Текст книги "Собрание сочинений"

Автор книги: Сергей Есенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

"На, – сказал он мне,

Дома нет сапог,

Передай жене".

*

На заре, заре

В дождевой крутень

Свистом ядерным

Мы сушили день.

Пуля входит в грудь,

Как пчелы ужал.

Наш отряд тогда

Впереди бежал.

За лощиной пруд,

А за прудом лог.

Коммунар ничком

В землю носом лег.

Мы вперед, вперед!

Враг назад, назад!

Мертвецы пусть так

Под дождем лежат.

Спите, храбрые,

С отзвучавшим ртом!

Мы придем вас всех

Хоронить потом.

*

Вот и кончен бой,

Машет красный флаг.

Не жалея пят,

Удирает враг.

Удивленный тем,

Что остался цел,

Молча ротный наш

Сапоги надел.

И сказал: "Жене

Сапоги не враз,

Я их сам теперь

Износить горазд".

*

Вот и кончен бой,

Тот, кто жив, тот рад.

Ай да вольный люд!

Ай да Питер-град

От полуночи

До синя утра

Над Невой твоей

Бродит тень Петра.

Бродит тень Петра,

Грозно хмурится

На кумачный цвет

В наших улицах.

В берег бьет вода

Пенной индевью...

Корабли плывут

Будто в Индию...

Примечания

Газета "Заря Востока", Тифлис, 1924, N677, 14 сентября.

ногата, резань – старинные русские денежные единицы (вернуться к месту сноски)

Сергей Есенин

ПОЭМА о 36

Много в России

Троп.

Что ни тропа

То гроб.

Что ни верста

То крест.

До енисейских мест

Шесть тысяч один

Сугроб.

Синий уральский

Ском

Каменным лег

Мешком,

За скомом шумит

Тайга.

Коль вязнет в снегу

Нога,

Попробуй идти

Пешком.

Добро, у кого

Закал,

Кто знает сибирский

Шквал.

Но если ты слаб

И лег,

То, тайно пробравшись

В лог,

Тебя отпоет

Шакал.

Буря и грозный

Вой.

Грузно бредет

Конвой.

Ружья наперевес.

Если ты хочешь

В лес,

Не дорожи

Головой.

Ссыльный солдату

Не брат.

Сам подневолен

Солдат.

Если не взял

На прицел,

Завтра его

Под расстрел.

Но ты не иди

Назад.

Пусть умирает

Тот,

Кто брата в тайгу

Ведет.

А ты под кандальный

Дзин

Шпарь, как седой

Баргузин.

Беги все вперед

И вперед.

Там за Уралом

Дом.

Степь и вода

Кругом.

В синюю гладь

Окна

Скрипкой поет

Луна.

Разве так плохо

В нем?

Славный у песни

Лад.

Мало ли кто ей

Рад.

Там за Уралом

Клен.

Всякий ведь в жизнь

Влюблен

В лунном мерцанье

Хат.

Если ж, где отчая

Весь,

Стройная девушка

Есть,

Вся, как сиреневый

Май,

Вся, как родимый

Край,

Разве не манит

Песнь?

Буря и грозный

Вой.

Грузно бредет

Конвой.

Ружья наперевес.

Если ты хочешь

в лес,

Не дорожи

Головой.

*

Колкий, пронзающий

Пух.

Тяжко идти средь

Пург.

Но под кандальный

Дзень,

Если ты любишь

День,

Разве милей

Шлиссельбург?

Там, упираясь

В дверь,

Ходишь, как в клетке

Зверь.

Дума всегда

об одном:

Может, в краю

Родном

Стало не так

Теперь.

Может, под песню

Вьюг

Умер последний

Друг.

Друг или мать,

Все равно.

Хочется вырвать

Окно

И убежать в луг.

Но долог тюремный

Час.

Зорок солдатский

Глаз.

Если ты хочешь

Знать,

Как тяжело

Убежать,

Я знаю один

Рассказ.

*

Их было тридцать

Шесть.

В камере негде

Сесть.

В окнах бурунный

Вспург.

Крепко стоит

Шлиссельбург,

Море поет ему

Песнь.

Каждый из них

Сидел

За то, что был горд

И смел,

Что в гневной своей

Тщете

К рыдающим в нищете

Большую любовь

Имел.

Ты помнишь, конечно,

Тот

Клокочущий пятый

Год,

Когда из-за стен

Баррикад

Целился в брата

Брат.

Тот в голову, тот

В живот.

Один защищал

Закон

Невольник, влюбленный

В трон.

Другой этот трон

Громил,

И брат ему был

Не мил.

Ну, разве не прав был

Он?

Ты помнишь, конечно,

Как

Нагайкой свистел

Казак?

Тогда у склоненных

Ниц

С затылков и поясниц

Капал горячий

Мак.

Я знаю, наверно,

И ты

Видал на снегу

Цветы.

Ведь каждый мальчишкой

Рос,

Каждому били

Нос

В кулачной на все

"Сорты".

Но тех я цветов

Не видал,

Был еще глуп

И мал,

И не читал еще

Книг.

Но если бы видел

Их,

То разве молчать

Стал?

