Текст книги "Другая заря (Новый рассвет)"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 9
Джейк последовал за Бэннер в гостиную. Он шел легкой походкой человека, которому только что отсрочили казнь. Девушка казалась довольно спокойной, но Джейк не доверял ее виду. Он должен заниматься ее ранчо, Бэннер ясно дала ему это понять, а вмешательство в ее личную жизнь она отвергает. Если ей хочется кокетничать с Рэнди, то кто он такой, чтобы мешать этому?
Днем Джейк поцеловал Бэннер. И что на него нашло? Целовать ее днем! Джейка охватила ярость, он придушил бы Бэннер, но нашел другой выход своим чувствам, кстати, более опасный. Джейк не удивился бы, если бы она накинулась на него в ту минуту, когда он появился во дворе. Однако она обращалась с ним как с королем, только что вернувшимся в замок.
– Повесь шляпу на вешалку, Джейк, – сказала Бэннер. – Думаю, тебе не понадобится сегодня и твой оружейный ремень.
– Бэннер, по поводу того, что было днем…
– Не говори об этом.
– Позволь мне извиниться.
– Если ты и должен извиниться, то перед Рэнди. Он не сделал ничего такого, чтобы наставлять на него пушку.
– Я извинюсь перед ним завтра. Не знаю, что на меня нашло. – Джейк беспомощно развел руками. – Наверное, это потому, что Росс велел мне защищать тебя. А когда я услышал твой крик…
– Понимаю.
– Да, и о другом…
– Неужели ты жалеешь, что поцеловал меня, Джейк? На ее лице отразилось напряженное внимание. Оно светилось бледным кремовым светом, золотистым на фоне лампы, окруженное облаком волос; глаза широко раскрылись в ожидании ответа, как будто этот ответ был для нее чрезвычайно важен. Губы Бэннер слегка дрожали и были влажными, словно зацелованные им.
Ответ Джейка был «нет», но, не решившись произнести это слово вслух, он промолчал.
Бэннер сама избавила его от возникшей неловкости.
– Пошли на кухню.
– Я еще не умылся.
– Умойся здесь. Я приготовила тебе теплую воду. Бэннер выплыла из комнаты, придерживая широкую юбку, колышущуюся на бедрах. На ней было простое широкое платье из хлопка, но на Бэннер ничто не выглядело просто. Зеленое, с кружевами кремового цвета, оно очень шло к ее коже. Фартук с рюшами годился скорее для выставки, чем для работы. Кокетливый бантик сзади, на талии, подпрыгивал всякий раз, когда ее каблучки стучали об пол, такой премилый бантик…
Она обернулась и перехватила его взгляд. На миг их глаза встретились.
– Помойся, пока я накрою на стол, – предложила Бэннер.
Джейк кивнул.
В центре стола стояла ваза с полевыми цветами. Стол был уже накрыт. Джейк чаще всего ел из оловянной миски у костра, и этот стол казался ему таким же, как в гостиной отеля Элис в Форт-Уэрте. Он был накрыт льняной скатертью с салфетками, сложенными аккуратными треугольниками. От печи исходил восхитительный аромат. Лампы были притушены, и пламя едва горело.
Если бы Джейк не знал Бэннер Коулмен, он не насторожился бы. Но он-то знал, что ничего хорошего такое начало не предвещает.
– Я готовила этот стейк целый день, чтобы он хорошо пропитался запахом лука, – сказала она от печи.
Стоя у раковины, Джейк расстегнул рукава рубашки и засучил их до локтей, – Пахнет чудесно. – Он намылил руки. – Я перехватил ветчины с яйцами в городе, в кафе Мэбел, но это не слишком вкусно.
Бэннер фыркнула:
– Это не еда для мужчины.
