Текст книги "Жертва азарта"

Автор книги: Сара Сэйл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава четвертая

Иногда после чая Сара незаметно ускользала, и Джеймс предполагал, что она ходит в мастерскую к Пинто. Изредка она как бы случайно упоминала о нем: «Пинто был в плохом настроении. Он не мог работать…», «Пинто сказал, что Саче делает успехи. Он рисует лучше, когда пьян…»

Несколько раз Джеймс намекал на встречу с Пинто, но она уклонялась от ответа, и все оставалось как было. Джеймс видел, что визит к Бэйкерам потряс ее.

– Не могу понять, – сказал он Софии, – как девочка может считать их привлекательными. Их нищета совершенно не живописна, и мне кажется, они целыми днями сидят и думают, что бы еще получить от нее.

– Мне кажется, – произнесла София с редкой для нее проницательностью, – что в данный момент это удовлетворяет стремлению Сары быть кому-нибудь полезной. Джон Сильвер никогда не одобрял тех, с кем Сара пыталась подружиться, он не любил соседей, и поэтому ребенок почти ни с кем не общался. У Сары всегда были мальчишечьи замашки, ей нравилась ребячья грубость, нравились подвижные игры. Но мне кажется, что сейчас это не имеет значения. Она вырастет из этой дружбы, когда начнет приглашать сюда мисс Чейз и других своих лондонских знакомых.

Это была одна из самых длинных толковых речей Софии, которую Джеймс когда-либо слышал.

«Бедная София! Сара оказалась для тебя слишком трудной задачей! А мне приходится исправлять твои ошибки и терпеть всех этих художников, портных и грубых уличных мальчишек».

…Прошло несколько недель, и Сара, к своему удивлению, обнаружила, что рада его приезду. Джеймс был общительным и всерьез интересовался ее делами. Ей нравилось сопровождать его, когда он делал обход их маленького поместья, и наблюдать за изменениями, которые он вносил. Они вместе отыскивали любимые места их детства, и Сара вскоре заметила, что стала забывать о своем намерении избавиться от него.

Как-то, когда они возвращались через парк, Джеймс кивнул на огромное развесистое дерево:

– Моя любимая ель.

– Пари, что сейчас ты не сможешь залезть на нее, – сказала Сара, засовывая руки в карманы и немного важничая. – Должно быть, прошло много лет с тех пор, как ты в последний раз влезал на дерево.

– Ты не должна попрекать меня моим возрастом, Сара! – сказал Джеймс, быстро сняв плащ и бросив его на траву.

– Пари, что я заберусь выше! – азартно воскликнула Сара и начала быстро и легко карабкаться на дерево.

Он последовал за ней, с некоторой опаской отыскивая ветки, которые могли бы выдержать его вес.

Они были уже высоко от земли, когда к дому подъехала машина.

– Это Болларды, – захихикала Сара. – А мы на дереве.

Джеймс едва слышно застонал. Выхода не было… Массивная туша леди Боллард приближалась к их убежищу, ее дочь шла за ней. Они услышали, как София гостеприимно приглашала их.

– Как поживаете, леди Боллард? – беспомощно произнес Джеймс. – Сейчас мы спустимся.

Он поспешно слез с дерева. Услышав пронзительный визг храбро спрыгнувшей вниз Сары, сильно ободравшей при этом коленки, он поймал ее у самой земли.

– Мне кажется, – прогудела леди Боллард, неодобрительно рассматривая их обоих, – что вам стоило бы отказаться от лазания по деревьям в вашем возрасте, Джеймс!

– Видите ли, Сара подзадоривала меня, предполагая, что я слишком дряхлый, чтобы залезть на дерево.

– Очень странно, – протянула леди Боллард. – Вы помните Дафни, не так ли?

Он с трудом вспомнил благонравного белокурого ребенка. Дафни и в свои двадцать пять лет была столь же благонравна. Она держалась позади матери, и ее большие голубые глаза с интересом изучали Джеймса.

Сара была раздосадована. Ей так нравилось с Джи. Би., но они все испортили. Теперь эта Боллард будет делать ей колкие замечания за столом и говорить всякий вздор Джи. Би.

Ее опасения вскоре оправдались. Леди Боллард приехала, потому что хотела серьезно поговорить с Джеймсом, но еще и потому, что Джеймс, несмотря на то, что был обременен этой ужасной рыжей девчонкой, все-таки был самым подходящим холостяком в Херонсгилле.

