Текст книги "Весной, до нашей встречи (ЛП)"
Автор книги: Сара Риз Бреннан
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Она позволила ему остаться и, когда показался эвакуатор, он уехал, не проронив ни слова. Он вел мотоцикл, как сумасшедший, сорвавшись с места с визгом шин и брызгами воды.
– Надеюсь, в аварию он не попадет, – сказал мужчина, сидящий за рулем эвакуатора.
– Да, – ответила Мариэль. – Я тоже.
*
На их следующем сеансе в знакомом, комфортном окружении ее кабинета, Мариэль сказала:
– Еще раз спасибо тебе за прошлый вечер.
Слова вышли неловкими, но Джаред над ним не пошутил. Вместо этого он просиял, слегка засмущавшись, и это было первым разом, когда она увидела трещину в доспехах бескомпромиссной и тяжело доставшейся зрелости: он действительно выглядел на свой возраст.
– Позволь людям принимать их собственные решения, а потом помогай, правильно? – произнес он.
– Правильно, – ответила она.
*
Родительское собрание не было для Мариэль напряженным, в отличие от учителей математики и естественных наук, которые провели несколько предыдущих недель в мучительном ожидании кошмарных сцен. Мариэль просто появлялась перед родителями, улыбалась и описывала творчество многих учеников как «необыкновенное». Семьи Каррера и Висент провели с ней полчаса, по большей части улыбаясь и поздравляя друг друга с тем, как хорошо справляется Висент, пока сам Висент ерзал на стуле, испытывая наполовину гордость, а наполовину смущение.
Она осматривалась вокруг в поисках Джареда. Ей было любопытно встретиться с его матерью. Когда они подошли к ней, Мариэль не знала, чего ожидала, но поняла, что удивилась.
– Я – Розалинда Мур, – произнесла женщина, стоящая рядом с Джаредом, и пожала Мариэль руку. – Вы – мисс Делгадо? Джаред о Вас рассказывал.
Слова были заурядными, в отличие от самой женщины. Ее голос был решительно культурным, а акцент отчетливо британским. Он отличался от акцента ее сына, насколько только можно было представить. Помимо прочего, она говорила очень тихо. Она была высокой, но ниже своего сына, и худощавой, а ее длинные, светлые волосы струились по плечам, как полотно. Она была похожа на наяду, безнадежно отбившуюся от своего пруда, и выросшую в приводящем в замешательство мире.
Большинство родителей немного принарядились, а сам Джаред, по этому случаю, обошелся без своей вездесущей кожаной куртки. На Розалинде Мур был надет выгоревший сарафан. Они с Джаредом стояли рядом, но ни разу не коснулись друг друга.
Мариэль заметила, что он рассказывал о ней своей матери, и была польщена: не только из-за того, что это означало, что она оказала какой-то эффект на него, но и потому, что это означало, что он по-прежнему пытается наладить отношения со своей матерью.
Джаред отодвинул свой стул от матери, когда они сели.
– Что ж, как Вы знаете, Джаред не посещает занятий по искусству, – сказала Мариэль, – но мы провели некоторое время за приятным обсуждением того, как у него дела и что он читает. А он много читает.
Розалинда смотрела в пространство, но не так, как делал Джаред. Джаред обычно напряженно сосредоточивался, хотя и не на чем-то реальном. Розалинда же выглядела отсутствующе, словно ни она сама, ни нечто другое в мире не имело значения. Она просто не ответила Мариэль.
– Мама тоже читает, – произнес Джаред, переводя взгляд с одной на другую.
Его широкие плечи были немного ссутулены, как будто он уже понял, что ничем хорошим этот разговор не закончится.
– Кое-что, о чем вы можете поговорить, – оптимистично предложила Мариэль.
Она привыкла к агрессивным родителям, но родительница, которая бы выглядела, будто она несколько озадачена тем, почему здесь находится…это кое-что новенькое.
– Уверена, Вы знаете, что иногда Джаред попадает в неприятности в школе, но думаю…
– Очень хорошо, что Вы беспокоитесь, – тихо произнесла Розалинда. – Однако это необязательно. Вам следует понять, что бесполезно пытаться его спасти.
Тело Джареда склонилось в напряжении, словно готовое атаковать.
– Мама, – глухо сказал он.
Розалинда не удостоила его взглядом, но спокойно ответила:
– Это не его вина. Он родился заблудшим. Мы – создания крови и золота. Наше наследие – кровь и слезы. Он убил своего отца, вы же знаете.
С исключительной ясностью Мариэль осознала: «К такому меня не готовили».
Джаред не поправил свою мать. Он вообще больше не говорил, раз она проигнорировала его единственную просьбу. Он просто сидел, сжав зубы, а его глаза стали более бледными, чем обычно, как зимнее небо, с которого падает снег. Он смотрел на что-то, чего здесь не было, и прислушивался к этому же.
– Розалинда, уверена, что он не…
– А я уверена, что он это сделал, – сказала Розалинда. – Скинул одной долгой ночью своего отца с лестницы, сломал ему шею. Я говорю Вам это только для того, чтобы Вы поняли, нет смысла в попытках его спасти. Наша семья не ожидает сострадания. Кровь и слезы не наши. Мы их пьем.
– Это правда, – произнес Джаред решительно безразличным голосом. – Я совершенно точно вампир. Поэтому у меня такая утонченная внешность. Это приходит с бессмертием: ненасытная жажда крови, прекрасное строение костей.
Казалось, что Розалинда не заметила его шутку.
– Мы намного хуже, – прошептала она.
– Ладно, – произнес Джаред. – На этом все.
Он встал. Розалинда подняла на него взгляд, ее напуганные васильково-голубые глаза расширились, словно она думала, что собрание проходило в идеально-нормальном ключе. Остальные родители и ученики посмотрели в их направлении при виде поднявшегося на ноги Джареда и его повышенного голоса.
Джаред просто стоял. У Мариэль промелькнула мысль, что он схватит свою мать и рывком поднимет ее на ноги. Джаред выглядел так, словно тоже об этом подумал, но по нему пробежала сильная дрожь, и он не прикоснулся к ней.
Он ушел, прошагав по вощеному полу спортзала, отодвинув со скрипом пластиковый стул на металлических ножках, оказавшийся у него на пути.
Розалинда сидела, вежливо глядя в направлении Мариэль.
– Кто-то должен за ним пойти, – произнесла Мариэль.
По бледному лицу Розалинды промелькнула тень. Внезапно она стала выглядеть очень усталой.
– Из этого не выйдет ничего хорошего, – сказала она. – Вы не можете сделать ничего хорошего, ни для одного из нас. Доброта нам не поможет; мы портим все, чего касаемся.
– Тогда это сделаю я, раз Вы не хотите, – сказала Мариэль и поднялась на ноги.
Она попыталась выйти из помещения спокойно, словно просто направлялась в уборную. Она не знала, удалось ли ей. Он был несчастным мальчиком, а его мать оказалась еще хуже и страннее, чем представлялось Мариэль. Она только хотела помочь. Ей хотелось, чтобы нашелся способ, но она его не видела.
Она нагнала Джареда в коридоре.
– Зайди ко мне в кабинет на минутку, – попросила она.
Он увернулся от нее, оставив между ними расстояние, но пошел с Мариэль, шагая на несколько шагов впереди.
Когда они подошли к кабинету, но толчком распахнул дверь и вошел внутрь, направившись прямиком к окну. Он врезался в стол, отчего попадали ручки и лампа, но проигнорировал случившееся.
Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел наружу. Все его тело тянулось к окну, словно он хотел сбежать через него. Он не включил свет, так что в кабинете было темно. Мариэль стояла в дверях и смотрела на него.
– Мне так жаль, – произнесла она.
– Обычно все не так плохо, – сказал ей Джаред. – Я рассказал ей, что говорил с тобой о…о Кэми. Ей не нравится, когда я о ней говорю.
Мариэль могла это понять, но не понимала мать, которая говорила бы о своем ребенке, как потерянном, если только Джаред и вправду им не был…но нет. Убийство не сходит людям с рук. Розалинда Мур была очень тяжелой женщиной.
– То, что она сказала, ужасно, – проговорила Мариэль. – Ты знаешь, что бы она ни сказала – все неправда. Если есть нечто, чем бы ты хотел поделиться со мной касаемо своей жизни дома, я была бы рада тебя выслушать.
– Нет. – Голос Джареда был безжизненным, а глаза словно наполнились лунным светом, светящимся и бледным. – Я не хочу говорить ни о чем, кроме Кэми. Поэтому я к Вам и прихожу.
– Других причин нет? – практически отчаянно спросила Мариэль.
Он должен был хотеть помощи от нее, должен был искать нечто более здоровое, чем его ненормальная мамаша и собственное сознание.
Без куртки Джаред казался намного меньше в размерах и выглядел более беззащитным. Длинная линия его спины, покрытая тонкой серой рубашкой, была изогнута, словно он нес на ней нечто тяжелое. Он продолжал смотреть за окно. Его лицо было очерчено бледным светом, а взгляд был безрадостным.
– Других причин никогда нет, – сказал он. Его голос был таким же тихим, как у его сумасшедшей матери. – Не для меня.
– Ты хочешь сбежать? – спросила Мариэль, и попыталась уточнить. – Хотел бы ты жить отдельно от своей матери?
– Конечно. Я хочу сбежать от нее и всех остальных. Хотелось бы мне иметь квартиру и жить там одному. Там не будет никого, кто повернулся бы спиной ко мне или обвинял меня. Я не хочу, чтобы рядом со мной был кто-либо еще.
– Джаред, – проговорила Мариэль.
Она пыталась придать своему голосу доброты, хотя и была напугана, хотя и стояла проблема в столь неравной расстановке сил, что она не видела способа ее обойти, хотя он и был сейчас таким же сумасшедшим, как его мать.
– Ты не можешь прожить всю жизнь совершенно один.
Джаред огляделся. Казалось, что тень придавала его лицу и волосам одинаковый золотистый оттенок. «Создание крови и золота», так назвала его мать. Все и было золотым, кроме серебристой линии шрама. Его голос был таким же холодным, как шепот зимнего ветра.
– Я не был бы один. Я никогда не бываю один.
Вот в чем дело, сказала себе Мариэль. Он не хотел, чтобы ему помогли, и не принял бы эту помощь, так что она не могла ему помочь. Розалинда была ненормальной, но оказалась права в одном: нет смысла в попытках его спасти.
*
У Мариэль прошло несколько встреч, которые заканчивались на следующей неделе; она проводила больше времени в кабинете школьного психолога, чем на уроках по искусству. Мариэль заканчивала с Кариной Касик:
– Если мальчик Мур – сволочь, это не значит, что Брэд – не сволочь. Многие люди сволочи, – сказала она.
Карина фыркнула, сказав:
– Это точно.
Было похоже, что она задумалась.
– Жаль, что Джаред – полнейший псих, – добавила она. – Он просто бешено сексуален. Почему сексуальность вечно растрачивается на ненормальных?
Мариэль пыталась не думать о нем, как о ненормальном. Карина неправильно поняла ее пораженный взгляд.
– Не волнуйтесь, – сказала она. – Думаю, я пока сыта по горло плохими парнями.
После ухода Карины Мариэль открыла дверь в кабинет и обнаружила снаружи Джареда и Висента.
Она помедлила, проверив, был ли Висент напуган, но Джаред был тем, кто выглядел несколько неловко. Висент сомнительно поглядывал на принадлежащую Джареду потертую книгу Эдгара По «Падение дома Ашеров и другие истории».
– Это хороший рассказ, честно, – сказал Джаред хриплым голосом. У Мариэль промелькнула мысль, что он пытается быть любезным, не совсем понимая как это делается. – Этот чувак отправляется в поездку домой к своему другу, а его друг такой «Мой дом дышит! А моя сестра нет!» И во время бури люди бегают по дому, их рвет кровью, и, в конечном счете, дом взрывается. Не расслабляющий отпуск, вот что я скажу.
– Я так понимаю, история короткая, – признал Висент. – Но надо было получше ее назвать. Типа «Убийство на острове Смерти».
– Хорошее название, – ответил Джаред. – Но из-за него герой выглядит немного тупым. В смысле, ты отдыхаешь на острове Смерти, ты получаешь то, что получаешь.
– Можешь войти, Висент, – обратилась к нему Мариэль. – Джаред, можем мы перенести нашу встречу на завтра?
Джаред быстро кивнул и спрятал книгу, словно она была доказательством преступления.
Он не был плохим ребенком; это и разбивало сердце. Он просто попал в ужасную ситуацию и не хотел искать способ, чтобы выбраться. Возможно, он не понимал, что вне его сознания есть места, где можно скрыться.
«Скинул одной долгой ночью своего отца с лестницы, сломал ему шею».
Она была практически уверена в том, что он не плохой.
*
На следующий день Мариэль застали за второй чашкой кофе, сказав, что в спортзале возникла ситуация. Две чашки кофе для разрешения ситуации было недостаточно, но она все равно пошла туда: в ней мог быть замешан кто-то из ее детей.
Войдя в спортзал, на мгновение она так и подумала.
С первого взгляда она заметила Джареда, Розалинду Мур и незнакомого мужчину и задумалась, кто он такой.
Затем светленький мальчик обернулся на звук закрываемой двери, и она увидела его лицо.
Он не был Джаредом, хотя и был очень сильно на него похож.
При виде мальчика сердце Мариэль едва не выпрыгнуло из груди, отправившись к Джареду, где бы он ни был. Можно было только представить каково это, столкнуться лицом к лицу со своим идеальным зеркальным отражением.
Что-то встало на место в общей картинке, когда Мариэль посмотрела на черты лица этого мальчика. Выражение его лица было учтивым, а красота классической, такое лицо изображается на картинах и в книгах, абсолютно идеальное и лишенное шрама и несовершенств. В его внешности не было резкой угловатости, и, несмотря на высокий рост, мальчик был стройным; никто бы не стал его бояться. Цвет его волос был на несколько оттенков светлее, чем у Джареда, они были сверкающей золотистой копной, а его глаза были идеальными насыщенно-голубыми. Он улыбнулся, увидев Мариэль, и она подумала, что девочки-ровесницы однозначно не отпрянут от него.
– Я сейчас же хочу знать, где Розалинда! – сказала женщина, стоящая рядом с мальчиком. Ее акцент был настолько же британским, как и у Розалинды, но голос ее прорезал воздух с силой косы, лежащей в умелых руках. – Розалинда Линберн. Должно быть, она здесь работает. Она была здесь, я знаю. Я уверена. Не лгите мне.
Мариэль взглянула на женщину, и от удивления у нее открылся рот.
Женщина не выглядела, как Розалинда, в том смысле, как мальчик походил на Джареда. Она была Розалиндой; их лица были одинаковыми, но за ними стояли разные личности. Лимонно-светлые волосы этой женщины были подняты наверх в тугом пучке, а накрашенные ярко-красным губы изогнулись в презрительной усмешке. На ней были дорогие, но до ужаса практичные черные вещи. Большие голубые глаза, как у Розалинды, были прищурены, рассматривая Мариэль с выражением презрения и властности.
– Простите мою жену, – произнес стоящий рядом мужчина. – Она очень взволнована новостями о своей сестре.
Он тоже был высоким блондином, а черты его были очень схожи с чертами его жены и сына, Джареда и Розалинды, но, по крайней мере, его лицо не было странным отражением лица, уже знакомого Мариэль. Он улыбнулся ей, но не с машинальным ослепительным очарованием своего сына. Его улыбка была приземленной и успокаивающей.
Мариэль изучила выражения лиц своих коллег. Все они выглядели абсолютно озадаченными, за исключением тех, кто выглядел немного травмировано. Блондинка, которая была живым отражением Розалинды, кралась, как создание в поисках жертвы; ее походка напомнила Мариэль о том, как передвигался Джаред.
– Я могу поговорить с вами в своем кабинете? – спросила она.
Все выглядели так, словно почувствовали облегчение, все, кроме блондинки, которая выглядела властно и надменно.
– Меня зовут Мариэль Делгадо, – произнесла Мариэль, как только села за своей стол. – Я – школьный психолог.
Она не упомянула то, что вообще-то она учитель, и не имеет квалификации. Эта часть казалась менее впечатляющей, а блондинка, что было очевидно, появилась заранее не впечатленной.
– Я – Роб Линберн, – сказал высокий мужчина. Вокруг его глаз появились морщинки, когда он снова улыбнулся. – Это мой мальчик, Эш. А это…
– Я – Лиллиана Линберн, – рявкнула женщина. – Раз теперь все бесполезные знаки вежливости позади, скажите, Вы знаете, где моя сестра?
– Ваше сходство поразительно, – сказала Мариэль.
– Значит, Вы ее видели, – сказала Лиллиана Линберн. – Я знала, что нас не ввели в заблуждение. Знала, что она была здесь. Почему она была здесь, в этом жалком местечке? Что с ней случилось? Где она?
– Она приходила сюда на родительское собрание, – ответила Мариэль. – Со своим сыном.
Она не ожидала, что эти новости ударят их, как разряд молнии, вместо огня распространив молчание. Мальчик, Эш Линберн, выглядел особенно напугано, хотя выражение его лица практически моментально разгладилось.
– Ребенок, – выдохнула Лиллиана Линберн. – Здесь был ребенок?
– Мама, – произнес Эш, – мы в школе.
– Лиллиана, ребенок этого человека… – начал Роб.
– Если он только… – начал Эш.
– Молчите, вы оба, – сказала Лиллиана, мгновенно вернув самообладание, будто она его и не теряла.
Роб кинул на Мариэль взгляд, наполовину удивленный, наполовину извиняющийся. Очевидно, он давно привык к поведению своей жены.
Лиллиана расправила плечи.
– Значит, ребенок, – сказала она. – Тогда мне нужны они оба.
– Розалинда встретила мужчину, который, как все считали, ей не подходил, – объяснил Роб успокаивающим тоном. – Мы много лет ее искали, но до сегодняшнего дня никогда не были так близки к своей цели. Розалинда не контактировала ни с кем из своей семьи, а мы все глубочайше обеспокоены ее безопасностью и счастьем…и, разумеется, безопасностью и счастьем ребенка, которого она могла бы иметь. Моя жена очень взвинчена.
– Дэвид Мур мертв, – неуверенно сказала им Мариэль.
Лиллиана нахмурилась, сведя выгнутые брови.
– Мур? – спросила она. – Это их фамилия?
Роб потянулся, чтобы взять жену за руку, но она раздраженно скинула его ладонь.
– Я допускал, что он использовал фальшивое имя, – через минуту сказал Роб.
– Это неважно, – решила Лиллиана. – Ребенок ходит в эту школу. Скажите мне, где он.
– Расслабься, мам, – произнес Эш вполголоса.
Мариэль заметила, что, несмотря на британский акцент Роба и Лиллианы, Эш говорил с легким намеком на южный акцент. Она задумалась, как долго они прожили в Америке.
Она заметила, что Роб и Эш обменялись взглядами поверх головы Лиллианы, взглядами, которые говорили о семейном сговоре присматривать за другим членом семьи.
Казалось, что сын укротил Лиллиану не больше, чем его отец.
– Ни за что, – резко сказала она. – Он мой. Она моя. Я не позволю этому человеку держать меня вдали от того, что принадлежит мне, ни мгновением дольше.
Она поднялась на ноги, положив руки на стол. Ее глаза не были похожи на глаза Розалинды, хотя их цвет и был одинаковым: ее взгляд был угрожающим и напряженным.
Эта семья была ужасной.
– Джаред Мур – ученик этой школы.
– Джаред Линберн, – поправила ее Лиллиана.
– Нам не разрешено выдавать информацию об учениках, – терпеливо объяснила Мариэль. – Уверена, что номер телефона Розалинды есть в справочнике. Вы можете ей позвонить и…
– А если нет? – спросил Роб рациональным тоном. – Вы можете понять, почему мы так обеспокоены.
Мариэль могла. Помимо прочего она видела, что Лиллиана Линберн, хотя и не являлась достойной награды личностью, моментально предъявила права на Джареда. Роб Линберн казался приятным, надежным человеком; мальчик Эш был очень вежливым.
Внешний вид может быть обманчивым. Розалинда могла покинуть свою семью из-за любого количества подходящих причин. Мариэль знала об этом, но Джаред был таким одиноким. Здесь не было никаких источников, которые могли бы помочь такому ребенку, как он.
«Никого нет», – ответил Джаред, когда она спросила, есть ли у них какие-либо родственники. Но он ошибался.
У него была семья. Джареду нужны были, больше, чем что-либо другое, настоящие люди, которые позаботились бы о нем и относились бы к нему, не как к потерянному. Мариэль не могла взять на себя ответственность за него.
Она отодвинула стул и подошла к окну, у которого несколько вечеров назад стоял Джаред. Его лицо тогда было залито лунным светом, а голос был наполнен такими чувствами, когда он говорил о ком-то, им придуманном.
Она могла взять на себя ответственность за одно это действие.
Мариэль открыла ящик шкафа, стоящего у окна, вытащила личное дело Джареда и целенаправленно положила его на свой стол.
– Прошу прощения, – сказала она, – мне нужно выйти на мгновение.
К тому времени, как он вернулась, все они исчезли – властная женщина, ее давно мучающийся супруг и их красивый сын. Личное дело Джареда было оставлено открытым, а его страницы разлетелись от ветерка, задувающего в окно.
Только теперь она снова вспомнила Розалинду, ее слова: «Наша семья не ожидает сострадания»,—и от мрачного предчувствия ее пробрала дрожь.
Но что она могла сделать? Она не могла оставить Джареда в той же ситуации, в которой он жил.
Мариэль предположила, что Линберны нашли Джареда и его мать.
Она никогда так и не узнала этого с точностью. Больше Мариэль не видела мальчика.
Но по прошествии многих лет, когда она снова пошла учиться и стала квалифицированным психологом, когда она вспоминала своих первых детей и желание им помочь, заступиться за них, высказаться в их защиту, она думала о Джареде. Она не воспринимала его в качестве своего успеха. В конце концов, она не смогла ничего сделать для мальчика.
Но она находила время, чтобы вспомнить его и понадеяться, что, наконец-то, кто-то о нем позаботился, что все у него хорошо.
Она не думала о Линбернах, как о созданиях красного и золотого, которые пьют кровь и слезы, больше, чем позволяла себе раздумывать над мрачными перспективами безумства Джареда, или убийстве, которое, как все думали, он совершил, о падении его отца, которое завершилось сломанной шеей.
Она пыталась верить в то, что его мать была неправа, а сам Джаред не был потерян.
1 ДСП – древесно-стружечная плита; материал, применяемый преимущественно в мебельной промышленности.
2 «Айвенго» – исторический роман Вальтера Скотта.
–
–
–
–