*

Их было тридцать

Шесть.

В каждом кипела

Месть.

Каждый оставил

Дом

С ивами над прудом,

Но не забыл о нем

Песнь.

Раз комендант

Сказал:

"Тесен для вас

Зал.

Пять я таких

Приму

В камеры по одному,

Тридцать один

На вокзал".

Поле и снежный

Звон.

Клетчатый мчится

Вагон.

Рельсы грызет

Паровоз.

Разве уместен

Вопрос:

Куда их доставит

Он?

Много в России

Троп.

Что ни тропа

То гроб.

Что ни верста

То крест.

До енисейских мест

Шесть тысяч один

Сугроб.

*

Поезд на всех

Парах.

В каждом неясный

Страх.

Видно, надев

Браслет,

Гонят на много

Лет

Золото рыть

В горах.

Может случиться

С тобой

То, что достанешь

Киркой,

Дочь твоя там,

Вдалеке,

Будет на левой

Руке

Перстень носить

Золотой.

Поле и снежный

Звон.

Клетчатый мчится

Вагон.

Вдруг тридцать первый

Встал

И шепотом так сказал:

"Нынче мне ночь

Не в сон.

Нынче мне в ночь

Не лежать.

Я твердо решил

Бежать.

Благо, что ночь

Не в луне.

Вы помогите

Мне

Тело мое

Поддержать.

Клетку уж я

Пилой...

Выручил снежный

Вой.

Вы заградите меня

Подле окна

От огня,

Чтоб не видал

Конвой".

Тридцать столпились

В ряд,

Будто о чем

Говорят,

Будто глядят

На снег.

Разве так труден

Побег,

Если огни

Не горят?

*

Их оставалось

Пять.

Каждый имел

Кровать.

В окнах бурунный

Вспург.

Крепко стоит

Шлиссельбург.

Только в нем плохо

Спать.

Разве тогда

Уснешь,

Если все видишь

Рожь,

Видишь родной

Плетень,

Синий, звенящий

День,

И ты по меже

Идешь?

Тихий вечерний

Час.

Колокол бьет

Семь раз.

Месяц широк

И ал.

Так бы дремал

И дремал,

Не подымая глаз.

Глянешь, на окнах

Пух.

Скучный, несчастный

Друг,

Ночь или день,

Все равно.

Хочется вырвать

Окно

И убежать в луг.

Пятый страдать

Устал.

Где-то подпилок

Достал.

Ночью скребет

И скребет,

Капает с носа

Пот

Через губу в оскал.

Раз при нагрузке

Дров

Он поскользнулся

В ров...

Смотрят, уж он

На льду,

Что-то кричит

На ходу.

Крикнул – и будь

Здоров.

*

Быстро бегут

Дни.

День колесу

Сродни.

Снежной январской

Порой

В камере сорок

Второй

Встретились вновь

Они.

Пятому глядя

В глаза,

Тридцать первый

Сказал:

"Там, где струится

Обь,

Есть деревушка

Топь

И очень хороший

Вокзал.

В жизни живут лишь

Раз,

Я вспоминать

Не горазд.

Глупый сибирский

Чалдон,

Скуп, как сто дьяволов,

Он.

За пятачок продаст.

Снежная белая

Гладь.

Нечего мне

Вспоминать.

Знаю одно:

Без грез

Даже в лихой

Мороз

Сладко на сене

Спать".

Пятый сказал

В ответ:

"Мне уже сорок

Лет.

Но не угас мой

Бес,

Так все и тянет

В лес,

В синий вечерний

Свет.

Много сказать

Не могу:

Час лишь лежал я

В снегу,

Слушал метельный

Вой,

Но помешал

Конвой

С ружьями на бегу".

*

Серая, хмурая

Высь,

Тучи с землею

Слились.

Ты помнишь, конечно,

Тот

Метельный семнадцатый

Год,

Когда они

Разошлись?

Каждый пошел в свой

Дом

С ивами над прудом.

Видел луну

И клен,

Только не встретил

Он

Сердцу любимых

В нем.

Их было тридцать

Шесть.

В каждом кипела

Месть.

И каждый в октябрьский

Звон

Пошел на влюбленных

В трон,

Чтоб навсегда их

Сместь.

Быстро бегут

Дни.

Встретились вновь

Они.

У каждого новый

Дом.

В лежку живут лишь

В нем,

Очей загасив

Огни.

Тихий вечерний

Час.

Колокол бьет

Семь раз.

Месяц широк

И ал.

Тот, кто теперь

Задремал,

Уж не поднимет

Глаз.

Теплая синяя

Весь,

Всякие песни

Есть...

Над каждым своя

Звезда...

Мы же поем

Всегда:

Их было тридцать

Шесть.

Примечания

Газета "Заря Востока", Тифлис, 1925, N686, 25 сентября.

баргузин – северо-восточный ветер на Байкале. (вернуться к месту сноски)

чалдон – здесь: коренной сибиряк. (вернуться к месту сноски)

Сергей Есенин

Страна негодяев

ПЕРСОНАЛ

Комиссар из охраны железнодорожной линии Ч е к и с т о в З а м а р а ш к и н – сочувствующий коммунистам. Доброволец. Бандит Н о м а х.

