Текст книги "Все поголовно (СИ)"

Автор книги: Саша Епифанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Второй рассказ из цикла. Убийство, насилие, детектив и темное прошлое – все как по заказу.

Епифанова Саша

Епифанова Саша

Все поголовно

Весь он был каким-то угловатым, казалось, состоял из сплошных кривых и ломанных линий, по внезапной оплошности воплощённых в человеке. Светлые, до белизны, волосы торчали в разные стороны, и ничто не помогало им лежать спокойно. Часто можно было увидеть, как мальчишка с беспокойством доставал расческу и пытался привести в относительный порядок свою прическу, но все попытки не увенчались успехом. Все в нем было нестройным и неподходящим друг другу, но именно это дело его таким – другим, непохожим, выделяющимся.

***

Розовый, до рези в глазах, рассвет окрашивал в яркие тона улицы города Н. Он дарил краски всем без разбора: прохожим, деревьям, одиноким кошкам и зеленеющей листве. Пытаясь удержать равновесие, я брел в сторону дома, окружающая действительность маховиком кружилась перед глазами. "Что б тебя", – пронеслась мысль, больно стукнулась о черепную коробку и отскочила в неизвестность. Впрочем нет, это я протаранил лбом близстоящее дерево. Пытаясь найти в нем хоть какую-то опору, все же медленно сполз на землю и облокотился на шершавый ствол.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – бросил в зеленую крону.

Просидев так несколько минут, вдруг услышал совсем недалеко какую-то возню, а потом тишину пронзил отчаянный крик боли, который, казалось, остановил кровь в моих жилах. Быстро встав на четвереньки, пополз в сторону шума. Я не имел ни малейшего понятия, чем смогу помочь в таком состоянии жертве, но все равно упорно шевелил коленями и руками. Чиркнув виском об неожиданно появившийся забор, не останавливаясь двинулся дальше. За углом меня поджидала сцена из фильма ужаса, которая беззастенчиво раскинулась перед глазами, словно приглашая и мой ужин посмотреть на происходящее.

Прямо на том месте, где я стоял, начинались кровавые потеки, которые в лучах рассвета выглядели ненастоящими, но от этого не менее ужасными. Подняв руку к глазам, я разглядел на ней липкие следы чьей-то крови и грязи с улицы. Чуть дальше, в еще неясной темноте переулка, была распластана женщина – ее взгляд почти пустых глаз скользил по окружающему миру и отчаянно молил о помощи. Тут она заметила меня. Я резко замотал головой и даже замахал рукой, прося не выдавать. Но женщина обезумила от боли, страха и настойчивого дыхания смерти, раздающегося рядом.

– Боже, помогите! – крик выстрелом пронзил переулок и все мое тело.

Дело в том, что в этой темноте, кроме меня и еле живой женщины, был третий. Мужчина в длинном темном плаще, который до этого стоял, склонившись над жертвой, медленно, как будто нехотя, обернулся. Наши глаза встретились. Меня приковал к месту холодный, абсолютно неживой взгляд черных глаз. Даже если бы захотел, я не смог бы двинуться с места. Тем временем незнакомец лениво приблизился, заставляя меня с каждым его шагом все выше задирать голову. Оказавшись всего в нескольких сантиметрах, он остановился и втянул носом воздух раз, а потом еще. И спустя секунду без слов и всякого перехода размахнулся и заехал мне ногой куда-то в солнечное сплетение. Удар отправил в полет всего меня. Мир бешено завертелся, а потом исчез.

***

– Расскажите о самом раннем детском воспоминании.

– Мне пять. Вокруг жарко и душно. На мне короткие шорты, доставшиеся от старшего брата, на них полустертые машинки, и футболка. Они зеленого цвета. Я сижу в песочнице среди других детей, все играют вместе, но в то же время отдельно друг от друга. Рядом со мной чернокожий мальчик, мне запрещено с ним играть. Взрослые сидят на скамейке в тени раскидистого дуба, не обращая на нас внимания. Они о чем-то разговаривают. Вдруг чернокожий мальчик толкает меня, и я вываливаюсь из песочницы. Мне страшно ему что-то сказать, так как мама запретила. Поэтому я вскакиваю на ноги и бегу в сторону скамейки. Но сегодня со мной гуляет не мама, а старший брат. Он окидывает меня запыхавшегося, потного и чуть ли не ревущего, спокойным взглядом и в нем сквозит что-то такое, что для меня остается загадкой. Брат лениво встает со скамейки и, даже не посмотрев в мою сторону, бросает "Идём". Глотая слезы, я семеню за ним. Мне непонятно почему он не жалеет меня, почему не успокаивает. Нещадно палит солнце, силуэт брата плывет перед моими глазами. Он спешит, а я догоняю.

