Текст книги "Анжелика и принц (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Лимей у него, и пусть кто-нибудь только попробует сказать или сделать что-нибудь против. Как говорила Анжелика о чём-то другом – кто встрянет, нарвётся. Вот, всё так.

Друзья? Ну так они бы рано или поздно начали устраивать свою жизнь. Глупо думать, что до старости прожили бы тут, решая какие-то вопросы для него. Орельену нужно учиться, и дядюшка Жиль, похоже, может многому его научить. А Жану-Филиппу просто пришло время идти своим путём, его место – не при Анри, он достоин намного большего.

Он потерял невесту... потерял ли? Он не женился на Анжелике, ну и слава господу. Хорошо, что не стал торопиться. Хорошо, что не стал запирать её, защищать от Саважа, или что там ещё можно был придумать. Стихию не запрёшь.

Более того, как только он это понял, то смог ощутить и чудесное, пьянящее чувство свободы. Он, безусловно, женится, но – по своему выбору, на той, что подойдёт ему, на той, что будет с радостью принимать всё, что бы им обоим не выпало. Наверное, о чём-то таком говорила тётушка Катрин – что правильно, это когда вместе. И Анжелика твердила о том же – хотела, чтобы вместе, а он её не понимал. Но, впрочем, вместе с ней ему бы и не хотелось – после расплавленных ворот замка Безье он это понял окончательно.

Но впрочем, он вдруг ещё понял, что скучает по Анжелике! Не как по девице, которую любил, но – её недоставало, как Орельена, Жана-Филиппа, Лионеля или Луи. Как друга, с которым можно говорить, смеяться, пить, петь. да, и песен её сумасшедших ему тоже не хватало. Особенно вспоминалась одна – как раз про свободу, про небо, полное дождя, про холодный шёпот звезд, про. Почему-то раньше эти слова не находили в нём никакого отклика, а тут вдруг – вспомнилось. Он шёл – и напевал. Поднимался по лестнице, опираясь на увечную ногу – и повторял про себя слова. Почему так? Да кто ж его знает! Есть – и хорошо.

Анри постучал в дверь, ему ответили – разрешением войти. Там, за дверью – островок спокойствия. Госпожа Антуанетта за книгой, её новая камеристка Селин аккуратно сматывает нитки для вышивания, кошка Мими спит рядом с хозяйкой. Селин поклонилась и вышла, Антуанетта подошла и предложила руку – помочь дойти до кресла.

– Благодарю вас, Антуанетта, – Анри коротко поклонился и тоже сел – после неё. -Скажите, отчего вы не отправились в столицу вместе с её величеством? Ведь она приглашала вас? И она может подобрать для вас отличную партию.

– Да, верно, её величество была столь добра ко мне, что приглашала к её двору в столицу. Но пока мне кажется, что я нужна вам здесь. Впрочем, если это не так – то я готова покинуть Лимей немедленно, – правда, здесь она почему-то опустила взгляд.

– Мне очень приятно, что вы остались со мной, когда остальные разлетелись. И ваша помощь очень приятна. Настолько приятна, что я, пожалуй, готов провести рядом с вами всю оставшуюся жизнь.

– Что это вы говорите? – раньше она бы смутилась, теперь – нахмурилась.

– Говорю, что весьма желаю вашего общества. Настолько, что прошу вас стать моей женой.

– Но. почему? Я не подхожу вам совершенно, я не гожусь в принцессы!

Если уж Жакетта сгодилась в принцессы, то здесь-то о чём говорить!

– Почему вы полагаете, что не подходите мне? – можно и улыбнуться, говорят – это помогает.

– Я бедна, я не имею могущественных родственников, с которыми имеет смысл родниться, и я... совершала в жизни ошибки. К счастью, они не повлекли за собой серьёзных последствий, но ведь могли? И. так вышло, что я не девица, моя репутация небезупречна. Вам же, ваше высочество, следует жениться на безупречной девице.

– Позвольте же, дорогая госпожа Антуанетта, мне самому судить, что мне следует, а что -нет. Я не могу сказать, что люблю вас, я вообще сомневаюсь, что способен любить кого бы то ни было, но ваше общество мне очень приятно, намного приятнее общества любых других благородных девиц. Вы красивы и хорошо воспитаны, вы не испугаетесь хозяйства большого замка, и вы, как я вдруг понял, можете быть весьма трезвомыслящей особой. Вы

– из тех, с кем вместе я пережил все события последних месяцев, и вы тоже не остались от них в стороне. А что до репутации. я собирался жениться на Анжелике. И женился бы, если бы она не предпочла моего друга Саважа. Я теперь иначе смотрю на вопросы репутации. и многого другого. А что до вашей бедности, тут вам следует успокоиться -я слышал, граф де Во согласился расстаться с приданым вашей матушки и передать его вам.

