Текст книги "Роковая весна"
Автор книги: Сандра Мартон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Хорошо. Действительно, все разом одолеть невозможно.
Проглотив ложку супа, она уже не могла остановиться…
– Спасибо, – сказала Миранда, когда съела все, что заказала. – Большое спасибо. Кажется, вкуснее никогда не ела.
– Я полагал, что ты несколько преувеличиваешь. Теперь вижу: лучший врач – тарелка супа… Миранда почувствовала неловкость:
– Нельзя сказать, что я все время голодаю, но…
– Ты американка? – перебил он. Миранда кивнула.
– Вы же тоже американец. Я сразу почувствовала, что нас что-то роднит, – она нерешительно улыбнулась.
Он не заметил улыбки. Во всяком случае, сделал вид.
– Ты когда приехала в Голландию?
– Чуть больше пяти месяцев. «Кажется, он не злой, – подумала Миранда. – Самое время объяснить мои обстоятельства».
– Я приехала в Амстердам, потому что… Вы, конечно, знаете, что Амстердам считается в мире…
– Я примерно представляю, что такое Амстердам, мисс Стюарт. Свободы навалом… Легкость жизни необыкновенная, которая вас поначалу вдохновила, а потом обнадежила…
Миранда рассмеялась.
– Да нет! Совсем не то, мистер Торп. Я как раз хочу сказать, что я приехала в Амстердам… Он резко наклонился к ней и, не дав договорить, спросил:
– Разве можно так жить? Быть вольной пташкой – одно, а набитой дурой – совсем другое. Миранда вспыхнула.
– Если бы вы дали мне возможность объяснить, то…
– Ты же, как… цыганка, черт возьми! Нельзя же так жить, честное слово! Нельзя быть такой легкомысленной.
Взглянула на него:
– Согласна с вами в отношении легкомыслия. Но именно про меня так нельзя сказать. Я много работаю, как, вероятно, и вы, и многие другие.
– Полагаю, что ты права. Ходить по рукам у мужиков – не легкая работенка.
Краска малиново залила ее лицо, шею: «Какой же он негодяй!»
– Нет, совсем нет! – ответила спокойно. «Что он знает о моей жизни и вообще про жизнь и труд художника, – думала Миранда. – Три месяца назад, позируя часами скульптору, я еле двигалась, уходя домой. Икры ног кололи тысячи иголок. А преподаватели живописи… Как тщательно разбирают они все мои промахи!»
– Нет, – повторила она, и глаза ее сверкнули. – Это в самом деле нелегкий труд. Ведь каждый, поймите, подходит по-разному и при этом требует полной отдачи. – Изобразив обольстительную улыбку, добавила:
– Но, могу сказать, что меня хвалят и даже ценят. Это свойственно мне. Я бы…
«Ну, опять!» – подумала Миранда, когда он схватил и с силой сдавил ее ладонь.
– Мне больно, уберите руку! Что вы себе…
– Ну, наконец-то, Дэниел! – раздался радостный возглас рядом. – Я уже беспокоиться начала.
Дэниел мгновенно убрал руку, и Миранда поразилась, с какой готовностью он вскочил, отставив стул. У столика возникла седая немолодая дама. «Мягкие черты лица и прыгающие чертики в голубизне проницательных глаз…»
Дэниел нахмурился.
– Тетя Софи, что вы здесь делаете?
– Ну, как тебе сказать. Обещал вернуться до обеда, а все нет и нет, – говорила она ему, глядя на Миранду. – И не позвонил. Все утро ждала тебя. И сейчас, Дэниел, жду, сообразишь ли ты, наконец, представить меня твоей очаровательной даме.
– Тетя Софи, это – Миранда Стюарт, – произнес он без особого энтузиазма. Взглянул с плохо скрытой злобой на Миранду. – Софи Прескотт. Моя тетя.
Миранда перевела взгляд на пожилую особу и, подумав, улыбнулась ей:
– Рада познакомиться!
– Дэниел, – воскликнула дама. – Где твои манеры? Мог бы и пригласить меня…
– Мог бы, и не без удовольствия, но Миранда уже уходит.
– Нонсенс, дорогой. – Софи Прескотт сама отодвинула стул и села рядом с Мирандой, не обратив внимания на неудовольствие племянника. – Вы ведь не уйдете, пока я, с вашего позволения, закажу чашку чая. Да, мисс Стюарт?
– Да, конечно. Но…
– Спасибо. Простите мою навязчивость, дорогая, где вы познакомились с моим Дэниелом?
– Тетя Софи, ради Бога…
– Вы художница, мисс Стюарт?
– Да, – ответила Миранда, изумленно подняв брови. – Совершенно верно, но как вы… Софи весело рассмеялась:
– Ах, дорогая! Вся моя юность прошла в Париже. В милом, славном Париже… Мне знаком каждый камушек на Монмартре. А Бульмиш[1]1
Бульмиш – бульвар Сен-Мишель в Латинском квартале
[Закрыть]? Там жили Хемингуэй, Гертруда Стайн… В Париже тогда работали Шагал, Пикассо… – Покачав головой, улыбнулась по-детски трогательно. – Вы напомнили мне те ласковые годы, а ваш облик… я хочу сказать, что вы будто только что вышли из ателье парижского художника.
– Или из студии амстердамского живописца, – сухо бросил Дэниел.
Дама радостно кивнула.
– Именно! Вы поэтому в Амстердаме, дорогая? Вы учитесь?
Миранда, глядя на Дэниела, сказала:
– Да. Учусь живописи. Я стипендиатка Харрингтонского центра.
– Ах, вот как! Старина Харрингтон… Как же, как же!… Стало быть, его стараниями… Миранда улыбнулась.
– Да. Но откуда…
– Я его помню безусым юнцом. Это было году в 1934… или нет, в 1924? Точно не припоминаю…
Дама задумалась, на лице отразилось беспокойство.
– Тетя Софи, какое это имеет значение, – голос Дэниела заметно подобрел.
– Но мне хочется вспомнить! Мисс Стюарт, – заулыбалась она, – скажите, эти так называемые благодетели из фонда по-прежнему отъявленные плуты и содержат студентов впроголодь?
Миранда рассмеялась.
– Вы хотите сказать, что они и тогда отличались строгостью нравов?
– Еще как! У меня был знакомый юноша, так он никогда не знал, когда будет есть в следующий раз. Помню, все облюбовывал себе скамеечку на случай выселения из квартиры. Ах, какое чудное время! – она вздохнула и посмотрела на Миранду. – Правда, он физически был крепким парнем, в этом плане ему повезло.
– Тетя Софи! Я думаю, мисс Стюарт не интересны эти подробности.
– Но я же правильно сказала. Ему действительно повезло, он был, как молодой бычок, этот юноша с классическим телосложением. У него отбоя не было от рисовальщиков. Вы меня понимаете, дорогая, – обратилась она к Миранде. – Это же замечательно, когда есть дополнительный заработок. Держу пари, что и у вас отбоя нет. Вы позируете? У вас прелестное лицо.
«Сам Бог послал мне ее!» – подумала Миранда и, глядя Дэниелу в глаза, сказала:
– Да! Когда есть время, я позирую. Вы правы, пока – это единственная возможность заработать деньги.
Беседа покатилась клубочком…
Воспоминания Софи Прескотт порой обрывались, Миранда, улыбаясь, умело устраняла обрывы, вязала узелочек за узелочком… Дэниел сидел и молчал. Не произнося ни слова…
Миранда торжествовала. «Ну, что, мистер Торп, – думала она. – Вам надлежит принести мне извинения. Ну, повернитесь ко мне лицом. Я хочу увидеть на нем охватившее вас смущение».
– Уже поздно, – вдруг сказал он громко, перекрыв восторженный голосок Софи Прескотт. Встал и резко отодвинул стул.
«Охватившее вас смущение…» По выражению его лица Миранда поняла – еще мгновение, и их сметет волна ярости.
– Мисс Стюарт пора уходить.
– Почему так официально?! – заметила Софи. – Можно же просто Миранда. Правда, дорогая? У Миранды пересохло во рту, когда она увидела его высокомерный взгляд, брошенный на нее, и тут же поднялась с места:
– Да, конечно. Я…
– А почему бы Миранде не поужинать с нами? – спросила Софи, стараясь сохранить улыбку. – Я, откровенно говоря, надеялась…
– Ей нужно домой, – ответил Дэниел. – Разве я сказал что-то не то, Миранда? – Ее имя он произнес, твердо нажимая на «р».
«Рр-р! – подумала она. – Сейчас разорвет в клочья».
– Меня давно ждут, – Миранда встала и пододвинула стул. – Мне пора. До свидания, миссис Прескотт. Я искренне рада нашему знакомству. Не провожайте меня, мистер Торп. Не беспокойтесь.
