Текст книги "На краю любви"
Автор книги: Сандра Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Это было инстинктивное движение. Он не знал толком, зачем останавливает ее. Может быть, просто хотел ощутить тепло ее руки? Вдохнуть аромат лилии и жасмина, знакомый с юности?
Оба замерли, смущенные и растерянные, но рук не разомкнули. Потом Джек тихо произнес:
– Прости меня, Джилли…
В ее глазах промелькнула боль, потом ярость, потом Джилл Баллард вскинула голову, готовая вступить в бой.
– Сожалеешь о прошлом? Мечтаешь искупить вину?
Джек грустно покачал головой.
– Нет.
– Как?!
– Не сожалею и не мечтаю. Сожалеть о прошлом глупо – оно же ПРОШЛОЕ. И оно мое – каким бы оно ни было. А что до искупления… Мечтают те, у кого недостает сил делать. Я прошу у тебя прощения за необдуманные и поспешные поступки, за злые слова, вырвавшиеся в раздражении, за мальчишество и неумение принимать на себя ответственность. Тогда, десять лет назад, я всем этим страдал – и не мог быть иным. Потребовалось десять лет, чтобы я понял, в чем именно состоит моя вина перед тобой. Теперь я другой. Я старше, грустнее и умнее, но еще и сильнее. Я не прошу тебя забыть и начать сначала. Я прошу дать мне время. Я хочу заслужить тебя, Джилл. Хочу заслужить счастье для Эми, для тебя, для себя. Будет ли это наше общее счастье – я не знаю. Я хочу попробовать.
Джек склонил голову и поднес к губам руку Джилл. Она ошеломленно молчала. Чего угодно ожидала она от Джека Брауна, но только не таких горьких, спокойных и мудрых слов.
В темноте ее другая рука осторожно прикоснулась к черным жестким волосам. Джилл нежно, почти невесомо погладила Джека и тихо прошептала:
– Попробуй. Пожалуйста, Джек. Потому что я…
Она не договорила, вырвала у него руку и опрометью бросилась из комнаты.
Заснуть ей удалось не сразу, но зато во сне на губах Джилл Баллард играла счастливая улыбка.
Ей снилось, что она все-таки договорила свою фразу.
«Я так люблю тебя, Джек! Я буду любить тебя вечно».
Утром Джилл наказала отцу и Джерри не будить ни Джека, ни девочек и отправилась в школу. Больше всего на свете ей хотелось скакать на одной ножке, но она сдерживалась. Ощущение счастья было почему-то совершенно огромным.
В школе стояла тишина. У Джилл упало сердце. Девять пятилеток просто НЕ МОГУТ вести себя до такой степени тихо. Это противоестественно. Джилл ворвалась в класс прямо в уличной обуви, уронив в коридоре куртку и шарф.
Мэри Осгуд, ее добровольная помощница и будущая сотрудница, вскинула на Джилл удивленные глаза. Девять подозрительно тихих ангелов уставились на Джилл из-за своих низеньких столиков. Джилл взялась за сердце и осторожно опустилась на стул.
– Господи… У меня все оторвалось… я думала, случилось что…
Мэри недоуменно пожала плечами:
– Да нет, все хорошо. Просто я привела Билли слишком рано, тебя еще не было, и я решила встретить детей и подождать тебя.
– А почему они такие тихие?! Я, собственно, именно этого и испугалась…
Мэри неожиданно посуровела и обвела грозным взглядом сборище молчаливых ангелов.
– Н-ну?! Кто начнет? Полагаю, среди вас должно быть полно смельчаков. Маленький Бизон! Племянничек милый! Или мне попросить Стерегущую Сову дать тебе другое имя? Описавшийся Барсучок, например?
Из-за стола Билли Осгуда донесся душераздирающий вздох. Билли поднялся и поплелся вперед. Джилл непонимающе посмотрела на Мэри. Та грозно сдвинула белесые брови и не сводила с любимого племянника глаз. Джилл знала, что Мэри души в Билли не чает… тем удивительнее был ее непритворный гнев.
Билли доплелся до стола и встал перед Джилл, надув губы и глядя в пол. Даже светлые вихры, казалось, горестно поникли.
– Билли, что произошло? Почему Мэри сердится?
– Понимаешь, Джилл… В общем… Короче…
– Очень хорошо, продолжай. Еще немного, и я пойму в чем дело, уверена в этом.
