Текст книги "Две недели на соблазнение"
Автор книги: Сара Маклейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глаза герцога потемнели от гнева, и она поняла, что зашла слишком далеко. На мгновение ей показалось, что он сейчас схватит ее за плечи и хорошенько встряхнет. Но он тихо проговорил:
– Я отводил и куда худшие угрозы моей репутации, чем вы, мисс Фиори. Даже и не думайте, что одержите верх. Что ж, если вам нужны эти десять дней – они ваши. Делайте что хотите.
– Непременно.
– Но не ждите, что я стану облегчать вам задачу.
Ей бы следовало испытывать удовольствие от этой маленькой победы, но она, глядя, как герцог возвращается в свою ложу, к своей идеальной английской невесте, испытывала совсем другое чувство – что-то очень похожее на тоску.
Глава 8
Грубость – совершенно неприемлема. Истинная леди придерживает свой язычок.
«Трактат о правилах поведения истинных леди»
Самое волнующее у модистки – вовсе не шелест шелка, но шепоток скандию…
«Бульварный листок». Октябрь 1823 года
– Англичанки тратят на покупку нарядов больше времени, чем вся остальная Европа, – заметила Джулиана, откинувшись на спинку дивана в примерочной портнихи.
– Должно быть, вы никогда не видели французского магазина, – сухо отозвалась мадам Эбер, ловко подкалывая на талии Калли прелестный клюквенный твил.
Марианна рассмеялась, внимательно разглядывая ярко-зеленый бархат. И тут же поспешила успокоить модистку, с улыбкой сказав:
– К счастью, мы заполучили к себе лучшую французскую портниху.
Джулиана тоже улыбнулась. Ее подруга очень уж ловко избежала дипломатического промаха.
– Ваша светлость будет прекрасно смотреться в бархате, – пробормотала мадам Эбер, не отрываясь от своей работы. – Могу я предложить под пару платье из золотисто-зеленого шелка? Оно сделает вас первой красавицей зимнего бала.
Глаза Марианны вспыхнули, когда Валери, помощница модистки, разложила перед ней изумительно красивый зеленый шелк – плотнее, чем обычный, с золотистым отливом.
– О да, – прошептала она, – вы, безусловно, можете это предложить.
Джулиана рассмеялась над благоговением, прозвучавшим в голосе подруги.
– Стало быть, мы проторчим здесь еще один лишний час, – объявила она.
Марианна же направилась за ширму для бесконечных обмеров и подгонок.
– Не надо слишком тесно, – тихо попросила Калли портниху и улыбнулась Джулиане. – Если осенний светский сезон и дальше будет таким же насыщенным, то не представляю, что будет зимой. Ты же понимаешь, что тебе тоже понадобятся новые платья? В сущности, мы еще не обсуждали, что ты наденешь на свой прием.
– Это не мой прием, – снова рассмеялась Джулиана. – Но уверена, что найду что-нибудь подходящее.
– Калли собрала богатый урожай лондонских лордов, Джулиана!.. – пропела Марианна из-за ширмы. – Все как на подбор завидные женихи, один другого лучше.
– Да, я слышала.
Калли внимательно разглядывала талию своего платья в зеркале.
– И все, кроме Лейтона, приняли приглашение. – Она встретилась с глазами Джулианы в зеркале. – Включая Бенедикта.
Джулиана оставила без внимания упоминание о графе Аллендейле. Она понимала, что не должна выдавать своего истинного интереса. И все же, не удержавшись, спросила:
– Так Лейтон не приедет?
Калли пожала плечами.
– Пока не ясно. Он просто не ответил.
Джулиана прикусила язык, удерживаясь от дальнейших расспросов. Если он не желает приходить на обед, ей-то какое до этого дело?
– Хотите, чтобы Валери показала и вам какие-нибудь ткани, мадемуазель Фиори? – подала голос мадам Эбер.
– Нет-нет. – Джулиана покачала головой. – У меня полно платьев. Не хочу разорить своего брата.
Калли тут же возразила:
– Но ты же знаешь, что Гейбриел любит покупать тебе одежду… и все остальное – чего бы ты ни пожелала.