– Уж позвольте побеспокоиться. Я просто мечтаю об этом. – И он слегка дотронулся до плеча тети. – Я сейчас вернусь.
– Буду рада вас видеть, – улыбнулась Софи Прескотт. Но Миранда уже неслась через зал к выходу, думая о том, что через несколько минут ей будет абсолютно все равно, чем был вызван его гнев и что он думает о ней, и как, и почему.
Дэниел догнал ее в холле и опять положил свою тяжелую ладонь ей на плечо. Миранда увернулась, тогда он схватил ее за локоть, и она, задевая каблуками за ковры, засеменила за ним в боковой коридор.
– Оставьте меня в покое! – сказала Миранда с расстановкой. – Ваша любезная манера поддерживать даму под локоток раздражает меня.
Дэниел крутанул ее и, глядя в глаза, спросил:
– Ответь, зачем тебе все это было нужно? Миранда широко раскрыла глаза:
– О чем вы?
– Зачем ты устроила весь этот цирк, воспользовавшись трогательными воспоминаниями старой женщины?
– Вы понимаете, хотя бы, что говорите?
– Харрингтон… Ах, старина Харрингтон, – передразнил он их обеих. – Старушенция в маразме. Протянула тебе нитку, а ты, ловкая такая, отмотала… не клубок, целую бобину. Да так быстро!
Миранду кинуло в жар.
– К вашему сведению, – она с трудом сдерживалась. – Я имею прямое отношение к «старине Харрингтону». Я – художница. Все время пытаюсь вам это растолковать.
– Художница, – рассмеялся он. – Да уж! Театр представлений – вот и все твои художества.
– Убирайтесь прочь! – возобновила она свои попытки вырвать руку.
– Ты, моя дорогая, представляйся у кого-нибудь в постели. Я не возражаю. Не сомневаюсь, тут ты достигла совершенства, – он, словно клещами, сжал ее руку выше локтя.
– Негодяй! – голос Миранды срывался, и она прошептала:
– А я подумала, что у вас есть сердце под… под вашей крахмальной рубашкой.
– Рубашкой? Это ты, черт тебя возьми, без рубашки не можешь наскрести себе на жизнь. С твоими данными и такими способностями – в вонючем гадюшнике у Мюллера? Проституция, дорогая, в Амстердаме узаконена, так что выправи себе карточку и валяй действуй профессионально. С твоим талантом можно огребать по тысчонке за вечер.
Миранда смотрела на него остановившимися глазами. Заболело сердце… «Боже! Как больно, будто острая спица вошла под левую лопатку».
Она с силой рванула правую руку и, размахнувшись, ударила его по щеке.
Мгновение остановилось… Замерев, ждала ответной реакции. Приготовилась дать достойный отпор.
В его глазах сначала заплескалось удивленное недоумение, потом откинув голову, он внимательно посмотрел на нее.
«Ничего себе! Отпечаток виден как на ладони», – подумала Миранда, с удовлетворением заметив синяк, проступающий на побелевшем лице Дэниела.
– Ты сука! – сказал он громко и внятно. Миранда резко повернулась, ужаснувшись выражению его глаз, и рванулась бежать в холл, но его реакция была точнее. Прижав девушку к себе одной рукой, другой – ухватил прядь ее волос так, что она не могла двинуть головой:
– В опасные игры играешь, Миранда, – прошептал он.
– Пустите меня!
Дэниел подтолкнул и прислонил ее к стене.
– Я тоже люблю поиграть, – сказал он низким голосом. – И, как правило, всегда выигрываю.
Навалившись всей своей мощью, прижал ее к стене. Она придвинула к нему свое лицо, и он словно бы проглотил ее мягкие сладкие губы. Но… – она не отвечала. И тогда он оттолкнул ее.
– Никогда так не делай, если хочешь заработать побольше.
– Вы мне омерзительны. Я не подберу слова, чтобы вас…
– Ну зачем так, Миранда? – сказал он нежно. Обнял ее и стал целовать, осторожно сжимая голову девушки ладонями.
– В самом деле я так ненавистен тебе? – шептал он, покрывая лицо поцелуями.
«Да, – хотела она сказать. – Да!» Но, во-первых, он не давал ей и слова вымолвить, целуя в губы. Во-вторых, как и утром, в студии Мюллера, повторилась замечательно странная история. Плечи ласкались о его руки, губы радостно отвечали его губ мольбе, не просьбе… нет, конечно же. И не властному приказу!.. Миранда чувствовала радостное волнение, но почему, понять еще не успевала, потому что сердце и на этот раз оказалось проворнее ее разума.
«Боже, что же это я? Ведь я должна была догадаться, что он попытается взять реванш», – терзалась Миранда, когда он резко снял ее руки со своей шеи.
Взглянула на него. Дэниел улыбался.
– Так-то лучше, дорогая. Стало быть, если хорошенько поразмыслишь, то можешь…
Миранда хотела сказать что-нибудь достойное, но не находила слов. Зато вспомнились его слова, и к месту.
– Театр переживаний, мистер Торп. Вы что же забыли об этом?
«Прямое попадание! Его улыбка умерла в конвульсиях…»
– До свидания, мистер Торп, – она спокойно пошла к выходу.
– Где ты живешь? – догнал он ее.
– Вас это не касается! Оставьте меня, наконец. Вы… вы… – заикалась она, когда Дэниел придержал ее, крепко ухватив за локоть.
Она шла и молчала, потому что знала, локоть, ладонь, рука – все это сейчас закончится.
– Где ты живешь? – спросил он, подтащив ее к стоянке такси.
– Я поеду на трамвае, – заупрямилась Миранда, но он, открыв дверцу машины, запихнул ее на заднее сиденье, и сказал холодно:
– Скажи водителю адрес, если, конечно, он у тебя есть.
Миранда хотела опять возмутиться, но, что толку… Назвала адрес. Дэниел захлопнул дверь и наклонился к окошку.
– На, возьми! – протянул деньги.
Она, увидев бумажки, стала отталкивать его руку.
– Я не возьму их! – сказала, не подумав о том, что за такси нечем расплатиться.
Он хмыкнул:
– Ну и дура же ты, Миранда! Не будешь брать деньги – не научишься зарабатывать, – сказал и бросил купюры ей на колени.
Таксист моментально рванул машину со стоянки.
Миранда собрала деньги. «Тысяча гульденов!
Сумма, которую он ей пророчил как заработок за витриной в районе старого рынка. Поставить мольберт, в руки палитру и…» Сжала зубы. Хотелось закричать, зарыдать, забиться, заснуть, наконец, и долго не просыпаться… Миранда застонала, не размыкая губ. Не горлом, а изнутри, душой, страдающей от обыкновенного человеческого непонимания.
Глава 4
Майна подошла к зеркалу, нарисовала себе яркие модные губы. Нахмурилась. Взбила щеткой волосы.
– Сойдет! Ну, я готова. А ты? – Она повернулась, посмотрела на Миранду. Та, сидя на кровати, вначале писала что-то, положив блокнот на колени, а потом задумалась, подняла глаза к потолку, вздохнула.
– Что никак не отойдешь?
– Ммм, – буркнула Миранда.
– Пора бежать, а то опоздаем на завтрак.
– Одну минутку.
– Ты что действительно собираешься сделать это?
– Ты про деньги? – Миранда посмотрела на подругу. – Я же сказала, что верну их. Подожди, никак не сочиняется конец.
– Какой конец?
– Записки, к которой приложу тысячу. Неполную, конечно. За минусом такси.
– Напиши так: «Дорогой мистер Торп, получите ваши деньги. Кстати, моя подруга Майна категорически против и называет меня идиоткой. Искренне… искренне ваша».
– А почему я должна вообще что-то писать? – Миранда тряхнула головой. Поднялась в кровати, швырнула один банкнот в сторону и положила остальные деньги в конверт. – Подожди, напишу на конверте его имя. Поймет, что от меня?
– Может и не понять, – ответила Майна с хитрецой. И когда Миранда посмотрела на нее, ухмыльнулась. – Ты говорила, что он богатый.
– Я сказала, кажется, что у него много денег.
– Ты еще сказала, что он занимается благотворительностью. Так что, может, ты у него вчера была и не единственная.
– Я тем более не хочу быть его подопечной. Кстати, меня он в эти списки заносить не собирается. И вообще пусть я лучше умру с голоду, – открыв гардероб, Миранда вытащила жакет.
– Думай, что говоришь. Кто знает, в какой момент судьба сподобится выполнить наше желание, – одернула ее Майна.
– Ты права, – Миранда улыбнулась. – Больше ни слова не скажу. Бежим, а то действительно опоздаем. Я уже чувствую запах сдобных булочек.
– Минуточку, – остановила ее Майна. – Очень прошу, расскажи мне еще раз все с самого начала. Ну, входишь ты в студию к Мюллеру…
– Ты что? Сама же говоришь, что мы опаздываем.
– Мне кажется, ты соскочила…
– Да брось! Пошли скорей. Я еще сто раз успею изобразить все это в лицах, так что ты будешь мою историю знать наизусть. – Миранда набросила ремешок сумочки на плечо, подошла к двери, отворила ее и вдруг, обернувшись к Майне, спросила:
– Кстати, с чего это ты захотела выслушать все заново?
– Потому что утро вечера всегда мудренее, и мне хочется послушать тебя сейчас.
Миранда, театральным жестом уперев руки в бедра, вернулась на середину комнаты и вздохнула:
– С какого места? Только даю тебе слово, рассказываю в последний раз.
– С самого начала давай.
– Захожу я в мастерскую…
– Так-так! Раздеваешься… Влетает этот тип, а ты – в обморок – ив его объятиях.
– Дело не в этом, – сказала Миранда, подойдя к окну. – Я тебе говорила, пришла я к Мюллеру и долго не могла решить, оставаться мне или уходить, а тут как раз ворвался Торп.
– И ты потеряла сознание.
– Вот именно.
Майна кивнула.
– А когда ты очнулась, он предложил отвезти тебя к доктору.
Миранда помолчала. «Удивительно! В изложении Майны история эта не стоила выеденного яйца. Хотя, что ж тут удивительного? Не могла же она ей рассказать все!»
– Я правильно излагаю?
– Да. В общем, да.
– Ну, тогда он законченный подонок! Слов нет! – с иронией произнесла Майна.
Миранда обернулась, и глаза девушек встретились.
– Ну, а как назвать то, что он не дал тебе шмякнуться на пол, – продолжала Майна, – помешал расквасить нос, к врачу зачем-то тащил…
– Все это не так просто!
– Да ладно тебе, Миранда! Явился благородный принц, вытащил тебя из звериного логова, накормил до отвала, отправил домой на такси, отвалил бабки, чтобы ты не голодала…
– Не в этом дело! Он был… он вел себя грубо. Он относился ко мне с презрительным снисхождением.
– Может, он не совсем понял, что ты делаешь в берлоге у Мюллера? Рядовой обыватель. Так или нет? Не художник, я хочу сказать. Может, он не понимает, что позировать обнаженной все равно что играть в куличики в детской песочнице?
– Для того, чтобы это понимать, не нужно быть художником, – раздраженно возразила Миранда. – Можно же хоть что-то понимать в искусстве?! В противном случае объясни мне, зачем он пришел к Мюллеру?
– Вопрос по существу. Чего же ты его об этом не спросила?
– Когда я подумала, было уже поздно спрашивать. К этому времени все так запуталось… – Миранда вздохнула.
– Я так думаю, что ты сама все запутала. Вернее, сгустила краски. Я допускаю, что он не во всем был прав. Ты говорила, что он кое-что позволил себе? Ну так что! Будто тебе это впервые.
«Но я себя никогда прежде так не вела!» – слова, словно удары в колокол, прозвучали в ней. Миранда испугалась, не произнесла ли она это вслух. Посмотрела на Майну и опять подошла к окну.
– Он был невыносим! – сказала резко.
– Но ты вправила ему мозги? Надеюсь, объяснила, почему ты там оказалась?
– Я пыталась, но он и слушать не стал. Впрочем, неважно – пусть он думает обо мне, что угодно.
– Кстати, вот и Мюллер о тебе кое-что думает…
Миранда обернулась:
– Что ты имеешь в виду?
– Я вчера поздно вечером видела его. Он зол, что ты не пришла.
– Майна, прошу тебя, не начинай. Я приходила. Но больше не пойду.
– Я объяснила ему, что что-нибудь наверное случилось. Но он завелся. Понес что-то про лажовых задавак, которым следует поубавить спеси.
– Не верю этому. Я еще и виновата, оказывается. В чем? Что не позировала ему? Майна пожала плечами.
– Виновата, не виновата… Все в мире относительно. Торп держал себя гнусно. Может, оттого, что он почувствовал себя виноватым, дал тебе денег?
– Виноват? Дэниел Торп? – Миранда фыркнула. – Я сначала тоже так подумала, но теперь сомневаюсь, знает ли он вообще значение этого слова. Он просто поставил меня на место. Вот и все.
– И дал при этом тысячу гульденов, – Майна закатила глаза. – Если таким образом ставить каж…
Миранда не обратила внимания на то, что Майна оборвала фразу. Она раздумывала над ее словами «чувствует ли Дэниел себя виноватым». И, поразмыслив, поняла, что смехотворно предполагать такое.
– Миранда, х-м, х-м, – Майна поперхнулась.
– Я тебе хочу сказать, Дэниел Торп ни разу в жизни ни перед кем не считал себя в чем-то виноватым. – Миранда взяла с подоконника сумочку. – Передо мной он просто выламывался. Вот и все.
– Миранда…
– Он из породы людей, которые воображают, что за деньги могут купить все, включая женщин. Но уж меня-то ему не купить, – Миранда засмеялась, и вся вчерашняя история показалась ей вдруг забавной. – Уж во всяком случае не за эту жалкую тысячу. – Миранда повернулась. – Я стою много…
Она замолчала и поднесла руку к горлу. В дверях стоял Дэниел и с изумлением смотрел на нее.
– Продолжайте, мисс Стюарт. Это уже интересно, – сказал он вежливо. – Какую же сумму вы выставите к оплате богатому покупателю, если таковой найдется.
Миранда залилась краской и посмотрела на Майну с укором.
– Я пыталась предупредить тебя, – шепнула та.
Дэниел улыбнулся Майне.
– Доброе утро. Надеюсь, я не слишком рано? Миранда промолчала. «Что скажешь? Шел человек мимо и зашел. Безобидный визит. Если посмотреть со стороны…»
– Что вы хотите? – спросила она.
– Хотел перехватить вас до того, как вы уйдете. Догадываюсь, что ваш день уплотнен до предела. Опять издевка или безобидное замечание?
– Что вам нужно, мистер Торп?
– Не пригласите ли войти?
– Нет. Лично я – нет.
Дэниел широко улыбнулся, зашел в комнату и прикрыл дверь. Миранда внимательно посмотрела на него, отметив, как бы между прочим, что одет он не для официального выхода. «Джинсы, с виду ношеные-переношеные, но на самом деле с иголочки. Темный гольф и свободная куртка из мягкой кожи. Цветовая гамма, пропорции соблюдены. Красив!» Миранда не была бы художницей, не заметь она это. «Добрый принц, как сказала бы Майна, – подумала Миранда. – Но он как раз злой и явился с недобрыми мыслями».
Миранда решила держать дистанцию:
– Мистер Торп…
– Прошу вас называть меня Дэниел. Не вижу причины, Миранда, для такого официального обращения. Тем более, вчера мы достаточно близко познакомились.
– Мистер Торп…
Миранда взглянула на Майну, которая с интересом наблюдала за церемонией вручения верительных грамот.
– Мистер Торп, у меня нет времени обсуждать с вами вчерашний день. Мы с подругой уходим. Майна, подтверди.
– Майна, – произнес он нараспев. – Какое красивое имя! Рад с вами познакомиться, – протянул руку. – Меня зовут…
– Я все про вас знаю, – сказала Майна и подала в ответ свою. Он поднес ее руку к губам. – Миранда мне все о вас рассказала, мистер Торп.
– Прошу вас, называйте меня Дэниелом, – улыбнулся он.
«Улыбается!» Миранда была уверена, что он потешается над ними.
– Полагаю, что не все, – возразил Дэниел. – Не так ли?
– Майна… – Миранда подошла к подруге.
– Да, – ответила та. – Возможно, что и не все. «Как после этого во что-нибудь верить, – в отчаянии думала Миранда, переводя взгляд с Дэниела на Майну. – Он пускает в ход свои чары, а она, зная все про него, так легко покупается.
Дэниел любезничал с Майной. Давно ли в Амстердаме? Откуда родом? В какой группе занимаетесь? Живопись, скульптура? И эта, с позволения сказать, подруга лепечет сладким голоском…»
– Майна, – голос Миранды зазвенел, как хрустальный бокал. – Если мы сейчас же не уйдем отсюда, останемся без завтрака.
– Я вас задерживаю? – спросил Дэниел.
– Да.
– Нет, – ответила Майна одновременно с Мирандой. Взглянула на подругу. – Я хочу сказать, что у нас нет ничего важного, просто мы должны успеть к завтраку.
– А-а-а, – кивнул он. – Тогда я хочу задержать Миранду. Мне нужно ей сообщить что-то важное. Вот такие дела. Майна. Если вы не возражаете.
– Нет. Конечно.
Миранда смотрела на Майну во все глаза, а та, с улыбкой до ушей, исчезла в один момент.
– Майна, – Миранда догнала подругу в коридоре. – Подожди!
– Наплела про него семь верст до небес, – сказала Майна, понизив голос. – Хам, грубиян… Ты просто спятила! Ради Бога, Миранда, не дури! Он очаровательный. Он просто великолепный!
– Я не говорила, что он хам, – возразила Миранда. – Это твои слова. И не в этом дело. Только в нем нет никакого очарования, ни грамма. Он…
– Майна, был рад с вами познакомиться, – сказал внезапно появившийся Дэниел.
– Я тоже, Дэниел, – Майна взглянула на него через плечо Миранды. Шутливо нахмурив брови и чмокнув подругу в щеку, успела прошептать:
– Клянусь, он притащился из-за тебя. Будь повежливей с ним. – И убежала.
Миранда досчитала до десяти и подошла к Дэниелу.
– Вы мне действуете на нервы.
– Я хотел позвонить, но в телефонном справочнике тебя не оказалось, – сказал он.
– Откуда же мне там взяться, если у меня нет телефона, – ответила девушка.
– Вот как? Странно, если учесть некоторые обстоятельства, – он улыбнулся. – Я бы даже сказал, что телефон при твоей работе вещь просто необходимая.
Миранда сжала зубы. «Пусть не ждет, она до рукопашной больше не опустится!»
– А я бы сказала, что вам тут делать нечего, мистер Торп.
Промолчал. Расхаживая по комнате, рассматривал этюды, брал в руки акварели. Прошелся вдоль стен, разглядывая полотна, выполненные в масле. У двух крайних задержался. Постоял. Не спросил, а сказал утвердительно:
– Это твои.
Не хотела, а кивнула. Подумала: «Как догадался?»
– Да. Прошу вас: не трогайте мои вещи. – Миранда увидела, что он берет ее папку с работами.
Отобрал небольшой этюд в масле, на котором изображен канал Блемграхт, внимательно смотрел на него.
– Вы слышите, что я сказала? Положите на место и не распоряжайтесь здесь.
– Чудесный этюд, – произнес медленно, по-прежнему смотря на картину. – В самом деле хорошо.
«Черт знает что! Она и сама любила эту работу больше других. Многие считают ее удачной. Нет, подумайте! Кто его спрашивает?»
– Мне полагается прийти в восторг? Вы, оказывается, искусствовед, мистер Торп? Взглянул на нее:
– Об искусстве я могу судить однобоко. То есть, я знаю, что мне нравится, а что нет.
– Тогда объясните, пожалуйста, что вы делали вчера в студии Мюллера? Дэниел хмыкнул:
– Странный вопрос. Я, как известно, вчера все время оказывал услуги моему старому знакомому. – Положил на место один и взял другой этюд. – У тебя несомненный талант.
«Приятно, чертовски приятно! Но ему-то какое дело…»
– Я художник, – ответила строго. – И вчера втолковывала вам это весь день.
– Ив Голландии ты учишься как стипендиатка фонда.
– Именно.
– А это – картины твоей подруги?
– Да.
– У нее нет таланта? Или есть?
– У нас разная манера письма.
– Она тоже на стипендии?
– Да. Но почему вас это…
– Она тоже позирует, я хочу сказать, подрабатывает на стороне, как ты?
«Стоп! Незаметная подмена тезиса, как говорят юристы. Так-так!..»
– Как удачно, что вы нашли себе побочный приработок.
Миранда больше не сомневалась. Подойдя к двери, распахнула ее и приказала:
– Убирайтесь из моей комнаты! Дэниел рассмеялся:
– Опять театр! Только на этот раз – драма. Вы даже не расспросили о причине моего визита. Вы что, нелюбопытны, мисс Стюарт?
– Да! – Сорвав с плеча сумочку, вытащила конверт, на котором размашистым почерком было написано его имя, и протянула. – Это ваше.
– Мое? – удивился он.
– Ваше. Это деньги, которые вы мне дали. Не хватает суммы, истраченной на такси. Забирайте и уходите.
– Я не возьму, – сказал он спокойно.
– Я тоже, – она швырнула конверт ему под ноги. – Теперь уходите!
– Уймись, глупышка! Я хочу тебе предложить кое-что.
– Ни минуты не сомневаюсь, что… – вспыхнула Миранда. – Но мне плевать на ваше предложение. Спать с вами я не собираюсь за все деньги мира.
