Текст книги "Новый рассвет (Другая заря) (др.перевод)"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Она не успела договорить: губы их встретились. Нежно потерлись друг о друга. Дыхания смешались. Нежный лепесток. Но действует как разряд тока. Еще. На этот раз дольше. Прижавшись ртом к ее рту, Джейк застыл.

Бэннер робко обвила руками его шею. Он почувствовал ее соски на своей груди и почти забыл, что торопиться нельзя. Снова жадно, неистово впился в ее губы. Он терзал их, пока они не приоткрылись. И тогда язык Джейка ворвался в ее рот. Бэннер задохнулась, вздрогнула всем телом, выпрямилась и еще теснее прижалась к Джейку, как будто к макушке ее была прикреплена веревочка и кто-то резко дернул за нее.

И от вкуса ее, запаха, нежности он погиб, не в силах ничего изменить.

Еще мгновение – и они упали на приготовленную на сене постель.

– Бэннер, Бэннер… – Дыхание его прервалось. – Останови меня, сам я не могу. Это неправильно.

– Пожалуйста, Джейк. Люби меня.

Он стянул сорочку с ее плеча, коснулся открытым ртом ее шеи. Все возражения, которые выдвигал он в уме, пали, как сбитые мишени в тире. Он просунул руку между их телами и расстегнул брюки.

Обнаженная кожа Бэннер ласкала его, женственность дурманила. Нежная плоть раскрывалась ему навстречу, подобно дороге в ад, выстланной шелком.

– Боже, Боже мой, помоги мне, не дай мне совершить это, – молился он.

Но у Господа Бога, видно, были другие дела, и он не услышал пылкой молитвы Джейка Лэнгстона.

Он лежал на спине, глядя на балки и слушая ее тихий плач. Потом повернул голову, положил руку ей на плечо.

– Бэннер…

Слова застряли в горле. Бэннер лежала на боку, отвернувшись. От прикосновения Джейка она сжалась в комок, а лицо закрыла руками, как будто хотела спрятаться.

Джейк сел, посмотрел на нее через плечо и обругал себя последними словами, всеми бранными словами, которые только мог придумать. Затем поднялся, застегнул брюки и крадучись вышел из конюшни, давая Бэннер возможность побыть одной. Он знал – ей это необходимо

Она услышала, как он вышел, перевернулась на спину и стала тереть глаза, пока они не заболели. Потом начала медленно садиться: сначала оперлась на локти, передохнула и наконец села окончательно.

Трясущимися руками пригладила волосы. В них запутались соломинки. Подобрала шаль, встряхнула и завернулась в нее, потом с трудом встала. Зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться вновь при виде кровавого пятна на одеяле. От горького разочарования, унижения у нее кружилась голова, и на мгновение ей пришлось прислониться к стенке стойла. А потом начался долгий путь из конюшни.

Прохладный воздух освежил лихорадочно горящие щеки Бэннер, но облегчение было кратковременным. Краешком глаза она заметила какое-то движение в темноте и посмотрела в том направлении. Джейк стоял в тени, прислонившись к стене конюшни. Увидев ее, он сразу же оттолкнулся от стены, неуверенно шагнул вперед.

– Бэннер?

Он с несчастным видом заглянул ей в лицо, казавшееся при тусклом лунном свете еще более расстроенным, чем на самом деле, и увидел, какие у нее затравленные глаза, полные застывших слез. Но мокрые следы на бледных щеках свидетельствовали, что слез так много, что сдерживать их не удается. Губы у Бэннер были искусанные, опухшие. Своими преступными руками он растрепал ее волосы. Она жалко куталась в шаль, как будто боялась, что он может сорвать с нее одежду и взять снова. Отвернувшись от него, она побежала к дому и скрылась за дверью.

Джейк сполз по стене на землю, несколько раз стукнулся затылком о побеленные доски, поднял к небу искаженное лицо.

– Дерьмо!

4

Бэннер думала, что пережила накануне худший день в своей жизни. Но она ошиблась. Сегодня было хуже. Вчера она презирала Грейди Шелдона, сегодня самое себя – за то непростительное, что совершила прошедшей ночью.

Она лежала в кровати, скорчившись, прижав колени к груди, хотя поза была неудобная, а внутри все мучительно болело. Что толкнуло ее на это? Она надеялась при помощи столь сильнодействующего средства спастись от отчаяния. Джейк оказался прав. К отчаянию прибавился стыд.