Джулиана невольно улыбнулась. Когда она только приехала в Англию, чувствуя себя совершенно чужой в этом новом для нее мире и в своей новой семье, то была убеждена: ее грозные сводные братья возненавидят ее за то, что она напоминает им мать, бросившую их без малейших сожалений, когда они были совсем маленькими. И не имело значения, что эта же женщина бросила и ее, Джулиану. Но она ошиблась – это имело значение. Гейбриел с Ником приняли ее без вопросов.
– Нет, сегодня никаких подарков, – заявила Джулиана. – Я все еще надеюсь, что сезон закончится раньше, чем мне потребуется официальный зимний гардероб.
– Не говори так! – вскричала Марианна из-за ширмы. – Мне нужен повод, чтобы надеть это платье!
Все рассмеялись. Затем Калли, осмотрев складки своего платья, сказала:
– Идеально.
И Калли действительно выглядела прелестно. «Гейбриел не сможет оторвать от нее глаз», – с улыбкой подумала Джулиана.
– И не слишком тесно, – добавила Калли.
«Она уже второй раз произносит слово “тесно”», – отметила Джулиана. И тут до нее дошло.
– Калли, неужели?! – выпалила она.
Счастливая улыбка невестки была весьма красноречивым ответом.
И Джулиана вскочила с дивана, радость прямо-таки распирала ее.
– Maraviglioso! – Она подбежала к невестке и обняла ее. – Неудивительно, что мы покупаем еще платья!
Их дружный счастливый смех привлек внимание Марианны за ширмой.
– Что такое «maraviglioso»? – Она высунула свою белокурую головку из-за ширмы. – Чему вы смеетесь? – Она вопросительно взглянула на Джулиану. – Почему ты плачешь? – Мари на секунду исчезла, после чего выскочила в комнату, придерживая на груди отрез золотисто-зеленого шелка. – Я что-то пропустила? – Она надула губы. – Ах, я всегда что-нибудь пропускаю!
Калли с Джулианой снова рассмеялись. Затем Джулиана сказала:
– Придется ей рассказать.
– Что рассказать, что?! – закричала Мари.
Щеки Калли пылали, и ей явно хотелось очутиться сейчас где угодно, только не здесь, не в салоне одной из лучших лондонских портних, стоявшей в каком-то шаге от нее.
Не в силах удержаться, Джулиана заявила:
– Похоже, мой брат выполнил свой долг.
– О Боже… – прошептала шокированная Калли.
– А что? Это же правда! – отозвалась Джулиана, пожав плечом.
Калли широко улыбнулась:
– Ты точно такая же, как Гейбриел.
Но Марианна все еще ничего не понимала.
– Говоришь, выполнил свой… О, Калли! – Она запрыгала от радости, и многострадальной Валери пришлось бежать за носовым платком, дабы защитить шелк от слез.
Мадам Эбер вышла из примерочной – то ли из опасения тоже ненароком оказаться в объятиях дам, то ли из деликатности.
Немного помедлив, Джулиана также выскользнула из примерочной в переднюю комнату, куда минуту назад вышла мадам Эбер. Француженка стояла перед входом в маленькую переднюю, загораживая еще одну посетительницу.
Джулиана направилась к стене с аксессуарами – пуговицами, лентами, тесьмой и кружевом. Пробежала пальцем по галантерее, погладила маленькую золотую пуговку, дотронулась до ручного кружева, но думала при этом только о Калли и ее новости.
Весной в семье будет два пополнения, ведь жена Ника, Изабель, тоже беременна.
Ее братья преодолели свое прошлое и свои страхи и совершили непредсказуемый шаг – женились по любви. И теперь у них есть семьи. Скоро они станут отцами детей, которые будут расти в окружении любящих и заботливых родителей.
«Вы никогда в жизни не задумываетесь о будущем, не так ли? Никогда не представляете, что будет дальше?..» Эти слова Лейтона, произнесенные в театре, эхом зазвучали у нее в ушах.
