Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кожанов Семен
Война

Пролог.

Сигарета никак не желала вылизать из пачки, пальцы нервно дрожали, сминая фильтр. Кисть правой руки тряслась в предательском треморе. Наконец, удалось зацепить ногтями сигарету за кончик и почти вытащить из пачки, когда она выскользнула из захвата и упала под ноги, в грязь.

– Курва! – зло выругался молодой парень, сплевывая себе под ноги. Горло пересохло, поэтому плевок, так и повис на подбородке белой нитью.

Парень вытер рот, рукавом, и вновь принялся за сигареты. Вторая тоже упала в грязь, и третья, только четвертую получилось затолкать в рот и прикурить.

– Найс! – блаженной выпустив струю табачного дыма в небо, прошептал курильщик.

Невысокий, коренастого телосложения, с белобрысой, коротко стриженой шевелюрой, парень стоял, облокотившись на низкий забор, окружавший школьный стадион. Молодой мужчина хмурился, тревожно оглядываясь по сторонам, выглядывая кого-то в проходивших мимо людях.

Школа располагалась внутри жилого микрорайона, стадион, был изрезан вытоптанными в различных направлениях тропинками, по которым горожане срезали дорогу. Людей вокруг ходило много, поэтому никто на курильщика не обращал внимания. А, зря! Возможно, звонок, какой-нибудь бдительной старушки в полицию, обратившей внимание, на нервного парня, спас жизни многим людям.

Замызганные джинсы, стоптанные кроссовки и потертая кожаная куртка, говорили, что их владелец не богат, но вот когда в кармане 'кожанки' раздалась трель телефонного звонка, то на свет появился мобильный телефон, чья стоимость превышала цену подержанных 'жигулей'.

– Да, ага, понял! – коротко ответил парень.

Спрятав дорогущий смартфон с эмблемой яблочного огрызка в карман, он достал из другого кармана телефон попроще, с кнопками и малюсеньким черно-белым дисплеем, и, набрав короткий текст, отправил смс. После чего, извлек из телефона Sim-карту, аккумулятор и выкинул все это в близлежащие кусты.

Подняв с земли пакет, парень медленно побрел по асфальтированной дорожке, шедшей вдоль футбольного поля, навстречу, по этой же дорожке, бежал школьник лет восьми.

– Привет, Серега! – криво улыбнувшись, поприветствовал ученика парень.

– Здравствуйте, – остановился, запыхавшийся от бега мальчик, – только я не Сережа, меня зовут Антон.

– А, ну, да, – хлопнув себя по лбу, вновь улыбнулся белобрысый, – точно, Тоха! Извини, я просто, о своем мелком думаю, вы же с моим Сережкой в одном классе учитесь. Слушай, Антоха, а можешь моему оболтусу телефон передать, а то он его дома забыл, а меня в школу не пускают без паспорта. И вот еще этот пакет, вашей классухе передай. Сделаешь?! На, вот тебе держи за это жвачку.

Мальчик, как завороженный взял в руки, трубку мобильного телефона, потом пакет с коробкой внутри и упаковку жвачки.

– А какому Сергею передать телефон? Смирнову или Хазову? – отбежав на несколько шагов, обернулся школьник.

– Смирнову, – крикнул парень, быстрым шагом удаляясь прочь.

Через десять минут в школе раздались длинные трели звонка и из дверей посыпались не скрывающие радости ученики, ведомые, чем-то озабоченными учителями. Еще через несколько минут к зданию школы подъехало несколько машин с эмблемами 'МЧС', спасатели тут же стали помогать учителями, выводить детей из школы.

Школьников собирали на стадионе, выстраивая по-классно, делалось это для того, чтобы можно было пересчитать учеников и выявить тех, кто не спустился вниз, вместе с остальными.

Рядом со школьным стадионом было припарковано несколько легковых автомобилей, ночью их было намного больше, но с началом рабочего дня, почти все разъехались, остались только парочка 'дамских' малолитражек, да старенький бусик 'Мерседес-208', с побитой ржавчиной крыльями.

