Текст книги "Шутки богача"

Автор книги: Сергей Другаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава тринадцатая

Надолго Нэнси не хватило – свалилась под первой пальмой, нарушив планы Каргина. Он собирался уйти из рощи в лес; Хаос уже не мог считаться надежным укрытием, и если бы Кренна пожелал, все его камни, утесы, овраги и гроты были б обшарены до полудня. В распоряжении майора еще оставалось около тридцати человек, и у него имелись вертолеты – двухместные патрульные машины с аэродрома Иннисфри. И хоть Пирелли с Горманом переселились в лучший мир, наверняка кто-то еще из людей бельгийца смог бы управиться с “вертушками”, пусть не с таким искусством, как погибшие пилоты. Каргин не собирался рисковать. В данный момент дела обстояли именно так, как в детской сказке про Мальчиша-Кибальчиша: нам бы лишь день простоять да ночь продержаться. А там, глядишь, нагрянут красноармейцы из Перу или латышские стрелки из корпуса морской пехоты, и вздернут буржуинов на фонарь!

Но Мэри-Энн нуждалась в отдыхе. Не столько в передышке для восстановления сил, сколько в том, чтобы расслабиться и успокоиться. Слишком много событий произошло в последний час: погоня и бегство, гибель Арады, угроза насилия и смерти. Психика цивилизованных людей, привыкших к комфорту и безопасности, такого не выдерживает, их воля к сопротивлению слабеет, мужество дает трещину. Каргин, как всякий опытный командир, знал, что делать в подобном случае. Рецепт простой: сесть, поговорить, поднять моральный дух, обрисовать перспективы. Конечно, радужные; а если их нет, изобрести хоть что-нибудь, внушающее надежду.

На все это он выделил сорок минут и начал с главного:

– Есть хочешь?

Мэри-Энн кивнула.

Каргин вытащил банки, чертыхнулся – обе были с персиками – вскрыл одну и протянул девушке вместе с ножом.

– Давай, сестренка!

Аппетит у нее был хороший. Через минуту-другую щеки Мэри-Энн порозовели, темные круги под глазами исчезли, морщинки у рта разгладились, губы увлажнились и обрели манящую упругость. Похоже, она была готова на подвиг и на труд. “Отличное средство – бренди с персиковым компотом, – решил Каргин. – Надо будет запомнить”.

– Я слышала грохот, – сказала Мэри-Энн, отбросив пустую банку. – Я спускалась в какой-то дыре, чуть ноги не сломала, а Хью тащился сзади… уж больно он неповоротливый, наш Хью… и вдруг как грохнет! Я думала, салют по усопшему дядюшке… Заупокойная месса, так сказать… А почему колокола не звонили?

– Еще зазвонят, – пообещал Каргин, – если не уберемся в лес. А что до грохота, так это неприятность с “помелом” случилась.

– С помелом?

– Взорвался вертолет. При моем посильном содействии. Ты…– он помолчал, соображая, как лучше сообщить печальную новость, – Ты ничего не знаешь? Хью тебе что-нибудь говорил?

– Хью мерзко ругался. На испанском, из-за какого-то договора. Разбудил меня, вытащил из пещеры и заорал как ненормальный – беги! Вертолет уже висел над нами, и эти ублюдки принялись стрелять… Я так испугалась, Керк! Мысли перепутались, словно голову мне отрезали, а приставили шейкер для коктейлей… Я даже не поняла, что все куда-то подевались… ты, и Бобби, и остальные…-она заглянула в лицо Каргину. – Где ты был, ковбой? И где мой братец?

Каргин выглянул из-за мохнатого пальмового ствола, осмотрел пустынный пляж и скалы и повернулся к девушке.

– Помнишь вчерашний разговор? Бобби хотелось провернуть это дельце с вертолетом…– она кивнула. – Так вот, дельце не выгорело. Они отправились вчетвером – Арада отказался, а я спал. Твой брат не позволил меня разбудить. И они ушли. Взяли оружие и ушли.

Зрачки Мэри-Энн потемнели.