Джулиана тяжко вздохнула. Она больше не могла думать о будущем. После смерти отца все в ее жизни перевернулось. Ее погрузили на корабль и доставили в чужую семью, в чужую культуру… Но в Англии у нее нет будущего. И гораздо легче – и менее болезненно – не обманываться, воображая иное.
Но когда она видела Калли и Марианну, счастливо смотревших на свое будущее, окруженных любящими семьями и друзьями, то невозможно было не завидовать им.
У них есть то, чего у нее не будет никогда. Чего ей никто никогда не предложит.
Потому что они здесь – свои. Свои в этом аристократическом мире, где деньги, титулы, история и происхождение ценятся превыше всего остального.
Джулиана взяла из вазы длинное перо, должно быть, окрашенное, так как она никогда не видела таких больших иссиня-черных перьев. Она не могла представить, какой же должна быть птица, которой принадлежало это перо. Когда же провела по нему пальцами, перо поймало солнечный свет, струящийся в окно, и сразу стало понятно, что оно натуральное. И потрясающе красивое. В ярком дневном свете перо совсем не казалось черным. Оно переливалось массой оттенков – синего, фиолетового и красного, настолько темных, что они создавали иллюзию черноты. Цвет делал перо живым.
– Эгрет.
Это слово, произнесенное модисткой, вывело Джулиану из задумчивости.
– Что? – пробормотала она.
Мадам Эбер с улыбкой проговорила:
– Перо, которое вы держите, оно от цапли.
Джулиана покачала головой.
– Я думала, что цапли белые…
– Бывают и черные.
Девушка взглянула на перо.
– Цвет просто потрясающий!
– Редкие вещи обычно такими и бывают, – отозвалась портниха, поднимая большую черную раму с разнообразными образцами кружев. – Прошу прощения, у меня там герцогиня, которая требует показать ей кружево.
Неприязнь, прозвучавшая в голосе портнихи, удивила Джулиану. Не может быть, чтобы француженка так дурно отзывалась при ней о Марианне…
– Если бы французы быстрее пошевеливались, Наполеон, возможно, и не проиграл бы войну, – раздался женский голос, полный презрения.
Джулиана тут же обернулась. В десяти шагах от нее стояла герцогиня Лейтон. И трудно было поверить, что эта женщина, изящная, темноволосая и бледная, произвела на свет златоволосого гиганта Саймона.
Джулиана попыталась отыскать что-то общее у герцога с матерью, но не находила ничего похожего ни в ее волосах, ни в пергаментной коже, настолько тонкой, что она казалась почти прозрачной, ни в глазах цвета зимнего моря. Но ее глаза… Казалось, они видели все.
Джулиана затаила дыхание, когда холодный взгляд герцогини окинул ее с ног до головы. Она с трудом пересилила желание поерзать под этим осмотром. А потом…
Джулиана вдруг с кристальной ясностью увидела сходство. Тяжелый подбородок, надменная поза, холодный оценивающий взгляд, способность вывести человека из равновесия.
Что ж, ничего удивительного, ведь она его мать.
А герцогиня ждала, когда Джулиана отведет взгляд. Как и ее сын, она хотела доказать, что старинное имя и прямой патрицианский нос делают ее лучше других. Во всяком случае, лучше ее, Джулианы.
Но Джулиана, не обращая внимания на разгулявшиеся нервы, держалась стойко.
– Ах, ваша светлость… – проговорила мадам Эбер, не замечая битву характеров, происходящую в передней гостиной. – Ваша светлость, прощу прощения за задержку. – Не желаете ли взглянуть на кружево?
По-прежнему не отрывая взгляда от Джулианы, герцогиня проговорила резким скрипучим голосом:
– Мы не были представлены друг другу, не так ли, мисс?
Джулиана не ответила. Однако и не отвела глаз.
– Ваша светлость… – Мадам Эбер взглянула на герцогиню. – Ваша светлость, разрешите представить вам мисс Фиори.
Последовала долгая пауза. Наконец герцогиня проговорила:
– Не разрешаю.
После этих надменных слов весь воздух, казалось, пропал из комнаты. Герцогиня продолжала:
– Признаюсь, я несколько удивлена, Эбер. Мне кажется, раньше среди ваших клиенток не было… простолюдинок.