Как только все дети были построены на стадионе и вернувшиеся из школы спасатели подтвердили, что здание пусто, классные руководители принялись в очередной раз пересчитывать учеников 'по-головам'.

Ну, а дальше произошло страшное....

Мерседесовский фургон, припаркованный, всего в каких-то десяти метрах от первых рядов школьников, взорвался! Не было яркой вспышки, или клубов пламени, поднимающихся до неба. Нет, ничего такого не было. Просто раздался громкий хлопок, от которого тут же вылетели стекла во всех близлежащих домах и разорванный в клочья корпус машины окутался белым дымом. А потом, на школьный стадион пришла СМЕРТЬ, скрюченная старуха с косой, собрала богатую жатву.

Если бы в этот момент, кто-то очень внимательный посмотрел на крышу одного из домов, стоявшего рядом со стадионом, то он бы сильно удивился, что над парапетом торчит 'айфон', закрепленный на палке. А, если бы можно было забраться на крышу этого дома, то можно было заметить и того, кто снимал, происходившее внизу на камеру смартфона. Это был тот самый молодой мужчина, просивший передать пакет и телефон своему сыну в школу.

Вот только не было у этого парня, сына, учившегося в этой школе, да и сам он в этом городе, был первый раз в жизни. Он специально приехал сюда из соседней страны, чтобы совершить убийство множества людей...и он был не один.

В этот день, в трех городах полуострова, произошло пять взрывов – три возле школ и два на рынках. Все теракты были тщательно спланированы и хорошо организованны – взрывы прогремели в те моменты, когда возле места закладки бомб было наибольшее скопление людей. В общей сложности погибло семьсот сорок два человека, из них шестьсот сорок дети. Больше двух тысяч получили ранения и увечья. В республике началась паника, многие боялись повторения трагедии и решили, хоть на время покинуть пределы полуострова. Выехать можно было только через паромную переправу. На транспортном терминале и прилегающих к нему улицах и районах города собралась огромная вереница из ожидающих своей очереди на посадку машин. За считанные часы образовался затор из нескольких десятков тысяч машин. Паромы, чисто физически не успевали перевозить всех желающих через пролив на материк.

И в этот момент произошла еще одна трагедия, затмившая по своим масштабам, предыдущие теракты...

Транспортная площадка перед комплексом зданий паромной переправы вмещала в себя, около тысячи машин, сейчас на ней набилось больше двух тысяч автомобилей. Машины стояли настолько плотно друг к другу, что у водителей и пассажиров порой не было возможности открыть двери. Осложняла ситуацию еще и погода – задул сильный ветер, который поднял волну и не давал паромам нормально работать.

Тягач с белой кабиной, тянувший за собой цистерну сжиженным газом, не должен был здесь находиться. Все длинномеры и грузовики, переправлялись через пролив, грузясь на специализированные паромы в Торговом и Рыбном порту. Нечего было здесь делать этому газовозу...

Тягач не приближался близко к площадке, забитой легковыми автомобилями, он остановился, съехав в поле, подкатив не со стороны города, а совершенно с другого бока. Из кабины выпрыгнул водителей и побежал прочь. Никто не обратил на это никакого внимания, даже тот факт, что на голове у человека был противогаз, не вызвал настороженности...а зря! Впрочем, даже, если бы кто-то из автолюбителей или пассажиров обратили бы на это внимание, шансов спастись у них не было.

Раздался резкий металлический скрежет, задняя стенка автоцистерны вывалилась, как будто её что-то выдавило изнутри и из емкости повалили густые клубы белого дыма, которые тут же подхватывали порывы ветра, разнося смерть по округе. Сжиженный в цистерне газ был смертелен для человека, он выжигал легкие при первых вдохах.

В этот день погибло около пяти тысяч человек, еще несколько сотен умерли в страшных муках в больницах города.

