Текст книги "Дол-Роуз: Наследие прошлого"
Автор книги: Седа Мусаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Пролог
– Когда-то, очень давно, в королевстве Дол-Роуз существовала единая раса. Люди в ней обладали различными, поистине необыкновенными способностями и тысячелетиями сосуществовали в мире и согласии. Но однажды в одной из семей родился ребенок, сочетавший в себе способность каждого члена расы, и уже в возрасте шести лет был могущественнее взрослых сахиров.
– Мама, а я тоже буду таким сильным, когда вырасту? – мальчик лежал, укрывшись, и постоянно перебивал, не давая закончить начатую сказку.
– Ты у меня и так самый сильный сахир Дол-Роуза, – женщина нежно погладила сына по голове. – Давай, слушай дальше. Но могущество маленького мальчика не напугало людей, а наоборот, вдохновило их. Они боготворили его и считали своим истинным правителем, что подтолкнуло короля Кристиана на идею создания такого сахира, дабы заручиться его силой. Однако годы шли, и неудачные попытки короля привели к расколу расы.
Тогда образовались пять великих кланов Дол-Роуза: Канголат, Айрас, Кагуят, Айсхитир и Мадерат.
Неожиданно дверь в дом открылась, и в комнату вошел высокий, худощавый мужчина.
Он был одет в темно-синие брюки и рубашку болотного цвета, а с плеч свисала красная мантия. Ничем не примечательного на первый взгляд мужчину выделяла одна особенность: крупная, алая роза на шее, пронизанная серебристой нитью плеяды звезд, достигавших его ключицы.
Эта таинственная метка совсем не подходила лицу мужчины, делая его смешным.
– Что привело тебя в столь поздний час, Конар? – приход незваного гостя заставил хозяйку дома насторожиться.
Серые, водянистые глаза, в которых еле заметно виднелись зрачки, безразлично смотрели на женщину. Мужчина опустил взгляд на более интересующее звено, и его сухое лицо застыло в ужасающей улыбке.
– Мы забираем твоего сына, – прозвучал его звонкий голос, нарушая тишину.
Глава 1
Начало
Сегодня день в городе начался так же, как и прежде. Уже с утра на улице забурлила жизнь: люди спешили по своим делам, кое-где были слышны звуки проезжающих мимо машин и крики недовольных прохожих.
По всей улице гулял запах аппетитных булочек из кондитерской, расположенной неподалеку от автобусной остановки, заставляя каждого, кто проходит мимо, зайти и купить парочку.
Митчел всегда так и делал, но сегодня его планы были разрушены разрядившимся телефоном, парень проспал несколько лишних часов, и теперь единственное, о чем он думал, как бы не опоздать. Брюнет с соннным лицом пробирался сквозь серую толпу, надеясь не опоздать на автобус, он бежал, сбивая людей с пути и бросая им незначительное «простите».
Наконец, добравшись до нужного места, юноша в потертых джинсах и белой футболке забежал в здание, где большими буквами было написано «Государственный колледж Айдахо».
Митчел прошел по коридору и направился к лестнице, на одном плече у него висел рюкзак, который все время приходилось поддерживать рукой. Перепрыгивая через ступеньки, он поднялся на второй этаж и зашел в нужный кабинет.
– Хай, – брюнет подошел к парню и с шумом уселся на место за ним.
Из-за быстрых сборов его кудряшки были беспорядочно раскинуты по голове, а глаза судорожно бегали с мыслями, что он что-то сегодня забыл.
Колеман отложил книгу, ранее читавшуюся им с интересом, и повернулся к другу.
– И тебе привет, Митчел, – после паузы ответил юноша.
Он в отличии от друга был одет так, словно ни один час потратил на сборы: ровно уложенные русые волосы, до чертиков выглаженная рубашка, а учебники уже давно лежали на краю стола.
– Ну, как прошли эти выходные? Ты посмотрел то аниме, что я тебе советовал? – Митчел уткнулся носом в рюкзак и отчаянно пытался найти нужную тетрадь, от чего его речь была чуть приглушена.
Опять этот бубнеж…
Колеман закатил глаза, но, зная, что бороться с этой раздражающей привычкой друга бесполезно, ответил.
