Текст книги "Последняя камелия"

Автор книги: Сара Джио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 12. Эддисон

Я проснулась в два часа ночи. Взглянула на Рекса, он безмятежно спал рядом. Это всего лишь сон. Это всего лишь сон. Но, закрыв глаза, я видела только его лицо.

* * *

Пятнадцать лет назад

Моя тетя Джин закурила в машине и выпустила на меня облако дыма.

– Ты не разговорчива, а?

Скрестив на груди руки, я смотрела сквозь сигаретный дым в окно на деревья, растущие вдоль дороги.

– Что ж, Нью-Йорк-Сити тебе понравится, – сказала тетя.

На голове у нее была голубая бандана, в ушах болтались бирюзовые сережки. Мама, когда была жива, называла свою старшую сестру хиппи. Выпустив новое облако дыма, она улыбнулась:

– Квартирка маленькая, но со временем ты привыкнешь.

Я знала, что она желает мне добра. Она не была обязана брать меня к себе, когда инспектор оценил ситуацию, сложившуюся у нас дома. После маминой смерти папа начал пить.

– Я слышала, что он с тобой делал, – осторожно произнесла тетя Джин. – Бедняжка. Ты столько пережила…

– Он не нарочно, – быстро ответила я, прикасаясь к шраму на виске. – Это все выпивка.

– Ну, теперь ты будешь в безопасности, – сказала она.

Я кивнула, думая про Нью-Йорк-Сити. До того я никогда не уезжала далеко от нашего дома в горах Адирондака. Я рассматривала татуировку на тетином предплечье. Там была выколота бабочка. Тетя Джин и мама, хоть и сестры, были совсем разными.

– Слушай, – сказала она, гася сигарету о приборный щиток, при этом пепел скатился на коврик, – ты же знаешь, что со мной можно говорить, верно? О чем угодно.

Я кивнула, закусив губу.

Мы проехали пастбище с коровами, церковь и свалку с сотнями проржавевших машин.

– Мы с сестрой не были близки, – говорила тетя. – Ты, конечно, сама знаешь. Боже, подумать только, что она, наверное, говорила обо мне! – Она вздохнула. – Ну, это все позади. Надеюсь, теперь мы с тобой подружимся. – На мгновение оторвав глаза от дороги, она мне улыбнулась.

Я снова повернулась к окну. Мы ехали уже второй час, а то и дольше. Я, наверное, задремала, потому что, когда открыла глаза, за окном виднелись высокие здания.

– Мы почти дома, – сказала тетя Джин. – Я рада, что тебе удалось поспать.

Она подрулила к какому-то кирпичному дому, где на крыльце сидел мужчина без рубашки и курил сигарету. Он что-то крикнул проходившей женщине. Вдали залаяла собака.

Я взяла с пола свой рюкзачок и, крепко прижав его к груди, вылезла из машины. Вместе с тетей Джин мы вошли в подъезд, где в углу рядом со скомканным пакетом из «Макдоналдса» валялась раздавленная жестянка из-под кока-колы. Около уха зажужжала муха, я отмахнулась от нее. В подъезде пахло мочой.

– Надо подняться на шестой этаж, – сказала тетя Джин. – Лифт уже год как не работает. Это высоковато, но ты привыкнешь.

Тяжело дыша, я поднялась вместе с ней на шестой этаж. Она остановилась у двери посредине площадки, вставила ключ и крикнула:

– Мама дома!

До этого момента мне не приходило в голову, что у тети Джин есть дети. Во всяком случае, мама никогда не говорила о них.

Из-за кушетки выскочила кошка, и тетя Джин обняла этот пушистый комок. У двери по полу было рассыпано содержимое полиэтиленового пакета из супермаркета – подгузники и мешок с яблоками.

– Шон! – крикнула она. – Где ты?

Из глубины спальни доносилась музыка хеви-метал.

