Текст книги "День перед праздником (СИ)"

Автор книги: Санди Зырянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  В тот день миссис Рут Хэдмен, как обычно, пряла у окна.

  Жужжало колесо, шерсть свивалась в мягкую нить нежно-оранжевого цвета, и Рут тихонько напевала что-то в такт постукиванию прялки. Сегодня был праздник – работать считалось грехом, но Рут не называла это работой. Это было ее хобби, которое по случайному совпадению приносило деньги.

  Обычно заказчицы просили связать из получившейся пряжи кошелек или миниатюрную сумочку. Два таких кошелька – серый, расшитый бисером, и черный ажурный – уже лежали, дожидаясь хозяек. Но миссис Кеттел захотела шляпку.

  Рут не стала спорить. В конце концов, к тусклым седым волосам и вытянутому, блеклому лицу миссис Кеттел этот нежно-оранжевый оттенок должен был подойти и, как знать, придать блеска ее свинцовым глазам. Кто бы мог подумать, что эта мрачная, сухопарая и неприветливая старушенция способна кого-то любить! О том, что способ проявления любви довольно глуповат, Рут предпочитала не думать. Он давал ей заработок, а значит, был хорошим и богоугодным.

  Шерсть была двух видов: поярче и посветлее. Из более яркой, которой было больше, Рут планировала вывязать тулью, отделить ее бежевой лентой и сделать более светлые поля, а на ленту пришить сердоликовую камею – фамильную драгоценность миссис Кеттел.

  От работы ее оторвал звонок в дверь – это пришла заказчица черного кошелька, миссис Хадсон.

  – О, дорогая Рут, как чудесно, – сказала она, забирая заказ. – Теперь всякий раз, расплачиваясь в лавке или на рынке, я буду вспоминать моего милого Тома!

  – Но ведь ваш котик еще жив, – напомнила Рут.

  – О да... Но, к сожалению, животные живут меньше людей, – вздохнула миссис Хадсон. – До Тома у меня была Рози... Такая жалость, что от нее не осталось даже кошелечка! Я не догадалась собрать ее шерсть!

  Рут знала мистера Хадсона и была полностью солидарна с миссис Хадсон. Лучше бы почил в бозе этот пьяница и дебошир, а не кошки его вдовы. Она даже на миг задумалась о том, чтобы рассказать миссис Хадсон о советах дедушки – дедушка Рут был на редкость мудр и знал много полезных вещей, хотя спасти бабушку не сумел.

  Не успел.

  Бабуля умерла в ту самую ночь, когда у дедушки впервые все получилось.

  С тех пор дедушка любил повторять, что за все надо платить...

  Однако миссис Хадсон была не из тех, кому можно доверять. Она бы точно разболтала всем кумушкам, всем соседкам и еще написала бы с десяток подробных писем кузинам в Аркхеме и Массачусетсе – а зачем Рут это надо? Чтобы полиция заинтересовалась? Ну ладно, дедулю полиция не станет лишний раз беспокоить, а вот у нее могут быть неприятности.

  Впрочем, миссис Хадсон может еще и не поверить.

  А главное – миссис Хадсон принадлежала к той породе женщин, которые совершенно заслуженно ненавидят мужей, но как только тех постигает не менее заслуженная кара, все дебоши и колотушки оказываются забыты, а жена начинает самоотверженно защищать непутевого супруга. Разумеется, чтобы через пару дней опять получить порцию тумаков...

  Рут погладила ластившуюся к ней Долли, с удовольствием послушала, как та мурлычет, но на колени к себе вспрыгнуть не разрешила. Долли могла разметать всю шерсть, а Рут хотелось покончить с этим куском работы до вечера.

  Обиженная Долли задрала хвост и гордо удалилась из комнаты. Хвост у Долли был исключительной красоты, да и вся она – ухоженная, большая, с кисточками на ушах, роскошного мраморного окраса – была истинной королевой кошачьего мира, а ее повышенная пушистость и натолкнула Рут на необычный способ заработка.

  Хотя что в Кингспорте может считаться по-настоящему необычным?

  Вот дедуля, например, живет в городе со дня основания. Да, он состарился и на первый взгляд сильно сдал – недаром соседи прозвали его Страшным Стариком, но уж кому, как не Рут, знать: дедуля покрепче многих молодых! А какие истории он может порассказать, когда в ударе и они с друзьями – такими же стариками, чьи души заключены в бутылках – предаются воспоминаниям. Дедулю побаиваются, потому что он не растерял суровости, но, пожалуй, единственное, что в нем кажется странным, – это его деньги. Лавочник вечно достает блокнот и принимается за подсчеты: сколько дедуля заплатил ему по нынешнему курсу. Но менять старинные дублоны из сундуков на современные доллары дедуля не хочет. Обычная стариковская причуда...

  А миссис Кеттел уже трижды умирала. В первый раз ее подняли дети, сын и дочь, такие же сухопарые и неприветливые, как она. Где-то за городом есть особенное кладбище... Рут не очень понимала, почему на этом кладбище не хоронят вообще всех кингспортцев. Но, с другой стороны, преставится кто-нибудь вроде мистера Хадсона – и кому нужно, чтобы он опять поднялся?

  Рут пришло в голову, что если миссис Хадсон умрет и потом поднимется, счастливее она не станет. Разве что перестанет ощущать боль и многие другие чувства. У нее будут такие же тусклые глаза, как у миссис Кеттел – а разве они сейчас чем-то лучше? Сияющие покоем и довольством глаза – это для вдов и молодых девиц; выходя замуж, нужно быть готовой к тому, что из тебя начнут высасывать жизнь.

  Питер, первый муж Рут, еще и кровь любил...

  Хотя Питер, пожалуй, был несколько эксцентричен даже для Кингспорта. Но в те годы многое считалось эксцентричным – например, содержание частного морга или иссечение трупов. Тогда Рут проявила женскую мудрость, не спрашивая, чем таким Питер занимается в своей больнице, кроме этого...

  Рут улыбнулась, подняв глаза на старинный дагерротип на каминной полке. Они с Питером были так молоды и так наивны, и если бы Питеру не забили голову всякой ерундой в духе «жена должна слушаться мужа», «муж имеет право наказывать жену», могли бы прожить эти три... нет, четыре... да, четыре года вполне счастливо. Но Питеру забили голову, да. А потом дедуля нашел свой заветный способ.

  А чуть погодя Питер покусился на Долли. Такую милую, такую маленькую и беззащитную Долли.

  Рядом с дагерротипом стояла настоящая фотография – им с Николасом пришлось немного посидеть не шевелясь, но в конце концов все получилось. Рут держала Долли на руках, а Николас обнимал ее за плечи. На лице у него играла счастливая улыбка. Кто знает, может быть, он и правда был счастлив – ну еще бы, жениться на молодой красивой и бездетной вдовушке, унаследовавшей состояние первого муженька (о том, из чего складывалось это состояние и куда делись некоторые его пациенты, жители Кингспорта почему-то не спрашивали).

  Рут не стала говорить Николасу, что многому научилась у Питера и под конец их совместной жизни даже ассистировала ему, составляя целебные... ну ладно, не только целебные декокты. Она думала, что он искренне любит ее, но полное доверие? – увольте. А когда он тоже решил составить такой декокт и сперва испытать его на Долли, у Рут словно спала пелена с глаз.

  Мистер Дэвид Хэдмен, ее третий муж, был получше двух первых. Хотя и не таким душкой, как четвертый, Джедедия, и как пятый, француз по фамилии Дюруа. Да, они все поначалу были душками, и Рут недоумевала, почему люди со временем так меняются. И почему человек, еще недавно нежно почесывавший Долли за ушком, сегодня вдруг пинает ее и орет «Брысь, чертова скотина!» – не говоря уж о том, чтобы допускать подобное же хамство и по отношению к самой Рут.

  Последние шерстинки вплелись в мягкую нить. У миссис Кеттел будет чудесная шляпка на память о двух ее рыжих котиках.

  Рут поднялась, налила молочка Долли и начала собираться к дедуле в гости, чтобы отметить сегодняшний праздник. Дедуля не одобрял, но она все же нарядилась в модные джинсы и пушистый свитер – в подвалах, тем более в таком глубоком подвале, как у дедули, всегда бывает очень холодно, а Рут в последние пятьдесят лет легко простужалась.

  В окно постучал почтальон. Это милая миссис Хадсон прислала ей яблочный пирог в честь все того же праздника.

  На лице у Рут появилась очень задумчивая улыбка.

  Миссис Хадсон вовсе не обязательно посвящать в тонкости дедулиного открытия. Зато как она будет рада, что ее черный красавец-котяра Том проживет лишние десять или пятнадцать лет!