– Как обычно, – он уже полностью развернулся к другу и сел, подперев руку о его парту. – Да, с первых серий я уже был в шоке. Почему ты не предупредил меня, что его нельзя смотреть за едой? Я чуть не вырвал, когда один чувак другому голову откусил!
– У кого-то просто кишка тонка, – развел руками парень.
Митчел хотел еще что-то добавить, как в кабинет зашел преподаватель, и разговор пришлось прекратить.
– Итак, – заговорил высокий молодой парень в очках, он смотрел на присутствующих исподлобья. – Меня зовут Дэвид Меррис.
Мужчина, которому было за тридцать, выглядел очень молодо и вполне мог слиться со студентами.
Он неуверенно держал в руках кучу ненужных бумажек и плакатов, которые обычно наводят страх на учащихся.
– В связи с тем, что Грейс Ньюман заболела, сегодня я буду вести у вас биологию.
В классе прошелся восторженный гул, особенно радовались те, кто не выучил материал, и теперь им не придется дрожать весь урок перед миссис Ньюман.
– Кажется, он не знает, куда попал, – шепотом произнес Митчел, на что Колеман лишь пустил нервный смешок.
Целый час никто не слушал Мерриса – все занимались своим делом. Преподаватель пытался обратить на себя внимание, но все было тщетно. Некоторые ученики из класса «ботаников» смотрели на профессора с сочувствием, тем самым записывая себя в немые союзники. На последних партах образовался кружок, который бурно играл в мафию, и Дэвид тщетно пытался их разогнать – ему не хватало твердой преподавательской жилки, чтобы противостоять студентам.
Однако страдания Мерриса длились недолго – как только прозвенел звонок, все до единого выбежали в коридор, и кабинет мигом опустел.
– Я, что, зря учил? – мрачно заговорил Колеман, закрывая за собой дверь.
– Я всегда знал, что небеса благосклонны ко мне, – ответил парень, доставая из сумки шоколад, при этом обращая на себя странный взгляд друга.
– Шоколад, серьезно? Тебе же запретили его есть.
– Ну и что, маме не обязательно это знать, – жуя, ответил парень.
– Тогда, дай и мне тоже, – Колеман протянул руку, но друг сразу спрятал сладость за спину, – или все расскажу.
Брюнет сразу сузил глаза и, скрипя сердцем, отдал лишнюю плитку любимой шоколадки.
– Шантажист.
Парни спустились на первый этаж и зашли в следующий кабинет, на котором висела табличка с надписью «Лабораторная».
– Сегодня я покажу вам одну из моих любимых качественных реакций на новокаин. – полный, невысокий старичок стоял у преподавательского стола, где лежали колбы с различными жидкостями, – Смотрите внимательно, я в любой момент могу позвать вас на мое место, – мужчина бросил взгляд на аудиторию, вызывая у присутствующих мурашки.
Когда профессор закончил со своими беспочвенными угрозами, он взял в одну руку пустую колбу, а в другую маленький флакон с бесцветным кристаллическим порошком.
– Сейчас я помещу заранее отмеренное количество нашего вещества, – он вторил словам и выполнял все действия аккуратно и медленно.
Этот безобидный на первый взгляд мужчина был очень строг по отношению к своему предмету, и ни один студент, ценящий свою жизнь, не приходил на его урок неподготовленным…
– А теперь смотрите, если…
– Хватит жрать! – Колеман толкнул парня в бок.
Если профессор вычислит диверсанта, то попадет и ему, а он не хотел быть в черном списке профессора.
– Отстань, я слушаю.
Митчел делал вид, что ему интересно, когда сам не понимал ни единого слова мистера Коллинза. Он сидел с полузакрытыми глазами, периодически бросая в рот конфеты. Было похоже, что парень вот-вот заснет.
Колеман лишь фыркнул и продолжил слушать преподавателя – это был самый скучный урок в его жизни. Нельзя сказать, что парень не любил химию, даже наоборот, он был одним из немногих, кто с интересом изучал этот предмет, но сегодня ему в последнюю очередь хотелось находиться в этом душном кабинете.