– А Хью? Мог ведь пощекотать тебя за ухом? Или в бок ткнуть?

– Мог, да не ткнул. Он… Скажем так, у него имелись свои соображения. Я сам проснулся. Проснулся и пошел искать твоего братца. Но, к сожалению, не успел. Понимаешь, бэби, этим парням, что к нам пожаловали, палец в рот не клади – руку оттяпают и до печенки доберутся! Ловкие, гниды! И с опытным главарем. Каргин вздохнул; полуправда кончилась, осталась только правда. – В общем, приготовили ловушку, и Бобби в нее влип. Вместе с Крисом, Томом и Тейтом… Не мучились, погибли сразу, под пулями…

Мэри-Энн прерывисто вздохнула, но глаза ее были сухими.

– Ты сам это видел?

– Даже со свидетелем, – Каргин погладил приклад винтовки. – Теперь, сестричка, ты сделалась очень важной персоной… не бесприданница – наследница… Если это тебя утешит.

– Мне утешения не нужны, – голос девушки был невыразителен и сух; ни эмоций, ни признаков горя – видно, кровь Халлоранов брала свое. – Я знала, когда-нибудь так и кончится… Боб… он… Он был неудачником, как мать и отец. Таким, я думаю, родился. Неудачник – это ведь очень заметно, ковбой! По многим признакам, и по тому, что все, кто рядом с ним, становятся точно такими же. Это как заразная болезнь! Взять хотя бы эту стерву Кэтрин Финли… Очередной дядюшкин план и очередной провал. То есть я хочу сказать, планировал Патрик, а провалился Бобби..

– Ну-ну, – промычал Каргин, навострив ухо. – И что там провалилось?

– Интересуешься, ковбой? – Мэри-Энн окинула его холодным взглядом. —

Интересуешься, я вижу… Эта Кэти Финли – дочь Барбары Грэм, последней дядюшкиной пассии. Он чуть на ней не женился лет тридцать назад, да передумал, решил, что староват для брачных уз. А через год она обвенчалась с Дугласом Финли. Грэмы и Финли – с Восточного побережья, из Филадельфии. Знать… Благородные предки, но не британские, шотландские, гордость, порядочность, и ни гроша за душой. Нищие, как церковные крысы! Но дядюшка их подкормил. Он, знаешь ли, бывал сентиментальным… когда ему выгодно…

Каргин, изобразив недоумение, пожал плечами.

– А в чем тут выгода?

– Хотел, чтоб Кэтрин вышла за Боба и поскорей отправилась в родилку, за наследником.

– Но ведь Бобби и есть наследник. Он…– начал Каргин, уже не с притворным, а настоящим удивлением.

– Бобби, Бобби!.. – передразнила Мэри-Энн. При чем здесь Бобби? Что ты знаешь, Керк! У старого козла, была одна привязанность – не шлюхи, которых он трахал после дипломатических приемов, и даже не Барбара Грэм, а мисс “Халлоран Арминг Корпорейшн”! Ее высочество ХАК! И он считал, что должен отдать ее в крепкие руки – не женские и не такие, где ноготки покрашены голубым. Он просто шизанулся на этой идее, клянусь! Так что Боб для него не наследник. И с Кэти, сучкой, ничего не вышло… Она-то была согласна, старалась, как девка панельная, да Боб не смог… не может он с женщиной, понимаешь?

– Понимаю…– протянул Каргин. Он уже жалел, что отдернулась очередная занавеска над семейными тайнами Халлоранов. Лучше было б вспоминать о Кэти как о сладком сне в солнечном Фриско. Море, пальмы, китайский ресторанчик, смуглая девушка и остальной калифорнийский антураж… Но миром правили деньги, и в борьбе за них девушки были таким же товаром, как нефть, оружие, зерно и ножки Буша. Что в Сан-Франциско, что в Париже, что в Москве…

