Текст книги "42 разные истории обо всём"

Автор книги: Сёма ulduk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Сёма ulduk
42 разные истории обо всём

Реальность данная нам в ощущениях

1. Thereamong

Странный разговор состоялся у меня сегодня с одним уважаемым человеком в пятнадцать часов тридцать три минуты от Рождества Христова.

– А ты вот как музыку слушаешь? Можешь, например, отдельно партию баса или вокала слушать независимо?

Я задумался.

Передо мной налита рюмка японского виски, в трубку забит датский табак для пробы.

Вот что ему ответить?

Обычно я музыку слушаю так: вставляю наушники в уши, стравливаю лишний воздух из головы через них, и включаю, например, песню.

Если я хочу услышать в ней отдельно партию клавишных инструментов – то представляю себе клавиатуру, по которой бегают эти пальцы, и слушаю ее.

Если я хочу услышать в ней отдельно партию гитары – то представляю себе гриф, по которому бегают уже другие пальцы, и слушаю ее.

Если это, например, партия ударных – я могу ее разложить мысленно в реальном времени на 16 дорожек секвенсора, где каждый барабан будет иметь свое место и громкость, и слушаю его.

Все это, конечно, не теряя общей картины. Просто некоторые волны становятся более выпуклыми, и в такие моменты я теряю реальность и мурашки бегут по телу.

И более того.

Я веду, например, мысленно партию гитары, как она есть, но добавляю свои варианты, как бы они могли бы звучать в этом контексте.

А иной раз и вообще добавляю партию своего собственного инструмента, которого нет в оригинале. Например, треугольник (в составе большого симфонического оркестра он обязателен).

Поэтому мне всегда интересно слушать свои любимые песни раз за разом.

Это восхитительное чувство шизофрении, когда процесс сознания распадается на несколько потоков, используя при этом общую память.

Только музыка дарит мне такое удовольствие, но я ещё и пытаюсь читать книги.

(Ну и ещё, конечно, секс)

Но это ещё не всё.

Меня интересует не только то, как партии инструментов разложены во времени и пространстве, но также и в спектре частот.

И в этой трехмерной системе координат я могу слушать что угодно.

От самой разнузданной попсы до утонченных додекафонистов.

Я слушаю ЗВУК, а не музыку, как ее понимают люди.

А разве можно слушать песни по-другому?

Странный этот разговор у меня закончился в 15 часов 34 минуты от Рождества Христова.

А дело происходило к северу от Иерусалима, и табак был марки Larsen.

2. А вам не страшно

Предприятие быстрого питания.

Стоит только туда зайти…

Тебя даже не спросят, с какой целью ты к ним зашел – в туалет сходить, погреться или пожрать?

Красивый менеджер с профессиональной улыбкой немедленно стукнет тебя резиновым молотком по голове, и тебя уложат в мягкое, удобное ложе, и пока ты не способен к сопротивлению, вынут кредитную карточку, введут в вены питающие трубки, по которым заструится питание, согласно ассортимента, и по окончанию процесса предъявят счет.

И только потом уже можно будет погреться или в туалет сходить или шарик воздушный взять в дорогу…

Предприятие быстрого курения.

Стоит только туда зайти…

Тебя даже не спросят, с какой целью ты к ним зашел – покурить, чтобы менты не захапали на улице в свете последних постановлений или просто с интересом рассмотреть продукцию.

Красивый менеджер с профессиональной улыбкой немедленно стукнет тебя резиновым молотком по голове, и тебя уложат в мягкое ложе, пока ты не способен к сопротивлению, вынут кредитную карточку, наденут на лицо противогаз, по которому заструится дым с необходимым ароматом, согласно ассортимента, а по окончанию процесса предъявят счет.

И только потом можно будет покурить, или рассмотреть с интересом продукцию.

Предприятие быстрого размножения.

Я даже боюсь себе представить, что тут может быть…

* * *

Сорок лет назад мое детство зимой проходило в близлежащем лесу.

С простой картонкой под жопой я мчался, как Шумахер, со снежной горы, и вряд ли получал меньше удовольствия чем он. И никакие сосны не становились мне преградой.

А сейчас? Дети моего тогдашнего возраста сидят за компьютерами, или еще хуже – уткнулись в телефоны. И снег не летит им в лицо. И с мокрыми варежками они не приходят домой.

А что будет через сорок лет вперед? Вам не страшно?

3. Алконология

«P.S. Пожалуста если с можите положыте на могилку цветы для Элджернона. На заднем дворе.»

Дэниел Киз.

1.

Здравствуйте! Меня зовут Сема. Мальчик Сема, сорок девять лет.