Простолюдинка… Если бы шум в ушах не был таким громким, Джулиана даже восхитилась бы точным расчетом этой женщины. Она выбрала самое подходящее слово – то, которое быстро и жестоко поставит ее, Джулиану, на место.
Простолюдинка!.. Худшее из оскорблений от той, которая стоит на верху социальной лестницы.
Это слово, словно эхо, раз за разом звучало у нее в ушах, при этом Джулиана слышала не голос герцогини, а голос ее сына. Возможно, именно поэтому и не смогла не ответить.
– А я всегда думала, что герцогини гораздо более цивилизованные. – Слова эти вырвались у нее раньше, чем она успела остановить себя, и ей пришлось прихлопнуть рот ладонью, дабы не сказануть что-нибудь еще.
Спина герцогини сделалась еще прямее, если такое было возможно, а нос задрался еще выше. Когда же она заговорила, слова источали скуку – словно Джулиана была слишком незначительна, чтобы удостоить ее ответом.
– Значит, то, что говорят, правда. Яблоко от яблони…
Герцогиня Лейтон стремительно покинула салон, и колокольчик на захлопнувшейся за ней двери зазвенел бодро и весело, словно в насмешку.
– Не женщина, а мегера.
Джулиана вскинула глаза и увидела Марианну, направляющуюся к ней с озабоченным и гневным лицом. Она покачала головой.
– Похоже, герцогини могут вести себя, как им заблагорассудится.
– Плевать мне, будь она хоть сама королева. Она не имела права так с тобой разговаривать.
– Если бы она была королевой, то уж точно могла бы говорить со мной так, как пожелает, – возразила Джулиана, стараясь скрыть дрожь в голосе. О чем она только думала, подстрекая герцогиню? Ох, в том-то все и дело, что она вовсе не думала о герцогине. Она думала о вспыхивающих янтарными искорками глазах и об ореоле золотистых волос, думала о непоколебимом самообладании, которое ей отчаянно хотелось поколебать.
И сказала первое, что пришло в голову:
– Нет, это мне не следовало так с ней разговаривать. Если об этом станет известно… будет скандал. – Марианна покачала головой и уже хотела возразить, но Джулиана продолжила с робкой улыбкой: – Я ничего не могла с собой поделать. И… Считаю, что она это заслужила.
Марианна широко улыбнулась.
– И правильно считаешь. Она это действительно заслужила! И не только это. Терпеть ее не могу. Неудивительно, что Лейтон такой чопорный и холодный. Быть воспитанным ею… брр, – она передернула плечами, – даже представить страшно.
«Да, должно быть, это было ужасно». Вместо того чтобы почувствовать уныние, она ощутила новый прилив сил. Герцогиня Лейтон может считать себя выше ее и всего остального мира, но она-то знала, что это не так. И пусть доказывать что-либо этой ужасной женщине у нее не было ни малейшего желания, зато еще больше ей захотелось показать герцогу, чего именно он лишает себя с такой жизнью – жизнью холодного отчуждения.
– Дорогая, с тобой все в порядке? – спросила Марианна.
Джулиана встряхнулась и повернулась к обычно невозмутимой модистке, с ужасом наблюдавшей за сценой с герцогиней.
– Мне очень жаль, мадам Эбер, – сказала девушка. – Похоже, я лишила вас важной клиентки.
Это было честно. Джулиана понимала, что мадам Эбер, хочешь не хочешь, придется попытаться вернуть расположение герцогини Лейтон. Нельзя было безучастно оставаться в стороне, когда одна из наиболее влиятельных дам Лондона уходит к другой портнихе.
– Но, быть может, ее светлость, – француженка указала на Марианну, и маркиза, – она махнула рукой в сторону примерочной, где была Калли, – помогут исправить нанесенный ущерб?
– Ха! – Марианна все еще кипела от раздражения. – Как будто я опущусь до разговора с этой… – Она взяла себя в руки и добавила: – Разумеется, я с удовольствием помогу.