Р а с с в е т о в. Комиссары приисков Ч а р и н.

Л о б о к. К о м е н д а н т поезда. К р а с н о а р м е й ц ы. Р а б о ч и е. Советский сыщик Л и т з а – Х у н. Повстанец Б а р с у к. П о в с т а н ц ы. М и л и ц и о н е р ы.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НА КАРАУЛЕ

Снежная чаща. Железнодорожная будка Уральской линии.

Ч е к и с т о в, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.

Ч е к и с т о в

Ну и ночь! Что за ночь!

Черт бы взял эту ночь

С ... адским холодом,

И такой темнотой,

С тем, что нужно без устали

Бельма перить.

. . . . . . . . . . . . . . . .

Стой!

Кто идет?

Отвечай!..

А не то

Мой наган размозжит твой череп!

Стой, холера тебе в живот.

Тише... тише...

З а м а р а ш к и н

Легче бранись, Чекистов!

От ругательств твоих

Даже у будки краснеют стены.

И с чего это, брат мой,

Ты так неистов?

Это ж... я... Замарашкин...

Иду на смену...

Ч е к и с т о в

Черт с тобой, что ты Замарашкин!

Я ведь не собака,

Чтоб слышать носом.

З а м а р а ш к и н

Ох, и зол же ты, брат мой!..

Аж до печенок страшно...

Я уверен, что ты страдаешь

Кровавым поносом...

Ч е к и с т о в

Ну, конечно, страдаю!

От этой проклятой селедки

Может вконец развалиться брюхо.

О!

Если б теперь... рюмку водки...

Я бы даже не выпил...

А так...

Понюхал...

. . . . . . . . . . . . . . . .

Знаешь? Когда эту селедку берешь

за хвост,

То думаешь,

Что вся она набита рисом...

Разломаешь,

Глядь:

Черви... Черви...

Жирные белые черви...

Дьявол нас, знать, занес

К этой грязной мордве

И вонючим черемисам!

З а м а р а ш к и н

Что ж делать,

Когда выпал такой нам год?

Скверный год! Отвратительный год!

Это еще ничего...

Там... За Самарой... Я слышал...

Люди едят друг друга...

Такой выпал нам год!

Скверный год!

Отвратительный год!

И к тому же еще чертова вьюга.

Ч е к и с т о в

Мать твою в эт-твою

Ветер, как сумасшедший мельник,

Крутит жерновами облаков

День и ночь...

День и ночь...

А народ ваш сидит, бездельник,

И не хочет себе ж помочь.

Нет бездарней и лицемерней,

Чем ваш русский равнинный мужик!

Коль живет он в Рязанской губернии,

Так о Тульской не хочет тужить.

То ли дело Европа?

Там тебе не вот эти хаты,

Которым, как глупым курам,

Головы нужно давно под топор...

З а м а р а ш к и н

Слушай, Чекистов!..

С каких это пор

Ты стал иностранец?

Я знаю, что ты еврей,

Фамилия твоя Лейбман,

И черт с тобой, что ты жил

За границей...

Все равно в Могилеве твой дом.

Ч е к и с т о в

Ха-ха!

Нет, Замарашкин!

Я гражданин из Веймара

И приехал сюда не как еврей,

А как обладающий даром

Укрощать дураков и зверей.

Я ругаюсь и буду упорно

Проклинать вас хоть тысячи лет,

Потому что...

Потому что хочу в уборную,

А уборных в России нет.

Странный и смешной вы народ!

Жили весь век свой нищими

И строили храмы божие...

Да я б их давным-давно

Перестроил в места отхожие.

Ха-ха!

Что скажешь, Замарашкин?

Ну?

Или тебе обидно,

Что ругают твою страну?

Бедный! Бедный Замарашкин...

З а м а р а ш к и н

Черт-те что ты городишь, Чекистов!

Ч е к и с т о в

Мне нравится околесина.

Видишь ли... я в жизни

Был бедней церковного мыша

И глодал вместо хлеба камни.

Но у меня была душа,

Которая хотела быть Гамлетом.

Глупая душа, Замарашкин!

Ха-ха!

А когда я немного подрос,

Я увидел...

Слышатся чьи-то шаги.

Тише... Помолчи, голубчик...

Кажется... кто-то... кажется...

Черт бы взял этого мерзавца Номаха

И всю эту банду повстанцев!

Я уверен, что нынче ночью

Ты заснешь, как плаха,

А он опять остановит поезд

И разграбит станцию.

З а м а р а ш к и н

Я думаю, этой ночью он не придет.

Нынче от холода в воздухе

Дохли птицы.

Для конницы нынче

Дорога скользка, как лед,

А с пехотой прийти

Он и сам побоится.

Нет! этой ночью он не придет!

Будь спокоен, Чекистов!

Это просто с мороза проскрипело дерево...

Ч е к и с т о в

Хорошо! Я спокоен. Сейчас уйду.

Продрог до костей от волчьей стужи.

А в казарме сегодня,

Как на беду,

Из прогнившей картошки

Холодный ужин.

Эх ты, Гамлет, Гамлет!