Газ, вырвавшийся из цистерны газовоза, относился к классу боевых отравляющих веществ, его использование было запрещено множеством международных конвенций. Откуда эта гадость появилась у террористов было совершенно не понятно, хотя, нет, очевидно, что за этим стояли не фанатики-одиночки, за этим стояло государство...враждебное государство!

Да и почерк был очень похож на исламских террористов, те тоже очень любили использовать тактику двойных терактов – вначале гремит первый взрыв, тут же на месте трагедии собирается толпа зевак, приезжают спасатели, полицейские, медики, а потом, взрывается бомба намного мощнее первой, которая призвана нанести больший ущерб, так как уже и народу побольше, да и представителей власти набежало немало. Здесь было тоже самое – вначале серия кровавых терактов, из-за которой началась паника и массовое бегство, а потом вторая атака, жертвами которой стало в семь раз больше людей.

Но, на этом беды маленькой республики, не закончились...они только начинались!

Для того, чтобы нейтрализовать последствия применения БОВ применили спец.средства – порошок, хранимый в контейнерах, который распыляли с воздуха, чтобы охватить и обеззаразить, как можно большую территорию. Распыляли три дня, спец.средства сыпали не только с вертолетов и самолетов, его смешивали с водой и разбрызгивали с помощью обычных пожарных водяных пушек и простеньких, переносимых ранцев.

И только на третий день заметили неладное – повышение радиационного фона, причем резкое и стремительное. Когда поняли, что все это из-за того самого порошка, призванного устранить действие отравляющего газа, то было уже поздно, территория в пять тысяч квадратных километров была не пригодна для жизни людей.

Началась спешная эвакуация вглубь полуострова, где и так в последние дни обстановка была очень накалена и взрывоопасна. Дело в том, что Ерчь – город в котором произошел теракт с применением БОВ, в последние четыре года был главными воротами, связывающими весь полуостров Рым с материковой частью РФС. Здесь располагалась паромная переправа, которая связывала республику Рым и РФС, здесь же должен был быть и Ерченский мост, призванный объединить два берега, избавив рымчан от транспортной зависимости. Мост, кстати, на тот момент был достроен почти на восемьдесят процентов. Но загрязнение восточной части Ерченского полуострова ставило крест на всем этом, получалось, что Рым становился островом, в одно мгновение отнесенным в море на сотню километров, именно столько было до ближайшего порта, в котором могли швартоваться паромы с 'большой земли'.

В шахматах это называется цугцванг – такое положение фигур, в котором любой ход ведет к ухудшению позиции игрока. Получалось, что РФС нельзя бросать Рым, ибо в последние четыре года, когда полуостров вышел из состава соседней Краины, и перешел под юрисдикцию Русского Федеративного Союза, он стал неким символом возрождения былой Империи. Но и оставить полуостров получалось себе дороже, так как, если он раньше приносил хоть какую-то прибыль, пусть и несопоставимую с расходами, которые в него вкладывались, но ведущие эксперты в области экономики, сходились в одном – Рым будет приносить прибыль, в обозримом будущем, так, что можно было потерпеть и продолжать инвестировать средства в рымскую экономику. А теперь получалось, что все зримые и незримые преференции уходили в такую заоблачную даль, что совершенно не понятно будут ли они вообще! Это же надо: эвакуировать больше трехсот пятидесяти тысяч человек – именно столько насчитывалось по последней переписи населения Ерчи и прилегающих сел, потом всю сформированную транспортную и логистическую инфраструктуру перенести подальше от загрязненных мест и фактически выстроить заново, потому, что нигде кроме Ерчи не было такого количества портов, соответственно все это надо отстраивать заново, ну и самое печальное – как Рым, будет зарабатывать деньги? Кто будет приезжать на его курорты, кто будет пить вина произведенные здесь, кто будет покупать продукцию рымских заводов и фабрик? Кто?!