Джейк, Джейк, Джейк. Что он думает обо мне?

Он всегда преклонялся перед Лидией, возводил ее на пьедестал, ставил выше других женщин. Бэннер догадывалась, чувствовала, что потому он и не женился и никогда не сближался ни с одной порядочной женщиной, на которой мог бы жениться. Его связи со шлюхами не были изменой Лидии – сердце его в них не участвовало. Он разрешал себе утолять жажду плоти, но душой оставался предан Лидии.

Джейк любил Бэннер, потому что она была дочерью Лидии. Но теперь он знает, что она не лучше Ванды Бернс. Она навязалась ему, уговорила заняться с ней любовью. Как он удивился, когда она подошла к нему, его изумленное лицо и сейчас стоит у нее перед глазами. Ее бесстыдство поразило его, наверное, ему было противно. Если не тогда, то потом уж точно. Потом, когда…

Нет, Бэннер не могла думать о том, что случилось потом. Ей было слишком стыдно.

Она не могла вспоминать о тех бесконечных, наполненных чем-то невероятным, невозможным минутах. Она похоронила их в глубине памяти. Но она помнила, как откатилась от Джейка, пытаясь спрятать от него лицо и преступное тело. Своим поведением она уничтожила привязанность, которую он прежде питал к ней, она потеряла для него всякую привлекательность. Теперь она для него не лучше шлюхи. Просто одна из его длинного списка. После того, что натворила, она большего и не стоит.

– Дорогая?

Бэннер быстро села, вытерла слезы, поспешно поправила волосы, провела рукой по груди. Изменилась ли она? А вдруг мама догадается?

Она выпрыгнула из кровати, накинула халат, как будто ночная сорочка могла выдать ее.

– Да, мама?

Лидия открыла дверь и вошла в комнату. С великой заботой устраивала она это гнездышко для дочери. В комнате было все, о чем Лидия мечтала и чего была лишена в юности.

Железная кровать выкрашена в девственно-белый цвет. Лидия и Ма провели долгие часы, вышивая стеганое одеяло для постели. На окнах красуются кружевные белые полупрозрачные занавески. Лари под окнами наполнены сшитыми из кусочков ткани и набитыми гусиным пухом подушками. Пол застелен лоскутными ковриками. Всюду чувствуется любящая рука. Такому сорванцу, как Бэннер, женственность обстановки оказалась весьма на пользу.

Лидия озабоченно сдвинула брови. Бэннер стояла у окна. Держалась она гордо, но Лидия сразу поняла, что большую часть ночи дочь проплакала.

Она прикрыла за собой дверь.

– Мы беспокоимся о тебе. Ладно, ты не спустилась к завтраку. Но скоро полдень. Ты придешь обедать или принести поднос сюда?

Нежная заботливость матери вновь вызвала слезы, но Бэннер изо всех сил постаралась удержать их. Что подумали бы родители, увидев ее с Джейком? Стыд жег ее.

– Спасибо, мама, но мне в самом деле не хочется есть. Я, наверное, побуду сегодня в комнате.

Лидия сжала руку дочери.

– Ты спускалась к нам вчера вечером. Разве было плохо?

Она надеялась, что Бэннер вернется к жизни, вновь заберется в седло, как ковбой, которого сбросила необъезженная лошадь.

– Нет, – уклончиво ответила Бэннер, – но сегодня мне нужно подумать, что я собираюсь делать дальше.

Лидия взяла дочь за плечи, притянула к себе, потрепала по волосам.

– Вчера я не стала бы говорить это. Рана твоя была слишком свежа. Но сейчас я хочу тебе кое-что сказать и хочу, чтобы ты правильно поняла меня. – Она помедлила минутку, тщательно подыскивая слова. – Я рада, что ты не вышла замуж за Грейди.

Бэннер отодвинулась немного, чтобы лучше видеть лицо матери.

– Почему? Мне казалось, он нравился тебе.

– Нравился. Очень нравился. Я всегда считала его безупречным молодым человеком. – Янтарные глаза Лидии потемнели. – Может быть, поэтому. Я не доверяю мужчинам, у которых нет недостатков, на чьей репутации нет ни одного пятнышка.

Бэннер рассмеялась, позабыв о своем несчастье.

– Мама, ты удивительная! Любая другая мать была бы в восторге, что ее дочь выходит за столь прекрасного молодого человека.

– Не то чтоб я возражала. Но мне казалось, что он какой-то незначительный. Жидковат, что ли, во всяком случае для тебя.

Лидии не очень нравилось, что Грейди так мягок с Бэннер. У него недостаточно сильный характер, недостаточно, чтобы управиться с ее дочерью. Она опасалась, что со временем Бэннер заскучает, а что может быть губительнее для брака?

Они с Россом ссорились, любили, смеялись. Скуке не было места в их жизни, и Лидии хотелось, чтоб и ее дочь избежала этой напасти.

Она нежно коснулась щеки Бэннер.

– Я уверена, ты найдешь кого-нибудь получше. Уверена, прекраснейший мужчина на свете ждет тебя. До встречи с Россом я думала, что жизнь моя кончена. И он чувствовал то же самое, когда Виктория умерла и он остался с новорожденным младенцем на руках. Мы и представить себе не могли, что судьба даст нам второй шанс, представить не могли, какая чудесная жизнь нам предстоит.

У Бэннер стоял ком в горле. Она обняла мать, чтобы та не смогла всмотреться в нее, не узнала бы о ее вине. Если правда, что самый замечательный мужчина где-то ждет ее, – теперь он ее не дождется. Она опорочена. Не Джейком, нет. Она сама сделала это.

Джейк – мужчина. Настоящий мужчина. Если она и питала сомнения на этот счет, сегодня ночью они развеялись. Она до того довела его – и святой бы не устоял. В случившемся нет его вины. Она рада была бы свалить на него часть своей ноши, но не могла. Она не лгунья, хоть этого у нее никто не отнимет. Она получила то, о чем просила. В точности. И расплачиваться придется ей.

– Мы с Россом переговорили, – начала Лидия. – Мы думаем, может, тебе уехать на время. Попутешествовать немного. Куда-нибудь в интересное место. Сент-Луис, Новый Орлеан, все, что…

– Нет, мама. – Бэннер покачала головой. – Это не для меня. Я не буду ни убегать, ни прятаться. Виноват Грейди, а не я. Я не позволю ему разлучить меня с родным домом и с людьми, которых я люблю. – Она вздрогнула, глубоко вздохнула. – Я хочу хозяйничать на своей земле, хочу переехать на тот берег, на свое ранчо – как и собиралась.

Лидия от изумления лишилась дара речи.

– Но, дорогая, ты собиралась туда с Грейди, после свадьбы. Одной женщине там не справиться.

– Справлюсь, – убежденно возразила Бэннер. Этим утром она обдумала все и поняла, что работа для нее сейчас единственный выход, она изнурит себя работой, вложит все силы – физические и душевные – в дело, которое поможет ей вернуть самоуважение. – Я должна, мама. Ты понимаешь, правда ведь?

Лидия посмотрела на решительное личико дочери, вздохнула.

– Я-то понимаю, но не уверена, что поймет отец.

Бэннер сжала руки Лидии.

– Убеди его, мама. Я не могу сидеть здесь, бездельничать и ждать нового кавалера. Это все в прошлом. Я вовсе не хочу этого. Если я ничего не буду делать, то останусь просто бедненькой, невезучей дочкой Лидии и Росса Коулмэнов, свадьба которой расстроилась, – я зачахну, умру. Мне необходимосделать это.

– Я поговорю с Россом, – успокаивающе заверила дочь Лидия. – А ты отдохни. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? Что-то ты бледная.

– Ничего, мама. Я в порядке. Но передай папе, что я сказала. Мне безумно этого хочется. Чем скорее я возьмусь за дело, тем лучше.

Лидия поцеловала Бэннер.

– Посмотрим, сделаю, что смогу. И все-таки подумай, не принимай поспешных решений.

Ах, почему мама не предостерегла ее раньше, до вчерашней ночи?! Но последовала бы она ее совету? Честно говоря, Бэннер сомневалась в этом.

– Я знаю, что делаю, мама, – мягко сказала она, надеясь, что говорит правду.

– Боюсь, не слишком ли ты сурова к себе? Разбитому сердцу нужно время, чтобы оправиться.

Лидия имела в виду Грейди. Но после событий прошедшей ночи случившееся в церкви казалось далеким, словно покрытым туманной дымкой. По сравнению с тем, что произошло между ней и Джейком, двуличность Грейди не имела значения.

Лидия вышла. Бэннер подошла к туалетному столику, сняла халат, сорочка скользнула на пол. Она прополоскала ее в холодной воде, умылась, приложила влажную материю к горящим воспаленным глазам. Хватит, больше откладывать нельзя. Бэннер подошла к зеркалу. Как странно, она не изменилась, а ей казалось, что от нее прежней не осталось и следа. Как будто внутри все переворошили, перепутали, а потом вложили в прежнюю оболочку. Но прежнего ничего нет.

Поколебавшись, она прикоснулась к губам, представила, как Джейк в первый раз прижался к ним своими губами. Потрогала шею. Синяк такой незаметный, что даже мама не обратила на него внимания. Стоило Бэннер увидеть его – и нахлынули воспоминания, прилетели, примчались, забили крыльями, быстрые, как колибри.

Это невозможно. Тут какая-то ошибка. Джейк не трогал ее, не целовал, не овладел ею. Нет.

Но тело говорило правду. И не надо обманывать себя. Закрывая глаза, она до сих пор чувствовала его глубоко внутри, чувствовала его дыхание, опаляющее кожу, его губы на своих губах, сладостную истому, покорность. Пусть она изо всех сил пытается забыть. Ничего не выйдет. Неважно, как сильно хочется ей преградить дорогу воспоминаниям. Огонь, закипевший в крови, не позволит ей забыть.

– Привет, Джейк.

Он вошел во флигель и направился прямо к плите, на которой стоял чудовищного вида полный горячий кофейник.

– Ну? – проворчал он, наливая себе крепкого кофе в фаянсовую чашку.

– Росс хочет тебя видеть сразу, как позавтракаешь, – объяснил один из ковбоев. – Просил передать.

Джейк не донес чашку до рта.

– Сказал, чего хочет?

– Не-е.

– Спасибо.

Джейк не удивился бы, если б сегодня утром его встретило дуло пистолета Росса. Конечно, как только ему станет известно, что произошло этой ночью в конюшне, он убьет его, выстрелит в спину и каяться потом не будет.

Как-то, несколько лет назад, Ли подслушал замечание одного из ковбоев, что Бэннер, мол, становится весьма аппетитной. Ли вступился за честь сестры, и началась потасовка. Росс разнял дерущихся, заставил парня повторить непочтительное замечание и так рассвирепел, что, не оттащи его Джейк, забил бы юнца до смерти.

Никто из женщин не узнал об этом происшествии, но ковбои никогда не забывали о нем. Они и раньше уважали Росса как хозяина и как мужчину и отлично знали, что ему лучше под горячую руку не попадаться. Но после того случая они зареклись смотреть в сторону Бэннер, как бы ни тянуло взглянуть хоть краешком глаза. Новичков же заблаговременно предупреждали, что дочка хозяина – табу и упаси Господь тронуть ее.

Джейк уселся на скамью, отхлебнул обжигающего кофе. Повар предложил ему лепешки и грудинки, но он покачал головой.

Нет, Росс не знал о прошлой ночи. Если б знал, Джейка уже не было бы в живых. Если бы он знал о том, что случилось с Бэннер, он бы пришел в ярость, и даже их давняя дружба не спасла бы Джейка.

Проклятие, как взглянет он в лицо Россу? Как? Как вообще смотреть в лицо другу, когда только что изнасиловал его дочь?

Он осквернил ее, милую малютку Бэннер.

Джейк чувствовал такое отвращение к себе, что даже кофе казался противным.

– Мы слышали, ты приехал из Форт-Уэрта, Джейк?

– Ну да, – коротко бросил он в ответ.

– Побывал в Квартале красных фонарей? – спросил другой ковбой, совсем зеленый юнец.

Ли и Мика создали Джейку особую репутацию среди ковбоев Излучины, и те превратили его в живую легенду. Многие из них были слишком молоды, чтобы участвовать в дальних перегонах, и благоговели перед старшими, которые успели поездить и которым было что рассказать.

– Зашел ненадолго.

– И как там?

– Шумно.

– Ну да? А в «Райских кущах» был? Я слышал, мадам Присцилла набрала самых классных шлюх со всего штата. Говорят, некоторых в Новом Орлеане обучали, правда это?

– В Новом Орлеане? – Джейк усмехнулся такой доверчивости. Но пусть тешатся, какой смысл разубеждать их? – Что ж, полагаю, некоторые прямо оттуда.

– Перетрахал их небось?

– Черт возьми, еще бы, – восторженно заметил юнец. – Хоть одну-то наверняка трахнул. Джейк для них все равно что валерьянка для кошек. Я что слышал – он уж уйдет, а мадам Присцилла все никак не может успокоить своих кисок: хихикают, облизываются, будто сметаны наелись.

За столом захохотали. Джейк только плечами пожал и налил себе еще кофе. Он не очень-то гордился репутацией покорителя женских сердец, хотя сделал все, чтобы завоевать ее. Он привык, что его поддразнивают за удаль в постельных приключениях.

Но сегодня утром ему было не до шуток: слишком волновал его предстоящий разговор с Россом. Ковбоям нередко приходилось месяцами обходиться без женского общества, поэтому они любили потолковать о сексе или пожаловаться на одиночество. Не было такой грязной истории, которой Джейк не слышал бы, такой непристойной шутки, которой не повторял бы у костра в лагере. Они больше не производили на него впечатления, но парням помоложе хотелось все принимать за чистую монету, всему верить.

Джейк задумался, пропуская мимо ушей добродушные подначки и преувеличенные комплименты. Но вот кто-то спросил:

– Ну а прошлой ночью как, Джейк? Что-то ты к нам не приходил. Протащил бабу к себе в конюшню?

Джейк молниеносно вскочил со скамьи, выхватил пистолет из кобуры – у ковбоев смех застрял в горле. Сунул револьвер под нос злополучному парню и процедил:

– Ты на что намекаешь?

Парень в штаны наложил со страху. Он слышал, что Джейк Лэнгстон кажется веселым и беспечным, только когда сам хочет, а вообще-то с ним шутить все равно что с гремучей змеей связываться. Теперь он видел, что слухи эти были чистой правдой, и жалел, что не жевал себе спокойно лепешки, а болтал глупости, которые могут стоить ему жизни.

– Н-ничего, Джейк, ни на что, ей-богу, я просто так, посмеяться хотел.

Джейк умел различать, когда человек врет, а когда говорит правду. Он вдруг смутился, что вышел из себя, схватился за револьвер. Конечно, если б ковбой хоть пикнул, что видел входившую в конюшню Бэннер, Джейк пристрелил бы его на месте, не позволил бы бросить тень на ее доброе имя.

Он снял палец с курка и засунул пистолет в кобуру.

– Извиняюсь. Я сегодня что-то не в шутливом настроении.

Он криво усмехнулся, но прежнего беззаботного веселья за столом как не бывало. Люди постепенно относили тарелки повару, ведавшему кухней во флигеле, разбирали шляпы, перчатки, хлысты и расходились на дневную работу.

Джейк выпил еще чашку. Дальше откладывать нельзя. Обычной своей легкой походкой он направился к дому. Анабет с Лидией сидели на крыльце – присматривали за игравшими во дворе маленькими Драммондами.

– Утро доброе, – сдержанно приветствовал их Джейк.

– Привет, Бубба, – отозвалась Анабет.

Лидия улыбнулась.

– Доброе утро. Мы напрасно прождали тебя к завтраку.

– Прогуливал Бурана. У него еще не в порядке копыто.

– Ты поел?

Джейк кивнул, хотя это было неправдой.

– С ковбоями во флигеле. А где все?

– Гектор помогает Ма делать пугало, – с улыбкой ответила Анабет, – хотят поставить его в кукурузу. Детей оно уже напугало, поэтому я взяла их сюда. Мэринелл, как всегда, занимается.

Джейк безучастно слушал, глаза его блуждали по двору, по играющим в чехарду детям.

– Как… как Бэннер?

Абсолютно законный вопрос. Со вчерашнего дня все беспокоились о ней. Ни сестру, ни Лидию он не удивил бы, если бы не напряжение в голосе Джейка.

– Я недавно заходила проведать ее, – ответила Лидия. – Глаза опухшие. Проплакала, должно быть, всю ночь. – Она наблюдала за младшим Драммондом, пытавшимся вскарабкаться на спину сестре, и не заметила, как горестно скривился рот Джейка. – Мы поговорили. Думаю, со временем она оправится.