– Как вы уживаетесь с этой молодой леди? – приторно-любезно обратилась она к Джеймсу.

– Мы неплохо уживаемся, да, Сара? – ответил Джеймс и весело посмотрел на девушку.

– Угу, – ответила она, уткнувшись в чашку.

– К тому же мы очень давно не ссорились, – добавил Джеймс.

Леди Боллард нахмурилась.

– Я думаю, вы осведомлены о ее дурном поведении прошлой ночью в «Скайлаке»?

– Нет, – невинно сказал Джеймс. – И что же произошло в «Скайлаке»? Вы там были?

– Я? В трактире?! Конечно же меня там не было! Но в городке не происходит ничего, о чем бы я не знала.

– Дорогая! – сказал Джеймс, и леди Боллард уловила в его словах насмешку. – Все это звучит довольно дурно. Была ли ты в «Скайлаке», Сара, била там посуду или делала что-то еще в этом роде?

– Да, я была там, но я не била посуду, – усмехнулась Сара.

– Я уверена, – прощебетала София, которая уже давно не могла вставить в разговор и словечка, – что в этом нет ничего плохого, леди Боллард. Для молодежи вполне допустимо посещение бара или гостиницы.

Леди Боллард одарила Софию взглядом, который ясно говорил: «Дорогая моя, ты дура!», и протянула чашку, чтобы ей налили еще чаю.

– Дорогая мисс Бранд, – заметила она, – существуют люди, которые всегда будут бросать вызов обычаям и называть это модным. Но я думала, что вы или мистер Фэйн позаботитесь о том, чтобы о Саре не сплетничали.

– Я должен заметить, – сдерживая раздражение, произнес Джеймс, – что не вижу ничего плохого, если девушка ненадолго заглянет в бар.

– У тебя устаревшие взгляды, мама, – произнесла Дафни недовольно. Она немного завидовала Саре: имеет взрослого опекуна, такого привлекательного, появившегося как гром среди ясного неба! Конечно же Сара совершенно невыносима, а ее милый опекун защищает ее. Возможно, он даже немного влюблен в нее. Наверное, мужчин привлекают рыжие волосы. Но она не ожидала обнаружить их вдвоем на дереве, как маленьких детей.

Так текли ее мысли, когда ее мать протрещала:

– Помолчи, Дафни, раз ты не понимаешь, о чем говоришь! Дорогой мой Джеймс, может быть, как выразилась Дафни, мои взгляды и устарели, но я думаю, что молодой девушке незачем посещать бары, где она общается с деревенскими алкоголиками. Вы позволите мне продолжить?

Лицо Сары напряглось. Она вскочила.

– Я не думаю, леди Боллард, – закричала она, малиново покраснев, – что это как-нибудь вас касается! Это мои личные дела, и никто, никто не имеет права вмешиваться.

Джеймс промолчал, и леди Боллард поджала свои тонкие губы. Она начала понимать, что ей не удастся повлиять на Джеймса.

– Хорошо. Все, что я могу сказать, – это то, что я вам не завидую, – сказала она. – Слава Богу, моя Дафни хорошо воспитана. В наши дни вся молодежь плохо воспитана и безнравственна.

– Я не нахожу Сару плохо воспитанной, – мягко сказал Джеймс, – и не думаю, что у нее что-нибудь не в порядке с нравственностью.

На самом деле он был разгневан, как никогда. Она думала, что он станет удовлетворять ее вульгарное любопытноство и выслушивать ее пошлые намеки! Пришло время закончить разговор.

Леди Боллард шла с ним по ухоженной лужайке и испытывала неудовлетворение, потому что день прошел не так, как она планировала. Фаллоу был прекрасным местом. Дом, хотя и был ужасным, но деньгами, уходящими на его содержание, Дафни могла бы распорядиться лучше, а для Джеймса было самое время остепениться и занять более серьезное положение в обществе.

– Не поймите меня превратно, Джеймс. Я говорю о ваших… э-э… обязанностях. Я хочу вам помочь. Почему бы девочке не окончить школу за границей?

– Я не думаю, что захочу так поступить, – учтиво ответил он.

– Она будет помехой для вас, пока не научится вести себя.

– Помехой?

– Ну, дорогой мой, вам захочется остепениться. Вам нужно жениться, и вы знаете об этом. Вы стареете, и неужели вы будете ждать, пока Сара вырастет, чтобы привести в Фаллоу жену.

– Но у меня нет никакого желания жениться, леди Боллард, – засмеялся он. – К тому же на будущее Сары это никак не повлияет. Как вы знаете, Фаллоу – такой же ее дом, как и мой.

