Текст книги "Буря в Эдеме"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
В течение всего дня Ян старательно избегал ее, и они практически не оставались наедине. Но даже при мимолетных встречах он отводил взгляд в сторону. Шей думала, что он ведет себя так, словно она была воплощением дьявола, которого специально прислали в этот дом, чтобы завладеть непорочной душой Яна Дугласа.
После обеда Ян удалился в свою комнату, чтобы подготовиться к воскресной проповеди.
– Завтра утром мне нужно будет очень рано уехать, чтобы быть в церкви до начала службы, – пояснил он.
Шей с удивлением обнаружила, что время пролетело слишком быстро, как-то совершенно незаметно, а она боялась, что помрет с тоски в этом захолустье. Уик-энд уже практически заканчивался. Разумеется, она может остаться здесь до конца следующего дня, но что она будет здесь делать без Яна? Перспектива провести остаток выходных без него ее явно не устраивала. Она вдруг осознала, что без Яна ей будет очень скучно и одиноко. Неужели этот человек стал так много значить для нее?
Когда Ян уединился в свою комнату, Шей оказалась перед выбором: либо провести остаток дня в гордом одиночестве, либо составить компанию матери и Джону и отправиться вместе с ними на рыбалку к небольшому ручью, протекавшему неподалеку. Она, не задумываясь, выбрала последнее.
Природа поражала свежестью. Вокруг было необыкновенно красиво, но Шей не замечала этой красоты, так как каждый шаг причинял ей сильную боль, постоянно напоминая об утренней игре в теннис. Ближе к вечеру к этой боли добавилось неистребимое чувство раздражения.
Шей долго не хотела признаться себе в том, что источник раздражения кроется не в ударе Яна, а в нем самом, в его поведении. Он продолжал игнорировать ее, и это казалось ей совершенно невыносимым. Она вдруг со всей отчетливостью осознала, что не может не думать о нем. Мысль о нем преследовала ее с того самого момента, когда она увидела его голым на пороге ванной. Она уже неоднократно пыталась забыть о нем, не обращать на него внимания, но из этого ничего не вышло. Она и сама была не рада тому, что все так получилось. Разумеется, она могла притвориться, что он ей безразличен, но какая от этого польза? Он привлекал ее как мужчина, и она ничего не могла с собой поделать.
Наверное, причина этого заключалась в том, что Ян стал первым мужчиной, к которому она испытала влечение после нескольких лет одинокой жизни. Развод с мужем она переживала настолько болезненно, что в течение нескольких лет совершенно не реагировала на мужчин. Правда, у нее было несколько свиданий, но все они были подстроены ее заботливыми друзьями, которые стремились познакомить ее с подходящим, по их мнению, человеком и дать ей возможность начать новую жизнь. Но эти попытки прекратились, когда выяснилось, что Шей не обнаруживает интереса к новым знакомствам.
– Все нормально, Шей, – сказала она себе, наблюдая за быстрым течением ручья. – У него, конечно, прекрасное тело, а сам он красив, как спустившийся с небес ангел. Но у него совсем другой темперамент и образ жизни. У тебя с ним все равно ничего путного не получится.
Она посмотрела на свою мать, которой после ее безуспешных попыток нанизать червяка на рыболовный крючок пришел на помощь Джон. В другое время она бы от всей души повеселилась, наблюдая эту сцену, но сейчас ей было не до смеха.
Шей попыталась отбросить в сторону все мысли, связанные с внешностью Яна, и сосредоточиться на его внутреннем мире, насколько это было возможно. Что он за человек? Если она с таким пренебрежением относится к его старомодным взглядам, то, может быть, он не такой и привлекательный? Почему ей не удается выбросить из головы мысли о нем? Почему она до сих пор чувствует влечение к нему? Почему ей так хочется прижаться своими губами к его губам и забыть обо всем на свете? Почему она до сих пор помнит, как он гладил своей рукой то место на ее теле, куда попал мяч? Нет, это не может быть простой случайностью. В тот момент он любил ее, жаждал любви, она видела это по его глазам. В этом она не могла ошибаться.
Вдруг ее поразила внезапно пришедшая в голову мысль. Ее как будто молнией ударило.
