Текст книги "Анжелика и принц (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

3.12 Анри. Как победить себя самого

Анри собирался отправиться домой из особняка Вьевиллей, когда незнакомый слуга подал ему запечатанную записку. Оттиск печати был ему хорошо известен – веточка дерева с листьями. Офелия. Что же она хочет?

Он изрядно отругал себя за то, что на балу не удержался ни от танца с ней, ни от похода в сад – в сгущающихся сумерках. И Лионель потом ещё прошёлся по нему сурово и язвительно, что ж, был прав. Наверное, их кто-нибудь видел – их торопливые поцелуи, и мог рассказать Анжелике, просто чтобы посмотреть, что она скажет или сделает. И ещё для того, чтобы досадить Роганам и Вьевиллям. Но в тот момент он не мог с собой поделать ничего, совсем ничего. Это оказалось сильнее его разума, его чувства долга и его совести. Стоило только ощутить руку Офелии в руке, а потом и её трепещущее тело в руках – в вольте, как все воспоминания о ладонях и губах Анжелики отодвинулись куда-то далеко.

Анжелика худая, кости видны, и вся твёрдая – ещё бы, она и бегает, и прыгает, и, говорят, кувыркается через голову на магических тренировках, он сам-то не видел. Офелия мягкая и не бегает никуда, и даже если будет нужно – сама не убежит, её нужно будет спасать.

У Офелии тихий голос, и говорит она этим голосом ласково и спокойно, Анжелика же... не бранится, и хорошо. Точно сказал Лионель – капитан наёмников. В постели с капитаном наёмников – это извращение. Конечно, в постели она не позволяет себе брани, и вообще нежна и готова ластиться, но слишком уж деятельна. Он как-то даже спросил её

– зачем она пытается быть главнее мужчины? Она очень смутилась и ответила, что не имела в виду ничего подобного. Просто хотела изучить его. со всех сторон.

Но.

Анжелика его невеста, он сам так решил, и она согласилась. Офелия замужем, и ещё – она придворная дама мадам Екатерины. С этой стороны не приходится ждать ничего хорошего. Лионель вчера напоминал обо всём этом очень уж ядовито. Но он друг, ему можно. Он говорит исключительно по делу.

И ещё вчера после бала муж Офелии повздорил, а потом подрался с Жаном-Филиппом. Это что – попытка хоть как-то уколоть его, Анри? Ну и вызывал бы его, честнее было бы. С другой стороны, Анри сейчас только дуэли из-за замужней дамы и не хватало.

С этими невесёлыми мыслями Анри вскрыл записку.

«Умоляю вас о встрече в известном вам месте. Жду вас там до полуночи».

Ни слова – что и от кого, но это и правильно. Слугу этого он не знал, но ничего подозрительного в нём не было.

И главное, условное место находилось аккурат на полпути между особняком Вьевиллей и особняком Роганов.

Анри понимал, что потом снова будет казнить себя за это, но сказал Лионелю, чтоб отправлялся без него, а у него есть небольшое дело – на полчаса, не более. Лионель пожал плечами, но велел взять с собой не только Флорестана, но и ещё пятерых человек в сопровождение.

Когда Анри спешился возле дома, принадлежавшего Офелии, в котором они время от времени встречались, на колокольне Святой Женевьевы, что поблизости, прозвонили семь вечера. Открыла Марта, камеристка Офелии, которая знала Анри в лицо, и запустила их всех. Флорестан и охрана остались на первом этаже, а Анри поднялся на второй.

Офелия подошла, и взяла его за руки, и улыбнулась, и поцеловала. Мягко и нежно.

– Я хотела сказать вам, Анри, что знать не знаю, что там не поделили мой муж и ваш друг Саваж. Я по-прежнему люблю вас, и готова ждать вас, сколько потребуется.

– Офелия, я недостоин вашей любви, – покачал он головой. – Я собираюсь связать свою жизнь с юной девой, а свой род – с её родом, и свою кровь – с её кровью. Меня не нужно ждать. У нас с вами было немало хороших мгновений, давайте же будем помнить о них. Меня ждут дома, да и ваш супруг, наверное, будет рад вашему вниманию.