– А впрочем… Исправлять тут нечего, – заявила вдруг портниха. – У меня и так полно работы, и я не желаю, чтобы герцогиня Лейтон оскорбляла моих клиенток. – Джулиана в растерянности заморгала, а модистка продолжила: – У меня есть герцогиня Ривингтон, а также жена и сестра маркиза Ралстона. Уж как-нибудь обойдусь без этой старой ведьмы. – Она понизила голос до заговорщического шепота: – Все равно она скоро умрет. Что значит каких-то несколько лет?
Это заявление было столь дерзким и в то же время таким прозаическим, что дамам потребовалось несколько секунд, чтобы его осмыслить. А затем Марианна широко улыбнулась, а Джулиана громко расхохоталась.
– Я говорила, как люблю французов? – спросила она.
Модистка подмигнула.
– Мы, иностранцы, должны держаться вместе, верно?
Джулиана улыбнулась.
– Oui.
– Bon. – Мадам коротко кивнула. – А что насчет герцога?
Джулиана сделала вид, что не понимает.
– Какого… герцога?
Марианна со вздохом пробормотала:
– Ох, Бога ради, ты совершенно не умеешь притворяться.
– Того, который спас вам жизнь, мадемуазель, – прояснила модистка с усмешкой. – Он крепкий орешек, поп?
Джулиана повертела в руках перо цапли, любуясь переливами скрытых цветов. Потом наконец заявила:
– Мне нет до этого дела. Я за ним не бегаю. Просто хочу… как следует расшевелить его. – «Тряхнуть». Но, разумеется, этого она сказать не могла.
Мадам Эбер, забрав у Джулианы перо, прошла в противоположную сторону комнаты, к стене с тканями. Наклонившись, взяла рулон дорогого материала и, взглянув на Джулиану, проговорила:
– Думаю, следует позволить вашему брату купить вам новое платье. – Модистка приложила перо к великолепному атласу, и это выглядело скандально, страстно и…
Марианна радостно рассмеялась:
– О, это просто чудо!
Взглянув на портниху, Джулиана спросила:
– Когда я смогу его получить? – Она была почти уверена: этот наряд поставит герцога на колени.
Модистка взглянула на нее с загадочной улыбкой.
– А когда оно вам нужно?
– Ну… он придет на обед через два дня.
Марианна с сомнением покачала головой:
– Но Калли сказала, что он не принял приглашение.
– Примет, непременно примет, – решительно заявила Джулиана.
* * *
– Не то чтобы я не хотел, чтобы наши военные хорошо финансировались, просто… Полагаю, эти дебаты могли бы подождать до следующей сессии. Мне надо присмотреть за сбором урожая.
Саймон бросил карту на стол и обратил взгляд на своего оппонента, перекатывавшего в зубах сигару.
– Сдается мне, Фэллон, вы боитесь пропустить лисью охоту, а не сбор урожая.
– И это тоже, врать не буду. У меня есть занятия получше, чем осень в Лондоне. – Граф Фэллон в раздражении сбросил на стол карты. – Вы ведь и сами не хотите тут торчать!
– Чего я хочу не важно, – отозвался Саймон. И солгал. То, чего он хотел, было очень даже важно. Он поддержит любую специальную сессию парламента – даже для обсуждения законов, регулирующих картографию, – лишь бы предотвратить появление гостей на пороге своего загородного дома: он должен был как можно дольше сохранять в тайне семейный позор.
Положив карты на стол, герцог проговорил:
– Похоже, граф, вам следует больше времени проводить за картами, а не в поисках способов увильнуть от ваших обязанностей пэра.
Собрав свой выигрыш, Саймон поднялся из-за стола и, не обращая внимания на ворчание Фэллона, вышел в коридор. Впереди его ждал вечер с приглашениями в театр и на полудюжину балов, и он знал, что надо поехать домой, помыться, одеться – и вперед, исполнять свой долг, ибо каждый вечер, когда он выступает как образец благопристойности и светскости, помогает защитить имя Лейтонов. И не важно, что он начинает находить все эти ритуалы скучными и утомительными. Ведь таков порядок.