– Ох уж этот парень! – пробормотала тетя. – Я ведь просила его присмотреть за Майлзом.

Перед телевизором сидел малыш в мокром подгузнике. Она присела перед ним на корточки.

– Ты как, ничего, мой сладкий?

Он не отрывал глаз от экрана.

Тетя положила малыша на коврик и сменила ему подгузник, потом вытерла грязный ротик.

– Время от времени я беру на воспитание малышей, – пояснила она. – Мне кажется, это мое призвание. К тому же сто тридцать долларов в месяц помогают оплатить счета. – Тетя Джин схватила мальчика с пола и усадила его на колени. – Это Майлз. Он почти не разговаривает. У него дома ужасная ситуация. Ему уже три годика, но он плохо развит для этого возраста.

Я кивнула.

Она подобрала игрушечного медвежонка, валявшегося в стороне. Голова его была оторвана. Тетя взглянула на Майлза, а потом нахмурилась и посмотрела в сторону спальни.

– Это сделал Шон?

Малыш кивнул и уставился на свои колени.

– Шон! – закричала тетя Джин. – Скажу честно, – обратилась она ко мне, – этот парень сведет меня с ума. Я думала, что смогу его перевоспитать, но, знаешь, у некоторых детей такой норов!

Мгновение спустя появился парень на пару лет старше меня, с виду ему было лет шестнадцать – может быть, семнадцать. Его длинные сальные волосы свисали на лицо. Парень был одет в джинсы и футболку с надписью «AC/DC».

– Еще одна? – ухмыльнулся он.

– Это Аманда, – сказала тетя. – Моя племянница. Она будет жить у нас. И ты будешь обращаться с ней уважительно, ты слышишь меня, Шон?

Парень не счел нужным ответить, просто посмотрел на меня и улыбнулся, и эта улыбка напугала меня до смерти.

* * *

На следующее утро на завтрак миссис Диллоуэй выставила в столовой поднос с яйцами, беконом и пшеничными лепешками.

– Надеюсь, этого будет достаточно, – строго сказала она, обернувшись ко мне. – Миссис Клейн не привыкла готовить американцам.

– Прошу прощения, – игриво ответил Рекс. – Я, может быть, и живу в Соединенных Штатах, но до мозга костей британец.

Я покашляла.

– Он хочет сказать, что еда превосходна, спасибо.

Я обрадовалась, что хрустальная чаша была наполнена разнообразными фруктами, и долго выбирала, пока не остановилась на крошечном апельсинчике.

– Это…

– Кумкват, – подсказала миссис Диллоуэй, с любопытством взглянув на меня.

Я воткнула в крохотный плод вилку и раскусила его. Мой рот наполнился кисло-терпкой влагой, вкус был восхитительным. Я взяла в руки книгу.

– Что читаешь? – поинтересовался Рекс.

– «Годы», – ответила я. – Я нашла эту книгу в гостиной.

– Ах да! – воскликнул он. – Миссис Диллоуэй?

Она подняла глаза от подноса, который собиралась унести обратно на кухню:

– Да?

– Вы не знаете, не было ли когда-нибудь среди обитателей поместья женщины по имени Флора?

Графин с апельсиновым соком задребезжал на подносе, и она быстро поставила его на стол, чтобы не уронить.

– Почему вы спрашиваете об этом, мистер Синклер?

Рекс указал на книгу у меня в руках:

– Там написано ее имя.

Миссис Диллоуэй посмотрела в окно, словно видя сцену из прошлого.

– Может быть, так звали кого-то из детей Ливингстона? – спросил Рекс.

Домоправительница покачала головой и, помолчав, ответила:

– Много-много лет назад ее наняли няней к детям. – Она достала из кармана тряпочку и вытерла со стола пролитый апельсиновый сок. – А теперь извините меня, я выйду, мне нужно принести чай.

– Значит, Флора была няней, – прошептал Рекс, когда миссис Диллоуэй удалилась. – Это добавляет совершенно новую окраску, ты не находишь?

