Текст книги "Роза и щит"

Автор книги: Сара Беннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Констанс взглянула на Гуннара и улыбнулась. Он коротко кивнул ей и проговорил:

– Не беспокойтесь, я прослежу, чтобы с ней ничего не случилось, и непременно позабочусь о ее безопасности.

Но что означала для него безопасность Розы? Действительно ли он боялся за нее, или же просто выполнял свой долг? На этот вопрос Гуннар ответить не мог, однако точно знал, что только эта женщина сможет утолить его желание Что ж, хорошо, пусть так, но что же это означало?

«Это означает, что я страстно ее желаю», – ответил себе Гуннар.

Да, конечно. Но страсть – это еще не объяснение. Неужели все его нежные чувства к ней – всего лишь страсть? На этот вопрос он также не знал ответа. И в конце концов решил, что ему не нужен ответ. Не важно, какие чувства он испытывает к леди Розе. Потому что сейчас главное – чтобы лорд Радульф как можно быстрее узнал о том, что происходит в Сомерфорде. Иначе все владения леди Розы будут захвачены лордом Фицмортоном. А сама Роза погибнет или даже будет насильно выдана замуж… например, за Майлза де Весси. При мысли об этом Гуннар невольно сжал кулаки. Уж он-то прекрасно знал, что становилось с женщинами, которые надоели Майлзу.

Констанс с улыбкой шевелила губами – как если бы размышляла вслух. Чей-то громкий смех заглушил ее слова, но Гуннар умел читать по губам, и ему показалось, что старуха сказала: «Только вы и можете». Но что означали эти ее слова? Ведь в них не было никакого смысла. Решив, что он ошибся, Гуннар погрузился в раздумья.

Глава 11

– Гарольд!.. Ты слышишь меня, Гарольд?

Мельник стоял неподалеку от зарешеченного оконца в двери подвала. Бледный и печальный, он смотрел на приближавшихся женщин.

– Да, слышу, госпожа, – ответил он. – Вы пришли, чтобы освободить меня?

Но Роза промолчала, и мельник тяжко вздохнул: он помял, что надо готовиться к смерти.

– Да, такое едва ли возможно, – ответил Гарольд на собственный вопрос. – Я убил норманна, поэтому должен отправиться на виселицу. Так гласит закон.

– Норманнский закон! – выпалила Эрта и тут же опасливо покосилась на Розу.

– Ты забываешься, Эрта, – пробормотал Гарольд. – Ведь леди Роза – наша госпожа. Однако она о нас всегда заботилась. И она не виновата в том, что я убил человека.

– Да, верно, – согласилась Эрта. – Но ты его убил, защищая бедняжку Миллисент, разве не так?

Роза подошла ближе и посмотрела Гарольду в глаза.

– Эрта говорила со мной о том, чтобы отпустить тебя, Гарольд. Она сообщила, что ты дал обещание навсегда исчезнуть из этих мест, едва лишь окажешься на свободе. Но разве этого ты хочешь? Хочешь убежать и прятаться от людей всю оставшуюся жизнь? В таком случае ты никогда больше не увидишь своих детей.

Гарольд снова вздохнул, его глаза наполнились слезами. Покачав головой, он ответил:

– Нет, госпожа, не этого я хочу. Но я не желаю, чтобы мои дети увидели, как повесят их отца. Поэтому самый лучший выход – убежать и спрятаться. Это будет наименьшее из зол.

Эрта энергично закивала. Там, в зале, она умоляла Розу освободить Гарольда. Кухарка уверяла свою госпожу, что Гарольд исчезнет, спрячется. А они сделают вид, что он сбежал, и ни одна живая душа никогда не узнает, где его искать.

Роза уже слышала о таких побегах. Свобода всегда очень желанна, но разве можно ее обрести, прячась в пещерах и лесах и постоянно испытывая страх перед людьми? Ведь может статься, что первый же встречный окажется врагом, заинтересованным в поимке беглеца.

Роза не могла представить, как заботливый и чуткий Гарольд, любивший своих детей, будет жить в лесах и пещерах. Этот добрый и честный человек не заслужил такую ужасную судьбу. Но она также не могла допустить, чтобы его повесили.