Логичней и правильней было бы эвакуировать всех жителей полуострова на материк, а Рым оставить на произвол судьбы, согнать, к примеру, бы сюда, обитателей тюрем и зон, как в свое время было сделано с Австралией, или ссылать сюда мигрантов, наводнивших старушку Европу. Но, это у них, там... Русские же не любят легких путей, они не идут короткой дорогой, они прорубают дорогу там, где им удобно!

Так началась новая веха в истории маленького полуострова.

Глава 1.

'Руские не сдаются! Нас можно убить, но пабедить – никогда' – корявая надпись на бетонной опоре железнодорожного моста раздражала. Бесила не суть фразы и содержание, с этим все было в порядке, раздражала грамматика. Это ж надо допустить ошибку в слове – русские, написав с одним 'с', и в слове – победить, написав его через 'а'! По-любому писал малолетка, прогулявший все уроки русского языка. Хотя чего ждать от современной молодежи привыкшей строчить смс и 'табать' по экрану планшетов и смартфонов. Они, наверное, за пределами школьной программы и не пишут ничего на 'бумажных носителях'.

Вот помню в наше время, учили писать перьевыми ручками, макая их в чернильницы, а еще в каждой тетради, на последней странице лежала промокашка, чтобы можно было расписывать ручки или вытирать с них пасту. А еще учителя упорно 'ставили' почерк, занижая оценки за каракули, сейчас уже такого нет, написал без ошибок, уже герой, а насколько там все криво и косо, бог с ним! Да и учителя уже не те! Учеников бить нельзя, кричать нельзя, как их тогда учить уму – разума, совершенно не понятно. Вот, опять же, в наше время, не дай бог, военруку попасться под горячую руку, он как даст тебе по спине связкой ключей, так потом синяк неделю не сходит и не пожалуешься ведь родителям, потому что если отец узнает, что ты в школе выкинул, что-нибудь не так, то пониже спины будет красоваться еще один кровоподтек, но уже от ремня. Вот и приходилось вертеться как уж на сковородке, чтобы и гранит науки сгрызть, и похулиганить в свое удовольствие, и от родителей не получить 'люлей'. Да, что там говорить, нынешняя молодежь, даже хулиганить не умеет. Взрывпакеты делать не умеет, пугачи делать не умеет, дымовуху делать не умеет...ничего одним словом они не умеют.

– Старшой, прием! Вижу тачанку, сразу же за вторым справа домиком остановилась. Пока стоит, ничего не происходит, из салона никто не вылазит, – скороговоркой отозвалась рация, прервав мои размышления о тех и нынешних временах.

– Принял, – коротко бросил я в ответ.

Это Лешка Курган отозвался, он с Урала, поэтому и говор у него соответствующий – тудой, сюдой, пошто и тому подобное. Поначалу слух резало, а потом ничего, привык.

Аккуратно, так чтобы ветки не дернулись, спустился вниз по канаве, в которой сидел и сместился на пару метров правее, получилось как раз то, что надо – нужный мне домик, попал в поле зрения.

В двенадцатикратную оптику американского бинокля хорошо был виден кирпичный домик и спрятавшийся за его углом внедорожник – черный УАЗ Хантер. Очень хорошо была видна морда 'уазика', хозяин попытался затюнинговать машину 'под гелендваген', получилось так себе. Если издалека можно было еще перепутать, то в 'оптику' сразу же были заметны все отличия – и морда не та, и обводы кузова не те, короче никогда уазику не стать 'гелеком', сколько ты его не тюнингуй. Или если коротко: тюнингуй, не тюнингуй, все равно получишь...буй!

'Уазик' застыл монументом отечественному автопрому, стоял как вкопанный и не двигался, двери не распахивались, даже фары не светились, лишь через приспущенное стекло передней двери поднимался вверх табачный дым, ну или чем у них там были напичканы папиросы.

Руку даю на отсечение, что в этот самый миг, сквозь затонированные 'в рубероид' стекла 'недоГелика' осматривают округу, выискивая наш 'секрет'. Рискнут или нет?

– Первый, ну чё? Берем? Прием, – вновь ожила рация, голосом Кургана.

– Погодь, – осадил я. – Без команды не рыпаться.