– Есть еще одна вещь, – сказала леди Боллард, мысленно сравнивая стройные голые ножки стоящей рядом Сары с предусмотрительно прикрытыми ногами Дафни. – Вам лучше отказаться от карабканья по деревьям. Вы никогда не повлияете на девочку, если будете вести себя так, как если бы вам было столько же лет, сколько и ей.

Сара услышала это и, повернувшись к Джеймсу, одарила его лукавой улыбкой. Она перестала на него злиться. Бедный Джи. Би.! Сколько ему пришлось выдержать!

– Сара, как много правды во всех этих сплетнях? – спросил Джеймс после отъезда гостей.

На ее лице появилось озорное выражение.

– Ты имеешь в виду слоновьи намеки этой Боллард?

Они подошли к пруду. Джеймс сел на качели и зажег сигарету. Сара плюхнулась на траву рядом с ним и скрестила ноги. Выражение ее лица оставалось по-прежнему озорным.

– Нам предстоит серьезный разговор, Джи. Би.? – спросила она.

– Боюсь, что да, – ответил он. – Ты ведь не думаешь, что я буду выслушивать всякие сплетни, не пытаясь ничего сделать?

– Ну, ты ведь знаешь, какой у нас маленький городок, – сказала Сара нетерпеливо.

– Знаю. Но мне неприятно, что твое имя связывают с таким человеком, как де Пинто.

– Но при Боллард ты сказал, что не видишь ничего плохого в том, что я ненадолго зайду в бар.

– Я не хотел обсуждать этот вопрос при ней и ее дочери, но мне не нравится это, Сара. Есть разница между кратковременным посещением бара и общением с местными алкоголиками, которые за твоей спиной потешаются над тобой.

Она нервно захлопала ресницами.

– Ты больше не будешь ходить в «Скайлак», ладно, Сара? – мягко, но настойчиво попросил он.

Ее длинные ресницы взметнулись вверх.

– Джи. Би.! Ты становишься невыносимым! – воскликнула она. Это прозвучало довольно грозно.

Он улыбнулся.

– К сожалению, в этом и заключается моя работа. Есть вещи, которые ты не сможешь сделать без согласия опекуна, пока ты несовершеннолетняя. Например, жениться, иметь свой счет в банке, подписать контракт. Поэтому нам лучше не ссориться с тобой.

– Но ты не сможешь помешать мне увидеть Пинто или поехать в «Скайлак». Не выйдет!

– Я найду способы. – Голос Джеймса все еще был мягким, но его взгляд внезапно посуровел. – Пока я тебя только попросил, Сара, – сказал он. – Надеюсь, у меня не будет необходимости идти дальше.

Она вскочила, со злостью откинув с лица длинные рыжие волосы.

– Я буду вести себя в точности как раньше, – заявила она, ехидно улыбаясь и глядя на него с сожалением. – Лучше брось это, Джи. Би. У тебя ничего не получится, и все будет так же, как было.

Не дав Джеймсу времени ответить, Сара побежала через лужайку к дому, оставив его сидеть у пруда.

За обедом она была такой же, как всегда, только очень много говорила, и два ярких пятна нервного румянца проступили на ее обычно бледном лице. Джеймс смотрел на нее задумчиво и не мог не отметить, как привлекательно она выглядит в своем изящном зеленом платье. Слишком красиво и утонченно, чтобы не стать объектом разговоров в баре.

Но когда Пеппер принес на террасу кофе, Сары там не оказалось. Через несколько минут Джеймс услышал звук мотора ее спортивной машины.

– Сара выглядела очень мило сегодня вечером, – сказала София. – Зеленое ей идет, правда, Джеймс? Она всегда, даже ребенком, ненавидела свои рыжие волосы и однажды, я помню, попыталась выкрасить их в черный цвет с помощью индийских чернил. Потом у нас было много хлопот, с ними. Не так-то просто было их отмыть. Но в действительности волосы – это ее украшение. Впрочем, может быть, вы относитесь к тем мужчинам, которым не нравятся рыжие волосы?

– Нет, они очень эффектны в сочетании с хорошей кожей, – ответил он рассеянно.

– Да? Сара легко загорает и покрывается веснушками. Интересно, кстати, куда она отправилась?

– Глупая маленькая идиотка! Я знаю, где она! – сердито ответил Джеймс. – Полагаю, мне стоит поехать и привезти ее домой.

