Текст книги "Сцены у фонтана (СИ)"

Автор книги: Семен Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Оличка(прямо из объятий). Левочка-ааа!..

Монтер. Ну, что ты-ну, что ты-ну, что??? НУ, ПОЧЕМУ ТЫ ЕГО ЛЮБИШЬ – ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ НЕ Я? НЕ МЕНЯ? Я ЖЕ ТОЖЕ…

Оличка(слабо). Левочка… Левочка…

Монтер. Любимая моя… (Отходит.) Как же все это у тебя – я не понимаю… Во всем этом нет закона, и я не понимаю…

Оличка. Левочка…

Монтер(стоит, опустив голову низко; и каково ему – не передать: горе, одним словом). Девочка моя… маленькая… кого же ты полюбила?.. Как же такое получилось?.. Солнышко мое единственное… Я его найду. Хорошо, я найду. Приведу его к тебе. Я к тебе его приведу… Когда-нибудь ты все равно поймешь: лучше меня… Нет-нет, я найду его, только не плачь… Единственная моя…

И опять остается одна и стоит, столб обнявши, поникшая и притихшая. И возникает мелодия ЛЮБВИ… Откуда-то очень издали несется глас: «Оличка-ааа…» но уже и не разобрать – чей?.. А Оличка уже почти и не реагирует. Как потеряла надежду…Откуда-то из близи доносится зов, похожий на вечный: «Федя-аа! Где ты?..»

Туся(тяжело дышит). Дурацкий фонтан, чтоб ты пропал, сколько я тебя искала… Дремучий лес – называется парк культуры… Тоже мне культура: свету мало, дорожек много, все вокруг водят, ни одной чтобы прямо… Федя, вставай, не будет тебе такси. Нынче за такие деньги никто везти не хочет. Нынче, говорят, за такие деньги пешком ходят – вот!..

Туся осекается, обнаружив у столба вместо положенного мужа Оличку. Озадачивается, обходит вокруг и оглядывает. И кладет свою сильную руку на хрупкое плечико.

Оличка. А!..

Туся. А?..

Оличка. А…

Туся. Ты чего… тут?..

Оличка. А?..

Туся. Тут, говорю, чего – а?.. Я у тебя спрашиваю: почему одна?.. Федя мой – где?.. А этот твой – где?..

Оличка молчит. Туся замечает порванную кофточку.

А-а-а-а-а – да неужели?.. (И, вдруг, как случается при озарении, закусывает кулак – наверное, чтобы не закричать.) А-а-а, это тебя так тот самый, который?.. Ай, ты подумай, какой же он сволочь… Так это который еще… этим работает, этим?.. Который тебя на скамейке – того?.. Этим, подумай, работает, этим… (Тянется рукой, желая дотронуться, – Оличка шарахается, цепи натягиваются; да она и сама подобна струне: кажется дотронешься – и зазвучит.) И привязал, ты подумай, сволочь такой… (Тянется – Оличка шарахается.) Не дрожи на меня – я же в юбке, как ты, дура, эй… Не боись, говорю! Отвяжу тебя, что ли, а то – как рыжая пудель, понимаешь, на цепи… (Оличка шарахается.) Не дергайся, говорю, отвяжу! (Решительно коленом припирает прикованную к столбу, звенит цепью.) Он же и проволокой перекрутил – гад… (Разматывает.) Ах, ты, сволочь какой… Не дрожи, говорю… Слава Богу, четырнадцать лет на кабельном поработала старшей мотальщицей, еще и не такие узелки развязывала… (Отбрасывает проволоку, принимается за ремень.) Стояла бы, честное слово, мешаешь… Подумай, нужна ты мне, честное слово, как насморк, замри… Все, замри, говорю, ну, замри!.. Все, говорю, все!.. Идиот ненормальный… Способ придумали новый: баб на цепи держать… (Дергает за цепь.) Как раньше уже – и не могут… (Оличка дергается – Туся надежно держит в руках другой конец цепи.) Уже по-доброму разучились… им обязательно так надо!.. (Дергает.)

Оличка. Пустите меня…

Туся. Куда тебя пустить?