Можно, конечно, достать сидящих в УАЗе с наших позиций, но придется бить из 'крупняка', изорвав кузов внедорожника в хлам. А оно нам надо? Фиг, его знает, кто там внутри? Может Молдаван, а может, и нет. Послал этот умный птах, кого-то из своих сявок на разведку, а сам сидит в своем логове, да, водку из самовара попивает, закусывая фуагрой.

Что-то жрать захотелось.

Внедорожник еще минут десять по изображал из себя памятник, да и сдав назад, отчалил в неизвестном направлении, строго на север.

– Старшой, ну уйдут же гады, – взмолился Леха.

– Тихо будь! – рыкнул я.

Проводив внедорожник, я бережно упаковал 'леопольда' в футляр, который закинул в заспинный 'хабарик'. 'Леопольд' – это я так ласково называл американский бинокль фирмы Leupold, конкретно мой был Leupold BX-2 Acadia 1250 – очень хороший бинокль, защищенный от всего, что может угрожать оптике в нашем суровом мире. Больше всего мне нравился относительно малый вес вкупе с мощными линзами. Достался, мне за копейки – все пара бутылок коньяка и 'сотка' бакинских денег. Я потом специально смотрел, сколько такой новый стоит, получалось, что заплатил всего треть рыночной цены, а если учесть современное ценообразование в Рыму, то выходит, что обошелся он мне всего лишь в десятую часть истинного ценника. Так-то вот!

– Всем! Сворачиваемся и отползаем на место сбора, – отдал приказ в микрофон рации.

Ну, да, и время как раз подошло возвращаться на базу, подумал я, глядя на часы. Пока доберемся, пока 'сдадимся', уже и стемнеет. Так, что пора и честь знать.

Пятясь задом спустился на дно канавы и низко пригибаясь побрел по ней, метров через двадцать канава вывела наверх в заросли орешника, тут можно было и не прятаться, все равно, камуфляж на фоне густой растительности делал меня незаметным, но повинуясь привычки, двигался аккуратно и плавно, без лишнего шума и резких движений. Береженного бог бережет!

На точке сбора – поляне с повалившейся осиной, собралась вся развед.группа – пять человек, особо приближенных к императору, то есть ко мне: Леха Курган, он же Алексей Муромский, Витька Басурман, он же Виталий Басурин, Николай Осорин, он же Якут или Китаеза ( в зависимости от моего настроения), Павел Сахаров, он же Сникерс и Серега Кашин, он же Плов.

Позывные, или погремухи (это кому как нравиться) к человеку, как правило, пристают, либо от фамилии, как например, у Басурина – Басурмана, либо за внешний вид, как у Осорина, он же Якут (Колян по национальности был Бурят или Бурятец, не знаю как правильно, короче разрез глаз у него был, как у японцев – китайцев, но родился он в Кировской области), либо за дело, ну, это как у меня – Псих, правда, подчиненные меня величали Старшой или Палыч – производное от Станислав Палыч, а полностью Станислав Палыч Крылов, семьдесят седьмого года рождения, уроженец города Рест, что в республике Елорусь, Папа – военный, осевший после выхода на пенсию в теплом Рыму, маму, я свою, отродясь не знал, она умерла при родах. Что еще сказать? Школу окончил, с тройками, в институт, на ист.фак с первого раза не поступил, в армии отслужил два гора, в погран.войсках, потом остался на контракт, это еще три года. В армию пошел сам, хотя и мог 'откосить', все-таки по паспорту я был гражданином РФС, хоть и проживал с отцом в краинском Рыму. Служил на границе с Афганистаном в республике Таджикистан. После окончания контракта работал охранником, сторожем, продавцом, строителем, монтажником, 'отходил' пару сезонов матросом на Лене. Окончил курсы бухгалтера, немного поработал по профессии, но быстро наскучило. Что еще? Женился, но неудачно, хоть ребенок и был, да видать не особо я был пригоден к семейной жизни, разошлись, официально, остались в браке, но жена с дочкой уехала к родителям. Воевал в Краине на Тонбассе. Там и повстречал Якута и Кургана. Воевали в одном отряде. Я войнушку забросил через девять месяцев, как только словил два осколка в левую руку, а Якут с Курганом, еще полгода 'тянули лямку', но тоже завязали, как только стало понятно, что местные особо 'варягов' не жалуют и 'тянут одеяло на себя'. Но, то дело , такое – гражданская война, одним словом, не понять, кто свои, а кто чужие и за что воюем, за идею или за гроши.

