Текст книги "Убийство в спальном вагоне"

Автор книги: Себастьян Жапризо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Хорошо. То, что ты делал на другой день, мне известно. Бэмби мне уже рассказала. Сначала утром вы пришли на набержную Орфевр. Вы хотели зайти и одновременно сомневались. Затем около 11 часов увидели выходившего Габера.

– Он сел в такси.

– И отправился на улицу Лафонтена допросить мадам Гароди. Вы последовали за ним на такси. Почему?

– Я все обдумал: Кабур не мог быть убийцей. Я видел, как он ушел, пока ждал Бэмби при выходе с перрона. Да к тому же он не был одним из тех, чьи голоса я слышал из соседнего купе. Зато мне казалось, что убийца – человек, стоявший в проходе, больной и что вы совершаете ошибку.

– Итак, вы с Бэмби последовали за Габером?

– Да. Сначала он заехал на улицу Дюперре. Я вышел из такси, но не успел подняться за ним по лестнице, как он выскочил из дома.

– О чем ты подумал?

– Ни о чем. Мы продолжали следить за ним. Он поехал на улицу Лафонтена. Там есть напротив дома табачный бар. Мы стали ждать. Через некоторое время он вошел в помещение, чтобы позвонить по телефону. В тот момент нас с Бэмби больше всего беспокоило, что вы делаете ошибку за ошибкой. Я прочитал на двери – Гароди. Эта неизвестная мне Гароди не могла находиться в купе, потому что я ведь занимал ее спальное место.

– Знаем. Дальше.

– Мы продолжали следовать за Габером. Он вернулся на улицу Дюперре. По дороге мы его упустили, но он был там, когда мы приехали. Мы стояли с Бэмби в коридоре, не дыша, пока он спускался по лестнице с каким-то брюнетом. Потом я узнал, что того зовут Эрик Гранден. И он друг Жоржетты Тома.

– Внизу они расстались. Вы думали, что Габер занят своим делом. И продолжали следить за ним. Который был час?

– Час или два дня. Он снова сел в такси и отправился в Клиши. Бэмби начала ворчать, потому что такси стоило дорого.

– Вы приехали к Риволани?

– Да. Полицейский в куртке зашел на одну из улочек Клиши. Спустя четверть часа, он вышел и снова сел в такси.

– Вы его потеряли. Вы тогда подумали, что он едет на Кэ или к другому свидетелю, и отказались от слежки.

– Мы поели в Клиши, а пока ели, просмотрели справочник и нашли адрес актрисы.

– И отправились на Трокадеро?

– Да.

– В тот момент ты еще не раздумал играть роль детектива?

– Нет.

– А когда вы попали в Венсенн?

– До этого. Правда. Мы отправились в Венсенн сначала. Мы столько мотались, что я уже запутался.

– Почему в Венсенн?

– Мы слышали, как об этом говорил Гранден, спускаясь по лестнице. Мне это показалось опасным и важным. Я думал, что Гранден хочет помочь полиции. Во всяком случае, Габеру. Он сказал, что будет в Венсенне к началу заездов. В Венсенне я оставил Бэмби перед входом, чтобы не платить за двоих. И увидел Грандена перед кассами.

– Что он делал?

– Играл. Я немного подождал, но ничего не произошло. Гранден снова вернулся к кассам, чтобы сделать ставку.

– Дальше, глупыш.

– Знаю. Но я держался достаточно далеко от него, и вокруг было много народу. Я ведь ничего не знал об этой истории с лотереей и новыми купюрами. Только сегодня утром я все понял.

– Потом было Трокадеро?

– Да. Я увидел вас с Габером. Вы спустились, а Габер снова вернулся в дом, вы ждали его в машине. Бэмби сидела в чайной, она устала.

– И вы поехали за мной?

– Нет. Вы уехали с Габером. Бэмби была на грани истерики. Мы все бросили. Отправились погулять на набережные, а затем в ресторан.

– На другой день, в понедельник?

– Бэмби пошла в контору. Я отправился на Трокадеро, чтобы поговорить с актрисой.

– Почему?