– А, Лейтон… – Маркиз Нидэм, отдуваясь, поднимался по широкой лестнице с первого этажа клуба; и, пока добрался до верхней ступеньки, порядком запыхался. – Вас-то я и надеялся увидеть! – заявил маркиз, немного отдышавшись. – Скажите, когда вы намерены поговорить с моей дочерью?
Саймон оцепенел – ведь клуб был крайне неподходящим местом для разговора, который он предпочел бы вести один на один.
– Быть может, вы не откажетесь присоединиться ко мне в гостиной, Нидэм?
Маркиз намеком пренебрег.
– Чепуха! Незачем замалчивать предстоящий брак.
– Боюсь, я не согласен, – возразил Саймон. – Пока леди не согласилась…
– Чушь! – выкрикнул маркиз.
– Заверяю вас, Нидэм, мало кто считает мои мысли чушью. Я бы не хотел объявлять о помолвке, пока у меня не будет возможности напрямую поговорить с леди Пенелопой.
Нидэм прищурился и завил:
– Тогда вам лучше сделать это побыстрее, Лейтон.
Саймон скрипнул зубами, он не любил, когда с ним говорили так, как этот дурак маркиз, к тому же никудышный стрелок. Но, похоже, выбора у него не было. И он, коротко кивнув, изрек:
– Да, непременно. – И поспешно вышел в коридор.
Огромный эркер, находящийся посередине лестницы клуба, выходил на улицу, и Саймон остановился возле окна, чтобы понаблюдать за проезжающими по мостовой экипажами и поразмышлять над своим следующим шагом. Наверное, ему следовало отправиться прямиком к леди Пенелопе, чтобы поговорить с ней серьезно. Ведь каждый проходящий день лишь отсрочка неизбежного. Хотя, если честно, сейчас у него не было никакого желания жениться. Во-первых, не нравилась невеста, а во-вторых…
Тут вдруг яркая вспышка цвета на противоположной стороне улицы привлекла его взгляд – это было что-то ярко-алое, совершенно неуместное среди серых красок лондонских улиц. И действительно, какая женщина оденется в алое средь бела дня на Сент-Джеймс?
Ответ напрашивался сам собой. Это могла быть только она.
Проклятие! Разве не предостерегал он ее?! Ведь только вчера вечером говорил о недопустимости такого дерзкого, безрассудного поведения! Говорил, что это – ребячество! И предупреждал о последствиях! Да-да, предостерегал, говорил, убеждал… Но до этого сказал, что она может делать все, что ей заблагорассудится, дабы выиграть пари. И вот сейчас ее следующий шаг.
Черт возьми, эта женщина заслуживает того, чтобы перебросить ее через колено и как следует отшлепать. И он, Саймон, именно тот, кто это сейчас и сделает.
Герцог побежал вниз по лестнице, оставляя без внимания приветствия других членов клуба. Набросив на плечи накидку, он стремительно вышел на улицу и направился прямиком к Джулиане, хотя не очень-то хорошо представлял, что станет делать, когда окажется рядом.
Она повернулась как раз в тот момент, когда он подошел к ней.
– Вам бы следовало поосторожнее переходить улицу, ваша светлость. Несчастные случаи на проезжей части совсем не редкость.
Она проговорила это спокойно и добродушно, как будто они находились в какой-нибудь гостиной, а не на лондонской улице с известнейшими мужскими клубами.
– Что вы здесь делаете, мисс Фиори?
Он ожидал, что она солжет. Скажет, что ходила по магазинам и свернула не туда. Или еще что-нибудь придумает, например заявит, что просто проходила мимо. Но она ответила:
– Ждала вас, разумеется.
Правда была сродни сильнейшему толчку в грудь, и он даже слегка покачнулся.
– Меня?..
Она с улыбкой кивнула:
– Да, ваша светлость.
– Мисс Фиори, вы хоть представляете, насколько неприлично для вас находиться здесь, на этой улице?
Она склонила голову к плечу, и он увидел в ее глазах лукавый блеск.
– Вы считаете, что было бы менее неприлично, если бы я постучала в двери клуба и попросила у вас аудиенции?
– Нет-нет, уж лучше так.
