Текст книги "Том 3.Сумбур-трава. Сатира в прозе. 1904-1932"
Автор книги: Саша Черный
Соавторы: Анатолий Иванов
Жанры:
Юмористическая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)
Назвался гвоздем – полезай в пузо.
За бритого двух небритых дают.
С шерстяной мордой в булочную не суйся.
Лучше девица в руки, чем жираф в небе.
По дорожке протягивай рожки.
Бедность не пирог.
Ешь творог с гробами, лижи язык губами.
На чужой кровать, рот не раздевать!
Не плюй в клозет, пригодится воды напиться.
Глухому попу два обеда на ужин.
На воре цилиндр пылает.
Русскому борову с немцем смерть.
Зипун тебе на язык.
<1909>
ПРИСУЖДЕНИЕ ПУШКИНСКИХ ПРЕМИЙ В 1911 г*Состоялось публичное заседание Академии наук под председательством Петра Зудотешина, на каковом заседании академик Поприщин прочитал отчет о 19-м присуждении премий имени Пушкина.
Одобрение комиссии, избранной Академией наук, получили произведения следующих авторов:
1) Дядя Михей. «Папиросные ямбы». 500 рублей и большая золотая медаль.
В отзыве почетный академик К.*** пишет: «Стихотворения дяди Михея отличаются высокой скромностью, безыскусственностью и самостоятельностью. Кроме того, автор чужд всякой меркантильности, столь присущей современным поэтам»…
2) Вера Рудич. Сборник стихотворений «Птичечки и цветочечки». 100 р. и малая золотая медаль.
3) Владимир Ленский. Сборник плагиатов под названием «Руками и ногами». Первый почетный отзыв имени А. С. Пушкина.
4) Оскар Норвежский. «Из носа в рот», сборник критических статей. Избран в потомственные почетные академики с изъявлением почетной благодарности от имени А. С. Пушкина.
5) Брешко-Брешковский. «Бумага все стерпит», «Не любо, не слушай», «Мухи-слоны» и пр., и пр., и пр. 3 рубля и большая бронзовая медаль, с правом ношения поверх пальто и в бане.
Неодобрения удостоились следующие авторы:
1) М. Горький. Новый роман «Старые крысы». Объявлен почетный выговор, с занесением в формуляр.
2) В. Брюсов. Сборник стихов «Эолова арфа» вернуть автору неразрезанным, с изъявлением почетного негодования.
3) Мережковский, Ф. Сологуб, Сергеев-Ценский. Тоже.
Так как в конце заседания выяснилось, что ни один из неодобренных авторов книг своих в Академию наук не посылал, – считать отзыв не общеобязательным.
Пушкинскую золотую медаль за критический разбор представленных на конкурс сочинений постановлено от лица всех академиков, участвовавших в разборе, выдать всем академикам, участвовавшим в разборе.
<1909>
РУКОВОДСТВО ДЛЯ гг. ПРИЕЗЖАЮЩИХ В МОСКВУ*1. В опросном полицейском листке, в графе «Для какой надобности приехал?» – пиши: «Для пьянства». Самый благонамеренный повод.
2. Остановись у родственников или у знакомых, сославшись на московское гостеприимство. Если это на них не подействует – поезжай в гостиницу.
3. Выгоднее приезжать вдвоем – тогда можно взять один номер и уехать на полчаса раньше компаньона, не заплатив.
4. Жидкостью от клопов полезно смазаться еще на станции отправления. Ее же можно принять и внутрь, так как московские клопы залезают даже в горло.
5. Так как перед многими московскими вратами нужно обнажать голову, то, чтобы не ошибиться, носи все время шляпу в руках.
6. Первым долгом поезжай в Сандуновские бани и, встретив там Петра Боборыкина, попроси у него автограф.
7. Завтрак в Славянском базаре (селянка, кулебяка и расстегаи), обед у Тестова (кулебяка, расстегаи и селянка), ужин у Омона (расстегаи, селянка и кулебяка), похороны на Ваганьковском кладбище.
8. Памятник Минину и Пожарскому – против пассажа. Одна из фигур Минин, другая Пожарский. Против памятника – пассаж.
9. Сев на извозчика, вообрази себя на взбесившейся двуспальной пружинной кровати. Сообразно тому и поступай.
10. Флиртовать можешь в Оружейной палате. Ухаживать там же. Расплачиваться в гостинице.
11. У Иверской – береги свои карманы и не залезай в чужие.
12. В Художественный театр можешь попасть сразу без недельного дежурства. Попав – вызови Станиславского и поцелуй у него руку. Это лучшее, что ты можешь сделать в Москве.
13. В Третьяковскую галерею иди утром, пока ты трезв и не сыт. Увидев учителя, объясняющего ученикам картины, – пережди в уборной, пока он уйдет, – тогда наслаждайся.
14. Паспорт носи с собой – и пей без страха.
15. Если ты еврей – заложи в паспорт 10 рублей, и да хранит тебя Бог!
<1909>
ВЗГЛЯД И НЕЧТО*Есть пошлые насекомые: Клопы; есть пошлые растения: Герань и Фикусы; есть пошлые животные: Свиньи; есть пошлые люди: Октябристы.
* * *
Пошлость не страдает неврастенией, но дурною болезнью очень часто.
<1910>
РУССКИЙ ЯЗЫК (СЦЕНЫ НЕ ДЛЯ СЦЕНЫ)*Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!
Тургенев
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Маляр.
Профессор.
Приват-доцент.
Первая дама.
Вторая дама.
Поэт.
Поэтесса.
Лето. Сквер. Маляр красит забор. На скамье старый профессор и приват-доцент, увлеченные спором.
Сцена 1-я
Профессор. Критическая философия, collega, абсолютно игнорирует индивидуальную терминологию, дабы не модифицировать ее в систематическую символику…
Приват-доцент. Ео ipse, вы игнорируете «трансцендентальную апперцепцию» и «антиномии» Канта?
Профессор. Категорически протестую! У Канта генезис терминов параллелен генезису концептов – а у вас абсентизм параллелизма…
Приват-доцент Если я детальнее формулирую мои ситуации и дефинирую концепты, то…
Профессор. (насмешливо). Definite прагматизма per genus proximum et differentiam specificam?
Приват-доцент. Прагматизм, теория Шиллера и Джемса, идентифицирует критерий истины с утилитарностью…
Профессор. Абсурд, collega!
Приват-доцент. (горячась). Ergo – в принципе, всякая не спекулятивная философия абсурд? Ein bischen конгениальности, Иван Иванович, при анализе философских дисциплин…
Профессор. (вытирает лысину). Я пасс! Принципиально игнорирую фразы… На реферате вашем пооппонирую… Хронометр при вас?
Приват-доцент. Увы! Констатирую с феноменальным пессимизмом: утилизован в ломбарде.
Профессор. Фуй, collega!
Приват-доцент. Фуй, не фуй, а мотив самый шаблонный: к юбилею Федора Федоровича реставрировал фрак, в результате – ни сантима. Да! В «Neue Freie Press» был анонс: в Лондоне по инициативе бюро федерации лиги антицелибата организуются периодические экскурсии профессоров на континент для реставрации матримониального принципа…
Профессор. (сквозь сон). Фикция, фракция, функция…
Приват-доцент Collega! (Тот спит.) Типичный маразм! Collega, stehen Sie auf! Вон наш трамвай…
Профессор. (просыпается). А? Трамвай? Абсурд! Тенденция философии – абсолютно игнорировать вашу индивидуальную терминологию прагматического и утилитарного утилитаризма! У Канта генезис терминов параллелен генезису концептов, а у вас тенденция…
(Споря и жестикулируя, уходят.)
Маляр. Хранцузцы! Специальная публика… С кандибобером! До чего люди доходят! (Запевает.) Да-и-эх-ты, да-и-ух-ты, да-и-ах-ты, да-и-ох-ты са-мо-ро-ди-на моя брилля-нто-ва-я…
Сцена 2-я
1-я дама На фоне из метеора фрез экразе, тюник из тюля! Лиф из же, суташ крем, декольте а ля грек moyen âge…
2-я дама (завистливо). Пикантно, но не бонтонно. У меня к вернисажу шедевр: стильный костюм из кашемира суа…
1-я дама. Бле жандарм? (Садятся на скамью.)
2-я дама. Фи, ma chèrie! Кашемир, гелиотроп, тона фиалки с томатом, корсаж с баской и биэ, и к ним грациозный перламутровый аграф фантази… (Увлекаясь.) Декольте с бертой, манжетки с тюлевым воланом релижез и плиссе драмодер артистик…
1-я дама. Ах! Кузен экспортировал из Парижа для belle-soeur матине… Шик! Шу из либерти, декольте бисквитного пана, воланы из шантильи…
2-я дама. A propos, ваша belle-soeur еще музицирует?
1-я дама. Музицирует? Профессор ди-Риззото в экстазе: колоссальный диапазон, лирические паузы, кристальный тембр, фразировка. Шикарнее всего, ma chèrie, что у нее феноменальный раритет: ко-ло-ра-тур-ное контральто!
2-я дама. Вы меня провоцируете, Аглая Ивановна?!
1-я дама. Факт. В марте дебют в Лючии.
2-я дама. В Лючии? Mais non… Ромео и Джульетта сценичнее. На фоне стильных венецианских фресок фра-Беато колоннада и бальный зал, аромат магнолий и лавров. (Напевает.) О, barcarolla moco, piccicato mio si-si là! Меланхоличный Ромео, в флер-д’оранжевом трико, в плиссированных буфах и кокеткой супль с инкрустациями «vieil or»…
1-я дама. (увлекаясь, продолжает). На муаре «иланг-иланг» и в абрикосовом берете с плюмажем. О! Но и в Лючии есть эффектные сцены.
2-я дама. A propos? Вернисаж в Пассаже?
1-я дама. В «Салоне» на Итальянской.
2-я дама. Merci. Барон Курцбах дебютирует серией неаполитанских эскизов и иллюстрациями к «Эху Венеры». Он демонстрировал мне пастель «Лунная соната сквозь призму гомосексуализма». По колориту – шедевр!
1-я дама. Фи, он манерен, ваш Курцбах. В корсете, банальные позы… Pardon, я вас шокирую? Флирт?
2-я дама. Jamais! Он очень ком-иль-фо: смокинг из дра амазон на муаре, английский жилет с инкрустациями Louis XI…
1-я дама (поддразнивая ее, встает). «Пьедесталы» а ля грек moyen âge, с кокеткой релижез и на тюле фрез экразе?..
(Обе хохочут.)
1-я дама Ну, au revoir. (Смотрит на часы.) У меня рандеву в Пассаже с мадам Жорж. (Ехидно.) Mes compliment a Monsieur le baron с инкрустациями Louis XI…
2-я дама. Merci. (Кокетливо.) О, barcarolla moco, piccicato mio si-si lа!..
(Расходятся в разные стороны.)
Маляр. Мериканки, по костюму видно, да и разговор немецкий. Аппититные кинарейки… С ворсом! Да-и-эх-ты, да-и-ах-ты, да-и-ух-ты, са-мо-ро-ди-на моя брилля-нто-ва-я…
Сцена 3-я
Поэт (влечется к скамье). Зрак солнца вечеровый облак чарым хмелем напоил…
Поэтесса. Брекекекекс.
Поэт. Древеса листьями помавают… Цикута лирная трикрата алчбой пышет.
Поэтесса. Мани-текел-фарес.
Поэт. Шараду глубинную решила ли? Рифмы к сонету maestro?
Поэтесса. Эвое, музоликий! С тугой надрывной рожала: систр-регистр, тимпан-марципан.
Поэт. Лире национальной быть лепо. Чти! (Садится.)
Поэтесса
Узывных сфер глубинные тимпаны —
Алчбу и Эрос, нимбы, сфинксы, систр,
Юдоль словес, волшбу и марципаны
Мы занесли в напевный наш регистр.
И се купель трикратного юродства,
О, Grand-Hôtel, grand rond u pas-des-quatres!
Струит фонтаны лирного банкротства
На альманахи, нервы и театр…
Поэт. Ш-ш… Антиномичен пафос поэзии! К весталческой планетарности мифотворчества национального грядет через Марсову солнечность утверждающего мистическую личность почина!
Поэтесса (задумчиво). Аки, баки, зраки, маки, фраки… Змий, кий, Пий, Вий… (Вдруг неожиданно и быстро.) Какара цакара макара-пунчала ракса!..
Поэт. Вертоград, вертограда, вертограду…
Поэтесса. Блуд-руд, блуда-руда, блуду-руду…
Поэт. О, плектрон воздыханий… Встань мистагог! Ярем на вые, елей на устах, гной в сердце… Как телка Ио, влеком я роком!
Поэтесса. Влеком ты роком, влеком он роком, влекомы мы роком.
Поэт. Кыш! Ормуз и Ариман дифирамы Дионису на цимбалах и сирингах слагали. Брысь, Пушкин! Конфузно тебе – вульгарными рыками поэзию утучнил… Скриба ты гиперборейский, а не Орфей! Профанам ясен зело. И ты, Байрон, и ты, Гёте, и тьма тем прочих – брысь! Экстаз – кристаллен, лирика – популярна, страдальность – без личин, неотвратна… Брысь!
Поэтесса. Maestro! Пенсне на прахе. (Поднимает.) (Зевая.) Я иду по ковру, ты идешь пока врешь… Maestro! Позволь по-русски поговорить? А? Чуточку!
Поэт. Кыш! Ошую – хаос, одесную – хаос, по бокам рифмы, в середке – гурт фазаний, Эрос вой зовет, зык рык источает…
Поэтесса. Я-лды хочу-лды домой-лды. Мне-лды скучно-лды.
Поэт. Кыш! (Вдохновенно.) Твердь-жердь, сев-зев, понт-фронт, древо-чрево, Тидей из Меланиппа, Меланипп из Тидея. Фалалей из Капанеи… А я где?
Поэтесса (Хнычет.) Хочу-лды домой-лды.
Поэт. Подожди-лды. О, Асфодель! Мара зык прошла, рифмы в чехарду прядают – астральный Овен по шкелету чертит. У-у-у. (Плачет.)
Поэтесса (Тащит его.) Идем-лды… Боюсь-лды!
Поэт (Уходит.) Феникс без рифмы… Увы! И сфинкс без рифмы… О, о, о!
Маляр (Таинственно.) Т-с… Вот тэк история! Фа-ра-он! Бежи сюды… Жива! Тут – ёпонские шпионы пошли! Один за бабу, другой за мужчину – замашкараденный! Последи, а мне красить на-до!.. (Красит, злобно мотает головой и поет.) Да-и-эх-ты! Да-и-ух-ты! Да-и-ах-ты! Да-и-ох-ты са-мо-ро-ди-на моя бри-ллян-то-ва-я…
<1910>
РУКОВОДСТВО ДЛЯ ФЛИРТА В КВАРТИРЕ*Придя в общество, осторожно вскинь глаза и реши, какая из девиц или дам создана для тебя. Если ни одна, не насилуй себя и не руководись пословицей о безрыбье.
Избрав, отведи в сторону хорошо знакомого, узнай деликатно биографию и топографию ее, сядь напротив, сделай возможно умные и понимающие глаза и смотри на лампу.
Пересядь поближе и, пряча грязные ногти, спроси желудочным шепотом: «Вы любите Пана?» Услышав неизбежное: «Еще бы!», помолчи пять минут и закрой глаза ладонью.
Отмахнув головой поток внезапных мыслей (для вида), настойчиво, просто и изумленно оброни: «Какое у вас лицо?!» Она поймет это всегда в желательном для себя смысле.
И если ее зрачки слегка потеплеют, протяни под столом носок ботинка (со скоростью 2 миллиметров в минуту) и, как дыхание ветра, коснись ее ногой.
Когда, в ответ на пожатие, ее нога вздрогнет и уплывет под черную пасть дивана, заговори сразу бурно, негромко и песнопенно:
О – бескрылости жизни, стенах, девятой симфонии, атласе ее дыхания, стенах, уходе Хомякова, холодных вершинах одиночества, стенах, грубой квартирной хозяйке, «Вехах», стенах…
И вдруг… остановись. Обведи глазами курящих и некурящих, пьющих чай и непьющих, сделай тонко-презрительно-сострадающе-саркастически-негодующее лицо, внезапно, словно чудо, найди фиалки (или маслины – если она брюнетка) ее глаз: вспыхни и зарозовейся. Ты и она. Она и ты. Только в этом смысле должна она понять тебя.
Иди дальше: «Здесь трудно говорить… невыносимо молчать… невозможно думать». И полным аккордом виолончели, шумящим призывом спроси: «Когда?..»
В ответ на возможное молчание (75–90 %) опрокинься: «И вы любите Пана?! О! Вы такая же, как все?! О! Пять минут знакомства и вопрос „когда?“. Это „неприлично“?! Дерзко?! О!.. Но я думал, что вы…» И гордо умолкни.
Придя к ней через день на квартиру, начни с Никиша и садись непременно против входных дверей.
От Никиша перейди к жизни, от жизни к себе. Среди вдумчивой и затаенно-детско-искренней фразы о своей последней поездке в Териоки коснись ее мизинца и спроси:
– Вы бегаете на лыжах?
И, не давая ей опомниться, возьмись за мизинец и разлейся: «Лыжи! Вы не бегаете на лыжах! Такая хрупкая (или мощная) фигурка на искристом снегу (возьми два пальца), холод обжигает лицо, птицы изнемогают и отстают (возьми три пальца)… ветер смеется в глаза и целует руки… вот так… вот так» (попробуй показать – как).
Если она встанет, скажет: «Негодяй!» и нажмет кнопку, подыми на нее холодно-рассеянные глаза, скажи: «Дура!» – и уходи.
Если она этого не скажет……………………………………………………..
<1910>
ЧЕХАРДА*(НА ВЫСТАВКЕ «ЧЕТЫРЕХУГОЛЬНИКА»)
Комната первая – пейзажи
Зритель в штатском (оглядываясь). Веселенький сарайчик. Вот только почему на одной стене фиолетовые обои с розовыми капочками, а на другой розовые обои с фиолетовыми капочками? Не симметрично…
Бродячий художник. Профан!
Зритель в штатском. Вот именно – профан. Я, извините за выражение, из провинции приехал, и у нас, знаете, принято все четыре стенки одинаково оклеивать. Для глаза приятнее…
Бродячий художник. Да какие же это, к дьяволу, обои? Взгляните в каталог, что там написано: № 27. «Вечер в деревне». Александр Груздь. Кажется, ясно! Вон перед вами висит.
Зритель в штатском. Прейскуранта я, простите, не купил из экономии, а только насчет «Вечера в деревне» вы шутить изволите. Вечером солнце в деревне, равно как и в городе, – садится, а здесь вместо солнца радуга и какое-то вообще конфетти. Кроме того, где здесь, спрашивается, деревня?
Бродячий художник. Реалист!
Зритель в штатском. Вот и ошибаетесь. Я, собственно, из пятого класса гимназии, но, думаю, что образование мое здесь ни при чем. Напрасно намекать изволите. Вечер от кулебяки, слава Богу, отличить можем… (обиженно отходит).
Дама с лорнетом. Как нежно! Павел Иванович, запомните рисуночек, я себе такой материей канапе обобью.
Супруг с одышкой. Щечки у тебя малиновые, голубчик. Не подойдет – больно драконистый узор!
Девушка в пенсне. Наглое издевательство! Полное отсутствие рисунка! Никакого содержания! Ни малейшей логики!
Бродячий художник. (в сторону). Кобыла.
Скромный юноша. Как это они рисуют такие вещи?
Желчный господин. Берется, видите ли, кошка или кот – безразлично-с. Окунается в краску – в желтую, изумрудную, в фиолетовую, по преимуществу. Потом заворачивается в полотно и кладется под пресс. Получается картинка, а дураки ходят и деньги платят. (Злобно фыркает и идет к выходу.)
Багровый военный. За это бьют морду! Послушайте, лысый, вы, кажется, здесь распорядитель? Потрудитесь вернуть мне деньги. Живо!
Устроитель. Не волнуйтесь, полковник! В чем дело? Что вызвало ваше недоумение?
Багровый военный. Что?! Недоумение? Бешенство, а не недоумение, презрение, милостивый государь, – я жажду немедленного уголовного преследования. Деньги!
Устроитель. Но, полковник, неужели вот это полотно не вызывает ваших детских воспоминаний, когда вы…
Багровый военный. Когда я лежал в пеленках? Да! Вызывает! Последний раз вас спрашиваю – вернете мне деньги?! Раз, два, три…
Устроитель, (испуганно). Извольте, извольте…
Комната вторая – портреты
Наивный обозреватель. Скажите, этот портрет нарисован в профиль?
Бродячий художник. (осторожно). Да, в профиль. А что?
Наивный обозреватель. Отчего же у него два глаза на одной щеке?
Бродячий художник. Художник хотел выявить…
Наивный обозреватель. (торопливо). Что он хотел выявить?
Бродячий художник. (тоскливо). Посмотрите в каталоге.
Наивный обозреватель. В каталоге сказано «Портрет сестры». № 25.
Бродячий художник Ну вот. Чего же вам еще надо?
Наивный обозреватель. Гм.
1-й сумасшедший (тихо). Дон Педро! Как вы думаете, за нами не будет погони?
2-й сумасшедший (тихо). Нет, ваше святейшество, я устроил на койках два чучела. Совсем как живые!
1-й сумасшедший Мне здесь нравится… Посмотрите, дон Педро, какая красавица: верхняя губа зеленая, нижняя голубая. Ой, у нее живот с глазами!
2-й сумасшедший. Перекреститесь, ваше святейшество, это наваждение.
1-й сумасшедший. А отчего у нее четыре ноги?
2-й сумасшедший. Для скорости ходьбы, ваше святейшество.
1-й сумасшедший. Я ее куплю. Она мне нравится!
Устроитель (взволнованно и недоверчиво). Вы хотите купить эту картину?
1-й сумасшедший. Да, я даю за нее 300 000 дукатов! Только велите сделать к ней бриллиантовую раму.
Устроитель (осторожно). Вы не принадлежите к нашему кружку «четырехугольных» художников?
2-й сумасшедший. Нет, он – атлантический посол. Будьте спокойны, я вам могу за него поручиться.
Устроитель (поспешно ретируется). Фу, черт!..
Интеллигент. Вы, наверно, знаете, что это дыня?
Бродячий художник. Безусловно «Nature morte».
Интеллигент. Отчего же в каталоге сказано: «Голова мудреца»?
Бродячий художник. Опечатка.
Интеллигент В таком случае, извините.
Близорукая старуха. А это что, Манечка?