Ха-ха, Замарашкин!..

Прощай!

Карауль в оба!..

З а м а р а ш к и н

Хорошего аппетита!

Спокойной ночи!

Ч е к и с т о в

Мать твою в эт-твою!

(Уходит.)

ССОРА ИЗ-ЗА ФОНАРЯ

Некоторое время З а м а р а ш к и н расхаживает около будки один. Потом неожиданно подносит руку к губам и издает в два пальца осторожный свист. Из чащи, одетый в русский полушубок и в шапку-ушанку, выскакивает Н о м а х.

Н о м а х

Что говорил тебе этот коммунист?

З а м а р а ш к и н

Слушай, Номах! Оставь это дело.

Они за тебя по-настоящему взялись.

Как бы не на столбе

Очутилось твое тело.

Н о м а х

Ну так что ж!

Для ворон будет пища.

З а м а р а ш к и н

Но ты должен щадить других.

Н о м а х

Что другие?

Свора голодных нищих.

Им все равно...

В этом мире немытом

Душу человеческую

Ухорашивают рублем,

И если преступно здесь быть бандитом,

То не более преступно,

Чем быть королем...

Я слышал, как этот прохвост

Говорил тебе о Гамлете.

Что он в нем смыслит?

Гамлет восстал против лжи,

В которой варился королевский двор.

Но если б теперь он жил,

То был бы бандит и вор.

Потому что человеческая жизнь

Это тоже двор,

Если не королевский, то скотный.

З а м а р а ш к и н

Помнишь, мы зубрили в школе?

"Слова, слова, слова..."

Впрочем, я вас обоих

Слушаю неохотно.

У меня есть своя голова.

Я только всему свидетель,

В тебе ж люблю старого друга.

В час несчастья с тобой на свете

Моя помощь к твоим услугам.

Н о м а х

Со мною несчастье всегда.

Мне нравятся жулики и воры.

Мне нравятся груди,

От гнева спертые.

Люди устраивают договоры,

А я посылаю их к черту.

Кто смеет мне быть правителем?

Пусть те, кому дорог хлев,

Называются гражданами и жителями

И жиреют в паршивом тепле.

Это все твари тленные!

Предмет для навозных куч!

А я – гражданин вселенной,

Я живу, как я сам хочу!

З а м а р а ш к и н

Слушай, Номах... Я знаю,

Быть может, ты дьявольски прав,

Но все ж... Я тебе желаю

Хоть немного смирить свой нрав.

Подумай... Не завтра, так после...

Не после... Так после опять...

Слова ведь мои не кости,

Их можно легко прожевать.

Ты понимаешь, Номах?

Н о м а х

Ты думаешь, меня это страшит?

Я знаю мою игру.

Мне здесь на все наплевать.

Я теперь вконец отказался от многого,

И в особенности от государства,

Как от мысли праздной,

Оттого что постиг я,

Что все это договор,

Договор зверей окраски разной.

Люди обычаи чтут как науку,

Да только какой же в том смысл и прок,

Если многие громко сморкаются в руку,

А другие обязательно в носовой платок.

Мне до дьявола противны

И те и эти.

Я потерял равновесие...

И знаю сам

Конечно, меня подвесят

Когда-нибудь к небесам.

Ну так что ж!

Это еще лучше!

Там можно прикуривать о звезды...

Но...

Главное не в этом.

Сегодня проходит экспресс,

В 2 ночи

46 мест.

Красноармейцы и рабочие.

Золото в слитках.

З а м а р а ш к и н

Ради бога, меня не впутывай!

Н о м а х

Ты дашь фонарь.

З а м а р а ш к и н

Какой фонарь?

Н о м а х

Красный.

З а м а р а ш к и н

Этого не будет!

Н о м а х

Будет хуже.

З а м а р а ш к и н

Чем хуже?

Н о м а х

Я разберу рельсы.

З а м а р а ш к и н

Номах! Ты подлец!

Ты хочешь меня под расстрел...

Ты хочешь, чтоб трибунал...

Н о м а х

Не беспокойся! Ты будешь цел.

Я 200 повстанцев сюда пригнал.

Коль боишься расстрела,

Бежим со мной.

З а м а р а ш к и н

Я? С тобой?

Да ты спятил с ума!

Н о м а х

В голове твоей бродит

Непроглядная тьма.

Я думал – ты смел,

Я думал – ты горд,

А ты только лишь лакей

Узаконенных держиморд.

Ну так что ж!

У меня есть выход другой,

Он не хуже...

З а м а р а ш к и н

Я не был никогда слугой.

Служит тот, кто трус.

Я не пленник в моей стране,

Ты меня не заманишь к себе.

Уходи! Уходи!

Уходи, ради дружбы.

Н о м а х

Ты, как сука, скулишь при луне...

З а м а р а ш к и н

Уходи! Не заставь скорбеть...

Мы ведь товарищи старые...

Уходи, говорю тебе...

(Трясет винтовкой.)

А не то вот на этой гитаре

Я сыграю тебе разлуку.

Н о м а х

(смеясь)

Слушай, защитник коммуны,

Ты, пожалуй, этой гитарой

Оторвешь себе руку.