Я кивнула:

– Странно, что на миссис Диллоуэй так подействовало упоминание о Флоре.

После завтрака мы поднялись наверх, и я снова погрузилась в книгу. Листая ее, я обнаружила кое-что, чего не заметила раньше: в верхнем углу на форзаце синими чернилами было написано: «Ф. Льюис». Теперь я знала фамилию Флоры. Обуреваемая непонятным интересом, я достала свой ноутбук и начала искать какое-нибудь упоминание о Флоре Льюис в сороковых годах. Я понимала, что ищу иголку в стоге сена, но надеялась, что, может быть, мне повезет.

Я просмотрела список найденных результатов, но все было не то, пока мое внимание не привлекла ссылка на статью в Википедии – «Нераскрытые тайны».

– Что-то ищешь? – спросил Рекс, заглянув в экран моего ноутбука.

– Посмотри, – сказала я, указывая на статью.

Внизу страницы был выделен заголовок: «АМЕРИКАНСКАЯ НЯНЯ ИСЧЕЗЛА В АНГЛИИ». Я щелкнула мышкой и прочла отсканированную копию статьи из «Нью-Йорк сан» за 13 ноября 1940 года:

Жительницу Нью-Йорка Флору Льюис последний раз видели в Ливингстон-Мэноре в Клайвбруке (Англия), где она по найму ухаживала за детьми лорда Ливингстона, вдовца и лондонского бизнесмена. Ее родители, у которых не удалось получить комментариев, держат булочную в Бронксе. Местная жительница Джорджия Хиллман запомнила Флору как яркую и добрую молодую женщину. «Я познакомилась с ней на пароходе по дороге в Англию, – сказала она. – И никогда ее не забуду». Всех, кто что-либо знает о местонахождении Флоры Льюис, убедительно просим связаться с нью-йоркской полицией или немедленно известить английские власти.

Значит, Флора пропала? Вспомнив Лайлу Герцберг, я задумалась.

– Не нравится мне это, – сказала я Рексу. – Что за чертовщина, по-твоему, случилась с этими женщинами?

Откинувшись на подушки, он уставился в свою тетрадку.

– А как, ты сказала, звали ее подругу, которую цитируют в статье?

Я посмотрела на экран.

– Джорджия Хиллман.

У Рекса загорелись глаза.

– Это же имя из книги! – воскликнул он, доставая «Годы» и открывая обложку. – Смотри, это ее надпись.

– Хм-м-м, – протянула я, снова поворачиваясь к компьютеру. – Может быть, мне удастся найти и ее.

Я погуглила и отобрала результаты с ключевыми словами, пока не отыскала женщину с такими же именем и фамилией в статье об открытии дома престарелых в Манхэттене. Найдя телефон этого дома, я позвонила туда. Раздался гудок, второй, третий, четвертый.

– Рузвельт Старшая слушает, – проверещал женский голос.

– Здравствуйте, я звоню, чтобы узнать, не живет ли у вас мисс Джорджия Хиллман.

– Мы не даем сведений о проживающих, – с некоторым раздражением ответила женщина.

– Да, конечно, – сказала я. – Тогда не могли бы вы просто передать ей сообщение?

– Разумеется.

– Надеюсь, мисс Хиллман может мне позвонить, – продолжала я. – Мне нужно поговорить с ней об одном важном деле.

Я продиктовала ей номер своего мобильного и повесила трубку. Интересно, позвонит ли она? И вообще, живет ли она там? Статья-то в газете семилетней давности.

– Ну вот, хотя бы так, – произнесла я. – Она, вероятно, больна.

Я опять уткнулась в ноутбук, и тут раздался сигнал входящего мейла. Я не разобрала от кого. Сначала. А потом открыла письмо, и мое сердце упало.