Но, война в Краине научила многому, она дала больше чем пять лет в Таджикистане. На границе с Афганом было все предельно просто – все кто говорят по-русски и носят 'свою' форму – наши, соответственно, все другие, кто пришел с оружием – враги и их нужно убить. В Краине все было иначе – вчерашние друзья, ночью становились врагами, если их ловили на мародерке или нелегальном транзите угля, ибо, как ни странно, то был еще транзит и легальный – это когда антрацит, поставлялся в Краине, с одобрения местных властей. А еще, была целая свора местных 'царьков', 'баронов' и 'генералов', каждый из которых мнил себя пупом земли и был окружен сворой вооруженных до зубов головорезов.

– Якут, успел 'гелек' заснять? – спросил я у подчиненного.

– Обижаешь, Старшой, во всех подробностях, если хоть раз увижу, вмиг опознаю, да и вряд ли по эту сторону пролива есть две такие машины, – отозвался Николай.

– Ну и хорошо. Погнали домой.

С этими словами, моя ватага разместилась в 'насесте', или как его официально прозвали разработчики – ГАЗ-С42R33 Некст-Фермер. Машинка удобная и вместительная, особенно после некоторых доработок – цельнометаллического кузова, совмещенного с двухрядной кабиной. А если учесть, что борта и морда грузовика были прикрыты дополнительными экранами и щитами, защищавшими экипаж от пуль и осколков, а установленный в будке 'Утес' на вращающемся станке, позволял достать любых злодеев издалека, то получался не просто ГАЗон, а мечта поэта и романтика с автоматом, такого, как, я, например. Изначально кабина 'Фермера' была снежно-белой, а кузов серого цвета, но Курган и Якут, вооружившись краскопультом разрисовали машину под 'городской камуфляж', то есть ломанные переходы от белого к серому и наоборот, в некоторых местах, даже проглядывалось подобие 'цифры'.

Конечно, крупнокалиберный пулемет, был вне закона для нашей команды, все-таки 'по бумагам', мы были охранным подразделением в составе ЧОПа 'Вектор', или как нас обозвали по новым документам ЧВК 'Вектор'. Поскольку работали мы на территории РФС, то и законы Федеративного Союза распространялись на нас в полной мере. А в законе четко прописано, что гражданские лица в мирное время не могут пользоваться автоматическим оружием, тем более крупнокалиберными пулеметами. И по закону наш отряд должен максимум чем мог быть вооружен – это промысловыми карабинами, самозарядными винтовками и тому подобным гражданским огнестрельным оружием. Но, как говориться, на войне свои законы, поэтому у нас вместо 'Сайги' или 'Вепря', были автоматы Калашникова 'сотой' серии, пулеметы и гранатометы. На стрелковое оружие калибром выше 7.62, был негласный запрет, и официально оно стояло на вооружении только у гвардейцев, поэтому на наш трофейный 'Утес', как и на все 'гранники', начальство активно закрывало глаза.

А, как по-другому, если еще в самом начале катастрофы, как только стало понятно, что часть полуострова заражена и придется эвакуировать жителей в срочном порядке, зачастую не дав им нормально собраться, в республику ринулась армия всякого рода сомнительных личностей, желавших разбогатеть на мародерстве, грабежах и разбоях. Многие из них были вооружены. А еще не следует забывать, что совсем рядом граница с воинственно настроенной Краиной, так и мечтавшей вернуть Рым под свой контроль. Хоть граница между Краиной и Рымом надежно прикрыта 'федералами', но попробуй тут уследи за всем. Поэтому с той стороны частенько прорывались группы диверсантов, их, конечно же, отлавливали и уничтожали, но некоторые из них успевали 'навести шороху'.