– Мой супруг уже услышал от меня, что задевать Саважа умный человек не станет – с его-то репутацией. Более мне ему сегодня сказать нечего. Почему-то все, кто успел прослышать о злополучной дуэли, взялись ему сочувствовать – наверное, сами мечтают задеть Саважа, но не осмеливаются, – усмехнулась она. – Если ему не дорога жизнь – что ж, я не стану его оплакивать, понимаете? А вам наоборот скажу – будьте осторожны. Мадам Екатерина вас не любит.

– Это не секрет, Офелия. Но я очень рекомендую вам не встревать в политику – мне будет неприятно получить известие о вашей безвременной кончине. Я бы предпочёл знать, что у вас в жизни всё хорошо.

– У меня и хорошо... пока есть надежда на новую встречу с вами, Анри.

– Привыкайте думать, что мы, не знаю, живём под одними небесами, – покачал он головой.

– И вы будете верным мужем?

– Моя невеста меня ничем не оскорбила, поэтому да – я собираюсь быть верным мужем, как бы смешно это ни звучало.

– Верный рыцарь маленькой девочки, – улыбнулась Офелия.

– Не задевайте Анжелику, Офелия. Мне это неприятно.

– Хорошо, не буду, – легко согласилась она. – Вообще ничего говорить не буду. Буду смотреть на вас – пока могу, пока ещё вы в моём доме.

– Меня ждут, Офелия. Я должен идти.

Он не понял, какая магия на него подействовала, или же имя этой магии – ласковый взгляд, и тихий голос, и нежные прикосновения. Они снова целовались, и был это водоворот – глубокий и неумолимый. И он бы там так и потонул, если бы не настойчивый вызов магического зеркала.

– Что это? – Офелия всегда пугалась любых проявлений магии.

Потому что в её жизни магии не было.

– Вызов. Что-то срочное, иначе Лионель не стал бы беспокоить, – Анри достал из поясной сумки зеркало и начертил на нём пальцем ответные чары. – Лионель?

– Возвращайся домой, Анри. Здесь есть новости и сложности, – Лионель всегда краток.

– Вскоре буду, – кивнул Анри. – Офелия, и вы возвращайтесь домой. Хорошая жена должна быть подле раненого мужа.

– А если я хочу быть подле любимого мужчины? – лукаво улыбнулась она.

– Тогда вам придётся полюбить графа Сансера, – Анри поклонился ей, надел берет и сбежал по лестнице вниз. – Домой, – известил он свой отряд, и они потянулись наружу.

По дороге в голову прибилась мысль, которой раньше там и возникнуть-то не могло: а если когда-нибудь ему не повезёт на дуэли, и пока он будет лежать дома и восстанавливаться, Анжелика пойдёт на свидание с другом его противника? Мысль оказалась на удивление неприятной.

Дома на первый взгляд всё было спокойно. Никакой суеты и суматохи. Анри поднялся в столовую и увидел там следующее: Анжелика и Жан-Филипп, сидя по обе стороны от Антуанетты, внимательно на неё смотрят и что-то говорят. И Саваж ещё подливает вина ей в бокал – а она вина почти совсем не пьёт! А Лионель тут же, внимательно слушает.

И дальше они рассказали невероятную историю о том, как Антуанетту похитили братья де Во, и как Анжелика с Марселем её спасали!

– Госпожа Антуанетта, расскажите – что им было от вас нужно, – Анри еле удержался от того, чтобы взять её за руку.

– Им для чего-то нужна Анжелика. Ив сказал – привести, куда они скажут. И ещё сказал, что договорился с Антуаном де Безье – что тот отдаст мне часть приданого Анжелики, и тогда он женится на мне, чтобы эти деньги пришли в семью, – Антуанетта говорила тихо и спокойно, глядя в свой бокал, но от того делалось ещё более жутко.

Что он вообще знает об Антуанетте? Только то, что она – родственница Безье и бесприданница. Как она жила, прежде чем стать компаньонкой Анжелики? Кто её окружал? Что у неё за родичи такие? А ведь она красива, вдруг понял Анри, просто -обычно тиха и незаметна на фоне громкой Анжелики. Изящна и нежна, и правильно воспитана. Она не сможет отбиться сама, её нужно защищать.

