Текст книги "Пленница босса"

Автор книги: Сандра Бушар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Часть 6

Босс куда-то резко испарился, а та самая блондиночка повела меня вглубь дома. Пока шла за ней по узкому коридору, не могла избавиться от мысли, что слишком уж у нее юбочка узкая, прямо по швам трещит. Да и блуза странная, прозрачная. Я бы в такой постыдилась даже на пляже лежать, а она хозяина дома вышла встречать.

Вывод напрашивался сам: либо они с Астафьевым УЖЕ спят, либо блондиночка над этим активно работает.

– Меня Светлана, если что, зовут, – звонкий голосок сразу показался мне надменным. Прямо чувствовались в нем лютая неприязнь и нежелание разговаривать.

«Это так у вас принято гостей встречать? – фыркнула я про себя. – Хоть и пленных…».

– А мое имя вам не понадобится, – мягко и приветливо я дала ей понять, что со мной в таком тоне общаться не получится. Пусть свои коготки в другом месте выпускает.

Звонкий заливистый смех полоснул по нервам. Высокий и громкий он буквально напоминал мне то жуткое чувство, когда кто-то скребет ногтями по стеклу. Блондиночка даже замерла посреди коридора, чтобы обернуться на меня с нервной улыбкой и злым взглядом:

– Вы правы… Тут никто надолго не задерживается, – выдержав краткую паузу, она протянула по слогам: – Кроме меня. Я тут была всегда и буду. Так что мое имя запомнить все же стоит.

Упорство Светланы меня буквально поразило. С широко распахнутыми глазами я присвистнула и кратко рассмеялась. Какая удивительная все же жизнь! Пока я мечтала сбежать из домашнего плена, эта блондиночка спала и видела, как живет в нем в роли хозяйки.

Так что равнодушно пожав плечами, просто облегченно выдохнула:

– Хоть бы так и было, Светочка! Может вы поможете мне побыстрее отсюда слинять, а?

В глазах той замерцало самое искреннее недоумение. Минуту помолчав, она все же прохрипела:

– То есть? О чем это ты?

– Понимаешь, – шагнув вперед, заговорщицки шепнула я ей, – я тут быть не хочу. Мне это вообще не нужно. А твой начальник прямо с ума сошел: под конвоем и в наручниках меня сюда притащил.

Уж не знаю, о чем там подумала Светочка, но за считанные секунды на лице ее сменилась куча эмоций: от злости и отчаянья, до раздражения и недоумения.

– Идем быстрее, покажу комнату, – буркнула она, буквально бросившись дальше по коридору. – Нет у меня времени на разговоры!

На этом наша так и не начавшаяся дружба с девушкой была окончена. Та привела меня в небольших размеров комнату с современным приятным взгляду ремонтом. В приватной ванной комнате я визжала от радости: такую роскошь давно не видела. Все в огромных размерах и только мое, персональное. Довольная своим внезапно образовавшимся отпуском класса «ультралюкс» бросилась бегом в огромную душевую кабину. Так и хотелось испробовать сотню баночек-скляночек, что так и манили. Пока намазалась каждым, прошла вечность. Благо, белый стиранный халатик аккуратно лежал в банном шкафу. Замотавшись в него поплотнее, я довольная вышла к постели.

– Так-так-так… – прихлопнув в ладоши, воодушевленно осмотрелась.

В комнате было, прямо скажем, жарковато. Будучи полностью уверенной, что в шкафчике есть хоть какая-нибудь завалявшаяся футболочка, решила не брезговать. Павел же не стеснялся, когда все мои трусики перелапал?! Вот и я спокойно скинула халатик и походочкой от бедра направилась к шкафу.

Как вдруг по громкоговорителю в комнате раздался знакомый хриплый бас:

– Там пусто, Сонечка. Пус-то!

Часть 7

– Ч-что, простите? – голос дрожал от паники и недоумения. Замерев на месте, я ужаснулась: «С ума схожу! Уже голоса в голове!».

– Говорю, – и все же – нет, это был именно босс. Его издевательский сарказм буквально фонил по комнате, эхо разлеталось вокруг, – одежды в шкафу не найдешь. Прости уж, я не планировал, что у меня пропадет миллион, и придется содержать пленницу.