Раскаяние, угрызения совести не отпускали Джейка ни на минуту. От несчастья с Шелдоном Бэннер может оправиться. Но оправится ли она от того, что случилось ночью? Нет. Это так просто не пройдет. Причиненный им вред непоправим.

– Росс дома? Мне передали, он хотел видеть меня.

– Да-да, хотел. – Глаза Лидии вдруг блеснули. – Он в кабинете.

Джейк приподнял шляпу, неторопливо прошел мимо женщин и скрылся за дверью.

– Я волнуюсь за него, – заговорила Анабет, когда Джейк уже не мог их слышать.

– Волнуешься? Почему?

– С тех пор как умер Па и Джейк ушел от нас и нанялся пасти скот, он стал какой-то странный. Посмотри, разве это жизнь? Кочует с места на место, и никаких надежд на будущее. Ему бы жениться, осесть где-нибудь, завести детей, перестать скитаться. Он же взрослый человек. Пора ему и вести себя соответственно.

– Ма тоже неспокойна за него, – заметила Лидия. – И я.

– Знаешь что, – продолжала Анабет, – думаю, он так и не опомнился после убийства Люка. Конечно, это звучит дико, ведь прошло почти двадцать лет, но он так и не стал прежним. Может, если б удалось найти убийцу, если б свершилось правосудие – тогда ему было бы не так тяжело.

Лидия опустила глаза. Джейк знал, кто убил Люка. То был ее сводный брат Клэнси Рассел. И приговор над ним был приведен в исполнение. Смертный приговор. Джейку было шестнадцать лет, когда он отомстил за брата. Вот почему убийцу найти не удалось.

Лидия и Джейк – больше никто в мире не знал этой тайны. Она связала их навеки.

Джейк прошел по темному коридору в заднюю часть дома и постучал по дверному косяку. Он чувствовал себя неловко – как в первый раз при встрече с Россом. Прошли года, Джейк стал мужчиной, разница в возрасте теперь была почти незаметна. Но сейчас он дрожал, как мальчишка, который боится получить взбучку.

– Росс?

Темноволосая голова приподнялась над столом. Росс изучал лежавшие перед ним бумаги.

– Заходи, садись. Спасибо, что пришел. Я тебя ни от чего не оторвал?

– Нет. – Джейк сел напротив, положил ногу на ногу, пытаясь держаться непринужденно. Бросил шляпу на кожаный диван у стены. – Я собираюсь провести день с Ма.

– Правильно, – важно одобрил Росс. – Ей тебя не хватает.

– Да, знаю. – Джейк вздохнул.

Не очень-то это было красиво с его стороны – уехать сразу после смерти Па. Но он больше не мог выносить жизнь фермера. Потуги получить приличный урожай с каменистой земли сводили его с ума. Он пытался уговорить родителей заняться разведением коров, но они всю жизнь проработали на земле и не умели ничего другого, так что переубедить их не удалось.

Джейк чувствовал, что виноват перед матерью. Он был старшим сыном, а значит, в ответе за всю семью. С каждой получки он посылал домой деньги, но ведь Ма нужен он сам, а не его деньги.

Он был не прав перед ней. А сейчас он встретился глазами с человеком, перед которым был не прав куда больше.

– Ты зачем хотел меня видеть?

– Как всегда. Как всякий раз, когда ты приезжаешь в Излучину. Насчет работы.

– И ответ как всегда. Нет.

– Почему?

Джейк беспокойно заерзал на месте. Раньше причиной была Лидия. Вчера ночью Бэннер попала в самую точку. Он не мог подолгу задерживаться в Излучине, потому что слишком любил Лидию. Рано или поздно это обнаружилось бы, и пошла бы прахом его дружба – и с ней, и с Россом. Не имело смысла рисковать. Но теперь причина иная: он никогда не сможет взглянуть в лицо Бэннер.

Он кругом виноват. Правда, она сама пришла, правда, она соблазнила его. А он поддался. И, честно говоря, без особых усилий с ее стороны. Накинулся на нее, сильный, распаленный, изголодавшийся.