Она улыбнулась ему через плечо, и у него внутри все сжалось. Джейк безжалостно тер руки, будто хотел смыть вместе с грязью свой стыд. Он стряхнул воду с рук, а Бэннер объявила:
– Ну вот, все готово. Садись, Джейк. Он спустил рукава, застегнул манжеты, подошел к столу, сел и оглядел дымящиеся тарелки с едой, кружку с кофе возле своей тарелки, цветы. Все прекрасно, Джейк привык бы к такому королевскому отношению, и довольно скоро. Но подобный ход мыслей опасен. Лучше вернуть все на свое место.
– Ты совершенствуешься с каждым днем. Глаза Бэннер раздраженно вспыхнули. Это не то, что она хотела бы услышать. Но Джейк все равно был рад, что высказался. Если Бэннер затеяла какую-то каверзу, он, черт побери, должен про это знать заранее.
Она быстро справилась с собой и улыбнулась:
– Ну, если не хочешь отведать мою стряпню, я могу и сама все съесть. Я проголодалась.
Кладя еду ему на тарелку, Бэннер поинтересовалась, что Джейк купил в городе. За едой они поговорили о делах на ранчо, еда оказалась очень вкусная-, и Бэннер все время подкладывала ему на тарелку. Девушка была такая оживленная, такая веселая, постоянно шутила. С чего бы это? Джейка заинтриговало, почему она необычно мягка и женственна.
Он поймал себя на том, что любуется ее губами. Руки Бэннер двигались очень грациозно, когда она брала салфетку, подносила ко рту, потом снова расстилала ее у себя на коленях. Зеленые золотистые искорки сверкали в глазах Бэннер при каждом колыхании пламени в лампах. Один очень черный локон спустился на щеку.
Широкая кокетка платья расширялась вниз от плеча к груди. Кружево по краю кокетки вспархивало всякий раз, когда Бэннер двигалась.
Джейк не мог отвести взгляд то ли от этого кружева, то ли от ее губ. Или от глаз. Или от овала лица, или от волос. Она его просто завораживала.
Это было самое приятное время – ужин вдвоем, и вообще самое приятное за всю жизнь Джейка. Он жалел, что скоро это кончится. Бэннер слишком хороша, чертовски хороша, ему нравится смотреть на нее, наблюдать за ней, потому что она напоминает ему Лидию. И все-таки…
– Ты закончил, Джейк? Он похлопал себя по животу.
– Больше ни кусочка не войдет.
– Может, еще кофе?
Он ухмыльнулся:
– Пожалуй.
Бэннер унесла тарелки в раковину, потом вернулась с кофейником. Наполнила его кружку и улыбнулась.
– Тебя, должно быть, сильнее мучит жажда, чем ты думаешь.
Джейк нарушил свое главное правило и поднял на нее глаза. Бэннер смотрела на него сверху вниз. Ему показалось, что она специально задержала руки, наливая дольше, чем обычно. И тем самым позволила ему свободно осмотреть ее груди. Они заполняли лиф платья.
Проклятие! Его плоть сразу толкнулась, набухнув. Он быстро опустил глаза.
Когда Бэннер снова села напротив него и стала пить кофе, Джейк решительно отвел от нее взгляд. Они молчали. Бэннер поставила локти на стол и оперлась подбородком на руки. Ее лицо оказалось в рамке ладоней, словно она предлагала любоваться им.
– Джейк, тебе повезло, у тебя такая большая семья. Он удивился неожиданной теме разговора, но испытал облегчение. Тягостное молчание угнетало его, но Джейк не хотел выяснять отношения или спорить о чем-то.
– Да, большая. Но ты ведь знаешь, несколько братьев и сестер я уже потерял и отца тоже.
– Знаю, – печально вздохнув, она улыбнулась. – Ма рассказывала мне про каждого из них, о разных проделках в обозе, Там-то ты впервые и встретил моих родителей.
– Да. – Джейк отпил кофе.
– Расскажи мне о том времени. Он поставил чашку на стол.
– Что именно?
– Ну, как ты подружился с мамой и папой.
– Росс нанял меня ухаживать за лошадьми. У него было пять кобыл и один жеребец Счастливчик. Это самая лучшая лошадь, какую я когда-либо видел.