Вот тогда-то я и зашевелилась. Как укушенная змеей бросилась… Только не сразу поняла: куда бежать? В ванну? Так там тоже могут быть камеры, спрятаться негде. Под кровать? Отсека пустого нет. Мозг, полный паники, снова и снова повторяющий: «Беги! Прикройся!» заставил ломануться к шкафу.

Голая и мокрая после душа, я спряталась за дверцей и только в тот момент, когда успокоилась, мол: «Честь защищена!», поняла самое главное: «Я ведь могла обратно халат надеть!».

Ударившись головой о ту самую дверцу, горестно застонала:

– Бля-я-я-я…

Грустить было от чего. Во-первых, бежать голой под камерами обратно за халатом – глупость. Но и так стоять – еще большая ерундистика. Павел уже прямо в микрофон громко ржал, даже не стесняясь.

Но больше всего поражало то, что босс наблюдал за мной все это время. Пока я спокойно себе раздевалась. Радовалась, как ребенок, каждому зеркальцу и ароматному тюбику… Получается, я для него домашнее животное?

– Прикольная ты, Сонечка, – наконец, явно вытирая слезы после истерики, выдохнул мужчина. – Ты, наверное, из тех, кто на корпоративах после баночки пива на стойке Аллегрову поешь в чей-то сапог?

Разозлившись от своего постыдного положения, сквозь зубы процедила:

– Не знаю. Не удосужилась с вами на одном корпоративе побывать.

Астафьев резко замолчал, будто что-то вспоминая. Вдруг его голос сменился, стал удивленно-серьезным:

– И правда, не помню тебя. Как так вышло?

– Серьезно? Не в курсе?! – самое главное в работе личным секретарем – субординация. Но все видимые и невидимые грани с боссом мы перешли еще в тот момент, когда он мою задницу в машине лапал, так что в выборе тона я больше не межевалась и неодобрительно прыснула: – Вы же меня работой всегда тридцать первого декабря загружали так, что я в реальность возвращалась только числа пятого января.

Поцокав языком, без капли сочувствия, Павел театрально выдал:

– Бедняжечка моя! Тяжело, наверное, когда зарплата двести тысяч, а босс работать заставляет. Тебя прийти пожалеть? Обнять там, приголубить… На плече у меня поплачешь, вдруг полегчает.

С одной стороны, начальник меня пристыдил. И это сработало. С какой стати жаловаться с такой зарплатой? Как говорится, молчи и делай. А с другой стороны… Я ведь все еще стояла голая, припрятанная в шкафу. Так что взмолилась:

– Просто закончите этот цирк, пожалуйста.

И Барин-таки соизволил сделать тон помягче и махнул рукой:

– Ладно, Сонечка. Повеселились и хватит.

– Слава богу! – закрыв глаза, я позволила себе улыбнутся. Смешок вышел больше нервный, чем радостный. Все же день выдался у меня хуже не придумаешь.

– Сейчас принесу тебе что-нибудь из Светкиных шмоток. Жди.

– ЧТО?! – закричала я, вспоминая перекошенное от злости лицо блондиночки. Я бы лучше еще раз голой по комнате прошлась перед камерами, чем лишний раз столкнулась с этой завистливой женщиной. – Не хочу носить вещи чужого человека, даже не думайте.

– Не переживай, – «успокоил» меня босс, – я уже отдал приказ твои вещички сюда перевезти.

– Ааа?! – вырвалось из губ. «Ты уже разговариваешь, как Эллочка Людоедка, Соня, – пожурил внутренний голос». А что делать, когда каждое следующе предложение босса шокирует больше предыдущего! Когда я уже решила, что хуже не придумаешь, он добил:

– Я сейчас уже возле комнаты. Одежду тебе свою оставлю.

– То есть варианта, что вы просто выключите камеры и дадите мне дойти за халатом – нет?! – искренни возмутилась. Впервые в жизни меня трясло не от холода, а от злости и ярости. Что этот мужчина вообще себе позволяет?!

– Нет, – спокойно, зато честно, выпалил тот. – Любопытство побороть не смогу.

– Устроили тут аквариум, черт вас дери! – кусая губы, я в отчаянье пощупала рукой заднюю стенку шкафа. Нет ли там часом скрытой двери? Я бы лучше туда сбежала, чем встречать босса голой в собственной спальне!

Увы, пусто.

– Что-что, золото мое? – невинно переспросил этот актер. – Я вижу-вижу, как ты там недовольно ножками топаешь, Сонечка. А кто тебе виноват? Вот не сперла бы сумочку и…

– Стойте, – нахмурившись, я не поняла один насущный момент: – А как вы идете и видео смотрите?

– И это говорит секретарь крупной столичной фирмы! Мирового уровня! – воскликнул во весь голос Астафьев. В тот момент я с ужасом осознала, что все мимо проходящие люди тоже могут частично увидеть «шоу» в спальне. Как будто и так проблем недостаточно… – Я себе приложение на телефон установил. Теперь ты всегда со мной. Прямо под сердцем, веришь? Иногда, правда, в штанах еще…

– Ужас! – оборвала я пошлые намеки босса своим откровенным рыданием. – Скажите, что это дурной сон!

Дверь распахнулась, в нее впорхнул довольный босс. Я была в таком напряжении, что слышала каждый его уверенный шаг. И то, как он напевал себе под нос странную мелодию. Именно она будет сниться в кошмарах всю оставшуюся жизнь.

Кинув на кровать что-то тяжелое, видимо, ту самую обещанную одежду, он вдруг прыгнул на нее сам. Не прошло и двух секунд, как я ощутила на себе взгляд. Точнее, на той части ног, что не была прикрыта шкафом.

– М-м-м… – хриплый мужской голос заставил вздрогнуть. – Какая мокренькая, аж по ногам течет. Неужели так рада меня видеть?

Павел Григорьевич прекрасно знал, что своими фразочками доводит до белого каления. Собственно, только поэтому он меня и задевал от случая к случаю. Такое ощущение, что все эти годы копил в себе шуточки и вот теперь получил возможность явить их свету!

– Это вода, – прошипела я сквозь зубы. – И было бы прекрасно, если бы вы вышли из комнаты и дали мне переодеться.

– Ага-ага, – самое страшное произошло: медленно начальник начал вставать с постели и двигаться ко мне. Его тихие шаги отдавали битами в ушах, будто роковой гром. – Ты еще скажи, что мурашки на ногах у тебя от холода, а не от моего очаровательного обаяния!

– Я промолчу, – закатив глаза, плавненько начала залазить в шкаф. Ибо нефиг мои ноги рассматривать!

– Но, – и все же он нагнулся. Я ощутила на лодыжке чужое касание. Была уверена, что он меня ущипнул. Но только когда осознала степень сжатия, до меня дошло: «Босс только что укусил меня за ногу!», – все же не промолчала, Сонечка. Не промолчала.

– Что. Это. Было?! – теперь-то я и вправду взмокла от Астафьева. Правда не так, как он мечтал. Ошарашенная его поступком, покрылась потом и не заметила, как моя грудь прилипла к дверце шкафа.

– Было у тебя самое лучшее качество – умение молчать. Лучшей женщиной тебя считал… После мамы, конечно, – мечтательно протянул босс, поднимаясь на ноги. Его шершавые пальчики скользнули вслед за хозяином по моей ноге вверх. Мягко погладили голое бедро, после щекотнули талию и замерли на уровне груди. Я отчаянно пыталась закрыть ее рукой, но та по-прежнему с болью отлипала от стены. – И того больше нет, Сонечка. Трагедия!

Внутри я разрывалась между двумя вопросами: «Как он меня назвал?» и «Где он меня трогает?». Каждый их них буквально выбивался из привычного общения между мной и Павлом Григорьевичем.

– Ой, а что этот тут у нас? – офонарев окончательно, Астафьев сжал край моей груди ладонью, еще и нос засунул за дверцу, пытаясь ко мне пролезть. – Не надо ничего скрывать от начальства, Сонечка. Мы, кажется, это уже уяснили на примере сумки.

Павел Астафьев был безусловно по-мужски красив: стильная густая шевелюра, умный взгляд, умение стрелять глазками. А еще его стиль соответствовал представлению женского пола об идеальном «самце»: костюм с иголочки, подчеркивающий натренированный стан. Мягкий хриплый голос, который заставляет тебя чувствовать главной на земле… Опытные руки, которые знают, что и где надо погладить, дабы дама капитулировала…

И я бы обязательно прямо сейчас стала одной из «развесивших уши», но слишком свежи были в памяти его бесконечные гулянки и после слезы девушек, которые всегда надеялись на большее.