Его вновь пронзило острое чувство нереальности происходящего. Он был здесь лишним, чужаком – наемником, потерявшим хозяина, сцепившимся с такими же наемниками неведомо зачем и почему. В этом он был не похож на Тома и не мог сказать, за что и за кого сражается, так как их воспитание, менталитет и цели различались не меньше, чем вольная новгородская дружина и отряд дисциплинированных самураев. Томом руководила личная преданность хозяину, тогда как Каргин нуждался в ином, в некой позитивной идее, способной оправдать его существование. Эта потребность являлась чисто российской традицией, она не разменивалась на деньги, не продавалась за почести, власть и обещания любви, и тот, кто эту идею терял – неважно, по собственной воле или по другим причинам – терял вместе с ней и нечто большее. Понятие о добре и зле, о долге и справедливости, о собственном предназначении и месте в жизни.

"Где оно, это место? – с тоской подумал Каргин. – Может быть, в яме среди афганских гор?” Среди погибавших солдат, которыми он никогда не командовал, не вел их в бой, и все же был им что-то должен – что-то такое, чего они уже исполнить не могли. То, что исполнялось на своей земле, к которой, по большому счету, Афганистан, Ирак, Ангола и этот остров никак не относились. Ровным счетом никак.

– Что молчишь? – спросила Мэри-Энн, и он очнулся.

– Думаю… Вспоминаю…

– Думаешь о стерве Кэти?

– И о ней тоже. За что она тебя так не любит?

– Мы крепко цапались… не раз… Наверное, я была не права… говорила, что настоящей женщине удалось бы расшевелить Бобби… А она, – Мэри-Энн вдруг хихикнула, – она обозвала меня тощей шлюхой. Надо же! Конечно, я не мисс Америка и, может, шлюха, но не тощая! Я – девушка в теле! Желаешь убедиться, ковбой?

Нэнси вдруг пришла в игривое настроение, прижалась к Каргину, подставляя губы. Глаза ее подернулись туманом, поясок шортиков был расстегнут, сквозь прореху просвечивала грудь с розовым соском.

– С кем тебе было лучше, – проворковала она, – с ней или со мной? Хочешь попробовать еще разок? Чтоб сделать правильный выбор?

"С чего ее так разбирает?.. – подумал Каргин. От бренди с персиками?”

Но вслух произнес:

– Время неподходящее, детка. Кроме того, с мисс Финли меня связывают только служебные отношения. Случалось, правда, мы болтали о том, о сем…

– О чем же?

– О Париже.

– Я тоже хочу поболтать о Париже, – сказала Мэри-Энн и принялась стягивать майку.

Но Каргин шлепнул ее по перепачканному песком бедру и встал, натягивая берет.

– Сказано – не время! Прибереги свою энергию для джунглей.

– А что мы там будем делать, дорогой?

– Прятаться, ma chere, [9]9
  Ма chere – моя дорогая (франц.).


[Закрыть] прятаться. Ты ведь не думаешь, что я перебил всех нехороших парней?

В небесах вдруг загудело. Вначале рокот был отдаленным, едва слышным, но с каждой секундой он становился все отчетливей и сильнее, будто к острову неслась эскадрилья разъяренных пчел. Звуки наплывали с севера, дробились в зубчатых коронах скал, перекликались отраженным эхом и падали вниз, сливаясь с шелестом волн и листьев. Затем мощное ровное гудение заглушило их, и хотя утесы загораживали от Каргина северный небосвод, он догадался, что над поселком и бухтой кружат самолеты. Скорее всего, не меньше пяти-шести.

– Джунгли отменяются, – сообщил он Мэри-Энн и выскочил на пляж. Но не узрел ничего интересного – скалистые стены над Лоу-Бей ограничивали видимость.

Каргин вернулся под деревья.

– Хорошо бы подняться наверх… Туда! – он бросил взгляд на смотровую площадку. Она являлась лучшим пунктом наблюдения, самым досягаемым и безопасным, если учесть, что в Хаосе еще бродила пятерка басурман. К тому же к ней вела дорога, недлинный серпантин, соединявший пляж и рощу с Нагорным трактом. Четверть часа, и они доберутся до площадки.

– Кто-то прилетел? За нами? Значит, приключения кончились, ковбой? – поправив майку, Мэри-Энн с широко раскрытыми глазами вслушивалась в слитный гул моторов.

– Еще не знаю. Смотря кто явился, и зачем. Так что автомат не бросай! – он схватил ее за руку и потянул к дороге.

Они шагали быстро, молча, сберегая дыхание. Серпантин поднимался вверх шестью извивами, и за последним поворотом, когда деревья расступились, стали видны узкий пояс Нагорного тракта с мостами, туннелями и круглой пряжкой-озером и дворцовая кровля с ажурным цветком антенны. В небе серебристо-серыми тенями мелькали самолеты: три “оспрея” – над взлетным полем и бухтой, а два, большие транспортные “бо-инги” – над виллой и прилегавшим к ней садом. Эта пара кружила в вышине, и пространство под ней было расцвечено яркими прямоугольными кляксами парашютов. “Сотни полторы”, – прикинул Каргин, глядя, как из чрева “боингов” вываливаются все новые и новые фигурки.

Когда они забрались наверх, транспортные самолеты уже развернулись к северо-востоку, один “оспрей” приземлился, второй готовился к посадке, а третий все еще свивал круги над бухтой. Кроме того, у восточных скал возник вертолет, каких Каргину видеть еще не доводилось – черная угловатая машина, похожая на гоночный автомобиль под полупрозрачным диском рассекающих воздух винтов. Видимо, он прилетел из Кальяо, а вот самолеты, если судить по обратному курсу, явились с американских берегов. Вскоре эта гипотеза перешла в уверенность: парашютисты действовали со сноровкой, какую вколачивают не в перуанской армии, а в войске великой державы. Такая держава в окрестностях имелась лишь одна, и потому было бессмысленно строить иные предположения.

– Кто это, Керк? Как ты думаешь? – Нэнси дернула его за рукав.

– Думаю, твои соотечественники, детка, – буркнул Каргин. – Явились, не запылились, вояки хреновы… Ликвидаторы ликвидаторов…

Он сплюнул, поднял бинокль, поднес к глазам. Верхняя терраса с павильоном-обсерваторией была пуста, но перед домом и на широкой дворцовой лестнице, среди колонн и сфинксов, уже кипела яростная схватка: парашютисты накатывались цепью, палили по окнам, приседали, падали, поднимались, шаг за шагом оттесняя людей Кренны; сколько тех было, Каргин разобрать не мог, но защищались они отчаянно, как стая попавших в ловушку волков. У южного флигеля метнулось пламя, взлетел бесформенный черный комок, потом под раскатистый грохот засверкали новые вспышки – били из подствольных гранатометов и базук. Сфинкс, украшавший лестницу, встал на дыбы, окутанный огнем и дымом, тут же завалился на бок, и его невозмутимое лицо внезапно пересекла трещина – будто шрам от сабельного удара. Под многотонной каменной тушей что-то ворочалось, корчилось, извивалось, и камень в том месте вдруг начал багроветь.

– Какого дьявола, Керк? – Мэри-Энн подпрыгивала от нетерпения. – Что там происходит?

– Битва лапифов с кентаврами, – пробормотал Каргин и сунул ей бинокль. —

Вот, полюбуйся! Покруче, чем в голливудских боевиках. И все – настоящее! И пули, и кровь, и трупы…

Все три самолета уже приземлились, и из распахнутых люков выпрыгивали десантники и еще какие-то люди, не в пестрых комбинезонах, а в штатском. Словно цепочка муравьев, они устремились к ангарам и гаражам, и на окраине взлетного поля тоже загремели выстрелы – видно, бились с часовыми Кренны. Но было тех наверняка немного, и вскоре большая часть атакующих отхлынула; затем распахнулись ворота ангаров, выехали набитые солдатами джипы и устремились к поселку и шестому блок-посту. “Могут и сюда добраться”, – подумал Каргин, нащупывая бумажник в нагрудном кармане. Бумажник был на месте – с паспортом, чертовой уймой виз, кредитными картами и контрактом, свидетельством его лояльности.

Черное “помело”, сделав широкий круг, зависло над озерным берегом и руинами второго блок-поста. Теперь Каргину удалось подробнее разглядеть “вертушку”, и он, сдвинув берет на затылок, покачал головой и невольно присвистнул. В самом деле, такое ему живьем не попадалось! Лишь на картинках в “Милитари ревью”, под заголовком: “Техника двадцать первого столетия”! Если глаза его не обманывали, то был “Команч” – разведывательно-ударный вертолет RAH-70, для спецопераций в джунглях, горах и прериях, а также над океанами и морями. Крейсерская скорость – до шестисот километров в час, дальность полета – три тысячи, отсек для грузов и десантников, пушки, пулеметы, ПТУРы… Мечта! Особенно для тех, кто хочет быстро смыться.

Пока он дивился на “помело”, бой на ступенях лестницы затих, взрывы смолкли, и теперь часть парашютистов копошилась среди мертвых тел, растаскивала трупы, тогда как другие прочесывали парк. Вполне понятная суета, но Каргину почудилось, что в здание никто не входит. Странно! Он покосился на Мэри-Энн, решил не отбирать бинокль и сбросил с плеча винтовку; потом заглянул в прицел, дернул стволом, отыскивая прятавшиеся за колоннами двери. Точно, никто не входил! Либо успели очистить виллу, либо такой деликатный труд – не для десантников…

Он приподнял оружие. Теперь перед ним была эспланада: пальмы и мандариновые деревца, полосатый тент, скамейки, павильон с полусферическим куполом и вертолет, уже переместившимся от озера. “Команч” неторопливо опустился, сдвинулись створки пилотской кабины и пассажирского отсека, и на террасу стали выпрыгивать парни-рослые крупнокалиберные молодцы. “Преторианская гвардия, телохранители, – подумал Каргин, удерживая на весу тяжелую винтовку. – А кто за ними вылезет?”

Вылез Шон Дуглас Мэлори, собственной персоной. Коммодор, вице-президент и шеф административного отдела ХАК, ответственный за безопасность… Каргин справился с искушением нажать на спуск – дистанция была слишком велика – и только проводил коммодора взглядом до дверей. Шагал тот быстро, энергично, даже подпрыгивая на ходу, и скрылся в кабинете босса. Стражи, числом семь человек, разбились на две группы, направились к лестницам и исчезли; восьмой остался на террасе. Он заглянул в павильон, затем подошел к массивному черному корпусу “Команча”, махнул пилоту. Тот спустился вниз, пошарил в кармане, что-то вытащил. Оба закурили.

Опустив винтовку, Каргин повернулся к девушке.

– Видела, кто прилетел? В той черной кастрюле, с гвардейцами?

Нэнси кивнула с явным облегчением.

– Шон! Весельчак Шон, старая задница… Самый рогатый козлик дядюшки Патрика, и самый верноподданный… Ну, наконец-то! – она приподнялась на носках, потянулась, сладко зажмурившись, потом бросила взгляд в сторону Нагорной дороги. – Пойдем? Увидят нас, пришлют кого-нибудь на четырех колесах и отвезут меня в ванну… и я из нее век не вылезу… Ванна, бутылка виски и сигарета – вот, что мне надо… И ты! Ты приходи, спинку потереть… Придешь, ковбой?

– Как бы нам обоим спинку не потерли, под левой лопаткой, – задумчиво пробормотал Каргин. – Вот что, бэби: отсюда нужно уходить – место нехорошее, открытое. Мы уйдем и посидим немного под деревьями. Посмотрим, что случится.

– А что случится? Что может случиться? – Мэри-Энн неуверенно улыбнулась. —

Ты ведь не думаешь, что Шон…

– Рогатый козлик этот Шон, сама сказала: А оборот у компании – шесть миллиардов… Бо-о-льшие деньги! И большой соблазн.

Соблазн и в самом деле был велик, так что Мэри-Энн притихла и последовала на ним без. возражений. Они спустились по серпантину, но не до самого пляжа, а шагов на двести, зашли в лес и устроились между корнями огромной сейбы. Корни были похожи на доски, поставленные набок – широкие, толстые, пулей не прошибешь. Рядом струился ручей, питавшийся, видимо, из озера. Они напились; потом Мэри-Энн стащила шортики и майку, сполоснула лицо и удалилась в кусты.