– Я его помню. Счастливчика пришлось пристрелить, когда мне было лет пять. Я плакала несколько дней, не просыхая. Большинство лошадей в Ривер-Бенде – потомки Счастливчика. – Бэннер складывала и раскладывала салфетку на краю стола. – А мама? Когда ты ее встретил?
"Чего она хочет? – размышлял Джейк. – Почему вдруг такой внезапный интерес к прошлому?» Он знал, Росс и Лидия хранят некоторые тайны своего прошлого от детей, и он уж точно не выдаст эти тайны.
– Мы с братом Люком нашли Лидию в лесу. Она заблудилась. И привели ее к Ма. Примерно в то время жена Росса умерла при родах Ли. Ма взяла Лидию к себе в повозку, чтобы…
Знает ли Бэннер, что Лидия кормила Ли? Знает ли, что мать ее родила мертвого ребенка, когда они с Люком нашли ее? Джейк думал, что нет, и не собирался рассказывать об этом.
– ..чтобы помочь ей нянчиться с Ли, – закончил он.
– А что она делала, почему заблудилась в лесу? Откуда пришла? Была ли у нее семья?
"Клэнси Рассел», – подумал Джейк. Лицо его потяжелело, и руки сжались в кулаки, едва он вспомнил о человеке, убившем его брата без причины, просто из злобы.
– Нет, – ответил он. – Я не знаю ни о какой семье. Бэннер настороженно посмотрела на Джейка, словно догадываясь, что он лжет.
– Я всегда хотела, чтобы у нас была семья побольше, с бабушками, дедушками, с кузинами, с которыми можно поиграть. И с кузенами.
– Так у тебя есть Лэнгстоны, – весело ответил Джейк, желая закрыть тему.
– Да, я очень рада. Но это не совсем то, что родственники по крови. Никто никогда мне не говорил, например: «Бэннер похожа на тетю». Не спрашивал: «Как дела, кузина?"
– Едва ли у Росса и Лидии были семьи, о которых можно рассказать.
– Да, так и есть. Они никогда не говорят про это! – воскликнула Бэннер. – Они никогда не упоминают умерших родственников. Как будто их самих не было до того, как они встретились друг с другом. И это меня всегда тревожило.
– Почему?
– Не знаю. – Она разочарованно развела руками. – Я чувствую, будто есть какой-то ужасный секрет и он однажды выплывет наружу и все рухнет. Вся жизнь.
У самого Джейка были секреты, которые приходилось скрывать. Он понятия не имел, что лучше – не знать ничего об этом и не разочаровываться или знать и жить с привидениями из прошлого.
– Тебе не о чем волноваться, Бэннер.
Она искоса посмотрела на Джейка;
– Примерно так говорил мне старый Мозес. Джейк улыбнулся:
– Он был предан твоим родителям. Он никогда бы не раскрыл тебе их тайны.
– Я очень любила его, – сказала Бэннер с грустью. – Он был одним из моих лучших друзей. Мозес всегда занимался со мной, когда маме и папе было некогда, а Ли не обращал на меня никакого внимания. Он брал меня с собой на рыбалку, учил строгать, а я так и не смогла научиться, первые мои игрушки сделал он. Я и обнаружила его в день смерти.
Увидев, что глаза ее наполнились слезами, Джейк импульсивно потянулся через стол и коснулся руки девушки.
– Я не знал об этом. Она закивала.
– Рано утром я пошла к нему в хижину. Мы собирались в тот день за ягодами. Он сидел на крыльце. – Вдруг она выпрямилась, и ее голос изменился. – Знаешь, он никогда не позволял папе что-нибудь сделать для него. Мозес говорил, что уже был рабом и больше не собирается ни от кого зависеть. Он не хотел, чтобы кто-то заботился о нем, и построил себе домик у ручья. – Джейк кивнул. – Ну так вот, – продолжала Бэннер, – Мозес сидел на крыльце. Подойдя ближе, я заметила, что он как-то странно держит голову. Я окликнула его, а он даже не пошевелился. И тут я догадалась, что он мертв. Я закричала и побежала домой.
