355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Гончаров » Проклятие женщины, или Ведьмы 21-го века (СИ) » Текст книги (страница 1)
Проклятие женщины, или Ведьмы 21-го века (СИ)
  • Текст добавлен: 28 апреля 2017, 11:30

Текст книги "Проклятие женщины, или Ведьмы 21-го века (СИ)"


Автор книги: Сергей Гончаров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Гончаров Сергей Александрович
Проклятие женщины, или Ведьмы 21-го века




Сергей Гончаров



Проклятие женщины, или Ведьмы XXI века




Смерть любит, когда перед ней становятся на колени. Именно поэтому надо бороться до конца.

Роман медленно спускался по новеньким ступеням. Каблуки туфель гулко стучали по плитке. Роме казалось, будто это ноты похоронного марша. Навстречу прошла миловидная девушка в белом халате. За последние дни Роман не раз встречал её в коридорах онкологического центра. Девушка улыбнулась. Высокий русоволосый парень в чёрном костюме вполне попадал в сферу её интересов.

Роман ответил на улыбку хмурым взглядом. А уже через мгновение позабыл о встречной девушке. Он прошёл мимо регистратуры. На мягком диване тихо всхлипывала женщина. Рядом с ней играла на планшете лысая восьмилетняя девочка с большой малиновой шишкой на шее.

Рома потянул на себя пластиковую дверь. В нос ударила городская вонь. После медикаментозного воздуха больницы она казалась приятной. Моросил мелкий дождик. Мимо лица пролетел жёлтый лист. Налетевший порыв ветра тут же подхватил его и унёс в далёкие дали. Роман несколько мгновений просто стоял и смотрел в затянутое тучами небо. В этом году осень выдалась прохладной.

А другой осени у него уже не будет.

Никогда.

Роман спустился на несколько ступеней. Затем остановился и грузно сел на влажную поверхность. Почувствовал, как намокли брюки. Отстранённо подумал, что так недолго и геморрой подхватить, или простату застудить. От этих мыслей стало смешно. Несколько мгновений Роман боролся с приступами смеха, но потом не сдержался и расхохотался. Из глаз брызнули слёзы. Мимо прошли два худощавых студента. Покосились на хохотавшего парня. Рома перестал смеяться так же резко, как и начал. Вытер рукавом лицо. Запустил руку во внутренний карман пиджака и вынул сложенный вчетверо листок. Ему до сих пор казалось, что это чья-то злая шутка. Розыгрыш. Прикол. Хохма.

Роман развернул листок.

"Ф.И.О.: Староверов Роман Михайлович" – прочёл он первую строчку.

Затем взгляд сам собой уцепился за диагноз. В голове снова зазвучал тихий, проникновенный голос врача:

– Два-три месяца. Максимум четыре.

За спиной открылась дверь. Мимо прошёл полноватый мужчина в кожаной куртке нараспашку. Роман посмотрел ему в след, затем снова в листок. Месяц назад ему исполнилось двадцать восемь. И о раке мозга он знал лишь то, что такое заболевание в принципе существует. Последние несколько лет по утрам его беспокоила головная боль. Поначалу она была слабая, и Роман не придавал ей значения. К обеду же она всегда проходила. Со временем боль начала усиливаться. Временами становилась невыносимая. Однако, к обеду она, по-прежнему, всегда проходила. Как-то Рома попробовал вылечить её цитрамоном и дешёвое лекарство оказалось неожиданно эффективным. Боль всегда стихала минут через десять после приёма. Больше года жизнь текла в таком русле. Утром жуткая головная боль. Иногда со рвотой. Изредка с потерей сознания. Потом приём цитрамона. На работу Роман всегда приезжал уже свежий и бодрый. Вот только дозу дешёвого лекарства приходилось постоянно увеличивать. Этим утром Роман выпил пятнадцать коричневато-серых таблеток.

– Жизнь иногда выкидывает такое, что и фантастам не приснится, – равнодушно пожал плечами врач. – Я впервые слышу, чтобы цитрамон помогал при раке мозга. Но... – развёл он руками. – Если вам помогает, то продолжайте принимать.