– Я бы ей все объяснил. А она бы рассказала, что знает и что неизвестно мне. Когда я туда пришел, перед дверью стояли полицейские. Я видел, как прибежал Габер. И подумал, что вы решили арестовать Элиану Даррэс.

– Ты думаешь, что так происходят аресты? Когда столько полицейских вокруг?

– Если судить по тому, сколько их сейчас около меня, именно так и думаю. Вы собираетесь арестовать меня?

– Да нет же! Они там? – Да.

– Не беспокойся. Расскажи, что ты обнаружил вчера днем, а я скажу, что ты должен делать дальше.

– Сначала вы. Я потом. Если вы намерены меня задержать, я ничего не скажу, пока не приедет мой отец.

– Послушай, Малыш. Сейчас приведут Грандена. Габер в соседней комнате. Судя по тому, как все вокруг смотрят на меня, он начисто все отрицает.

– Где Бэмби?

– Здесь рядом. Ей дали огромный бутерброд с ветчиной. Она ест с большим аппетитом. Последуй ее примеру. Ты достаточно рассказал мне, но не все. Мы побеседуем еще две минуты, а затем ты передашь трубку бригадиру. Когда я поговорю с ним, ты пойдешь за ним, куда он тебя поведет. Я позвоню туда позже. Ясно?

– Ладно. Но сообщите все же моему отцу.

– Мы это уже давно сделали, представь себе. Значит, вчера во второй половине дня...

– Бэмби вернулась в контору. У меня не было ключа, и я оставил комнату незапертой. Было 13 часов 50 минут или что-то в этом роде. Потому что Бэмби должна была быть на месте в 14.15. И я пошел на улицу Дюперре.

– Почему?

– Потому что утром перед домом Элианы Даррэс я видел Грандена. Самым странным было то, что он прятался, как и я. В машине марки "Дофин", которую поставил неподалеку. Мне даже кажется, что именно из этой машины вышел Габер.

– Улица Дюперре. Продолжай.

– Я стал подниматься. Вы были у Грандена. Я слышал ваш голос, стоя на площадке, не подходя к двери. Вы спросили: "Слышали ли вы о некоем Риволани и некой Элиане Даррэс?" и он ответил "нет". Я ничего не понимал. Когда вы вышли, я едва успел спуститься на несколько маршей. Вы, вероятно, слышали мои шаги. Я предпочел сделать вид, что иду наверх. Вы спросили меня, не друг ли я Грандена.

– Значит, это ты – тот молодой парень в плаще?

– Да. Вы меня уже видели на набережной Орфевр или перед домом актрисы. Во всяком случае, вы мне подсказали одну мысль. Я пошел к Грандену. Я сказал ему, что учусь в Сорбонне, что хочу выпускать студенческую газету. Мы поговорили. Я сразу понял, что этот человек чего-то боится. Я был у него минут десять. Я задавал ему вопросы, которые его раздражали: о его комнате, фотографиях животных. Я никак не решался заговорить об убийстве, чувствуя, что тоже боюсь. И подумал, что если вдруг заговорю о поезде, то он естественно расскажет, что произошло с одной из его приятельниц.

– И ты попробовал?

– Попробовал. Он ничего не рассказал. Напротив, сам стал задавать мне вопросы. Откуда я взялся, кто я такой, как узнал его адрес, где живу? Я ушел. Мне было страшно. Сам не знал отчего, но я понял это несколько минут спустя, когда сошел с автобуса, направляясь к Бэмби. Он следовал за мной на своей машине. Я пересел на другой автобус, затем спустился в метро. Вернулся к Бэмби, взял чемодан и ушел подальше от улицы Бак. Я позвонил Бэмби из кафе Латинского квартала.

– Ладно, Малыш. Давай бригадира.

– Вы не хотите знать, что я понял, когда прочитал сегодня газету?

– Кажется, теперь я и сам понял. Обещаю позвонить попозже. Будь благоразумен и ни о чем не беспокойся.

– Следователь Фрегар? Таркэн говорит.

– Что нового?