Хотя он старше и лучше понимал, что к чему. Бедная девочка страдала, сердце ее было разбито, она нуждалась в поддержке и утешении. Она искала не того, о чем просила. И все же, понимая это, понимая, что жертвует дружбой с Коулмэнами, он взял ее.

Господи, как она, наверное, презирает его. Когда все было кончено, она с ужасом отшатнулась. Ей трудно было смотреть на него, и взгляд ее был взглядом затравленного зверька. Как мог он так грубо обойтись с ней! Может, ей до сих пор больно? Неужели не мог он быть понежней? Нет, нет, конечно, мог. А еще считается королем всех борделей в штате. Набросился как дикарь, забыв, что она девственница.

Проклятие! Бэннер, наверное, считает его животным. Чем скорее он исчезнет из ее жизни, тем лучше. Вот только побудет немного с Ма и уберется отсюда. Сегодня же, если Буран осилит.

– Я не могу остаться, – отрезал он.

– Давай обсудим, прежде чем ты дашь окончательный ответ.

– О тебе же забочусь. Ты свое время теряешь, не мое.

– Кофе?

– Нет, спасибо.

– Виски?

– Нет. – Джейк усмехнулся. – Ты что, подкупить меня пытаешься?

Росс улыбнулся в ответ:

– Если это заставит тебя остаться. Ты знаешь, я хотел, чтобы мы работали вместе, с тех пор как наш обоз распался и мы разделили компанию в Джефферсоне.

– Тогда это было невозможно из-за моих стариков. Невозможно и теперь.

– Но почему, черт возьми? – Росс стукнул по столу кулаком. – У тебя другое что на примете? Но ты ведь покончил с работой в Западной Виргинии?

– Верно.

– Так что же? Что ты собираешься делать?

– Подыщу еще что-нибудь.

– Зачем? Я же тебе предлагаю работу прямо здесь. Чертовски хорошую работу.

Росс поднялся, обошел вокруг стола. Не считая серебряных нитей в темной шевелюре, он был все тот же, человек, которым Джейк всегда восхищался. Джейка опять затошнило от отвращения к себе. Знай Росс, что случилось с его дочерью, он бы не уговаривал его остаться. Он бы его в землю живым закопал.

– Я хочу сделать тебя управляющим на ранчо Бэннер, на том берегу.

Голова Джейка при звуке произнесенного имени от неожиданности мотнулась в сторону. Он перебил:

– Ранчо Бэннер? Какое ранчо?

Внезапный интерес Джейка ободрил Росса.

– Несколько лет назад я приобрел для них, для Бэннер и Ли, землю на той стороне. Я покупал участки по дешевке, участок здесь, участок там. В основном они не обработаны. Часть Бэннер я собирался выделить в качестве свадебного подарка. – Взгляд зеленых глаз стал жестким, тяжелым. – Понимаешь теперь, как мне хотелось вчера убить этого ублюдка.

– Понимаю. Я чувствовал то же.

Джейку случалось видеть Росса в бешенстве. Он знал достаточно о его прошлом, чтобы не сомневаться: Росс может быть смертоносным, да – смертоносным в буквальном смысле слова. Джейк знал, что Росс способен на убийство, и следует благодарить провидение: не иначе оно смилостивилось и не позволило ему убить Шелдона. Ничего, кроме новых тяжких испытаний, это не принесло бы семье Коулмэнов.

– Я убью любого, кто посмеет обидеть Бэннер, – проговорил Росс. – Шелдон не вполне меня устраивал, не совсем таким я хотел видеть своего зятя, но я воображал, что всякий отец считает, что нет в мире мужчины, достойного его дочери. Против Шелдона возразить было нечего. Я думал, он надежный парень. Кроме того, Бэннер подрастала, на нее стали заглядываться, я боялся, что появится какой-нибудь заезжий забулдыга-ковбой и она потеряет голову…

– Конечно, ты прав, это могло случиться.

– Он женится на ней, наградит кучей ребятишек и оставит в нищете, а сам будет транжирить мои денежки на девок, карты и выпивку.

Джейк мрачно улыбнулся.