Оличка. Мне надо, пожалуйста…

Туся. Мало ли чего тебе надо! Мне, может, тоже надо!

Оличка. Я вас очень прошу…

Туся. Не проси, куда я тебя отпущу такую? Ты бы чем глупости просить, спасибо сказала бы, что я пришла. Где бы ты свидетелей взяла?

Очень издали несется глас Кошкина: «Оичка-ааа!..»

Оличка. Левочка… (Дергается.) Левочка!..

Туся(надежно удерживает). Брала бы ты свидетелей – где? Лучше скажи мне – где б ты брала?

Зов издали. Оличка-ааа!..

Оличка. Пустите-пустите!.. (Рвется с цепи.) Левочка-ааа!.. (И зубами вонзается в Тусину руку; некоторых, бывает, что доведешь – они возьмут да укусят.)

Туся. Стервь!.. (Отталкивает Оличку.)

Оличка(падает, тут же, впрочем, встает, уносится). Левочка-ааа!..

Туся(обидно до слез). Ну, что за паскуда такая… собака такая, прости… Сама ищи себе свидетелей – понятно!.. А я тебе никто – понятно!..

Вот так, оскорбленно ругаясь, Туся перемещается по парку, внезапно у скамейки обо что-то зацепляется, спотыкается, запутывается, падает, ругается пуще прежнего, поднимается, в руках у нее какие-то штаны; она их в сердцах отшвыривает и топчет; озирается по сторонам: поднимает штаны, внимательно разглядывает, опять отшвыривает.

Мне Федора искать, Господи… Я Федора потеряла, Господи…

Внезапно, как случается при прозрении, поднимает и уже более внимательно разглядывает штаны; перемещается под фонарь и разглядывает еще подробнее… задумывается; снова разглядывает; и даже разнюхивает…

Чего?.. (Озирается по сторонам.) Что? чего??.. (Обходит вокруг столба.) Ох, какой сволочь… ты только подумай… А эта… где эта?.. (Бегает вокруг фонтана.) Девка! Эй, девка! Девка!.. (Убегает.) А-аа!..

Прибегает Электромонтер и прямо к столбу. Олички не находит, растерянно озирается.

Монтер. Любимая… куда же она… опять исчезла… О, как я устал, да сколько же можно… (Убегает.) Любимая-ааа!..

Возвращается Туся со штанами. И опять – в который раз! – разглядывает на свету покинутые панталоны. Вдруг, всхлипывает и утыкается в них лицом. А может, мелодию нашей ЛЮБВИ?.. Или наших ПОТЕРЬ?.. И снова в порыве – о, наши порывы! – отшвыривает от себя штаны и тут же наскакивает на них и топчет ногами – страстно и яростно! Наконец, пошатываясь отходит, всхлипывает, обнимает столб – так стоит… Отдаленно, со стороны Туся в это мгновение напоминает Оличку… Близится зов Кошкина: «Оличка-ааа!..» И вот наконец-то он сам прибегает, в трусах, взбудораженный и взмыленный, по ходу спотыкается и запутывается в брошенных штанах. Впрочем, поднимается, потирает ушибленную ногу, влезает в штаны; торопится к Тусе, тянется к ней руками.

Кошкин. Со мною такое, Оличка!.. Я вас так искал, я вас так… (Тут замечает, что не Оличка перед ним.)

В этот миг откуда-то доносится слабое, как дуновение: «Левочка-ааа…»

(Вздрагивает.) Оличка…

Туся руками старшей мотальщицы решительно хватает его за волосы и прижимает к земле. Да так, что ни крикнуть и не взбрыкнуть, разве что постонать… Вопрос: кто услышит?..

Туся. Кобелина распутный… подлый дурак… этим работаешь, этим, ты этим… Он у меня стихи читал, а ты его на что?.. Пьяного дурака уговорил… А разве ему меня мало?..

Появляется Электромонтер.

Монтер. Что такое творится?.. Послушайте, Лев Николаевич, вы?.. Любопытно, за что она вас?.. Гражданка… (Дотрагивается до Туси – и зря.) Тетенька, за что вы его?.. (Пытается даже разнять.)