– Маленький Гранден долго не продержится. Он сдастся, когда увидит чек. Чек выписан почерком, который соответствует его собственному, поскольку всякий измененный почерк может быть установлен экспертизой. Подпись Элианы Даррэс неплохо подделана. Он, вероятно, долго практиковался. Найдем еще какую-нибудь написанную им бумажку.

– Что дал обыск у Габера?

– Ничего. Это настоящий музей огнестрельного оружия.

Но никаких следов ни нашего револьвера, ни денег. Установлено, что он сирота с 6 лет, что его воспитала в провинции тетка. Не знаю, почему все считали, что он сын крупной шишки.

– Кто его допрашивает?

– Грацци. Он хорошо знает Габера и свое дело тоже. Его отвезли в дом напротив Дворца правосудия, чтобы не было шума. Думаю, к вечеру я смогу кое-что сообщить газетам. Придется все это тонко и умело подать.

– Парди? Грацци у телефона. Ты вызвал людей из банка н с бегов?

– Да. Но Фрегару этого маловато. Они только наполовину уверены в том, что узнали его.

– Пока с Жан-Лупом беседуют патрон и Аллуайо. Ты можешь прийти? Твоя очередь.

– Передаю его вам. Он вполне благоразумен.

– Даниель, это ты?

– Да. Они признались?

– Нет. Пока нет. Послушай, Малыш, у меня только один вопрос. И я жду только один ответ.

– Где Бэмби?

– Пошла на работу. Должна прийти сюда вечером. Ты мне понадобишься тоже. Постараюсь это уладить. Ты меня слушаешь?

– Слушаю, инспектор, слушаю.

– Я не понимаю, ни почему Габер отпустил актрису с вокзала, ни почему не убил ее в поезде потом, Можешь мне что-нибудь сказать по этому поводу?

– Он не собирался убивать актрису.

– Так кого же? Жоржетту Тома?

– Нет. Жоржетта Тома была с ними заодно! Вы ничего не поняли. Они хотели убить Бэмби.

– А Бэмби тут при чем?

– Бэмби или кого-нибудь другого. Кого – не имело значения. Жоржетта Тома должна была задержать одного из пассажиров в купе. Любого, только не Элиану Даррэс. Убить же должен был Габер.

– Зачем Габеру было кого-то убивать в этом купе?

– В том-то вся и штука. Что вы сделали, когда нашли Жоржетту Тома? Вы начали расследование с нее. Затем убивают еще кого-то из того же купе. О чем вы думаете? Что убит мешающий свидетель. Ясно? Габеру ведь известно, как это делается. Он переместил роли! Ему нужно, чтобы жертвой стал кто угодно, лишь бы без всякой мотивировки. Настоящая жертва становится свидетелем, поскольку была в том же купе, и поиски в отношении нее не ведутся. Но Габер на этом не останавливается. Он убивает Кабура и Риволани, чтобы придать еще большую достоверность истории о мешающем свидетеле. Понимаете?

– Да. Как ты об этом догадался?

– Я уже сказал. Потому что они пытались удержать Бэмби. Потому что Гранден был знаком с актрисой и Жоржеттой Тома. И они с Бэмби находились в том же поезде и в том же купе, не зная друг друга. Как же можно было считать Риволани мешающим свидетелем, если он проспал всю дорогу? Жоржетте Тома не повезло, потому что она выиграла в лотерее. Чего они хотели от актрисы, не знаю. Но после нее взялись бы за других.

– Они получили в пятницу по чеку со счета Элианы Даррэс шесть миллионов, подделав ее подпись. Во всем этом есть что-то ужасное. Сколько тебе лет?

– Кому? Мне? Шестнадцать.

– Это ужасно.

– Грацци? Таркэн говорит. Можешь идти, все в порядке.

– Как вам это удалось?

– Мы показали ему фотографию Жоржетты. Мертвой.

А ВОТ КАК ВСЕ КОНЧАЕТСЯ

ВОПРОС: – Ты сказал нам, что знал Габера много месяцев. Когда ты познакомил его с Жоржеттой Тома?

ОТВЕТ: – Около двух месяцев тому назад. Мы вместе обедали в одном из ресторанов Старого рынка.

ВОПРОС: – Когда вы решили убить Элиану Даррэс?