Так что откинув приятное томление внизу с живота, я отряхнула голову и холодно отрезала раз и навсегда:

– Павел Григорьевич, а это где-то в договоре прописано?

Он замер в недоумении, судя по голосу – нахмурился:

– Ты о чем это, солнце мое?

– О том, – с писком я все же оторвала грудь от дерева и прикрыла рукой, не давая боссу к себе прикасаться, – что, если секретарша ваша теряет миллион долларов, она обязана теперь с вами сексом заниматься.

– А? – Астафьев прямо по струнке выровнялся, нависая скалой. Благо, нас все еще дверца шкафа разделяла, и я от его злости в обмороки не падала.

– Ну, трахаться обязательно? – так же беспардонно спросила, как и он со мной обращался. – Вы мне пункт в договоре покажите, пожалуйста. Если он есть, то… Что поделать? Придется!

Настроение в комнате резко поменялось, а голос Астафьева звенел сталью и холодом:

– Я никого никогда не принуждал, Симонова. И не надо мне тут рассказывать, что ты против. Я все вижу прекрасно, меня не обмануть.

– Возможно, Павел Григорьевич, – не стала лгать я, окончательно залезая в шкаф с ногами и оставляя только маленькую щелочку света, чтобы воздух поступал. – Но я все же человек, а не животное. И решение: будет что-то или нет – принимает мозг.

– И, – настойчиво и грубо рявкнул мужчина, – что мозг говорит?

– Что очередной я не стану, – без капли стеснения заявила я, не собираясь вдаваться в подробности. Мы оба знали, о чем идет речь. О любви босса к девочкам легенды слонялись по офису. – Так что лучше ни с кем, чем с вами.

Он ничего не ответил, просто пошагал к выходу. Дверь была захлопнута с таким грохотом, что зеркало с соседней стены упало на землю. Судя по звукам – чудом осталось целым. Но не успела я выдохнуть, как тот вернулся, скупо бросив:

– У тебя тридцать минут. Жду тебя в кабинете.

Часть 8

Дав себе пять минут спокойствия, я насладилась тишиной. В моменте было полное ощущение, мол все, как всегда. Но внутри я прекрасно понимала, что как раньше больше никогда не будет.

«Что меня ждет?», – снова и снова возникал один и тот же простой вопрос.

Лучше или хуже – никто предсказать не мог. Одно лишь я знала точно.

– Пора выбираться из шкафа и налаживать свою жизнь! – бойко воскликнула и быстро выбежала.

Была надежда, что босс за мной не подглядывает. По крайней мере, после нашего напряженного расставания. Не может же он, как какой-то маньяк, двадцать четыре часа в сутки за женщиной сталкерить!.. Или может?

В любом случае, ничего «запретного» я начальнику не показала. Быстро натянула на себя белую наглаженную рубашку. Бросив краткий взгляд на брюки – решила их оставить, потому как рубашка по длине сровнялась с моим приличным офисным платьем.

А вот дальше начались проблемы: никто ведь мне не объяснил, куда идти. Дом был, мягко говоря, огромный. Множество коридоров, сплетенных между собой лестницами… Решив не рисковать, я пошла по тому же пути, что и недавно. Именно он привел меня к главным дверям.

– А может?.. – покосившись на главный вход, я подавила в себе мечту сбежать. Бежать в мужской рубашке и на шпильках – то еще зрелище. Махнув рукой, двинулась в ту сторону, что, по моему мнению, выглядела более деловой, а не спальной.

Рабочее чутье не подвело. Иного типа ремонт привел меня к шести дверям с табличками «архив», «персонал», «приемная», «техническое помещение». Две комнаты были без табличек.

– Вот они-то мне и нужны! – довольная, что скитания кончились, хлопнула в ладоши и толкнула первую дверь. Только вот она не поддалась. Попыхтев себе под нос, вынуждена была признать: – Заперто!

«Он просто играет с тобой, Соня! – догадалась я, вспоминая любовь Астафьева к издевкам. – Стоит там за дверью и ждет, пока ты его умолять будешь открыть дверь!».

