Текст книги "Круэлла де Виль. История злодейки с разбитым сердцем"

Автор книги: Серена Валентино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Уверена, что ваша мама была бы рада уделять вам больше времени, мисс Круэлла, если бы только смогла, – заметила кухарка, продолжая раскатывать тесто для острого пирога, который она готовила для слуг. Такой пирог с кроликом больше всего любил наш дворецкий, Джексон, об этом миссис Бэддли сама мне сказала. Я постаралась не морщить при этом нос. Когда я в прошлый раз была здесь, она готовила так называемый деревенский пирог. Тоже та ещё гадость. Но, как я догадывалась, слуги, да и вообще, наверное, люди из низших сословий любили пироги.

– Мы с мамой чудесно провели целый час вместе, – сказала я, улыбаясь сквозь зубы. Миссис Бэддли и мисс Прикет при этом вновь переглянулись.

Почему они так переглядывались, когда речь заходила о моей маме? Непонятно. Впрочем, я решила объяснить эту странность их завистью. А чем ещё это можно было объяснить, скажите? Завидовали, ох как завидовали нам с мамой, вот и переглядывались друг с другом! Как ни крути, а моя мама была леди, а они кто? Просто прислуга, и больше никто!

И тут, словно прочитав мои мысли и опасаясь, что я могу произнести всё это вслух (ну уж нет, я такого вслух никогда не сказала бы, я же знаю, как должна вести себя настоящая леди!), мисс Прикет взяла меня за руку, давая понять, что нам пора возвращаться наверх. И очень хорошо, что она так сделала, потому что мне начинало казаться, что я бог знает сколько времени торчу уже на этой кухне. Несколько часов, наверное.

– Пойдёмте, мисс Круэлла. Поднимемся наверх и позвоним мисс Аните, пригласим её завтра на чай, вы не возражаете?

– О да, мисс Прикет! С удовольствием приглашу её! – радостно согласилась я, моментально спрыгнула со своего стула и крепче ухватила за руку свою гувернантку.

На лестнице я обернулась. Миссис Бэддли, улыбаясь, махала нам вслед рукой. На сердце у меня отлегло, и я бодро начала подниматься из мрачного кухонного подземелья в свой привычный, залитый ярким светом мир.

Мой «верхний» мир был полон жизни и красоты, и в нём не было ни единого белого пятнышка мучной пыли.

Я ненавидела походы вниз, в подвал. Там всегда было темно, душно, тесно, слуги в тусклом свете казались бледными серыми призраками. А на кого они ещё могли быть похожими, проводя целые дни в подвале и никогда не выходя на солнце? Наверное, это было одной из главных причин, по которым я никогда не считала слуг настоящими живыми людьми.

А вот мисс Прикет для меня была почти настоящей. Прислугой она, пожалуй, уже не была, хотя и членом нашей семьи ещё не стала. Она не ела вместе со слугами и не ютилась в одной из каморок на чердаке. Ела она либо вместе со мной, когда моих родителей не было дома, либо уносила поднос с едой к себе в комнату, которая находилась напротив моей, в том же коридоре. Мисс Прикет, пожалуй, могла бы даже за леди сойти, если бы только одевалась как леди. К тому же она была очень хорошенькой, это было заметно, несмотря даже на форменное платье, в котором она выглядела несколько старше своих лет. Когда я была совсем маленькой, меня сбивало с толку то, что мама называет мою гувернантку старой девой. Повзрослев немного, я поняла, что мисс Прикет ещё очень и очень молода. У неё были ярко-зелёные глаза, медно-рыжие волосы, веснушки на щеках и стройная фигурка. Тонкая и гибкая, как у настоящей леди. Вот только леди мисс Прикет не была.

Она была чем-то… ну, серединка на половинку, как говорят.