Дэниел взглянул на нее, прищурился и медленно произнес:
– Я также не испытываю особого желания спать с тобой. А если бы захотел, – его голос снизился до вкрадчивого шепота, – я бы тебя имел и, заметь, на моих условиях. Заруби это себе на носу.
– А вы… а вы… если сию минуту не уйдете отсюда, я…
– Закричишь? – он расхохотался. – По дороге сюда встретил вашу хозяйку. Она сообщила, что мужчинам запрещается посещать ваши апартаменты, но мне удалось убедить миссис Мевру да Врис, что я твой двоюродный брат, приехал из Америки навестить тебя нежданно-негаданно. Так что если ты закричишь и она явится сюда, придется сказать, что мы с тобой лишь вчера познакомились, и ты сама пригласила меня в гости, намекая на невинные утехи, а теперь вот передумала.
– Она вам не поверит. – Миранда бессильно опустилась на стул.
– Может, попробуешь?
– Что вам от меня нужно?
– Это уже лучше. – Дэниел подошел к гардеробу, прислонился к нему спиной. – Я же сказал, что у меня есть к тебе предложение.
– Любое ваше предложение для меня ровным счетом ничего не значит. – Миранда посмотрела на него.
«Поза и фраза! Руки на груди, ноги – крест-накрест. Ах, ах!»
– И даже работа? – спросил он.
– Какая еще работа?
– Работа, мисс Стюарт. Обыкновенная. С оплатой в конце каждой недели.
– Интересно. И что же это за работа?
– Мне требуется компаньонка.
– Однако, мистер Торп… – хмыкнула Миранда.
– Ты меня не поняла. Мне самому, как легко догадаться, компаньонка не нужна, но моя тетя считает, что о такой компаньонке, как ты, можно только мечтать.
– Господи! Да о чем вы говорите?
– Я говорю о сотне долларов в неделю, плюс проживание, плюс питание. Плюс, нелишне сообщить, – и стол, и дом в Париже.
– Ну и шуточки у вас!..
– Это не шуточки. Это идея Софи. Я пытался ее отговорить, но она и слушать не хочет. – Лицо его приняло озабоченное выражение. – Она одинока, и поначалу я сам вбил ей в голову эту идею, что я часто уезжаю и не хочу оставлять ее надолго одну. Софи была против, но со вчерашнего дня не дает мне покоя.
Услышав про Софи, Миранда смягчилась:
– Она мне тоже понравилась. Но, извините, я не сиделка. Объясните ей это, пожалуйста.
– Ей сиделка не нужна. Если бы дело было только в этом, я бы послал ее к черту вместе с капризами и нанял сиделок сколько угодно. – Дэниел, жестикулируя, шагами мерил комнату по диагонали. – У нее, слава Богу, со здоровьем все в порядке. С памятью не лады, но это почти у всех в ее возрасте – помнит, что было сто лет назад, но не может вспомнить, что делала утром. – Дэниел подошел к Миранде. – Я не могу ее оставлять в Нью-Йорке одну. Экономку я в расчет не принимаю.
– Нью-Йорк? Вы же говорили о Париже…
– Я живу постоянно в Нью-Йорке, – нетерпеливо пожал он плечами. – Она живет со мной. С тех пор… с тех пор, как умер ее сын.
– Ее сын?
Дэниел кивнул.
– Да. Других детей у нее не было. А он попал в дурное общество и…
Дэниел замолчал и посмотрел так, будто бы это она погубила сына тети Софи.
У Миранды запершило в горле. «Как все сложно в этом мире! Но эта история ни с какого бока ее не касается… Она приехала в Европу не для того, чтобы стать компаньонкой, пусть даже милейшей пожилой дамы!..»
– Послушайте, мистер Торп…
– Мы по дороге домой всегда заезжаем в Париж. У Софи там квартира. С тех давних пор, и она не помышляет с ней расстаться. Вот и теперь мы отправляемся туда.
Миранда поднялась со стула:
– Все это очень интересно, но…
– Но дело в том, – продолжал он, не слушая Миранду, – что она одинока и вбила себе в голову, что ей нужна подруга. Она решила, что ты ей очень подходишь.
– Полагаю, что это у вас фамильное, – улыбнулась Миранда. – Решать за другого, не выяснив, согласен тот или нет.
Дэниел нахмурился:
– Можешь мне поверить, что я пытался ее отговорить, пытался убедить, что ты не та, кто ей нужен.