Туся одной рукой по-прежнему дожимает Кошкина к земле, другой же хватает за волосы Электромонтера. И тоже прижимает… Оба покорны в руках сильно страдающей женщины.

Туся. Кобели… покажу вам за что, покажу… На женщину, на порядочную… И будет штаны он при мне… Такое я вам покажу – до смерти в гробу не забудете… (Дергает – оба вскрикивают.) И еще после смерти ворочаться будете… меня вспоминать… (Внезапно прислушивается.) Федя… (Отталкивает несчастных.) Федя мой… Феденька зовет… Федя-ааа!..

Мужчины, сидя на «собственных местах», со стонами раскачиваются из стороны в сторону, как два маятника Фуко. Вот так, по преданию, первобытные люди переживали поражение на войне или разорение дома…

Монтер. О-о-о, кто это?..

Кошкин. А-а-а…

Монтер. Ох, бабища… жуткая… хватка какая… Заметили – хватка?.. (Мается.)

Кошкин. О-о-о… (Мается.) Она не виновата…

Монтер. Не виновата… (Мается.) Да, ну, конечно, никто не виноват… (Внезапно замирает.) Что вы сказали?..

Кошкину, похоже, совсем не до общения.

Что вы сказали, повторите?

Кошкин. Я…

Монтер. Что – вы?

Кошкин. Виноват… Я очень виноват перед этой женщиной…

Монтер. Вы?..

Лев Николаевич мается.

Да кто она вам?

Кошкин. Как вам сказать… Я не знаю…

Монтер. Вы и перед этой виноваты?

Кошкин. А-а-а…

Монтер. Я ничего не понимаю… Да кто вы, черт побери?.. Если вы ее не любите, если она вам не нужна, если для вас только эпизод – тогда зачем??.

Кошкин. Зачем вы так, вам же трудно…

Монтер. Сейчас не обо мне. Я себя исключил. Считайте, что меня нет.

Кошкин. Я не могу так считать, ибо вы – человек…

Монтер. Да довольно! Скажите: вы любите Оличку?

Кошкин. Я же убью вас своим признанием…

Монтер. Отвечайте, или я вас убью.

Кошкин. Хорошо. Люблю.

Монтер. Любите?

Кошкин. Люблю, да, только…

Монтер. Без только! Действительно любите или сознательно ломаете ей и мне жизнь?

Кошкин. Ах, как мне больно… (Мается.) Как больно то, что вы говорите…

Монтер. Не притворяться!

Кошкин. О-о-о…

Монтер. Какого же черта вы опять ее бросили и сбежали? Как вы могли оставить ее одну? А если бы!.. (Вскакивает и сотрясает Льва.) Отвечайте!.. (Сотрясает.)

Кошкин. Ой-ой… ой…

Монтер. Больно? Больно? Вам больно, наконец?..

Кошкин. Мне больно, простите… У меня голова словно отдельно от волос… Да, ощущение…

Монтер. Э-э… (Ощупывает Кошкина.) Какой у вас, однако, громоздкий череп… И странный…

Кошкин. Это я ушибся…

Монтер. Ничего… нормально приложили… (Ощупывает.) Так не больно?

Кошкин. Теперь уже нет… Спасибо…

Монтер. А раньше было больно?

Кошкин. Очень было больно…

Монтер(массирует ему голову). В детстве вас уронили, наверное… Даже, наверное, как следует уронили… Даже такое впечатление, как будто ребро на черепе… от макушки до уха…

Кошкин. Это меня били… ой… это – люди…

Монтер. А, люди… Люди могли и прибить… (Массирует.)

Кошкин. Меня бил один человек, но очень больно… В живот, по ребрам… по почкам, по печени… (Зажмуривается.) В диафрагму, в пах… ногами…

Монтер. Плохо ваше дело!

Кошкин. Очень больно…

Монтер. А вы молча терпели? И ничего?

Кошкин. Я не мог…

Монтер. С виду вы – так… По виду – могли бы… Это же надо остаться без рук и без ног, чтобы дать себя в пах…

Кошкин. Когда он меня топтал, я думал об одном: я не знаю слова или способа, как ему объяснить, что мне очень больно… что он жесток… чудовищен… И еще я тогда думал: пока я не знаю, как объяснить… пока я не знаю, как остановить, – надо терпеть.