Что еще?! Ну, еще были местные исламисты, с какого-то перепугу, возомнившие себя великим халифатом, то ли каганатом, то ли, вообще, Великой Ордой. Главное, раньше сидели тише воды, ниже травы, а как пришла толстая северная лисица в гости, так и поперло у них самомнение, как переспелое тесто из кадушки. Оружием где-то разжились, хотя, чего тут гадать, братья по вере, что живут по ту сторону моря, оружие и подкинули. В самом начале Беды, много кораблей с гуманитаркой приходило, никто их особо не проверял. А, зря! Навезли турки оружия различного и экипировки, выше крыши, да еще и своих инструкторов пригнали. Потом уж, конечно же, разобрались, что это за интересные груза к татарам приходят, и обрезали им этот канал, но оружия привезли валом. Татары тоже ведь не глупые, растащили все на маленькие партии, да похавали по нычкам и схронам. До, крупномасштабных боевых действий дело, слава богу еще не дошло, но лиха беда начало – то тут, то там, обстреливали исподтишка колонны и блокпосты русс.гвардии, несколько раз гремели взрывы от заложенных у дорог фугасов.

Вот так и живем мы здесь в Рыму, душа в душу, только успевай патроны в магазин набивать, да дыры в шкуре латать.

В машине расселись, каждый на свое место: Басурин – за руль, Плов – справа спереди, с его стороны, как раз была закреплена 'рогатка' под РПК, сзади, в кабине сидели мы с Лехой, ну, а Якут и Сникерс, разместились в кузове.

– Палыч, ну чего ты не дал нам этот 'уазик' зацапать, там по-любому было чем поживиться? – вновь принялся причитать Курган.

– Да, потому что мы точно не знаем кто был внутри. А если там кто-то из наших или казаков, или из 'федералов'. Оно нам надо, потом от каждого куста шарахаться? – урезонил я подчиненного.

– Да, ну, – скривился Леха, – какие на фиг 'федералы'? Сразу же видно, что бандосы. Тем более по оперативным данным, как раз в этом месте и в это время, должны были появиться злодеи. Они появились, а мы их упустили.

Я лишь отмахнулся рукой не желая продолжать бессмысленный спор. Конечно, в чем-то Леха прав, с вероятностью в девяносто процентов, можно утверждать, что в этом 'гелекоУАЗике' был кто-то из банды Витьки Молдавана. Но ведь остаются еще десять процентов и согласно проклятому 'закону подлости', как правило, они и срабатывают.

Откинувшись на спинку сиденья, которые, кстати, были не родные, а снятые с дорогой иномарки, я прикрыл глаза и попытался задремать. Дорога домой была известна, изъезженна тысячу раз, за обстановкой вокруг есть кому следить, почему бы командиру и не подумать о насущном.

Как я здесь оказался? Просто! Жил я в Рыму. Когда уехал воевать на Тонбасс, жена забрала ребенка и уехала к родителям на другой край страны, благо квартира была моя, оставшиеся от отца, поэтому я не бомжевал. Ну, а когда прогремели первые взрывы, потом еще этот отравляющий газ и в довершении всего радиоактивный порошок, загрязнившись землю вокруг, тут уж дома было не усидеть. Собрал кое-какие вещи в сумку, закинул на плече зачехленную 'вертикалку', оставшуюся в наследство от отца, да пошел в военкомат на пункт сбора, где был тут же послан обратно домой. Благо, что встретил давнишнего приятеля, через которого в свое время уезжал воевать на юго-восток Краины. Приятель, хоть и сволочь редкостная, помог – пристроил меня в отряд самообороны.