– Не дождетесь, Павел Григорьевич! – прошептала себе под нос, доставая из прически шпильку. – Хватит с меня испытаний… Давайте хоть сейчас по-взрослому поговорим, без этих ваших «розыгрышей»!

Вскрывать замки меня научил папа еще лет в пять. А три года назад я узнала, что не просто так он обладал подобным навыком… Как говорится, профессиональным.

Дверь поддалась, но радость моя тут же испарилась. Внутри было пусто, тихо, темно и воняло пылью. Разочарованно шагнув внутрь, я по инерции нащупала выключатель. Комната оказалась, мягко говоря, в стиле девяностых. Шальных и безумно богатых. Обилие блесков и розовых оттенков говорило о том, что она принадлежала женщине. А вот слой пыли в три пальца мягко намекал на отсутствие гостей тут многие годы.

– Женский кабинет в доме Астафьева? – напрялась я по щелчку пальцев, мазнув взглядом по рабочему столу и уютному дивану. Почему-то от мысли, что ради какой-то женщины Павел организовал целое рабочее пространство в личном доме, стало неприятно. В желудке что-то больно кольнуло. Но тут же отпустило: – Все такое старое… Это явно не для девушки…

Тут же попыталась вспомнить, где мама Астафьева. Григорий никогда жену не упоминал, а я в чужое не лезла.

В момент моего размышления цепкие ладони сжали талию и потянули назад, вытягивая прочь из комнаты. Лишь когда перед носом захлопнулась дверь, и возникло красное от злости лицо босса, я осознала произошедшее.

– Мало тебе миллиона? – рявкнул он на меня. – Хочешь еще по дому «брюликов» пособирать?!

Серые глаза Павла Григорьевича пылали самым настоящим опасным гневом. Намека на улыбку не было. Атмосфера вокруг давила и искрила. Начальник и раньше мог вспылить: отчет пять минут позже, кофе не горячий… Но сейчас Астафьев выглядел иначе. Словно я покусилась на что-то безумно ценное.

– Я думала, – стало стыдно и страшно. Шагая на меня, мужчина буквально прижимал к стенке. При этом рыча и шипя, словно зверь, – это ваш кабинет и…

– …Поэтому вторглась без разрешения? – перебил меня мужчина, саркастично вздернув бровь. Его кулак ударился где-то за моей спиной, оставляя вмятину на стене. Сглотнув тяжелый ком, я порадовалась, что это не моя голова. Благо, рост мой был сантиметров на тридцать меньше Павла. – Шпилькой двери открывать тебя научил твой подельник Димочка? Или папочка уголовник?!

«ОН ЗНАЕТ ВСЕ!», – глаза стали огромными, как два блюдца. Я правда испугалась, ведь папочкины «заслуги» сейчас были очень некстати.

– Он просто… – попыталась оправдаться я, но тут же отчаялась, зарываясь лицом в ладони. Что было сказать? Что отец мой, оказывается, долгие годы «работал» вором, а нам с мамой лгал? И что однажды, возомнив себя богом и неуловимым, полез, куда не следует – в банк? Естественно, его тут же поймали, и вскрылась куча неприятных инцидентов. Мама не знала, на работе я скрывала.

– В кабинет, Симонова! Без фокусов! – отшагнув в сторону, босс тыкнул в направлении второй двери без подписи, до которой я так и не добралась. Не успела. Сейчас она была распахнута, луч света падал в коридор.

Не желая нагнетать, я спокойно вошла внутрь. Обстановка была совсем иная, нежели в соседней комнате: стильный современный ремонт во главе с огромным столом из красного дерева. У широкого панорамного окна стояла уже знакомая мне Светочка с какими-то документами.

– Ой, Соня, простите! Я должна была вас встретить, но… – лживый надменный тон блондиночки раздражал теперь с одного звука. Она замолчала, как по щелчку пальцев, когда оценила мой внешний вид. Скривившись, так раздраженно отвернулась к окну, совсем не приветливо буркнув. – Босс отвлек. Ну, вы и так прекрасно все нашли.

– Ничего не прекрасно, Света! – грозный бас Астафьева заставил нас с блондинкой подпрыгнуть. Сев за рабочее место, он достал из ящика сигареты и закурил прямо над документами. Впервые наблюдала у мужчины такое. Ранее он был осторожен. – Минус двадцать процентов зарплаты.

Света обернулась ко мне с довольной ухмылкой, сочувственно поджимая губу:

– Ничего-ничего, Сонечка. Двадцать процентов – сущий пустяк. Я смотрю, вы в одежде совсем не прихотливы, так что справитесь.

Недоумевающе повернувшись к той, Астафьев рявкнул:

– Ну и отлично, раз так. Я тебя имел в виду, Света. Тебе минус двадцать процентов. Два месяца! – девушка поперхнулась воздухом и почему-то свой полный ярости взгляд адресовала именно мне. Покачав головой, начальник тыкнул ей пальцем на выход. – Не трать энергию зря. Иди вон лучше разберись с бытовой утварью. И туалетную бумагу закажи, по всему дому закончилась!

И Света ушла, только вот каждый ее шаг отдавал полным несогласием с произошедшим и яростью. Когда дверь захлопнулась, я наконец присела на диван. Зеленый и мягкий он располагал гостей к диалогу. Но расслабиться я так и не успела. Сложив руки у лица, Павел уставился на меня, как коршун. Или следователь на допросе. Не хватало только лампы, направленной прямо в лицо.

– Рассказывай, Симонова, – с тяжелым вздохом потребовал он, – как с подельником план похищения денег продумывали.

Часть 9

Конечности онемели по щелчку пальцев, а сама я будто начала проваливаться куда-то в бездну.

– Что вы такое говорите? – с отчаяньем прошептала, с трудом глотая кислород.

– А я больше ничего говорить не буду, Сонечка, – теперь мое имя из уст босса звучало, как матерное слово. Стало мерзко, больно, неприятно. Отряхнувшись, с трудом сдержала рвущиеся наружу слезы. Пока я справлялась с собой, начальник с размаху раскрыл ноутбук, повернул его экраном ко мне. – Я лучше покажу.

Когда Астафьев нажал кнопку воспроизведения, я застыла. Кажется, мир вокруг замедлился. Это были камеры видеонаблюдения. Они в режиме «кино» показывали путь сумочки из кабинета Павла Григорьевича. Сперва та попала ко мне в руки…

– Вот тут самое интересное начинается, – тыкая пальцем в экран, мужчина едва его не раскрошил.

Мне стало стыдно, потому что мое поведение на экране было далеко от профессионального. Босс вручил сумку, и я отправилась вниз, чтобы отвезти ее к месту назначения. Но там меня поджидал Димочка, решивший устроить сюрприз. Хотел принести кофе на обед.

«Плохо выглядишь, – помнила я каждое последнее слово из уст Димы, читала по губам. – Пойдем-ка ты лучше часик в кофейне посидишь, а я пока сам все сделаю, а?».

Дима часто проявлял ко мне заботу, я улыбнулась ему с благодарностью. Без задней мысли отдала ему миллион долларов, как потом выяснилось, а сама отправилась в здание через дорогу, где спокойно себе отдыхала.

– А теперь я тебе расскажу, что я вижу, – захлопнув экран, Астафьев казался мне чернее тучи и опаснее грома. Его сжатые губы и вытянутое лицо не предвещали для меня ничего хорошего. – Ты сразу заглянула в сумку и поняла, что там деньги. Подозвала своего подельника к зданию компании, отдала ему миллион, а сама, для отвода глаз, отправилась «пересидеть» в укромное место, часок.

– Я не… – сорвалось с губ, но я тут же осеклась. Поверит ли мне босс, когда все зашло так далеко? Стало дурно. Кто-то словно выкачал весь кислород в комнате.

– А теперь, – резкий удар по столу, и я едва ли не потеряла сознание от страха, – твой «Димочка» спокойно себе сидит в Мексике и ждет свою Сонечку. Мол, к тебе-то никаких претензий. У тебя руки чистенькие. Тебя не за что посадить. Вы так думали? Серьезно?

Во рту пересохло, в горле застрял ком. Сжав шею дрожащей похолодевшей ладонью, нервно уточнила:

– Какая еще Мексика? Вы о чем?

Астафьев расхохотался. Но это был тот самый смех, после которого хотелось выпрыгнуть из окна. Холодный, пугающе надменный и не предвещающий ничего хорошего.

– Не надо тут ломать комедию. Сама небось план этот придумала, – хриплый бас проникал под кожу, мой позвоночник дрожал. Я ощущала себя, как животное в ловушке. Та самая маленькая белочка, которой огромный сильный волк решил перекусить в качестве аперитива. Закатив глаза, Астафьев окончательно добил:

– Как говорится, яблоко от яблони…

Это было больно. Очень.

Отца я любила, сильно. То, что он оказался вором в законе – оставило огромную глубокую рану на сердце. Я носила этот жуткий секрет в себе и никому не могла рассказать! Никому!

– Грубо вы. – холодно и мертво прозвучало из моих едва открывающихся губ. Закрыв глаза, мечтала оказаться в другом месте.

– ГРУБО Я?! Я?? – вскочив на ноги, Павел Григорьевич заорал, как полоумный. Его сильные, мощные кулаки упирались в стол, как две скалы. Красные, налившиеся кровью. На них набухли вены, а пальцы слышно похрустывали. Мужчина тяжело дышал, рассматривал меня с ног до головы снова и снова. Пока вдруг не прищурился, с омерзением не прошептав: – Теперь я понимаю, откуда все это… Ты же натренированная входить в доверие к таким идиотам, как я и мой батя!

Вот тут-то я в конец опешила, уставившись на босса распахнутыми и удивленными глазами:

– Что, простите?

Пощелкав пальцами в воздухе, он выпалил:

– Тебя небось отец с детства учил, как мужикам нравиться. Вся такая милая, сексуальная, умная с томным голосочком… Я-то думал, что за женщина – идеал! А ты просто опытная мошенница! – ткнув пальцев в мои голые щиколотки, Астафьев в конец сбрендил. – Навыки соблазнения у тебя, что надо. Работает, Сонечка. Радуйся. Член у меня на тебя постоянно стоит.

Против воли взгляд опустился вниз, на ширинку босса. Было сложно понять, соответствуют ли его слова действительности, ведь все, что я видела: бело-красные круги.

– Великолепно, Сонечка! – хлопнула в ладоши я, обращаясь к себе же самой, – Ты попала в дурдом. Вот тебе и благодарность за упорные годы труда…

– «Упорные годы труда»?! – на вздохе возмущенно ахнул начальник. А потом и вовсе с рыком отшвырнул ноутбук к стеклянному стеллажу. Погром стоял страшный! Только вот он меня не впечатлил. Я еще не отошла от свинского отношения и кучи гадостей. Решив, видимо, завладеть моим вниманием полностью, Астафьев обошел стол и навис надо мной коршуном. – В чем именно ты трудилась, Сонечка? В соблазнении?

Спорить с человеком на взводе было бессмысленно. Более того, я находилась в чужом доме и все факты на первый взгляд казались явно против меня. Так что глядя мимо босса в окно, я произнесла лишь одного слово:

– Нет.

– Но ты не хотела, как другие, просто потрахаться, нет… – продолжал увлекательный разговор с умным человеком Павел Григорьевич. То бишь, сам с собой. – Ты все пыталась сделать, чтобы я тебе доверял и с ума сходил от твоих стройных ножек.

Тяжело вздохнув, я прикрыла лицо рукой и покачала головой:

– Господин Астафьев, вам пора остановиться. Потом будете жалеть о сказанном.

– Это тебе пора остановиться, госпожа Симонова! – внезапно босс сжал мои скулы и поднял лицо вверх. Так, чтобы я смотрела только в полные ярости глаза начальника и никуда больше. – И это ты будешь жалеть, если немедленно не свяжешься с «Димочкой» и не вернешь мои деньги!

От Астафьева исходила не просто энергетика злого и немного выпившего человека. Что-то еще явно бросалось во внимание… Оценив, как изредка его зоркий взгляд скользит по оголенным участкам моего тела, стало очевидно: «Черт, да этот придурок просто меня хочет!».

– Дима был хорошим парнем. Ответственным, добрым и внимательным, – разведя руками, я обратила внимание, как тяжело далось дыхание боссу, стоило мне облизнуть сухие на нервной почве губы. – Он знал, что я трое суток выполняла бесконечный список задач, поставленный вами внезапно с пометкой: «Бегом!». Именно поэтому и пришел ко мне, проведать. Ведь ночевала я над рабочим столом, в обнимку с отчетами и накладными.