Собравшись с духом, Роза взялась за прутья решетки и решительно заявила:

– Поверь, Гарольд, я не позволю, чтобы ты умер из-за такого человека, как Гилберт. Я считаю, что ты поступил правильно. Так я и передам лорду Фицмортону. Только вот… – Роза сделала глубокий вдох. – Если мы не хотим, чтобы он взял все в свои руки, нам нужно заручиться поддержкой лорда Радульфа. Я пошлю ему письмо с гонцом. Думаю, что именно сейчас он проявит милосердие.

Гарольд пожал плечами, потом пробормотал:

– Но это ведь не совсем безопасно для вас, госпожа. Скажите, вы уверены…

– Да, госпожа уверена! – вмешалась Эрта. – Только он сможет все уладить. Потому что только мужчины властны решать вопросы жизни и смерти.

– Женщины – тоже, – заметила Роза. – Вспомни: сегодня мы празднуем день рождения сына леди Лили.

Но Эрта, казалось, не поняла, что имела в виду госпожа. Шагнув к зарешеченному окошку, она продолжала:

– Так вот, Гарольд, я сегодня все расскажу Миллисент. И не тревожься за нее и за Уилла, я о них позабочусь. Ты всегда был добр ко мне и моему сынишке, и теперь пришло время отплатить тебе добром.

А Роза уже обдумывала, что напишет лорду Радульфу. Возможно, он удовлетворит ее просьбу, но после этого уже не будет ей доверять, И почти наверняка он захочет избавиться от нее и передаст Сомерфорд какому-нибудь из своих подданных. Что ж, пусть так. Она спасет Гарольда ценой собственного благополучия.

Выходя из подвала, Роза споткнулась на последней ступеньке. Ее ноги отяжелели, а на сердце было еще тяжелее. Как поступит лорд Радульф? Отправит ее отцу или выдаст замуж за одного из своих вассалов? Какую бы судьбу он ни избрал для нее, исход будет один и тот же: ее отдадут, как пешку в шахматной игре. То есть в любом случае она проиграет.

Роза вновь вспомнила слова отца, выдававшего ее замуж. – Ты выйдешь за этого Эдрика, хотя он и недостоин тебя. Мы с Радульфом так порешили.

– И ты клянешься оставить меня в покое, отец? Клянешься, что больше не станешь использовать меня в своих играх?

– Играх? – насмешливо переспросил отец. – Война – это не игра!

– Я хочу жить спокойно, забыв о том, что я твоя дочь. Отец криво усмехнулся, и со стороны могло показаться, что Роза задела его чувства. Но так только казалось, потому что у этого человека не было сердца.

– Госпожа…

Роза вздрогнула от неожиданности. Резко развернувшись, она заметила одного из наемников, стоящего в тени позади нее. Неужели Гуннар? Тут воин вышел из тени, и Роза вздохнула с облегчением: перед ней был Айво, ближайший друг Гуннара Олафсона.

Стараясь придать лицу выражение холодного безразличия, Роза спросила:

– Айво, что вы здесь делаете?

– Выполняю приказ нашего предводителя, миледи. Роза нахмурилась и окинула наемника взглядом. Однако его рука, как обычно, была обтянута черной перчаткой, – очевидно, он скрывал какое-то увечье.

– И что же это за приказ, Айво?

– Охранять вас, миледи.

Роза мысленно улыбнулась. Выходит, Гуннар Олафсон заботится о ее безопасности…

«Конечно же, заботится! Ведь ты ему за это платишь!» – с насмешкой воскликнул внутренний голос. Роза поморщилась и пристально взглянула на наемника.

– Сомневаюсь, что мне что-либо угрожает в моем собственном замке, – заявила она. – А вашему предводителю следует поискать тех, кто напал на деревню, а не следить за мной. – С этими словами Роза развернулась и направилась обратно в зал.

Но Айво тотчас же догнал ее и тихо проговорил:

– У Гуннара есть свои причины для беспокойства, миледи. А я доверяю ему во всем. В нашем деле ему нет равных.

Роза с любопытством взглянула на наемника. В его голосе звучало искреннее восхищение Гуннаром Олафсоном. И следующий вопрос сорвался с губ Розы как бы сам собой:

– А вы давно знаете его?

Айво улыбнулся, и улыбка словно преобразила его лицо – теперь оно уже не казалось таким мрачным и суровым.