Когда мы с мисс Прикет поднялись из подвала в вестибюль, я увидела нашего дворецкого, Джексона. Он как раз подходил к входной двери, собираясь впустить кого-то в дом. Джексон был высоким, седовласым и, как подобает хорошему английскому дворецкому, совершенно невозмутимым. Двигался он всегда неспешно, плавно, держался с достоинством, а слугами командовал, словно ведущий сражение генерал. При этом Джексон никогда не повышал на них голос, слуги и без этого беспрекословно подчинялись ему. Впрочем, может, в подвале или на чердаке Джексон и кричал на них, не знаю, но на «наших» этажах я ни разу такого не слышала.

Джексон отворил дверь, и на пороге, к моему величайшему удивлению, появилась… мама! У меня сердце едва не оборвалось. Я никак не ожидала, что она может возвратиться так скоро, и даже взвизгнула от радости.

– Круэлла, прошу, возьми себя в руки. Не забывай о том, что ты леди! – сказала мисс Прикет, крепче сжимая мне руку.

Мама впорхнула в вестибюль, словно кинозвезда, за её спиной красиво взметнулись полы расстёгнутой роскошной меховой шубы. Вслед за мамой в дверь вошли несколько лакеев, тяжело нагруженные пакетами и коробками.

– Привет, мамочка! – воскликнула я, подставляя ей свою щёку для поцелуя.

– Привет, Круэлла, дорогая! – ответила мама и добавила, скользнув взглядом по моему платью: – Вижу, вы ходили поблагодарить миссис Бэддли за желе. Вы сейчас прямо с кухни, да? Мисс Прикет, взгляните на Круэллу. Как долго вы там пробыли, внизу? У моей дочери такой вид, словно она сама там что-то пекла! Но я не желаю, чтобы Круэлла выглядела как какая-то кухарка! Нет, что это такое, а?

Я посмотрела вниз на своё платье и помертвела от ужаса. Как же это я сама-то не заметила? Ай-яй-яй! Спасибо мамочке, что обратила на это внимание, иначе я так бы и разгуливала по дому в обсыпанном мукой платье, словно… словно последняя идиотка!

– Спасибо, мамочка, – пробормотала я, отступая назад. Как же меня угораздило подставить мамочке для поцелуя свою испачканную мукой щёку? Хорошо ещё, что я, кажется, не успела роскошную мамину меховую шубку запачкать.

– Круэлла, твой папа сегодня возвратится поздно, поэтому я буду обедать у Слэптонов, а оттуда вместе с ними поеду в оперу.

– О… – У меня сразу упало сердце. – А я-то подумала, что ты решила дома обедать.

– Нет, моя дорогая. Домой я заскочила, только чтобы переодеться. А ты пообедаешь вместе с мисс Прикет в детской. Я перед уходом загляну к тебе, чтобы попрощаться.

– Это теперь классная комната, а не детская, леди де Виль, – напомнила мисс Прикет, искоса бросив на меня поспешный взгляд, и с улыбкой добавила, специально для мамы: – И должна сказать, что мисс Круэлла очень хорошо учится, миледи. Очень хорошо.

Мама на это ничего не ответила, словно мисс Прикет вообще не произнесла ни слова. И то сказать, с какой стати мама должна отвечать ей? Ведь она, собственно, перед этим ко мне обращалась, а не к мисс Прикет. И вообще, кто она такая, эта гувернантка, чтобы поправлять мою мамочку? И зачем мамочке запоминать, как теперь какая комната называется? Их, этих комнат, в нашем доме не перечесть, так к чему голову свою нагружать подобными мелочами? Я… Ну, я другое дело. Я-то как раз очень гордилась тем, что моя бывшая детская стала теперь классной комнатой.

У мисс Прикет сразу вытянулось лицо. Я подумала, что она расстроилась оттого, что мама ей не ответила. Или оттого, что мама сама расстроилась, увидев, какая неприятность случилась с моим платьем. Мисс Прикет взяла меня за руку, повела к лестнице, и я побрела вместе с нею, так и не решив окончательно, отчего это у моей гувернантки такое кислое лицо сделалось. Наверху мисс Прикет привела меня в порядок, после чего мы, как обычно, провели вечер с нею вдвоём. Самым радостным событием того вечера стало появление моей мамы в классной комнате, куда она пришла попрощаться со мной перед тем, как уехать по своим важным делам. На маме было блестящее шёлковое вечернее платье, весело щёлкали по паркетному полу её высокие тонкие каблуки, мерцала, покачиваясь на сгибе руки, элегантная сумочка.