Ну, а дальше понеслось – дежурства вахтовым методом – восемь часов, через шестнадцать. Восемь часов носишься по району, как угорелый, разгребая 'авгиевы конюшни', потом отсыпаешься, жрешь на скорую руку в ближайшей столовке и снова в бой. В первые, дни наш отряд насчитывал почти полторы сотни людей, но за каких-то пару дней 'сжался' до тридцати человек. Кто-то не выдержал физических нагрузок, кто-то эмоциональных, ведь вокруг было столько боли и горя, что не мудрено было и умишком тронуться. В наши обязанности входило все, с чем не справлялись полицейские, МЧСовцы и русс.гвардейцы. Мы эвакуировали людей, порой силком выгоняя их из жилищ, тушили пожары, гоняли морадеров, помогали жильцам выносить вещи, выполняя обязанности грузчиков, сопровождали колонны c покидавшими город жителями, следили за правопорядком в ночное время. Короче, ишачили, как папы Карло.

Со временем, чем меньше жителей становилось в городе, тем опасней было в нем работать, те, кто оставались, по каким-то причинам не хотели или не могли выехать на материк, или вглубь полуострова.

Несколько раз нас обстреливали из огнестрельного оружия, пару раз в окна школы, которую нам отвели под базу, залетали 'коктейли Молотова'. Поэтому, чтобы дальше продолжать эффективно работать, всех желающих перевели на службу, в специально для этого сформированный ЧОП. Вооружили нас пистолетами Макарова и 'ксюхами'. Патронов выдали очень мало – шестнадцать к пистолету и девяносто к автомату. Ну и на том спасибо!

Но именно в этот момент и пришло первое понимание, того, что на мирное небо над головой в ближайшее время рассчитывать не придется. На третий день, после выдачи оружия в расположение базы не вернулась патрульная группа, состоявшая из восьми человек.

Приехавшая на разбор ситуации группа следаков, выявила, что вместе с пропавшими самооборнщиками, пропали и два десятка автоматов, полсотни пистолетов и почти сотня цинков с патронами различного калибра. По бумагам все это было передано с моб.складов руководству нашего ЧОПа, руководство, к слову сказать, то же пропало.

Оставшихся сотрудников ЧОПа разоружили и две недели продержали в кутузке, гоняя каждый день на допросы, пытаясь понять куда же делось оружие. Ну, а в городе, уже стали не редкость автоматные перестрелки и боевые потери. Дальше, только хуже, ситуация все больше скатывалась к анархии, когда все против всех и прав тот у кого больше силы. Появились бронетранспортеры и бойцы в полной боевой выкладке. Вот только в полной мере противостоять бандитам и мародерам у них плохо получалось, потому что последние всегда могли уйти на зараженные радиацией территории и затеряться там. Ну не будешь же ты молотить по пригородам Ерчи из артиллерии и СЗО.

ЧОП наш, ясное дело, разогнали к чертям собачьим, хорошо хоть на нары не определили. И вот тут мне повезло второй раз – я снова встретил своего знакомого, того самого из военкомата, он и устроил меня в ЧОП 'Вектор', еще и словечко замолвил нужному человеку, из-за чего взяли меня сразу же на командирскую должность – командиром группы.

На самом деле большую роль сыграли два фактора, нет, три фактора: первый – мой боевой опыт, второе – то, что я местный и хорошо знаю не только город, но и его окрестности, ну и тот факт, что на 'большой земле' у меня жена и ребенок, которым я и перечисляю львиную долю зарплаты.

На момент моего прихода в ЧОП, из рядовых сотрудников там никого не было, только командир – Велехов Павел Сергеевич, два его зама – Серега Бутенко и Антон Верницкий и финансист, он же бухгалтер Эдуард Геннадьевич Всеславский.

За две неделе с большой земли приехало полсотни бойцов, которых тут же загнали на испытательный полигон, среди приехавших были и мои протеже, те с кем я воевал на Тонбассе. Из первой волны новобранцев осталось всего двенадцать парней, в том числе Якут и Курган. Они и стали первыми моими подчиненными.