Каргин сидел с винтовкой на коленях, привалившись спиной к стволу, и размышлял, что предпринять в нынешней ситуации. Отсиживаться или вылезти наверх? Ждать или вступить в контакт? Может, позвонить? Позвонить, распорядиться, чтоб приготовили ванну для молодой хозяйки? Вряд ли это обрадует коммодора… Решит, что Кренна по двум объектам недоработал, не выполнил контракт… Впрочем, где он, Кренна?.. Надо думать, лежит в кровавой луже под мозаикой с орлом…

Взгляд Каргина обратился к рации, он хмыкнул и нахмурился. Больше всего ему сейчас хотелось не вспоминать о Кренне, избавиться от Мэри-Энн, от Мэлори и корпорации ХАК, и очутиться где-нибудь подальше – так далеко от Иннисфри, чтобы орел не долетел и конь не доскакал. Где-то в Краснодаре или Москве… Либо, на худой конец, в Париже…

Он прикрыл глаза, и в этот момент заверещал мобильник.

Мэлори, кто же еще… Любопытствует, лысая нечисть, кого не добили и почему…

– Ты, капитан? – голос коммодора был, как всегда, бодрым и жизнерадостным. – Докладывай! Есть еще уцелевшие? Кто?

– Все, кого не пристрелили, не подорвали и не сожгли.

– А если поконкретней? – Мэлори сделал паузу и сообщил:

– Слушай, сынок, я очень рад, что ты остался жив. Ты оправдал мои надежды… Так кто же с тобой? Арада и девушка? Мы не нашли их тел.

– Девушка, – сообщил Каргин после недолгого колебания. – Араде просверлили дырочку в затылке.

– Что ж, неплохо…– похоже, коммодор был доволен. – Приводи ее и приходи сам. Или лучше сделаем так: скажи, где вы, и я пришлю машину. 0’кей? Вы, полагаю, устали… Ну, ничего, ничего! Зато тебя ожидает масса приятных сюрпризов!

– Сыт я по горло твоими сюрпризами, весельчак, – пробормотал Каргин, нажав кнопку сброса.

В кустах зашуршало, и появилась Нэнси – умытая и одетая. Брови ее приподнялись, вопросительный взгляд метнулся к телефону.

– Козлик Мэлори звонил. Говорит, что ванна почти готова. Осталось только серной кислоты плеснуть.

– Почему бы и нет? Согласна на кислоту, только б до ванны добраться…-девушка опустилась рядом. – А что он еще сказал? О дядюшке? О Бобби?

– Сказал, что тело Боба найдено, а наши – нет. К большому сожалению.

Щеки Мэри-Энн начали медленно бледнеть.

– Пугаешь меня, ковбой? Или шутишь? Ты правда уверен, что…

Мобильник снова зазвонил. Глядя в расширившиеся глаза девушки, Каргин поднес трубку к уху.

– В чем дело, парень? Перестань дурить!

– Дело в том, – негромко, с расстановкой, произнес Каргин, – что наша умозрительная операция реализована во всех деталях и подробностях. Это вызывает вопросы, не так ли? Или у вас другое мнение?

– Операция… хм-м…– протянул коммодор. – Операция операцией, но все не так, как тебе представляется, мой мальчик. Считай, что это была проверка. Тест на дееспособность и выживание, так сказать. Плюс санитарная чистка… Я ясно выражаюсь?

– Не очень. Для теста слишком много трупов, включая Халлорана и молодого Паркера. Не хотелось бы к ним присоединиться.

Мэри-Энн дернула Каргина за рукав, прошептала:

«Какая операция? Какой тест?» – Он отмахнулся.

– Чего ты хочешь? – произнес Мэлори строгим генеральским тоном. – Что тебе нужно, парень? Я ведь сказал, что все о’кей, что для тебя все неприятности позади, а впереди – одни приятные сюрпризы. Чего же еще? Личное приглашение от президента США и “кадиллак” к подъезду?