ОТВЕТ: – Не сразу. Мы встречались несколько раз, и Жан-Луп рассказывал о своей профессии, о коллегах. Это была игра. И мы смеялись, потому что Жоржетта была наивна и ее легко бы поймали. В общем, так все и было. Однажды я им рассказал об Элиане Даррэс. Она ведь отдала мне свой ключ, и у нее были деньги.

ВОПРОС: – Сколько времени ты не виделся с Элианой Даррэс?

ОТВЕТ: – Несколько месяцев. Я знал, что она меня искала в бистро на площади Дантона, где мы познакомились, но я не ходил туда больше... С той историей все было кончено.

ВОПРОС: – Кому принадлежит замысел?

ОТВЕТ: – Всем троим. Каждый вносил в него свое, это ведь была игра. Потом Жан-Луп сказал, что раз план нами разработан, то глупо не привести его в исполнение. Тут я понял, что это серьезно, и испугался. Поговорил с Жоржеттой. Но она сказала: "Послушаем его. Ведь обязательств это на нас никаких не налагает". Однажды мы пошли к нему в гости, к Аустерлицкому мосту. Он показал нам свои револьверы. Сказал, что у него есть и с глушителем. Мы, мол, ничем не рискуем, ведь он будет в курсе, когда станет поступать информация. В общем, все будет знать.

ВОПРОС: – Мысль убить кого-либо до ограбления принадлежит ему?

ОТВЕТ: – Он объяснил, что есть только одно идеальное преступление преступление без мотивировки. Если в ходе расследования убивают двух свидетелей, в числе которых и тот человек, которого решено убить с самого начала, то нет никакого риска. Он, мол, знает тех, с кем работает. Они бросятся расследовать первое убийство и просто свяжут два других с первым. Первое же как раз будет немотивированным.

ВОПРОС: – Значит, Габер предвидел три убийства? И ты не отступил?

ОТВЕТ: – Не знаю. У меня было такое впечатление, что все это кем-то выдумано. Первой начала колебаться Жоржетта. Мы объяснились с ней в тот вечер, когда вернулись домой. Мне казалось, что Жан-Луп прав. Ведь с той минуты, когда было решено убить одного, число убийств уже не имело значения. Я и сейчас так думаю.

ВОПРОС: – Несмотря на убийство Риволани и маленькой Сандрины?

– ОТВЕТ: – Я же не знал тогда, кто это будет. И сейчас, когда я говорю, что число ничего не меняет, мои слова могут показаться абстрактными, я не вижу лиц. Я ведь никогда не видел ни Риволани, ни Кабура, ни девушки. Поэтому, видимо, у нас с Жоржеттой было такое ощущение, будто все это неправда.

ВОПРОС: – Когда вы решили осуществить свой замысел?

ОТВЕТ: – Когда я узнал, что Элиана едет на юг сниматься в фильме.

ВОПРОС: – А когда ты это узнал?

ОТВЕТ: – За два дня до ее отъезда. В тот же день я обнаружил у нее чековую книжку. За домом я следил давно. Когда она уходила, я открывал квартиру ключом. И ничего не трогал. Только искал чековую книжку. Она никогда не оставляла ее дома. Но однажды, видимо, срочно убежала за покупками и не взяла сумочку. А там оказалась книжка и вызов на съемку. Я вырвал из середины чистый бланк, отрезав его лезвием. В момент расследования Жан-Луп должен был спрятать чековую книжку, чтобы ее не приобщили к делу.

ВОПРОС: – Откуда ты знал, сколько у нее денег на счету?

ОТВЕТ: – В столе я видел листок с расчетами. Она была очень внимательна к своим расходам. Я проверил, не сняла ли она накануне со счета крупную сумму.

ВОПРОС: – Когда ты заполнил чек?

ОТВЕТ: – Это сделал не я, а Жоржетта. Мы трудились над этим два вечера. Подделывали подпись по образцу, найденному в старой ведомости.

ВОПРОС: – Но подпись для бланка могла быть другой.