Джейк большим пальцем гладил ее по руке.
– А ты знал Уинстона Хилла, человека, с которым Мозес ехал в Техас? – спросила она наконец, промокая глаза салфеткой.
– Да. Это был джентльмен с Юга, очень воспитанный.
– Мозес говорил мне, что он умер в дороге. «Но не так, как он сам умер», – подумал Джейк. Хилл был убит выстрелом в грудь, когда защищал Лидию от ее сводного брата. Никто этого не знал, кроме Джейка. Он подслушал, как Клэнси хвалился Лидии, что убил Уинстона Хилла и Люка. После этого Клэнси долго не прожил.
Джейку тогда было шестнадцать, он помнил пустой взгляд Клэнси Рассела в тот момент, когда нож, принадлежавший Люку, вонзился ему в живот…
Заметив, что слишком сильно стиснул руку Бэннер, Джейк немедленно отпустил ее. Посмотрев на девушку, он перехватил ее странный взгляд, Джейк не хотел, чтобы она узнала о его секретах, и заставил себя беззаботно пить кофе.
– Ничего особенного я не помню про то лето, – сказал он. – Люк. Люк. Люк. Он хотел бы поговорить с ней о Люке. Но нельзя таким образом облегчить душу. Даже после всех этих лет боль была слишком острой.
– Я просила маму и папу рассказать мне о той поездке, но они никогда не соглашались. А если и начинали говорить, то сразу умолкали, когда я задавала вопросы.
– Это было так давно, может, они почти ничего не помнят.
Она насмешливо посмотрела на него и хмыкнула.
– Да, может, когда ты родилась, у них голова пошла кругом, и они забыли все, что произошло с ними до этого. – Джейк перегнулся через стол и прошептал:
– Знаешь, я думаю, они зачали тебя еще в обозе.
Она прикусила губу и лукаво улыбнулась:
– Я тоже так думаю: подсчитала по дню рождения… Джейк засмеялся и откинулся на спинку стула.
– Воспитанная молодая леди не должна вести таких разговоров с мужчиной. Тебе вообще не следует знать обо всем этом.
Глаза ее подернулись поволокой. Бэннер медленно обвела взглядом его лицо и грудь, потом снова подняла голову.
– Но я знаю об этом, Джейк.
До него наконец дошло. Все, что ей теперь известно о мужчинах и женщинах, о том, чем они занимаются вместе, она изучила на седельном одеяле, расстеленном на соломе в сарае, и научил ее этому мужчина, не имевший никакого права учить.
Джейк потянулся к карману, вытащил сигару, потом засунул ее обратно и пробормотал:
– Извини.
– За что?
– За сигару. Большинство женщин не любит в доме запах сигарного дыма.
– А мне нравится, как пахнут сигары. Кури, если хочешь.
Понимая, что ему лучше уйти, пока разговор не перешел на личное, Джейк снова вынул сигару из кармана, отломил кусочек, осторожно положил его на блюдце. Зажав сигару в зубах, он стал шарить по карманам в поисках спички.
– Погоди, я сейчас дам тебе.
Не успел он возразить, как Бэннер вскочила, бросилась к плите, чиркнула спичкой и поднесла ее к кончику сигары. Джейк выдохнул, и облако дыма поднялось между ними.
Через этот серо-голубой туман Джейк смотрел на нее. Бэннер, не спуская с него глаз, сложила губы трубочкой и дула на спичку, пока та не погасла.
Джейк едва не поперхнулся дымом. Желание пронзило его. Чресла заныли. Он отвел взгляд от девушки, боясь, что если еще секунду посмотрит в это восхитительное лицо, то нарушит данные себе клятвы.
Бэннер снова опустилась на стул и оперлась подбородком на руки, наблюдая, как он курит.
– А вкус сигары так же хорош, как и запах?
– Иногда, как вот сейчас, да.
– Дай мне попробовать.
Бэннер выпрямилась, отчего кружева затрепетали у нее на груди.