– Он спас мне жизнь, госпожа. Меня не было бы сейчас на этом свете, если бы не Гуннар. Остальные скажут то же самое. Альфред и Суэйн, Этельред и Рейнард – всех их спас Гуннар Олафсон. Поэтому мы не раздумывая отдадим свои жизни, если потребуется спасти его.

Судя по всему, Айво и сейчас говорил абсолютно искренне, и Роза подумала: «Что же за человек этот Гуннар Олафсон, если смог пробудить в сердцах людей такую любовь и такую преданность?»

– Вы ведь находились в Уэльсе, прежде чем приехали сюда, не так ли?

Айво кивнул:

– Да, в Уэльсе. Но там дикая страна и дикие люди. Сомерфорд гораздо лучше, даже несмотря на то, что здесь мой брат… – Айво внезапно умолк – как если бы сболтнул лишнее.

– Ваш брат? А кто он?

Айво долго медлил с ответом. Наконец, нахмурившись, пробормотал:

– Майлз де Весси, миледи. Он мой брат, хотя я очень об этом жалею. Ему нельзя доверять. Ни при каких условиях.

– Вот как? А он… в самом деле дурной человек? Айво вытянул руку – ту, с которой никогда не снимал перчатку:

– Майлз сделал это, когда мы были детьми, госпожа. Он решил покалечить меня, чтобы я никогда больше не смог превзойти его в сражении на мечах.

В горле у Розы пересохло.

– А вы? Превзошли?

В темных глазах Айво промелькнула улыбка.

– Да, миледи. – В этот момент они подошли ко входу в зал, и Айво, отвесив Розе поклон, пропустил ее вперед.

В зале было все так же шумно и дымно. Причем Роза почти сразу же увидела, что изрядно захмелевший Арно пересел за другой стол и теперь играл в кости с двумя белокурыми наемниками – Суэйном и Этельредом. Брат Марк и Констанс, вероятно, отправились спать. А Гуннар Олафсон со Стивеном стояли рядом и о чем-то беседовали, причем выражение их лиц свидетельствовало о том, что разговор очень серьезный. Гуннар хмурился и постоянно взмахивал рукой, а Стивен то и дело кивал.

Роза какое-то время наблюдала за ними, а потом вдруг поняла, что, возможно, сумеет подойти и подслушать, о чем они говорят. Она стала осторожно к ним приближаться, но Гуннар, словно почувствовав ее присутствие, внезапно повернулся к ней. Выражение его лица мгновенно изменилось. Складки на лбу разгладились, а глаза теперь смотрели холодно и настороженно. Стивен же молча поклонился хозяйке замка и отошел подальше, оставив Гуннара и Розу наедине, если такое было возможно в заполненном людьми зале. – О чем вы говорили? – тихо спросила Роза. – Об Уэльсе, госпожа. У семьи Стивена там земли. Гуннар лгал, и Роза знала это. Но что она могла поделать? Если она обвинит его во лжи, викинг лишь рассмеется ей в лицо. Но тут ей вспомнилась прошлая ночь и то, что случилось на лестнице. И по телу ее вновь пробежала знакомая горячая волна. Ах, почему она сейчас не отправилась прямиком в свою спальню? Конечно же, ей не следовало заходить в зал.

– Сэр рыцарь, нет никакой необходимости приставлять ко мне своих людей, – заявила Роза. Гуннар взглянул на нее с удивлением:

– А вас это раздражает? Но я всего лишь пытался обеспечить вашу безопасность, госпожа.

– Но это выглядело как слежка. – Ее голос звучал холодно, в то время как щеки пылали. Близость Гуннара Олафсона волновала и беспокоила ее. Стоя рядом с ним, она не могла не думать о том, что происходило на лестнице прошлой ночью.

И Гуннар прекрасно это понимал. Более того, он тоже вспоминал об их ночной встрече – о том свидетельствовали его глаза, смотревшие на нее сейчас вопросительно. И тут Роза с отчаянием поняла, что прошлой ночи недостаточно. Ее неудержимо влекло к этому мужчине, вот только…

В этот момент Гуннар расплылся в ослепительной улыбке. Роза тотчас же почувствовала, что ей хочется броситься ему на шею, – она лишь с огромным трудом себя сдержала. А он, указав на стоявший на возвышении «трон», проговорил:

– Расскажите мне об этом кресле, госпожа. Перемена темы немного смутила Розу, но она нисколько не возражала. Говорить о кресле – куда как безопаснее. К тому же этот разговор отвлечет ее от непристойных мыслей.

– Ну, если это вам так интересно… Видите ли, это очень древнее кресло. Какой-то предок моего мужа привез его сюда, и с тех пор оно считается… как бы символом власти. Существует даже легенда об этом кресле.

– Расскажите.

Слово «расскажите» прозвучало скорее как приказ, а не просьба, но Роза решила не обращать на это внимания. Она была рада, что можно поговорить о кресле. Ведь это отвлекало ее от страхов за будущее и позволяло хоть какое-то время не думать об объятиях и поцелуях на лестнице.

– Легенда гласит, что кресло само приплыло в Сомерфорд. Оно миновало топи, а потом было выброшено на берег. А вот что с ним происходило до этого, не знает никто. Прежняя жизнь кресла считается величайшей тайной.

Гуннар кивнул, и в его глазах вспыхнули огоньки – словно он знал эту «величайшую тайну». Роза нахмурилась и, подбоченившись, взглянула на него вопросительно. А он снова улыбнулся и, подавая ей руку, сказал:

– Позвольте показать вам кое-что. Пойдемте же.

Роза долго медлила, но потом все же протянула ему руку. Гуннар подвел ее к креслу, стоявшему на возвышении, и, присев на корточки, принялся изучать боковые панели. Роза с любопытством наблюдала за ним. Внезапно взгляд ее упал на могучие плечи викинга, и почти тут же она услышала внутренний голос, вкрадчиво нашептывавший: «Дотронься до него. Проверь, так ли он восхитителен на ощупь, как кажется. Так ли восхитителен, как и прошлой ночью».

На сей раз внутренний голос очень походил на голос старухи Констанс, и Роза решила, что не стоит обращать на него внимания.

– Вот взгляните, – сказал Гуннар, указывая куда-то пальцем.

Роза наклонилась и проследила за движением его пальца, скользившего по вырезанным на дереве фигуркам и завиткам. Наконец палец прикоснулся к одной из фигурок.

– Видите это лицо? Роза кивнула:

– Да, конечно. И что же в нем особенного?

– Это герой Сигурд, – пояснил Гуннар. – Он научился говорить на языке птиц. Видите, сколько их вокруг него?

– Да, вижу. – Роза снова кивнула. И как же она прежде не замечала этих крошечных птичек в листве? А может, и замечала, только не придавала этому значения, пока Гуннар не объяснил причину их появления здесь.

А он снова принялся водить пальцем по креслу. Все его пальцы были покрыты шрамами, и, глядя на них, Роза вдруг подумала: «Интересно, а есть ли шрамы у него на теле?» И тотчас же ей представилась яркая картина, лишившая ее остатков самообладания. Она увидела перед собой полностью обнаженного Гуннара с ослепительной улыбкой на устах. Роза видела обнаженным лишь Эдрика, но, конечно же, он выглядел совсем не так, как молодой викинг. Да, Гуннар был гораздо моложе и красивее. И другого такого мужчины не было во всей Англии.

Тут Гуннар взглянул на нее с веселой улыбкой и вновь заговорил:

– А вот Идун с яблоневым деревом. – Он указал на фигурку женщины. – Древняя скандинавская легенда гласит: «Если съешь яблоко с этого дерева, старость никогда не настигнет тебя».

Длинные локоны Идун обвивали ствол яблони и переплетались с ветвями, словно она была частью дерева. И было что-то распутное в улыбке этой женщины, державшей в руке яблоко и предлагавшей кому-то вечную жизнь.

«Дотронься до него. Ну же! Возьми его за руку и отведи наверх, в свою спальню. В свою постель. Сделай его своим, пока кто-нибудь не опередил тебя. Пока тебе не пришлось покинуть Сомерфорд и выйти замуж за другого. Еще одного шанса может и не быть. Почему ты медлишь? Неужели ты хочешь, чтобы Гуннар Олафсон стал еще одним призрачным рыцарем, еще одним бестелесным облачком тумана в твоих руках? Нет, он теплый и настоящий – настоящий, а не призрачный рыцарь. Так воспользуйся же шансом!»

Теперь голос в голове Розы звучал ужасно громко, и ей казалось, что Гуннар тоже его слышит. Но нет, он указывал теперь на спинку кресла.

– Посмотрите, а это Иггдрасиль, самое большое из существующих деревьев. Его ветви достигают небес и свешиваются под тяжестью мертвых тел.

Мертвые тела? Роза заморгала и, наклонившись еще ниже, посмотрела на спинку кресла. И действительно, среди искусно вырезанных листьев и ветвей четко вырисовывались тела повешенных.

Роза вздрогнула и пробормотала:

– Но почему я ничего не замечала раньше? Не понимаю… И вообще, все это очень странно… Ведь кресло – из Уэльса, не так ли? Но разве уэльские легенды ничем не отличаются от скандинавских?

Гуннар с улыбкой покачал головой:

– Это кресло вовсе не из Уэльса, госпожа. На нем изображены северные боги. Я их узнал.

Глаза викинга излучали тепло и чувственность, словно они с Розой были не просто госпожой и наемным воином. Сейчас он находился так близко от него, что Роза ощущала его дыхание на своей щеке, чувствовала исходивший от него жар. Дрожащей рукой она ухватилась за спинку кресла, потому что ноги вдруг стали подгибаться и совсем ее не слушались.

– Не из Уэльса?.. – прошептала Роза и тут же умолкла; ей казалось, что она не может вымолвить больше ни слова.

Гуннар придвинулся к ней еще ближе, и теперь его плечо прикасалось к ее плечу. Но почему он к ней придвинулся? Неужели он сделал это намеренно? Может, он пытается ее соблазнить? Роза постаралась не думать об этом и снова стала рассматривать кресло.

– А тут изображена Фрейя – богиня любви. Богиня вожделения и желания. – Гуннар вдруг посмотрел ей прямо в глаза, и Роза почувствовала, что краснеет. – Смотрите, она с одним из своих любовников. Вот, видите?

Теперь Гуннар говорил очень тихо, почти шепотом, и Розе казалось, что от одного лишь его голоса соски ее набухают и твердеют. Ах, как же ей сейчас хотелось, чтобы Гуннар опять прикоснулся к ним губами – и да поможет ей Господь! И еще ей хотелось, чтобы его руки сжали ее в объятиях и вознесли к небесам – выше Иггдрасиль и облаков. Подальше от всего, что тяжким бременем ложилось на ее плечи здесь, в Сомерфорде.

Роза не хотела смотреть на фигурку, к которой прикасался палец Гуннара, но она ничего не могла с собой поделать. Богиня лежала в объятиях любовника, а ее длинные волосы обвивали, точно змеи, обнаженные тела. Сюжет был незатейливый и вместе с тем необыкновенно чувственный.

Щеки Розы горели огнем, а дыхание прерывисто вырывалось из груди. Ей даже пришлось крепко обхватить плечи руками, чтобы избежать соблазна и не прикасаться к Фрейе и ее возлюбленному.

– А вот здесь, миледи, – продолжал викинг голосом искусителя, – изображен еще один возлюбленный Фрейи – Оттар, которого она впоследствии превратила в быка.

На этот раз Роза смотрела не мигая, лишившись дара речи. Ей казалось, что она впервые видит вырезанные на кресле фигурки, и в каком-то смысле так оно и было. Резные узоры всегда казались ей диковинными и немного странными, но только теперь она поняла, насколько они чувственны. Неудивительно, что прежний священник посматривал на трон с неодобрением.

Сосредоточив внимание на Оттаре, Роза отчетливо поняла, почему Фрейя предпочла его остальным мужчинам. Он был изображен в профиль – высокий и мускулистый. Его длинные волосы ниспадали на спину, а между ног… Роза догадалась, что в руках он держал отнюдь не копье.

– Святые небеса! – выдохнула она и крепко зажмурилась.

Гуннар рассмеялся, словно реакция Розы искренне позабавила и порадовала его. Выпрямившись, он встал за ее спиной, лишая ее возможности убежать. Роза почувствовала себя словно в ловушке. Она отчаянно желала уйти от Гуннара, но не могла пошевелиться, не задев его. Она ужасно боялась, что если сейчас коснется Гуннара, то бросится в его объятия и начнет умолять о…

«Воспользуйся этой возможностью. Другой может не представиться!»

Сердце отчаянно колотилось у нее в груди. Прошлой ночью Гуннар сжимал ее в объятиях, и она искренне наслаждалась тем, что он с ней делал. И она не могла отрицать: в ее жизни не было более ярких и памятных мгновений, чем те, что она пережила с Гуннаром. Но и их было недостаточно – теперь Роза могла с уверенностью это сказать. Она хотела, чтобы Гуннар взял ее, как мужчина берет женщину, чтобы любил ее так же, как Оттар – свою Фрейю. Внутренний голос прав. Возможно, это ее последний шанс обладать мужчиной, которого она считает привлекательным.