– Нужны гарантии.

– Гарантии, вот как… А ты осторожен, мой мальчик! Рад! Это большое достоинство. Ну, слово чести офицера тебя устроит?

"Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие”, – подумалось Каргину. Надо же – прислал убийц на остров, теперь офицерской честью клянется! Из этой чес-ти шубу не сошьешь, жизнь за нее не купишь… Как говорил майор Толпыго, коли враг коварен и хитер, есть одна гарантия: ставь на четыре кости, а к яйцам подвесь гранату.

Но вслух он этого не сказал, а ограничился многозначительным молчанием.

– Не веришь? Чувствую, что не веришь, – Мэлори шумно выдохнул в трубку. – Ладно, послушай меня, сынок… Согласен, все произошедшее на острове было жестоко, антигуманно, бесчеловечно, но – поверь мне! – совершенно необходимо. И все свершилось по воле и приказу мистера Халлорана. Ты спросишь, зачем? И я отвечу: вспомни, где умный человек прячет камень? Среди других камней… А где прячет труп – тем более, если и трупа-то не было? Среди других погибших на поле битвы. И вспомни еще одно: от покушений не спасет ни прочная крепость, ни преданные стражи. Атакующий всегда имеет преимущество и добивается своего. Рано или поздно, но добивается, и ты это знаешь. Ты – солдат!

– Не понял ни слова из вашей галиматьи, – произнес Каргин внезапно охрипшим голосом.

– Я думаю, понял. Ты парень сообразительный… Но если надо, могу поподробнее, – Мэлори вдруг начал чеканить слова, будто рапортовал адмиралу флота:

– Мистер Халлоран, наш босс, желает, чтобы его считали мертвым. Жертвой поголовной резни, учиненной кровавыми фанатиками, которые от возмездия не уйдут. Ни в коем случае не уйдут! Когда мы изловим их всех – и, разумеется, перестреляем – здесь появятся репортеры, телекомментаторы и представители власти, которым положено оценить масштаб трагедии, а также проинформировать о ней мировую общественность. Трагедия, конечно, велика: сотни погибших, и среди них – Патрик Халлоран, достойнейший гражданин великой страны. Он мертв…-голос командора дрогнул, но тут же окреп:

– Зато теперь его никто не потревожит. Что возьмешь с покойника?

Лоб Каргина оросился испариной. Он вытер его рукавом, посмотрел на темные пятна, проступившие на ткани, поднял глаза на Мэри-Энн. Видно, она сообразила, что случились неприятности – отхлынувшая кровь сделала ее лицо похожим на мраморную маску.

Чувствуя, как струйки пота стекают по спине, Каргин пробормотал:

– Мне ваши поганые секреты не нужны… в гробу я их видел, со всеми тайнами мадридского двора… ни слышать не хочу, ни знать… Я что вам, исповедник? На кой черт?

– А это, мой мальчик, уже другая песня и другой сюрприз. Придешь – узнаешь.

Каргин взглянул на Мэри-Энн. Она закусила губу, зрачки ее стали не серыми, не зелеными, а темными, как туча, готовая пролиться дождем.

– Не верю ни единому слову, – буркнул он в трубку.

В ответ раздался короткий смешок.

– Придется поверить!

И сразу зазвучал знакомый голос – резкий, отрывистый, скрипучий:

– Ты сохранил свой берет? Свою реликвию?

– Да, сэр! – ошеломленный Каргин реагировал автоматически, согласно уставу. Все прочие слова будто выскочили из головы.

– Так натяни его и отправляйся, куда прикажет Шон! Может, он и в самом деле принес тебе удачу… Снова сухой короткий смешок. Мэлори…

– Ну, убедился? Можно послать “кадиллак”? К какому подъезду?

Каргин уже овладел собой.

– К чему такая спешка? Я тут не один, есть еще заинтересованные лица…

Хотелось бы посовещаться, а потом перезвонить.