– Бедняга, – прошипел он сквозь зубы, – пожалеть тебя что ли? Совсем охренела?

– Видимо, – несмотря ни на что, продолжила я, – Дима сумочку все же распахнул. И выбрал не меня… Говорите, он в Мексике сейчас? Так вот меня туда никто не звал.

– Даже сейчас, – нагнувшись ближе к моему лицу, начальник заговорил низко и путанно. Все, что я чувствовала в тот момент: его хмельное дыхание. Кажется, кое-кто не просто стаканчик опрокинул, а пол бутылочки точно, – ты не перестаешь это делать, Сонечка! Что ты за человек такой?

Поморщившись от четкого и пробирающего до костей амбре, я окончательно запуталась в логической цепочке начальника:

– О чем вы сейчас?

– Ну, вот все эти твои чары… – неопределённо взмахнув рукой, словно волшебной палочкой, он приземлил ее прямо мне на коленку. От неожиданности я пискнула и едва не вскочила на ноги. Правда, закончить это действие мне никто не дал, толкнув обратно на место. – Сидишь тут вся такая: сексуальная, красивая, полуголая и, типа, недоступная. Но, мы-то оба знаем, что это не так.

– Для вас, Павел Григорьевич, – ехидно улыбнулась я, скидывая его ладонь с колена. Но этот умник не остановился и положил ее повыше, прямо на бедро. Сжимая пальцы, он буквально комкал ткань и оголял все больше и больше кожи, – я теперь всегда недоступна буду.

– Да что ты такое говоришь, золотце мое! – его лицо «упало» мне на шею. Глубокое дыхание мужчины отразилось на мне ожидаемыми мурашками. Именно по ним провел Астафьев кончиком языка, прежде чем продолжить свои умозаключения. – Именно поэтому ты всегда мне глазки строила?

– Да у меня глаз дергался от переизбытка работы! – не выдержав и ошарашенно воскликнув, я ладонью оттолкнула от себя мужчину.

– Ночами у моего кабинета сидела, словно чего-то выжидая! – продолжал свои гениальные аргументы тот, не унимаясь. Теперь его нос зарылся в мои волосы, пока пятерней он накручивал кудряшки на пальцы.

– Вы мне спать не давали, заваливая работой! – получил он тут же контраргумент.

– Всегда такая накрашенная, с причесочкой… – ехидничал он, все выше и выше пробираясь ладонью по моему бедру.

– Да я синяки замазывала, чтобы людей на улице не пугать. – покачав удивленно головой, я вспомнила свои пучки на скорую руку и хохотнула. – Уж простите, что волосы иногда мою. Наверное, в вашем окружении это редкость?

– В юбочках вечно своих, блузочках, – с мечтательным вдохом, Астафьев жадно сжал мое бедро, явно представляя на его месте другую часть моего тела. – Явно ведь хотела, чтобы я все твои прелести разглядел.

– А ничего, что в офисе действует дресс-код? У меня прямо в трудовом договоре есть четкий перечень того, что я могу носить на работу, а что – нет, – попыталась оторвать от себя ладонь босса – не смогла. Держал он крепко и явно плохо отвечал за свои действия. Напор бульдозера ручному миксеру не побороть. – Простите, что в спортивках не хожу. Мое упущение!

– Это ладно, допустим, – без капли согласия отмахнулся мужчина, слава богу отстраняясь. Но лишь для того, чтобы заглянуть своими расширенными пьяными глазами в мои трезвые, как стеклышко. – Мы оба знаем, какая ты услужливая всегда была. Добрая, покладистая. Все, что тебе не прикажу, все делаешь. В срок, ек макарек! И никогда… Никогда! Сонечка, не жалуешься! Это что по-твоему?

– Это, Павел Григорьевич, – развела руками я, почувствовав, как снова начал дергаться глаз, – и есть высокооплачиваемая работа и полное выполнение обязанностей!

Видимо, по старинке мой нервный тик Астафьев понял, как сигнал: «Сейчас или никогда!». Словно в замедленной сьемке я видела, как его взгляд опускается мне на губы. Как краснеет лицо, как дергаются желваки, и пульсируют вены на висках.

– Не надо! – пропищала я в пол голоса.