Блондин сидел, опершись головой на руку, и его серо-зеленые глаза странно сверкали на свету – парня постоянно гложила одна и та же мысль.
Ручка, которую он ранее скучающе крутил в руке, соскользнула, но за потоком мыслей Колеман не сразу понял, что никакого звука не последовало.
Предмет продолжал парить в воздухе в нескольких сантиметрах от парты: маленькие частички ручки начали расходится на молекулы, из стержня вытекали чернила, но они не капали на парту, а превращалась в мельчайшие пузыри, зависая в воздухе…
Ручка с каждым разом расходилась на меньшие части и молекулы, и они как одно целое начинали крутиться вокруг своей оси.
Колеман заметил это через несколько секунд и, сильно испугавшись, сжал руку – чернила брызнули на стол и образовали большие кляксы.
Парень закрыл глаза, тяжело дыша, а его левая бровь нервно подрагивалась.
Досчитав до десяти, он приоткрыл глаз и сразу выпрямился – перед ним стоял профессор Коллинз.
– Кхм, – мужчина смотрел сверху вниз на спящего Митчела.
Все начали хихикать в ожидании интересного скандала.
– Кхм, – повторился Бретт, придумывая в голове гениальную речь.
Колеман толкнул друга локтем, в мыслях заклиная того проснуться.
– А, что? – Митчел резко поднял голову, на его губе виднелись следы шоколада.
Класс снова заразился смехом.
– Господин Митчел, – Коллинз начал говорить с привычной ему ноткой сарказма. – Может, вам принести кофе?
– Нет, спасибо, – ответил Митчел, еще не придя в себя. Колеман отодвинулся от парня и закрыл голову рукой.
– Как пожелаете, – мистер Коллинз наслаждался ситуацией, его нисколько не разозлила фраза Митчела. Даже наоборот, это было забавно, ведь последнее слова все равно за ним. – Тогда я приглашаю вас остаться сегодня в лабораторной после занятий. Думаю, вам будет очень интересна процедура чистки колб.
Мужчина вернулся на свое место и продолжил пару. Оставшееся время Митчел сидел мрачный и не произнес ни слова, он даже не заметил грязную парту друга, в мыслях представляя грядущее времяпровождение с этим стариком.
Все разочарованно отвернулись и продолжили смотреть на преподавателя, ведь скандала так и не произошло. При обычном раскладе духа даже ручка в руках у студента могла взбесить Коллинза, его брови собрались бы в гущу, венки на шеи вздулись, а из уст полился бы крик, который не услышишь даже от тонущего. Но сегодня он отреагировал холодно и даже с долей сарказма. Все же небеса благосклонны к Митчелу.
Оставшийся отрезок времени Колеман сидел как на горящих углях, и единственная причина, по которой он не выбежал из кабинета сразу после случившего, – это нежелание попасть в черный список химика на пожизненный срок…
«Они точно почувствовали… Точно почувствовали…»
Когда прозвенел спасительный звонок, Колеман пулей выбежал из кабинета, не попрощавшись даже с другом.
Парень шел по коридору, замедляя шаг, дабы не привлекать внимания учителей. Добравшись до заднего двора, он ловко перекинул сумку через железные ворота и через секунду сам оказался на другой стороне. Парень схватил рюкзак и побежал домой, иногда врезаясь в недовольных прохожих.
– Мама… – блондин бесшумно открыл дверь.
Обувь в прихожей говорила о присутствии родителей дома, и Колеман сразу направился в гостиную.
Большая комната была обставлена в стиле средневековья: тяжелые шторы у окон не пропускали яркие лучи солнца, из-за чего в комнате всегда царил полумрак, в углу стояла большая старинная ваза с искусственными розами, а в середине, заполняя пустоту, стоял небольшой дубовый стол. Уже поняв, что здесь никого нет, он направился в кухню, где только что прозвучали голоса родителей.
– Отец, – после появления парня в проеме две пары глаз устремились на сына, – я должен кое-что рассказать.
Его речь к мужчине была непривычно официальной для остальных людей, но блондин с детства так разговаривал и другой манеры разговора с ним не использовал.
Оливер сидел у стола, сжав руки в кольцо; русые волосы, серо-зеленые глаза, невысокий рост и ярко-выраженные скулы – все это выдавало их родство.