– Посовещайся, – разрешил коммодор. – Кажется, У вас, у русских, говорят: где совет, там любовь? Так что посовещайся. А перезванивать не надо, просто сброс не нажимай. Ты у меня на громкой связи.

Накрыв микрофон ладонью, Каргин уставился на Мэри-Энн. Она уже не кусала губы, сидела с приоткрытым ртом и словно ждала, что через минуту ее поведут на расстрел. Или бросят в Амазонку, на растерзание кайманам и пираньям.

– Нэнси…– он произнес ее имя, не ощущая ничего, кроме брезгливой жалости – ведь в ней тоже текла проклятая кровь Халлоранов. – Я говорил с коммодором, Нэнси, и кое с кем еще… с твоим людоедом-дядюшкой… Он жив, хоть я не пойму, в чем тут фокус – сам видел, как его пришибли вместе со Спайдером. Ну, ладно… не об этом речь, а о другом… О том, что налет на остров сделан по его приказу. Чтобы пустить слух, будто его убили, и избавить от дальнейших покушений, – Каргин мрачно усмехнулся и добавил:

– Убили вместе с твоим братом, с Томо и остальными… общим числом – за двести душ… Такая, знаешь ли, капитальная гекатомба на могиле скифского вождя… Все – покойники, а вождь-то жив!

Из горла Мэри-Энн вырвался странный звук – то ли рыдание, то ли хриплый яростный вопль. Плечи ее затряслись; потом она вдруг начала раскачиваться, спрятав лицо в ладонях и глухо, невнятно повторяя:

– За что?.. за что?.. Ублюдок гребаный… козел… пиявка… всех высосал, всех… чтоб тебе от гемофилии сдохнуть… всех, всех… Бобби, отца… мать в психушку засадил… меня… теперь меня прикончит… старый маразматик… прикончит, ведь так?..

– Не прикончит, – утешил ее Каргин, – а осыпет баксами и выдаст за принца Дублинского, чтобы наследника родила. Ты для него теперь драгоценней, чем зеница в глазу… последний, можно сказать, шанс… А вот что ему от меня надо? Что, сестричка?

Но Мэри-Энн, похоже, его не слышала – раскачивалась и плакала взахлеб.

– А ведь придется идти к дядюшке-людоеду… Иначе мне отсюда никак не выбраться, – пробормотал Каргин, скривившись, и поднес трубку к уху. – Мэлори? Слышите меня?

– Да, мой мальчик. Что там у вас происходит?

– У мисс Паркер истерика, так что совещания у нас не получилось. Я думаю, нужно прислать кого-нибудь с машиной и увезти ее. Только не на виллу к дядюшке, лучше – на самолет, и во Фриско.

– А ты?

– Пусть нижняя дверь в бункер будет открыта. Я сам доберусь, через пару часов. Надо подумать.

– Подумай, – согласился командор. – Где вы сейчас?

На дороге, ведущей к пляжу. Примерно посередине.

– 0’кей. Я пришлю Спайдера. Он как раз собирается улетать… не во Фриско, в другое место, но тоже очень уютное.

Каргин покосился на рыдавшую Мэри-Энн.

– Пусть Спайдер захватит бутылку спиртного для леди. И чистый носовой платок. Лучше – полотенце.

Он сунул мобильник в карман, подхватил девушку на руки и зашагал к серпантину. Сейба прошелестела ему на прощанье что-то ободряющее.

* * *

Выбравшись на дорогу, он опустил Мэри-Энн в траву под цветущим рододендроном и погладил по спутанным рыжим волосам.

– Сейчас за тобой приедут, бэби. Приедет надежный человек и увезет с острова. Нельзя тебе здесь оставаться. Здесь всякое может произойти.

Девушка молча кивнула, хлюпая носом и вытирая глаза кулачками. Каргин постоял рядом с ней, глядя, как в разрывах древесных крон бегут на север облака. Полупрозрачные, легкие, они неслись подобно сказочным кораблям, и Каргину хотелось подняться в воздух и улететь вместе с ними.

Он вздохнул, дождался, пока за поворотом не послышалось урчанье мотора, и бесшумно отступил в лес.