Монтер. Чушь какая!..

Кошкин. Нет.

Монтер. Абсолютная чушь!.. Ему не объяснять – его бить надо. Смертным боем. Иначе он ничего не поймет. Иначе его никак не остановить. Это уж вы мне поверьте.

Кошкин. Нельзя бить человека. Каким бы он ни был…

Монтер. Человека? Он же чудовище. Да вы сами сказали – чудовище!

Кошкин. Сражаясь с чудовищем, берегитесь сами превратиться в чудовище. Кто-то сказал… Я много думал: наверное, я не смогу жить дальше, если мне доведется ударить человека…

Монтер(с отчаянием). О-о… вот к кому моя любимая!..

Издали доносится зов: «Федя-ааа… Фе-еденька-ааа…»

Что вы сказали?..

Кошкин(одними губами). Оличка…

Монтер. Тише!.. (Вслушивается.) Показалось.

Кошкин. Ветер…

Монтер. Ветер. (Разворочивается к собеседнику.) Смотрите. (Широко разевает рот.) Смотрите, не бойтесь. (Разевает еще пошире, насколько возможно.)

Кошкин робко заглядывает.

Видите?

Кошкин. Не вижу.

Монтер(тащит его под фонарь). Сюда идите, к свету… Видите?

Кошкин. Что мне надо увидеть?..

Монтер. Лет десять тому в один вечер лишился пяти зубов! Как не было – видите?

Кошкин(в ужасе отшатывается). Не могу хладнокровно смотреть на отсутствие зубов!

Монтер. Не надо бояться. Вы видите то, что я вставил. Другие.

Кошкин. Ну, что же они… ну, зачем же они так… неужели есть смысл?.. Неужели же в жизни возможно такое, из-за чего один человек может решиться ударить…

Монтер. Ударить? Кое за что можно не только ударить. Можно и…

Кошкин. Нет! Нельзя! Только не это!..

Монтер. А вы как думаете?

Кошкин. Убить?..

Монтер. Полагаете, у меня нет оснований?

Кошкин. За что?..

Монтер. Да знаете… (Оглядывается.) Если бы я… (Оглядывается.) Хотя бы на секунду поверил, что поможет… (Оглядывается.) Я бы точно не сомневался.

Кошкин. Простите меня, ради Бога…

Монтер. Не прощу. (Смотрит на Кошкина.) За что?

Кошкин. За то, что вам так трудно…

Монтер. Да?.. (Пристально смотрит.) Вы думаете, так и простил? Вы сказали – и все произошло?

Кошкин. Но если не будем прощать – мы погибнем…

Монтер. Прощать… Какая чепуха – прощать… Чушь! Слышите – чушь! Я без прощения буду служить вам век, рабом стану, если вы мне объясните, только объясните: ПОЧЕМУ В ЖИЗНИ ТАК УСТРОЕНО, ЧТО ОДНОГО ЛЮБЯТ, А ДРУГОГО – НЕ ЛЮБЯТ? И ничего не поможет, хоть тресни – ничего!.. Что молчите? Не знаете? Если не знаете – скажите, что не знаете. Не молчите с таким видом, словно…

Кошкин. Я тоже много думал…

Монтер. Ну? Ну?..

Кошкин. Мне кажется, что я знаю.

Монтер. Ну же, черт тебя, ну!..

Кошкин(с грустью глядит). Странный вы…

Монтер. Хорошо, пусть!..

Кошкин. Я вам не скажу ничего нового.

Монтер. Скажите хоть что-нибудь – ну?..

Кошкин. Надо любить.

Монтер. Ну?

Кошкин. Просто любить.

Монтер. Ну? Ну-ну же?!.

Кошкин. Так же просто – как дышать.

Монтер. Говори, наконец, я умоляю?..

Кошкин молчит.

Мало вам, что морочите жизнь… вы еще издеваетесь?..