Спрячь-ка ее, бесструнную,

Чтоб не охрипла на холоде.

Я и сам ведь сонату лунную

Умею играть на кольте.

З а м а р а ш к и н

Ну и играй, пожалуйста.

Только не здесь!

Нам такие музыканты не нужны.

Н о м а х

Все вы носите овечьи шкуры,

И мясник пасет для вас ножи.

Все вы стадо!

Стадо! Стадо!

Неужели ты не видишь? Не поймешь,

Что такого равенства не надо?

Ваше равенство – обман и ложь.

Старая гнусавая шарманка

Этот мир идейных дел и слов.

Для глупцов – хорошая приманка,

Подлецам – порядочный улов.

Дай фонарь!

З а м а р а ш к и н

Иди ты к черту!

Н о м а х

Тогда не гневайся,

Пускай тебя не обижает

Другой мой план.

З а м а р а ш к и н

Ни один план твой не пройдет.

Н о м а х

Ну, это мы еще увидим...

. . . . . . . . . . . . . . . .

Послушай, я тебе скажу:

Коль я хочу,

Так, значит, надо.

Ведь я башкой моей не дорожу

И за грабеж не требую награды.

Все, что возьму,

Я все отдам другим.

Мне нравится игра,

Ни слава и ни злато.

Приятно мне под небом голубым

Утешить бедного и вшивого собрата.

Дай фонарь!

З а м а р а ш к и н

Отступись, Номах!

Н о м а х

Я хочу сделать для бедных праздник.

З а м а р а ш к и н

Они сделают его сами.

Н о м а х

Они сделают его через 1000 лет.

З а м а р а ш к и н

И то хорошо.

Н о м а х

А я сделаю его сегодня.

. . . . . . . . . . . . . . . .

Бросается на Замарашкина и давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает веревками руки и ноги. Некоторое

время он смотрит на лежащего, потом идет в будку и выходит оттуда с

зажженным красным фонарем.

–

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

ЭКСПРЕСС N 5

Салон-вагон. В вагоне страшно накурено. Едут к о м и с с а р ы

и р а б о ч и е. Ведут спор.

Р а с с в е т о в

Чем больше гляжу я на снежную ширь,

Тем думаю все упорнее.

Черт возьми!

Да ведь наша Сибирь

Богаче, чем желтая Калифорния.

С этими запасами руды

Нам не страшна никакая

Мировая блокада.

Только работай! Только трудись!

И в республике будет,

Что кому надо.

Можно ль представить,

Что в месяц один

Открыли пять золотоносных жил.

В Америке это было бы сенсацией,

На бирже стоял бы рев.

Маклера бы скупали акции,

Выдавая 1 пуд за 6 пудов.

Я работал в клондайкских приисках,

Где один нью-йоркский туз

За 3 миллиона без всякого риска

12 1/2 положил в картуз.

А дело все было под шепот,

Просто биржевой трюк,

Но многие, денежки вхлопав,

Остались почти без брюк.

О! Эти американцы...

Они – неуничтожимая моль.

Сегодня он в оборванцах,

А завтра золотой король.

Так было и здесь...

Самый простой прощелыга,

Из индианских мест,

Жил, по-козлиному прыгал

И вдруг в богачи пролез.

Я помню все штуки эти.

Мы жили в ночлежках с ним.

Он звал меня мистер Развети,

А я его – мистер Джим.

"Послушай, – сказал он, – please,

Ведь это не написано в брамах,

Чтобы без wisky и miss

Мы валялись с тобою в ямах.

У меня в животе лягушки

Завелись от голодных дум.

Я хочу хорошо кушать

И носить хороший костюм.

Есть одна у меня затея,

И если ты не болван,

То без всяких словес, не потея,

Согласишься на этот план.

Нам нечего очень стараться,

Чтоб расходовать жизненный сок.

Я знаю двух-трех мерзавцев,

У которых золотой песок.

Они нам отыщут банкира

(т. е. мерзавцы эти),

И мы будем королями мира...

Ты понял, мистер Развети?"

"Открой мне секрет, Джим!"

Сказал я ему в ответ.

А он мне сквозь трубочный дым

Пробулькал:

"Секретов нет!

Мы просто возьмем два ружья,

Зарядим золотым песком

И будем туда стрелять,

Куда нам укажет Том".

(А Том этот был рудокоп

Мошенник, каких поискать.)

И вот мы однажды тайком

В Клондайке.

Нас целая рать...

И по приказу, даденному

Под браунинги в висок,

Мы в четыре горы громадины

Золотой стреляли песок,

Как будто в слонов лежащих,

Чтоб достать дорогую кость.

И громом гремела в чащах

Ружей одичалая злость.

Наш предводитель живо

Шлет телеграмму потом:

"Открыли золотую жилу.

Приезжайте немедленно.

Том".

А дело было под шепот,

Просто биржевой трюк...

Но многие, денежки вхлопав,

Остались почти без брюк.

Ч а р и н

Послушай, Рассветов! и что же,

Тебя не смутил обман?

Р а с с в е т о в

Не все ли равно,

К какой роже

Капиталы текут в карман.