***

Очнулся от резкой пощёчины.

– Живой, – констатировал врач и, брезгливо отерев руку о штанину, отошел.

Заморгал, пытаясь понять, где я и что происходит. Выли сирены, скрежетали голоса, роились туда-сюда гулкие шаги. Скосив взгляд, разглядел накрытое простыней тело. Сглотнув, вспомнил все и тут же завертел головой в панике пытаясь осознать, кто все эти люди вокруг. Полицейские, очень много полицейских, врачи, зеваки, множество разнообразного и пестрого люда. Перевернувшись на четвереньки, похоже это стало моим любимым способом передвижения, я попытался скрыться с места преступления. Еще в далекие школьные времена у меня не очень складывались отношения со стражами закона.

– Смит, – раздался насмешливый голос где-то недалеко, – кажется, твой свидетель пытается уползти.

Не успел я подумать, кто это и куда пытается уползти, как цепкая рука схватила мена за шкирку и легко вздернула вверх, так что ноги даже чуть-чуть оторвались от земли. Мир закружился, завертелся и, кажется, ужин все же захотел показаться всем этим людям. Но тут мне неожиданно плеснули в лицо холодной водой, и я отдаленно услышал треск упавшей пластиковой бутылки.

– Надеюсь, теперь вы соизволите со мной побеседовать, мистер Джейкобс, – развернули лицом к лицу с говорящим.

Позволил себе вылупиться на этого человека, так как знал только одного Смита с такой же уродливо вздернутой верхней губой. Дальше я довольно нелицеприятно заржал, даже не могу сказать рассмеялся, потому что это был нецензурный гогот. Спустя секунду мне снова отвесили пощечину, резко замолчал и впился взглядом в Смита, который совершенно спокойно смотрел на меня.

– Пошел ты, – выплюнул ему в лицо, – ну-ка отпусти!

Смит чуть приподнял бровь и вместо того, чтобы поставить меня на землю, лишь сильно встряхнул. Заболтался в его руках как тряпичная кукла, но вырваться не мог. В моем-то плачевном состоянии. Мир снова закружился перед глазами, а голова запульсировала тянущей болью где-то в затылке.

– Смит, – все тот же насмешливый голос, что и в первый раз, – если ты не перестанешь так трясти, то вытрясешь из него остатки его пакостной душонки.

Скосил глаза на этого шутника и почувствовал себя в какой-то альтернативной и не очень приятной реальности.

– Мы с Тамарой ходим парой, – пропел и постарался сплюнуть под ноги шутнику, но вполне ожидаемо – промахнулся.

Смит в этот момент поставил меня, наконец, на землю, однако так, что челюсти клацнули и, не отпуская ворота моей рубашки, потащил куда-то.

– Эй-эй, ты куда меня тащишь, придурок? – попытался вырваться, но не у этого человека, да и не тогда, когда небо и земля хотят поменяться местами.

Оставив вопрос без ответа, Смит зашвырнул меня в открытую дверцу машины и тут же закрыл ее. На замок.

– Если я вернусь, и вас здесь не окажется, мистер Джейкобс, то вы очень сильно об этом пожалеете, – он сверкнул на меня своими черными глазами и ушел в сторону трупа.

– Да пошел ты! – крикнул ему вслед.

Подергав двери, понял, что оказался взаперти. Выходом оставалось только наполовину открытое окно. Резко навалилось чувство, что меня заперли будто собаку.

– Ублюдок, – произнес в решетку перед собой.

***

– Ваше первое воспоминание о школе.