Кошкин. Что с вами? Мне кажется, вы раздражены… чем-то…

Монтер. И что? Вам-то что за беспокойство – раздражен я, несчастлив, глуп как пробка – что?!.

Кошкин(тихо). Мы – не чужие.

Монтер(похоже, переживает интересное состояние: кинуться ли на Льва или землю грызть; в конце концов, с тихой яростью выдыхает). У-у-у…

Кошкин участливо касается плеча собеседника – тот резко сбрасывает его руку. Все-таки Кошкин кладет руку на его плечо.

Кошкин. Мы не чужие. Мы ходим по одной земле, под одним солнцем и дышим… (Вдыхает в себя то, чем мы дышим.) О земле, о солнце, обо всем этом удивленном простанстве мы думаем одно и то же: как оно прекрасно! Все – одно – понимаете? Едино – все!.. И мы, люди, мы все – одна большая душа! И нам всем надо одно: друг друга любить. Просто любить. Я даже не знаю – как… Наверное, просто – как умеем. Как дано. Как отпущено. Но только обязательно любить! (Замечает, что с собеседником творится неладное.) Вы плачете?..

Внезапно Электромонтер порывисто обнимает Льва, гулко сотрясается. Кошкин понимающе поглаживает страждущего по спине, голове… Делать нечего – возникает мелодия ЛЮБВИ… Вместе же с нею под сенью дерев появляется и Оличка. По одной из аллей решительно и трезво ступает Федор. Следом за ним семенит его спутница по жизни Туся. Мелодия задыхается, обрывается…

Туся. Федя, стой!

Федор. Не буду!

Туся(догоняет). Федор, стой, говорю!

Федор(вырывается). Не буду стоять, сказал! (Сгибается, что-то ищет под столбом.) Вот здесь я его уронил, точно помню!

Туся(хватает мужа за руку). Да погоди!..

Федор(вырывается). Здесь уронил!.. Я еще когда убегал, почувствовал, что роняю, а потом сообразил – крест!..

Туся. Черт с ним, с крестом!..

Федор. Это тебе черт, корова, а мне – не черт!..

Туся. Я новый куплю!

Федор. От тебя дождешься!

Туся(хватает за руку). Куплю, Федя, раз виновата!.. (Дергает.) Остановись ты, из-за креста!..

Федор. Именно, Туся: из-за креста!.. Все твое свинство – из-за креста!.. Не веришь, не чувствуешь, не понимаешь!.. И довольно меня незаслуженно оскорблять!.. (Вырывается.)

Туся. Лучше незаслуженно, Федя, чем если бы заслужил!

Федор. Я живой человек, у меня есть предел!

Туся. Чтобы я даже не слышала таких разговоров, у нас дети!

Федор(останавливается). После двадцати лет вместе – такое! – мне!.. Кого я насиловал в этой жизни? Разве насиловал? Тебя я насиловал?

Туся(со слезами). Меня не насиловал…

Федор. Баба без совести… как у тебя язык поворачивается?.. (Бежит вокруг фонтана.)

Туся(останавливается, тяжело дышит). Ох, не знаю я, Федя, погоди… не поспеваю за тобой, задохиваюсь…

Федор(останавливается, возмущенно). Задыхаюсь!..

Туся. Федя, прощай меня, дуру такую, погорячилась…

Федор. Ты, Туся, не дура – ты закоренелая!.. Потому что живешь, как корова, без поэзии вот тут!.. (Стучит себя по груди.)

Туся. Ладно, закоренелую прости… Я же тебя от любви поцарапала, если бы от чего другого… Горько мне стало, что уже на улицах бросаешься на каждых, когда дома я есть… (Плачет.)

Федор. Да я же в дупелину косой был, как я мог бросаться?

Туся. А я откуда знаю?..

И тут прибегает Длинный с разорванной до колена штаниной, следом, хромая, Константин; вскоре же и Пониже.

Длинный(прячется за Федора). Толя, он первый, а я не хотел!..

Пониже. Костя, обходи его, гада, с заду…

Костя, хромая, отсекает Длинному путь к отступлению, Пониже загоняет его внутрь фонтана.