И все стало понятно. Ее неудержимо тянет к Яну по той простой причине, что он явно демонстрирует полнейшее равнодушие к ней. Неужели только в этом все дело?
– Конечно же! – воскликнула она вслух и съежилась под любопытными взглядами Селии и Джона.
Да, именно в этом все дело. Шей Морисон была слишком интеллигентной, слишком умной, слишком самоуверенной и не могла предположить, что одного взгляда на голого мужчину, такого красивого и обаятельного, будет достаточно, чтобы она превратилась в девочку-подростка, изнывающую от безответной любви. Ведь она уже давно убедила себя, что любви с первого взгляда просто не существует в природе. Тем более что ее реальные чувства к этому человеку вряд ли можно назвать иначе, чем обыкновенная человеческая ненависть. Она просто проявила к нему любопытство и была крайне поражена, что он не ответил ей тем же. Для нее это было настоящим открытием, так как она всегда считала, что ни один мужчина не может оставаться совершенно равнодушным к ней, если она этого не захочет.
Шей еще раз обдумала сложившуюся ситуацию. Какое-то глубокое женское чутье подсказывало ей, что Ян на самом деле не такой уж целомудренный, каким хочет казаться. Она радостно заулыбалась, когда в ее голове зародился, как она думала, великолепный план. Его надо осуществить сегодня же вечером, решила Шей. Они, возможно, никогда больше не увидят друг друга, но будь она проклята, если позволит его преподобию Яну Дугласу так легко забыть ее.
– Я пойду домой, если вы не возражаете, – сказала она воркующим, как голубки, молодоженам и вскочила на ноги, оставив на траве примятый след. – Мне бы хотелось немного отдохнуть перед ужином.
– Мы тоже скоро пойдем домой, – одобрительно кивнула ей мать. – Мне просто очень хочется поймать хотя бы одну рыбку.
Судя по раскрасневшемуся лицу Джона и суетливым движениям его рук, у него были несколько иные планы, и это было, впрочем, вполне естественно. Он почти не скрывал радости от того, что они останутся наедине. Шей улыбнулась и медленно направилась к дому. Войдя в дом, она не спеша поднялась по лестнице на второй этаж и направилась в ту сторону, где была видна приоткрытая дверь.
Сохраняя хитрую улыбку на лице, она подошла к двери и легонько постучала:
– Ян?
Какое-то время в его комнате было тихо, а потом послышался голос:
– Да, входи.
Шей толкнула рукой дверь и остановилась на пороге. Позади нее было широкое окно, через которое в комнату проникали еще достаточно яркие лучи вечернего солнца. Она чувствовала, что эти лучи освещают ее, образуя загадочную ауру над ее головой и отражаясь в белокурых локонах волос.
– Надеюсь, я не очень помешала тебе, – сказала она, испытывая непреодолимое желание помешать ему как можно больше.
– Нет, – коротко ответил Ян. – Мне еще кое-что надо сделать, но в целом я уже почти закончил.
Он сидел за столом, заваленным большим количеством разнообразных бумаг. Поверх них она заметила открытую Библию и несколько религиозных книг. А прямо перед ним стояла портативная пишущая машинка со вставленным в нее листом бумаги. Она прищурила глаза и увидела, что на листе уже отпечатано несколько строчек.
– Наши молодожены скоро должны вернуться, – сказала она, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу. Почему же он не хочет посмотреть ей в глаза? Почему он так нервно теребит пальцами скрепку для бумаг? Ей даже показалось на секунду, что его пальцы слегка дрожат.
– Как рыбалка? Что-нибудь поймали? – спросил он и как-то тревожно посмотрел на нее.
Шей заметила, что его взгляд скользнул по ее бедрам, а затем задержался на оголенной части ее живота чуть пониже груди. Не выдержав напряжения, он снова повернулся к столу и тупо уставился на свои бумаги.
– Когда я уходила, Джон поймал три небольшие рыбки, а моя мать все это время безуспешно возилась с крючком.
– Хорошо, хорошо, – произнес он таким тоном, что у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что ему глубоко наплевать на рыбалку и все то, что там происходит.
– Тебе сейчас не нужна ванная? – спросила Шей, лениво поднимая руки над головой.