Я виделся с твоим мужем в местном кафе. И чуть было все ему не рассказал. Но я потерплю, Аманда. Я понимаю, что родители твоего мужа в Азии, поэтому даю тебе возможность подумать. Но не долго.

Рекс лежал рядом, беззаботно листая какую-то книгу по истории, а мое сердце вырывалось из груди. Боже милостивый! Он здесь. Он в самом деле здесь.

Глава 13. Флора

Мне было любопытно, что так встревожило мистера Бердсли, но разбираться не было времени: в детской ждали дети. Эббот сидел у окна, глядя в сад. Николас, протестуя против чего-то, лежал ничком на полу. Кэтрин, демонстрируя вечное уныние, дергала себя за волосы, стоя у кукольного домика, в котором беззаботно играла Джени.

– Николас, – строго сказала я, – ты испортишь свой костюм.

Мальчик неохотно, со змеиной неторопливостью сел, потом встал и, прошаркав к окну, уселся рядом с Эбботом.

– Эй! – закричал тот и отпихнул брата. – Я первый сюда пришел.

– Ребята, успокойтесь, вам обоим хватит места, – я попыталась их помирить.

Миссис Диллоуэй уже рассказала мне о детском распорядке дня. Его светлость забрал их из пансиона, и теперь их дни были заполнены толпой воспитателей и уроками, а поиграть времени почти не оставалось, разве что в выходные, и только по часу в день.

Я следила за часами: к шести дети должны быть одеты и готовы к ужину. У меня замирало сердце от мысли, что я впервые встречусь с лордом Ливингстоном, и мне не хотелось получить от него нарекания.

Эббот вздохнул и прижался лицом к стеклу. За окном висела серая пелена. По стеклу барабанил дождь.

Ко мне подбежала Джени:

– Почему здесь всегда идет дождь?

– Это просто гроза, милая, – сказала я, гладя ее по шелковистым светлым волосам.

– Я не люблю грозу, – заныла она. В ее голубых глазках отразилось беспокойство, а углы рта опустились. Это была прелестная девочка. Я подумала, что она, наверное, похожа на свою мать.

– Нам надо как-то отвлечься от мыслей о плохой погоде, – проговорила я, осторожно поглядывая на Кэтрин, которая, скрестив руки на груди, сидела у дивана. – Кэтрин, можешь что-нибудь предложить?

– Леди Кэтрин, – резко поправила меня она.

Николас бросил резиновый мячик, и тот отскочил от кукольного домика.

– Ты еще не леди, – он начал поддразнивать сестренку.

– Нет, леди, – заявила она. – Мне десять лет, и папа велел прислуге звать меня леди Кэтрин.

– Мисс Льюис не прислуга, – повысил голос Николас.

– Прислуга, – возразил Эббот.

– Дети, – сказала я, повышая голос. – Пожалуйста, не спорьте. Можете считать, как хотите. Но я ваша няня, и я здесь, чтобы присматривать за вами. Нравлюсь я вам или нет, но, пожалуйста, не ссорьтесь и не кричите друг на друга.

Кэтрин со вздохом отвернулась к книжному шкафу. Она потянулась к верхней полке, и рукав ее платья спустился до локтя, открыв с дюжину рваных запущенных ран. Вскрикнув, я бросилась к ней.

– Кэтрин, что у тебя с рукой? Ты поранилась?

Она быстро натянула рукав на предплечье и огрызнулась:

– Ничего.

– Дай мне взглянуть, – настаивала я. – Кто-то тебя поранил? Пожалуйста, я…

– Все в порядке, – снова огрызнулась она. – Просто я упала в саду. Пустяки.

Я легонько коснулась ее руки.

– Но я только хочу помочь…

– Пожалуйста, не надо. – Она отдернула руку. – Говорю же, это пустяки.

Эббот взял журнал комиксов и уткнулся в него носом, а Николас насупился. Я повернулась к маленькой Джени, которая держала куклу с льняными спутанными волосами, ее не мешало бы причесать. Мне бы следовало разобраться с Кэтрин, но я предпочла сменить тему.

– Давай сделаем кукле прическу, – сказала я, наклоняясь к расческе, что валялась на полу у дивана. – Ты любишь кукол? – спросила я у Кэтрин.

– Нет, – ответила она, не глядя на меня.

– Кэтрин ничего не любит, – усмехнулся Эббот.

– Ты ничего обо мне не знаешь! – запротестовала та.

– Раньше она любила смотреть на цветы, – добавил Николас. – Вместе с мамой.

Кэтрин с отвращением взглянула на брата:

– Не смей говорить о маме при ней!

– Почему это? – взъерепенился Николас.

Она не ответила.

– Я тоже люблю, – сказала я. – Когда дождь пройдет, я надеюсь, что вы устроите мне экскурсию по саду. Может быть, завтра.

Мне была неприятна мысль о том, что я использую детей, чтобы они провели меня к камелиям, но нужно было найти способ попасть в сад, не вызвав особых подозрений.

– Папа не любит, чтобы мы ходили в сад, – зарубила идею Кэтрин.

– Почему? – спросила я, вспомнив схожее предупреждение миссис Диллоуэй.

– Потому что мама…

Кэтрин ткнула Николаса локтем в бок.

– Ой! – закричал он.

– Болтает какую-то ерунду, – пояснила Кэтрин, закатив глаза.

– Пожалуйста, – попросила я, – перестаньте спорить. Давайте чем-нибудь займемся. – Я взглянула на книжный шкаф, стоящий неподалеку. – Кто любит сказки?

Старшие дети промолчали в ответ, но маленькая Джени подошла ко мне и прислонилась к моей ноге.

– Я люблю, – сказала она с улыбкой.

– Ну, и хорошо, – обрадовалась я и наугад взяла с полки книжку. – Будем читать.

Я ощутила, как Кэтрин протиснулась между мной и Николасом, чтобы занять удобное место на диване.

– Простите, – проговорила она коротко, прежде чем устроиться у подушки, и вернула руки в прежнюю позицию, скрестив их на груди. Николас сел рядом с ней, а Эббот лег на бок на ковре и зевнул.

– Вот, – начала я, открывая первую страницу и взглянув на часы. – У нас достаточно времени, чтобы прочитать хорошую сказку и успеть переодеться к ужину.

– Дети! – строго закричала миссис Диллоуэй. – Быстро сядьте по местам, вот-вот придет ваш отец.

Я подумала о папе, оставшемся дома, в своей булочной, о его руках, испачканных в муке, и широкой добродушной улыбке, и мне стало жаль этих детей.

Николас и Эббот забрались на стулья. В своих вечерних костюмах они выглядели сурово, как маленькие мужчины. Кэтрин села напротив, разглаживая мнимую морщинку на рукаве своего светло-желтого платья, она озорно мне улыбнулась. Она больше других детей беспокоила меня.

Миссис Диллоуэй указала на мое место в конце длинного стола, слишком большого и пустынного для четверых детей и их отца.

– Мисс Льюис, можете сесть там, рядом с Джени. Ей нужно помогать во время еды.

– Да, мэм, – ответила я, хватая Джени на руки и усаживая рядом с собой.

Миссис Диллоуэй покинула столовую, а у меня было чувство, будто все мы участвуем в какой-то детально проработанной театральной постановке и вот-вот поднимется занавес.

Эббот постучал ножом по тарелке, и, словно в ответ, Николас взял вилку и начал стучать по стакану.

– Эй, вы! – шикнула на них Кэтрин. – Что вы ведете себя как варвары?

Джени завизжала от восторга и, пытаясь присоединиться к застольной группе ударников, схватила ложку и ударила по своему хрустальному стакану. Стакан с водой опрокинулся, покатился по столу и упал на пол мимо ковра на твердый паркет, где и разбился на мелкие осколки.

– Боже! – воскликнула я, опускаясь на колени, чтобы навести хоть какой-то порядок.

И тут в столовой воцарилась тишина.

– Для детей твоего возраста больше подходят жестяные кружки. Я скажу об этом миссис Диллоуэй. – Я сгребла осколки хрусталя под стол и встала. – Вот. Ваш отец ничего не узнает. Это будет наш маленький секрет.

Мои щеки покраснели, когда я увидела, что в столовую вошел лорд Ливингстон. Высокий и худой, с висками, тронутыми сединой, он все же выглядел много моложе своих лет. Я поняла, откуда у Николаса такая привлекательная внешность. Он был вылитый отец, и я подумала, что Эббота, возможно, возмущает это сходство.

Лорд покашлял.

– Добро пожаловать! – выкрикнула Кэтрин.

Он чопорно кивнул ей и обратился к миссис Диллоуэй, которая подошла к столу с большим блюдом под металлическим колпаком, и спросил, указывая пальцем на меня:

– Кто это?

– Это мисс Льюис, – нервно проговорила домоправительница, – новая няня. Она прибыла вчера…

– Рада познакомиться с вами, сэр, то есть мистер… – забормотала я.

Миссис Диллоуэй поморщилась.

– Мисс Льюис из Америки, ваша светлость, – зачастила она, словно стараясь поскорее и навсегда покончить с этим.

Не удостоив меня взглядом, его светлость отдал мистеру Бердсли свое пальто и, скривившись, проговорил:

– Не знаю, как воспитывают детей в Америке, но в Ливингстон-Мэноре никто не пьет из жестяных кружек.

– Да-да. Конечно, – запинаясь, начала я. – Я лишь подумала, что дети могли бы…

– Дети, – продолжил он, – будут учиться пить из стаканов, как леди и джентльмены.

– Я очень уважаю ваши традиции, сэр… Но ведь маленькой Джени всего два года, и…

– Я осведомлен о возрасте моей дочери, мисс…

– Мисс Льюис, сэр, – подсказала я. Мои щеки горели, и мне показалось, что Кэтрин ехидно хихикнула. – Да, сэр, то есть ваша светлость.

Лорд Ливингстон сел, и я тоже.

– Папа, я уже могу на лошади прыгать через речку, – похвастал Николас.

– Не можешь, – вмешался Эббот. – Ты тогда недопрыгнул добрых три фута.

Николас потупился, потом снова посмотрел на отца, не обращая внимания на Эббота.

– Можешь утром пойти со мной на верховую прогулку и сам увидишь.

– Только не завтра, мой мальчик. Завтра утром у меня дела.

Николас прислонился к спинке стула, и миссис Диллоуэй разлила по тарелкам густой суп оранжевого цвета из раков.

– Отец, не хочешь после ужина послушать, как я играю на пианино? – нежно прощебетала Кэтрин. – Я разучила менуэт соль-минор.

– Очень хорошо, Кэтрин, – ответил он. – Но я сразу после ужина уезжаю. В другой раз, дорогая.

– Да, отец, – разочарованно вздохнула девочка.

Я дала Джени ложку супа, и она с радостью проглотила ее, не обращая внимания на разочарование сестры.

– Как вы тут обустроились, мисс Льюис? – спросил лорд Ливингстон, промокая губы салфеткой.

– Спасибо, очень хорошо, – ответила я. – У вас прекрасный дом.

– Да, – важно подтвердил он. – Этот дом принадлежал нескольким поколениям нашего семейства.

– Особенно красив сад, – добавила я и сжала кулаки, пожалев, что сказала это.

Миссис Диллоуэй бросила на меня строгий взгляд из угла.

– Ну, этой осенью можно ожидать некоторых изменений в поместье. Камелии отцветают. – Он ударил по столу вилкой с такой силой, что я испугалась, что что-то разобьется. – Все. Сейчас земля слишком влажная, но следующей весной, до дождей, их выкорчуют. – Одобрительно посмотрев на ростбиф, он стал резать его ножом. – От камелий никакого толку. Совсем никакого. Они не дают плодов. Только цветы, да и те цветут совсем недолго.

Я содрогнулась от мысли, что деревья будут уничтожены. Это напоминало жестокую бойню. У меня даже мелькнула мысль, что пусть уж лучше миддлберийская розовая окажется в саду у какого-нибудь нациста.

– Миссис Диллоуэй, – сказал лорд Ливингстон, вытирая салфеткой уголок рта, – мне предстоит заняться бумажной работой. Будьте любезны, принесите ужин ко мне в кабинет. Я закончу там.

– Да, ваша светлость, – с готовностью ответила домоправительница, беря с бокового столика поднос.

Лорд встал. Эббот и Николас выглядели расстроенными, Кэтрин потупилась, рассматривая что-то у себя в руках.

– Отец, мне бы так хотелось, чтобы ты остался, – сказала она, бросив коварный взгляд в мою сторону. – Я хотела тебе кое-что показать. Я нашла это в детской. Оно выпало у мисс Льюис из кармана.

– Что такое, дорогая? – спросил отец, подходя поближе, чтобы рассмотреть предмет на ее протянутой руке.

Я скосила глаза, тоже пытаясь его рассмотреть, и в панике поняла, что она держит кумкват. Из оранжереи.

– Боже милостивый! – воскликнул лорд Ливингстон. – Где вы нашли это, мисс Льюис?

Кэтрин сверкнула злорадной улыбкой.

– Я…

– Миссис Марден принесла их целую корзину с рынка, – вмешалась миссис Диллоуэй. – Она предлагала их вам на обед, не так ли, мисс Льюис?

– Да, – поддержала я эту ложь. – Я положила несколько штук в карман и, наверное, забыла про них. Пожалуйста, простите меня.

Лорд Ливингстон вроде бы лояльно отнесся к этому сообщению и быстро потерял ко мне интерес.

– Ну, что ж, – проговорил он. – Я должен попрощаться.

– Доброй ночи, отец, – сказал Эббот, а за ним Николас.

Кэтрин насупилась, а Джени выпрямилась и пролепетала:

– Спокойной ночи, папочка.

Но отец был уже слишком далеко.

– Мисс Кэтрин, – нахмурилась миссис Диллоуэй, – кумкват я заберу.

Девочка отдала экзотический фрукт и торжествующе сложила руки на груди.

– Что бы вы ни говорили, а я знаю, где вы его взяли.

– Достаточно, – строго сказала миссис Диллоуэй. – Мальчики получат десерт и Джени тоже. А вы отправитесь в свою комнату и хорошенько там подумаете о том, как мы в Ливингстон-Мэноре принимаем гостей.

Кэтрин встала и с надменным видом направилась к двери.

– Пожалуйста, – попросила я, – не наказывайте ее.

Кэтрин бросила на меня колкий взгляд.

– Это неважно, – сказала она, идя к лестнице. – Все равно я не люблю лимонный торт миссис Марден.

Когда дети легли спать, я вернулась в свою комнату и принялась за письмо домой.

Дорогие мама и папа,

я в Англии, у меня все хорошо. Но должна вам признаться: я работаю не в Лондонской оранжерее. В интересах нашей семьи я сделала небольшой маневр и, надеюсь, что это вас не разочарует. Я поступила на работу в поместье Ливингстон-Мэнор, чтобы ухаживать за четырьмя детьми. Поместье прекрасное, а дети очаровательные. Недавно их мать умерла, поэтому их поведение легко простить. У них холодный и бесчувственный отец. Он совсем не такой, как ты, папа! У меня разрывается сердце от мысли, что самая младшая девочка даже не может залезть ему на колени, как делала я, когда была маленькой. Ах, дорогие мои родители, как я по вас скучаю! И все-таки я должна остаться здесь, хотя бы на какое-то время. Я должна сделать тут кое-что важное и рада сообщить, что, когда выполню свою задачу, это положит конец нашим финансовым затруднениям.

Не волнуйтесь обо мне. У меня все будет хорошо. У меня здесь прелестная маленькая комнатка, выходящая в сад с камелиями. Здесь так красиво, но вряд ли кто-то это ценит. Я молюсь, чтобы помочь тем, кто живет в поместье, увидеть эту красоту.

Ваша любящая дочь

Флора.

Сложив лист и засунув его в конверт, я легла на кровать. Я лежала и, глядя на звезды за окном, думала о детях, лорде Ливингстоне и загадочной леди Анне. Если бы узнать, что с ней случилось! Я ворочалась в постели целый час, а потом решила одеться и выйти погулять. Прогулка пойдет мне на пользу. А кроме того, можно проведать малышку Джени.

На цыпочках я прошла по коридору, поднялась по лестнице и тихонько проскользнула в главное здание. В лунном свете оно выглядело совсем иначе, тени делали картины зловещими, а мебель казалась отвратительной.

Дрожа, я поднялась по ступеням и, пробравшись по коридору к спальням девочек, заглянула в каждую из них. Джени посапывала на своей кроватке, а Кэтрин спала в соседней комнате. Бедняжки. Как жаль, что они потеряли маму!

Я подумала, что нужно бы вернуться к себе, но оранжерея, расположенная этажом выше, манила к себе. Я запомнила, где миссис Диллоуэй оставила ключ – под ковром при входе в коридор. Почему бы мне не пойти туда? Она же просила меня приглядывать за растениями, а я заметила в горшках с орхидеями несколько сорняков. Я бы могла позаботиться о цветах. А почему бы и нет? Я зайду туда только на минутку. Я быстренько полью деревья, вырву сорняки и тут же вернусь к себе в постель.

Я нашла ключ, вставила его в скважину и, быстро шагнув в оранжерею, закрыла за собой дверь. Над головой сквозь стеклянную крышу виднелось ночное небо с луной и звездами, и у меня захватило дух от ошеломительного вида, это напоминало фреску великого художника. Неудивительно, что леди Анна так любила это место.

Я подошла к орхидеям и выдернула сорняк из маленького терракотового горшка, в котором рос пестрый бело-розовый цветок.

– Вот ты где, красавец, – прошептала я, вытаскивая корни клевера из торфа. – Так лучше?

Мне показалось, что в ночной тишине я услышала благодарный вздох цветка.

Подойдя к крану, я наполнила до краев зеленую лейку и полила цветы. Капельки воды искрились в лунном свете. Кэтрин знала про кумкваты. Значит, мать приводила ее сюда? Я подошла к окну, что выходило на площадку перед фасадом дома, подняла шпингалет и впустила в помещение ночной воздух. Наклонившись, я заметила на балконе этажом ниже чью-то фигуру. Человек стоял и смотрел в сад. Лорд Ливингстон. Он оперся локтями на перила и положил голову на руки.

Я завозилась со шпингалетом, стараясь закрыть окно, прежде чем он меня заметит, и случайно уронила вниз, на балкон, камешек с подоконника. Поскорее закрыв окно, я съежилась, а потом потихоньку пробралась к выходу, заперла дверь и положила ключ обратно под ковер.

С колотящимся сердцем я на цыпочках пробежала по коридору и спустилась по лестнице. Там я с облегчением вздохнула, радуясь, что оказалась на втором этаже, но когда свернула за угол, то на кого-то наткнулась. Судя по габаритам, это был мужчина.

– Простите, – быстро проговорила я, – я тут, м-м-м, просто посмотрела, спят ли дети.

Освещение было слишком тусклым, чтобы рассмотреть его лицо, но когда он заговорил, мои руки покрылись мурашками.

– Флора?

– Десмонд?