– Сегодня у меня опять не получилось сдержать силу, – его голос звучал тихо, но уверенно: парень понимал, что на его не будут кричать или обвинять, но все равно чувствовал вину за свою слабость.
– Я знаю, – грубый голос мужчины создал слабое эхо в комнате.
– А почему я не знаю, – недоумевающе, Мэри обратилась к мужу. Женщина, что стояла чуть позади мужа, начала нервно теребить край футболки. Привычка.
– Я как раз собирался тебе рассказать, – Оливер краем глаза взглянул на жену и вновь повернулся к сыну. – Сигнал был слабый и длился лишь секунду, но я почувствовал его, потому что ты мой сын. Но если такое повторится еще раз, то это не пройдет мимо клана, ты должен быть осторожней.
Взгляд Мэри изменился от ничего непонимающего до задумчивого: копна жгучих черных волос свисала до плеч, она в смешанных чувствах повернулась спиной к присутствующим и, схватив салфетку, начала протирать тарелки, будто ее очень заинтересовало это занятие.
– Колеман, ты уже не ребенок. и мне становится сложнее сдерживать твои силы.
– Ты прав, но я ее понимаю, как сегодня все вышло из под контроля, – парень стоял у двери, и с каждым словом его речь звучала как жалкие оправдания.
– Да, – мужчина встал, шумно отодвигая стул в сторону, – пойдем со мной в кабинет.
«Еще бы чуть-чуть… Совсем чуть-чуть…»
Испугавшись собственных мыслей, Мэри села на стул и с тревогой посмотрела вслед уходящим.
Оливер направился прямо по коридору и, открыв дверь, пропустил сына вперед. Далее он закрыл дверь на ключ и задвинул шторы. Все, как по сценарию.
Колеман в последнее время все чаще и чаще появляется здесь, но все равно каждый раз невольно начинает рассматривать уже знакомый интерьер. В комнате хозяина не было ничего лишнего: белые стены, никаких обоев, все те же толстые шторы, что так же угрюмо висят в гостиной, тяжелый стол из слоновой кости в самом центре и кресло.
– Садись, – мужчина подошел к столу и подкатил то самое кресло Колеману. Высокое, черное, с железными подлокотниками оно пробудило дрожь в парне. Его руки начали потеть, а мозг охватил страх. Этот страх при виде этого стола, кресла и комнаты в целом, страх ожидания того, что случится потом. Он словно яд, который проникает в его тело, сковывает сосуды и капилляры, лишает малейшего доступа к кислороду… А после оседает в костях, чтобы позже вернуться вновь… Ни шагу назад, ни шанса на спасение.
Он сел в него, как люди ложатся под нож. Страшно до смерти… но необходимо.
Мужчина нагнулся и достал из нижнего ящичка маленькую коробку прямоугольной формы. Когда он открыл ее, взору Колемана предстали белые повязки, и он гулко сглотнул, наблюдая, как его отец подходит к нему вместе с ними, надевая перчатки.
– Ты готов? – лишь слабый кивок стал сигналом для продолжения его действий.
– До сегодняшнего дня все было хорошо. Постарайся не двигаться, и все пройдет нормально, – Уильямс хотел подбодрить сына, хотя сам волновался не меньше: любое его неправильное движение могло закончиться для них весьма плачевно.
Опять кивок.
«До сегодняшнего дня…»
Надеюсь, тот день не сегодня.
Мужчина встал за спиной парня и привязал ему руки к креслу, одновременно обхватывая ладони, чтобы от боли Колеман не впился ногтями в них.
– Все, начинаю, – Оливер завязал сыну глаза, и парень вновь нервно сглотнул.
Колеман понимал, что это ритуал нужен ему: он был предназначен для полного или частичного лишения способностей сахира, а также их блокировки, и был необходим парню, но блондин все равно каждый раз еле сдерживался, чтобы не сбежать из этого кабинета, внушающего ему только ужас.