– Нет.
– Ну пожалуйста!
– О чем ты думаешь, девушка?
– Хочу попробовать.
– Нет. Твои родители убьют меня.
– Джейк, ну пожалуйста, они же не узнают.
– Могут.
– Ты им скажешь?
– Нет.
– Я тоже не скажу. Ну пожалуйста. А что в этом плохого?
– Леди не курят.
– Некоторые женщины курят.
– Но не леди.
– А ты знаешь курящих женщин? – Она впилась в него глазами. Ее осенила внезапная догадка.
– Не много.
– А кого?
– Никого из тех, кого знаешь ты.
– Проститутки?
Джейк закашлялся, на глаза навернулись слезы.
– Где ты слышала это слово?
– Да оно и в Библии есть. – Бэннер, скептически сощурившись, призналась:
– От Ли и Мики.
– Они говорили с тобой о проститутках? – изумился Джейк.
– Не совсем, – защищая их, сказала она. – Но я иногда подслушивала.
Джейк покатился со смеху.
– Ну ты даешь. Тебе лучше быть поаккуратнее с этим. – Он ткнул в ее сторону сигарой. – Можешь такое услышать, что уши завянут.
– Но я не ребенок. Я, может, не знаю слова, но знаю, что оно означает. А теперь расскажи мне о женщине, которая курит. Она проститутка, и, бьюсь об заклад, это Присцилла Уоткинс?
На секунду Джейк онемел. Потом спросил:
– Откуда ты знаешь это имя?
– Ли и…
– Мика, – закончил он. – Боже мой! Они рассказали, да? Бэннер опустила ресницы.
– Они говорят, что ты знаешь ее. Эту женщину Уоткинс, которая такая знаменитая.
Джейк знал, что она наблюдает за ним из-под опущенных ресниц. В этот момент ни за что в жизни он не мог бы вспомнить лицо Присциллы. Или лицо какой-нибудь другой женщины. Джейк видел только Бэннер, но старался сохранять полное спокойствие.
– Да, я знаю ее.
– Они говорят, будто она твой друг. Он пожал плечами:
– Наверное, и ты можешь так сказать.
– Но ведь она на самом деле проститутка. Джейк поперхнулся и покрутил кончик сигары по краю блюдца, пока часть пепла не отвалилась.
– Да, проститутка.
– Ты ее навещаешь?
– Иногда.
– В ее неприличном доме?
– Да.
– А ты… – Тут она перешла на шепот. – А ты спал с ней? – Бэннер смотрела ему в глаза смелым обжигающим взглядом, который запрещал лгать ей.
– Нет.
– О! – тихо выдохнула Бэннер, поняв, что он говорит правду.
Джейк внимательно наблюдал за ней. Он мог бы поклясться, что Бэннер ревнует. Его мужское тщеславие было удовлетворено. Интересно, как бы она повела себя, если бы он признался, что был любовником Присциллы? Он проявил себя днем как мужчина-собственник, увидев руки Рэнди на Бэннер. А она явно приревновала его к Присцилле. Ревность между ними опасна, это Джейк хорошо понимал. И чем скорее закончится этот уютный вечерок, тем лучше для обоих.
Он оттолкнул стул и поднялся.
– Мне надо…
– Нет, погоди.
Бэннер вскочила, как отпущенная пружина, и сделала два быстрых шага к нему. Когда Джейк посмотрел на нее странным взглядом, она отступила на шаг, обхватила себя руками за талию и проговорила;
– Я хочу попросить тебя об одном одолжении. Если у тебя… если у тебя найдется время.
– А в чем дело?
– Там, в гостиной. У меня есть картина, которую надо повесить, и я подумала, что ты мне поможешь.
Джек посмотрел через плечо в гостиную. Маленькая лампа горела в углу, комната была полутемной, такой же интимной, как сарай. Сегодня днем они целовались в гостиной. Джейку лучше бы не вспоминать про это.
– Да я не очень-то большой специалист по развешиванию картин, – попытался увильнуть он.