– Доброй ночи, Круэлла, – сказала своим мелодичным голосом мама, целуя меня в щёку. – Если хочешь, можешь проводить меня до лестницы и посмотреть, как я уезжаю.

Хотела ли я? Конечно, хотела, ещё как! Я всегда любила наблюдать за тем, как мама уезжает по вечерам.

Вот и в тот раз я остановилась на верхней площадке лестницы, облокотилась о перила и смотрела, смотрела… Мамино платье мерцало, опускаясь всё ниже по ступеням, и вот уже мама появилась целиком внизу, где её ожидал Джексон, держа наготове длинную меховую шубу. Затаив дыхание, я следила за тем, как мама в накинутой на плечи шубе плавно идёт к дверям. Она была самой роскошной, самой умопомрачительной женщиной, какую я когда-либо видела в своей жизни.

А как я завидовала её меховым шубам! Кто бы только знал, как завидовала! И с каким нетерпением ждала, когда же и у меня появится своя собственная первая меховая шубка.

Я стояла на лестнице до тех пор, пока не пропал в уличном шуме звук мощного двигателя маминого автомобиля, и только после этого вернулась к себе в спальню.

Заканчивался каждый мой вечер одинаково.

Мисс Прикет принесла мне чашку какао, и, пока я пила его, мы поболтали с ней о том, как прошёл сегодняшний день. Потом она почитала мне книжку, а уже уложив меня в постель, обсудила наши с ней планы на завтра.

– Ну что, будем приглашать Аниту завтра на чай? Мы давно с ней не виделись.

– Ага, – сонно согласилась я. – Буду рада с ней повидаться.

И это было чистой правдой. Дело в том, что на лето Анита куда-то уезжала со своей семьёй, может, за границу, не знаю. Одним словом, мы действительно давно с ней не виделись, и я очень соскучилась, потому что Анита была моей лучшей подругой. Если подумать, Аниту я знала с тех пор, как помнила себя. Она находилась под опекой, а опекуном её был один из папиных коллег и лучших друзей по Палате лордов. Мама, правда, считала Аниту не подходящей для меня подругой, поскольку она родилась в семье, не принадлежавшей к высшему обществу, но папа был иного мнения. Он находил, что Анита оказывает на меня хорошее влияние, и настаивал на том, чтобы мы приглашали её на свои семейные праздники и даже брали с собой в поездки. Короче говоря, Анита была мне как сестра. Или почти как сестра.

Но хотя лорд Сноттон и позволял Аните жить у него в доме, настоящей леди она, в отличие от меня, всё же не была. И высшему обществу её представить было невозможно из-за низкого происхождения. Самое большее, на что могла рассчитывать Анита, – это получить хорошее образование, что позволило бы ей впоследствии стать няней или гувернанткой в богатой семье. Но это в том случае, если опекун Аниты не сумеет найти джентльмена, который согласится взять Аниту в жёны, закрыв глаза на отсутствие у неё семейных связей. Ну и на её происхождение, само собой. Конечно, Анита могла бы и в самостоятельное, как говорится, плавание пуститься, то есть зарабатывать на жизнь, работая продавщицей или машинисткой, вот только зачем ей такое счастье, скажите на милость?