Внучка (сердито). Это парикмахерская вывеска, бабушка.
Близорукая старуха. Господь с тобой, Манечка, как же она сюда попала?
Внучка (сердито). Отстаньте, бабушка! Заплатили – смотрите, нечего спрашивать!
Обыкновенный человек. Послушайте, г. устроитель! А ведь король-то голый.
Устроитель (опешив). Какой король?
Обыкновенный человек. Андерсеновский. (Возбужденно.) Да что вы дурака валяете? Ведь это же не картина! А? (Кричит.) Ведь это же не искусство, а собачья ножка!..
Устроитель (шепчет). Пойдемте в кассу, господин… Деньги можно обратно, вы не кричите только.
Обыкновенный человек. Деньги? Деньги оставьте для гг. художников. Купите им фунт стрихнина, я доплачу, если будет недоставать. И пусть они перелопаются.
1-й сумасшедший Ей-богу, здесь интересно, дон Педро!
2-й сумасшедший Да, ваше святейшество! Давайте здесь жить…
1-й сумасшедший. (оглядываясь). Нет… боюсь. (Таинственно.) Здесь можно с ума сойти…
Голос из соседней комнаты. Ка-ра-ул!!!
1-й сумасшедший. (задумчиво). Слушай, вернемся назад.
2-й сумасшедший. (задумчиво). Вернемся.
(Уходят.)
<1910>
«ОБРАТНО»*В «Русском слове» Д. Философов оскорбился за русский язык:
1) Из русского Гейне, ультрасовременного поэта Саши Черного Она целовала меня,
И я ее тоже обратно.
(Альм. «Шип<овник>» стр. 126)
До сих пор брали билеты «туда и обратно», теперь можно «туда и обратно» целоваться.
Объясняю для маленьких детей и Д. Философов: «целоваться туда и обратно» нельзя ни в каком случае (хотя это и остроумно до чрезвычайности), а «целовать обратно» – в смысле «вернуть поцелуй» – иногда можно. Например, в данном случае, когда это выражение несерьезно, нарочито и вполне оправдано той внутренней гримасой (далеко не смешной!), которая скрывается за этими словами.
То, что в литературе Д. Философов «встречает такие выражения впервые», ровно ничего не доказывает. Язык не труп, иначе мы со времен Державина так бы и сидели на «покрытых мздою очесах», а всякое новое выражение отличается тем, что оно встречается впервые. Это тоже для маленьких детей и Д. Философова.
Д. Философов рекомендует издавать летопись искажений русского языка.
«Может быть, боязнь быть занесенным на такую „черную доску“ хоть несколько испугает современных литераторов и редакторов. Ведь есть предел небрежности, переступив который, писатели совершают оскорбление величества русской литературы».
А вот предела небрежности иных критиков по отношению к литераторам действительно нет. Есть «ультрасовременный поэт», «русский Гейне» (как остроумно!). И вот вдумчивый, искренний и глубокий критик удостаивает его своим вниманием только потому, что там-то и на такой-то странице он написал:
«Она целовала меня,
И я ее тоже обратно».
И пишет: «может быть, в Одессе и целуют „туда и обратно“».
Эту прелестную небрежность перепечатывают – и в «Петерб<ургских> вед<омостях>» и других родственных изданиях, уже заливаются этим милым лошадиным смехом:
«Гы-гы! И я ее тоже обратно. Из Одессы».
Что еще сказать? Человек написал картину. Много работал, много думал, наконец выставил: смотрите. Пришел другой человек. Ткнул пальцем в угол полотна и говорит: «Муха скверно нарисована. Большие лапы». – «Какая муха?» – «Вон там в углу». Но когда он подошел ближе – муха улетела. Она была живая.
А человек этот был критик.
Теперь – заключение… В литературе установился обычай, чтобы литераторы молчали даже в тех случаях, когда их критики бьют по голове. Я нахожу, что это очень вредный и скверный обычай.
<1910>