Туся. Э-э, хулиганье!.. (Оттаскивает любимого человека в сторону.)

Длинный. Толя, послушай меня, ты послушай: Дездемон меня грыз – я терпел, сколько мог!..

Пониже(сплевывает). Костя, не выпускай его из фонтана, гада здесь и прикончу.

Туся. Ой-ой, поглядите, грозный какой! Федя, не дрожи и не бойся, я тебя им не отдам.

Длинный. Толя, терпел сколько мог, а больше не мог! Покуда за пятку кусал – я делал виду, что балдею, когда он повыше погрыз…

Константин. Он дразнил его, Толя, я сам видел.

Длинный. Толя, не надо!..

Пониже(сплевывает). Пачкун пузатый. Думал, убежишь?

Длинный. Толя, друг, брат, сестра!.. Не надо, Толя, я не убегал!.. Вот клянусь тебе, если бы убегал… Толя, братцы, я больше не буду!..

Пониже. Костя, гляди за ним, чтобы не выскочил. (Сплевывает.)

Туся. Федя, ты так не дрожи, а то ты – как не мужчина. (к Пониже.) Чего тут харкаешься, будто верблюд?

Пониже. Заткнись. (Косте.) Костя…

Туся. Чего?.. Я – заткнись?.. Ты кому такое?.. (Прямиком направляется к Анатолию.) Сволочь, такие слова… Жук навозный, вонючий козел, придорожная падаль, петушина ощипанный – ты кому такие слова? Ты чего тут распоряжаешься? (Наступает.) Этот парк общественный, я тебе тут такое могу сказать!

Пониже. Тетка, схлынь. (Небрежно отставляет Женщину в сторону.)

Туся. Ты чего тут толкаешься? (Толкает Анатолия.) Чо толкаешься, говорю!.. (Еще толкает.) Федя, он толкается, сволочь такой!

Пониже. Тетка, отвали, по-хорошему прошу.

Туся. Очень я тебя испугалась!.. И не таких видала!.. Из таких кобелей я на кабельном жилы тянула!.. Пугач отыскался!..

Пониже(с трудом сохраняя деликатность). Тетка, в последний раз. Прошу, не серди.

Туся(отпихивается). Не трожь!

Пониже отталкивает Тусю – она падает.

Федор. Ту-ся!.. (Не выдерживает и кидается обидчика.)

Анатолий бьет Федора – тот падает. Туся торопится мужу на помощь, от мужа – к обидчику, вцепляется в него мертвой хваткой.

Кошкин (на что уже крепкий орешек – и тот не выдерживает). Не смейте женщину!.. (Выбросив руки вперед и закрыв глаза, устремляется в гущу событий, вдруг, натыкается на Константина, который его в сердцах и пинает ногой.)

Федор помогает жене «обрабатывать» Пониже.

Длинный. Толя, держись, я за тебя!.. (Кидается на выручку справедливому товарищу.)

Кошкин. Не трогайте женщину, как вам не стыдно?!. (Кидается на помощь.)

Константин(подставляет подножку – Лев распластывается). Сраный интеллигент, слизняк!.. (Пинает.) Ползаешь под ногами!.. (Пинает.) Жить нормально мешаешь!.. (Пинает.)

А дальше события разворачиваются: Электромонтер кидается на Костю и оттаскивает его от Кошкина; естественно, они схватываются и вплетаются в общий сражающийся клубок. Кошкин упрямо подымается и повторяет: «Не смейте женщину… не смейте женщину… не смейте…» И вид у него такой – не остановишь. (Вот и ломай голову после всего: какова же все-таки цена философий, помноженных на реальность?..). А меж тем – вдруг, случилось: люди уже не дерутся, а тянутся руками для объятий – нежных, добрых, человеческих… Тянутся, тянутся, тянутся – и достигают… Тянутся, тянутся, тянутся – и достигают… (Грешен, каюсь: чего не содеешь ради МЕЧТЫ?..) Тихо звучит мелодия нашей ЛЮБВИ. Сухое журавлиное горлышко оживает влагой. Оличка, скрытая дотоле сенью дерев, медленно приближается и подает струе ладоши…

^1977.