Вообще, история Аниты напоминала мне книжку Джейн Остин… Как же она называлась? «Гордость и предупреждение»? Как-то так, точно не помню. Там ещё про двух сестёр рассказывается – одна из них по любви замуж вышла, а вторая по расчёту. Ну, которая вышла замуж по любви, та, разумеется, жила в бедности, и ей пришлось послать одну из своих дочерей жить к той своей сестре, которая по расчёту замуж вышла. Это прямо-таки история Аниты, хотя не совсем один-в-один, поскольку, в отличие от книжки, у её опекуна нет красавца сына, который влюбится и женится на ней. Такое, по-моему, только в книжках и бывает. А у опекуна Аниты вместо прекрасного сына две дочери, которые только и делали, что Аните козни строили, всё старались ущипнуть побольнее её за то, что она не такого высокого происхождения, как они. Боюсь, что если бы я не успела узнать и полюбить Аниту раньше, чем моя мамочка наговорила мне про неё много всякого, то, возможно, и я стала бы относиться к ней ничуть не лучше, чем эти сёстры Сноттон. Но этого я, наверное, не узнаю уже никогда.

Да, Анита была всего лишь на ступеньку выше, чем серединка на половинку, ну и что? Зато она была моей лучшей подругой, и поэтому мне совершенно не было никакого дела до её семьи или отсутствия ценных связей. Плевать. Она была самым милым человеком, которого я знала. И я любила её.

После того как мы поговорили о том, чтобы пригласить Аниту на чай, мисс Прикет предложила мне почитать на ночь сказку – именно этим у нас с ней и заканчивался каждый вечер.

– Может, почитаем сегодня перед сном дальше про принцессу Тьюлип? – предложила мисс Прикет. – В прошлый раз мы остановились, как мне помнится, на том, как она уговаривает Великанов-Циклопов помочь ей и Повелителям Леса защитить Страну чудес от грозной опасности, верно?

– Мне кажется, я слишком устала сегодня, чтобы слушать на ночь продолжение этой истории, мисс Прикет, – вяло ответила я. Глаза у меня начинали уже слипаться, но промелькнувшая в голове мысль не дала мне уснуть. Я встрепенулась и спросила: – Мисс Прикет, вы можете понять, почему моя мама недолюбливает Аниту? Это из-за её семьи, да?

– Если честно, ничего не могу сказать наверняка, мисс Круэлла. – Я знала, что моя гувернантка таким способом уходит от прямого ответа, и, в общем-то, даже уважала её за то, что она не хочет говорить ничего плохого о моей маме. Хотя, надо признаться, я не была бы против того, чтобы она сказала всё как есть. Видите ли, как бы сильно ни любила я маму, но её отвращения к Аните никогда не могла понять.

– Я как-то раз подслушала – совершенно случайно, конечно же, – как мама и папа спорили об Аните, и мама сказала очень странную вещь. Сейчас вспомню точно. Ага, так вот мама сказала: «Анита заставляет меня чувствовать себя так, словно кто-то скрывается в моём доме, крадётся по нему, царапает его стены. Ужасное ощущение. Я не хочу, чтобы оно и впредь тревожило меня». Как вы думаете, что это могло бы означать, а, мисс Прикет? – спросила я.

– Очень нехорошо подслушивать, о чём говорят взрослые, тем более ваши родители, мисс Круэлла, – мягко упрекнула меня мисс Прикет. – Юным леди так вести себя не подобает.

Ну, это всё я и без моей гувернантки знала. Но бывает в жизни иногда, что ты, совершенно не желая того, поступаешь так, как не положено поступать леди. Поступаешь случайно, даже не осознавая этого. Ладно. Я зевнула и перевела разговор на другую тему.

– Мама потрясающе выглядела сегодня вечером, правда, мисс Прикет? Разве я не самая счастливая девочка на свете, раз у меня такая мама?

– Да, она очень хорошо выглядела сегодня, мисс Круэлла. Очень мило, – без особого восторга подтвердила гувернантка.

– А я? Разве я не самая счастливая девочка на свете? – не отставала я.

