Текст книги "Не было бы счастья, да... (СИ)"
Автор книги: Саша Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
22
– Он в реанимации, врачи говорят состояние стабильное, но учитывая степень ранения, большую потерю крови и так далее, что бы сказать точно нужно время. Мы надеемся на лучшее.
Пауза. Приглушенный голос Романа, доносящийся из ванной, замолкает. Жду.
– Она до сих пор в отделении. Молчит. Да, Дина рассказала все, что смогла. Сейчас спит. Еле уложил. Нет, ублюдка так и не нашли. И что именно случилось в кабинете так никому и неизвестно. Нет. Дела подождут. Не могу оставить ее в такой момент.
Я не знала, с кем он говорит по телефону. Я молча лежала и слушала. Ничего не чувствуя, словно и я это не я вовсе, а кто-то другой, не имеющий ко мне никакого отношения.
Моя комната стала чужой. Сквозь шторы на окнах упорно пробивался солнечный свет, ложился лучами на одеяло, которым так заботливо укутал меня Роман. И я наблюдала за этими лучиками, не понимая, как за окном может стоять такой прекрасный день, когда на душе у меня сейчас чернее чем в самую глухую ночь. Никогда не испытывала подобного, даже когда мама ушла от нас, даже когда не стало бабули, смерть которой я долго оплакивала, мне не было так больно, так страшно, словно мир не только перевернулся, а разбился вдребезги у моих ног. А потом я провалилась в сон. Сопротивляться действию успокоительного не осталось сил.
Мне снился снег. Белый, слепящий глаза снег. Он лежал, укрывая одеялом зеленую траву, укутывал листья и ветви деревьев, склонял к земле своей тяжестью цветы. Все вокруг ходили в шапках и теплых куртках и пальто, кутались в шарфы. И я куталась, заматывая широкий шарф-платок, пытаясь укрыться от пронизывающего ветра, прятала покрасневшие на холоде руки в варежки и не понимала почему? Почему снег до сих пор не растаял? Ведь на дворе август месяц. А у нас наступила зима.
Настоящая, морозная и такая тоскливая зима. Погода сыграла злую шутку. И я не хочу зиму. От нее на душе еще хуже, от нее мое сердце покрывается коркой льда. И чем дальше в зиму, тем эта корка становится все толще и толще, день ото дня. Я видела своих знакомых и бывших коллег по работе. И никому не было дело до холода, до жуткой аномальной зимы летом. Одна я сжималась в страхе, как будто белые снежинки, падающие на подставленные ладони, несли с собой дурное предзнаменование.
Мне снилось еще много странного, однако стоило открыть глаза, как сонный туман начал постепенно рассеиваться, превращаясь в обрывки воспоминаний, а потом и вовсе только снег остался в памяти.
За окном было темно. Я повернулась на бок, натягивая одеяло до подбородка и сворачиваясь в клубок. Вторая половина постели была пуста. лишь прмятая подушка говорила о том что Роман недавно был рядом.
События минувшего дня потихоньку, подкрадываясь незаметно, появлялись перед глазами. И поначалу я воспринимала их как дурной сон. Но дальше весь страх, вся боль и ужас хлынули ледяным потоком, сметая остатки сомнений, навалились тяжестью, от чего вмиг сперло дыхание, а сердце сжалось до боли.
По-детски накрылась с головой одеялом, наивно полагая, оно убережет, спрячет. Не уберегло. От такого не спрятаться.
Скрипнула дверь. Никогда раньше не замечала, чтобы она скрипела. Через пару секунд кровать продавилась под тяжестью веса, а одеяло медленно поползло вниз.
– Не хочу тебя будить, но ты нужна.
Роман навис надо мной темным пятном. Вытер мои мокрые от слез щеки, которых я даже не чувствовала.
– Я еще посплю, – тихо отозвалась.
Лучше скользнуть обратно в темноту, в свои пусть и странные, зато безболезненные сны, все лучше, чем окунуться в кошмарную реальность. Я боялась.
Боялась не справиться, провалиться в черноту и задохнуться от одного слова – смерть. Противная дрожь прокатилась по спине. Мне не вынести, не справиться. И я не хочу ничего слышать и знать, я хочу одного – чтобы меня оставили в покое! Неужели это так сложно?
– Уходи, – мой голос готов был сорваться на крик. – Я не хочу знать! Не хочу!
Роман рывком посадил меня и сжал за плечи.
– Твой отец жив, – почти по слогам произнес он.
Три слова. Всего три. Но от них стало легче. От них с плеч свалился тяжёлый камень, давая возможность легким сделать неимоверно глубокий вдох, еще один, и еще. До головокружения, до вновь хлынувшего потока слез.
– Состояние стабильное, – прижимая меня к себе, продолжил он. – Мы можем поехать в больницу. Врачи разрешили.
Не люблю больницы. Да и мало кто их любит. Больничный запах всегда ассоциировался у меня с болью, страхом и почему то со смертью. Даже элементарный забор крови из пальца, про вены вообще молчу, вызывал приступ паники.
Я стояла в дверях палаты с белым халатом на плечах не в силах сделать шаг вперед. Просто стояла и смотрела на торчащие проводки и замысловатые аппараты возле кровати.
Когда мне было десять лет, я точно так лежала под капельницами с тяжелым отравлением. Отец места себе не находил, а бабуля только и пила валерьянку, причитая что не уберегла кровинушку. А мне хотелось увидеть маму, которая в это время была за границей, наслаждаясь жарким солнышком и нежась на пляжах Испании. Мама. Родной человек, от нее ведь не ждешь зла. И зря. Предать может любой. И я уже подозревала – дело в деньгах. Других объяснений не было.
Было уже поздно, и вокруг царила тишина, но нам разрешили прийти. Сделав глубокий вдох, в попытке унять мелкую дрожь, подошла ближе. И заплакала. Больно было смотреть на синеву, залегшую под глазами, на бледное осунувшееся лицо, которое словно постарело на несколько лет.
А потом, на смену слезам пришла злость. В тот момент казалось, попадись мне Энтони, убью собственными руками, схвачу за горло и буду душить, до тех пор, пока жизнь не потухнет в его мерзких глазах. Пусть я слабее, та самая злость придавала сил.
И мама, ее я тоже готова была придушить.
Постояв еще немного, держа отца за руку, нагнулась, поцеловала в щеку и ушла.
Роман предлагал переночевать в другом месте, у него или в моей квартире, но не в доме. Я отказалась. И как только приехали, медленно стала собирать вещи мамы и ее муженька. Им здесь не место. В комнате царил хаос, после обыска.
– Не стоит, отдохни, – Роман хотел отвлечь.
– Не могу. Если не хочешь помогать, просто не мешай, пожалуйста.
Достала из шкафа чемоданы, и даже не складывая аккуратно одежду, просто запихивала ее внутрь. Роман остался. Сгреб со столика косметику, украшения, разную женскую мелочь. Принес из гостевой ванной комнаты еще одну большую косметичку. Положил на кровать.
– Куда это?
Я глянула на всю эту груду.
– Проверь косметичку, на всякий случай.
Он скрипнул зубами, нехотя открыл сумочку.
– Здесь ничего интересного, – констатировал он. – Хотя, подожди, кажется, двойное дно или карман такой потайной.
Зашуршала подкладка и в руках у Романа оказался паспорт.
– Это паспорт Энтони.
– Дай сюда, – я буквально выхватила из его рук документ.
Внимательно пролистала. Все совпадало. Имя, фамилия, страна. Абсолютно все.
– Нужно отнести его в милицию. И пришла пора поговорить с мамой, долго молчать и покрывать своего любовника она не сможет.
23
Меня провели в обычный кабинет: два письменных стола, стеллажи с папками, компьютер, на окнах жалюзи, в углу напольный вентилятор. Мама сидела на стуле. Все в том же своем облегающем платье, только изрядно потрепанном и несвежем. Ее волосы были спутаны, под глазами синева, а пальцы рук нервно сцеплены между собой.
Я ожидала увидеть следы слез, сожаление, отчаяние, хоть что-нибудь. Но нет. Только большие, будто стеклянные глаза на бледном, усталом лице, в которых абсолютно ничего нельзя было прочитать. Складывалось ощущение, что она обдумывает нечто одной ей только ведомое, обдумывает тщательно, не спеша, учитывая малейшие детали. Она всего на секунду скользнула по мне холодным взглядом, а я, отчего-то смутилась. Стоило принести ей более удобную одежду, а не стоять тут с пустыми руками, переминаясь с ноги на ногу. Я об этом совсем не подумала. Не каждый день заявляюсь в отделение полиции.
Следователь вежливо указал на свободный стул. Я сделала еще пару шагов и остановилась. Вся решимость испарилась без следа. Слишком тяжело. Меня раздирали изнутри противоречивые сомнения.
– Сядь уже, – резко сказала мама, – не маячь перед глазами.
Я покорно опустилась на стул, сжала сумочку. Столько вопросов, а в горло словно битого стекла насыпали. Я очень хотела знать правду и в тоже время боялась ее, боялась до дрожи в коленках, до липкого пота на ладонях. Никто не давал гарантии, что мать решит рассказать все мне, однако шанс был, пусть и крохотный. Вот только хотела ли я слышать правду? Ну почему, почему нельзя отмотать время назад, почему нет такой возможности все же подстелить той самой соломки, не допустить трагедии, исправить, переписать кусочек жизни? Почему так часто бывает, что хорошее ждешь долго, а плохое сваливается на голову нежданно нагадано? Тряхнула головой, избавляясь от совершенно не нужных сейчас философских размышлений. Прошлого не изменить, сейчас необходимо решать проблемы по мере их поступления, стараясь максимально сохранить голову трезвой. Если получится…
– Я нашла паспорт Энтони. Без него ему не удастся сбежать.
Не знаю, зачем первым сказала именно это. Слова сами вырвались с каким-то хрипом из груди.
– Состояние отца стабильное. Кира и ребенок тоже в порядке, их жизни ничего не угрожает, – продолжила я.
Или показалось, или после слов о малыше по ее лицу пробежала едва уловимая тень. Может я от неопытности не догадалась по светящемуся виду Киры о беременности, а вот мама вполне могла знать. И еще я больше чем уверена – новость не пришлась ей по душе. Неужели моя мать настолько жестока? Неужели она на самом деле хотела смерти Киры и малыша? А почему нет? Тогда место возле отца освободилось, и она могла попытаться его занять. Чем не вариант? Идиотские мысли лезут в голову, честное слово.
– Хорошо, – глухо отозвалась она, продолжая и дальше безразлично разглядывать свои пальцы, на которых начал лупиться лак для ногтей.
– Мама, что произошло в кабинете? – Собравшись с духом и решив не тянуть долгую резину, спросила я.
Следователь мгновенно напрягся, поднял голову от бумаги, в которую он тщательно записывал весь наш разговор. Все его внимание обратилось к матери.
– Не уверена, что ты захочешь это услышать.
Наконец, она посмотрела мне в глаза, и от этого взгляда стало не по себе. Да я злая, да весь мир перевернулся с ног на голову, и все равно дико захотелось встать и уйти. Пусть профессионалы докопаются до сути, пусть найдут Энтони и заставят говорить мать, пусть все, что угодно, только бы выбраться из этой тягучей, невыносимой паутины которой, казалось, была заполнена комната.
Я уже хотела сбежать, выбраться на свежий воздух, подольше отсюда, даже поднялась со стула, как она снова заговорила.
– Как я уже говорила, Энтони помешан на спорте, – ровный голос, без каких-либо эмоций, от которого мурашки бегут по коже. – И на ставках. Он проиграл много денег. Очень много. Связался не с теми людьми. Вот и решил, что твой отец сможет помочь.
– Как? – удивилась я, вновь опускаясь на свое место. – У отца не миллиарды долларов на счету. И насколько велик долг?
– В подробности меня не посвящали. Скорей всего, твой отец похвастался оружием, и Энтони в порыве отчаяния воспользовался им. Всего лишь нелепое стечение обстоятельств, не вижу никакой драмы.
– Какое стечение обстоятельств?! Мама ты в своем уме? Счастье что все живы, здоровы! И почему ты молчала?! – Закричала я.
Драмы она не видит! Подумаешь три человека чуть не погибло из-за чужих долгов! Ха – ха! Давайте посмеемся, пошутим и сделаем вид что ничего не произошло, так что ли?
– Найми мне адвоката. И нормального. Больше я ничего не скажу.
Я открыла было рот потребовать дальнейших объяснений, но наткнулась на злость в ее глазах и слова застряли комом в горле. Схватила сумку и, попрощавшись со следователем, который кивком головы показал, что я могу быть свободна, выскочила за дверь. Меня всю колотило.
***
– Почему ты решила, что она врет?
Мы съехали с главной дороги и повернули в сторону коттеджного поселка. Всю дорогу я молчала, пытаясь сложить мысли в единую картинку. И она у меня упорно не складывалась. Конечно, если не копаться в сомнениях, то дело обстояло вполне логично, хотя и не совсем. Мама явно многое не договаривала, скрывала самое главное. Вот только зачем?
– Чувствую, – отозвалась я, – на интуитивном уровне.
– А по конкретней?
– Понимаешь, моя мама не простая женщина, она со своими тараканами в голове.
– Ну, ты сказала – у каждого из нас есть эти самые тараканы, – усмехнулся Роман.
– Да, но у нее… Если бы у Энтони были долги, такие большие, то зачем она вышла за него замуж? Мама любит мужчин с деньгами, а не с долгами. Нет, здесь явно что-то не вяжется и совершенно на нее похоже.
– Вполне возможно она не знала об этом. Мужчины многое скрывают, а уж такое. Или ты считаешь он бы выложил на первом свидании – мол, дорогая так и так, я гол как сокол, проиграл все денежки, да и еще задолжал кое кому энную сумму, причем не маленькую? Не будешь ли так любезна подсказать, где бы я мог ими разжиться, денежками, то есть?
– Могла подать на развод и все дела. Так нет же, сюда приехали.
– Хорошо. Второй вариант. Что если она его любит и готова закрыть глаза на, скажем так, не маленькие шалости своего избранника? Об этом ты не подумала?
– Любит? Ты просто совсем ее не знаешь, иначе такое предположение никогда бы не возникло в твоей голове. Мама любит только себя. И деньги. И кого больше неизвестно.
– Главное, все живы. А там полиция разберется. Надеюсь.
Я вздохнула и отвернулась к окну. На душе было не спокойно. Хорошо, что Роман рядом, а что будет, когда дела вынудят его вернуться в Китай? Не сможет же он вечно нянькой рядом со мной сидеть.
Наконец машина подъехала к дому. На припаркованный рядом с воротами черный мерседес даже не сразу обратила внимание.
– К тебе, похоже, гости, – сказал Роман. – Кого-то ждешь?
– Нет, – удивилась я. – Даже не предполагаю, кто бы это мог быть.
Мы вышли одновременно с хозяином авто. Тот самый Иван Горский, если я не ошибаюсь, дядя Диканова и мамин давнишний ухажер, грузно переступил с ноги на ногу, поправляя пиджак. Ему то, что здесь понадобилось? Моральную поддержку оказать решил или полюбопытствовать? При любом раскладе находится в его обществе мне не хотелось.
– Дина здравствуй, – поздоровался он, протягивая руку.
На Романа даже и не взглянул. Там вся семейка, что ли такая? Ставят себя выше всех остальных. Рома не смутился, видимо рукопожатие с такой зазнайкой его не особо волновало. Я пожала в ответ его влажную ладонь и еле сдержалась что бы тут же не вытереть руку об одежду. Властный, наглый мужчина от которого чует мое сердце лучше держаться подальше.
– Мы можем поговорить? – Спросил Горский. – Наедине?
О чем мне с ним говорить? Раньше, чем я успела открыть рот и ответить, вперед меня вышел Измайлов.
– Дина будет говорить с вами только в моем присутствии. Или так или всего доброго.
Он сказал это спокойно, но стальные нотки остро ощущались в каждом слове. Горский недовольно засопел, уставился на меня, видимо ожидая решения. Я не лезла. Было даже приятно ощущать себя под защитой. Развела руками, в знак того, что иного выхода у него действительно нет.
– Хорошо, – процедил он сквозь зубы.
– Тогда пройдемте в дом, – предложила я и достала из сумочки ключи.
24
Мы расположились в гостиной. Кабинет отца был до сих пор опечатан и не прибран. Пока ведется следствие, туда вход запрещен.
Роман уселся рядом со мной на диване, положив руку мне на колено. Горский напротив нас в кресле.
– Так, о чем вы хотели со мной поговорить, – поинтересовалась я.
– О вашей матери. Ей нужна помощь, и я могу предоставить отличного адвоката.
– Спасибо, конечно, за помощь, но я сама разберусь.
– Это не только моя прихоть, – кашлянув, возразил он, – она сама так захотела. Видно поняла вашу позицию и позвонила мне.
Вот это оперативность! Смогла сделать звонок, да еще кому! Неужели и вправду подумала, я могу оставить ее без адвоката?
– А вы я смотрю, бросили все свои дела и тут же примчались спасать мою мать? Неужели до сих пор питаете к ней нежные чувства? Ваша жена не против?
– Я вдовец и уже давно. Что на счет чувств это вас не касается, а помогать Наталье или нет сугубо мое личное дело. Такой ответ вас устроит? – Почти грубо вырвалось у мужчины.
– Тогда зачем приехали ко мне? Нанимайте кого хотите. Я здесь причем?
В его кармане запищал мобильный. Горский быстро достал его, настрочил ответ и вновь посмотрел на меня.
– Я хочу, чтобы вы не лезли.
– В смысле не лезла?
– Вся эта история вас абсолютно не касается. Поэтому побудьте в стороне. Мой вам совет.
Рука Романа больно сжала коленку. Я физически ощутила, как он весь напрягся после этих слов.
– Это не совет. Это угроза, – буквально прорычал он.
Горский тоже напрягся. Одутловатое лицо слегка покраснело, а в глазах мелькнул злой огонек. Ситуация похоже накалялась.
– Я не знаю, кто вы молодой человек и знать не хочу. Но и вам советую не лезть. Наталья ошиблась, с кем не бывает. Я всего лишь хочу помочь. Ваша задача не мешать.
– Дина и не мешала, Наталья ее мать. И плохого своей матери она не желает, вам так не кажется? – Роман не думал отступать.
– Конечно, вы правы, и я полностью с этим согласен. Вот только иногда можно навредить из самых лучших побуждений. Случайно, так сказать.
Я сидела как на иголках и уже ничего не понимала. Почему этот Горский так защищает мать? И чем я могу навредить? Разве только… Страшная догадка, от которой тут же бросило в жар, осенила внезапно. Не хочу в это верить, не буду.
Видимо Горский, наблюдавший за мной, догадался об этом. Его глаза так и впились в меня, так что стало совсем не по себе.
– Надеюсь на вас, Дина. Скорейшего выздоровления Олегу, Кире и малышу. Всего доброго.
Слово "малыш" он произнес особенно, странно я бы сказала. И от этого стало еще хуже. Я уже почти задыхалась от волнения и страха.
Лишь только когда за ним захлопнулась дверь, смогла перевести дух.
– Дина, что у вас здесь творится?
Роман увел меня на кухню. Заварил чай. Потом передумал и нашел бутылку вина.
– Я бы и сама хотела знать, что здесь происходит, – ответила я, выпивая залпом целый бокал. Даже вкуса не почувствовала. – Но мне кажется, это не Энтони стрелял.
– А кто?
– Мама.
Мне не верилось, что я смогла озвучить свою страшную догадку. Сказала и замерла.
– Ты же слышал, Горский сказал, моя мать совершила ошибку. Он тоже в курсе.
– Эти слова могли означать и другое. Например, ошибкой была свадьба с Энтони. Почему ты об этом не подумала в первую очередь? Интуиция? Или я чего не знаю?
– Интуиция, – на автомате повторила я.
На следующий день, после больницы, я отправилась на фирму отца. Как оказалось, меня ждали раньше. Все накинулись с расспросами, и Павел Николаевич еле увел меня в кабинет, отмахиваясь от остальных сотрудников. Видимо сразу понял: отвечать нелегко.
Усадил за стол. Идеальный порядок вокруг, никаких лишних и ненужных безделушек, обычное офисное помещение, а все равно здесь царил уют.
Взглянула на фотографию, стоящую рядом и слезы обожгли глаза. На ней отец, Кира и я. Сразу вспомнился тот день, когда мы с Кирой нашли-таки общий язык. Отец быстро настроил фотоаппарат и, установив его прямо на кухонном столе, прижал нас к себе. "Мои девочки", как выразился тогда он.
Конечно, получились на фотографии мы нелепо. Не накрашенные, одетые по-домашнему, я с ужасным растрепанным хвостиком на голове, а Кира в фартуке. Но от того момент казался более живым, теплым, наполненным нашими эмоциями.
– Конечно, работа отлажена, но пока Олег в больнице именно ты Диночка должна взять на себя управление, – отвлек Павел Николаевич, которого я почти не слушала.
– Я?
– Да ты. Не волнуйся. Все будет хорошо.
– Просто я не в курсе всех дел и боюсь ошибиться, – замялась я. – У меня опыта мало.
– Не ошибетесь.
У помощника отца было больше уверенности, чем во мне самой. Я с удовольствием поменялась бы с ним местами.
– Хорошо, сделаю все, что в моих силах.
– Вот и отлично. Осмотрись пока. А я скоро вернусь и обсудим что да как.
Я кивнула, радуясь возможности побыть немного одной. Откинулась на спинку кресла, выдохнула. Хотел отец моего участия в делах фирмы, так и вышло, горько подумалось мне.
***
Мама появилась на пороге к вечеру. Молча прошла в гостевую комнату, где стояли собранные чемоданы. Мы с Романом только переглянулись так же молча. Быстро Горский вытащил ее. Обсудить дела на фирме придется позже, когда рядом не будет лишних ушей. Стоило попытаться еще раз с ней поговорить, но я решила подождать.
– Ты останешься? – с надеждой в голосе спросила, убирая тарелки в посудомойку.
– Останусь, правда, отлучусь и возможно буду поздно. Задолжал другу, – виновато развел он руками.
– Ладно, тогда не забудь взять ключи.
– Главное не ссорьтесь. Проблем и так выше крыши. Ненужные склоки ничего не дадут.
– Постараюсь.
Стоило Роману уйти, как мама спустилась на кухню. В халате, с мокрой головой.
– Твой этот ушел? – спросила она.
– Не этот, а Роман, – поправила я.
– Без разницы. Мне он сразу не понравился.
– Зато понравился Диканов? Племянник Горского. И Роман в первую очередь должен нравиться мне, а не тебе.
– Уже не важно, ты упертая, вся в отца. Смотрю в этом доме мне не рады.
– А ты как хотела после всего? Почему Горский тебе помог? Сейчас мы одни, можешь рассказать.
Она подошла к окну. Обняла себя за плечи.
– Ты много не понимаешь Дина. Жизнь сложная штука.
– Так объясни! – вскипела я. – А лучше скажи, что не ты стреляла! Скажи мама!!!
Как же я ждала ответа. Ждала, когда она развеет мои подозрения, и мы сможем обсудить ситуацию, попытаемся найти выход. Попытаемся в любом случае. Я усмирю свой гнев, я не отвернусь, ведь мы не чужие люди. Но она по-прежнему молчала.
– Мама, пожалуйста, ответь.
Эта тишина звенела в ушах, давила. Она медленно повернулась в пол-оборота ко мне. На глазах слезы. Я поразилась. Равнодушие и холодность исчезли бес следа. Или это очередной спектакль? Я не знала, чему верить. Я хотела правды! Пусть горькой и болезненной, но правды.
– Ты права, – сказала она, – стреляла я.
Комната поплыла перед глазами, заставляя ухватиться за столешницу. Я пожалела, что вообще спросила.
– Почему? Деньги? Та история про проигрыш, правда?
– Отчасти да. Только проиграла я. Его деньги.
Господи! Сколько же мерзости творится в этом мире из-за денег! Хотелось немедленно указать ей на дверь. Однако сдержалась. Ведь твердо решила поддержать и помочь.
– Почему бы тогда просто не одолжить? У того же Горского, например? Или рассказать мне и отцу. Мы бы нашли выход. Зачем было устраивать маскарад?
– Потому что я никогда не отличалась особым умом. Да и сумма велика. О такой не просят, когда знают – отдавать будет нечем.
– Но ты попросила? У Горского?
– Да. И совершила ошибку. Вся поездка в Австралию оказалась ошибкой. Энтони совершенно не тот мужчина, с которым я хотела бы провести жизнь.
– Да он уже, какой по счету совершенно не тот мужчина?
– Ты права. Но не перебивай. Я хотела уйти от него. Честно. Но и испробовать шанс заработать деньги тоже хотела. Не вдаваясь в подробности, деньги я взяла в сейфе без спроса. Энтони даже не знал, что мне известен код. Думала, верну, не заметит.
– Заметил, – вставила я.
– Да. Ведь в кабинете стояла камера, о которой я и не подозревала.
– Если ты вернула долг, почему Энтони прилетел с тобой, раз вы даже не женаты?
– Не все так просто. Денег я не получила. Пока. Горский не из тех, кто просто так разбрасывается деньгами. А я давно не та девчушка, кружившая ему голову когда-то. Он потребовал услугу.
– Убить отца?
– Что ты, нет, конечно. Иван скользкий тип, но моими руками убивать Олега ему было ни к чему. А вот заполучить кое – какие документы…
– Постой! Ты выкрала у отца важные документы?
– Нет. Не смогла. Энтони требовал возврат денег, Горский бумаги. Я думала вытеснить Киру. Таким способом убила бы двух зайцев: доступ к бумагам, а может и деньги, тогда Горский оказался бы не удел. И заодно вернулась бы в семью. Молодость уходит, мне нужен надежный тыл. Но твой отец колебался. Тогда в кабинете все вышло случайно. Я была на нервах. А он зачем-то решил похвастаться перед Энтони своим оружием. Мужчины, одним словом. Не знаю, что на меня нашло. Я просто от всего устала. Понимаешь? Сильно устала. И стрелять хотела не в отца.
Ничего я не понимала. С каждым маминым словом все больше погружаясь в зыбкое болото.
– Чем ты думала? – спросила я.