– А, ну ладно. – Бэннер махнула рукой. – Ты ведь целый день работал. И потом, в обязанности старшего рабочего не входит развешивание картин.
Черт побери, девушка решила, что он не хочет ей помочь.. Бэннер казалась удрученной, разочарованной и смущенной – попросила о помощи, а ей отказали.
– Ну, наверное, это недолго, а?
– Нет-нет. – Она, сразу оживившись, подняла голову. – У меня все готово. – Бэннер метнулась в гостиную. – У меня тут и молоток, и гвоздь из сарая я принесла, пока тебя не было. Я пробовала повесить сама, но никак не могла определить, то ли место выбрала.
Бэннер тараторила без умолку. Джейк подумал, что она тоже нервничает не меньше его, снова оказавшись с ним в этой комнате. Но Бэннер даже не попыталась принести еще одну лампу, а направилась прямиком к дальней стене.
Может, тем самым она дает ему понять, что простила за сегодняшнее и не боится оставаться с ним в пустом доме после захода солнца? Было ли все, что делала Бэннер сегодня вечером, жестом примирения? Если так, то он ей благодарен. Продолжая прежние отношения, они или убьют друг друга, или…
Вот про это «или» лучше не думать. Особенно когда она снова оказалась перед ним – лицом к лицу.
– Ее можно повесить на эту стену, вот здесь. – Бэннер указала пальцем и склонила голову набок.
– Хорошо. – Джейк так же умел развешивать картины, как и выбирать женские шляпки в магазине.
– Вот так, на уровне глаз?
– На уровне чьих глаз? Твоих или моих? Она рассмеялась.
– Я поняла, что ты имеешь в виду. – Бэннер положила ладонь себе на макушку, потом повела ею вперед, пока не уткнулась ему в грудь. – Я тебе только до этого места дохожу, да?
Когда она подняла голову, у него перехватило дыхание. Неужели он когда-то считал это создание с колдовскими глазами и лукавой улыбкой ребенком? Джейк проводил время с проститутками, гордившимися тем, что знают абсолютно все о том, как зажечь кровь мужчины и довести ее до точки кипения. Но ни одна женщина не возбуждала его так, как эта. Пожалуй, кроме Лидии, в те месяцы, когда они были вместе в одном обозе.
Любовь к ней с тех пор стала спокойнее. Джейка больше не охватывало страстное желание всякий раз, когда он видел ее. В то лето, когда они ехали из Теннесси в Техас, Джейк был непрерывно на взводе. Он жаждал Лидию, жаждал Присциллу, вообще всех женщин.
Ему было шестнадцать, и такая сладостная живость молодости болезненно сказывалась на теле. То же самое испытывал Джейк сейчас, стоило ему взглянуть на Бэннер. Он снова чувствовал себя шестнадцатилетним и так же не мог контролировать свое тело.
Ее юбка шуршала где-то возле его штанов. Груди Бэннер были так близко от его груди, она пахла так восхитительно, что все происходящее казалось нереальным. Джейк наслаждался ароматом ее дыхания, когда оно долетало до него. Но, опасаясь утонуть в глубинах этих глаз, Джейк сказал:
– Может, мы лучше…
– О да, – сказала Бэннер. Взяв столик на трех ножках, она поставила его возле стены и, приподняв юбку, встала на него. – Картина на столе. Передай мне ее, пожалуйста. А потом отойди и скажи, ровно ли.
Джейк поднял картину в раме.
– В общем, хорошо.
Художник изобразил пасторальную сценку – лошади пасутся на зеленом лугу.
– Мне кажется, это похоже на Плам-Крик. – Бэннер посмотрела на него так, что он не посмел бы сказать что-то обидное о названии ранчо.
– А я ничего не говорил.
– Нет, но я знаю, что ты думаешь. – Она словно обвиняла его.
Джейк улыбнулся и подал ей картину.
Бэннер повернулась спиной, подняла руки и приложила картину к стене.
– Ну и как смотрится?
– Может, чуток ниже.
– Так?