Мне противны и те и эти.

Все они

Класс грабительских банд.

Но должен же, друг мой, на свете

Жить Рассветов Никандр.

Г о л о с и з г р у п п ы

Правильно!

Д р у г о й г о л о с

Конечно, правильно!

Т р е т и й г о л о с

С паршивой овцы хоть шерсти

Человеку рабочему клок.

Ч а р и н

Значит, по этой версии

Подлость подчас не порок?

П е р в ы й г о л о с

Ну конечно, в собачьем стане,

С философией жадных собак,

Защищать лишь себя не станет

Тот, кто навек дурак.

Р а с с в е т о в

Дело, друзья, не в этом.

Мой рассказ вскрывает секрет.

Можно сказать перед всем светом,

Что в Америке золота нет.

Там есть соль,

Там есть нефть и уголь,

И железной много руды.

Кладоискателей вьюга

Замела золотые следы.

Калифорния – это мечта

Всех пропойц и неумных бродяг.

Тот, кто глуп или мыслить устал,

Прозябает в ее краях.

Эти люди – гнилая рыба.

Вся Америка – жадная пасть,

Но Россия... вот это глыба...

Лишь бы только Советская власть!..

Мы, конечно, во многом отстали.

Материк наш:

Лес, степь да вода.

Из железобетона и стали

Там настроены города.

Вместо наших глухих раздолий,

Там, на каждой почти полосе,

Перерезано рельсами поле

С цепью каменных рек – шоссе.

И по каменным рекам без пыли,

И по рельсам без стона шпал

И экспрессы и автомобили

От разбега в бензинном мыле

Мчат, секундой считая доллар,

Места нет здесь мечтам и химерам,

Отшумела тех лет пора.

Все курьеры, курьеры, курьеры,

Маклера, маклера, маклера.

От еврея и до китайца

Проходимец и джентельмен,

Все в единой графе считаются

Одинаково – business men,

На цилиндры, шапо и кепи

Дождик акций свистит и льет.

Вот где вам мировые цепи,

Вот где вам мировое жулье.

Если хочешь здесь душу выржать,

То сочтут: или глуп, или пьян.

Вот она – мировая биржа!

Вот они – подлецы всех стран.

Ч а р и н

Да, Рассветов! но все же, однако,

Ведь и золота мы хотим.

И у нас биржевая клоака

Расстилает свой едкий дым.

Никому ведь не станет в новинки,

Что в кремлевские буфера

Уцепились когтями с Ильинки

Маклера, маклера, маклера...

И в ответ партийной команде,

За налоги на крестьянский труд,

По стране свищет банда на банде,

Волю власти считая за кнут.

И кого упрекнуть нам можно?

Кто сумеет закрыть окно,

Чтоб не видеть, как свора острожная

И крестьянство так любят Махно?

Потому что мы очень строги,

А на строгость ту зол народ,

У нас портят железные дороги,

Гибнут озими, падает скот.

Люди с голоду бросились в бегство,

Кто в Сибирь, а кто в Туркестан,

И оскалилось людоедство

На сплошной недород у крестьян.

Их озлобили наши поборы,

И, считая весь мир за бедлам,

Они думают, что мы воры

Иль поблажку даем ворам.

Потому им и любы бандиты,

Что всосали в себя их гнев.

Нужно прямо сказать, открыто,

Что республика наша – bluff,

Мы не лучшее, друг мой, дерьмо.

Р а с с в е т о в

Нет, дорогой мой!

Я вижу, у вас

Нет понимания масс.

Ну кому же из нас не известно

То, что ясно как день для всех.

Вся Россия – пустое место.

Вся Россия – лишь ветер да снег.

Этот отзыв ни резкий, ни черствый.

Знают все, что до наших лбов

Мужики караулили версты

Вместо пегих дорожных столбов.

Здесь все дохли в холере и оспе.

Не страна, а сплошной бивуак.

Для одних – золотые россыпи,

Для других – непроглядный мрак.

И кому же из нас незнакомо,

Как на теле паршивый прыщ,

Тысчи лет из бревна да соломы

Строят здания наших жилищ.

10 тысяч в длину государство,

В ширину около верст тысяч 3-х.

Здесь одно лишь нужно лекарство

Сеть шоссе и железных дорог.

Вместо дерева нужен камень,

Черепица, бетон и жесть.

Города создаются руками,

Как поступками – слава и честь.

Подождите!

Лишь только клизму

Мы поставим стальную стране,

Вот тогда и конец бандитизму,

Вот тогда и конец резне.

Слышатся тревожные свистки паровоза. Поезд замедляет ход.

Все вскакивают.

Р а с с в е т о в

Что такое?

Л о б о к

Тревога!

П е р в ы й г о л о с

Тревога!

Р а с с в е т о в

Позовите коменданта!

К о м е н д а н т

(вбегая)

Я здесь.

Р а с с в е т о в

Что случилось?

К о м е н д а н т

Красный фонарь...

Р а с с в е т о в

(смотрит в окно)

Гм... да... я вижу...

Л о б о к

Дьявольская метель...

Вероятно, занос.

К о м е н д а н т

Сейчас узнаем...

Поезд останавливается. Комендант выбегает.

Р а с с в е т о в

Это не станция и не разъезд,

Просто маленькая железнодорожная будка.

Л о б о к

Мне говорили, что часто здесь

Поезда прозябают по целым суткам.

Ну, а еще я слышал...

Ч а р и н

Что слышал?

Л о б о к

Что здесь немного шалят.

Р а с с в е т о в

Глупости...

Для кого как.

Входит к о м е н д а н т.

Р а с с в е т о в

Ну?

К о м е н д а н т

Здесь стрелочник и часовой

Говорят, что отсюда за 1/2 версты

Сбита рельса.

Р а с с в е т о в

Надо поправить.

К о м е н д а н т

Часовой говорит, что до станции

По другой ветке верст 8.

Можно съездить туда

И захватить мастеров.

Р а с с в е т о в

Отцепляйте паровоз и поезжайте.

К о м е н д а н т

Это дело 30-ти минут.

Уходит. Рассветов и другие остаются, погруженные в молчание.

ПОСЛЕ 30-ти МИНУТ

К р а с н о а р м е е ц

(вбегая в салон-вагон)

Несчастие! Несчастие!

В с е

(вперебой)

Что такое?..

Что случилось?..

Что такое?..

К р а с н о а р м е е ц

Комендант убит.

Вагон взорван.

Золото ограблено.

Я ранен.

Несчастие! Несчастие!

Вбегает р а б о ч и й.

Р а б о ч и й

Товарищи! Мы обмануты!

Стрелочник и часовой

Лежат здесь в будке.

Они связаны.

Это провокация бандитов.

Р а с с в е т о в

За каким вы дьяволом

Увезли с собой вагон?

К р а с н о а р м е е ц

Комендант послушался стрелочника...

Р а с с в е т о в

Мертвый болван!

К р а с н о а р м е е ц

Лишь только мы завернули

На этот... другой путь,

Часовой сразу 2 пули

Всадил коменданту в грудь.

Потом выстрелил в меня.

Я упал...

Потом он громко свистнул,

И вдруг, как из-под земли,

Сугробы взрывая,

Нас окружили в приступ

Около двухсот негодяев.

Машинисту связали руки,

В рот запихали платок.

Потом я услышал стуки

И взрыв, где лежал песок.

Метель завывала чертом.

В плече моем ныть и течь.

Я притворился мертвым

И понял, что надо бечь.

Л о б о к

Я знаю этого парня,

Что орудует в этих краях.

Он, кажется, родом с Украйны

И кличку носит Номах.

Р а с с в е т о в

Номах?

Л о б о к

Да. Номах.

Вбегает в т о р о й к р а с н о а р м е е ц.

2-й к р а с н о а р м е е ц

Рельсы в полном порядке!

Так что, выходит, обман...

Р а с с в е т о в

(хватаясь за голову)

И у него не хватило догадки!..

Мертвый болван!

Мертвый болван!

–

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

О ЧЕМ ГОВОРИЛИ НА ВОКЗАЛЕ N В СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

З а м а р а ш к и н

(один около стола с телефоном)

Если б я не был обижен,

Я, может быть, и не сказал,

Но теперь я отчетливо вижу,

Что он плюнул мне прямо в глаза.

Входят Р а с с в е т о в, Л о б о к и Ч е к и с т о в.

Л о б о к

Я же говорил, что это место

Считалось опасным всегда.

Уже с прошлого года

Стало известно,

Что он со всей бандой перебрался сюда.

Р а с с в е т о в

Что мне из того, что ты знал?

Узнай, где теперь он.

Ч е к и с т о в

Ты, Замарашкин, идиот!

Я будто предчувствовал.

Р а с с в е т о в

Бросьте вы к черту ругаться,

Это теперь не помога.

Нам нужно одно:

Дознаться,

По каким они скрылись дорогам.

Ч е к и с т о в

Метель замела все следы.

З а м а р а ш к и н

Пустяки, мы следы отыщем.

Не будем ставить громоздко

Вопрос, где лежат пути.

Я знаю из нашего розыска

Ищейку, каких не найти.

Это шанхайский китаец.

Он коммунист и притом,

Под видом бродяги слоняясь,

Знает здесь каждый притон.

Р а с с в е т о в

Это, пожалуй, дело.

Л о б о к

Как зовут китайца?

Уж не Литза ли Хун?

З а м а р а ш к и н

Он самый!

Л о б о к

О, про него много говорят теперь.

Тогда Номах в наших лапах.

Р а с с в е т о в

Но, я думаю, Номах

Тоже не из тетерь...

З а м а р а ш к и н

Он чует самый тонкий запах.

Р а с с в е т о в

Потом ведь нам очень важно

Поймать его не пустым...

Нам нужно вернуть покражу...

Но золото, может, не с ним...

З а м а р а ш к и н

Золото, конечно, не при нем.

Но при слежке вернем и пропажу.

Нужно всех их забрать живьем...

Под кнутом они сами расскажут.

Р а с с в е т о в

Что же: звоните в розыск.

З а м а р а ш к и н

(подходит к телефону)

43-78...

Алло...

43-78?