– Кому служат братья де Во? – спросил Анри, и сам удивился холодности своего голоса.

– Старший – королю, второй – принцу Генриху, – сообщил Лионель. – Я поговорю завтра с его величеством на предмет вразумления этого семейства. А дальше – будет зависеть от того, что ответит король.

И почему вокруг наследника престола вечно собирается всякое титулованное отребье -подумал Анри.

– А если он в любимчиках у короля? – нахмурилась Анжелика.

Разумно, разумно. Смотрит в корень. Вокруг кузена встречаются очень странные люди.

– Тогда будем действовать сами, – улыбнулся Жан-Филипп и переглянулся с Лионелем. -А что там слышно о нынешнем графе Безье? Прибудет он на свадьбу?

– Мне пока не слышно ничего, – пожал плечами Лионель.

– И короче, нам нужно какое-то более развесистое сопровождение, – известила Анжелика.

– Если по этому дурацкому дворцу нельзя шагу ступить без охраны. Марсель крут, но его может оказаться недостаточно.

– Марселю вообще не следует выпускать наружу свою силу, – проворчал Анри, но был жёстко перебит Анжеликой.

– Тогда бы пришлось мне. И я бы с огромным удовольствием подпалила кое-кому хвост, понимаете, да?

– Может быть, дамы посидят дома до королевской свадьбы? – Анри глянул на Лионеля. Тот хотел уже что-то ответить, но вошёл слуга и принёс запечатанную записку.

– Госпоже Анжелике де Безье, – сообщил он.

Анжелика нахмурилась, поблагодарила, взяла послание и распечатала его. Помрачнела.

– Её величество Екатерина ждёт меня завтра к десяти. Здравствуй, жопа, новый год. То есть – благодарю вас, непременно буду. Я ведь правильно понимаю, что возможности отказаться не существует?

– Нет, Анжелика, не существует, – улыбнулся Лионель. – Анри, вот тебе и ответ на вопрос о дамах, которые сидят дома. Не получится. Нам придётся усилить их охрану.

– Готов сопровождать госпожу Анжелику к мадам Екатерине, – ухмыльнулся Саваж.

– Подразнить её мы всегда успеем, пока же давайте попробуем быть паиньками, – возразил Лионель. – Я сам сопровожу госпожу Анжелику к её величеству. И если будет надо -посижу в приёмной и подожду. Или – отправлю кого-нибудь, кому можно доверять. Нужно придумать какой-нибудь условный сигнал, что человек от меня и проверенный.

– Один за всех? – предложил Саваж с усмешкой.

– Можно что-нибудь попроще. Цветочек, например.

– Королевская лилия?

– Нет, лучше роза, – вмешалась Анжелика. – Колючая роза.

– Хорошо, пусть будет колючая роза, – улыбнулся Лионель.

– А я, если можно, никуда завтра не пойду, – тихо сказала Антуанетта.

Уже ложась спать, Анри думал невесёлое – сегодня от нарушения данного самому себе слова его удержал только вызов Лионеля. Как же дальше-то быть?

3.13 Лика. Попаданка против королевы-матери

Утром Лику разбудила восторженная и деятельная Жакетта. Вечером та вернулась поздно, и они долго рассказывали друг другу про прошедший день – у обеих было, чем поделиться. Лика рассказывала про мафию с принцессой, договор и нападение на Туанетту, а Жакетта – о том, как интересно оказалось в доме целителя господина Сен-Реми, и о том, чему он её учит. Вчера они с Орельеном вернулись вместе – и уже довольно поздно. Оказалось, он зашёл за Жакеттой к господину Сен-Реми, и они ещё поболтались по улице – Орельен показывал Жакетте столицу.

Лика только вздохнула – ей бы кто показал столицу. Ладно, успеется ещё.

На аудиенцию к королеве-матери нужно было прийти в безупречном виде и состоянии – и помощь Туанетты была бесценна. Не слишком вычурно, не слишком скромно – чтобы всего в меру, аккуратно и достойно. И Лионелеву брошь тоже прицепить в уголочек. Лика подумала, что надо будет снова стараться играть роль глупой маленькой девочки – вдруг прокатит. Ничего не видела, ничего не знаю. На жениха смотрю с разинутым ртом, ибо он безусловно крут. Вот и всё. Об отце почти ничего не помню – кроме того, что он был. Ну, так и есть, в общем-то. И отвалите от меня все.

Жакетта снова собиралась к господину целителю, и с Ликой отправились Лионель, Марсель и десяток людей Анри для охраны. Они были хорошо вышколены – не вопили, не ругались, оружием не бряцали, шли тихо, смотрели пристально.

Записку с печатью королевы-матери нормально приняли, как пропуск, и Лионель повёл Лику в покои мадам Екатерины. Логично, что у той было целое дворцовое крыло – тушка немалая, места нужно тоже много. Опять же, при ней всякие придворные курицы, типа Жанки или той же лохудры Офелии. Лика вдохнула, выдохнула и опустила взгляд на плиты пола.

– Всё будет хорошо, госпожа Анжелика. А если вдруг что не так – не стесняйтесь браться за зеркало и звать на помощь, – сказал Лионель.

– Спасибо вам, вы очень хороший, – серьёзно кивнула Лика.

И вправду, от него больше толка, чем от троих остальных, включая несравненного жениха! Лика снова подумала, что за Лионеля она бы вышла с большей охотой.

Её величество Екатерина восседала в кресле, вокруг неё расселись те самые курицы -десятка полтора и всех возрастов, от Жанки, которая ровесница Анжелики-первой, до какой-то прямо седой бабушки.

– Прошу вас, госпожа де Безье, – королева-мать улыбнулась.

Лика внутренне содрогнулась от той улыбки и села в реверанс – на опорную ногу и поудобнее.

– Поднимитесь и подойдите, – велела королева.

Лика повиновалась – неуклюже, на её взгляд, она не смогла правильно встать из реверанса, наступила на юбку и чуть не завалилась на пол. Ну и ладно – неуклюжая не вызовет столько зависти, как безупречная.

– Где же ваши приближённые дамы? – поинтересовалась королева.

– Остались дома, – пробормотала Лика. – Меня сопроводил к вашему величеству его преосвященство де Вьевилль.

– Отличная компаньонка, – со смешком проговорила королева и показала Лике на небольшую банкетку, – садитесь сюда. Всем нам очень любопытно познакомиться с вами, госпожа де Безье. Скажите, вы и вправду не помните свою жизнь до болезни?

– Увы, ваше величество. Господу было угодно сохранить мне жизнь и разум, но не память. Его преосвященство де Вьевилль сказал, что мне ещё повезло, а вот он знает человека, который в такой же ситуации не выжил.

– И что же, его преосвященство знает причину вашей болезни?

– Да, ваше величество, он называл мне это вещество, но я забыла название.

Безмозглая да беспамятная – значит, безопасная.

– А брата вашего помните?

– Я знаю, что он у меня есть. Но мы ещё не виделись. Он ведь должен приехать на свадьбу её высочества?

– Он прислал известие, что занемог. Это у вас семейное, не иначе. Что же вы вообще помните-то?

– Всё, о чём читала уже после болезни, – сообщила Лика. – И чем занималась. Из прошлой жизни помню вот разве что Жанну, – кивнуть в сторону типа-подружки, – да и то не слишком хорошо.

– Да, вы же в девичестве жили по соседству, – кивнула королева. – И что, вы рады, что ваша подруга уже замужем за достойным человеком и принята при дворе?

– Конечно, ваше величество. Я всегда рада, когда у моих друзей в жизни всё хорошо.

Лике было очень не по себе – как у доски отвечаешь, мать-мать-мать, хуже того, как экзамен сдаёшь, да не одному преподу, а комиссии! И все они на тебя таращатся, а ты глаз на них лишний раз не подними!

– Как мило, – усмехнулась королева. – А что вы думаете о своём женихе? Вы рады этому браку?

– Очень, – кивнула Лика.

Чем меньше слов – тем меньше возможности облажаться.

– И что же, может быть, вы даже влюблены в него?

– А как иначе? – Лика даже взгляд от пола подняла. – Он восхитителен.

И постаралась вспомнить самые приятные лично для неё моменты их свиданий. Почему-то выходило неприлично. Пришлось зажмуриться.

– Герцога Лимейского многие дамы находят восхитительным, – усмехнулась королева. -И, думаю, после вашей свадьбы будут продолжать находить.

– Наверное, это в порядке вещей? – захлопала глазами Лика. – Он весьма красив.

– Да-да, и красивым его тоже находят многие, не так ли, Офелия? Не хотите поделиться с госпожой де Безье какими-нибудь секретами, которые помогут ей удержать мужа при себе?

– Я думаю, юность и неискушённость госпожи де Безье сами по себе хороший секрет, -пробормотала Офелия, опустив взгляд.

Она стала вся пунцовая – что ли стесняется связи с Анри? Анри таков, что его надо стесняться? Чего Лика о нём не знает?

– Госпожа Офелия достаточно неплохо знает вашего... жениха, – промолвила королева, неотрывно глядя на Лику – как птица на букашку, подумалось Лике.

Да-да, на гусеницу.

Лика хотела уже сказать, что мало ли у кого какие бывшие, так-то у неё тоже целая коллекция, и не всеми можно хвастаться, но подумала, что это здесь будет ну вот вообще не в кассу ни разу. Юная дева должна быть наивной и неискушённой, какие, к хренам, бывшие?

– Зато, наверное, его высочество не растеряется и будет знать, что делать с женой, -постаралась она пожать плечами как можно более невозмутимо. – И надо полагать, что все придворные дамы здоровы, значит – мой будущий муж не принесёт в дом никакой постыдной болезни.

Или о заболеваниях, передающихся половым путём, здесь тоже громко не говорят? Но если судить по дамам принцессы Марго, тут говорят ну вот вообще обо всём, и не парятся.

Офелия же, судя по её виду, парилась, и даже очень.

– Вы на редкость прагматичная особа, – заметила всё же несколько удивлённая королева. -Офелия, учись. Миром правят прагматики.

– Это ведь её мужа ранил граф Саваж? – проговорила Лика голосом участливым и полным заботы. – Я так сочувствую госпоже Офелии.

– И не одобряете разбойника Саважа? – усмехнулась королева.

– Отчего же? Одобряю. По свидетельству очевидцев, он был в том конфликте пострадавшей стороной. Его не следует задевать. И он не разбойник, он это... как его... герой Лаганаса.

Как к месту вспомнился проклятущий дядюшка Жиль!

– Да-да, о вашей с ним вольте легенды ходят, – заметила королева.

– Он верный друг монсеньора Анри и его преосвященства Лионеля. Они очень попросили его охранять и сопровождать меня. В танце тоже.

Интересно, если бы Саваж её тогда не спас, сейчас легенды ходили бы о её вольте с принцем Франсуа?

Королева-мать рассмеялась, окружающие её дамы тоже захихикали, будто Лика сказала что-то невероятно смешное.

– А вы девочка не промах, – промолвила королева таким тоном, что смех у всех как рукой сняло. – И что же, ваш жених готов защищать вас от всех невзгод?

– Мы любим друг друга, – Лика попыталась изобразить смущённую улыбку. – Даже если не танцуем вместе каждый танец.

Краснеть, как Офелия, она не умела, а придумать что-нибудь, чтобы реально смутиться, не смогла.

– Что ж, поглядим, как вы друг друга любите, – у королевы это вышло почти зловеще.

Кто знает, что бы там вышло ещё, но дверь распахнулась, и слуга объявил:

– Её высочество Маргарита!

И названная вошла в гостиную. Сделала реверанс матери.

– Я зашла пожелать вашему величеству доброго дня и узнать новости.

– И тебе доброго дня, – кивнула королева.

– У вас госпожа де Безье? Это же отлично, она мне нужна.

– Зачем это? – нахмурилась королева.

– Графиня Сансюр упала на ровном месте и повредила ногу. Мне нужна дама, чтобы заменить её в свадебном танце. А мы как раз скоро будем репетировать. К тому же, госпожа де Безье обещала рассказать мне о колючих розах Лимейского замка.

О как! Принцессу прислал Лионель? Чтобы спасти Лику из хищной пасти королевы-матери?

– Что ж, ступайте, – кивнула королева. – Свадебный танец должен быть безупречным.

Маргарита глянула на Лику, та поднялась, обе они поклонились королеве и выскользнули из гостиной.

– Как вы? – первым делом спросила принцесса.

– Спасибо, нормально, – кивнула Лика. – Как будто из меня пытались выжать все соки.

– Матушка умеет, – кивнула Маргарита. – Судя по вашему виду, вы неплохо держались.

– Она пыталась стравить меня с Офелией.

– И ещё попытается, – кивнула принцесса.

– Скажите, вас прислал Лионель? Его высокопреосвященство? И вы придумали сказать про танец?

– Да, я виделась сегодня с его преосвященством, – кивнула принцесса. – А с танцем всё так и есть, мне нужна шестая дама.

– Но я плохо танцую, – пожала плечами Лика.

– Глупости, это очень простой танец. Чуть сложнее паваны, идти себе вперёд, да и всё. Вы попробуете – и у вас получится.

– Хорошо, – Лика улыбнулась и выдохнула.

Наверное, она и вправду справится.

3.14 Лика. Любовь и пламя

Следующие десять дней пролетели, как один.

Каждое утро после завтрака Лика отправлялась во дворец к её высочеству Марго. Прямо как на работу. Там наливали кофе с пирожными, а потом репетировали танец.

Танец и впрямь был на шестерых дам, и ещё отдельно – на шестерых кавалеров, такая вот причуда хореографа. Хореографа же выписала со своей далёкой родины королева-мать, его звали Чезаре Бьянко, и как поняла Лика, это была большая честь для жениха и невесты

– что он ставит специальный танец для их торжества.

В силу местных странностей ни принцесса Маргарита, ни король Генрих в этом танце не участвовали – они будут стоять и принимать поздравления, и смотреть на приближающееся к ним шествие.

А танец был, фактически, шествием. Шесть дам, попарно, шли-шли-шли, потом доходили до её высочества, строились в полукруг – господин Чезаре говорил «мецца-луна», и кланялись. В руках у каждой дамы должен быть горящий факел.

С факелами вышла засада – это было неудобно. И половина танцующих дам, по ходу, в жизни не держала в руках ничего, тяжелее веера, а этот факел нужно было перекладывать в процессе из одной руки в другую – ничего сложного, но кое-кто всё время заезжал им то себе в голову, то соседке, то забывался и опускал на платье. И это была вовсе не неумелая Лика! В общем, слава всем высшим силам, что эти факелы пока не зажигали.

В деле участвовали сестра Маргариты принцесса Клод, герцогини Анриетта и Шарлотта -сестра Лионеля, графини Жозефина и Мари, и Лика. Лика стояла в последней паре с графиней Жозефиной, и молча делала всё, что было положено. Шаги и впрямь оказались несложными, хоть Лика до того и не была знакома с южными балетти.

Дамы должны были исполнить первую часть танца, а следом выходили кавалеры и танцевали вторую. Вторая выглядела посложнее – они должны были быстрее двигаться и быстрее шевелить факелом, но для парней, которые с детских лет фехтовальщики, в этом не было ничего сложного. Они всё передавали, куда надо, и везде успевали, и им не доставалось ехидных комментариев господина Чезаре вроде «госпожа графиня, вы опять сожгли себе юбку, а сейчас ещё и волосы её высочеству Клотильде».

Всё было бы ничего, но среди участвующих в танце парней были оба брата принцессы -Генрих и Франсуа. Оба они остались недовольны Ликой после первого бала, одному она недосказала комплиментов, а второго они с Саважем обломили с вольтой. Кроме того, обоих на репетицию сопровождали их люди, и среди команды Генриха Лика в первый же день увидела Кретина, то есть Кретьена, де Во. Он стоял вместе с его высочеством в первой паре и очень уж похабно скалил на неё зубы, а ещё пару раз наступил на подол платья.

Вечером дома Лика нажаловалась. Анри сказал, что поговорит на следующий день с принцем. Лика подумала про себя, что это мёртвому припарки, но промолчала. Орельен предложил превратить его в жабу. Лика сказала, что это, наверное, чрезмерно, и их всех оптом обвинят в какой-нибудь противозаконной ерунде. Саваж не сказал ничего, только усмехнулся.

На следующий день Кретин был особенно липуч. Более того, после репетиции обычно ещё танцевали какие-нибудь другие танцы – просто для удовольствия, раз уж есть компания и музыканты. Так вот, Кретин ещё и попытался вытащить Лику на гальярду против её желания – обломился, конечно, она отказала, и ещё добавила болевой импульс -она научилась этой полезной фишке совсем недавно, надо ж её на ком-то тренировать. И вечером снова рассказала о своих успехах – то есть о том, что Кретин жив и здравствует.

На следующее утро он пришёл с роскошным, великолепным, невероятным фонарём ровно на половину наглой рожи. Принц Генрих был весьма недоволен этим фактом и выставил его из танца, заменив кем-то ещё, Лике незнакомым. А Лика торжествовала, да и не только она – Кретина в целом не любили. Более того, принц выговаривал ему, что надо было не кулаками, как подлый сброд, а оружием, но тот ответил что-то вроде – кто бы мог подумать, что тот наглый тип в маске и длинном плаще окажется таким сильным.

Больше он на репетиции не приходил. Лика обрадовала этим фактом Туанетту и предложила ходить с ней – чисто развлечения ради. Туанетта сначала встретила идею в штыки, а потом дала себя уговорить. И Лика даже пару раз поставила её в шествие вместо себя – пусть тоже потренируется, вдруг пригодится? И ещё пару раз – Жакетту, когда та находила время поехать с ней во дворец.

А времени у Жакетты было – фиг да маленько, потому что господин Сен-Реми крепко взял её в оборот. Она отправлялась к нему ещё раньше, чем Лика во дворец, и приходила уже затемно, но через три таких насыщенных дня он давал ей выходной и запрещал в него заниматься целительской магией. И в выходные она ездила с Ликой к принцессе.

У принцессы, кроме репетиций и танцев, всячески развлекались. Играли в жмурки -пойманного нужно было назвать по имени, под этим предлогом его или её трогали, гладили, нюхали и всё это единственно ради того, чтобы потом сказать, кто это. Иногда не угадывали, или специально называли не те имена – чтобы ещё поводить. Иногда водящий якобы не мог понять, кто перед ним, и только что не облизывал пойманного. Да блин же, что за паранойя по телесным контактам, думала Лика. Впрочем, когда каждое прикосновение под контролем, и каждый взгляд вызывает кучу вопросов – тут и не такое придумают.

Удивительно ли, что вся эта развесёлая молодёжь была капец сексуально озабоченной. От иных взглядов бросало в жар, и временами Лика старалась убраться с линии огня, чтобы не оказаться между какой-нибудь влюблённой парочкой в остром периоде. Она видела, что Марго покровительствует таким парочкам, и предоставляет какие-нибудь укромные углы в своей анфиладе комнат – чтобы по-быстрому перепихнуться. Впрочем, перепихивались не только в комнатах Марго – Лике случалось, идя по дворцу, слышать характерные охи-вздохи из-за портьер и гобеленов. Дворец на её взгляд был перенаселён, и нормально уединиться в нём было решительно негде. Все знали про всех всё, скрыть внезапно вспыхнувший интерес было невозможно. Лика подумала, что играть в дурака на раздевание в такой компании – самое то. Правда, предложить пока не решилась, хотя просто в дурака – по-местному, в еретика – она их играть научила.

А ещё они рассказывали истории. О том, кто, когда, с кем, при каких обстоятельствах, и что кому за это было. Рассказывали чаще про тех, кто не был вхож в нескучный кружок принцессы, но иногда и про тех, кто туда заглядывал. О том, сколько можно получить с некоторых придворных кавалеров за мимолётное свидание, и сколько – за полноценную ночь, за риск быть застигнутыми ревнивыми супругами полагалась надбавка. О том, что верные супруги – это экзотические звери, и либо герои легенд, давно умершие, либо дураки, которые никогда не знали любви.

Лика в этой компании как раз ощущала себя дурой, не знавшей любви. Потому что ни одна из описанных в уморительных историях ситуаций, по её мнению, не стоила никакого риска. Она понимала, что это своего рода спорт, и людям просто зачастую некуда сбросить энергию, но всё равно смотрела на происходящее веселье большими глазами. Эх, а она-то думала, что у них в домашней компании случался разврат... иногда. Да что она знала-то вообще о разврате – примерно ничего. Подумаешь, Оксанка трахалась с двумя разом и потом делилась впечатлениями, или Жанка – та, домашняя – спала на спор с тремя по очереди три раза, и у неё всё вышло, и никто ничего не заподозрил. Лика рассказала эти истории, а ещё пересказала парочку современных ей молодёжных комедий, чуток переделав их под местные реалии, и роман про Эммануэль, который в восьмом классе читали с телефона с подружками по музыкалке на уроках сольфеджио. Ещё была пара порнушных роликов в телефоне, но там рассказывать было решительно нечего, а показать невозможно. В итоге она получила репутацию дамы солидной, во всех вопросах разбирающейся, и только ждущей замужества, чтобы перейти уже от теории к практике.

– И что же, Лика, скажите, неужели вам ни разу не захотелось поцеловать вашего Анри? -со смехом спросила у неё как-то Марго.

Репетиция и танцы закончились, она разогнала как кавалеров, так и дам, они остались с Ликой вдвоём.

– Отчего же, хотелось, – улыбнулась Лика. – Он красив. Однажды он сорвал спину, и я возвращала его к жизни, – воспоминания были приятными, отчего бы не поделиться?

Пусть знают, что у Лики с женихом всё ок.

– Расскажите же, Лика, – глаза Марго так и засверкали.

К тому моменту Лика уже знала, что Марго была влюблена в старшего брата Лионеля -Этьена, и они даже тайком встречались некоторое время, а потом он женился на арагонской принцессе и решил сделаться верным мужем. И что с женихом она договорилась, что их союз в первую голову политический, и раз свадьбы не избежать, то лучше быть союзниками, чем ненавистными друг другу людьми. И пусть он делает, что хочет, и с кем хочет, только тихо и без шума, чтобы не позорить её доброе имя – и тогда она ответит ему тем же, то есть заботой о его добром имени. И такого рода логика встречалась сплошь и рядом, только не всем удавалось договориться с навязанными свыше супругами. Какие-то мужья сами желали гулять, а жену не выпускали из дому без охраны, кто-нибудь мог и убить, застав жену с другим, причём и неверную, и любовника. Лика задумалась – не слишком ли рискует красавчик граф Саваж, он же, очевидно, таскается по местным дамам в хвост и гриву? Во всяком случае, в компании принцессы у него была безупречная репутация – как отчаянного любителя приключений, галантного кавалера и непревзойдённого любовника. При упоминании его имени у половины дам в компании появлялись мечтательные улыбки. Впрочем, как поняла Лика, это не всегда означало счастливые воспоминания – иногда это были как раз лишь мечты.

И Лика, постеснявшись для виду, рассказала, что с Анри они давно уже ближе некуда – с тех пор, как в ней после болезни прорезался магический дар, и он помогал ей восстановиться. Марго восхитилась – надо же, а с виду такая скромница! Уж конечно, думала Лика, скромница. Вас бы, ваше высочество, так гоняли в тренировочном зале каждый вечер – тоже были бы скромницей, потому что ни на какой трах бы уже сил не оставалось.

А Лику гоняли качественно. Обычно гоняющих было двое – Лионель и Саваж, Саваж и Орельен, Орельен и Лионель. Анри заглядывал всего пару раз, он всё время проводил либо во дворце у его величества, либо у маршала Вьевилля за обсуждением возможной войны с еретиками, либо ещё у кого-нибудь, столь же важного. А его друзья не жалели времени и сил, чтобы сделать из Лики человека, ну, или мага, что по местным реалиям почти одно и то же.

.. .Лика поднялась наверх, к залу, с Жакеттой – в тот день у Жакетты был выходной и она провела его во дворце с Ликой, а дома пошла с ней же на тренировку. Двери были приоткрыты, оттуда доносился рокот чьего-то голоса.