Мисс Прикет ничего не ответила, лишь грустно взглянула на меня. Не знаю почему, но взгляд мисс Прикет всегда делался грустным, когда разговор заходил о моей маме. А самым печальным он становился именно по вечерам. Мисс Прикет наклонилась, чтобы поцеловать меня в щёку и пожелать мне доброй ночи, я улыбнулась ей в ответ, но при этом мне вдруг стало очень грустно за неё. Я подумала о том, какой одинокой, наверное, должна быть жизнь мисс Прикет. Проводить дни напролёт с чужим, не своим ребёнком, есть в одиночестве в своей спальне. Не иметь ни семьи, ни друзей – никого, кто любил бы её, мог бы о ней позаботиться… На минутку я представила, каково было бы мне на её месте. Каково это вообще – быть одной в целом мире?

– Доброй ночи, мисс Прикет, – сказала я, надеясь своей улыбкой немного поднять ей настроение.

Вначале лицо гувернантки оставалось по-прежнему неподвижным и печальным, затем внезапно изменилось, ожило.

– Ах, Круэлла! Я совершенно забыла, прости! Твоя мама оставила для тебя подарки на туалетном столике. Вот, смотри!

Она метнулась к туалетному столику и принесла мне прямо в постель несколько коробок. Я открыла первую из них – в ней лежало очень красивое, замечательное красное платье и такой же красный пояс к нему. В другой коробке, поменьше, оказались красные туфельки и красная блестящая сумочка. Самую большую коробку я оставила напоследок, и не прогадала. В ней лежал не просто подарок, но настоящий волшебный дар – белая шубка с чёрным воротником. Увидев шубку, я пулей выскочила из постели – разве можно было утерпеть, чтобы тут же моментально не примерить её? Даже поверх моей ночной рубашки шубка смотрелась потрясающе.

Точнее, я в этой шубке потрясающе смотрелась. Точь-в-точь как мама. Наконец-то у меня появилась своя – своя! – меховая шубка, и я понимала, что вместе с нею открывается новая страница, начинается новая, очень важная пора в моей жизни. Эта шубка была моим первым шагом к тому, чтобы стать настоящей гламурной леди. Такой же, как моя мама.

– Вот видите, мисс Круэлла, как заботится о вас ваша мама. Я думаю, она очень сильно вас любит, – сказала мисс Прикет, однако было не в её словах, а в её глазах что-то такое… Ну, словно в том, что моя мама меня любит, она пыталась убедить себя сильнее, чем меня. Впрочем, меня-то убеждать в этом вовсе не нужно было, я и без мисс Прикет знала, что моя мама меня очень любит.

– Какую странную вещь вы только что сказали, мисс Прикет, – сказала я, поворачиваясь от зеркала и удивлённо глядя на свою гувернантку. – Разумеется, мама меня любит, тут и думать нечего. Взгляните, какая шубка!

Мисс Прикет кивнула, но взгляд её радостнее не стал, да и улыбка тоже. Она молча принялась убирать мамины подарки, а я спросила её напрямую:

– Почему вы такая грустная? Что случилось?

Мне стало жаль мисс Прикет, а она слабо улыбнулась, но вновь ничего не ответила.

Вот так всегда происходит, когда имеешь дело с такими созданиями серединка на половинку, как мисс Прикет. Поскольку они выглядят почти настоящими, тебе может стать жалко их. Ты можешь даже почти полюбить такое существо, но при этом никогда не заглянешь ему в душу. Вот и мисс Прикет – с чего она так грустна? Не поймёшь…

Наш разговор в тот вечер прервал неожиданный стук в дверь.

– Круэлла? – раздался из коридора знакомый бархатный баритон.

– Папа? Входи! – отозвалась я.

Он приоткрыл дверь, с притворной нерешительностью заглянул в мою спальню. На папином лице играла озорная улыбка, с которой он каждый вечер заходил пожелать мне доброй ночи. Такого красивого папы, как мой, не было ни у кого из моих подруг – темноволосого, с неотразимой голливудской улыбкой, которая всегда играла на его лице, когда он смотрел на меня. Мой папа был совершенно не таким, как большинство других лордов – важных, надутых, похожих на объевшегося моржа или неуклюжую птицу. Оглядываясь назад, я начинаю думать, что маме, возможно, хотелось бы видеть его чуть более серьёзным. Или даже чуть более чопорным. Теперь я знаю, что маме не нравилось, когда папа поощрял мою дружбу с Анитой или смотрел сквозь пальцы на то, что я иногда читаю сказки всю ночь напролёт, вместо того чтобы спать. Знаю, что маме не нравилось, что папа иногда начинает строить за обедом забавные рожицы, заставляя меня покатываться от смеха. Что же касается меня, то я была просто без ума от своего великолепного папы.

Могу добавить, что мисс Прикет всегда чувствовала себя третьей лишней, когда папа заглядывал ко мне поболтать перед сном – разумеется, если в тот день он был уже дома. В этих случаях мисс Прикет неловко извинялась и спешила уйти прочь, становясь при этом похожей уже не на серединку на половинку, а на обычную призрачную прислугу. Мне всегда было забавно наблюдать за тем, как моя гувернантка сдувается и спешит ускользнуть из спальни ещё до того, как папа тяжело плюхнется на край моей кровати. Вы думаете, он тяжело плюхался потому, что был неуклюжим? Как бы не так! Это он просто притворялся, разыгрывал для меня этакого слона неповоротливого.

– Как поживает моя девочка? – замогильным голосом болотного лешего спросил он, и я закатилась от хохота.

– Замечательно, папа! Отлично провела сегодня день с мамочкой!

– Ты виделась с ней сегодня? – своим нормальным голосом переспросил папа. Он, знаете ли, временами бывал очень забывчивым, очень. И всегда удивлялся, когда я говорила, что мама провела со мной целый день, хотя на самом деле это был всего лишь один короткий час после моих занятий.

– Да, да, папа! Мы, как всегда, пили с ней чай. Прекрасно провели время!

– Прекрасно, говоришь? Ну, что ж, очень рад это слышать. – Его взгляд задержался на валявшихся возле моей кровати пустых коробках. – О, вижу, твоя мама снова ходила по магазинам. – Меня вдруг зло взяло на мисс Прикет, которая не удосужилась убрать их с глаз подальше. – И что она купила тебе на этот раз? – слегка нахмурился папа.

– Ой, папочка! Она мне такую шикарную белую шубку купила, глаз не оторвать! – Я вскочила с кровати, накинула на себя шубку, повертелась перед папой. – Ну, что скажешь? Похожа я в ней на мамочку?

– Да, Круэлла. Боюсь, что да.

Он так странно смотрел на меня, что я резко остановилась, прекратила кружиться. Я рассердила его? Но чем?

– Пап, ты что, ты на меня сердишься?

– Нет. Нет, моя дорогая. Не сержусь. Ты выглядишь просто волшебно. Давай потанцуем. – Он подхватил меня, и мы с ним закружились по комнате, и смеялись, смеялись, а потом задохнулись от смеха и остановились, чтобы перевести дыхание. Тут папа полез к себе в карман и вытащил из него маленький, перевязанный бечёвкой пакетик из коричневой обёрточной бумаги.

– У меня тоже кое-что для тебя есть, моя дорогая. Это, конечно, не меховая шубка, но у этих вещиц интересная история, которая тебе, я думаю, должна понравиться.

Папа редко приносил мне подарки. Улыбки, шутливые розыгрыши, разговоры, ласковые слова – это пожалуйста, это сколько хочешь каждый вечер, когда он бывал дома. А вот подарки – редко. Я понимала, что у папы слишком мало времени, чтобы делать мне подарки, он был слишком занят в своей Палате лордов – в отличие от мамы, которая постоянно приносила мне что-нибудь замечательное.

– Ах, папочка! – воскликнула я, торопливо разрывая обёрточную бумагу. Полетели клочки, усыпали белое покрывало на моей постели, которое было покрыто теперь коричневыми горошинами.

– Прости, но у меня не было времени завернуть мой подарок элегантно, по всем правилам, – хмыкнул папа. – Он был очень интересным человеком, этот владелец антикварного магазина. И, уж во всяком случае, не из тех, кто станет предлагать вам положить купленную вещь в красивую коробочку и бантиком перевязать.