Ее улыбка превратилась в усмешку.
– А, значит, вы предпочитаете это?..
– Я предпочитаю не видеть вас! – взорвался Саймон. Затем, осознав, что они стоят на улице напротив его клуба, он взял девушку за локоть и сказал: – Идемте.
– Зачем?
– Затем, что мы не можем здесь стоять. Это неприлично.
Она покачала головой.
– Только англичане могли додуматься до того, что стоять неприлично. – И все же она пошла. Ее горничная, стоявшая чуть поодаль, последовала за ними.
Саймон тяжко вздохнул.
– Откуда вы вообще узнали, что я здесь?
Она снова усмехнулась.
– У аристократов не так уж много занятий, ваша светлость. Мне надо кое-что обсудить с вами.
– Вы не должны искать меня только потому, что надумали что-то обсудить со мной.
– Почему?
– Да потому, что так не делается!
Она рассмеялась.
– Мне кажется, мы уже решили, что меня это не особенно волнует. Кроме того… Если вы решите, что хотите поговорить со мной, то ради Бога, можете меня искать.
– Разумеется, я могу вас искать.
– Потому что вы герцог?
– Нет. Потому что я мужчина.
– А… – Она в очередной раз усмехнулась. – Очень веская причина.
Они перешли улицу, и Саймон в раздражении проговорил:
– У меня есть сегодня дела поважнее, чем нянчиться с вами, Джулиана. Чего вы хотите?
Она остановилась и взглянула на него вопросительно.
– Вы назвали меня по имени?
– Мисс Фиори, – поправился Саймон.
Она весело рассмеялась.
– Нет, ваша светлость. Вы не можете взять свои слова обратно.
Он промолчал, и она спросила:
– Так какие же у вас дела?
– Это вас не касается.
– Мне просто любопытно, ваша светлость. Интересно, какое такое важное дело может быть у аристократа, что он не может проводить меня домой? Итак… Что же вы должны сегодня сделать?
По какой-то причине ему не хотелось говорить, что он собирался навестить леди Пенелопу и сделать ей предложение. Искоса взглянув на девушку, Саймон пробурчал:
– Ничего важного.
Она радостно рассмеялась. Значит, сегодня он не пойдет к леди Пенелопе.
Они с минуту шли молча. Когда же подошли к дому ее брата, герцог наконец повернулся к ней лицом.
– Чего вы хотите? – спросил он. И его голос прозвучал мягче, чем ему хотелось бы.
– Хочу выиграть наше пари. Вот и все.
Но это как раз то, чего он ей не позволит. Не может позволить.
– Этому не бывать, мисс Фиори.
Она пожала плечом.
– Возможно. Особенно в том случае, если мы не будем видеться.
– Я же предупреждал, что не собираюсь облегчать вам задачу.
Джулиана улыбнулась.
– Трудность – это одно, ваша светлость. Но я не ожидала, что вы будете от меня прятаться.
– Прятаться?! – возмутился герцог.
– Вы были приглашены на обед, и вы единственный, кто еще не ответил на приглашение. Почему?
– Уж точно не потому, что прячусь от вас.
– Тогда почему бы не ответить?
«Потому что я не могу рисковать!»
– Вы хоть представляете, сколько приглашений я получаю? Я не могу принять все.
Она снова улыбнулась.
– Значит, вы отклоняете приглашение?
– Я еще не решил.
– Вот уж не думала, что вы так невнимательно относитесь к своей корреспонденции. Вы уверены, что не прячетесь от меня?
Он невольно вздохнул.
– Я не прячусь от вас.
– Значит, вы не боитесь, что я могу выиграть пари?
– Ни в малейшей степени.
– Тогда придете?
– Разумеется.
Она ослепительно улыбнулась.
– Отлично! Я передам леди Ралстон, чтобы ожидала вас. – Джулиана стала подниматься по ступенькам дома, оставив герцога на тротуаре.
Он стоял, глядя ей вслед, пока дверь за ней не закрылась. В голове у него вертелась одна лишь мысль о том, что эта несносная девчонка, эта итальянская сирена взяла-таки над ним верх.