Кто знает, что уготовило ей будущее?

Тут Гуннар наклонился к ней, и теперь его дыхание обжигало ее шею. Роза содрогнулась всем телом и обеими руками ухватилась за спинку кресла.

– Кажется, вы вот-вот лишитесь чувств, госпожа. – Голос Гуннара был подобен ласке. – Неужели я так сильно вас напугал? Или же вы боитесь… себя?

Роза никогда не была малодушной. И напрасно Гуннар Олафсон считает, что путь к власти лежит через ее постель. До тех пор пока лорд Радульф не отобрал у нее Сомерфорд, она здесь хозяйка. И этот наемник должен подчиняться каждому ее приказу.

Роза вскинула подбородок и посмотрела викингу прямо в глаза.

– Вы ошибаетесь, – сказала она. Увы, голос ее дрожал. – Я не боюсь вас, сэр рыцарь.

Он смотрел на нее сверху вниз, и в его голубых глазах пылала страсть.

– Да, я не боюсь вас, – повторила Роза, отчаянно пытаясь убедить себя в этом. – Я хозяйка Сомерфорда, а вы наемный воин. И я здесь отдаю приказы, не забывайте об этом.

Но слова ее, казалось, не произвели на викинга ни малейшего впечатления. Он широко улыбнулся и проговорил:

– Тогда прикажите показать вам, что может сделать для своей госпожи наемный воин.

Смысл его слов был очевиден. Он читался в блеске его глаз, в его улыбке. Гуннар желал ее. И он хотел доставить ей такое же удовольствие, что и прошлой ночью. Нет, не такое же – гораздо больше. Значит, сейчас стоило лишь попросить… И разве не этого она хотела?

– Многим ли женщинам вы показывали, на что способны? – неожиданно спросила Роза.

В голубых глазах викинга что-то промелькнуло. Но что именно? Удивление? Смущение? Или может быть, вопрос его раздосадовал? Во всяком случае, ответ прозвучал холодно:

– Что интересует вас больше, госпожа, – моя преданность или моя мужская сила? Я могу отдать вам свое тело, могу подарить наслаждение, которого вы так жаждете, но имейте в виду… свое сердце я не отдам никому.

– Меня не интересует ваше сердце, – заявила Роза; она была уверена, что говорит чистейшую правду. А вот любовник ей, наверное, нужен… Неожиданно для самой себя Роза проговорила: – Но в нашем договоре не было… наслаждения, сэр рыцарь. Сколько марок я должна заплатить вам за дополнительные услуги?

– Нисколько, госпожа. Я сделаю это ради собственного удовольствия.

«Наверное, я сошла с ума», – подумала Роза. Но сейчас ей было все равно. Сейчас она хотела получить то, что могла получить. Ведь она не знала, что ждет ее в будущем…

– Хорошо, сэр рыцарь, договорились. Приходите ко мне… позже, когда все уснут.

Гуннар поклонился, словно послушный слуга, хотя таковым и не являлся. «Я ничего ему не обещала, – думала Роза, уже поднимаясь по лестнице. – Я ведь могу передумать и не впустить его». Но в глубине души она знала, что отступать поздно.

Да она и не хотела отступать.

Ночь была тихая, совершенно безветренная, и воздух наполняли сладкие ароматы лета. Роза уже довольно долго стояла у окна и смотрела во тьму. Где-то посреди болот возвышался под звездным небом холм Берроу-Мамп, но сейчас он казался очень далеким, потому что в эту ночь в спальне Розы не будет места снам и призракам. Возможно, вскоре они снова явятся, чтобы утешить ее, но пока она будет наслаждаться мужчиной из плоти и крови.

«Вы желаете его, – звучал в ушах Розы голос Констанс. – Но все же вы его боитесь».

«Я боюсь тех ощущений, что он во мне вызывает», – мысленно отвечала Роза.

«Ощущений? – насмешливо переспросила Констанс. – Ну, этого-то вам не стоит бояться. Каждая женщина должна испытать удовольствие хотя бы раз в жизни. Увы, некоторые не испытывают его никогда. Я была счастлива со своим мужем. А теперь ваша очередь, леди Роза. Не упустите свой шанс».