Я дебил и алкоголик. В самом хорошем смысле этих слов. Люди часто говорят слова, не задумываясь об их значении. Или наоборот – слишком задумываясь, идя на поводу у сложившихся традициях употребления слов.

Иногда лучше просто помолчать, особенно если есть с кем. И тогда не важно какими словами друг друга называть.

Но речь не о том.

2.

Мне предложили новую работу – больным в онкологическом диспансере.

Старая работа как-то сошла на нет, сервисным инженером я там был. А тут, когда шея распухла до такой степени, что трудно стало вращать головой вправо или влево, и заказчики стали боятся со мной разговаривать, так она и сошла на нет. Работа, в смысле, не голова.

Посоветовали мне добрые люди одно место, но там медкомиссию строгую проходить надо, как типа для устройства санитаркой на станцию для переливания крови. Но я ее все таки прошел.

Не просто было, греха таить не буду. Мало того, что крови насдавать пришлось, из вены, из пальца, чуть ли ни из ноги, так у меня еще и пробы мозга брали, из груди почему-то, а последний раз вообще из жопы, простите. Где там мозг?!

Ну ладно, врачам виднее.Подвздошная кость. А она почти в жопе, ишь. Подвздошная…

Рентгеном и ультразвуком всего просветили. Шею разрезали и взяли образец шеи на исследование. Серьезная контора, видать. Но медкомиссию в итоге прошел. Направили меня наконец на собеседование.

Глянул на меня одним глазом ихний директор, а вторым глазом в результаты медкомиссии.

– Беру! – Сказал он. – Многого обещать не могу, в пределах страховки, но вы же понимаете? Мы государственное учреждение. И сделайте регистрацию.

Значительно так на меня посмотрел.

Ага, подумал я. Надо соглашаться. Какая-то секретная служба, то ли ГРУ, то ли ФСБ мной заинтересовалась. А то и инопланетяне какие-нибудь .

Почесал я шрам на шее и говорю:

– Где кровью то расписаться?

– Вашей крови у нас уже и так достаточно, – сказал директор, доставая погоны полковника медицинской службы.

Ох, прав я оказался! Не простая контора у них тут. Целый полковник в директорах.

А регистрацию мне курьер отдал на Киевском вокзале через день, и недорого. С красной печатью.

3.

– Вот вам первое задание, – говорит полковник, листая яркую, желтую книгу гематология для чайников. – И имейте ввиду, что пока мы с вами контракт заключаем на шесть заданий. Это большая честь. А то некоторым более чем халтурки предложить не можем. Пару недель максимум – и до свидания. А у вас полгода то точно есть. А то и лет пять, если диагноз подтвердится.

Видал я эти халтурки. Лысых бабушек (или дедушек? там уже и не понятно было), вывозили на каталках желтого цвета. Это не каталки были желтого цвета, если че. Ну тогда я и подумал, что контракт на шесть заданий как-то надежнее будет что-ли. А задания были такие.

Мне по два литра алкалоидов вливали сквозь вену с утра, по графику таблетки еще. Двадцать штук в день, гормональные. Наверное, какое то химическое оружие испытывали, или против него что-то. Но контракт то я подписал…

– А что вы хотите? – говорил мне директор этой конторы, – я же вам яд вливаю каждый день.

Это когда я жаловаться начал на снижение температуры тела и общее недомогание.

– Шея то уменьшилась? – участливо спросил.

Шея уменьшилась, греха таить не буду. И в голове разжалось что-то. Слышать стал почти нормально, и носом дышать.

4.

Первые два задания я еще как-то на удаленке держался.

После третьего напугал жену ночью – давай, говорю, тебе голову намажем волшебной мазью от головы которая, вдруг у тебя мозг появится?

Ушла она от меня спать в другую комнату, а я и не помню. Кот перестал меня бояться, подмышки по утрам вылизывает и смотрит выжидательно желтым глазом. Я его сам бояться стал.

До третьего задания ездил я на метро, пока еще методом эскалатора. Только вот эскалатор то закончился, а я так и еду вниз. Уже по колено погрузился в мрамор ихний, но тут свет стал меркнуть, вселенская лампочка погасла, стало ужасающе темно, и тут из под нее раздался спасительный крик:

– Алкоголик он!!! Зовите милицию.

Очнулся я лежа на мраморе. И вкус опилок во рту такой, металлический. Свежеспиленных опилок.

– Отстаньте от меня, – говорю я, вставая, – Сами вы алкоголики.

И пошел домой, сплевывая. По дороге видел Ленина напротив Макдональдса, Где его сроду никогда не было.