– А у Шелдона как-никак свое дело, положение в обществе. Я думал, он человек приличный. – Росс грязно выругался. – Только одно и доказал, что в людях я ни черта не смыслю. Так или иначе, – продолжал он, запуская пальцы в волосы, как будто старался вырвать из головы мысли о неудавшемся женихе, – мы построили на этой земле небольшой домик, чтобы им с Грейди было где жить. Бэннер уже говорила ему, что не хочет переезжать в город. А сейчас Лидия передала мне, что Бэннер все равно хочет перебраться туда и начать хозяйничать на ранчо, как и собиралась. Без Грейди. Совсем одна.

Джейк выслушал Росса и честно ответил:

– Это безумие.

Росс только заворчал в ответ: он ли, мол, не объяснял Бэннер, что это невозможно.

– Я обещал ей жеребца и пару кобыл для начала, но она хочет разводить коров – там есть несколько небольших пастбищ с хорошей травой.

– Какого черта, что она понимает в коровах?

– Не ахти как много. И я не больше, разве что в бифштексах. – Росс сверлил Джейка взглядом. – Но ты понимаешь. Недурная земелька. Пальчики оближешь.

В любое другое время Джейк ухватился бы за такую возможность. Он был бы полным хозяином, он управлял бы ранчо как считает нужным. Боже, какое искушение. Спелое яблочко само просится в руки, предлагает сорвать его. Но принять предложение немыслимо, тут и раздумывать нечего.

Он встал, подошел к окну, заложил большие пальцы в карманы джинсов.

– Извини, Росс, не могу.

– Разрази тебя гром! Назови хоть одну причину.

– Бэннер, – произнес Джейк, оборачиваясь.

Она бы такой шум подняла, доведись ей услышать их спор. Джейк был уверен: Бэннер никогда не захочет ни видеть его, ни слышать о нем, а тем более не захочет, чтобы ее соблазнитель управлял ее же ранчо.

– Бэннер захочет нанять собственного управляющего. Она наверняка захочет сама распорядиться.

Росс добродушно посмеивался.

– Согласен. Но решать-то мне. С этим ей придется считаться. Я не думал, что ей сразу после всего случившегося приспичит играться в ранчо. Но Лидия говорит, она уперлась намертво: хочу переезжать, и все тут. Но, – он поднял указательный палец, – она глупее, чем я думал, если воображает, что я позволю ей жить там одной и самой управлять ранчо. Во-первых, это физически невозможно. Бэннер – крепкая девчушка, но ей не справиться со всей необходимой работой. Ни одной женщине такого не потянуть.

– Найми работников.

Темные брови Росса поползли вверх.

– Ковбоев, которым не терпится наложить лапы на мою дочь? – Джейк быстро повернулся к окну. – Ага. Сказал тоже. Как прослышат о вчерашнем, сплетням конца не будет. Тебе ли не знать, мужики стесняться не станут. Они решат, что это Бэннер так распалила беднягу Шелдона, что он на любую готов был кинуться, на любую шлюху, вроде той суки Бернс.

– Она красивая девушка, Росс, – тихо сказал Джейк. – Может, они и правы.

– Может, и правы, – огрызнулся Росс. – Но мы с Лидией на ее стороне. Убежден, не она заставила его совершить подлость. И будь у него хоть капля характера… Во всяком случае, я не хочу, чтоб кобели-ковбои толпами являлись к девочке на ранчо якобы искать работу, а на самом деле поглазеть на нее. Эта горе-свадьба ей даром не пройдет. Лидия и я тоже ужасно беспокоимся. Она может наделать глупостей прямо сейчас. Она на что угодно пойдет, только бы самоутвердиться. Какой-нибудь проходимец прискачет сюда и воспользуется ее разбитым сердцем. Я, конечно, пристрелю его, но это доконает Бэннер.

Родители и впрямь хорошо знали свою дочь. Джейк сжал лежавшие на подоконнике руки в кулаки. Ему хотелось разбить стекло, причинить себе боль, наказать себя по заслугам. Во рту было горько, как будто он желчи напился. Ощущение вины не покидало его, разъедало душу, как раковая опухоль разъедает внутренности. Он чувствовал, что заболевает от этого.

Сам того не желая, Росс добил его.

– Ты единственный, кому мы можем доверить дочь. Ради нас, пожалуйста, соглашайся. Это будет хорошо и для Бэннер, и для тебя.

Джейк зажмурил глаза. Он бы с удовольствием заткнул уши. Наконец он медленно повернулся и уставился в пол на свои сапоги. Немало времени прошло, прежде чем он ответил: