Текст книги "О дружбе и любви моей печальной"

Автор книги: Сергей Агальцов

Агальцов С. О.
О дружбе и любви моей печальной Любовная лирика

«Накопилось в груди столько нежности…»

 
Накопилось в груди столько нежности!
…За снегами, за темными елями
Так и жил я в дорожной поспешности,
Может, днями, а может, неделями.
Мчались версты, свистя, вдоль обочины,
Шум ветров, необжитые комнаты,
Мое счастье летело непрочное…
Как мы жили, с тобой незнакомые?..
Вдалеке, за речными излуками,
Ты с тоскою носилась неистовой
О любви – хоть с какими разлуками
(Лишь бы только была единственной).
Вечерами теперь в этом городе
Все ограды осыпаны росами,
Ты идешь ко мне – тихая, гордая.
Что мне делать с твоими вопросами:
– Отчего наши ночи так коротки?
– Отчего в небе звезды так светятся?
– Отчего, отчего в этой комнате
Снова в самое лучшее верится?
 

1984 г.

Лунный диск

 
А ночью лунный диск, сияя, плыл
По зеркалу мерцающего пруда.
Но я не пожалел его, разбил –
Безжалостность взялась во мне откуда?
Я бросил камень легкою рукой,
И разлетелся лунный диск на части.
И потому, наверное, с тобой
У нас не вышло ни любви, ни счастья.
Они рассеялись, как дым в полях,
На этом свете сроки их недолги.
Но почему с тех пор в твоих глазах
Как будто вижу лунный осколки?
А я в другие укатил края.
Была луна и девушка другая.
Беспечный раньше, почему же я
Теперь вдали все чаще вспоминаю
Как боль, как неизбывную вину,
Глаза твои, похожие на чудо,
И вдребезги разбитую луну
На зеркале мерцающего пруда!
 

1984 г.

Стихи Ларисе

 
Поезд мчит сквозь глухой переезд.
Отчего так светло и легко мне?
Разных видел немало я мест,
А дороже, чем эти, не вспомню.
 
 
Это здесь между тонких ветвей
В догорающий розовый вечер
Нам неистово пел соловей,
Знавший все о разлуках и встречах.
 
 
Пролетали, гудя, поезда,
И луна восходила все выше.
Где бы ни был – нигде, никогда
Я такой уже песни не слышал.
 
 
Но нежданно в родимом краю
В час глухой у того переезда
Снова юность я вспомнил свою.
– Неужели бесследно исчезла?
 
 
И не пел нам в ночи соловей? –
Я воскликнул. Никто не ответил,
Лишь вверху между зыбких ветвей
Прошумел затихающий ветер…
 

1984 г.

«Ты прошла. Потом прошелся дождик…»

 
Ты прошла. Потом прошелся дождик,
В темных лужах оставляя след.
Но до этой встречи я не дожил,
Чудилось мне много-много лет.
 
 
И когда подумалось об этом,
По июльским лужам белым днем
Я рванулся за тобою следом
Под веселым радужным дождем.
 
 
Это было не вчера – сегодня.
Или время повернуло вспять,
И струился дождик прошлогодний?
Я не в силах был тебя догнать.
 
 
Но, твоей улыбкою отмечен,
Шел, цветок размокший теребя,
И казался мальчиком, предтечей
                 Самого себя.
 

1986 г.

Экспромт

 
Все недуги, тяготы
Исцеляют ягоды.
Умоляю, хоть теперь,
Мне, любимая, поверь.
Не украл их, не купил –
Утром дождь их окропил.
Эти – мыты росами,
Эти – биты грозами,
Эти я собрал в лесу
И теперь тебе несу!
 

1986 г.

«Рыхлый мартовский лед…»

Людмиле

 
Рыхлый мартовский лед,
                                    ожиданьем движенья измаян,
Как тяжелый состав,
                                    громыхая, пошел по реке.
Половодье! Каникулы!
                                    Юн, бесшабашен, отчаян,
Я по грому и грохоту
                                    к дому бежал налегке.
Вот и солнце, дымясь,
                                    над туманным взошло перелеском
И дорогу ощупало мягким и теплым лучом.
Опьяняемый грохотом,
                                    гулом, сверканием, блеском,
Я по льдинам бежал
                                    и не думал тогда ни о чем.
Потому и заметил в последнее только мгновение:
Обреченную льдину
                                    поток на быки уносил.
Вот излука реки.
                                    Наклоненная ветка – спасение!
Ухватиться за ветку,
                                    вцепиться хватило бы сил!
…Выполз на берег. Жалкий. Продрогший.
                                                С крутого обрыва
Глянул вниз –
                        и в испуге
                                    от бездны отпрянул я прочь.
Горько дерево обнял.
                                    Спасибо, плакучая ива!
И склонился над веткой:
                                    – Ну как ты сумела помочь?!
Было в жизни и так:
                                    охватило вдруг душу смятенье.
Как в мучительном сне
                                    уплывала земля из-под ног.
И в том миг я увидел:
                                    две женских руки –
                                                            как спасенье
Простирались ко мне,
                                    словно зная, что был одинок.
Я схватился за них,
                                    как за ветви у давней излуки.
Обернулся назад –
                                    и от прошлого кинулся прочь!
…Я сижу у огня.
                                    Я держу твои хрупкие руки
И склоняюсь над ними:
                                    – Ну как ты сумела помочь?!
 

1986 г.

Несчастный

 
Сколько раз ты меня предавала!
Неужель тебе этого мало?
Не устала еще предавать?
Не сужу я тебя очень строго,
Но помедли, молю, ради Бога,
Волю полную злобе давать.
Без того меня гложет кручина,
Словно завтра наступит кончина,
И не чья-нибудь там, а – моя.
Словно завтра снесут на кладбище…
Зря ли вьюга и воет и свищет –
Так и ломится в двери жилья!
 
 
Ах, пусть в землю глубоко зароют!
Ах, пускай жалкий холмик покроет –
Без следа занесет
                             белый снег.
Все готов я принять без испуга,
За окном, за ночным то ли вьюга,
То ли плач, то ли стон, то ли смех.
 

1992 г.

«Как дерзка твоя смелая поступь…»

Миле

 
Как дерзка твоя смелая поступь!
Помню: глаз я с тебя не сводил.
Полюбить тебя было так просто,
Разлюбить тебя не было сил.
 
 
Перед самой последней разлукой,
Словно лист на ветру, я дрожал.
Твою смуглую тонкую руку
Я мучительно долго держал.
 
 
Не в глаза мне взглянула, а выше…
Ко всему уже был я готов.
Ты ушла…
                        Но доныне я слышу
Шум твоих отдаленных шагов.
 

04.05.93 г.

«Уж десять лет тебя не забываю…»

Миле

 
Уж десять лет тебя не забываю,
Уж десять лет тебя не забывал.
Уж десять лет с тоски я запиваю,
Уж десять лет с тоски я запивал,
 
 
Спуская все
         под жалкой, бедной сенью –
До нитки до последнего гроша,
Как будто в этом некое спасенье
Отыскивала бедная душа.
 
 
Меня душили страхи и кошмары,
Когда кидался на кровать в ночи.
Ужасней не бывает в жизни кары –
Хоть волком вой,
Хоть криком закричи!
 
 
И населяли жуткие химеры
Тогда больную голову мою
И ни во что не оставалось веры…
О чем теперь я Господа молю
 
 
Один, когда за окнами моими
То плещет дождь,
То вьется снег, кружа,
Когда опять в хмельном чаду
                                            и дыме,
Измучась, забывается душа?
 
 
…Я ничего уже не понимаю:
Живу на белом свете – не живу!
Я, как в былом, иду опять по краю,
Не зная, в смутном сне иль наяву…
 

12.08.1994 г.

«Гаснет месяц, во тьме догорая…»

 
Гаснет месяц, во тьме догорая,
Веет вешним цветением сад.
Что скажу я тебе, дорогая?
Я устал от потерь и утрат.
 
 
Ни души уже рядом родимой,
Одиночество сердце сосет.
Но и все же, по миру гонимый,
Я смотрю не назад, а вперед.
 
 
Только что еще с грустью увижу,
Разгляжу в бедной жизни земной?
Что спускается ниже и ниже
Черный ворон, кружа надо мной?
 
 
Не печалься, моя дорогая,
Пусть устал я от многих утрат!
Но как месяц плывет, догорая,
Как цветет освежающе сад!
 

1997 г.

«Ночью веет в форточку сиренью…»

 
Ночью веет в форточку сиренью,
Лунный луч играет на окне.
Ах, какие светлые мгновенья
В наши ночи ты дарила мне!
 
 
Мы сходились ближе и короче…
Миновали годы.
Я – один.
…Как сегодня в горестные ночи
Мне твой голос, взгляд не обходим!
 
 
Разве знаешь ты, что погибаю
Я с самим собой наедине,
Потому что женщина любая
Тех мгновений не подарит мне?!
 

26.04.1999 г.

Валентине

1

 
По вечерней дороге бреду,
Под ногою томительны скрипы.
Слышу ветра унылые всхлипы,
Туча скрыла на небе звезду.
 
 
Не вчера ли
                  брели мы с тобой
Вот по этой пустынной дороге?
На душе – ни тоски, ни тревоги
Под мерцающей круглой луной.
 
 
…Как сегодня угрюмо в полях!
Веет темной тоскою дорога.
Ты сегодня далеко-далеко –
С тихой грустью
                    иль счастьем в глазах?
 
 
В темной речке застыла вода,
Ветр шумит по белеющим ивам.
Пять ночей я был горько-счастливым, -
Как никто.
                 и нигде,
                               никогда.
 

16.01.2002 г.

2

 
Как детски непорочна снежность!
Как в поле чист ее покров!
Я вспоминаю твою нежность,
Я ко всему теперь готов:
 
 
Любви,
             грозящей мне бедою,
Уже неволен избежать –
Холодный на небе звездою
Горя,
         она с такой тоскою
Сиянье в душу
                            льет опять.
 

20.01.2002 г.

«Собака – злая…»

 
Собака – злая!
                               Гадина цепная!
И, как назло, она в твоем саду!
А я пиджак свой лучший нацепляю
И все равно опять к тебе иду.
Я закурил, я в небо дым пускаю,
И наплевать мне на собачий лай.
Я глажу пса, его с цепи спускаю –
Ведь ты незлой и попусту не лай!
Напрасно, что ли, я сюда нагрянул,
Готовый заплатить любой ценой
За то, чтобы с твоей хозяйкой рядом
Иль даже здесь сидеть, как пес цепной.
Ты видишь, я открылся без утайки
И неспроста завел об этом речь.
Ты не волнуйся, пес, твою хозяйку
От злых людей
                              смогу я уберечь!
 

«Позади экзамены и школа…»

 
Позади экзамены и школа.
Выпускник отчаянный, веселый,
Я садился на велосипед.
Обернусь – а девочка-соседка,
Руль украсив серебристой веткой,
Переулком мчит за мною вслед.
 
 
В это время года над райцентром
Разносило теплым-теплым ветром
Клочья ваты – тополиный пух.
Заметало этим пухом дали.
Я летел. Я жал на все педали.
У меня захватывало дух.
 
 
Боже! За моим велосипедом
Ты стремительно летела следом.
Не было счастливей в жизни дня.
Вот уже мы в поле за поселком.
Вот летим накатанным проселком.
Вот и нагоняешь ты меня.
 
 
Травы ослепляли нас сверканьем.
Ощущал я, как своим дыханьем
Ты касалась моего плеча.
Я хотел бы все начать сначала.
Все запомнить, что ты мне кричала,
Под июньским солнцем хохоча.
 
 
Неужели не вернется это?
Тополя, тебя, сиянье лета
Вижу, как сквозь тусклое стекло.
Неужели все минули сроки,
И обратно все пути-дороги
Тополиным пухом замело?!
 

Шиповник

 
Где над желтым обрывом до неба возносится ельник,
Где пунцовый шиповник горит, отражаясь в реке,
Допоздна в эти ясные дни, словно некий отшельник,
Одиноко брожу, оставляя следы на песке.
 
 
Вот знакомый обрыв. Прошумели здесь детские игры.
Прозвенели – до боли в душе – сумасшедшие дни.
Здесь мы ягоды рвали – кололи нас жгучие иглы.
Эти раны – как быстро тогда забывались они!
 
 
А сегодня живу я, как будто за прошлым в погоне.
Но в любом окруженье, в наплыве любой суеты
Вдруг представится мне: до крови обдирая ладони,
Я ломаю для девочки здесь, у обрыва, цветы.
 
 
Те смешные и милые страсти давно поутихли,
Выхожу на обрыв, где шиповник горяч и красив.
И звенят на осеннем ветру его жгучие иглы,
И река пламенеет, закатный огонь отразив.
 

Малина заглохшего сада

 
В последнем блеске напрягая силы
И обреченность чувствуя свою,
Она еще звала к себе, манила
У жизни отшумевшей на краю.
 
 
Она, склонясь на ветхую ограду,
Прощальным светом озаряя сад,
Была уже самой себе не рада,
Хотя еще и радовала взгляд.
 
 
Струило небо зыбкое сиянье,
Когда мы очутились тут с тобой,
От моего неловкого касанья
В лицо нам с веток брызнуло росой.
 
 
А ягоды, кивая, льнули к стеблям.
В закатных умирающих лучах
Малиновый огонь, едва колеблем,
Изнемогал, переливался, чах.
 
 
Игра оттенков, красок перекличка,