Хотя руку он тянул в правильном направлении. К автосервису. Машину то надо доделать, а то жена мозг проест весь.

5.

В общем четвертое и пятое задание я попросил директора так, чтобы он на полный рабочий день взял меня. Ну а че? Там шкаф с книжками, фантастика всякая есть и котлеты. Настойку по утрам развозят, кефир, не боярышник конечно, но шиповник. Директор хмыкнул, но выделил мне рабочее место. И яблоки раздают там иногда. За первые три задания про назначенные котлеты не спросил, да и фиг с ним. Не жалко.

Возили по нечетным дням совсем нестрашного человека по коридору. В черном кимоно. Наверно лень ему было самому ходить. А возил его старичок. У человека была блестящая голова и на ней торчали опухоли, совсем как у меня на шее, только прямо на голове. Потому он ее и брил наверно, чтобы их видно было.

Мы как-то с ним даже поговорили.

– Всех вылечат! – сказал он, – И тебя вылечат!

– Спасибо. – сказал я ему. Ну а че еще сказать человеку с блестящей головой?

А он мудро улыбнулся.

– Вы главное, улыбайтесь, и все у вас будет в порядке!

Глаза его остекленели и я понял, что смотрит он уже не на стену за моей спиной, а прямо в будущее.

Старичок увез его дальше, вокруг коридора, а я улыбнулся. И у меня в самом деле стало все в порядке.

Какая-то женщина регулярно мне привозила мандарины и украдкой плакала на улице, пока ее никто не видел.

А директор, встречая меня иногда в коридоре, неопределенно хмыкал и качал головой.

6.

Шестое задание оказалось самым непростым. Почему? Потому что я его практически не помню.

Статуи из двух людей, одна из них держит зонтик от дождя, а вторая серп и молот, павлины в клетках, лось в кустах ждет, пока мы доедим плов из Магнолии, и кровь почему-то течет. Мандарины и какая-то женщина с ними, в обнимку с бутылкой минералки в полтора примерно литра. Я ее как-то смутно люблю, но ложусь в процедурной для капельницы на жесткую кровать и химерный ген оттуда… Темнота.

Доктор и жена

– Доктор, но он же вылечится?

Полковник

– Случай сложный, греха таить не буду. Никогда еще не давали опухоли в голове такого эффекта. Хм…

Но динамика положительная, анализы так вообще как у живого. Думаю, пара дней и он придет в норму. Симулянт!

Полистал книгу «Гематология для чайников» и выкинул ее в окно.

Хэппи-энд

Выходим из трансформаторной будки, где я оказывается провел все это время. Ветер потрепал листок с надписью алконология напротив кнопки и унес его. Весна начиналась вокруг этой будки. Неприятная весна, теплая.

– Пива небось хочешь?

– Пивка б неплохо… Холодненького.

– Ну пойдем. У меня вот фляжка пока есть, с абсентом…

– Ишь! – Удивился я. -Ну давай пока фляжку, а там посмотрим.

И мы пошли. Не разговаривая друг с другом, а просто держась за руки.

Куда пропали три месяца моей жизни?! Помню там ромашки цветут… И помидоры.

Иногда лучше просто помолчать, особенно если есть с кем. И тогда не важно какими словами друг друга называть.

4. Атрофия

У нас атрофированы глазные мышцы. У нас осталась способность смотреть только вправо-влево: а не грозит ли какая опасность? Например, в виде контролера, который будет требовать некупленный билет, или в виде гаишника, который будет без всякой брезгливости нюхать твое дыхание и сетовать на маленькую зарплату, или в виде полицая, который следит за тобой от самого магазина, и ждет в засаде, когда ты откроешь бутылку пива в неположенном месте.

Вниз со скрипом мы проворачиваем глаза только в бухгалтерии, чтобы поставить подпись под расчетной ведомостью, и сразу же возвращаем их обратно.

А вверх вообще никогда.

Мы – плоские люди, хотя придумали много трехмерных игр.

…

А вверху много интересного! Там облака, молнии, ночью звезды…

А если залезть в колодец, можно звезды и днем увидеть.

Птицы летают, а иногда и драконы.

…

И внизу тоже много интересного. Там растет трава, стрекочут кузнечики и можно ненароком наступить на бездомного котенка и не заметить этого. А он бы мог вам приносить радость первое время. Потом бы конечно, взял вас в рабство, но разве это большая цена за фитнес глазных мышц?

5. Вернисаж

Впала у меня тут жена в жестокую меланхолию как-то от какой-то причины, у них так заведено. Легла валяться на кровать и говорит – ничего не хочу делать. Бровки схмурила, губки скривила, вот-вот заплачет.