– Э-э-э… нет, – ответил он. – Нет, не нужна.
– Я хочу подольше понежиться в ванне перед ужином, – сказала она и соблазнительным жестом показала, как будет это делать. При этом ее грудь, не стянутая бюстгальтером, резко всколыхнулась, на что он просто не мог не обратить внимания.
– Превосходно, – пробормотал он. – Я не… Я не буду… Ты можешь купаться, сколько тебе вздумается, – наконец выпалил он, с трудом закончив фразу.
– Ладно, – сказала Шей, небрежно повернулась на каблуках и вышла из комнаты.
Она быстро разделась, налила полную ванну воды и, забравшись в нее, стала прислушиваться к звукам в соседней комнате. Там какое-то время стояла мертвая тишина, а затем снова послышались звонкие удары клавиш пишущей машинки. Это слегка озадачило ее. Как он может спокойно работать, не обращая на нее никакого внимания? Но, как ни странно, вскоре от прежнего раздражения не осталось и следа. Более того, на ее губах появилась веселая улыбка. Она вспомнила, каким взглядом он окинул ее фигуру, когда она появилась в дверном проеме. Нет, подумала она, так не может смотреть равнодушный и черствый человек, каким он казался ей раньше. Он уже начал постепенно воспринимать ее как женщину. Она чувствовала, что его тело уже потеряло прежнее хладнокровие, хотя разум все еще сопротивлялся.
Разумеется, Шей даже не помышляла о том, чтобы пойти дальше обыкновенного флирта. Нет.
Она просто хотела отомстить ему за то унижение, которое она испытала, видя его откровенное, демонстративное пренебрежение. Пусть теперь сам помучается немного. Может, хоть это заставит его изменить свое отношение к ней, как к нашкодившему ребенку. Он вполне заслужил наказания за свое высокомерие и гордыню.
Шей еще долго плескалась в воде, создавая как можно больше шума и весело напевая знаменитую мелодию «Лето 42-го», Выйдя из ванны, она развесила свое кружевное белье на веревке, к которой была прикреплена штора для душа. Обычно Шей спала нагишом, но, собираясь сюда, прихватила с собой ночную рубашку на тот случай, если мать снова начнет ворчать. Рубашка висела на крючке рядом с дверью в его комнату. Каждый раз, открывая дверь, он неизбежно прикасался рукой к тонкой шелковой ткани рубашки, отделанной тончайшим кружевом. Она была великолепной, эта рубашка, тем более что Шей обильно сбрызнула ее приятными духами, прежде чем покинуть ванную комнату.
Выйдя, она легонько постучала пальцем в дверь ванной. Щелканье пишущей машинки мгновенно прекратилось.
– Да, Шей?
– Я уже искупалась, – громко сказала она. – Ванная в твоем полном распоряжении, если хочешь.
– Спасибо, – коротко отрубил он, не добавив больше ни слова. Однако его пишущая машинка еще долго не стучала.
* * *
Когда Ян спустился в столовую, она окончательно поняла, что ее хитроумный план полностью провалился. Селия и Джон давно вернулись с рыбалки, уже успели принять душ и привести себя в порядок перед ужином. Джон, как и обещал, пошел во двор и там готовил жаркое и картошку на открытом огне, а Шей с матерью возилась на кухне, заканчивая нарезать овощи и зелень для разнообразных салатов.
Все было уже почти готово. Шей взяла с полки банку майонеза и стала поливать салаты. В этот момент дверь кухни резко распахнулась и на пороге появился Ян, распространяя приятный запах мыла и дорогого одеколона:
– Я голоден как собака. Когда мы будем ужинать?
Твердость его походки и та наигранная беззаботность, с которой он произнес эти слова, не могли не насторожить ее. Она прекрасно знала, что он не мог так сильно проголодаться.
Селия повернулась к нему и мило улыбнулась:
– Твой отец тоже проголодался. Он во дворе жарит мясо и просил, чтобы ты помог ему, когда спустишься вниз. В холодильнике есть пиво, если хочешь, можешь выпить.
– Спасибо, с удовольствием, – сказал Ян и наклонился, чтобы открыть холодильник.
Шей посмотрела на него через плечо. На ней была плотно обтягивающая бедра летняя, юбка, которая удивительно шла ей. Загорелая кожа и аккуратно подведенные темные глаза придавали ей экзотический вид.
– Тебе все удалось закончить? – спросила она слегка слащавым голосом.
Ян поднял на нее свои голубые глаза, и она увидела в них неприкрытую насмешку. Закрыв дверцу холодильника, он резко выпрямился и снова посмотрел на нее. Ей очень не понравился этот взгляд, он явно что-то задумал.
– Твои трусики, которые ты постирала и повесила в ванной, еще не высохли, когда я решил принять душ, – с усмешкой сказал он. – Поэтому я снял их и повесил на стул в твоей комнате. Надеюсь, ты не будешь сердиться на меня.
Он еще раз усмехнулся и вышел из кухни, спокойно поправив зеленую штору на двери. Его слова отозвались в ее голове барабанной дробью. Случившееся напоминало сцену из какого-то дешевого водевиля.
– Трусики?! – воскликнула Селия, повысив голос. – Он сказал…
– Да, трусики, трусики! – почти закричала Шей матери.
Она совершенно не ожидала такого поворота событий. Гневно повернувшись к кухонному столу, она стала судорожно перемешивать салат, чувствуя, что все ее тело дрожит от негодования.
* * *
В течение всего ужина Шей чувствовала себя жертвой язвительных насмешек Яна. Правда, он не сказал вслух ни слова, но его насмешливый взгляд говорил больше, чем самые колючие слова. Она поняла, что Ян без особого труда разгадал коварные замыслы, разоблачил ее хитроумные планы. Она была почти уверена, что он относится к ней, как к глупой совратительнице и полной идиотке, над которой можно безнаказанно насмехаться.
Шей почти не прикоснулась к еде, но зато выпила не одну рюмку прекрасного бургундского вина, бутылку которого Джон припас специально к мясу. Когда она поднялась из-за стола, чтобы помочь матери на кухне, в голове ее приятно шумело, а походка стала нетвердой. Они быстро помыли посуду. Выйдя из кухни, они застали Джона и Яна полностью поглощенными шахматной партией. Селия уселась перед телевизором, чтобы посмотреть какой-то романтический фильм, а Шей не находила себе места от выпитого вина и скверного настроения.
Изнывая от тоски, она медленно бродила по дому, переходя из одной комнаты в другую. Наткнувшись на свою ракетку, прислоненную к перилам лестницы, она решила отнести ее в машину. К тому же она надеялась, что прохладный вечерний воздух освежит ее и поможет избавиться от дурноты, которую она ощущала время от времени.
Ей в голову пришла мысль, что пора заканчивать этот глупый эксперимент и надо скорее уезжать домой, лучше всего рано утром, может быть, еще до того как Ян отправится на свою воскресную проповедь. Поэтому она решила упаковать все, что можно, сейчас же. С первой минуты своего пребывания в этом доме она выглядела как самая настоящая дура, над которой можно безнаказанно насмехаться. Нет, подумала она, это пора прекращать. Она должна как можно быстрее вернуться в свой привычный мир, где есть люди, которые уважают ее мнение, ценят ее способности и считают симпатичной. Они не насмехаются над ней, а смеются вместе с ней над разными смешными вещами.
Замок багажника звонко щелкнул, и его крышка резко подпрыгнула вверх. Шей бросила в багажник ракетку и вдруг заметила там свой портфель. Она повсюду возила его с собой, как будто это был важнейший атрибут ее профессии. В этом большом кожаном портфеле была вся история ее карьеры в качестве модели, зафиксированная талантливыми фотографами. Обычно она использовала этот архив как своеобразное рекомендательное письмо в беседе с новым художником относительно будущей работы.
Не раздумывая, Шей вытащила из багажника тяжелый портфель и с чувством ликования вернулась в дом.
Войдя в гостиную, она увидела, что ее мать громко всхлипывает, уткнувшись лицом в плечо мужа. Шей быстро подошла к ней, положив портфель на пустой стол:
– Мама, что случились?
– Ничего страшного, – успокоил ее Джон. – Это все из-за фильма. Он закончился трагически.
Шей с облегчением вздохнула.
– Ну ладно, перестань плакать, дорогая, – сказал Джон жене, прижимая ее к груди. – Успокойся. Пойдем наверх.
Он поцеловал Селию в макушку и повел ее к лестнице. Шей сидела молча и смотрела, как Джон помогает Селии подняться наверх, постоянно похлопывая ее по спине и приговаривая:
«Не плачь, милая, это всего лишь кино».
Шей подняла глаза к потолку и наигранно вздохнула. «Господи, – подумала она, – можно ли быть такой сентиментальной и расстраиваться из-за какой-то глупой любовной истории?» Любовь. Неужели ее мать до сих пор не знает, что все подобные истории – чистейший вымысел, плод воображения досужих писателей и композиторов? В реальном мире такой любви просто не существует. Но с другой стороны, отношения между Селией и Джоном самым явным образом противоречили этому утверждению, в истинности которого она была уверена. Они производили впечатление по-настоящему влюбленной пары и проявляли такую искреннюю заботу друг о друге, что у нее стали закрадываться сомнения в том, что в мире нет настоящей любви. Эта мысль показалась ей в высшей степени обескураживающей.
Ян стоял рядом с ней и также безотрывно наблюдал за родителями, Когда они исчезли за дверью второго этажа, он повернулся и посмотрел на Шей. У него было какое-то странное лицо. Ей показалось, что оно выражало такую нежность, как будто он смотрел на только что родившегося ребенка.
– Твоя мать воплощает в себе все черты неискаженной женственности, – глубокомысленно произнес он.
Шей промолчала, поняв что эта фраза имела еще одно значение: совершенно ясно, сказав это, он имел в виду, что ее дочь такими чертами не обладает. Ян вернулся на свой диван и взял со стола спортивный журнал, который читал до этого. Устроившись поудобнее на диване, он положил ногу на ногу и погрузился в чтение, не обращая на нее ни малейшего внимания.
Шей рассерженно повернулась, схватила свой тяжелый портфель и, достав оттуда альбом, уселась на другом конце дивана, предпринимая очередную попытку не замечать его присутствия.
Она с шумом открыла огромный альбом, отбросив в сторону кожаную обложку. Затем она стала шуршать фотографиями, надеясь, что это привлечет его внимание. Бесполезно. Тогда она принялась вполголоса комментировать фотографии, которые по одной вынимала из альбома.
Ян долго сидел молча, не реагируя на ее шепот, но в конце концов не выдержал, тяжело вздохнул и повернулся к ней:
– Полагаю, я должен задать тебе вопрос о том, что ты рассматриваешь.
Это было неслыханной наглостью. Она сама не знала, почему не захлопнула с гневом альбом и не ушла наверх, сохранив таким образом чувство собственного достоинства. Возможно, потому что внутренне она осознавала, что сахар привлекает мух сильнее, чем уксус. Как бы то ни было, она изобразила на лице улыбку и показала ему альбом:
– Это мой личный архив. Ты не хочешь посмотреть?
Ян равнодушно пожал плечами, всем своим видом показывая, что согласен посмотреть фотографии только для того, чтобы она оставила его в покое. Шей обиженно поджала губы. Почему он ведет себя так, как будто делает ей большое одолжение?
– Конечно, – сказал он и бросил на стол спортивный журнал.
Этот жест красноречиво свидетельствовал о том, что фотографии обнаженной сводной сестры его не интересуют, просто другого занятия у него сейчас не было.
Шей немного подождала, а когда убедилась в том, что он не намерен пересесть поближе к ней, тяжело вздохнула и стала подталкивать свой тяжелый альбом к нему, суетливо ерзая на диване. Ян положил альбом себе на колени, открыл его и быстро просмотрел первые фотографии.
– Вот это было сделано, когда я была студенткой колледжа, – охотно пояснила Шей. – Именно тогда я впервые начала позировать. Отец уже умер, и нам позарез были нужны деньги. Я посещала художественную мастерскую, и однажды мой преподаватель спросил меня, не желаю ли я позировать выпускникам художественной мастерской. Естественно, обнаженной.
– Могу легко догадаться, что твой преподаватель был мужчиной, – едко заметил Ян.
Шей почувствовала, что у нее зачесались ладони от непреодолимого желания шлепнуть его по губам, чтобы стереть с них едкую усмешку.