– Теперь чуть правее.
Прижав картину к стене, она откинула голову.
– Ты на самом деле смотришь или просто так говоришь?
– Я стараюсь изо всех сил. – Джейк притворился обиженным. – Если не ценишь мою помощь, попроси кого-то другого.
– Например, Рэнди? – пошутила Бэннер. Но Джейк воспринял ее слова всерьез. Брови его сошлись на переносице, когда он представил себе, как она вскакивает на столик и поднимает руки, а при этом целых два дюйма кружев нижней юбки виднеются над щиколотками. Ее зад выпирает, а бантик от фартучка украшает его сверху и дразнит так, что ни один мужчина не устоит. А груди торчат… Не-ет, только не Рэнди. Да вообще никто, кроме него, Джейка.
– Немножко влево. Она подвинула.
– Вот так, сейчас прекрасно.
– Хорошо. Гвоздь надо вбить на шесть дюймов выше, потому что картина будет висеть на шнурке. Возьми молоток. Можешь вбивать, а я подержу картину.
Выполняя указания, Джейк тоже встал на столик и оказался позади нее. Он старался не касаться Бэннер и размышлял, как пристроить руки.
– Просто просунь одну руку между моими, а другую сверху.
Джейк сглотнул, задержал дыхание, пытаясь не замечать какая у нее грудь в такой позе, и приставил гвоздь к стене – нелегкая задача, потому что его всего трясло.
Это смешно! Со сколькими женщинами он переспал? «Перестань вести себя как ребенок, сделай то, о чем тебя просят, и убирайся отсюда к черту!» – приказал себе Джейк.
Осторожно поднимая руку с молотком, он локтем коснулся ее бока, а коленом задел бедро.
– Извини.
– Все в порядке.
Джейк ударил по гвоздю, молясь, чтобы тот вошел в стену сразу, но ничего не вышло. Он снова замахнулся молотком, еще раз, еще, пока не увидел, что гвоздь пошел. Потом ударил еще и вогнал его в стену.
– Ну вот, хорошо. – Джейк опустил руки.
– Да, по-моему, тоже. – Голос Бэннер звучал нетвердо, как и у него.
Она накинула на гвоздь шелковый шнурок и отстранилась от стены, чтобы рассмотреть картину.
– Ну и как?
– Прекрасно, прекрасно. – Джейк положил молоток и вытер рукавом взмокший лоб.
– Прямо?
– Немного криво слева.
– Так?
– Не совсем.
– Так?
"Черт побери!» – выругался он про себя. Надо убираться отсюда, или он взорвется. Джейк подошел к стене, желая выровнять картину поскорее и наконец уйти и вдохнуть свежего воздуха. Но второпях задел одну из трех ножек, и столик покачнулся.
Бэннер взвизгнула и замахала руками. Беспокойная жизнь отточила рефлексы Джейка – его реакция была мгновенной. Он обхватил ее и прижал к себе, прежде чем столик с грохотом упал на бок.
Одной рукой Джейк обнимал девушку за талию, другой прижимал ее грудь. И не давая упасть, невольно склонился над Бэннер.
Она коснулась ногами пола, но он не отпустил ее, а шире расставил ноги, чтобы удержать. Бедра Бэннер оказались прижатыми к его бедрам.
Щека Джейка касалась щеки девушки, он ощущал ее нежность, тепло и аромат. Он больше не мог противиться желанию, повернул голову и носом уткнулся ей в ухо. Руки сами собой стиснули Бэннер, и Джейк, застонав, прошептал ее имя.
Ну разве возможно отказаться от такого дивного ощущения? Боже, он так хотел ее! Зная в глубине души, что случившееся в сарае было непорядочно, Джейк снова жаждал того же самого. Зачем лгать себе, будто это не так? Однажды причинив ей боль, он поклялся никогда больше не прикасаться к Бэннер. Джейк предал дружбу, так много значившую для него.
Однако все эти доводы испарились, как туман в яркий солнечный день, когда он зарылся лицом в ее волосы и стал вдыхать запах духов, которыми она подушилась за ушами.