– Мне одиннадцать. Я в средней школе. Идет урок биологии. Передом мной на железном подносе лежит дохлая лягушка. Но мне кажется, что ее глаза двигаются и она моргает. Когда я произношу это вслух, надо мной смеется весь класс вместе с учителем. Мне отчаянно хочется выбежать в коридор и оставить это место далеко позади себя. Я никогда не испытывал особого удовольствия от посещения школы, даже несмотря на то, что мой брат учился на три класса старше. Меня никто не обижал, но все почему-то ожидали, что я буду таким же, как он. А мне не хотелось походить на него. Все эти мысли проносятся у меня в голове, пока я дрожащей рукой беру скальпель. Мне кажется, что в этот миг весь класс смотрит на меня и с хищным гулом, который нарастает у меня в ушах, подначивает разрезать живую лягушку. Я заношу скальпель над подносом и с размаху вонзаю его в податливое тело. В моем воображении лягушка дергается и даже издается какой-то звук. Кровь беззвучно брызгает мне на рубашку. Я вижу, как красное пятно расплывается, расползается в стороны, заполняя собой, казалось, всего меня. Мир медленно меркнет, сужаясь до красноты перед глазами. Я падаю в обморок. Это удушливое и стыдное ощущение.

***

Я проснулся оттого, что машина подскочила на кочке, и моя голова поприветствовала грязную обивку крыши. Поморщившись потер затылок и почувствовал что-то липкое в волосах. На руке оказалась кровь.

– Смит, он очнулся, – бросил водитель, сбавляя скорость и выкручивая руль вправо.

Через решетку на меня оглянулся Смит. Его глаза пронзили насквозь и как будто даже ощупали. Ненавижу этого человека. За то, как он смотрит, за то, как обращается с людьми, за его тон и манеру говорить. За все! Ублюдок!

Я стараюсь смотреть на него со всей возможной злостью, но он лишь оценивающе оглядывает меня и отворачивается к водителю.

– В госпиталь, – легко бросает Смит и безразлично устремляет взгляд в окно.

– Окей, шеф, – водитель круто поворачивает влево, раздается пару возмущенных гудков и все смолкает.

Я слышу лишь шуршание шин по дороге и дурацкое кантри, льющиеся из радиоприемника. В таком молчании мы доезжаем до здания больницы. Меня бесцеремонным образом вытаскивают из машины все так же за шкирку, и лишь перед приемным покоем отпускают.

Улыбчивая молоденькая медсестра окидывает нас удивленным взглядом и спокойно спрашивает:

– Чем могу помочь?

– Старший детектив Джон Смит. Моему потерпевшему требуется срочная медицинская помощь, – он чеканит каждое слово и девушке ничего не остается, кроме как начать терзать телефон.

– Мне не нужна..., – я мгновенно стушевался под стальным взглядом, Смит все так же умел подчинять без единого слова.

Спустя несколько минут к нам спустился пожилой доктор в распахнутом белом халате.

– Прошу за мной, – он даже не удостоил меня взглядом, лишь кивнул Смиту.

Под таким своеобразным конвоем мы пришли в одну из множества палат на втором этаже.

– Садитесь, – врач указал на стул, куда я, с опаской оглянувшись, сел.

– Джон, будь любезен, подожди в коридоре, -Смит ничего не сказал, но напоследок окинул меня цепким взглядом, от которого резко расхотелось куда-либо вставать со стула.

– Как вас зовут? – доктор расположился напротив.

– Джейкобс, – буркнул я.

– Хорошо, мистер Джейкобс. Наклоните, пожалуйста, голову и пододвиньтесь поближе ко мне.

Я выполнил просьбу и почувствовал, как к пульсирующей боли в затылке прикоснулись руками. Зарычала бритва, застучали склянки, полилась какая-то дурно-пахнущая жидкость. Когда я уже хотел стряхнуть попавшие в лицо волосы, то услышал строгое:

– Не дергайтесь, мистер Джейкобс, – и мою голову плавно вернули в нужное положение.

По прошествии нескольких неприятных минут, мне разрешили, наконец, распрямиться. Я повертел головой, разминая шею, и мир снова поплыл перед глазами.

– Не делайте пока резких движений, мистер Джейкобс. У вас нет сотрясения, но из-за сильного шока и удара, у вас может кружиться голова. Это пройдет завтра, но пока постарайтесь двигаться как можно медленнее и обойтись без сильных потрясений.

– Тогда может вы отпустите меня без Смита? – протянул я, в упор уставившись на доктора.

Тот лишь рассмеялся и мотнул головой. В палате не было другого выхода, так что улизнуть самостоятельно мне бы не удалось. Чиркнув что-то на листке, доктор поднялся и поманил за собой. Прямо на выходе из палаты нас ждал Смит. Он внимательно оглядел меня с головы до ног и перевел взгляд на доктора. Тот протянул ему листок и произнес невозможно уставшим голосом:

– Сегодня не рекомендую его допрашивать, Джон.

– Сотрясение? – сухо уточнил Смит.

– Нет, но он пережил сильнейший шок и удар тоже вышел неслабым, так что отпусти его домой и вызови завтра.

Смит кивнул и, не оборачиваясь, пошел по коридору к лестнице. В этот момент можно было бы ослушаться этого молчаливого приказа и смыться, но именно потому, что я хорошо знал этого человека, поспешил догнать его и следовать на безопасном расстоянии.

Машина ждала на прежнем месте. В этот раз меня не запихнули в нее, а просто открыли дверцу, без слов указывая, куда должен идти. Как только сели, машина тут же тронулась.

– В участок, шеф? – водитель в очередной раз резко крутанул руль.

– Да, – Смит скользнул взглядом по мне в зеркале заднего вида и спустя секунду уже смотрел в окно.

***

– Расскажите первое, что помните о брате.

– Мне четыре. На улице удушливая жара. Кажется, это весна, но может быть лето. Мне было велено сидеть дома, но я улизнул вслед за старшим братом. Он всегда был для меня кумиром, хотя я и боялся его какое-то время. Особенно когда был маленьким. Брат с друзьями сбегают к реке, нам запрещено туда ходить, так как склон слишком крутой и можно свалиться в воду. Тем более, почти у самой кромки воды торчит прямой железный штырь. Но старшие ребята никогда не слушались взрослых. Я тихонько пробираюсь за ними и прячусь в ближайших кустах так, чтобы слышать, о чем они говорят. Я не могу вникнуть во весь смысл их разговора, но мне все равно кажется, что они обсуждают что-то очень важное. Так проходит какое-то время, а потом меня за шкирку выдергивают из кустов. Человек, который тащит меня, упирающего, сучащего руками и ногами, сбивается на бег, и под торжествующие крики других мальчишек швыряет меня в воду. Я начинаю тонуть, так как совсем не умею плавать. Последнее, что я слышу перед тем, как темная толща воды смыкается надо мной, это голос брата. Он произносит: "Дик, ты одурел?! Это мой брат!". Я не знаю, кто такой Дик и что значит "одурел", да это и не важно. Я слышу всплеск и вижу темноту, а потом что-то больно жалит меня в затылок и сознание исчезает.

***

Спустя полчаса мы доехали до участка, это облезлое кирпичное здание ничуть не изменилось с того раза, как я тут был.

– Посади его за мой стол, – сказав это Смит, исчез в неизвестном направлении.

Рослый полицейский в форме ухмыльнулся и жестом показал следовать за ним. Он привел к двум сдвинутым столам. Один из них был завален бумагами, второй в идеальном порядке.

– Сядь здесь, – мой провожатый кивнул на стул рядом с захламленным столом.

"Неужели Смит хоть в чем-то не идеален?" – успела промелькнуть мысль и тут же исчезла. Я принялся рассматривать все, что было свалено горой на деревянной поверхности: бумаги, ручки, папки, снимки, не хватало только кусков недоеденной пиццы и грязных чашек. Я усмехнулся и откинулся на стул, который не преминул тут же подо мной сломаться. Гогот, раздавшийся вслед за этим, был слышен, наверное, даже на улице. У полицейских идиотские шутки! Я сел на полу, потирая ушибленный локоть и спину. Хорошо хоть головой снова не приложился. Тут, конечно же, появился Смит.

– Поднимайтесь, мистер Джейкобс, – он жестом указал мне на стул у другого стола.

– Что ж, – начал он, как только я сел, – расскажите мне все, что помните об убийце и жертве.

Рассказывать под его пронизывающим взглядом было как всегда трудно. Поэтому я сбивался, путался и вообще мямлил как какой-то подросток. А он продолжал все также смотреть прямо, не отводя глаз. Такая манера общения жутко сбивает с толка, по крайней мере, меня точно. Но я ничего не мог поделать, даже посмотреть на что-то кроме него и то не мог. Черные глаза приковывали и не отпускали до тех пор, пока он не позволит. Спустя несколько секунд после начала моего рассказа, Смит чуть запрокинул голову назад, как делал обычно, и стало тяжелее дышать. Потому что я знал, что теперь его внимание полностью сосредоточено на мне. От этого мой рассказ стал еще более сбивчивым и несвязанным.

– Вы помните что-нибудь еще, мистер Джейкобс? – спросил он спустя несколько минут после того, как я замолчал.

– Нет, – наслаждался временной передышкой, а все мои мысли были уже дома, где можно, наконец, завалиться спать.

– Вы понимаете, что ваши показания могу спасти чью-либо жизнь, мистер Джейкобс? – в его голосе сквозило недовольство. Примерно такое же испытываешь, когда нужная тебе вещь работает не так, как необходимо.

– Я рассказал, все что знал, – зло бросил.

– Был бы вам признателен, если бы вы попытались вспомнить что-нибудь еще. Это может...

– Да пошел ты, – резко оборвал его и вскочил со стула, комната тут же поплыла перед глазами, но мне было на это плевать. – Ты что-то не слишком суетился, когда этот больной ублюдок...

Я замолчал и, развернувшись, направился к выходу. Тот же верзила в форме, что встретил меня у входа, сделал шаг на встречу, но сзади раздалось спокойное:

– Пусть идет.

И я беспрепятственно покинул участок.

***

– Ваше самое счастливое детское воспоминание.

– Мне десять лет. Я медленно брожу по улицам, совсем скоро стемнеет, но мне не хочется идти домой. Брата все равно нет, он ушел куда-то со своими друзьями и вряд ли вернется скоро, а родители заняты собой. Мне одиноко. Вдруг впереди себя я слышу какой-то странный визг и тут же бросаюсь к нему. Завернув за угол, я вижу троих подростков, которые зажженной палкой тыкают в небольшого щенка. Он привязан к водосточной трубе и не может убежать. В его глазах я вижу отражение своего страха, и поэтому, не задумываясь ни на секунду, с разбега бросаюсь на ближайшего подростка. Мы вместе валимся на асфальт. Перевес на моей стороне всего несколько минут, да и то потому, что мое появление было для них неожиданностью. Мальчик легко сбрасывает меня с себя и я ударяюсь о стену дома. "Это, что за ублюдок такой, твою мать?", – произносит все тот же парень, поднимаясь с земли. "Плюнь на него, Хилли. Просто вышвырни отсюда", – отзывается другой. "Я не уйду", – в сгущающихся сумерках переулка раздается мой голос, это неожиданно даже для меня. Трое подростков смотрят на меня с немым удивлением, а потом все они начинают ухмыляться. Меня липкой паутиной окутывает страх, но я не могу отступить. Поэтому пошатываясь, я встаю и загораживаю собой испуганного щенка. "Я не уйду!" – уже тверже повторяю я. В след за раздавшимся хохотом на меня обрушиваются удары. Я слышу свои собственные вскрики и стоны, хруст ломающихся костей, глухой звук, с которым моя голова ударяется об асфальт. Я не могу зажмурить глаза, так как тогда точно, окончательно и бесповоротно проиграю. Я чувствую во рту странный металлически и немного солоноватый привкус. Все прекращается так же внезапно, как и началось. С земли я могу разглядеть только высокого темноволосого мужчину, который легко приструнил подростков. Их обуял страх, также как он опутал меня, когда они наносили свои удары. Мужчина опускается на корточки и встречается со мной взглядом. Его темные глаза внимательно рассматривают меня, мне кажется, что он считает мои синяки. "Не двигайся", – тихим, но от этого не менее властным голосом, произносит он. Этот человек хочет поднять меня, но я, начиная протестующе стонать, указываю рукой себе за спину туда, где к водосточной трубе привязан щенок. Во взгляде мужчины сквозит легкое удивление, спустя секунду он развязывает веревку и берет на руки уже меня вместе с дрожащим мохнатым комочком. После этого мы поехали в больницу, но я не могу думать ни о чем другом, кроме как о мягкой шерстке под моими грязными пальцами и влажном, теплом языке слизывающем кровь и слезы с моих щек.

***

После того случая прошло несколько дней. Я ничего нового не вспомнил, а потому не считал нужным возвращаться в участок. Бредя сейчас по улице в сгущающихся сумерках, чувствовал некую нервозность, и даже легкий страх. Все-таки я повстречался с убийцей и по тому, что помнил и слышал, серийным. Оставалось удивительным, что он не пристрелил меня на месте, а просто отправил в нокаут. Возможно, он решил, что я был настолько пьян, что в будущем не смогу опознать его или сказать что-нибудь существенное о внешности. По большому счету гад оказался прав. Но я не мог вспомнить ничего кроме глаз и других мелких деталей, не потому что был пьян, а потому что меня в тот момент охватил такой животный ужас, что он сковал все тело. Так что даже сейчас воспоминание, как и сразу после происшествия, выглядело смутным и отрывочным. Мне было жаль убитую женщину, но я не мог ничего сделать для нее. Или даже для кого-то другого.

Вдруг что-то заставило меня остановиться, как будто какая-то кнопка щелкнула в голове. Я поднял взгляд и сразу узнал его. Моментально. Тут же. И в ту же секунду понял, что и он узнал меня. Напротив, всего в нескольких метрах, стоял тот самый незнакомец, в том же самом плаще. Под руку с ним удивленно замерла женщина. Рыжеволосая красавица недоуменно переводила взгляд с меня на мужчину.

– Рик, – осторожно начала она, – ты что, знаешь этого человека?

– Первый раз его вижу, – совершенно спокойно ответил он. – Идем, дорогая.

И они прошли мимо. Я стоял посреди улицы и не мог двинуться с места. Время вокруг как будто остановилось. Этот человек всего на какую-то секунду поравнялся со мной и повернул голову в мою сторону, но я успел в его глазах разглядеть искру узнавания и гнева. Страх сковывал от этого взгляда. Зашарил руками по карманам пытаясь отыскать мобильник, но как назло сегодня он стоял на подзарядке дома. Я бросился бежать вниз по улице, надеясь найти по пути хоть одну патрульную машину, ну или добежать до участка. Но никого не было. Даже простых людей. Как будто все вымерли. Я бежал и бежал и все никак не мог добежать, а потом вдруг почувствовал резкий удар в бок и визг шин. В глаза ударил свет фар. Встряхнув головой, кое-как поднялся с асфальта и меня тут же взяли под руки с двух сторон.

– Офицеры, – позвал я, хотя голос прерывался то ли от страха, то ли от быстрого бега, – пожалуйста, мне нужно скорее в участок 39 поговорить со Смитом.

– У, Джим, да от него несет за версту. Опять какой-то пьяный прыгнул под машину.

– Да, ни смены без приключений. Все ты виноват, Скотт. Надо было этот район отдать третьему патрулю.

– Сейчас в камере посидишь, и все у тебя пройдет. Никуда уже больше не нужно будет, – обратился уже ко мне правый полицейский.

– Нет, подождите, – попытался вырваться. Они должны были выслушать!

– Пихай его в машину, Джим. Хватит лясы точить.

Меня довольно грубо засунули на заднее сидение патрульной машины, попутно припечатав головой о крышу. Дверь сухо защёлкнулась за спиной.

– Сиди тихо, иначе... – и мне выразительно погрозили дубинкой.

Но я просто не мог это так оставить. Ведь этот человек сейчас там, снаружи с ни в чем неповинной женщиной. И сегодня вечером он ее убьет! Я это знал! Видел по его глазам и ухмылке.

– Там убийца, я видел его. Тот самый, который несколько дней назад убил женщину в переулке, – в отчаянии закричал я.

– Смотри, Скотт, этому убийцы спьяну мерещатся, – и они оба глумливо заржали.

– Да послушайте же меня вы, твердолобые ублюдки! Там какой-то психопат собирается убить женщину, а вы здесь комедию ломаете, – я окончательно вышел из себя.

Оба полицейских замолчали и тут машина резко остановилась. Меня выдернули с заднего сиденья, а потом, как ни брыкался, аккуратно приложили головой о багажник. Я моментально отключился.

***

– Расскажите о том, что случилось весной, два года назад.

– Я...я...брат...Два года назад погиб мой старший брат, ему воткнули нож в левое легкое и оставили на полу нашей гостиной истекать кровью. Никого из нас тогда не было ни дома, ни в городе. Я уехал поступать в академию, а родители загород. Первым его нашел я. Открыл дверь в прихожую и спокойно начал раздеваться. Все должны были вернуться только через несколько часов. Когда я подошел к гостиной, то заметил какую-то жидкость на ковре, но не мог понять что это, так как было очень темно. Я включил свет и увидел перед собой кроваво-красную лужу, даже небольшое озеро. Переведя взгляд дальше, я увидел брата. Его тело лежало на полу неестественно изломанное, пустое. Я сразу понял, что он мертв. Но все же что-то гнало меня убедиться в этом. Я побежал вперед и поскользнулся на его крови, тут же упав на ковер. Прямо на меня смотрели пустые глаза брата. Я закричал. Меня охватил панический ужас и одновременно с этим животная тоска. Из глаз полились слезы. Я с трудом смог подняться и положить голову брата к себе на колени. Потом я потянулся и распрямил его руки и ноги, предав ему тем самым вид безмятежно спящего человека. Последнее, что я сделал – закрыл ему глаза и прошептал: "Спи, братишка".

***

Черт, как же болит голова. Я повернулся набок и тут же ухнул куда-то в пустоту. Открыв глаза, понял, что оказался на грязном, заплеванном и годами немытом полу обезьянника. Громко лязгнул замок открывающейся решетки, выстрелом прозвучав у меня в голове.

– Вставайте, мистер Джейкобс, – я поднял взгляд на Смита, который чуть заметно брезгливо скривился при виде сброда, заполнявшего камеру.

– Идемте, – он развернулся и даже не посмотрев на меня пошел к выходу.

– Эй, начальник, – крикнула одна из проституток, – я посимпатичней буду. Меня бери!

И она преградила ему путь, довольно недвусмысленно выставив вперед грудь.

– Мисс, я попросил бы вас уйти с дороги и занять свое прежнее место, – Смит легко обошёл ее и покинул камеру.

Ничего не оставалось, как последовать за ним. Меня трясло и шатало, но я вдруг ясно вспомнил, как оказался в камере и почему.

– Смит, – крикнул, сбившись на бег и догнав его уже за углом.

Поймал его за рукав рубашки, тут же испачкав ее кровью и грязью.

– Я видел его, – сбивчиво начал, – он был там, на улице с...

– Уже поздно, мистер Джейкобс, – внимательно посмотрел на меня. – Сегодня утром мы обнаружили труп рыжеволосой мисс Андерсон, которую убили точно также, как и в тот раз, когда вы стали свидетелем убийства.

Почувствовал, как силы начали медленно покидать меня. Напрасно. Все напрасно. Он все же убил ее, и я не смог ничем помочь. Это моя вина. Начал оседать на пол, но почувствовал, как меня легко подхватили, не дав упасть. Смит перекинул мою руку себе через плечо и куда-то повел. Молча, даже не удостоив взглядом. "А, плевать", – пронеслось в голове, и я позволил глазам закрыться.

– Не смейте терять сознание, мистер Джейкобс, – меня ощутимо встряхнули. – Я не намерен тащить вас на себе.

Пришлось выплыть из мутного нигде и передвигаться самостоятельно, но все же опираясь на Смита.

– Кого ты там опять..., – врач резко замолчал и быстро подошел ко мне. У меня перед глазами от его перемещений все поплыло.

– Быстро, клади его сюда, – все голоса вдруг стали доноситься до меня через какую-то вату, и я позволил себе отключиться.

Спустя секунду меня похлопали по щекам, по крайней мере, так показалось, и я распахнул глаза. Наверху виднелся кафельный потолок, скосив взгляд, разглядел на соседней каталке труп мужчины с развороченной грудью. С воплем скатился со своего места, запинаясь, отошел назад, врезавшись в жестяной поднос с медицинскими скальпелями, рассыпав их по полу. На этот шум прибежал врач.

– Ты чего тут устроил? – он схватился за голову и кинулся подбирать рассыпанные инструменты. – Если очнулся, то не обязательно крушить все вокруг!

– Я...я что в морге? – вышло как-то слишком нервно.

– А где тебе еще быть? Тут, знаешь ли, не курорт, а полицейский участок и кроме морга и патологоанатома медицинскую помощью больше оказать некому и негде. Эх, не привык я к таким живым пациентам.

– Я пойду, пожалуй, – начал пятиться к выходу, но врач молниеносно отрезал мне путь к отступлению.

– Э, нет. Если я тебя отпущу сейчас, то Смит меня потом с потрохами съест. Так что будь паинькой, сядь на стул и подожди, пока он тебя заберет.

– Я что арестован? – мысленно старался припомнить, за что меня могли посадить, и по всему выходило, что не за что.

– Да нет, просто Смит хотел, чтобы ты прошел опознание или что-то вроде того. Точно не знаю. В общем, сидит тут и жди. И не смей никуда уходить.

Врач вышел из морга и спустя минут десять в него, но уже с другой стороны, вошел Смит.

– Как вы себя чувствуете, мистер Джейкобс? – он внимательно осмотрел меня и остановил взгляд на лице.

– Вполне. Что тебе надо? – резко встал, и чертова комната снова поплыла. Да что ж это такое?!

Смит сделал быстрый шаг мне на встречу, но я отклонился и успел опереться на стул. Лучше шмякнуться головой о кафельный пол в морге, чем снова принять помощь этого человека.

– Тогда прошу вас следовать за мной, – он снова оглядел меня с ног до головы и, развернувшись, направился к выходу.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться ему. Хотя бы мир перестал кружиться. Мы прошли путанными коридорами до комнаты с приглушенным светом. Я знал, что это за место – в таких происходило опознание.

– Садитесь, мистер Джейкобс, – обычно такая фраза звучит как приглашение, но из его уст это было приказом.

Я послушно опустился на стул, и тут успел заметить, что кроме меня в комнате находилось еще три человека. Они сидели чуть поодаль и хранили молчание. Смит отошел к зеркальному стеклу во всю стену и что-то нажал рядом с ним. Раздался противный писк и по ту сторону показались пятеро мужчин. Все они были примерно одного возраста, роста и телосложения.

– Мистер Джейкобс, прошу вас, посмотрите на подозреваемых и скажите, видели ли вы когда-нибудь кого-либо из них и если да, то при каких обстоятельствах.

Начал внимательно рассматривать людей за стеклом, но в этом, по большому счету, не было необходимости. Я сразу же узнал его. Второй слева. Совершенно ничем не примечательный мужчина средних лет. Но это был он. Тот самый!

Нервно сглотнул, потому что в тот момент, когда уже собрался озвучить свои мысли вслух, убийца посмотрел прямо на меня. Как будто знал, где я сижу, да и вообще, что нахожусь за этим чертовым стеклом. Его взгляд приковывал к месту и мне с трудом удалось сделать вдох.

– Смелее, Йен, – Смит произнес это так тихо, чтобы услышал только я, и чуть сжал плечо.

Кивнул на эти слова. Не знаю уж кому: себе или ему, и произнес:

– Второй слева – тот самый человек, которого я видел в то утро, склонившимся над девушкой в переулке. Это точно он.

***

Два года спустя

В окно приветливо стучалось закатное солнце, оно звало всех отправиться по домам, но люди, облаченные в неудобную униформу полицейских, не спешили расходиться. Кто-то корпел над очередным отчетом, у кого-то не сходились показания, еще кто-то пытался сопоставить друг с другом разрозненные факты. Каждый был чем-то занят и вздыхал, понимая, что вряд ли скоро сможет отправиться домой.