Мужчина поднес руки к голове сына и начал что-то сосредоточенно шептать. Сначала ничего не происходило, но через секунду всю комнату переполнил свет. Серебристые лучи буквально вышли из рук мужчины и окутали парня по кругу. Оливер начал тянуть ладони выше к потолку, и парень забился в спинку кресла, его руки стали отдавать синевой из-за повязок. Он стиснул зубы, и от боли его губа начала кровоточить.
– Колеман, не двигайся, – капелька пота стекала по виску мужчины, и он с замиранием сердца ждал конца.
Через пару мгновений, когда сияние лучей начало затихать, Оливер резко опустил руки вниз и начал втягивать лучи в перчатки, словно магнит.
После секундного помутнения мужчина снял перчатки и бросил их в железный кувшин, стоящий на краю стола. Он развязал парня, и уже потемневшие повязки тоже полетели к перчаткам.
Почувствовав свободу, парень облегченно выдохнул: сколько это длилось? Минут 5… 10? Казалось, вечность.
– Раньше повязки темнели лишь отчасти, – в серо-зеленых глазах отражалось горение повязок в железном кувшине. – Сейчас же они почернели полностью. Боюсь, в следующий раз они не выдержат, и ты вырвешься.
Мозг парня был словно в огне, и он ненавидел отца, которого тянуло на разговоры в такой момент.
Что было с ним в тот момент, когда все озарило светом? Он был в полной тьме, и дело вовсе не в завязанных глазах. В момент начала ритуала марлевые повязки будто превратились в железные прутья, он лишь чувствовал, что нечто вытягивает из него силу, а главное шепот… Шепот тысячи голосов, что превращаются в гул и сводят с ума, и в эту секунду хочется закрыться ото всех, да хоть застрелиться, но ощущать лишь тишину.
– Сколько не сжигай их, твоя сила не становится слабее. Этот ритуал использовали в древности для лишения врагов способностей, но ты другой, на тебя это мало действует.
– Я… – голос парня сорвался, и он странно посмотрел на отца, – пойду к себе.
Колеман поднялся с кресла и подошел к двери, открывая ее.
– Иди.
Комната парня была небольших размеров: в углу у окна стояла односпальная кровать, напротив располагался компьютерный стол с необходимым оборудованием.
Большое окно освещало комнату без дополнительного света люстры. Глядя на такие скромные апартаменты, никому не пришло бы в голову, что ее хозяин является сахиром, находяшимся в бегах.
«Мое состояние ухудшается, с каждым разом и чувство, что кто-то пытается залезть мне в голову, все усиливается».
«Этот ритуал… Он безопасный?»
Бесцельно пялясь на потолок, юноша не заметил, как уснул посреди дня.
Глава 2
Неведение не означает отсутствие…
Для каждого из ребят предыдущий день имел свои сложности, но наступил следующий, сталкивая их в спортзале, ожидая физрука.
– Ты знаешь, сколько у нас колб в лаборатории?! – день не день, если он не начнется с возмущений брюнета. Парень говорил без остановки, одновременно делая разминку.
– Нет, – голова Колемана давно прошла, но он все еще чувствовал некую слабость в теле, одновременно молясь о том, чтобы не свалиться из-за нее посреди зала. Это был бы позор.
– А я знаю! Пятьдесять одна колба! Пятьдесять одна, Колеман! Ты представляешь?! Он заставил меня их перетереть пять раз! Я мозоли себе натер, – он продолжал тыкать своими руками в лицо парня, получая в ответ лишь смешки и фырканья.
– Тебе смешно, а мне страдай, – пробурчал Митчел.
– Да ладно тебе, – Колеман ударил друга по плечу. – Иди съешь шоколад и успокойся, – рассмеялся парень.
– У меня нет с собой шоколадки, – от этой мысли его настроение упало еще ниже.
– Как же так?! – наигранно вскрикнул Колеман.
Ему казалось, что скорее шоколад снимут с производства, чем Митчел появится без единой заначки в кармане.
– Мама вчера нашла у меня в рюкзаке обертку, я забыл ее выбросить. Ну и мне попало немножко. Так что, у меня пока напряженка с финансами, – заключил парень, неловко потирая затылок.
– Ну, что! – при появлении в дверях высокого мужчины спортивного телосложения все затихли, а парни съежились в кучку.
Рик Стрэк – мечта всех выпускниц, которые то и дело пытались его соблазнить, надевая шорты покороче и майки пооткровеннее. Он появился здесь несколько месяцев назад и стал самым обсуждаемым объектом в стенах данного учреждения. Все, кому не лень, будто сговорившись, начали записываться на ранее никому не нужный кружок дартса лишь потому, что Стрэк возглавлял его. Но буря вокруг Рика стихла, когда все поняли, что этот мужчина крепче любого орешка, а еще… он оказался геем. И этот факт напрочь отбил любовь к физкультуре у доброй половины мужского пола.
Мистер Стрэк совсем не был похож на мужчину с чуткой душевной организацией, и поэтому эта небольшая тайна оставалась на уровне слухов: ее достоверность никто лично проверять не собирался.
– Всем смирно! – звонкий голос мистера Стрэка раздался эхом по залу. – Направо! Пошли!
– Боже, я выжат как лимон, – весь потный Митчел пытался развязать шнурки, сидя на скамье в раздевалке. – Посмотри, – он подошел к парню, показывая мокрую от пота футболку.
– Фу, отойди, Колеман показательно поморщился, продолжая складывать вещи в спортивную сумку. – Ты в курсе, что от тебя не морозной свежестью пахнет?
– Сам-то не лучше, – сегодня как назло душ был сломан и осознание того, что придется остаток дня проходить не в лучшем виде, злило Митчела.
– Что у нас дальше по плану?
– Электив – черчение, – парень пытался немного привести в порядок мокрые от пота кудряшки и взглядом ловил отражение Колемана в зеркале.
– Черт, может, домой? Я не хочу туда идти в таком виде.
– Неужели, – Митчел саркастично поднял руки вверх, – правильный Колеман решился на прогул?
– Ты идешь домой или нет? – ему хотелось поскорее свалить, а издевки он мог выслушать и по дороге домой.
– Нет. Черчение – единственный предмет, по которому у меня хорошая отметка. Тем более вчера ты убежал, бросив меня. Я не забыыл!
– Придурок, – ответил парень, и в него полетел рюкзак.
* * *
– Колеман, ну что за дела?! Ты умудрился даже с помощью линейки черту криво провести! – парень был весь красный от возмущения и духоты в кабинете. Задание разбиться на пары и нарисовать «что-то стоящее» – оказалось для них непосильной задачей.
– Не дави на меня! Я не могу так работать.
– Отдай сюда, дилетант – брюнет вырвал из рук парня линейку с карандашом и нагнулся над ватманом: локти то и дело неприятно касались краешек книг, удерживающих бумагу на парте, но это не мешало ему в создании шедевра.
Уже через пару минут парень сдувал опилки от ластика со своего творения. Смотря на рисунок, у Колемана вырвалось невольное «вау».
– А что это?
– У тебя талант портить хорошие моменты, – Митчел усмехнулся, привычным жестом закрепляя карандаш за ухом. Позже он забудет о нем и проведет целый день. И так даже пойдет домой, где заметит маленький конфуз у зеркала. А на следующий день Колеман получит хороших звездюлей за то, что ничего не сказал. Но сейчас не об этом.
– Это, – парень указал на центр рабочего полотна, – силуэт человека, он идет на свет. А тут, – далее он показал на угол слева, – как ты видишь, что-то размытое – якобы бездна: оттуда тянутся прутья и пытаются сковать человека, они сливаются с его тенью, и не видно ни начала, ни конца.
– И что это за бездна?
– Это его грехи.
– Не слишком мрачно?
– В самый раз, – парень толкнул друга, наигранно выражая обиду.
«Это так похоже на пустошь… Он точно изобразил ту сказку, что читала мне мать по ночам. Невероятно».
* * *
Митчел открыл дверь, звеня ключами, и сразу заметил записку у ног: «Мы с Эмили пошли в магазин, будем вечером. Мама».
В каком веке мы живем? У этой женщины нет телефона, что ли?
Потратив время на то, чтобы раздеться, он сразу направился в свою комнату, игнорируя запахи, что шли из кухни. Слишком устал, чтобы тратить время на ужин.
Парень бросил сумку в угол комнаты и плюхнулся на кровать, поджав под себя мягкую подушку.
Комната девятнадцатилетнего парня была подстать подростку – стены были завещаны его картинами, что говорило о том, что рисование для него не просто увлечение, а часть жизни. Что касается рабочего места, все было также неброско: у противоположной от кровати стены находился угловой деревянный стол, заполненный красками и кисточкам.
Не переодеваясь, парень взял ноутбук из нижнего ящика приковатной тумбочки и обратно лег на кровать. Монитор засветился, и на экране появился рабочий стол, после нескольких кликов компьютер направил парня в чат.
Не успел Митчел коснуться клавиатуры, как под иконкой «Вылазная команда» посыпались сообщения.
Э: «Вы уже на подходе? Я уже час еду в этом душном автобусе».
М: «Скоро буду, надо заскочить в магазин за вкусняшками. Кто сегодня ответственный за фильм?»
Э: «Колеман… Марк, не бери пожалуйста газировку, Алроя точно стошнит».
А: «Почему сразу я? В прошлый раз, между прочим, не я испортил ковер в доме Митчела».
К: «АХАХ».
Мит: «Мой бедный ковер… хнык».
М: «Я говорил, что плотно поел, почему фильм опять выбирает Колеман? Это просто невозможно».
К: «У тебя просто слабый желудок».
Мит: «Мой ковееер… хнык…»
Э: «Хватит болтать, я точно знаю, что вы до сих пор отсиживаетесь на диванах. Через полчаса жду у Митчела, или я не пущу вас в дом».
М: «Но это мой дом…»
Э: «Все, отключаюсь».
Юноша с улыбкой закрыл ноут и вскочил с кровати: надо организовать перестановку до прихода друзей. Парень задумался о том, где на этот раз примоститься: в гостиной нельзя, ибо скоро придут мама с сестрой и придется быстро закругляться, а если остановить свой выбор на комнате, то Марк вместо просмотра фильма будет ныть, что экран ноутбука слишком маленький и ему ничего не видно. Но другого выхода нет: в комнату сестры, где, кстати, есть собственный телевизор, он под страхом смерти не сунется.
Остается лишь слушать причитания Марка и пихнуть его куда-нибудь в середину, чтобы ему было максимально видно.
Пододвигая кровать к стене, а стол наоборот ближе к ней, Митчел почему-то вспомнил начало их дружбы и продолжал свои действия уже с улыбкой на лице.
История нашего знакомства была такой же банальной, как показывают в дешевых фильмах. В один из обычных учебных дней в начале весны мы с Колеманом попали в переделку с местной шпаной. Причину ссоры никто вспоминать более не хотел, ибо это было слишком унизительно для самых крутых парней колледжа. Однако все помнят, чем все закончилось, а именно тем, что в драку влезли еще Марк и Алрой, и появившиеся из ниоткуда Эви вместе с преподавателем физики, с урока которого, собственно, мы и сбежали, смогли остановить беспредел. Пострадали все, но больше всех досталось Марку: бедняжке сломали руку и он месяц ходил в гипсе. Те парни, что доставили всем нам неприятности, убежали еще раньше, чем появился преподаватель, и смогли выйти сухими из воды. Никто и подумать не мог, что избиение за двором колледжа объединит нас пятерых, особенно учитывая, что Марк был предметом насмешек чуть ли не всего учреждения, а после того как он полез нас спасать (скорее всего не по доброте душевной, а с надеждой, что он сможет избавиться от насмешек, заручившись званием «героя»), мы немного изменили свое мнение о нем. Сначала наша доброта заключалась в том, что мы просто его не трогали и «любезно» попросили держать свой язык за зубами в обмен на целостность его костей. Ну, а потом как-то само перешло в таскание его учебников и, о Боже, мы опять полезли в драку. Но на этот раз причина была более-менее благородная: какая-то скотина с параллельного потока попыталась добить бедняжку ударом о гипс, и тут мы не смогли остаться в стороне.
Если вы спросите, откуда взялась Эви, мы и сами до сих пор не знаем, ведь девушка училась в заведении на другом конце города. По ее версии, она приходила навестить профессора, что являлся старым другом ее отца, но мы, в общем-то, не особо были заинтересованы в этой истории и допрашивать не стали. Но благодаря стечению таких странных или не очень обстоятельств я уже почти полтора года «терплю» их присутствие у себя в комнате по последним пятницам каждого месяца.
– Митчееееелл, открывай дверь, – судя по голосу, это ломились Эви и Марк.
Ну что за дикари.
– Держи, – Марк сунул в руки друга пару пакетов и прошел прямо в его комнату как себе домой.
Митчел только и успел, что закрыть дверь и побежать за этими двумя с криками:
– Это, вообще-то, мой дом!
Эти пятеро полчаса назад собрались все вместе и теперь закрылись в комнате хозяина квартиры, каждый нашел себе место поудобнее: Алрой и Колеман легли на кровать, Митчел втиснулся между ними, опять сетуя на то, что это его кровать и он имеет больше прав на нее, чем все присутствующие. Эви и Марк же сидели на полу, облокотившись спинами о спинку мебели, а в центре лежал ноут.
– Марк, ты давно увлекся хиромантией? – Эви выхватила свою руку из хватки парня и засмеялась. – Хватит хватать меня за руку, фильм не такой уж и страшный.
– А кто сказал, что я боюсь?!
Слышали когда-нибудь, что нельзя смущать слишком стеснительных людей или жди беды? И сейчас так же: от резкого толчка Марка в сторону слишком бурно смеющихся ребят содержимое стакана Алроя оказалось на голове Эви, а точнее на волосах.
– Черт, – девушка вскочила с пола, в спешке расплетая волосы. – Ну что за дела?
– Это тебе карма прилетела, – Марк все сидел, скрестив руки в обиженном жесте, и поглядывал на всю ситуацию исподлобья.
– Заткнись, или в тебя что-то материальное прилетит, – она показала язык. – Я сейчас.
– Какие они шумные, – девушка прошла в ванную комнату. – Ну вот, даже свитер испортили, – шум воды из-под крана приглушил смех остальных из соседней комнаты.
Она непринужденно продолжала тереть испорченную вещь, но в какой-то момент мыло выскользнуло из ее рук и девушка словно выпала из реальности, устремляя взгляд на зеркало. Эви ранее никогда не завязывала свои волосы в косу или хвостик, потому что считала длину до плеч слишком короткой для таких причесок, но после встречи с ребятами ее вкусы изменились. И сейчас смотреть на распущенные пепельные волосы ей было непривычно.
Девушка отчаянно пыталась смыть пятно, но делала только хуже: горло свитера полностью намокло и ткань осела вниз, выставляя вытатуированную на шее алую розу с шипами во всей красе.
Придется как-то пытаться скрыть ее хотя бы до вечера.
«Девочка, моя дорогая Эви. Твоя душа – лишь пустой сосуд».
«Я не сосуд».
Нежеланные воспоминания лезли в голову, но стук в дверь вернул ее в реальность.
– Эви, ты там не утонула?
– Иду я, иду!
С того дня дома у Митчела прошло чуть больше трех недель, и с наступлением весны все расцвело. Это касалось не только погоды, но и душ людей. Весна – время жить и любить, не так ли? Но Алрой так не считал, раз целый день просиживал у экрана своего компьютера, ни разу не выйдя на улицу! А причиной всей этой баррикады была игра, которую ему не удавалось пройти уже месяц. Парень был одним из тех, кто предпочитал уединение шумной компании, именно поэтому он сейчас сидит в своей комнате, а не в парке с ребятами. По правде говоря, ему всегда трудно удавалось сближаться с людьми, и этот недостаток лишь укоренился с возрастом: помнится, что и с одноклассниками-то он впервые заговорил после трех месяцев обучения. Родители говорят, что эта замкнутость связана с его чувством одиночества с детства, ведь он является единственным ребенком в семье. Но они ошибаются. В тишине Алрой чувствует себя спокойнее, он чувствует истинную свободу и умеет ее отделят от одиночества. Он вовсе не одинок. Алрой не любит шумные компании и к настоящему времени сильно привязан лишь к узкому кругу людей – его родители и с недавнего времени эта шумная четверка, что везде несет за собой лишь один хаос.