ПРИВОЛЖСКИЙ ГОРОДОК

Тайный притон с паролем "Авдотья, подними подол".

2 т а й н ы х п о с е т и т е л я. К а б а т ч и ц а,

с у д о м о й к а и п о д а в щ и ц а.

К а б а т ч и ц а

Спирт самый чистый, самый настоящий!

Сама бы пила, да деньги надо.

Милости просим.

Заглядывайте почаще.

Хоть утром, хоть в полночь

Я всегда вам рада.

Входят Н о м а х, Б а р с у к и еще 2 п о в с т а н ц а.

Номах в пальто и шляпе.

Б а р с у к

Привет тетке Дуне!

К а б а т ч и ц а

Мое вам почтение, молодые люди.

1-й п о в с т а н е ц

Дай-ка и нам по баночке клюнуть.

С перезябу-то легче, пожалуй, будет.

Садятся за стол около горящей печки.

К а б а т ч и ц а

Сейчас, мои дорогие!

Сейчас, мои хорошие!

Н о м а х

Холод зверский. Но... все-таки

Я люблю наши русские вьюги.

Б а р с у к

Мне все равно. Что вьюга, что дождь...

У этой тетки

Спирт такой,

Что лучше во всей округе не найдешь.

1-й п о в с т а н е ц

Я не люблю вьюг,

Зато с удовольствием выпью.

Когда крутит снег,

Мне кажется,

На птичьем дворе гусей щиплют.

Вкус у меня раздражительный,

Аппетит, можно сказать, неприличный,

А потому я хотел бы положительно

Говядины или птичины.

К а б а т ч и ц а

Сейчас, мои желанные...

Сейчас, сейчас...

(Ставит спирт и закуску.)

Н о м а х

(тихо к кабатчице)

Что за люди... сидят здесь... окол?.

К а б а т ч и ц а

Свои, голубчик,

Свои, мой сокол.

Люди не простого рода,

Знатные-с, сударь,

Я знаю их 2 года.

Посетители – первый класс,

Каких нынче мало.

У меня уж набит глаз

В оценке материала.

Люди ловкой игры.

Оба – спецы по винам.

Торгуют из-под полы

И спиртом и кокаином.

Не беспокойтесь! У них

Язык на полке.

Их ищут самих

Красные волки.

Это дворяне,

Щербатов и Платов.

Посетители начинают разговаривать.

Щ е р б а т о в

Авдотья Петровна!

Вы бы нам на гитаре

Вальс

"Невозвратное время".

П л а т о в

Или эту... ту, что вчера...

(напевает)

"Все, что было,

Все, что мило,

Все давным-давно

Уплы-ло..."

Эх, Авдотья Петровна!

Авдотья Петровна!

Кабы нам назад лет 8,

Старую Русь,

Старую жизнь,

Старые зимы,

Старую осень.

Б а р с у к

Ишь чего хочет, сволочь!

1-й п о в с т а н е ц

М-да-с...

Щ е р б а т о в

Невозвратное время! Невозвратное время!

Пью за Русь!

Пью за прекрасную

Прошедшую Русь.

Разве нынче народ пошел?

Разве племя?

Подлец на подлеце

И на трусе трус.

Отцвело навсегда

То, что было в стране благородно.

Золотые года!

Ах, Авдотья Петровна!

Сыграйте, Авдотья Петровна,

Вальс,

Сыграйте нам вальс

"Невозвратное время".

К а б а т ч и ц а

Да, родимые, да, сердешные!

Это не жизнь, а сплошное безобразие.

Я ведь тоже была

Дворянка здешняя

И училась в первой

Городской гимназии.

П л а т о в

Спойте! Спойте, Авдотья Петровна!

Спойте: "Все, что было".

К а б а т ч и ц а

Обождите, голубчики,

Дайте с посудой справиться.

Щ е р б а т о в

Пожалуйста. Пожалуйста!

П л а т о в

Пожалуйста, Авдотья Петровна!

Через кухонные двери появляется к и т а е ц.

К и т а е ц

Ниет Амиэрика,

Ниет Евыропе.

Опий, опий,

Сыамый лыучий опий.

Шанго курил,

Диеньги дыавал,

Сыам лиубил,

Есыли б не сытрадал.

Куришь, колица виюца,

А хыто пыривык,

Зыабыл ливарюца,

Зыабыл большевик.

Ниет Амиэрика,

Ниет Евыропе.

Опий, опий,

Сыамый лыучий опий.

Щ е р б а т о в

Эй, ходя! Давай 2 трубки.

К и т а е ц

Диеньги пирет.

Хыодя очень бедыный.

Тывой шибко живет,

Мой очень быледный.

П о д а в щ и ц а

Курить на кухню.

Щ е р б а т о в

На кухню так на кухню.

(Покачиваясь, идет с Платовым на кухню.

Китаец за ними.)

Н о м а х

Ну и народец здесь.

О всех веревка плачет.

Б а р с у к

М-да-с...

1-й п о в с т а н е ц

Если так говорить,

То, значит,

В том числе и о нас.

Б а р с у к

Разве ты себя считаешь негодяем?

1-й п о в с т а н е ц

Я не считаю,