– Нет, – спокойно ответила она. – Это была женщина.
Она глубоко вдохнула в себя воздух, чтобы сдержать охватившее ее негодование.
Ян продолжал бесстрастно перелистывать альбом, а Шей пристально следила за выражением его лица. Собственно говоря, его лицо ничего не выражало. Его глаза быстро скользили по глянцевым фотографиям и оставались неестественно серьезными. У нее было такое ощущение, что он смотрит не на обнаженную женщину, а на какую-то кирпичную стену.
Посмотрим, что ты скажешь, когда мы дойдем до настоящего искусства, хотела сказать она ему, но промолчала, чтобы не поставить себя еще раз в глупое положение. Все эти первые фотографии были сделаны любителями, ее близкими друзьями, и в смысле техники исполнения были очень далеки от совершенства.
– А вот это работа знаменитого художника, – пояснила она, когда он посмотрел на фотографию картины, где она была изображена со спины. Ее роскошные волосы были завязаны узлом на затылке, а на шее остались лишь отдельные локоны. В ровном освещении была превосходно видна структура ее великолепной кожи, а легкие тени подчеркивали хрупкость спины и два небольших углубления чуть пониже нее.
– Да, я припоминаю его, – спокойно сказал Ян и задумался. – По-моему, это тот самый художник, который написал «Утреннюю красавицу».
Шей удивленно посмотрела на Яна.
– Да, – сказала она. – Никогда бы не подумала, что ты знаешь этого художника.
– Я не знаю его. Я помню только некоторые картины.
Он продолжал листать альбом, время от времени комментируя изображенные сюжеты и называя некоторых художников. При этом он тщательно старался избегать любых комментариев относительно самой Шей, ее позы или достоинств ее тела.
– Которая из них ты? – спросил он, когда дошел до фотографии небольшой скульптурной группы на фоне красивого фонтана. Это было аллегорическое изображение Муз, выполненное по заказу Общества изящных искусств.
– Вот, с лирой в руках. Она была изображена в античной тоге, которая прикрывала только одну ее грудь.
– Симпатичная лира, – иронично заметил Ян, кивая головой. Шей чуть не завыла от злости.
Ян продолжал листать страницы альбома и вскоре дошел до самых интересных фотографий. Когда он посмотрел на одну из них, сердце Шей учащенно забилось. Это была фотография картины, где Шей была изображена сидящей на морском берегу. Поверхность моря казалась удивительно спокойной, как слегка затуманенное зеркало. Д над морем ярко сияла луна, огромная, как китайская тарелка. Шей отклонилась назад, поддерживая себя крепкими руками. Голова ее была запрокинута, отчего густые волосы падали на спину шелковистым водопадом. Колени ее были слегка приподняты, а спина выгнута дугой. Создавалось впечатление, что она предлагала свою грудь луне и та щедро осыпала ее поцелуями, лаская серебристыми лучами.
– Эта фотография кажется мне совершенно безупречной, – великодушно промолвил Ян и мгновение спустя добавил:
– Это красота в своем абсолютном выражении.
Шей замерла и услышала, что его голос едва уловимо дрожит. Ян провел пальцами по фотографии, как будто хотел испытать подобное чувство. Шей с замиранием сердца следила за тем, как его пальцы нежно погладили то место на фотографии, где была изображена ее грудь.
– Прекрасно, – прошептал он.
– Тебе действительно нравится эта фотография? – взволнованно спросила Шей охрипшим от избыточных эмоций голосом.
– Да, да, – совершенно искренно подтвердил он. – Я просто восхищен способностью художника передать блеск воды под лунным светом. Это так близко к реальности.
Она еле сдержала крик разочарования и досады. Чем он восхищается? Техникой исполнения и качеством фотографии! Он восхищается художником, а не моделью, не тем человеком, который позировал для его прекрасной картины. Она молча смотрела на него, испытывая душевную боль, отчаяние и обиду. А он даже не обратил внимания на ее реакцию и продолжал спокойно листать альбом.
– А вот еще одно интересное произведение, – сказал Ян, останавливая свой взгляд на черно-белой фотографии.
Шей перевела взгляд с его лица на снимок. Она была запечатлена лежащей на спине: приподнятые колени, одна рука опущена, а другая лежала на лбу. Фотограф очень удачно осветил ее. Темный силуэт ее тела четко выделялся на светлом фоне.
Прелестный профиль, нежный подбородок, изящная шея, потрясающая форма груди, округлые бедра – все было очерчено с удивительной четкостью, Даже соски выделялись необыкновенно резко. Совершенные очертания ее тела представляли собой апофеоз чистой женственности.
Это была прекрасная фотография женского тела. Причем анонимность модели делала эту фотографию еще более прекрасной. Она как бы говорила, что подобные формы тела принадлежат всем женщинам, а не какой-то одной.
– Мне кажется, что этот фотограф довольно часто использует в своей работе заднюю подсветку. Я прав?
Какая, к черту, разница? Она бы предпочла, чтобы он заметил красоту модели, а не эту идиотскую подсветку.
– Да, – со знанием дела ответила Шей.
– Я так и думал, – сказал он улыбаясь. – Я уже видел несколько его фотографий. А вот это тоже его работа?
Ян взял последнюю фотографию из альбома. Она была сделана совсем недавно и была самой откровенной. Это была реклама духов для европейского рынка. Американские солидные фирмы такие откровенные фотографии обычно не использовали для рекламы. Как и предыдущая, она была черно-белой, но на этот раз фотограф обошелся без задней подсветки. Тело Шей освещалось ярким светом, а сама камера находилась над ней.
Шей лежала на спине, ее волосы рассыпались по велюровому покрытию. Голова была повернута набок и почти прикасалась к плечу. На грудь было наброшено тонкое покрывало из ажурной ткани, которое нисколько не скрывало набухшие соски.
Но взгляд зрителя притягивали не соблазнительные детали ее тела, а выражение лица, которое выражало потаенную страсть. Глаза Шей были закрыты, брови слегка приподняты, а красиво очерченные губы полураскрыты в легкой улыбке. Все это подсказывало наблюдателю, что эта женщина была переполнена страстью и очень тяготилась этим бременем.
Шей вспомнила один интересный момент, который произошел во время съемки.
– Когда мы все закончим, Шей, – сказал фотограф, – я угощу тебя всем самым вкусным, что только есть на свете. Подумай об этом. Я куплю тебе все, что ты захочешь: шоколад, орешки, ванильное мороженое.
Пока он все это говорил, его фотоаппарат беспрерывно щелкал. Она закрыла глаза и облизала губы, представив себе эти вкусные вещи. Ведь она не ела почти весь день. Увидев выражение ее лица, фотограф прошептал: «Боже мой». Она поняла, что он наконец добился того, что ожидал почти весь день. Именно такое лицо хотел он запечатлеть.
Ян долго смотрел на эту фотографию, а Шей с замиранием сердца ждала, что он скажет. Она даже представила себе, как он швыряет в сторону альбом, сжимает ее в своих объятиях, прижимает к себе и страстно целует в губы. А она в это, время нежно гладит его волосы, отвечает на его поцелуи и, уступая его настойчивому желанию, медленно опускается на диван, увлекая его за собой. Затем ей привиделась совершенно не правдоподобная картина – он наклоняется над ней и нетерпеливо срывает с нее одежду. Кровь гулко стучит в ее висках, а сердце готово выскочить из груди. Его сильные руки нежно ласкают ее тело, а губы прикасаются к обнаженной коже. Она закрыла глаза и облизала губы.
Ян нервно заерзал на диване, а Шей затаила дыхание, ожидая его реакции. Ну обними же меня, поцелуй, хотелось ей крикнуть.
Но вместо этого он аккуратно сложил все фотографии и засунул их в альбом.
– Очень интересные снимки, – равнодушным голосом сказал он. – Я уверен, что тебя ожидает большое будущее, если, конечно, ты не растолстеешь или что-нибудь в этом роде.
Ей хотелось закричать, застонать от боли и обиды, заплакать. Но она молча сидела на диване с совершенно глупым выражением лица. Ян встал на ноги, потянулся и широко зевнул:
– Господи, как я устал. Прошу прощения, но я хочу спать. Не забудь выключить везде свет, когда пойдешь наверх. Спокойной ночи.