Мне было совершенно не до коробочек и бантиков. Мне не терпелось увидеть, что там, в пакете. А оказалась в нём ничем не примечательная коробочка. Я открыла её, и улыбка на моём лице сразу погасла. Подумаешь, пара каких-то круглых нефритовых серёг. Тускло-зелёных и совершенно ничем не примечательных.

– Спасибо, папа, – через силу улыбнулась я.

По сравнению с меховой шубкой, которую мне подарила мама, эти серьги вообще, честно говоря, не подарок, а так… безделушка. Один разок взглянуть и выбросить. Мне подумалось даже, что папа меня не любит. Ну, или, во всяком случае, любит меня вовсе не так сильно, как мне казалось. Ведь если бы он по-настоящему меня любил, то подарил бы что-нибудь стоящее, правда? Какую-нибудь красивую, модную, элегантную вещицу, которые мне всегда дарит мамочка.

– Круэлла, дорогая, я тебе самого главного ещё не рассказал, – ответил папа. – Эти серьги были найдены в пиратском сундуке. Самом настоящем!

У меня глаза широко раскрылись и дыхание перехватило. Вот это поворот!

– Что, в самом деле?

– Да, моя дорогая. Тот пират был великим, знаменитым, а сундук он выкрал из далёкой-далёкой волшебной страны. Помнишь книжку, которую я тебе недавно подарил? Ну, в которой всякие странные истории собраны? Так вот, и та книга, и эти серьги попали к нам из одного и того же места. Из волшебной страны.

– Ой, как интересно!

Это действительно было очень интересно. Я обожала тогда истории о магии и приключениях. При мысли о пиратских сокровищах у меня сильно забилось сердце, но заставить себя восхищаться папиным подарком у меня не получалось. Папа явно огорчился, увидев, что его серьги мне не нравятся, но он решил продолжить свой рассказ.

– Но самое интересное ещё впереди, моя дорогая. По некоторым сведениям, на этот сундук с сокровищами наложили проклятие какие-то злые колдуньи, а может, тёмные феи или ещё кто-то вроде них. Можешь себе представить?

Я попыталась представить. Попыталась заставить себя восхищаться папиным подарком, у которого, возможно, была такая удивительная, связанная с чёрной магией история. Возможно. А вообще-то дурацкие это были серьги, совершенно неинтересные. Если честно, я с удовольствием отдала бы их за возможность хотя бы пять минут на палубе настоящего пиратского корабля постоять, да только невозможно это.

– Так ты что, пап, прóклятые серьги мне купил?

– Нет, на самом деле, они никакие не прóклятые, Круэлла, – рассмеялся папа. – В жизни не существует никаких проклятий и никакой чёрной магии. Просто я знаю, как ты любишь волшебные сказки, ну и решил, что эта история тебе тоже понравится. Вы же с мисс Прикет уже до дыр, по-моему, зачитали историю о той принцессе, которая то и дело попадала во всякие приключения… Как её звали?

– Принцесса Тьюлип, – подсказала я.

– Точно, именно так её и звали. Я знал, что тебе нравятся рассказы об этой принцессе, поэтому, услышав историю этих серёг, решил, что стоит их купить для тебя… Хотя они стоят целое состояние, – со вздохом добавил он.

Целое состояние? Что же он сразу мне об этом не сказал? Тогда совсем другое дело, совсем другое. Я снова рассмотрела серьги, подумала и решила, что они мне, пожалуй, нравятся. Да нет, что там! Я решила, что люблю их! И как только могла я подумать, что папочка меня не любит? Ведь целое состояние эти серьги стоят, целое состояние!

– Они мне ужасно нравятся, папочка! Спасибо! – воскликнула я, обнимая папу за шею. Он непонятно почему вдруг перестал улыбаться.

– Ты бываешь очень похожей на свою маму, Круэлла, – сказал папа.

И это были самые лучшие, самые дорогие моему сердцу слова, какие я когда-либо от него слышала.