– Я не думала. Я нажала на курок. Кто же знал, что твой отец отпихнет Энтони в сторону и сам попадет под пулю. Не состоявшийся муженек оказался трусом. Я пригрозила, что все обвинения лягут на него, что это он в порыве ревности решился на отчаянный шаг. И он поверил. Дальше ты знаешь.
– Что ты натворила мама?
– Время вспять не повернешь, – смахнув слезинку, сказала мама. – А документы я обязана раздобыть. Горский обо всем догадался. В любом случае еще допросов я не вынесу. А когда Энтони найдут…
Она замолчала.
– Просто не мешай, Дина. А лучше помоги. Я ведь всё-таки твоя мать. Обещаю – после уеду.
Не мешай. Тоже говорил и Горский.
– Что именно за документы?
И снова молчание.
– Те самые, которые помогут утопить дело твоего отца.
Мы обе вздрогнули. Роман стоял в проеме дверей и смотрел на мать в упор.
– Ведь Горский не прощает обиды. А твой отец однажды перешел ему дорожку. Был и другой путь – выдать тебя за Диканова. Сомнительное решение конечно, да смотрю, твоя мать хваталась за все варианты, один глупей другого. Я позвонил следователю, разговор записал на диктофон. Не был, конечно, уверен, что вы Наталья заговорите именно сегодня, но, вам нужна была помощь Дины в поиске той самой заветной папки и вы собирались давить на жалость. Я прав?
Мама побледнела, схватилась за горло, будто ей враз стало нечем дышать.
– Дина! – она посмотрела на меня умоляющими глазами. – Пожалуйста!
В голове пронеслись все последние события, до мельчайших подробностей. Решение пришло само. По-другому просто не смогу.
– Почему ты не посоветовался со мной, прежде чем звонить? – повернулась я к Роману.
– Я не звонил Дина. Успокойся. Это твоя семья и тебе решать, как поступить. Но запись диктофонная действительно есть. И я прошу, обдумай все хорошенько.
– Она моя мать.
– Мать, которая не задумываясь угробит семью, спасая свою шкуру.
Да, Роман был прав. И все-таки я не могла. Сейчас я понимала – она запутавшаяся глупая женщина и я единственная могу ей помочь. Я и отец, когда придет в себя. За него, правда, я не ручалась.
– Ты, – я ткнула в нее пальцем, – откажешься от услуг адвоката, предоставленного Горским. Мы оплатим его услуги, и Павел Николаевич лично возьмется за твое дело. А еще ты, наконец, скажешь, какую сумму должна Энтони. Из дома ни ногой. Поняла?
Она кивнула и еще больше расплакалась.
***
– Горский так просто не отвяжется, – сказал Роман уже у меня в комнате.
– Отвяжется, – уверенно сказала я. – Та папка, про которую говорила мать. С ее помощью бизнес отца не потопить. А вот самого Горского вполне. И он знал об этом. Не уверена, что отец использовал бы грязный компромат, случайно попавший ему в руки, но чем черт не шутит. Меня он в свои планы не посвящал. И Горский не хотел рисковать. А тут моя мама подвернулась так удачно. Задурить ей голову не составило большого труда, как ты успел заметить, умом она действительно не блещет.
– Ты ее оправдываешь?
– Нет. Говорю, как есть.
– А про папку, откуда узнала?
– В кабинете у отца. Она лежала в сейфе, а код был на обороте фотографии. Я уронила ее нечаянно, когда уходила.
Роман лег на кровать, заложил руки за голову.
– Почему там, где ты начинаются какие-то страсти африканские? – спросил он.
– Не знаю, – честно призналась я. – Думаешь, мне самой нравится? Теперь все зависит от отца. Согласиться ли он, обставить дело как несчастный случай.
– Ты не подумала про Энтони. С ним что делать?
– Возвратить ему долг в обмен на молчание.
– Думаешь все так легко?
– Нет, – я устало положила голову на подушку. – Все слишком тяжело и серьезно. И весь мой идиотский план кажется просто утопией. Но еще раз повторю – она моя мать.