ОТВЕТ: – Мы шли на риск. Я должен был получить деньги в пятницу утром. Если бы это сорвалось, мы бы прекратили дело. Жан-Луп дал мне старые водительские права на имя Рахиса. Фото мы переклеили. В банке пришлось ждать довольно долго, но в конце концов все выплатили.

ВОПРОС: – Откуда вы узнали, каким поездом Элиана Даррэс вернется в Париж?

ОТВЕТ: – Жан-Луп для какого-то дела запросил список пассажиров, забронировавших места в поездах и самолетах из Марселя и Ниццы, мы считали, что она пробудет в Марселе до среды или четверга. Ведь вызов ее кончался в среду. Жоржетта без труда добилась у "Барлена" командировки в Марсель.

ВОПРОС: – Вы предупредили ее, чтобы она взяла билет в то же купе?

ОТВЕТ: – Нет. Понять не могу, как она оказалась в том же купе. Просто должна была ехать в одном поезде. Если бы ей пришлось вернуться в четверг, то сказала бы, что простудилась.

ВОПРОС: – Ты думаешь, она нарочно взяла билет в то же купе?

ОТВЕТ: – Выиграв в лотерее, она решила отказаться от замысла. Но забыла, что в пятницу я уже получил деньги по чеку. Ее телеграмму мне доставили только в пятницу.

ВОПРОС: – Почему она решила отказаться от замысла? Почему предпочла шести миллионам 700 тысяч?

ОТВЕТ: – Надо было знать Жоржетту. Выиграй она даже половину, четверть, десятую долю этой суммы, она бы все равно приняла это за знак судьбы. Поэтому и хотела все прекратить. Она ведь еще ни разу ничего не выигрывала.

ВОПРОС: – Ты помнишь текст телеграммы?

ОТВЕТ: – Да. "План невозможен. Объясню. Жоржетта". Я было подумал, что она сдрейфила. Но ведь я получил телеграмму лишь в пятницу, уже вернувшись из банка.

ВОПРОС: – Она, должно быть, послала ее немедленно. Но это мы узнаем.

ОТВЕТ: – Телеграмма отправлена на Дюпон-Латен, я там оставляю вещи в камере хранения. Зашел туда только в пятницу вечером.

ВОПРОС: – Это там ты оставил деньги? И револьвер?

ОТВЕТ: – Да, в чемодане Жан-Лупа.

ВОПРОС: – Допустим, Жоржетта Тома в состоянии волнения и надеясь, что успеет что-то сделать, сумела заказать место в том же купе, что и Элиана Даррэс. Вы узнали об этом до ее возвращения?

ОТВЕТ: – Нет. Не я, Жан-Луп по списку брони. Она это, вероятно, сделала для того, чтобы он все понял и испугался. Не могло быть и речи, чтобы кого-то из нас арестовали.

ВОПРОС: – По прибытии она, однако, попыталась удержать девочку из Авиньона. Как ты это объяснишь?

ОТВЕТ: – Никак. Такой уж она была. Думаю, в последнюю минуту испугалась, что, если ничего не сделает, по ее вине нас могут схватить.

ВОПРОС: – Когда ты узнал, что ее убили?

ОТВЕТ: – Когда приехал к Жан-Лупу, часов в 11. Мы должны были встретиться у него. Жан-Луп только что вернулся с вокзала после первых мер, принятых полицией. Трамони остался запертым в квартире. Жан-Луп сказал, что его деньгами мы поделимся. Меня это совсем сразило, я никак не отреагировал.

ВОПРОС: – Каким образом Габер смог увести с собой Трамони?

ОТВЕТ: – У него была машина Жоржетты. Он сказал, что должен его арестовать. Но если тот не станет поднимать шум, то есть шанс его спасти. Трамони был трусом.

ВОПРОС: – Когда вы его убили?

ОТВЕТ: – По возвращении с улицы Круа-де-Пети-Шан. Я не знал, что Жан-Луп собирается его убить. Мне казалось, что смерти Жоржетты достаточно. В своей квартире у Аустерлицкого моста он вынул револьвер с глушителем. Трамони как раз считал банкноты, он даже не заметил, как в него выстрелили. Тело мы спрятали под кроватью. А ночью, часа в два-три отвезли на машине и сбросили в Сену у набережной Рапе.