– Ну… мы с Фредди… я предложил… Запрячь Мисс Мурри в санки!!!
В голосе малыша зазвенели слезы. Джилл мысленно приказала себе не смеяться и похлопала Билли по плечу.
– Значит, ты опять подговорил ребят мучить кошку. Это плохо. Надеюсь, Мисс Мурри наказала вас за бестактность?
– Джилл… Она… Мисс Мурри… ОНА УМЕРЛА!!!
С этими словами Билли Осгуд разрыдался и кинулся в объятия потрясенной Джилл. Собственно, больше всего ее потрясло то обстоятельство, что Билли Осгуд, Божеское Наказание, Оболтус, Чума Египетская, Маленький Бизон – этот Билли рыдает так отчаянно и взахлеб. Потом пришла мысль о бедной Мисс Мурри – невероятно пушистой и невообразимо терпеливой кошечке, по доброй воле выбравшей подготовительную школу в качестве дома – но в этот момент открылись шлюзы, и весь подготовительный класс начал рыдать хором, заливаясь потоками слез и соплей. Джилл оторвала от промокшего насквозь джемпера безутешного Билли и рявкнула во всю мощь голосовых связок:
– Так, ти-хо!!! Быстро все замолчали и объяснили мне все до конца. Значит, вы запрягали Мисс Мурри в санки, а она – что? Упала и умерла? Вы на нее наступили? Где ее… тело?!
Джои старательно вытер нос и глаза рукавами и прогнусавил:
– Она замяукала таким… басом… а потом разодрала Билли руку до крови, он ее выпустил, но она не убежала, а села на снег, как будто писать, и у нее была кровь немножко… а потом она убежала в дырку под школу. Мы ее звали и мясо ей кидали, но она один раз застонала – и больше не вышла. Онаумерла-а-а!!!
Исполнив долг глашатая, Джои опять разревелся. Джилл топнула ногой от отчаяния.
– Да что ж это такое?! Прекратите реветь, паршивцы! Уморили животное – и меня хотите уморить?
В этот момент в дверях возникли удивленный Джек Браун, Эми и Сэл. Джилл кинулась к ним, словно утопающий – к спасательной шлюпке.
– Господи, какхорошо, что ты пришел, Джек! Понимаешь, они уморили Мисс Мурри…
К хору плакальщиков присоединились два свежих голоса. Джилл махнула рукой на педагогику и вцепилась в рукав Джека.
– Они ее запрягали в санки и придавили, наверное. Она залезла в отдушину в фундаменте… Джек, у нас нет нормального подвала и я не знаю, как ее достать!
– А лом есть? Или топор?
– Топор есть! Ой! А ты хочешь ломать?..
– Солнышко, раз нет подвала, придется отдирать доски, но я сделаю это аккуратно. Эй! Сопливый Осгуд! Покажи мне, где у вас трубы уходят в пол. Джози, как папа?
– Спи-и-и-ит! У-у-у!
– Не плачь. Ребята, пойдемте поможете мне. Джилл, захвати фонарь.
Внизу, в углу раздевалки, трубы скрывались под полом. Удивительно легко и аккуратно Джек приподнял линолеум, осторожно поддел доски у самой стены – и подготовительный класс как по команде перестал всхлипывать, потому как им стало интересно и немножко страшно…
Из дыры в полу тянуло холодом. Джек передал Джилл топор, взял у нее фонарь и уселся на край дыры, а потом и спрыгнул вниз. Ему, разумеется, пришлось пригнуться, чтобы пройти под полом… а через пару минут снизу донесся его негромкий и какой– то странный голос:
– Эй, Джилли… пусть натянут сапожки и прыгают сюда. Здесь сухо, но холодновато. Только пусть не шумят.
– Джек, что там?
– Ничего, что могло бы их огорчить. Давайте быстрее…
Через пять минут – абсолютный рекорд среди подготовительных групп – одиннадцать пятилеток, Джилл Баллард и Мэри Осгуд осторожно спустились под пол родной школы. Сначала в глаза им ударил луч света, а потом невидимый Джек Браун произнес мягким и на удивление нежным голосом:
– Только не шумите, не сопите, не верещите и не трогайте руками. Мы немного волнуемся, да, Мисс Мурри? Мы всех вас очень любим, но сейчас у нас есть дела поважнее.
Свет пополз по сухому песчаному полу… осветил какие-то тряпки… клочки шерсти… вату… нечто вроде гнезда крупной птицы…
Мисс Мурри жмурила янтарные глаза и делала вид, что совершенно не волнуется, хотя полосатый хвост так и метался из стороны в сторону. Кошечка лежала на боку, а возле ее пушистого живота…
Четыре крошечных комочка. Два темных, один рыжий, один светленький. Ритмичные тихие звуки, причмокивание, попискивание на пределе слышимости…
Мисс Мурри стала мамой.
Джилл почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она торопливо вытерла их рукой – и наткнулась на взгляд Джека. Ласковый, доброжелательный, растроганный взгляд. Потом Джек посмотрел на притихших ребят и негромко заявил:
– А теперь давайте все наверх. Мисс Мурри переживает за своих детей. Пусть отдыхает – у нее был трудный денек.
Потом Джек приладил на место оторванные доски и пообещал сделать нормальный люк в полу – на всякий случай. Возле отдушины для молодой матери положили разных вкусностей – и наконец все вернулись в класс. Джилл уселась за свой стол и обвела притихших ребятишек суровым взглядом.
– Скажите мне, сколько раз я просила вас не мучить кошку?
– Ми-ли-ен…
– Вот именно! Миллион, не меньше. Пусть сегодняшний день послужит вам уроком. И посмотрите-ка – Мисс Мурри с легкостью могла поцарапать и искусать вас всех, но терпела до самого конца, потому что она вас любит! А вот вы… кстати, Билли, иди, я посмотрю твою руку.
– Не надо. Мэри залила меня зеленкой, и я нисколечки не плакал. Джилл, я больше не буду, не сердись. Я уже понял, что нельзя мучить животных. Я их вообще-то люблю…
Джилл хлопнула в ладоши:
– Вот и хорошо! А теперь все рисуем! Тема – Мисс Мурри и ее детишки.
– А я забыла, скока их!
– А я не видел их носики! И глазики!
– У них нету глазиков, олух!
– Сам ты олух! Как это – нету глазиков?
– Потому что они рождаются без глазов, а потом они у них режутся!
– Это зубы режутся, а не глазы, во, видала? У меня уже три корневых… не… коренных зуба!
Джилл пресекла дискуссию и рассказала про то, как открываются глазки у котят и щенков, когда они немного вырастают. После этого наступило затишье, нарушаемое только шорохом фломастеров и карандашей, а также сопением Фредди Богарта, который рисовать не умел, но очень любил и потому всегда старался…
Оставив на страже Мэри, Джилл выскользнула в коридор. Джек уже собирался уходить.
– Джек… спасибо тебе.
– Не за что. Это тебе спасибо – за вчерашнее. И извини еще раз за беспокойство.
– Прекрати. Никакого беспокойства. Девочки подружились, им нравится играть друг с другом, а папа… знаешь, я и понятия не имела, что он так здорово обращается с малышами. На моей памяти, он всегда ходил либо с топором, либо с бензопилой…
Джек усмехнулся.
– Говорят, лучшие деды получаются из плохих отцов. У вас очень хорошо. Тепло. Передавай привет своим мужчинам. Сегодня я заберу Эми вовремя.
– Хорошо…
Она стояла у окна и смотрела, как Джек идет по дорожке между двух высоких сугробов, как спускается с холма, оборачивается и вскидывает в приветствии руку.
9
Джилл тихонько вздохнула – и эхо ответило ей в районе ее собственного колена. Джилл едва не подпрыгнула и посмотрела вниз. Билли Осгуд, исполненный самой черной меланхолии, стоял рядом и смотрел в то же самое окно. Правда, ему, скорее всего, было видно только небо…
– Билли! Напугал. Ты чего здесь?
– Я уже нарисовал и отдал Мэри. Потом писать ходил. Джилл?
– Да, милый?
– А ты не обидишься?
– Ну что ты!
– Тогда скажу. Знаешь, я не буду на тебе жениться.
– Ох! Почему? В смысле, это твое дело, но если не секрет…
– Не секрет. Я влюбился. Только ты ей не говори.
– Кому?
– Эми. Я на ней женюсь, когда вырасту.
– Что ж, хороший выбор. Только, знаешь, Эми сложно привыкнуть к новому месту, ты уж помоги ей, ладно?
– Ладно. А как?
– Ну… Весной будешь учить ее ходить по лесу. А пока – не давай ее обижать.
– Хо! В лоб как дам…
– Вот именно этого я и боюсь! Никаких «в лоб»! Ты же вождь! И потом она не умеет кататься на лыжах, так что помоги ей.
– Ладно. Джилл, а ты умеешь до носа языком доставать?
– Не очень. Но зато я умею язык боком ставить. Смотри…
– Здоровско! А я умею шевелить ушами по очереди. Смотри…
– А пьяную пчелку умеешь показывать? Смотри…
Саймон Джейкобс осторожно ехал к школе и думал о Джилл. Уик-энд прошел превосходно, теперь надо закрепить успех. Очень жаль, что нельзя поехать в другой город, чтобы посидеть в ресторане, придется ограничиться баром «Монтана», а это автоматически означает, что через полчаса весь город будет знать даже то, за каким столиком они сидят…
Из-за сугробов неожиданно вышел высоченный мужик в меховой парке и мохнатой шапке. От неожиданности Саймон резко крутанул руль – и уткнулся бампером в сугроб. Мотор натужно заревел.
Человек в мохнатой шапке недоуменно уставился на ярко– розовый джип, а потом вдруг шагнул к окну со стороны Саймона – и оказался Джеком Брауном.
– Кого я вижу! Неужто сам мистер Джейкобс?
– Д-добрый день, Джек. Рад тебя видеть. Надолго к нам в Сайлент-Крик?
– В философском смысле – на минуточку. Что ты делаешь в сугробе? Расчищаешь трассу?
– Нет, просто ты так неожиданно появился…
– Это бывает. Помню, однажды на меня неожиданно вышел гризли… я тогда тоже зарулил в малинник и чуть не обос… В общем, немного испугался. Правда, я был на велосипеде. Так куда ты направлялся?
Что-то в голосе грубияна Брауна Саймону не понравилось. И расспрашивал он слишком настырно… Словом, Саймон решил осадить хулигана.
– Я еду проведать невесту, Браун, если тебя это так интересует. Вчера я был немного занят… а вообще-то мы видимся каждый день.
Саймон даже предположить не мог, что так здорово получится. Джек Браун словно бы увял, сдулся, как воздушный шарик.
– Каждый день, говоришь… Ну поезжай. Когда свадьба?
– Мы пока не выбрали дату. Думаю, обсудим это еще до Рождества.
Браун кивнул и побрел дальше, даже не попрощавшись. Удивительный грубиян!
Добравшись до школы, Саймон торопливо выскочил из машины и уже был готов бежать к двери – очень мерзли ноги в модельных туфлях, – но зрелище, открывшееся в окне первого этажа, приковало Саймона к месту.
Джилл Баллард скашивала глаза к носу, высовывала язык и пыталась дотянуться кончиком до носа. Потом она взлохматила волосы, оттянула в разные стороны уши и скорчила ужасную рожу. Потом она выпятила нижнюю губу и высунула язык…
При этом Джилл Баллард была совершенно одна. Она занималась этим безобразием даже не перед зеркалом, иногда разражаясь диким смехом!..
– А губы негра видал?
– Это каждый может, лучше смотри – как курица пукает!
– Ой не могу! Ха-ха-ха! Хорошо никто не видит…
– Ага. А Придурок Саймон не в счет.
– Ай!!! Быстро в класс! Боже, какой стыд…
Саймон входил в здание школы с некоторой опаской – вдруг у Джилл обострение?
Она вышла ему навстречу и немедленно покраснела.
– Саймон… рада тебя видеть. У нас тут выдалось суматошное утро…
– Здравствуй, милая. Ты действительно выглядишь усталой. Я давно говорю, ты слишком много работаешь…
– Саймон, я толком не поблагодарила тебя за поездку. Все было просто отлично.
– Я сам вспоминаю с восторгом! И с веселым смехом – помнишь забавное приключение с пробкой? Надеюсь, когда-нибудь этот случай войдет в копилку наших с тобой семейных воспоминаний… Только представь – мы с тобой сидим в покойных креслах…
Джилл представила на секундочку, что следующие сорок– пятьдесят лет жизни ей предстоит провести рядом с Саймоном… и неожиданно засмеялась. Теперь подобная перспектива выглядела всего лишь смешной – а не пугающей и неизбежной.
Саймон разулыбался, решив, что Джилл оценила его шутку.
– Представь, по дороге сюда я встретил Джека Брауна! Мама говорила, что он вернулся и привез маленькую дочь, но я не ожидал, что он так быстро отдаст ее в школу. Ужасный он грубиян. Даже странно, ведь мать у него интеллигентный человек, хотя, конечно, отец дальнобойщик, но с другой стороны…
Джилл резко оборвала смех. Спокойно и презрительно посмотрела на Саймона.
– Дорогой, а тебя не смущает, что мой дед – грубиян, отец – лесоруб, старший брат – работает на лесопилке, а младший – автослесарь? Матери я лишилась в десятилетнем возрасте, вторая мачеха сбежала в Париж с любовником… если честно, я бы сама себе детей воспитывать не доверила. Уж больно у меня неинтеллигентная… родословная.
Саймон даже руками всплеснул от огорчения.
– Милая, я совершенно не имел в виду… Хотя я предполагаю, что ты должна изнемогать в домашней атмосфере. Ты – воспитанная, самоотверженная девушка, посвятившая свою жизнь воспитанию брата…
– Саймон, давай прервемся? Ты чего-то хотел?
– Да! Совсем забыл. Джилли, мама и я… мы хотим… словом, мы мечтаем встретить сочельник с тобой вместе. Рождество, разумеется, семейный праздник, но сочельник… это было бы символично… будущая, так сказать, семья…
Джек Браун шагал, яростно пиная снег. Невеста! Скажите пожалуйста! А вот сказать этому жениху, что сегодняшнюю ночь Джек Браун провел в доме Джилл Баллард…
Он опомнился и устыдился своих мальчишеских мыслей. Взрослый человек должен решать свои проблемы по– взрослому. Сейчас он пойдет и поговорит с Саймоном Джейкобсом, как мужчина с мужчиной.
Джек Браун повернулся и помчался обратно на Заячий холм, к школе.
Джилл аккуратненько наступала на Саймона, й тот вынужден был пятиться к дверям. Надоел он ей до смерти… но и обижать парня не хотелось. В конце концов, Саймон без малого три года не позволял себе ничего лишнего, тактично и вежливо ухаживая за ней. Положим, именно эта тактичность ей и осточертела – но посмотрим на дело с другой стороны.
Вдруг бы Саймон был чуть попроще, потащил бы ее в койку на втором же свидании, стал бы каждый день встречать ее с работы и гулять по улицам городка, покровительственно похлопывая ее по заднице… М-да, скорее всего, все закончилось бы крайне быстро и крайне болезненно. Для Саймона.
Нынешнее положение для Джилл было вполне выигрышным. Она была как бы при кавалере – но как бы и свободна. И именно поэтому ей было неудобно перед Придурком… нет– нет, просто перед Саймоном. Он ведь так старался…
Джилл наконец выпихнула Саймона на крыльцо, и теперь они стояли совсем близко друг к другу. Джилл улыбнулась самой солнечной из своих улыбок.
– Ну что ж, спасибо, что заглянул! Насчет сочельника я ничего не обещаю, но подумаю. Если дедушка к тому времени приедет в город, то, сам понимаешь, мне придется за ним ухаживать…
При этих словах она малодушно скрестила пальцы за спиной, как в детстве. Если бы дед Баллард хоть краем уха услышал, что за ним собираются «ухаживать»…
– О, разумеется! Я понимаю. Джиллиан, ты великая женщина. Ответственная, добрая, заботливая… Мне просто повезло!
И Саймон Джейкобс погладил Джилл Баллард по щеке, а потом приник к ее устам в высшей степени романтичным, хотя и пристойным поцелуем…
Джек Браун замер у забора, не в силах сдвинуться с места. Он даже и предположить не мог, что Саймон говорит правду, но – вот Саймон Джейкобс, вот Джилл Баллард, и первый целует вторую отнюдь не братским поцелуем, а ее рука обвивает его шею…
Джек скрипнул зубами, повернулся и зашагал прочь. Ну и замечательно! В конце концов, еще неизвестно, кому повезло в этой ситуации. Тесть в лице папани Балларда – то еще удовольствие. А Джилл всегда хотела помыкать своим мужчиной – собственно, они поэтому и поссорились. Саймоном помыкать она сможет часто, много и с удовольствием.
Хватит, приди в себя. У тебя дочь, у тебя работа, у тебя каких-то три месяца на ремонт туристической базы…
Поравнявшись с ярко-розовым джипом, Джек очами души своей увидел Джилл в объятиях Саймона, тихо взвыл от ярости и пнул несуразный драндулет в колесо. Джип немедленно и противно заорал сигнализацией.
Прощание вышло несколько скомканным, потому что заорала сигнализация, и Саймон почти оттолкнул от себя Джилл, а потом птицей слетел с крыльца и кинулся к своей ненаглядной машине. Джилл украдкой вытерла обслюнявленные губы и помахала Саймону рукой.
Ну и замечательно! Сочельник – это страшное время для Джилл Баллард. Испокон веку мужчины ее семьи, а также их ближайшие друзья собирались в этот вечер за столом и планомерно надирались виски и дедовым самогоном. Джилл и Сэнди отводилась роль официанток и кухарок – они жарили толстые ломти мяса и едва успевали носить их на стол… В этом году Сэнди выпала из обоймы, так что и Джилл ничто не мешает уйти из дома и провести стерильно-чистый и скучный праздничный вечер в компании Саймона и его матушки. В этот же вечер она объявит Саймону, что они навсегда останутся друзьями, но замуж она за него не пойдет…
Таким образом, Рождество она встретит с чистой совестью и розданными долгами.
В течение следующих двух недель не происходило почти ничего. Эми Браун совсем освоилась в новом коллективе, с визгом и хохотом каталась со снежной горки, пробовала вставать на лыжи, почти каждый день приходила в гости к своей лучшей подружке Сэл, а потом Сэл и папаня Баллард отводили ее домой, где пили чай из трав, заваренный Стерегущей Совой…
Саймон Джейкобс оставил свой позорный джип в гараже и укатил на несколько дней в Тиссулу бог его знает зачем.
Пару раз Джилл съездила вместе с Диком в больницу, где лежала и отчаянно скучала Сэнди. Младший Баллард исправно пихался и толкался – но выходить наружу пока не торопился, однако врачам не нравилось что-то в организме молодой матери.
Билли Осгуд съездил с родителями в Диснейленд – и вернулся оттуда с ветрянкой. Школу хотели закрыть на карантин, но вмешалась Стерегущая Сова, чей авторитет до сих пор был непререкаем. Она велела не валять дурака и собрать всех детишек вместе, чтобы все переболели ветрянкой раз и навсегда и больше не действовали родителям на нервы.
Жизнь в Сайлент-Крик постепенно переходила на зимнее время. Укатанными стали дороги, на колесах машин появились цепи, куртки и даже парки уступили место дубленым полушубкам и непродуваемым «аляскам». Все отчетливее слышались в морозном воздухе бубенцы Санты, и все было прекрасно, идиллически замечательно, пасторально и патриархально, если бы не одно «но», касавшееся исключительно душевного покоя Джилл Баллард. Джек Браун пропал.
Нет, все вроде бы было в порядке. Каждое утро он привозил Эми, высаживал ее у ворот и дожидался, пока она взбежит на крыльцо и помашет ему на прощание. Каждый вечер – если только они с Сэл не предупреждали заранее – он забирал ее из школы тем же манером: сидел в машине и ждал, пока она прибежит.
Но в школу Джек Браун больше не заходил ни разу.
Люк для подвала принес и быстренько сделал Фрэнк Мейнард, а на вопрос Джилл, где же Джек, уклончиво ответил, что у того много дел, потому как барахлит система отопления, а в этом, мол, только Джек и разбирается.
И все.
Джилл злилась, нервничала – но поделать ничего не могла. Джек совершенно очевидно избегал ее, и надо было смириться, подождать, ведь он же просил дать ему время, только вот непонятно, сколько же времени ему, мерзавцу, надо, неужели еще десять лет?..
Со всеми остальными – пожалуйста. Сэм вообще каждый день ездил на «Индейскую стоянку», поскольку работал вместе с Джеком и Фрэнком. Джерри несколько раз смотрел машину Джека. Папаня Баллард встречался с ним дома, когда отводил Эми. Кто угодно – но не Джилл Баллард.
Она терпела сколько могла – а потом разозлилась. И тут как раз вовремя вернулся Саймон.
В душе Джилл знала, что это нехорошо и нечестно. Она собиралась использовать Саймона по полной программе в своих корыстно-сексуальных целях, причем несчастный малый этого знать не мог. Он вообще пребывал в полнейшей эйфории, многозначительно улыбался и дошел даже до того, что как-то вечером в баре «Монтана» похлопал папаню Балларда по плечу…
От неминуемой смерти Саймона спасло только обалдение, в которое от подобной наглости впал папаня Баллард.
Джилл как раз мучилась, придумывая повод пригласить Саймона прогуляться, но тут он объявился сам и пригласил ее в ресторан. Джилл немедленно согласилась – и тогда Саймон, раздувшись от гордости, заявил:
– Джиллиан, дорогая, для меня этот вечер будет особенным. Я хочу, чтобы ты была самой красивой. Надень красное платье – помнишь, то самое, с золотыми штучками. Ты в нем неотразима!
Была пять лет назад, в некоторой панике подумала Джилл. Красное платье из струящегося шелка они с Сэнди присмотрели в магазине секонд-хенда в Тиссуле, когда ездили за крестильной рубашкой для малютки Сэл. С тех пор платье украшало исключительно стенной шкаф.
Джилл почувствовала легкую панику. Что придумал Саймон? И с чего это он тащит ее в ресторан, он же – пресловутый бар «Монтана», где вполне вечерним и почти платьем могут считаться джинсы и клетчатая рубаха навыпуск, а вместо туфель сойдут и сапоги – если счистить с них грязь…
В этот вечер Джек приехал за Эми, и Джилл не выдержала. Она решительно набросила куртку и пошла следом за девочкой, чтобы поговорить с Джеком и выяснить, долго ли он еще будет от нее бегать. Эми запрыгнула в машину, показала отцу на бредущую через сугробы Джилл… Джек тут же завел мотор, развернулся и уехал прямо из-под носа ошеломленной и взбешенной учительницы своей дочери.
Джилл стояла, словно оплеванная, и в ее душе холодной белой стеной, снежной лавиной вставала фамильная ярость Баллардов. Значит, вот так ты решил, Джек Браун? Ладно. Очень хорошо. Прекрасно!
Эми в недоумении посмотрела назад, а потом повернулась к отцу.
– Пап?
– Чего тебе, мелочь?
– А почему ты не дождался Джилл?
– Не Джилл, а мисс Баллард. Я тороплюсь.
– А мы все зовем ее просто по имени. Пап?
– Чего тебе?
– Вы с ней поссорились?
– Что ты! С чего мне с ней ссориться?
– Ну… она немножко сердится, когда про тебя спрашивает.
– Ах она еще и сердится… Нет, Эми, мы с ней не ссорились, и я понятия не имею, почему она сердится.
– Мне кажется, она хочет тебя увидеть, пап.
– А зачем это? Ты набедокурила?
– Нет, что ты!
– Если что-то со школой, ты скажи Сове, ладно? Она зайдет и поговорит с мисс Баллард. А у нас с дядей Фрэнком столько работы, что прямо ужас.
– Хорошо. Пап?
– Ну что тебе?
– А ты готовишь мне подарки на Рождество?
– Ну… вообще-то вопрос не ко мне, а к Санте.
– Папа! Ты что, не знаешь, что Санта – это папы и мамы?
– Ох, ну хорошо. А в подарок ты хочешь…
Эми неожиданно надулась, и даже слезы заблестели в синих глазенках.
– А я не скажу тебе!
– Вот здрасте! Как же я узнаю, что тебе подарить?
– Потому что… потому что я тебе говорила! И ты мне обещал! И я посмотрю, помнишь ты свое обещание или нет!
– Ой, Эми, ты чего это такая вреднюга?
– Я не вреднюга! Просто ты меня забросил, понял? Со мной дедушка Баллард играет, бабушка Сова меня кормит и спать укладывает, лечит, сказки рассказывает, а Джилл меня всему учит и разговаривает со мной… про жизнь! А ты только привозишь в школу и увозишь! Тебе с дядей Фрэнком интереснее, чем со мной. Значит, бабушка Сюзи была права, ты сюда поехал, чтоб только тебе хорошо было…
Джек мрачно смотрел на дорогу, хотя внутри все сжалось. Девочка права, а он… он опять пошел на поводу у собственных чувств и эмоций. Снова поступил, как мальчишка. Обрадовался, что с него сняли груз забот об Эми. Расслабился, увидев, как девочка возвращается к нормальной жизни…
– Эми?
– Угу…
– Ты не сердись, а? Я вспомню обязательно.
– Посмотрим.
– Посмотрим. Я тебя люблю.
– А я тебя – нет.
– Эми! Я сейчас как заплачу…
– Мужчины не плачут, сам говорил.
– Вот именно! Но если их очень сильно довести…
– Ладно. Люблю. Но не дружу!
Он сам уложил девочку спать, а потом сказал Сове, что пойдет прогуляться.
Джек медленно шел по улицам родного городка. Снег крупными хлопьями падал на чистые белые улицы. Джек вдруг подумал, что в сущности люди сами придумывают себе неприятности – во всяком случае, большую их часть…
Сейчас он зайдет в бар, выпьет теплого эля, перекинется парой слов со знакомыми, возможно, погоняет шары на бильярде, а потом дойдет до дома Баллардов и кинет в окошко Джилл снежком.
Он всегда так вызывал ее на улицу. Зимой – снежками, летом – камешками. Однажды камешек попался крупноватый, и папаня Баллард гнался за Джеком до самой водонапорной башни…
Джилл вылезала из окна своей спальни, спускалась по зарослям дикого плюща и винограда – их крепкие лозы выдерживали вес человека даже зимой, – перелезала через забор и оказывалась в его объятиях. Как они целовались… весело! Это главное, что он запомнил. Они очень много смеялись. И даже в темноте, на ощупь, мягкие губы Джилли почти всегда улыбались.
А еще она никогда не закрывала глаз, когда целовалась. И Джек тонул в изумленной серозолотистой глубине ее распахнутых глаз, упивался любовью, горящей в них…
Она никогда ничего не боялась, его девочка Джилл, его маленькая лесная королевна. Даже в ту летнюю ночь, когда звезды сыпались огненным дождем с небес, и липа пахла одуряюще и медово, и он сам весь взмок от ужаса и любви, потому что совершенно не важно – первая она у него была или нет! Она была – единственная!
И она не боялась. Она только крепче обняла его за шею, вскрикнула – и засмеялась. Потому что он для нее тоже был – единственный. Правильный, верный, нужный… Господи, это же так важно – найти единственно верного человека! Вот Иви… ты прости, маленькая, что я тебя только сейчас и вспоминаю. Я ведь не любил тебя, Иви. Я был не твой мужчина, понимаешь? Я всегда был – Джилли.
И ты, малышка, прожила со мной пять лет, родила прелестную дочку, вроде бы была счастлива – но на самом деле так и не успела узнать, что такое настоящая любовь. Потому что вместо своего единственного мужчины встретила меня – и ошиблась…
Может быть, болезнь – это возмездие?!.
Джек остановился, потому что уткнулся во что-то широкое, твердое и неподвижное. Поднял голову – Дик Баллард. Стоит посреди дороги, а Джек упирается ему в грудь. Дик все-таки из всех Баллардов самый здоровенный. Губернатор Калифорнии против него – мальчишка.
Секундой позже выяснилось, что Дик не просто так изображает шлагбаум, а вроде как загораживает проход аккурат к бару «Монтана». Джек хлопнул Дика по плечу.
– Пусти, брат моей любимой женщины!
На лице Дика явственно выразилось смятение. С места он не тронулся, более того, вроде как приобнял Джека за плечи и тем самым окончательно обездвижил.
– Эй, Дик, я понимаю, что ты соскучился без Сэнди… Пусти меня скорей, я мечтаю об эле и грушах в меду.
– Да брось ты, Джек. Пойдем лучше.
– Куда это?
– А хоть бы и к нам. Папаня наладился рыбу жарить. Джерри с утра ходил на озеро, окуней наловил – что твои киты.
– К вам я тоже приду, только попозже. Я хотел хлопнуть для храбрости и вызвать Джилли на свидание. Тебе доверяю тайну, потому как ты старший брат…
– А Джилли дома нету.
Джек помрачнел:
– Вот как? Неужели в школе?
– Да не знаю… нет вроде. Но дома нету.
– Ну тогда мне прямая дорога в бар. Пусти-ка.
– Джек…
– Дик, что происходит?
– Не надо тебе в бар.
– Дик Баллард. Отпусти меня, будь добр, и сойди с дороги. Я хочу в бар – и я войду в бар.
– Джек… Эх-х– х!!!
Гигант Дик выпустил Джека, безнадежно махнул громадной рукой и зашагал прочь, что-то бормоча. Джек растерянно посмотрел ему вслед, почесал в затылке – и вошел в бар «Монтана».