– Бэннер, вели мне оставить тебя, и я оставлю.
– Не могу.
Она склонила голову набок, тем самым открывая шею, и его губы тотчас коснулись ее.
– Не допускай, чтобы то повторилось снова.
– Я хочу, чтобы ты обнимал меня.
– Я хочу, я тоже хочу.
Он убрал руку с ее груди, прикоснулся к шее, потом к подбородку и легонько прикрыл лицо ладонью. Сквозь полуоткрытые губы она дышала горячо и порывисто; его ладонь ощущала ее дыхание.
Как слепой, Джейк изучал каждую черточку ее лица мозолистыми пальцами. Он провел по бровям, черным и очень красивым, по скулам. На них были веснушки. Джейк обожал каждую веснушку. Нос был совершенной формы, разве что чуть вздернутый.
Ее губы.
Он провел по губам, невероятно мягким, и от теплого дыхания, прорывавшегося между ними, пальцы Джейка увлажнились.
Он целовал ее в щеку, в ухо, в волосы.
Потом запустил руку под платье и коснулся ее нагой плоти. Джейк все еще боролся с собой, но ничто не могло его остановить. Он гладил совершенную, безупречную кожу на ребрах и груди Бэннер. Они стонали, возбуждая этим друг друга.
Зрелая грудь заполнила руку Джейка. Его большой палец теребил сосок, и это привело обоих в невероятное возбуждение.
– Джейк…
– Милая, милая…
– Такое иногда случается.
– Что?
– Это, – выдохнула она, когда его пальцы обхватили сосок. – Они делаются такими, когда я смотрю на тебя.
– О Боже, Бэннер, не говори мне этого!
– А что это значит?
– Это значит, что мне не следовало здесь оставаться.
– И это не проходит. Они так и стоят, такие твердые и колючие.
– Ой, замолчи!
– ..и когда я хочу…
– Чего?
– ..снова отказаться в сарае, и ты бы…
– Не говори этого.
– ..был внутри меня.
– О Боже, Бэннер, прекрати!
Джейк обхватил ладонью ее щеку, повернул лицом к себе, и она прильнула к нему всем телом. Ткань платья потянулась за ней, как морской прилив, разделяя их и в то же время соединяя.
Когда их глаза встретились и жадно уставились друг на друга, Джейк наклонился к Бэннер, засунул язык поглубже в ее рот и прижался к бедрам девушки своей раздувшейся под брюками плотью. И она, как в колыбель, приняла его…
Джейк оторвал от нее губы.
– Нет, Бэннер, я уже сделал тебе больно. Ты ведь помнишь?
– Да. Но я не поэтому плакала.
– А почему?
– Потому что мне стало так хорошо и я… я боялась, что ты возненавидишь меня за мое поведение.
– Нет-нет, – страстно зашептал он ей в волосы.
– Ты был такой… большой.
– Извини.
– Я просто не ожидала, что это может быть таким… и… и таким…
– Так тебе было хорошо, Бэннер?
– Да-да, но все слишком быстро кончилось. Он коснулся щекой ее щеки. Она дышала тяжело, и Джейк не шевелился.
– Слишком быстро?
– Мне показалось, еще должно было что-то случиться, но не случилось.
Джейк был ошарашен. Возможно ли такое? Он знал, что проститутки притворяются при этих актах. Но Джейк не имел дела с порядочными женщинами и уж тем более с девственницами. Никогда. Он никогда не овладевал женщиной, если испытывал к ней нежность.
Но сейчас нежность к Бэннер захлестнула его. Джейк взял ее лицо в ладони и вгляделся в глаза. Он не увидел в них страха, а лишь такое же острое желание, которое мучило и его самого. Застонав, Джейк снова склонился над ней.
– Эй, – раздался снаружи веселый голос. – Есть кто-нибудь?
Только тут они услышали позвякиванье сбруи. Во дворе остановилась повозка.
– Бэннер? Где ты?
Это была Лидия.