ВОПРОС: – Отчего вы убили Элиану Даррэс, получив деньги по ее счету, нам понятно. Но зачем Кабура?

ОТВЕТ: – Жан-Луп говорил, что следует действовать по плану. Он все приговаривал: "Мы утопим рыбку". Однако потом признался, что сделал ошибку, что у него неприятности.

ВОПРОС: – Когда узнал, что кто-то из соседнего купе слышал его разговор с Трамони?

ОТВЕТ: – Да. Он понял, что это еще один свидетель. Но не знал, кто именно. Он сообразил, что это произошло лишь после того, как вы вместе побывали на Лионском вокзале для расследования. Тогда он увидел, что в купе не два чемодана (сначала он решил, что у Жоржетты были два чемодана с вещами для демонстрации), а один. Если кто-то вошел в купе до служащего железных дорог, значит, тот человек мог его видеть. Им мог быть только один из пассажиров, ехавших в купе, ведь он забрал свой чемодан.

ВОПРОС: – И все?

ОТВЕТ: – Нет. В дороге произошел непредвиденный случай, непонятный ему. Ссора Жоржетты с Кабуром, об этом рассказал Трамони. В тот вечер Кабур сам сообщил вам по телефону свой адрес. Тогда Жан-Луп сказал, что рисковать нельзя. Последовал за ним и убил в "Центральном" после антракта. Но я узнал об этом только на следующий день.

ВОПРОС: – Кто придумал трюк с лифтом?

ОТВЕТ: – Я. Однажды Элиана заставила меня долго ждать ее перед домом, и я решил поиздеваться над ней. Я объяснил Жан-Лупу, как это делается.

ВОПРОС: – Это не ты убил Элиану Даррэс?

ОТВЕТ: – Я никого не убивал. Я не знал, как все прекратить. Жан-Луп утверждал, что это необходимо. После Трамони он только об этом и думал. Говорил, что после первого раза все уже просто. О том, что убит Ривалони, я узнал из сегодняшних утренних газет. Вы же мне сообщили, что он убил и девушку.

ВОПРОС: – Когда Габер узнал, что мадам Гароди не было в поезде?

ОТВЕТ: – С самого начала. Это он ведь говорил с контролерами в первый день. Они вычеркивают имена отсутствующих пассажиров из списка. Мадам Гароди не была вычеркнута. Жан-Луп промолчал на этот счет. Допрашивая мадам Гароди, он знал, что она лжет, однако, утверждая, что была в купе, только еще больше вас запутывает.

ВОПРОС: – Габер знал также, что кто-то все же занимал полку. Это не беспокоило его?

ОТВЕТ: – Конечно. Его беспокоило и многое другое. Глупости Трамони. Его слишком многие видели в поезде. Он нашел у Жоржетты лотерейный билет во флаконе из-под аспирина. Мы узнали из показаний свидетелей, что Жоржетта вынула его из чемодана. Она, видимо, решила держать его при себе. Такая уж она была. А Трамони не нашел ничего лучшего, как положить пустой флакон обратно в чемодан. Жан-Луп говорил, что в результате таких накладок можно и попасться.

ВОПРОС: – Трамони сказал, как он узнал о выигрыше?

ОТВЕТ: – Это был жалкий тип. Когда я увидел его у Жан-Лупа, он весь дрожал. Признался, что только хотел отобрать у нее билет. А потом испугался, что она закричит. Она записывал все номера проданных билетов. А так как та ничего не сказала о выигрыше, то подумал, что она еще ничего не знает. Тогда он взял отпуск и последовал за ней в Париж. Просто понять не могу, как Трамони собирался выйти сухим из воды после ее убийства. Нет, он был круглый идиот.

ВОПРОС: – А как вы собирались выйти сухими из воды?

ОТВЕТ: – Не знаю, я рассчитывал на Жан-Лупа. Когда мы втроем обсуждали план у него, все казалось так просто. Мы ведь не видели лиц. Я даже не видел револьвера, пока он не показал его мне.

ВОПРОС: – За что ты его ненавидишь?

ОТВЕТ: – Я не ненавижу его.

ВОПРОС: – Почему же ты валишь все на него?

ОТВЕТ: – Потому что все это теперь не имеет значения. Потому что ничего не изменится. Потому что, когда я явился в поезд, по чеку уже было получено. Если бы это не сделал Трамони, то Жан-Луп сам убил бы Жоржетту. Я уверен. Ему нужно было кого-то убить.

ВОПРОС: – Какую цель преследовал ваш план?

ОТВЕТ: – Не понимаю вопроса.

ВОПРОС: – Зачем вы все это сделали?

ОТВЕТ: – Не знаю. Мы хотели уехать в Южную Африку или в Австралию. Я бы поехал первый с шестью миллионами Элианы, затем немного позднее приехала бы Жоржетта. Быть может, и Жан-Луп. Не знаю. Мы бы что-то предприняли. Мы бы уехали.

Человек по имени Грацци облокотился на стол. Он сидел один в кабинете патрона, сжав левой рукой лоб и держа в правой две последние пули из обоймы "Смит-и-Вессона". И думал о своем сыне Дино, трех лет и 7 месяцев от роду, который, как обычно, уже спал, сжав кулачки на подушке, и о других глупостях. Когда вышел патрон, он медленно поставил перед ним на стол две пули.

Патрон посмотрел на него, закрыл дверь, бросил отпечатанные на машинке листы на стол и спросил:

– Итак, господин Холмс, как здоровье? Я должен был пойти сегодня вечером в кино, но, кажется, подустал.– Он взял сигарету из верхнего кармана пиджака, сказал: – Эта свинья Фрегар, кажется, вздохнул с облегчением, огня, пожалуйста, у меня всегда крадут спички.

Дверь снова открылась, и в нее просунулась голова Малле, чтобы сказать, что девчонка в коридоре.

– Вот черт,– сказал Грацци,– я совсем забыл о ней. Он вызвал по телефону Марсель, пообещал сейчас же освободить место патрона, только надо доставить парня в Париж. Молодая блондинка вошла неуверенно, патрон сказал:

– Входите же, малышка, садитесь в кресло, ну, как дела на работе?

Она ничего не ответила. Просто стояла перед столом. Бе немного бледное красивое лицо было освещено лампой. Говоря по телефону, Грацци смотрел на нее.

– Послушай, Малыш. Сейчас 7 часов. Через час тебя отвезут на аэродром Мариньян. У меня есть согласие твоего отца. Ты сядешь в военный самолет из Алжира. Я буду тебя ждать на Бурже.

– В котором часу я прилечу?

– Около одиннадцати. На эту ночь я договорился с твоим отцом. Завтра он тоже будет здесь.

– Чтобы меня защищать?

– Нет, чтобы привести чистое белье. Тебе, вероятно, придется увидеть Габера и Грандена. Ничего?

– Если уж так, то я предпочитаю повидать еще кое-кого.

– Даю тебе 15 секунд и вешаю трубку.

Пока она, стоя, говорила по телефону, освещенная лампой, в синем пальто, патрон курил сигарету, стряхивая пепел на костюм. Лицо его лоснилось, как обычно. Выглядел он немного усталым.

Грацци обошел стол. Он издали слышал голос мальчика. Мадемуазель Бенжамин Бомба стояла очень прямо, спиной к ним, и отвечала только молчаливыми кивками – да, да, да. Мальчик говорил: "Ты слышишь меня, алло, меня привезут, алло, я увижу тебя сегодня же вечером, алло, ты слышишь, ты не отвечаешь, Бэмби"? Он говорил: "Бэмби, моя маленькая Бэмби". И без слов, только кивком своей белокурой головки, освещенной лампой, она отвечала: "да, да, да".

__________

[1] Ребенок (фр.) – здесь и далее прим. перев.

[2] Кэ д'Орфевр – набережная Орфевр, где находится Полицейское управление.

[3] Тино Росси – известный эстрадный певец, тоже корсиканец.

[4] Прежняя форма французских полицейских – "ажанов".

[5] Автор дает исчисление то в старых, то в новых франках, которые на два нуля меньше.

[6] Сокращение от Иезуитов.