А планы были грандиозные – торт сварить мокрый и суп из гороха, слизистый. Все куплено, только делай, а тут – вононочё.

Дело серьезное, да и предпосылки к тому, откровенно говоря, были.

Ну нельзя же все время проводить в походах из дома в магазин и обратно, без никакой культурной программы.

Вот раньше мы, бывало, и на Винзавод ездили, и в планетарий чуть не попали, а кефир монастырский?! В краю шевелящихся лопат, где негры с черным, угольным мороженым ходят, не боясь наказания.

Проводили время, а тут застой какой-то. Ну, я и решил пойти с козырей.

– А поехали в Толстопальцево? – говорю. Сиську глажу и в ушко поцеловал для гарантии.

– А там ничего нет! – запальчиво так сказала, и примолкла.

В Толстопальцево и на самом деле ничего нет, такой вот населенный пункт, но мы взяли билет на максимальное расстояние в 44 рубля, зонтик с собой, чтобы дождя не было, и поехали. И приехали в Апрелевку.

Дикое место. С платформы прыгать пришлось, идти потом по рельсам и щебню до дороги. Батарейки у них по пятьдесят рублей, а булки лепят из теста прямо на месте, но невкусные. Зато двадцать рублей. Музей граммофонов оказался закрыт, но мы узнали расписание, и поставили галочку в список квестов, которые следует выполнять. Видели елку, которую Ленин посадил. Дождя и правда не было, не зря зонтик брали.

Ну а чего? Картинку поменяли, как жена говорит. Вон глазки горят, щечки раскраснелись, сиськи топорщатся. А то ничего не хочу делать – ишь ты! С утра и торт был готов и суп сварен. Ну а я, проснувшись и не теряя струи, так сказать событий, поехали, говорю, в Измайлово, на Вернисаж. Давно туда собирались. И мы поехали. Снова картинку менять.

Ну, чтоб жена не грустила, не люблю, когда она грустит.

Цель была – чайник заварной, из истинного железа чтоб! Сковорода чугунная, ну и там посмотреть, как чё.

Чайник нашелся прямо на входе, и не сказать, чтобы уж сильно дорого. Всего-то две тысячи, но мельхиоровый ведь! Мельхиор это тоже железный сплав.

Что такое две тысячи? Девять бутылок любимой водки и еще пара пива. Дорожная пепельница вот, например, всего восемнадцать стоила. Говорят из истинного серебра, сам Эркюль Пуаро в нее пепел стряхивал! Так-то вот. А тут чайник.

Каковой мы и купили за двести рублей, пройдя слегка подальше вглубь.

Усмотрели пишущую машинку, спросили для интереса – девять тыщ. И тут я ляпнул:

– А вон там такая же за четыре!

Продавец немедленно сказал, что отдает за три. Ушли мы оттуда. Во избежание.

…

Но место интересное!

Например, бабулька продавала бутылку водки годов так тридцатых прошлого века, за тыщу триста. Что странно, сказала, что у нее постоянные покупатели. Это как?! Ну да ладно.

Чуть подальше мужик продавал такую же бутылку, но пустую наполовину. Закупоренную. За пятьсот. Цену аргументировал тем, что спирт весь выветрился за такой промежуток времени, осталась одна вода. Зато тех самых времен вода.

Много там интересного.

Сабли там есть, пулеметы на колесах… Солдатики те самые! И самовар в половину моего роста. Медный по виду. Спрашивать цену не стали.

Много чего. А вот ситечка золотого не встретили, как у классика.

Оттуда пошли мы в Измайловский кремль, смотреть бракосочетания.

Ну что сказать, желающих там много. Пушка почему-то стоит у входа зенитная, в четыре ствола. Совпадение? Не думаю. Скорее предостережение.

На ступенях во Дворец бракосочетаний собирали метлами и лопатами розовые лепестки от предыдущих суровые узбеки, чтобы осыпать ими следующих. Никто не протестует. В ретро-буфете рядом ретро-пиво по сто рублей. «Старый мельник». В «Перекрестке» которое по сорок. Ретро-сканером ретро-буфетчик считал ретро-штрих-код с бутылки и взял с меня сто современных рублей. Хотя был согласен на тридцать шесть копеек тридцать какого-то лохматого года.

А жених, простояв пять минут под овациями, быстрой, деловой походкой покинул невесту в неприметную боковую дверь, и скоро оттуда вышел с сумкой, в которой булькало и позванивало. Наш человек! И невеста не выглядела удрученной.