– О, Джеймс, вы уверены? – По испуганному голосу Софии стало ясно, что она тоже знает, где Сара.

Джеймс взглянул на нее осуждающе.

– Путь наименьшего сопротивления не всегда самый короткий, – сказал он. – Из-за этого девочка и не считается с вами.

– У меня другое мнение, – сказала София кротко. – Но я бы хотела…

Джеймс поставил пустую чашку из-под кофе и встал.

– Боюсь, София, наше перемирие окончено, – сказал он весело.

– О, дорогой! – ответила она беспомощно. – А ведь все было так хорошо…

Джеймс вывел свой «бентли» и неторопливо поехал в деревню. «Скайлак» был приятной старомодной гостиницей, стоящей в конце деревенской улицы. За ней круто поднимались холмы, отбрасывающие густую тень на Херонсгилл. Джеймс припарковал машину около маленькой спортивной машины Сары и вошел в бар.

Низкая комната была наполнена дымом и запахом пива. Шла игра, и в углу на скамье сидела Сара, нелепо выделяясь из толпы своим длинным зеленым платьем. Она поставила локти на стол и положила подбородок на сплетенные пальцы, слушая с выражением всепоглощающего внимания, знакомым и Джеймсу, стоящего рядом мужчину. «Это, – подумал Джеймс, – и есть неуловимый де Пинто». Он являл собой эффектное зрелище: ржавого цвета брюки, зелено-голубая рубашка и красиво посаженная голова с короткой золотистой бородкой. Он громко разговаривал, энергично жестикулируя красивыми, но грязными руками, и, похоже, был слегка пьян.

После мгновенной паузы, возникшей с появлением Джеймса, Сара подняла глаза и увидела его. Джеймс заметил, что она слегка побледнела и что-то быстро сказала де Пинто, который повернулся и с интересом стал разглядывать его. Джеймс подошел к ним.

– Привет, Сара, – сказал он. – Ты готова ехать домой?

Она закусила губу.

– Нет! – резко ответила она. – Я разговариваю с Пинто!

– Здравствуйте, – сказал Джеймс художнику. – Я давно хотел встретиться с вами. Что вы пили?

Де Пинто подмигнул:

– Пиво.

– А Сара?

– Джин и лимонад, – ответила она коротко.

Джеймс подошел к стойке сделать заказ, чувствуя, что окружающие смотрят на него с любопытством, подталкивая друг друга локтями. Он увидел старого Джимми Ноакса, хозяина гостиницы, который работал здесь, когда Джеймс был еще мальчиком. Ноакс, широко улыбаясь, подошел к нему.

– Добрый вечер, сэр. Как приятно снова видеть вас дома!

– Добрый вечер, Джимми, – ответил Джеймс и сделал заказ.

На него перестали обращать внимание, и разговоры снова возобновились. Джеймс кивнул в сторону Сары и художника.

– Такого рода встречи часто тут происходят? – спросил он.

Хозяин перегнулся через стойку и понизил голос.

– Ну, коли вы спрашиваете, то слишком часто, чтобы мне это понравилось, – ответил он. – И дело не в том, что мисс Сара много пьет. Она приезжает ради мистера де Пинто. Он отличный парень, но он не знает меры, когда пьет, и не стоит молодой леди находиться в его компании без соответствующего присмотра. Мы полагаем, что вы не знали об этом, иначе бы давно прекратили их встречи. Может бить, вы поговорите с мисс Сарой, сэр? Я сам пробовал ей намекнуть, но она такая своевольная молодая леди… А мистер де Пинто… ну, он временами ведет себя очень бесцеремонно…

Джеймс отнес напитки для Пинто и Сары и вернулся за своим.

– Сделай мне одолжение, Джимми, – шепнул он хозяину отеля. – Если это снова случится – откажись ее обслуживать. Скажи, что получил приказ от меня, и отправь ее домой.

– А если она не поедет?

– Тогда позвони мне, я приеду и заберу ее.

– Правильно, сэр, – ухмыльнулся Ноакс. – Я очень рад, что вы приехали. Это прекратит всякие разговоры.

Джеймс пододвинул стул и сел напротив Сары и Пинто.

– Ну, за удачу, – сказал он, поднимая свой стакан.

Де Пинто сделал глубокий глоток и осторожно поставил свой наполовину опорожненный стакан на залитый пивом стол.

– Я старался объяснить этому прелестному ребенку, что такое подавление, – сказал он торжественно.

– Подавление? – спросил Джеймс. – Это слово имеет много значений.

– Напротив, – сказал де Пинто, с трудом выговаривая слова. – Все сводится к одному – к сексу. Секс, мой дорогой Фэйн, – это основа всякого подавления. Отвращение к контролю, как у Сары, отвращение к условностям, как в моем случае, отвращение к сплетням, как в вашем, мой дорогой сэр. Секс является главной пружиной наших эмоций и большинства наших действий!

Джеймс вздохнул – художник был просто глуп.

– Зачем мне отрицать такую очевидную истину, если мир поделен на мужчин и женщин? – этот вопрос прозвучал как утверждение.

– Вот видишь, моя прелестная Сара! – вскричал Пинто. – Это как раз то, о чем я тебе говорил весь вечер.

– Не говорили, – сказала Сара смущенно. – Вы говорили мне, что, пока я не пересплю с мужчиной, я не смогу по-настоящему понять своего отношения к нему. И вы говорили о Джи. Би.

– Прелестное дитя! – снисходительно заметил Пинто, проводя грязным указательным пальцем по ее руке. – В мире, где с людьми обходятся именно так, как они того заслуживают, все возможно.

– Я не думаю, что это решит ваши проблемы, – заметил Джеймс, и Сара увидела, что он смеется.

Пинто допил пиво и взмахнул пустым стаканом в сторону Джеймса.

– Я завидую вам, мой дорогой Фэйн, – сказал он громко. – Нести ответственность за юный неопытный разум, формировать желания, опыт – что может быть восхитительнее? А это наивное, впечатлительное дитя, находящееся на пороге познания, – о каком лучшем материале можно мечтать? Как художник творит картину, так и вы сотворите женщину.

– Становится поздно, – сказал Джеймс, взглянув на часы. – Пойдем, Сара.

Она заколебалась. Пинто явно оконфузился в этот вечер, а душная атмосфера бара вызвала у нее головную боль, но признать это – значит потерпеть поражение.

– Я вернусь с Пинто через полчаса, когда они закроются, – сказала она и посмотрела вызывающе.

– Только не сегодня, моя дорогая, не сегодня, – забормотал Пинто. – В студии я за себя не отвечаю. Заберите ее, Фэйн, вы лучше контролируете себя, чем я.

– Но, Пинто… – Сара запнулась, поймав устремленный на нее взгляд Джеймса, и неожиданно для себя вскочила на ноги. – Хорошо, – сказала она и последовала за ним.

– Ты лучше поезжай первой, а я за тобой, – были единственные слова Джеймса.

Она села в машину и, резко дав задний ход, выехала на дорогу.

Она ехала домой на полной скорости, все время чувствуя, что «бентли» сидит у нее на хвосте.

– Как овца, – бормотала она вслух. – Как глупая маленькая овца, которую пасут.

В гараже Джеймс поставил свою машину рядом с ее и выключил фары. В темноте она нечаянно коснулась его и вдруг почувствовала, как его руки крепко сжали ей плечи.

– Сара!

Она высвободилась и выбежала во двор. Подходя к дому, она в нерешительности остановилась, когда услышала, что он окликнул ее.

– Он всегда ведет себя так, как сегодня? – спросил Джеймс жестко.

Ей вспомнились некоторые замечания Пинто, и ей вдруг стало стыдно.

– У Пинто есть идеи, во многом отличающиеся от чьих бы то ни было, – сказала она, защищаясь. – Он художник и может говорить то, что другие сказать не могут.

– Да, я вижу, – сказал Джеймс мягко. – Но говорить может любой, это не прерогатива художников.

– Пинто научил меня всему, что я знаю, – сказала она с пафосом. – Я многим ему обязана.

– Он научил тебя всякой ерунде, – возразил Джеймс. – К счастью, я подозреваю, что все это входило тебе в одно ухо и выходило через другое.

Уже почти стемнело, и она не могла разглядеть его лицо. Было трудно понять, о чем он думает.

– Что конкретно происходило во время ваших встреч в студии? – спросил он внезапно.

– Ничего. – Она помедлила. – Пинто рисовал меня. Он говорил, что хочет охватить все стадии моей юности.

– А стадии твоей юности, как он это называет, его интересовали в одежде или без?

– В одежде? А, понятно… Да, он просил меня, но я – я не могла…

– Слава Богу, ты проявила благоразумие! А сейчас послушай меня, Сара. Нужно остановиться. Пивные, студии и всякое такое. Ты можешь встречаться с порядочным человеком где захочешь, но все остальные дела надо прекратить.

– Мы живем в свободном мире, – сказала Сара. – Я пойду в студию, когда захочу, и в пивную – тоже, если понадобится. Я не делаю ничего плохого.

Они уже были на середине лужайки, когда он остановился и повернул ее лицом к себе.

– Послушай меня, не создавай трудностей нам обоим, – сказал он мягко. – Я мог бы сегодня вечером устроить сцену. Но мы спокойно поговорили, и никто не чувствовал себя неловко.

Сара не могла не признать, что в глубине души она ожидала от него именно бурной сцены.

– Я говорила, что никто не будет вмешиваться в мои дела, я и сейчас так думаю, – сказала она, стараясь сохранять спокойствие и глядя ему в глаза.

– Надо же, я тоже думаю, что говорю, – съязвил он. – А что касается пивных – я тебя предупредил. Я велел Ноаксу не обслуживать тебя, а если ты не соизволишь вернуться домой, он пошлет за мной. Я уверен, ты не захочешь оказаться в унизительной ситуации, так что держись подальше от этих пивных.

Сара потеряла самообладание.

– Как ты смеешь отдавать приказы за моей спиной, Джи. Би.! – воскликнула она. – Вот это и есть унижение. Этого я тебе никогда не прощу!

– Не будь глупой, – сказал он мягко. – Было бы гораздо большим унижением, если бы все это продолжалось. Ни Ноаксу, ни его посетителям это не нравится, и он сам просил меня прекратить это.

– Я не верю тебе, – сказала она почти со слезами, с ужасом сознавая, что это могло быть правдой. – И все равно ты не сможешь помешать мне ездить в студию. Пинто не станет слушать твоих приказаний, как Джимми Ноакс.

– Я найду способы, – заверил он ее и внезапно рассмеялся: – Можешь сердиться, Сара, если тебе это поможет, говорят, это полезно для здоровья.

Буря прошла так же быстро, как и началась. С Джи. Би. было трудно ссориться, и на все пережитое в этот вечер она постепенно стала смотреть другими глазами.

Он понял, что она почти успокоилась. Сара выглядела усталой и немного смущенной.

– Снова друзья? – спросил он, но она посмотрела на него с сомнением.

– А ты когда-нибудь выходишь из себя, Джи. Би.? – спросила она с обидой в голосе.

– Не часто, – ответил он. – Но когда выхожу, предупреждаю тебя: берегись!

Усталым жестом она откинула со лба волосы.

– Мне кажется, ты не понимаешь Пинто, – сказала она. – Никто не понимает.

– Я понимаю, – сказал он спокойно. – Ты любишь его, да? И думаешь, что эти его пронафталиненные идеи волнующи и прекрасны.

– Пронафталиненные?

Он заколебался – приходилось топтать мечты юности.

– Все его идеи очень банальны, моя дорогая, – сказал он сочувственно. – А банальности очень опасны, если принимать их всерьез. Скажи, он любит тебя?

Ее рот приоткрылся от изумления.

– Пинто? О, нет. – Она посмотрела на Джеймса с внезапным интересом: – Я никогда не думала об этом. А ты считаешь, это возможно?

– Дело в том, – сказал Джеймс, не зная, смеяться ему или впадать в отчаяние, – что я вообще не уверен, понимает ли он значение этого слова. Он слишком много об этом говорит.

– Любовь, секс, подавление – возможно, это одно и то же, – сказала Сара задумчиво. – Я читала книгу…

Джеймс уже знал эту формулу.

– О художнике с дикими страстями, страстно желающем красоты… – договорил он.

– Да, а ты откуда знаешь?

– Какой ты еще ребенок, Сара, – сказал он с улыбкой. – Тебе не стоит учиться жизни по бульварным романам. Иди спать, ты устала.

Взошла луна и повисла ярким серпом над темной линией холмов.

В ее мягком свете она увидела обращенный на нее взгляд, в котором на мгновение мелькнула нежность, когда она поцеловала его на прощание. Целовать Джеймса на прощание стало почти привычкой.

– Один ноль в твою пользу, – сказала она. Ее руки все еще лежали у него на плечах. – Джи. Би., я кажусь тебе ужасно маленькой?

Он ущипнул ее за ухо.

– Ужасно маленькой, – сказал он нарочито серьезно. – Настолько маленькой, что тебя можно отшлепать, если ты будешь плохо себя вести.

– О! – Она заплакала, почувствовав себя униженной, резко повернулась и оросилась через лужайку к дому.