«А что, если Гуннар передумает?»

«Не передумает. Я видела, как он» смотрит на вас».

Щеки Розы вспыхнули, и она, отвернувшись от окна, откинула за спину свои роскошные длинные волосы. Роза тщательно расчесала их и накинула халат поверх обнаженного тела. Ее спальню освещала одна-единственная свеча, стоявшая на скамье у двери. На эту скамью она и села – чтобы побыстрее впустить Гуннара, когда он придет.

Но придет ли он?.. Да-да, конечно, придет – в том не могло быть ни малейших сомнений.

Дожидаясь его, Роза, как ни странно, почти не волновалась; во всяком случае, сердце ее ровно билось в груди – как будто ничего особенного не происходило. Но она знала: едва лишь Гуннар дотронется до нее – все мгновенно изменится. Она сразу же потеряет самообладание в его жарких объятиях. Поэтому сейчас надо было посидеть спокойно и все как следует обдумать… Наверное, нужно подумать и о том, как она будет держаться, когда он появится.

Роза мысленно перенеслась в зал, к креслу с резными рисунками, значение которых разъяснил ей Гуннар. Он и сам чем-то походил на эти рисунки – такой же жестокий, красивый и невероятно обольстительный…

Стук в дверь прозвучал очень тихо, и все равно Роза вздрогнула. А собственное дыхание показалось ей оглушительным в тишине спальни. Поплотнее запахнув халат, она вдруг пожалела о том, что разделась. Впрочем, какая разница? Разве лишняя одежда спасет ее от Гуннара Олафсона?

– Госпожа… – прозвучал за дверью голос Гуннара. – Госпожа… – Он снова постучал.

«Вряд ли он станет ждать вечно, – подумала Роза. – Возможно, он решит, что я передумала, и уйдет. Ни одному мужчине не понравится, что его оставили в дураках. Может, даже будет лучше, если я…»

Но тут дверь распахнулась.

На пороге стоял Гуннар Олафсон. Отблески света играли на его волосах и глазах, рука викинга лежала на рукоятке меча, словно он готов был выхватить его в любой момент и броситься в бой. Сдвинув брови, он вглядывался в темные углы комнаты, как будто хотел обнаружить там врага.

– Вы кого-то ищете, сэр рыцарь? – спросила Роза. Викинг промолчал и устремил взгляд на окно. Потом убрал ладонь с рукояти меча и, переступив порог, вошел в комнату. Притворив за собой дверь, он тут же задвинул щеколду. Пламя свечи всколыхнулось, и тени пустились в дикий пляс на стенах и потолочных балках. Но Гуннар, конечно же, этого не замечал – сейчас он смотрел только на нее. Когда же он наконец заговорил, в его голосе прозвучала ирония.

– Вы спали, госпожа, раз не услышали моего стука?

– Думаете, я отступлюсь от своего слова, сэр рыцарь? Он пожал плечами:

– Нет, я просто предположил. – Приблизившись к ней почти вплотную, он заглянул ей в глаза и проговорил: – Прошлой ночью вы называли меня Гуннаром… госпожа.

Роза открыла рот, но словно лишилась дара речи. Или, может быть, не знала, что ответить. Но не могла же она молчать…

Облизнув губы, Роза сказала первое, что пришло в голову:

– Такой мужчина, как вы, сэр рыцарь, наверняка знает, что более всего нравится женщинам. Именно поэтому я выбрала вас – я достойна самого лучшего.

Свет свечи уже не падал налицо Гуннара, но Розе показалось, что он улыбнулся, словно ее слова позабавили его.

– Я уже была замужем, так что знаю, как ведут себя мужчины, – продолжала Роза. – Мне нужен лишь любовник, возможно – на одну ночь. Так что не надейтесь, что сможете с моей помощью осуществить свои честолюбивые планы, каковы бы они ни были. Имейте в виду: я не стану делать вам дорогие подарки и не поспособствую получению высокой должности. Все, что сейчас произойдет, – это наше с вами личное дело, и сколько бы ни продлились наши отношения – ночь или дольше, – мы не станем говорить о них за пределами этих стен. Вы обещаете мне это?

Викинг смотрел на нее, не произнося ни слова, а его лицо казалось совершенно непроницаемым. «О чем он думает?» – спрашивала себя Роза. Она отвернулась от него и в волнении прошлась по комнате. Затем уселась в кресло у окна и снова посмотрела на наемника. Может, он сейчас уйдет? Может, рассмеется ей в лицо? Роза вспомнила, как долго Гуннар раздумывал, когда старик просил разрешения открыть ворота. Возможно, он и сейчас обдумывал, какую выгоду сулит ему эта сделка.

Тут он наконец кивнул и тихо сказал:

– Да, обещаю, госпожа.

Внезапно Олафсон снова к ней приблизился, и теперь он возвышался над ней огромной черной тенью. Роза подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо, а Гуннар вдруг протянул руку, и Роза почувствовала, как он коснулся ее щеки. «Какие у него нежные пальцы, – удивилась Роза. – Но будет ли он так же нежен, когда уложит меня в постель и когда возьмет меня?»

Ошеломленная этой мыслью, Роза поднялась с кресла и отступила на шаг. Гуннар же молча наблюдал за ней, и его молчание вселяло страх. Действительно, почему он молчит? И почему медлит? Ведь она ждала его, она желала его…

Судорожно сглотнув, Роза проговорила:

– Я приказываю вам снять одежду, сэр рыцарь.

Викинг не двинулся с места. Может, он собирается отказать ей? Может, в гневе выйдет из спальни? Розе вдруг захотелось, чтобы так и произошло. Потому что только тогда она снова сможет дышать свободно, сможет снова стать самой собой.

И вновь останется в одиночестве…

– Ваш приказ совпадает с моими желаниями, – ответил Гуннар, и Розе показалось, что его дыхание обожгло ее кожу, словно раскаленные угли.

А затем – о небеса! – он начал медленно раздеваться – демонстративно медленно. Сначала он снял с себя пояс с прикрепленным к нему мечом. Потом стал осматриваться в поисках подходящего места для своего оружия. Наконец, аккуратно положив меч и ножны на пол возле кресла, он принялся снимать тунику – развязал тесемки и, стащив ее через голову, небрежно бросил на пол.

Теперь на нем оставались лишь штаны, кожаные сапоги и льняная белая сорочка. Сорочка оказалась такой поношенной, что сквозь нее просвечивала загорелая грудь. Когда же тесемки сорочки были развязаны, Роза охнула в восхищении, увидев, как перекатываются на широкой груди викинга могучие мускулы.

Роза попыталась поплотнее запахнуть на себе халат – словно он был кольчугой, способной защитить ее от стоявшего перед ней мужчины. На самом же деле Розу защищало лишь ее положение хозяйки замка, и до тех пор, пока она будет держать голову высоко, Гуннар, возможно, и не догадается, насколько она слаба и ранима.

«Не позволяй себе любить, – говорила ее мать. И в карих глазах матери была беспредельная боль, когда она отдавала своей дочери тот единственный совет, который могла дать. – Не позволяй себе желать. А если вдруг возжелаешь… не позволяй, чтобы мужчина узнал об этом. И всегда помни: только мужчины наделены властью в этом мире».

Тут Гуннар стащил с себя рубашку и швырнул ее на пол, Роза тотчас же забыла предупреждение матери – как если бы его стерли вдруг из ее памяти.

Гуннар Олафсон был сложен как бог – сплошные мускулы, обтянутые золотистой кожей. А еще – широкие плечи, сильные руки и могучая грудь. Глядя на него, Роза с трудом удерживалась от стона. И ей ужасно хотелось дотронуться до Гуннара, хотелось погладить его великолепную грудь, а затем, прильнув к ней, прижаться губами к его губам.

А Гуннар тем временем скинул сапоги, после чего принялся развязывать тесемки на штанах. Когда же он наконец стащил их, у Розы перехватило дыхание. Она смотрела на красавца викинга, не смея пошевелиться – словно вдруг окаменела. Теперь возбуждение Гуннара было совершенно очевидным – его восставшая плоть чуть подрагивала, и Розе вдруг вспомнилось, как он рассмеялся, когда она с удивлением уставилась на фигуру Оттара. А потом ей вспомнился обнаженный Эдрик. О, Эдрик был не такой огромный… Ей даже в голову не приходило, что мужчины могут быть такие, как Гуннар Олафсон. Впрочем, он, наверное, был один-единственный. Но сможет ли она выдержать?