А с другой стороны здания другая брачующаяся компания, наверно, проплатила колокольный звон. И хорошо так проплатила. Звонарь ебашил (простите, но именно этот глагол максимально точно выражает энтузиазм звонаря) от души, мы уже до метро дошли, а всё слышно было. А, может, траву хорошую звонарю подвезли, вот он и радовался.

В общем, место хорошее! Рекомендую для посещения.

Для смены картинки, так сказать.

Метро «Партизанская», а там спросите.

6. День рождения

Сумерки не успели сгуститься, как открылась дверь балкона на пятом этаже, и оттуда выплыл голос:

– Сёмааа!!!

Всякая суета внизу, во дворе прекратилась, подавленная тембром этого голоса и его обертонами. Светофоры ближайших перекрестков сменили цвет.

– Мама, я замерз? – ответило укутанное, прекратив катать снежный ком.

– Нет, Сёма, ты проголодался, – раздался голос с балкона, – И у тебя сегодня день рождения!

С балкона выстрелили в небо семь шутих, по числу лет правообладателя, и Сема покорно поплелся к подъезду, бросив снежное начинание. Его ждала церемония.

А сумерки, наконец, как будто получив разрешение, в тишине сгустились.

…

Прошли годы, Сёма вырос, даже в чем-то возмужал. Но ежегодная церемония, потеряв в деталях, не теряла в сути.

Голоса с балкона стали, конечно, другими, потеряв материнский тембр, приобретя дружеские, но какие-то завистливые обертоны.

И Сёма загрустил.

«А вот бы вернуть те семь салютов взад, – думал он, – И я бы не пошел в подъезд, а докатал бы свое снежное начинание, и кто знает, что бы тогда из меня выросло?»

Сёма представил себя дворником, метущим свежий снег вправо и влево.

Потом представил себя за рулем «газели», складывающим монетки в равномерные последовательности.

Потом представил себя космонавтом на международной космической станции, укоряющим своего партнера из Америки за санкции.

А тем временем сумерки, наконец, сгустились, и с балкона раздался веселый голос:

– Сёма!!!

Сема встряхнулся, его ждали друзья, нажитые за все время Сёминого существования, и они не указывали ему с балкона, голоден он или замёрз.

Сема улыбнулся, легко встал, стряхнул снег и крикнул во все горло:

– Я иду!!! Наливайте!!!

И взбежал на пятый этаж, не пользуясь лифтом.

7. Деревня

Вот за что я благодарен своим родителям. Особо благодарен!

Каждое лето, пока в школе каникулы, меня возили в деревню к бабушке.

Что меня, городского мальчика, удивило в первый раз?

Это сточные канавы по бокам от дороги, не знающей асфальта, в каковую канаву я немедленно и влез по колено на следующий день. Отмывали меня долго.

Это деревянные тротуары из двух досок, по которым так клёво оказалось гонять на велосипеде. А сломанная рука при этом это мелочи. Хотя с тех пор руки у меня разной длины.

Это коровьи лепешки, вонь куриц и крики петухов по утрам. В городе я пытался спать как можно дольше, а здесь вставал вместе с солнцем и уходил исследовать этот новый для меня мир. Лазил по деревьям, которых в городе не сыскать, играл в войну с лопухами и в доктора с лягушками. Ходил босыми ногами по тёплой пыли.

И еще познал искусство поедания ягод, сидя в самой середине их кустов.

Это круглая печка на две комнаты, куда надо было закладывать дрова и их там поджигать, а то было холодно. Потом мы пекли в оставшихся углях картошку. Камин, скажете вы?! Не смешите меня…

А хлеб?! Раз в неделю приезжала машина. Но какой это был хлеб!!! Чёрная, тёплая краюха со стаканом холодного молока… Эх. Сейчас таких не делают. И когда посылали за хлебом меня, я очень редко доносил в целости буханку. Никаких сил не было удержаться. Меня ругали, но не сильно.

Еще это деревенская библиотека. Я читать научился рано, еще до того, как исполнилось мне пять лет. Спасибо папе. Так в этой библиотеке находились такие книги, которых в городе никогда не сыскать! И меня раздирало надвое. То ли сидеть читать «Люди как боги», то ли идти ловить тритонов в пруду. И того и того в городе не было, а лето такое короткое…

А поход за грибами?! А рыбалка?! Никаких букв не хватит, чтобы все это описать…

А серые щи? Нигде больше я ни разу их не ел. А блины из печи? С вареньем из тех ягод, которые я не доел прямо с куста. А грибы лисички, свежепойманные в ближайшем лесу и жареные с картошкой?!

Эх.