Она смотрела – и как будто не верила.

– Я не романтик, госпожа Антуанетта. И не герой баллады. Я и сам небезупречен, и моя репутация ровно такая же. Мне тоже случалось совершать неблаговидные поступки. Я думаю, мы с вами сможем понять друг друга. Но – я не прошу вас отвечать мне немедленно. Подумайте, взвесьте всё, а я спрошу ещё раз, назовите мне срок – по истечению которого я опять приду к вам.

– А до этого – не придёте? – усмехнулась она, поглаживая кошку.

– Приду, я весьма плохо живу без вашей заботы и участия, – надо же, как она умеет-то, оказывается!

– Хорошо, приходите, – она быстро опустила голову, пряча улыбку. – Приходите через месяц. Если не передумаете. А если передумаете – то этого разговора как бы и не было, хорошо?

– Не передумаю, госпожа Антуанетта, – он поцеловал ей руку и задержал ненадолго её тоненькие пальчики в своих.

А после уже можно было вызывать по магической связи Орельена – с господином Жилем напрямую Анри связаться не мог ввиду весьма малого знакомства. И просить его сообщить помянутому господину Жилю, что он бы хотел посетить его в его замке Акон, либо, если ему так проще, был бы рад видеть его в Лимее.

Дядюшка Жиль тоже не стал связываться напрямую, а передал через Орельена, что с радостью посетит Анри в Лимее. И посетил в тот же день.

Он был вежлив и прямо излучал довольство и счастье. Осведомился о ноге Анри, порекомендовал завести посох – хотя бы на время выздоровления, рассказал, как зарядил свой атакующими заклятьями. И посмеялся, что у них обоих повреждены левые ноги -семейное, не иначе.

Они сидели вдвоём в малой гостиной, слуги распахнули большие, до полу, окна, из которых открывался вид на озеро и розовый сад на берегу.

– Вы определённо хотели мне что-то сказать, дорогой племянник.

– Да, – улыбнулся Анри. – Хотел сказать, что рад видеть вас здесь, по-родственному – но Лимей вам не отдам.

Жиль рассмеялся.

– Откровенно. Что ж, отвечу тем же – я и сам теперь уже не возьму. Таким, как при брате Франсуа и при вас, замку при мне не быть, а зачем ухудшать то, что хорошо? У меня нет столько энергии, чтобы разбираться, как всё это существует, я и в юности невнимательно слушал отцовского управляющего, когда тот пытался вложить мне в голову хоть немного хозяйственности и бережливости, а теперь всё стало ещё хуже. Я понял, что нужно сделать, чтобы жить так, как хочется мне – здесь и сейчас. Лимей мне для этого не нужен.

– И госпожа Анжелика? – усмехнулся Анри, вышло криво.

– А госпоже Анжелике лучше всего там, где она сейчас пребывает.

– В Фаро?

– В Фаро, при Саваже, который её боготворит, несмотря на расплавленные камни, опять же, её там учат, как сделать, чтобы камни плавились, когда надо, а не когда получится... Всё разрешилось наилучшим образом, на мой взгляд.

– Но что вы полагаете делать с придуманным вами завещанием?

– Страшно сказать – ничего. Мы можем просто прийти к его величеству и сказать, что достигли примирения – по-родственному, как вы говорите. Король любит вас, он не станет доискиваться деталей. К тому же, как я понимаю, вы и ваши друзья немало сделали для него во время последних беспорядков. Я бы на вашем месте воспользовался этим моментом.

– Мы сделали это не для того, чтобы воспользоваться. А потому, что не могли иначе.

– И замечательно, – кивнул Жиль. – Тем ценнее это всё. Если бы его величество был, как бы это сказать, порасторопнее, то сам бы уже спросил, что вам угодно. А если не спросил

– так можно ведь ему подсказать?

– Саважа уже спросил. И Анжелику.

– Анжелика тоже отметилась? Не удивлён. И что же они захотели?

– Они захотели разрешение на брак. И получили его. Правда, потом отправились в столицу, где спасли кузенов Франсуа и Марго, и пленили Рокелора.

– Какие умницы эти граф и графиня Саваж! Просто неудобно оставлять их без наград, вам не кажется?

– Они далеко.

– Сейчас, но не навсегда. Они вернутся.

– Скорее всего. И что, вы готовы вступить в брак вовсе не с девицей Безье, как я слышал?

– Да, вы верно слышали, я посватался к одной достойной даме. Она весьма красива и одарённый маг к тому же, то, что надо такому, как я. Надеюсь, она согласится. А вы?

– Я тоже посватался к одной достойной даме. И надеюсь, что она согласится.

– Я полагаю, нам с вами нужно выпить за успех, и пусть наши дамы соглашаются. И вино это, как мне кажется, сейчас ещё лучше, чем я помню по прежним временам.

– Ему тридцать пять лет, его заложили в погреба ещё при вас.

– Тридцать пять? Это ещё при моём отце, и вашем деде. Неплохое было время...

4.29 Лика. Там, в краю далёком, назовёшь ты меня женой (с)

Лика очень порадовалась, что Анри явился в выходной – или повезло, или подгадал. Это был девятый день местной дурацкой недели, они утром не торопились вставать – и он их разбудил. Связался с Жанно, сообщил, что ему сейчас откроют портал – и появился прямо у них в комнате. С очень знакомой корзиной и какими-то бумагами.

– Привет, – всё же, Лика была рада его видеть.

Потому что если бы не он – фиг она бы попала в этот мир. И тихо бы померла, и осталась без Жанно. И без магии. И она сползла с кровати и поцеловала Анри – в щечку. Просто так. Чтобы ввести его в ступор, как бывало.

– Здравствуй, Анжелика, – улыбнулся он ей.

Что? Так бывает?

Из корзины тем временем выскреблась очень знакомая чёрно-белая морда, и не говорите, что коты не привязываются к хозяевам, ещё как привязываются! Маркиз урчал и перебирал когтями, и обхватывал Лику за шею, и тыкался в неё мокрым носом, и судя по всему – был счастлив.

Анри же говорил, что если ему скажут, в какое место, то он и Рыжика с Ветром тоже готов им доставить.

Лика сгрузила кота на кровать и пошла умываться. А потом ещё попросила завтрак – на троих, к ним приехал гость издалека. И сливок коту, если можно.

Гость издалека ещё хромал, и опирался на посох – сказал, посоветовал дядюшка Жиль, и он попробовал, и ему показалось удобно. Расспрашивал о спине Жанно, о том, как его лечат. Рассказывал о разобранной стене Безье и о том, что уже заказаны новые ворота -взамен расплавленных. А когда завтрак был съеден и кофе выпит, Анри взял ту самую свёрнутую трубкой бумагу и передал Жанно.

– Это тебе от его величества. Он, конечно, желал объявить всё сам, но мы с Лионелем уговорили разрешить рассказать тебе. Тебя ещё ждёт орден, и Анжелику – тоже. И Шарль желает лично послушать вас, что там сталось с Антуаном де Безье.

Жанно развернул свиток, так это называется, кажется, а Лика заглянула ему через плечо. Бли-и-и-и-ин!

Королевским указом графство Саваж становилось герцогством, соответственно, он теперь

– его милость герцог, да? Как Вьевилль? А она? Также говорилось, что он награждается учреждённым по случаю орденом Святого Бонифация, большим, а госпожа герцогиня Анжелика, в девичестве де Безье – малым. Охренеть.

– И что теперь как? – вопросила Анжелика.

Оказалось – теперь нужно появиться при дворе, как подобает, и принять наградные знаки. Также, сказал Анри, отмечен и Орельен – малым орденом за раскрытие заговора, и он теперь граф. И ему пожаловали что-то из владений покойного маршала Мартена, находятся они вблизи замка Акон, полдня пути, что весьма удобно.

Ещё он рассказал, что дядюшку Жиля король принял намного благосклоннее, чем раньше, более того – ему предложен пост придворного мага. Тот ушёл подумать, но Анри полагает, что согласится. И что Жакетта представлена ко двору – как его признанная дочь, и их брак с Орельеном согласован на всех возможных уровнях.

Анри добавил, что будет очень рад видеть друзей и в Лимее, и в столичном доме – в любое время и на сколь угодно долго. И собрался связаться с Орельеном и исчезнуть, но -Жанно сказал, что раз уж он добрался сюда, то пусть не торопится.

Дальше Анри знакомили с сильными мира сего – пригодится, водили на обед в апартаменты великой герцогини Лизаветы Сергеевны, после обеда поили чаем, и прокатили на лодке по большому каналу.

Жанно же сказал, что как только почувствует себя способным простоять на ногах какое-то вменяемое количество времени, так сразу и прибудет ко двору.

Это случилось ещё через декаду. Анри, как думающий о самых разных вещах человек, переслал в Фаро все имевшиеся у него сундуки с их одеждой и прочими вещами, включая гитары. Уже можно было устраивать посиделки с песнями. Но сначала хотелось сделать все те вещи, которых от них ждали, и которые могли как-то повлиять на их будущее.

Поэтому в один прекрасный погожий летний день Жанно с утра качественно обезболили, потом они с Ликой оделись самым торжественным образом, и Дамиано открыл им портал в столичный дом Анри. А уже оттуда они вместе с Анри отправились ко двору.

Дворец был – как дворец. Больше похож на день представления Лики, чем на все прочие дни. Мимо бывшего крыла Марго они проехали – в карете – там делали ремонт. Лика посмеялась.

Его величество принимал в том же самом зале, как и в первый Ликин день. Только теперь она не боялась никого и ничего.

На возвышении восседала вся семья – кроме Марго. Возле королевы Елизаветы Лика с удивлением увидела Туанетту, и едва сдержалась, чтобы не замахать ей, но улыбнулась и подмигнула. И божечки, Туанетта улыбнулась в ответ!

Дальше было официальное – поклониться, получить разрешение подняться, его величество сообщил, как он благодарен Жанно и Лике – за своё спасение и за спасение Марго и Франсуа, и желает наградить их обоих. Тут пришлось вот прямо преклонять колени, так это называется, а потом им на шеи надели ленты с дорогущими штуками, нужно будет рассмотреть потом. И пригласили на обед.

К счастью, на обеде всё было не так официально, а почти как в Лионелевом домике. Кстати, он там был, и его отец, господин маршал, там был, и Жиль с Жакеттой, и Орельен. И в этой неофициальной обстановке король желал послушать про штурм Безье – от ещё двоих непосредственных участников. Потому что вопрос с графством нужно было как-то решать.

Жанно изложил, как оно там было, и пересказал разговор с Антуаном.

– Вот вы все твердите одно и то же, но матушка говорит, что он вам просто мешал, -нахмурился король.

Жанно и Лионель переглянулись – что тут ещё добавить-то? А Лика вдруг поняла, что ей есть, что добавить.

– Ваше величество, если вы позволите, я скажу. И покажу. Мой отец граф де Безье был великий маг, и от него мне досталась одна чудная вещица. Она умеет сохранять голоса и лица. И я как чувствовала, что понадобится, когда сделала вот эту запись, – Лика достала из сумки телефон, нашла записанное ею на месте видеопризнание Антуана де Безье, запустила и с поклоном подала королю.

Сказать, что все за столом охренели – ничего не сказать. Включая Жанно и Лионеля. Взгляд господина и супруга говорил – хоть бы предупредила, кошка драная. Ну а как -она вообще про это забыла.

А король смотрел и слушал. Остальные тоже слушали и морщились. А когда запись завершилась, Лионель с хитрым видом спросил:

– Не находите ли, кузен, что покойный Антуан очень уж напоминает один известный портрет вашего отца?

– Что? – бедняге королю только этого не хватало.

– Расспросите Оливье де Перронеля, – добавил господин Жиль. – Он вам как на духу расскажет, чьим сыном на самом деле был Антуан. И ещё мадам Екатерину позовите послушать.

– И что же теперь делать? – обескуражено спросил король.

В итоге приговорили следующее. Графом Безье станет-таки Филипп – но ему придётся обеспечить госпожу Антуанетту, по отношению к которой он поступил неблаговидно, лишив её всего. И ему же придётся оплачивать все работы по восстановлению замка -правильно, хотел – получи. И ещё обеспечить детей Антуана. Дочери Жанне должно быть выделено приданое, сыну Франсуа – немного земли. И за всем этим присмотрят его преосвященство де Вьевилль, Жиль де Роган и Жан-Филипп де Саваж. Ну и супруга Саважа, столь полезная особа, должна в полной мере получить соё приданое.

– Скажи, а можем мы пригласить их всех к нам? Ну, туда, где мы есть сейчас, то есть в Фаро? – спросила Лика у Жанно.

– Конечно, но соберутся ли они все? – усомнился Жанно.

– Ну не просто же так!

Через неделю Лике должно было исполниться девятнадцать лет. Надо же праздновать! Понятно, что просто так за тридевять земель никто не потащится, а вот на праздник -может быть.

Пока она обдумывала эту мысль, Лионель обдумывал другую.

– Кузен, – обратился он к Шарлю, – не хотите ли вы назначить посланника в Фаро? Раньше там такового не было, но теперь-то – сам бог велел!

О да, мысль. Держать руку на средоточии всех интересов и путей Срединного моря -отличная же мысль! Вот только кого?

Впрочем, на этот вопрос Лионель придумал ответ заранее, не иначе. И странно, что Лика сама не додумалась.

– Я не уверен, что обладаю должной подготовкой, – покачал головой Жанно.

– Саваж, вы справляетесь со всем, за что берётесь, – отмахнулся король. – Так что беритесь. Считайте, что вы назначены, бумаги я вам пришлю завтра же. Если его милость великий герцог не будет возражать.

Ясен пень, не будет, думала Лика.

Так и вышло. Жанно получил верительные грамоты, и потом было их торжественное вручение в Фаро, и как-то сразу стало понятно, зачем он тут вообще. И хорошо.

За организацию дня рождения Лики серьёзно взялась Лизавета Сергеевна. Выспрашивала

– что ей хотелось бы поесть? Во, сразу видно – наш человек! Лика долго думала, потом поняла – хочет пельменей. Таких домашних, маленьких. В горшочках. И салатиков. С майонезом. И картошки, капец скучно без картошки.

В общем, где и как она всё это добыла – Лика не поняла. Но пельмени лепили толпой -Лизавета Сергеевна, Лика, Аттилия, главный повар брат Джанфранко и камеристки Аттилии и Лизаветы Сергеевны. Лика тоже обзавелась камеристкой – герцогиня и супруга посла не должна шнуроваться сама – но Тиана пока не чувствовала себя в силах быть накоротке с великими мира сего, и отсиживалась в комнатах Лики и Жанно, хоть и была некоторым образом магом.

После лепки пельменей сидели в гостиной Лизаветы Сергеевны, пили чай, тискали котов. Маркиз освоился на новом месте, ловил не только мышей, но и крыс, и быстро нашёл дорогу в покои здешней хозяйки. Та подкармливала «маленького голодного котика», интересно, если ей показать его милость Котальдо, его она тоже назовёт маленьким и голодным?

– Лика, я всё забываю спросить. Что за странность с твоими свадебными браслетами? -спросила Лизавета Сергеевна.

– То есть? – не сразу поняла Лика.

Потом вспомнила. Точно, они ж у них недоделанные. Рассказала всю историю, как всегда

– повергла всех в изумление.

Был призван придворный маг господин Астальдо – тот самый рыжий мужик, который оперировал Жанно – как бывший маг Ордена Сияния, много лет изучавший природу сил Солнца. Тот с изумлением оглядел Ликины запястья, потом потребовал предъявить ему Жанно, качал головой, и рекомендовал просто повторить обеты – и не где-нибудь и как-нибудь, а как все делают. Они с Жанно переглянулись и пожали плечами – да хоть сейчас.

Хоть сейчас не вышло, оказалось – надо на рассвете. Тогда договорились – через день после Ликиного дня рождения. И гостей предупредить, пусть задержатся.

Гости прибыли – Анри и Туанетта, Жакетта и Орельен, Лионель и Марго, дядюшка Жиль

– он женился-таки на госпоже Мадлен, и они с Жанно при том были, и взял её с собой в Фаро, хоть и без девочек. Господин маршал и её высочество Катрин привезли Лионеллу и Франсуазу – в образовательных целях, пусть посмотрят на город и как тут люди живут. Жанка, бывшая де Совиньи, теперь стала д'Эме, и приехала вместе с мужем. Ничего так Лика успела обрасти народом, за пять-то месяцев!

В день рождения гуляли, дарили подарки – Жанно подарил карандашный портрет и изумрудную подвеску, Лизавета Сергеевна – охренительные чулки в сетку, три пары, Маттео – золотую застёжку в виде ящерки, господин Фалько – невероятной красоты диадему, и все остальные тоже что-то дарили, и потом ели те самые пельмени, и салатики, и картошку, и просто обычные мясо, сыр, пироги и пирожные.

А вечером танцевали – какой же праздник без танцев, и пели. Когда знающие затребовали принести инструменты и выдать их Лике и Жанно, Маттео изумился – что с них взять-то вообще, пусть идут спать. Но Дамиано сказал – ты, братец, неправ, очень даже можно. И Лионель добавил – с этих, мол, диких котов берут как раз музыкой, будто не знаешь. Так что вечер завершался изумительно – терраса, закат в море, и песни. Чудесные песни – как местные, так и Лики с Лизаветой Сергеевной мира.

Потом день спали и выдыхали, а потом пришлось подниматься очень рано, одеваться очень торжественно и идти на открытую террасу дворца. Смотреть на восход, слушать трезвон и снова повторять, вспоминая утро под дубом:

– Я, Жан-Филипп, беру тебя, Анжелику, в жёны...

– Я, Анжелика, беру тебя, Жана-Филиппа, в мужья.

До конца. Пока Предвечная Тьма не разлучит.