Именно из-за того, что цитрамон помогал, Роман обратился к врачам слишком поздно. Он, как и каждый мужчина, думал, что обойдётся. Стихнет. Само пройдёт. Заживёт. Всё это время цитрамон глушил головную боль, а опухоль по-прежнему активно росла.

– Размером с крупный апельсин, – врач глядел на пациента равнодушными голубыми глазами. Для него это была просто работа. – Удивительно, что у вас так слабо выражены симптомы. В этом отношении вам повезло. Шансов на выздоровление... – покачал он головой. – Пока помогает, принимайте цитрамон.

Порыв ветра чуть не вырвал из рук листок со страшнейшим диагнозом. Роман сложил бумагу и убрал во внутренний карман. Хотелось плакать, но не было слёз. Он потрогал голову. Где там мог уместиться ком искорёженных, отвратительных клеток, размером с апельсин? Он встал и медленно направился к автомобилю. Машина приветливо пикнула, когда Рома нажал кнопку на брелоке. Ещё месяц назад он мечтал о новом стальном коне. Теперь же ему до конца жизни предстоит ездить на этой видавшей лучшие времена иномарке.

Он сел в автомобиль. С силой захлопнул дверь. Пристегнул ремень, затем медленно всунул ключ в замок зажигания. Левую руку положил на баранку. На безымянном пальце блестела печатка с чёрным турмалином – подарок любимой. Часы на приборной панели показывали без пяти минут полдень. Следовало позвонить на работу и предупредить, что немного задержится.

– Да пошли вы к чёрту! – прорычал Роман.

Он повернул ключ. Мотор зарычал. Машина резко вырулила с парковки. Вместо того, чтобы отправиться на работу, он поехал к своей девушке. Включил радио, но почти сразу выключил. Бодрая и приятная песенка разозлила. Роман чувствовал невероятную, нечеловеческую, жуткую несправедливость. Он остановился на очередном светофоре и наблюдал, как люди переходили по "зебре". Среди прочих прошли два забулдыги. Им было лет по тридцать, но щёки уже отвисли, взгляд стал блёклым, поизносившаяся одежда висела. В руках у каждого по бутылке пива. В полупрозрачном пакете один из них нёс упаковку сока, ливерную колбасу и две бутылки водки. У Романа даже возникло мимолётное желание ударить по педали, сбить этих бесполезных людей. В этот момент он искренне не понимал, почему ему через несколько месяцев надо умереть, а эти алкаши будут жить ещё долго? Кто так решил?

Сзади посигналили. Роман выплыл из раздумий. Люди уже прошли, а на светофоре горел зелёный.

Выбравшись из центра города, Рома пропетлял через Верхний район. Остановился во дворе новенькой кирпичной высотки. Заглушил мотор и несколько минут смотрел перед собой невидящим взором.

Мама не одобряла его встреч с Катей. Говорила, что они не пара и никогда ей не станут. Роман поначалу злился, пытался доказать обратное. А потом просто смирился. Его мать относилась к тем женщинам, которые в споре не слушают собеседников. Такие если что-то для себя решат, то уже ничто не сможет их переубедить.

Рома познакомился с Катей в институте. Он там учился, а она преподавала культурологию. Посещаемость на этом предмете была почти стопроцентная. В аудитории царила расслабленность, при этом Катерину Михайловну, как её звали студенты, никто не перебивал, не грубил, не дерзил – как это обычно бывает с молодыми преподавателями. Её мягкий музыкальный голос завораживал студентов, уносил на волнах знаний. Роман с первого взгляда влюбился в коротко стриженую русоволосую культурологичку. Одевалась Катя всегда неприметно, отчего ещё больше нравилась Роме, которого всегда раздражали вульгарные особы, старавшиеся выпятить женские прелести. Неожиданно она начала проявлять к нему симпатию.

Затем последовал бурный роман, о котором знали все, вплоть до ректора. Затем отчисление из института за ссору с преподавателем гидравлики. Роману показалось, что тот "подкатывал" к его девушке. После бесконечная смена работ, пока не устроился в салон сотовой связи, где через пару лет занял должность старшего менеджера. С Катей отношения всё время продолжались. Фактически он жил у неё. Домой забегал изредка. В основном, чтобы проведать сестру. С мамой за последние годы он общался мало, так как все их разговоры она непременно сводила к тому, что невозможно построить семейный очаг счастья с женщиной, которая старше тебя на десять лет.

Рома вытащил ключ из замка зажигания. Выбрался из машины. Мимо прошла девочка с собачкой на поводке. Странно было понимать и осознавать, что он умрёт раньше, чем эта собачка. Раньше, чем эта девочка окончит этот учебный год. При этом даже не верилось в собственный диагноз. За последнее время он, конечно, сильно похудел, поубавилось сил, кожа приобрела жёлтый оттенок, но в целом чувствовал себя хорошо. Именно поэтому, когда врач сказал о раке в первый раз – Роман не поверил. Обратился в лучшую клинику города, где потратил приличную сумму денег, после чего и подтвердился страшный диагноз.

Роман глубоко и тяжко вздохнул, затем взбежал по ступеням, набрал на домофоне номер квартиры.

– Слушаю, – раздался мелодичный голос Кати.

– Это я, – сказал Рома.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, он услышал, как щёлкнул знакомый замок. Катя ожидала его на пороге. За прошедшие десять лет она ни капельки не изменилась. Казалось, старость не властна над этой женщиной.

– Ну, как, Свет очей моих? – сразу же поинтересовалась Катя. – Что сказали?

– Ерунда, – хмыкнул Роман. Он вошёл в квартиру, закрыл за собой дверь. Не развязывая шнурки, стянул туфли. – Это тот, придурошный, разглядел у меня рак. Видать денег хотел. – Стараясь не встречаться взглядом с Катей, Рома прошёл в ванную, где открыл кран и начал мыть руки. – Всё у меня нормально. Про головную боль сказали, что неплохо бы съездить куда-нибудь и просто отдохнуть. Скорее всего, от перенапряжения у меня эти боли. И рвота и обмороки. Работа-то нервная. Как в анекдоте: раньше у меня не было ничего, и я устроился на работу. Теперь у меня нет ничего, плюс дергающийся глаз! – Рома задорно улыбнулся и чмокнул подругу в щёку.

Катя закрыла глаза и глубоко вдохнула-выдохнула. Вообще Рома старался перед ней не демонстрировать свои недомогания. Считал, что мужчина должен стойко нести свой крест. В одиночку. Если просто болела голова, то он завтракал и уходил на работу, а уже в машине пил цитрамон, для чего в салоне всегда находилась бутылка с водой и несколько упаковок с таблетками. Если же тошнило и рвало, то он старался сделать это в туалете максимально тихо. Даже включал на телефоне разные видео, мол, всего лишь занимается естественными надобностями. Всерьёз Катя забеспокоилась, когда Рома начал терять сознание. Настояла, чтобы он прошёл обследование.

– Про цитрамон там все хохотали, – Рома видел, что успокоил подругу, и зачем-то начал сочинять на ходу. – Мой врач даже слёзы от душившего смеха вытирал. Сказал, что можно было и без обследования понять – при раке цитрамон не помогает. В общем, повеселил там всех, оставил кучу денег и вернулся домой.

– А как же работа?! – спохватилась Катя.

Рома прошёл на кухню, где занял любимый табурет – возле окна.

– Да пошла она, эта работа! – улыбнулся он. – Один раз живём, неужели надо тратить эти драгоценные часы на работу?! Сделай кофейку, пожалуйста.

Катя странно и подозрительно посмотрела на своего мужчину. Затем достала кофемолку.

Роман наблюдал за своим бывшим преподавателем культурологии. С ужасом понял, что произнёс чистейшую правду. Он вытащил из кармана телефон. Нашёл среди приложений "Калькулятор". Оставалось пятнадцать дней в сентябре, тридцать один в октябре, тридцать в ноябре и половина декабря. Конечно, количество оставшихся дней было условно, зато крайне показательно. В сумме получился девяносто один день. Рома умножил эту цифру на двадцать четыре и получил количество оставшихся у него часов. Две тысячи сто восемьдесят четыре часа жизни. Неужели их и вправду стоит тратить на работу? Рома нервно усмехнулся. Катя сразу же повернулась и внимательно на него посмотрела.

– Да я тут прикинул, сколько потеряю на работе за те дни, которые ходил по врачам и чуть обалдел, – снова соврал Роман. – Существенная сумма получается.

Он выключил приложение и бросил телефон на стол. Привычно покрутил перстень с турмалином. Приятно запахло кофе.


***



Ближе к вечеру они лежали в обнимку на диване и смотрели телевизор. Роман крутил перстень на пальце. Когда-то он удивлялся, что это украшение так тяжело снять. У него это получилось лишь однажды, когда он специально намылил палец. Со временем он прекратил даже попытки снять дорогое украшение, подаренное любимой.

Несколько раз за день трезвонил мобильник. Скорее всего, звонили с работы. Рома даже не смотрел, кто его хотел услышать. Ему было глубоко плевать, что подумает начальник, выполнят ли они план продаж, заплатят ли премию. Эти заботы казались мелочными и бестолковыми. Только на краю могилы человек понимает, сколько часов своей жизни он посвятил ненужной и глупой ерунде.

По телевизору показывали фантастический фильм. Роман не вникал в суть. Он лежал на животе Кати и смотрел в экран невидящим взглядом. Он уже раз тридцать представил, как лежал в гробу. Бледная кожа бросалась в глаза на фоне чёрного костюма, черты лица заострились, причёсанные в последний путь волосы колыхались на холодном зимнем ветру. Мать и сестра рыдали. Несколько пьяных друзей стояли поодаль. Почему-то он не мог увидеть Катю, как ни старался её представить. Где она будет в этот день?

Роман тяжело вздохнул. Когда ничего не болит, кажется, что будешь жить вечно. Когда смерть лишь отдалённое понятие, кажется, что она случается с кем-то, но не с тобой.

Он снова потрогал голову. Где-то там, под костью, сидит его смерть размером с апельсин. Эта смерть каждый день растёт, но крайне вяло себя проявляет. Её даже способен утихомирить цитрамон. Однако от этого она не становится менее опасной. Как сказал кто-то в очереди перед кабинетом: "Вам просто повезло, молодой человек. Умрёте без мучений".

Роман почувствовал, как по коже пробежали мураши. Ему не хотелось умирать. Он не мог умереть так рано!

– Ты замёрз, Свет очей моих? – спросила Катя. – Ты дрожишь.

– Всё нормально, – хрипло отозвался Роман. Он чуть сменил позу, положил голову в район Катиного солнечного сплетения. – Просто чего-то... не по себе.

– Тебе не интересно? Давай что-нибудь другое включим.

Катя потянулась за пультом. Роман поймал её руку и прижался к ней губами. Такая тёплая, такая нежная, такая родная... Он с ужасом осознал, что уже очень скоро эти руки будут ласкать другого мужчину. Катя будет нашёптывать кому-то другому о своей любви. Будет дарить другому свою нежность.

Роман закрыл глаза, чтобы не расплакаться от чувства безысходности. Он понимал, что Катя его любит, и будет горевать после смерти. Как известно, время лечит и очень скоро она найдёт другого мужчину. Пусть пройдёт год. Пусть два. Пусть пять. Какая разница?

Рома открыл глаза и постарался выкинуть плохие мысли из головы. Всё равно всем когда-нибудь умирать. Он сосредоточился на фильме. Наблюдал за длинноволосой блондинкой, которая несла ахинею, положенную ролью. Затем полетели несуразные космические корабли, началась стрельба голубыми лучами, по железным переборкам побежали люди. В общем, показывали стандартный космический боевик. Рома мысленно уплыл в тот день, когда впервые встретил Катю. Он отчётливо его помнил...


***



Катя стояла за кафедрой и читала лекцию о культуре средних веков, когда один из студентов, шутки ради, спросил, сколько ведьм сожгли на кострах. Преподаватель поменялась в лице и несколько мгновений просто молчала. По аудитории пронеслись первые смешки.

– Всё, что вы знаете о ведьмах – неправда, – произнесла она с замогильными интонациями. С каждым новым словом, её голос наполнялся жизненной силой и креп. – Все эти представления сформировались много позже. Их сформировала современная поп-культура. Все эти сделки с дьяволом, полёты на мётлах, варева в котлах...

– Чёрные коты и рыжие волосы, – добавил кто-то из аудитории.

– ... именно, – кивнула Катя. – Очень многое... Почти всё, что знает современный человек о ведьмах, придумано беллетристами и режиссёрами последних веков. Правда, как это обычно и бывает, намного прозаичнее.

– Расскажите? – попросил Роман. Он, не отрываясь, смотрел на нового преподавателя.

Катя посмотрела ему в глаза. На несколько мгновений замялась, зная, что её пытаются увести от темы лекции в сторону более интересного для студентов рассказа.

– Собственно здесь и рассказывать особенно нечего, – она по-прежнему смотрела на Рому. Наконец, отвела глаза. – Ведьмами называли людей, которые имеют магический дар. Очень редко они его использовали для того, чтобы причинить кому-то зло. Для добрых дел чаще. Однако, природа людей такова, что добро они забывают быстро, зато зло помнят долго. В средние века, когда церковь стала мощнейшим общественным институтом, она взялась искоренить зло, которое по её мнению, несли ведьмы. По факту же церковь боялась инакомыслия. Она, словно КПСС в новейшей истории, вырезала всех несогласных с её учением. Итогом, как вы все знаете, стали костры инквизиции. Тысячи замученных женщин, разбитые семьи, несчастные дети. Суды в то время стали формальностью. Достаточно было пожаловаться на соседку и её тут же обвиняли в колдовстве. Подтверждений тому сразу находилось в большом количестве: родинки в разных частях тела, неправильно сросшиеся пальцы, сиплый голос... какой угодно физический недостаток мог стать причиной, по которой женщину признавали ведьмой. А дальше в зависимости от местности, где всё происходило: топили, сжигали, сдирали кожу, закапывали живьём. У каждой ведьмы существует своя территория, где она полновластная хозяйка. Клирики Святой инквизиции попросту ездили из села в село, где спрашивали у местных, где живёт их ведьма. Им без задней мысли показывали. Ведьму хватали и умерщвляли, приписывая страшные злодеяния. Обычный народ, в основной своей массе, доверчивый, поэтому проблем не возникало. Совсем недавно Голливуд всё извратил, представив ведьм какими-то... – немного замялась она, подбирая точное сравнение. – Дьяволицами. Впрочем, всё, что исходит из Голливуда, с правдой не имеет ничего общего. Как вы понимаете, подавляющее большинство обвинённых в те времена женщин с ведьмами даже рядом никогда не стояли. Хуже всего пришлось тогда травницам. Эти женщины из поколения в поколение накапливали и передавали знания об окружающем мире. О растениях и их целебных свойствах. В то время медицина, которая в наши дни стала официальной, была чем-то средним между шарлатанством и реальной наукой. Например, чтобы спастись от чумы, итальянские врачи советовали спать в конюшнях, либо держать в доме козла, на крайний случай завести много пауков. И эти врачи, в тот момент, были светилами мысли. Естественно, что травницы, пронёсшие через века знания исцеления практически от любой хвори, стояли им костью в горле. Фактически забирали хлеб у зарождавшейся науки. Некоторые же из травниц достигли такого мастерства, что научились даже лечить чуму. – Катя сделала театральную паузу. – Их, конечно же, сожгли. Чёрную смерть в то время лечить... не полагалось.

– Вы так рассказываете, будто были свидетелем всего этого... – неуверенно произнёс сокурсник Романа.

Катя усмехнулась.

– Не была, – сказала она. – К счастью, не была. В общем, убивали всех. Красивых, умных, должников, кредиторов, ведьм, травниц, просто женщин, оказавшихся не в то время и ни в том месте. Я даже была свидетелем... – Катя умолкла на полуслове, поправила причёску. – Бывали случаи, когда женщины рожали детей с физическими отклонениями. В те времена это, опять же, считалось доказательством того, что она ведьма. Таких детей сразу же топили, часто вместе с роженицей. Очень жестокая и злая эпоха, которую в последние десятилетия попросту сильно романтизировали.

– Однако ж ведьм-то пожгли... – сказала сокурсница Романа, то ли с вопросительной, то ли с утвердительной интонацией.

Катя обвела взглядом аудиторию. Каждому из студентов показалось, что она посмотрела ему в глаза.

– Ведьмы меньшее зло на этой планете. Не ведьмы убивают людей. Люди убивают людей.

В аудитории повисла тишина. У кого-то в кармане жужжал телефон, поставленный на вибрацию.

– Вернёмся к теме лекции, – сказала Катя. – Во Франции середины четырнадцатого-пятнадцатого веков...


***



Комнату стал наполнять сумрак. В углах затаились тени. Экран стал ярче. Фильм уже заканчивался. Нелепый звездолёт бороздил просторы космоса, а команда радовалась победе. В животе Кати протяжно булькнуло. В следующий миг Рома подумал, что почему-то не слышит её сердца. Он зажал второе ухо рукой и прислушался. Тишина. Тогда он подскочил, расстегнул Катину кофточку и приложился ухом чуть выше левой груди.

– Что произошло?! – преподаватель культурологии округлившимися глазами наблюдала за действиями своего бывшего студента.

– У тебя сердца не слышно, – полушёпотом произнёс Рома.

Катя мягко его отстранила. Застегнула кофточку.

– Я знаю, – сказала она. Улыбнулась и добавила. – У ведьм нет сердцебиения. Ложись, Свет очей моих, – она похлопала себя по животу.

– Не смешная шутка, – Роман равнодушно посмотрел на экран, затем перевёл взгляд на подругу. – Я сегодня домой поеду, – сказал он. – Что-то соскучился по сестре... – глубоко вздохнул и добавил. – А ещё хочу увидеть маму.

Катя не ладила с матерью Романа. Первая их встреча прошла тяжело, словно воздух наполнился едкой вонью. Во время второй, и последней, встречи мать наклонилась к преподавателю культурологии и прошептала на ухо: "Отстань от моего ребёнка, ведьма чёртова". Впоследствии Катя рассказала Роману об этом инциденте. Постепенно отношения матери и сына стали охлаждаться. При Кате Рома вообще старался не упоминать женщину, которая дала ему жизнь.

– Хорошо, – опустились уголки губ у подруги. – Хочешь – езжай.

Роман вяло сполз с дивана. Что-то ему во всём происходящем казалось неправильным. Неестественным. Он быстро собрался. Взял с тумбочки ключи от машины.

– Я поехал, – произнёс он, обуваясь.

Катя вышла из комнаты, остановилась перед ним. Взяла за левую руку. Её пальцы ненавязчиво пощупали, на месте ли перстень. Катя посмотрела возлюбленному в глаза и тихо произнесла:

– Возвращайся скорее, Свет очей моих.

Роман почувствовал, как холодные мураши пробежали от кончиков волос до пальцев на ногах. Он не понимал, что их вызвало, поэтому не обратил внимания. Наклонился и поцеловал подругу. Выскакивая за дверь, буркнул:

– Приеду завтра после работы.

Катя закрыла дверь и несколько минут просто стояла, смотрел в стену. Затем прислонилась к стене и медленно съехала на холодный линолеум.


***



Роман сел в машину, сунул ключ в замок зажигания. Мотор глухо зарычал. На город опустился сумрак, скоро включатся фонари, наползёт тьма. Решив не дожидаться, когда двигатель окончательно прогреется, Рома выехал из двора и направился в сторону дома. На приборной панели мигала лампа, оповещала, что ремень не пристёгнут. Ей вторил противный писк. Роману же этот писк был приятен, напоминал, что он ещё жив. Ровно через десять минут писк прекратился. Стал слышен шум покрышек. В зеркало заднего вида ударил дальний свет фар – всегда есть люди, которые выделяются глупостью. Как таким права выдают?

К дому подъехал уже затемно. Машина сестры стояла на огороженной цепью территории. Рома занял место под накренившимся фонарём. Местные старались не ставить сюда автомобили. Как приговаривали старушки: "Неровен час, завалится". Роман клацнул ручником. Включил салонный свет и забрался во внутренний карман. Вынул лист бумаги с печатью. Ещё раз пробежал глазами диагноз.

– Два-три месяца. Максимум четыре.

Рома повертел головой, пытаясь найти в тесной машине ещё одного человека. Только потом сообразил, что сам же и произнёс эти слова. С тяжёлым вздохом свернул лист и убрал его в карман. Выключил свет и заглушил двигатель. Выбравшись в мокрый и промозглый сентябрь, Роман нажал кнопку на брелоке. Машина задорно попрощалась и мигнула фарами.

– Скоро и ты будешь служить кому-то другому, – посмотрел Рома на железного друга. Он помнил, как совсем недавно радовался этой поддержанной иномарке. С гордостью ездил на ней в первый месяц – всё-таки сам заработал. Теперь это приобретение казалось смешным. Люди запоминаются другим...

Он прошагал по тротуару к родному подъезду. Наступал во все встретившиеся лужи. Просто потому, что ему уже было плевать, простудится он или нет. Развалятся туфли или нет. Возле подъезда валялась пустая бутылка из-под пива. Он пнул её, и та звякнула о стену дома. Приложил магнитный ключ к жёлтому кружку. В двери запищало, перестал подаваться ток на магнит. Роман потянул тяжёлую дверь и отстранённо подумал, что бессмысленными и бесполезными оказались все знания, которые он получал в институте. Вот какой теперь практический смысл от того, что он знает принцип работы домофона? Это устройство будет стоять, когда его будут выносить через эти двери ногами вперёд. Будет стоять, когда его начнут поедать черви...

Роман трухнул головой, выбрасывая отвратительные мысли. Попытался внутренне взбодриться. Лихо взбежал по лестнице на второй этаж. В такие моменты ему не верилось, что диагноз поставлен правильно. Как могло это молодое и сильное тело умереть? Он открыл дверь и вошёл. В квартире пахло жареной картошкой. В кухне горел свет, работал телевизор. Любвеобильный кот Васька подбежал и сразу же начал тереться о ноги. Мешал разуться. Роме пришлось его отпихнуть, но тот резво подскочил и снова теранулся усами о брючину.

– Да уйди ты, – откинул его Роман. – Дай разуться!

Он быстро стянул туфли. Успел в аккурат к тому моменту, как Васька подскочил и снова начал тереться о ноги.

– Сынок, это ты? – крикнула мама.

– Я, – ответил Рома.

Он прошёл на кухню. Мать ковырялась у плиты, а сестра сидела за столом и шинковала капусту. Анна с Романом были погодками, всё детство провели вместе, но с годами их интересы изменились. Дорожки разошлись, однако отношения всё равно остались добрыми и тёплыми. Как и должны быть у брата с сестрой.

– Привет, – улыбнулась Аня. Ужасающий шрам на её левой щеке неприятно изогнулся. Вообще сестра давным-давно научилась улыбаться лишь правой стороной лица, чтобы шрам не искривлялся, но при виде брата потеряла контроль над чувствами.

В этот вечер длинные, до поясницы, волосы она собрала в хвостик, а голову обмотала платком. Каждый мужчина, который видел эту девушку сзади, непременно чувствовал естественное природное желание. Всякий, кто встречался с ней лицом к лицу, старался отвернуться. Однажды Роман уловил часть разговора двух мужиков. Один из них сказал: "Да, ничё, пакет на башку и можно драть с двух сторон одновременно".

Рома разбил обоим лица, выбил зубы и наверняка бы убил. Оттащила сестра.

Двенадцать лет назад Анна отправилась с двумя подругами на концерт любимой рок-группы. Но попасть ей туда так и не довелось. Какой-то пьяный урод ударил ей "розочкой" в лицо. Всё произошло неподалёку от входа, в толпе. Так и осталось загадкой, кто это был и зачем он испоганил лицо симпатичной девушки. Анне сделали семь операций, но спасти её красоту уже никто не мог. Лоб, бровь и веко сумели подлатать, на них следов почти не осталось, а вот разорванную от глаза до губ щёку уже нет. Врачи сказали, что девочке повезло, ещё бы чуть-чуть и она лишилась зрения.

Анна так и не вышла замуж, работала риэлтором, жила с мамой и мечтала избавиться от шрама. Но для этого нужно было столько денег, сколько в провинциальном городе негде даже украсть.

– Здравствуй, – он подошёл и чмокнул сестру в лоб. Повернулся к маме.

Маленькая и полненькая женщина с добрыми глазами была известна всему району. Она разносила пенсии старикам.

– Поужинаешь с нами? – спросила мать.

Роман не ответил. Он достал лист с печатью, развернул его и положил на стол. Сам тяжело опустился на табурет. Аня первой схватила заключение врача. Пробежала взглядом по строчкам. С каждой секундой её глаза темнели, уголки губ опускались, а рука, сжимавшая лист, всё сильнее и сильнее дрожала.

– Что это? – весело бросила мама через плечо.

На сковороде шкворчало масло. Картошка должна вот-вот дожариться.

– Скажи, что это шутка, – замогильным голосом попросила Аня, она по-прежнему смотрела в бумагу, не в силах отвести глаза.

– Нет. Это не шутка. Жить мне осталось два-три месяца. Максимум четыре.

Мать медленно повернулась. Затем вырвала из рук дочери бумагу и быстро пробежала глазами.

– Что это? – посмотрела она на сына.

– Заключение врача, – пожал плечами Роман. – У меня рак. Последняя стадия.

Мать несколько мгновений смотрела на сына. Затем её глаза закатились, она завалилась на пол, чуть не стукнувшись головой о батарею. Когда падала, зацепила ручку сковороды и почти дожаренная картошка разлетелась по всей кухне.


***



Когда мать пришла в себя, то первым делом расплакалась. Дико, безудержно, со всхлипами, причитаниями, визгами. Она дрожавшими, как у последнего пропойцы руками, сжимала бумажку. Никого не слушала. Просто смотрела на несколько слов, которые клали её кровинку в гроб и ревела. Роман не мог на неё смотреть. Ушёл в свою комнату. Снял костюм, надел старые, порванные в нескольких местах, домашние джинсы. Завалился на диван и включил телевизор. Показывали новости. Даже самые грозные из них казались детской шалостью. В какой-то момент Рома понял, что мать прекратила плакать. Вскоре пришла сестра.

– Пойдём на кухню, – сказала она.

Рома тяжело поднялся и пошлёпал за Аней. Мать сидела за столом. Смотрела в больничную бумагу. Перечитывала её в миллионный раз.

– Это правда? – поникшим голосом спросила мать. Она ещё надеялась, что произошедшее окажется розыгрышем.

Роман присел за противоположный конец стола. Аня осталась стоять. Мать протяжно вздохнула и посмотрела на сына тяжёлым взглядом.

– Хоть какие-нибудь шансы есть?

– Хоть какие-нибудь есть, – ответил Рома. – Мне посоветовали обратиться в московскую клинику. Там берутся за такие случаи... но без гарантий.

– Так почему... – начала Аня.

– Ты даже не представляешь, какие деньги нужны, – Роман посмотрел ей в глаза.

Сестра сглотнула застрявший в горле комок. Она-то как раз и представляла. За её случай могли взяться в Израиле.

– Включай скип... скап... – взгляд матери стал решительным.

– Скайп, – машинально поправила Аня. – Зачем?

– Отцу вашему позвоню, – сказала она. – Одна голова хорошо, а две лучше.

Отец оставил семью почти четверть века назад. Он уехал в столицу, где удачно женился на местной. Воспитал её дочь. О своих кровиночках он, впрочем, не забывал. Деньги высылал исправно. Мать даже на алименты не подавала. Изредка приезжал к детям в гости. В последние годы Роман разговаривал с отцом мало, зато Аня, наоборот, всё чаще и чаще болтала с ним целыми вечерами.

Пока сестра включала компьютер и запускала программу, мать с сыном просидели в молчании. Каждый из них хотел сказать так много, что даже не знал с чего начать. Только на пороге своей или чужой жизни понимаешь, сколько добрых слов недосказано, сколько чувств не выражено, сколько минут с родным человеком упущено.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю