Текст книги "Экспедиция в преисподнюю"
Автор книги: С. Ярославцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
3
Озаренная кроваво-красным блеском Протуберы и мертвенно-синим сиянием Некриды, медленно, на самых малых оборотах, опускалась «Черная Пирайя» на космодром Планеты Негодяев, забитый летающей посудой. В тысячу первый раз возвращалась она из далеких странствий по обозримой Вселенной, но никогда еще не было на ее борту так чисто и опрятно. За три года на Луне с открытыми настежь люками она основательно проветрилась, хлопотливые роботы-уборщики тщательно выскребли и вылизали ее изнутри и снаружи, а перед самым стартом Галя, обливаясь слезами, украсила ее рубку и каюты огромными букетами неувядающих незабудок. И никогда еще на борту «Черной Пирайи» не было такого странного экипажа. Двуглавый Юл, бывший знаменитый вольный пират, а ныне всего лишь зицкапитан, мрачно восседал в своем знаменитом кресле, поддерживая вконец обессилевшую правую голову обеими руками, а распоряжался всем командующий третьей космической эскадрой и член Всемирного совета Земли прославленный флагман Макомбер, да еще с вездесущим Ятуркенженсирхивом на плече, а при новеньком электронном штурмане неотлучно дежурил хладнокровный Арамис, а у лазерных пушек, не снимая ноги с педали спускового устройства, сидел угрюмый Атос. И никогда еще не было в трюме «Черной Пирайи» такого странного груза. У самого грузового люка покоился на пружинных растяжках прозрачный спектролитовый ящик, и в нем, залитый жидким аргоном, лежал труп Портоса – вытянувшийся, словно бы в последнем напряжении, с широко раскрытыми мертвыми глазами, со стиснутыми кулаками, прижатыми к бедрам.
Еще в пути, незадолго до прорыва в подпространство, где, как известно, нет ни времени, ни движения, ни расстояний, Двуглавый Юл по приказанию флагмана Макомбера связался с Великим Спрутом. Случилось так, что именно в ту минуту Великий Спрут вышел на связь с неким Палачом Тритоном, откомандированным, насколько можно было догадываться, выколотить дань из покоренного народца какой-то провинциальной планетки, и экипаж «Черной Пирайи» немало потешился над неразберихой, которая произошла от этого обстоятельства. Укоризненно поглядывая на флагмана Макомбера, сидевшего напротив с пятидесятизарядным бластером на коленях, Двуглавый Юл битых пять минут втолковывал своему бывшему нанимателю, что, будучи Двуглавым Юлом и вольным пиратом, он никак не может одновременно быть и атаманом карателей Палачом Тритоном, и, следовательно, не имеет возможности выделить дредноуты для маневра в сторону системы Рябого Солнца, и, следовательно, не будет испытывать нужды в подкреплении со стороны эскадры Пропойцы Дика. Усвоив наконец, что с ним говорит вольный пират Двуглавый Юл, пропавший без вести три года назад, Великий Спрут онемел от изумления. А Двуглавый Юл, воспользовавшись паузой, принялся докладывать ему о своих злоключениях. Он в ярких красках разрисовал свои подвиги в сражениях с огромным флотом проклятых землян; рыдающим голосом поведал о том, как смертью храбрых полегли на поле брани его верные Ка, Ки и Ку; в сухих, военных выражениях описал маневр, при помощи которого ему удалось оторваться от преследователей; и, наконец, прерывая себя стонами и зубовным скрежетом, размазывая по левой физиономии всамделишные слезы, пожаловался на ужасные страдания, причиняемые ему смертельной раной в правую голову.
– Постой, Двуглавый, – в некотором ошеломлении проговорил Великий Спрут, – где же ты пропадал все эти три года?
Двуглавый Юл ответил, что в ходе сражений его бригантина была вся вдоль и поперек исполосована лазерными пушками и что все эти три года до последнего дня ему понадобились, чтобы наложить заплаты на броню и отремонтировать поврежденные двигатели. Конечно, с горечью добавил он, другой на его месте, будучи обречен неминуемой смерти от смертельной раны, не стал бы возиться, а просто осел бы на каком-нибудь пустынном астероиде и без лишних хлопот опочил бы вечным сном на дне одинокого кратера, но он, Двуглавый Юл, слишком привык выполнять свои обязательства и решил прежде доставить по месту назначения заказанный груз…
– Так груз уцелел? – воскликнул Великий Спрут своим низким жирным голосом. – С этого и надо было начинать! Ты молодец, Двуглавый, хвалю. Остальное расскажешь по возвращении, сейчас мне некогда. Будь здоров.
– Ну, будь здоров, Великий! – прорычал Двуглавый Юл, и на этом сеанс связи закончился.
Флагман Макомбер сунул бластер в карман и крикнул Атосу заблокировать радиоаппаратуру.
Впрочем, на ближних подступах к Планете Негодяев радио снова разблокировали, и едва корма «Черной Пирайи» коснулась обожженного, покрытого трещинами бетона между помятым летающим самоваром и надтреснутым летающим блюдцем, как под потолком раздался скрежещущий голос Мээса, верного клеврета и исполнителя самых тонких поручений Великого Спрута:
– Великий поздравляет тебя с благополучным возвращением, Двуглавый…
– Хорошенькое благополучное возвращение! – саркастически произнесла левая голова. – Как говорится, войну проиграл, полбашки потерял…
– Га-га-га! – рассыпался Мээс скрипучим смехом. – Это ты неплохо пошутил, Двуглавый. Но согласись, что это уже подробности. Самое главное – ты уберег груз и доставил его в целости и сохранности. Ведь в целости и сохранности?
– В целости и сохранности, – мрачнея подтвердила левая голова.
– Ну вот видишь! А остальное уладится, уверяю тебя. Передаю распоряжение Великого: из корабля не отлучаться, приготовиться к разгрузке, ждать.
Флагман Макомбер ткнул Двуглавого Юла между лопаток стволом пятидесятизарядного бластера, и левая голова возмущенно заорала:
– Ждать? А чего ждать-то? С какой стати я буду ждать? Передай Великому, что я каждую секунду могу подохнуть! Мне доктор нужен, а не ждать! Передай ему, что мне нужен самый лучший доктор, понял? И немедленно!
– Хорошо, Двуглавый, я немедленно передам, – проскрежетал Мээс и вдруг вкрадчиво осведомился: – А почему это у тебя экран в абордажной камере не действует?
Флагман Макомбер снова ткнул Двуглавого Юла между лопаток, но тот нетерпеливо отмахнулся локтем и заорал еще громче:
– Клянусь кровавой Протуберой и мертвенной Некридой, ты что, не знаешь, где я побывал? Ты воображаешь, что эти проклятые дети кислорода, воды, хлорофилла и красной крови угощали меня любимым ртутным коктейлем? Да если бы ты хоть одним глазом увидел их, у тебя бы от страха вся шерсть на хребте повылезла бы! Скажи еще спасибо, что абордажную камеру у меня разнесло прямым попаданием, иначе я бы от тебя мокрого места не оставил, едва бы ты сунул туда свой хобот! Никто из вас не поднимется на борт моей бригантины, пока меня не осмотрит лучший доктор на планете! Так и передай Великому: никакой разгрузки не будет. Знаю я вас, деловых носителей разума! Пока не будет доктора, груза вы не получите! Все понятно?
– Все понятно, – зловеще кротко ответствовал Мээс и отключился.
И тут Двуглавый Юл накинулся на флагмана Макомбера. И как! Видимо, беседа с клевретом и исполнителем самых тонких поручений взаправду довела его до истерики. Он бушевал. Он брызгал слюной и топал ногами. Он заткнул правой голове уши пальцами и вопил так, что Ятуркенженсирхив едва удерживался на плече прославленного космолетчика. Что себе воображает этот флагман-командующий? Как он смеет тыкать ему, Двуглавому Юлу, в спину всяким железом? Что у него за манеры и имеет ли он понятие о хорошем воспитании? Пусть этот флагман-командующий зарубит себе на носу, что это на вонючей Земле он флагман-командующий, а здесь, на Планете Негодяев, он даже не срам собачий! Если у него чешутся руки, пусть он тычет своим железом в спину всяким землянам! Да будет известно этому флагману-командующему… и так далее в том же духе.
Во время этого длинного и довольно несвязного излияния, пока Двуглавый Юл бушевал, топал и брызгал, а флагман Макомбер рассматривал свои ногти, а Ятуркенженсирхив жмурился и втягивал пушистую голову в пушистые плечи, в рубку неслышно вошел Арамис, включил иллюминаторы и стал переходить от одного к другому, рассматривая окрестности. Надо сказать, что на «Черной Пирайе» иллюминаторы были прозрачными только изнутри, а снаружи их вообще не было заметно. Когда Двуглавый Юл замолчал, Арамис спросил, не оборачиваясь:
– Ты серьезно надеешься, пират, что Великий Спрут пришлет сюда чудо-доктора Итай-итай?
– Держи карман! – презрительно ответствовал Двуглавый Юл, оглядывая свои указательные пальцы и вытирая их о штаны. – Он скорее сдохнет, чем пришлет!
– Это никак невозможно, – тоненьким голосом подтвердил Ятуркенженсирхив. – Великий Спрут не станет рисковать чудо-доктором хотя бы потому, что это, вероятно, единственный доктор на всей планете.
– Как так? – удивился флагман Макомбер.
– Именно так, – сказал Ятуркенженсирхив. – Видите ли, на Планете Негодяев собрались представители самых разнообразных цивилизаций обозримой Вселенной. Разумеется, не лучшие представители. Но справедливость требует отметить вдобавок, что и проявления благодарности у некоторых цивилизаций принимают иногда очень странные формы.
– Не тяни, маленький негодяй! – произнес Арамис, по-прежнему не оборачиваясь.
– Да, я маленький, – с достоинством произнес Ятуркенженсирхив. – Но я вот уже три года как годяй. А что касается сути дела, то доктора просто не уживаются на этой планете. Положим, купил он здесь практику, вылечил от раны одного, от язвы желудка другого, от внутреннего кровоизлияния третьего, а четвертый, которого он вылечил от алкоголизма, из чувства благодарности взял и съел его.
– Что ты говоришь! – ужаснулся флагман Макомбер.
– Я говорю чистую правду. Да что далеко ходить! Возьмите присутствующего здесь бывшего вольного пирата Двуглавого Юла…
– Заткнись, предатель! – заорала левая голова. – А вы тоже хороши, флагманы-мушкетеры! Вместо того чтобы заниматься делом и спасать меня от верной смерти, развесили уши и слушаете вранье этого отвратного мерзавца. Соображайте лучше, что будем делать дальше! Только имейте в виду, что Великий Спрут – пусть он сгниет заживо! – ни за что не пришлет чудо-доктора на борт моей бригантины. Не такой он дурак, чтоб ему вовек не видеть кроваво-красной Протуберы и мертвенно-синей Некриды! Так что добираться до чудо-доктора нам придется собственными силами. Думайте, земляне. У вас головы большие и не пробитые. И кстати, неплохо бы закусить.
– Одну минутку, – сказал вдруг Арамис. Он по-прежнему стоял спиной к рубке и лицом к одному из иллюминаторов. – Этот самый… как его… Мээс…
– Ну? – нетерпеливо произнес Двуглавый Юл. – Ну, Мээс. Мерзкий старикашка. Ну и что?
– Он ростом примерно с меня?
– Да.
– Он мохнатый, с крыльями, как у летучей мыши?
– Да!
– И у него длинный белый хобот?
– Да!!
– И шкура сизого цвета?
– Да!!!
– И низкий лобик, и маленькие выпученные глазки?
– Да, черт подери! Да! Дадут мне сегодня пожрать?
– В таком случае несомненно, что это именно Мээс приближается сейчас к «Черной Пирайе» в сопровождении четырех… гм… существ с шестью руками каждое.
Двуглавый Юл рявкнул что-то нечленораздельное и ринулся к иллюминатору. Флагман Макомбер, доставая на ходу бластер, последовал за ним.
Действительно, щепетно ступая по обожженному и растрескавшемуся бетону голыми трехпалыми лапами, к «Черной Пирайе» приближался носитель разума, подобного которому никто из землян никогда не видел. Кто знает, в каком неопрятном углу обозримой Вселенной вывела эволюция такую странную тварь, похожую одновременно на пингвина, слона, летучую мышь и кролика. Но ведь возникла же где-то даже цивилизация таких тварей, и если на то пошло, то и не тварей вовсе, потому что слово «тварь» на земном языке – слово ругательное, а существ, и прошли эти существа, наверное, ту же дорогу, что и благородные земляне: дрожали от холода и страха в своих пещерах, охотились на своих мамонтов, молились своим богам и совершали хорошие и дурные поступки, и сильный у них угнетал слабого, и были у них войны и революции, и не исключено, что в конце концов воцарилось на их планете, как и на нашей Земле, царство братства и разума, иначе зачем бы этому поганому отщепенцу бежать из своего мира и лизать щупальца распухшему от крови и золота чудовищу?
Следом за мерзким старикашкой Мээсом деревянно вышагивали четверо шестируких и десятиглазых гигантов, кровавые и мертвенно-синие отблески играли на их могучих фиолетовых телах. Арамис вдруг прищурился, вглядываясь, и прижался лбом к иллюминатору.
– Атос! – негромко позвал он.
– Вижу, – отозвался Атос из артиллерийской башни.
– Твое мнение?
– Можно попробовать.
– План?
– Проволынить десять минут и впустить.
– Лучше пятнадцать.
– Хватит и десяти.
Будто ничего особенного и не было сказано между мушкетерами, но напряжение на борту бригантины мгновенно возросло до предела. Двуглавый Юл с ужасом взглянул сбоку на Арамиса и отодвинулся. Мелко-мелко задрожал Ятуркенженсирхив, пушистая шерстка у него на загривке поднялась дыбом. Флагман Макомбер раскрыл было рот, чтобы что-то скомандовать или спросить, да так его и захлопнул, ничего не сказав, и только внимательно проверил затвор своего бластера. Потом Двуглавый Юл очнулся.
– Это то есть как это так – впустить? – взвыл он. – Это всю их компанию сюда впустить? Да знаете ли вы, мушкетеры-флагманы, что эти… шестирукие… из личной охраны Великого Спрута? Да они же здесь все разнесут, когда вас увидят! Мээс, как вас увидит, он же им только мигнет…
– Мы все пропадем, мы все погибнем! – в панике забормотал Ятуркенженсирхив, трясясь всем тельцем.
– В самом деле, достойный Арамис, – произнес флагман Макомбер, нахмурясь, – я что-то плохо вас понимаю. Нельзя же, в самом деле…
– Флагман Макомбер, – холодно сказал Арамис, – когда нам придется решать задачи стратегические или хотя бы тактические, мы всецело положимся на вас. Сейчас нам предстоит задача чисто научно-техническая, поэтому потрудитесь не вмешиваться.
– То есть как это так – не вмешиваться? – совершенно уже потеряв от страха обе головы, возопил Двуглавый Юл. – Как же тут не вмешиваться, когда их не берет в упор даже противотанковая пушка, когда они своими проклятыми ручищами скалы крушат, когда они не совсем разумные и чрезвычайно преданы Великому Спруту?
– Может быть, для тебя, пират, этот твой Великий Спрут действительно велик, – проговорил Арамис сквозь зубы. – Однако сразу видно, что он еще не имел дела с землянами… – И тут Арамис словно с цепи сорвался: – Заткнись, двухголовый подонок, и делай, что тебе говорят, если дорожишь своей шкурой! – прорычал он, сжимая кулаки. – Ты хотел, чтобы мы занимались делом? Мы сейчас займемся делом! Вы хотели войны, подлая банда кровавых бандитов, угнетатели беззащитных, безграмотные скоты? Вы сейчас получите настоящую войну! – Он снова взял себя в руки и продолжал обычным своим холодным тоном: – Так называемый Великий Спрут совершил сейчас роковую ошибку. Можно не сомневаться, что он прислал сюда этого полуслона-полупингвина для переговоров и рекогносцировки. Можно не сомневаться также, что этот недослон-недопингвин начнет сейчас ломиться на борт и попытается протащить сюда с собой этих… шестируких. И можно не сомневаться, конечно, что этот квазислон-квазипингвин будет делать тебе весьма лестные предложения. Так вот, эти предложения ты примешь.
– Как это? – ошарашенно спросил Двуглавый Юл.
– Очень просто. Соблазнишься и примешь.
– Ничего не понимаю.
– Этого от тебя не требуется.
– А как же эти… шестирукие?
– О шестируких забудь. Шестирукие – наша забота. А твое дело – поторговаться с Мээсом минут десять и затем впустить их всех на борт. Ясно?
– Ясно, – упавшим голосом произнес Двуглавый Юл, потому что вороненый ствол пятидесятизарядного бластера уже уперся ему в бок.
– Одну минутку… – пискнул Ятуркенженсирхив, соскользнул с плеча флагмана Макомбера и заперся в холодильнике.
– Внимание! – лязгнул под потолком железный голос Атоса.
На стене загорелась синяя лампочка – знак того, что переговорное устройство включили. Мээс и четверо шестируких титанов остановились перед люком «Черной Пирайи».
– Кто, кто в теремочке живет? – скрипуче проблеял Мээс. – Еще раз привет тебе от Великого Спрута, Двуглавый! Он прислал меня, чтобы переговорить с тобой начистоту.
– Валяй, валяй, – пробурчал Двуглавый Юл и яростно оттолкнул руку флагмана Макомбера, прижимавшую к его боку ствол бластера. – Только скажи сперва, который из этих четверых доктор?
И начался у них спор, вялый, тягучий, но обстоятельный, – из тех споров, когда оба спорщика заведомо врут и знают, что врут, но почему-то не теряют надежды переспорить один другого. Мээс поклялся, что единственная цель Великого Спрута состоит в полном вознаграждении Двуглавого Юла за доблесть, жертвы и исполнительность. В ответ на это Двуглавый Юл гнусаво напомнил ему, что доблесть, жертвы и исполнительность вольного пирата стоят дорого и не по карману даже Великому Спруту. Мээс смиренно признал, что намек понял, но все дело в том, что доктор, которого справедливо требует Двуглавый Юл, никак не может явиться на борт «Черной Пирайи», будучи совершенно неприспособлен к передвижениям по поверхности планеты. Двуглавый Юл возразил, что его, Двуглавого Юла, раны и контузии такого свойства, что он еще менее доктора приспособлен сейчас к передвижениям. Мээс немедленно объявил, что Великий Спрут предвидел это прискорбное обстоятельство и потому прислал с ним, Мээсом, вот этих четырех своих смиренных слуг, которые в два счета доставят Двуглавого Юла к доктору. Двуглавый Юл ядовито заметил, что с тем же успехом эти смиренные слуги могли бы в два счета доставить доктора к нему, Двуглавому Юлу. Мээс снова поклялся насчет единственной цели Великого Спрута и в доказательство предложил немедленно выплатить Двуглавому Юлу под расписку причитающийся ему гонорар без вычетов за погубленный контрактор. При этом Мээс принялся призывно размахивать брезентовым мешком, от которого исходило тяжелое соблазнительное побрякивание, а четверо фиолетовых титанов у него за спиной согласно закивали и в знак полного одобрения выставили перед собой оттопыренные большие пальцы вторых правых рук.
К этому времени место спора окружило плотное кольцо зевак – праздношатающиеся вольные пираты и наемные головорезы, отпущенные из казарм в увольнение, пропойцы-бичкомеры и торговцы наркотиками вразнос, слуги в потертых ливреях и калеки-нищие на многочисленных костылях. Этот кошмарный сброд кишел, копошился и пучился, густые волны сернокислого и ртутного перегара темным туманом поднимались над ним, застилая кроваво-красный диск Протуберы и мертвенно-синий шарик Некриды, шипящие, щелкающие и скрежещущие голоса сливались в сплошной гул, из которого то и дело вырывались пронзительные возгласы: «Да это же Двуглавый Юл вернулся!», «Эй, Двуглавый, ты вернулся, что ли?», «Юл, да ты никак вернулся?» И даже видавший виды прославленный космолетчик Макомбер дрогнул и невольно сплюнул, заметив, как огромный жирный паук с пистолетами за широким поясом под шумок подобрался в этой толпе к какому-то зазевавшемуся носителю разума, похожему на гигантского кузнечика, быстро-быстро оплел его паутиной и упрятал к себе под брюхо – несомненно, чтобы потом закусить на досуге.
Тут в люк артиллерийской башни выглянуло бледное лицо Атоса. Арамис кивнул и подал знак флагману Макомберу, и флагман Макомбер легонько стукнул Двуглавого Юла между лопаток: «Пора!»
– Ладно! – рявкнул Двуглавый Юл, прерывая на полуслове длинный период, которым Мээс разразился было в доказательство добропорядочности своей миссии. – Ладно. Будь что будет. У меня все болит, правая голова прямо-таки раскалывается, и у меня мочи нет больше ждать. Но пусть все вольные пираты будут свидетелями, что Великий Спрут обязался не только заплатить мне, но и обеспечить меня квалифицированной медицинской помощью. А тем из них, кто не понимает таких длинных слов, я поясняю, что Великий Спрут обязался дать мне доктора, который залечит мои раны и контузии, полученные мною у него на службе. Все слышали?
– Все! Все! – заревели сотни глоток.
– Все поняли?
– Все!
– Аминь.
Синяя лампочка переговорного устройства погасла, и Двуглавый Юл, скрипнув зубами, повернул рычаг, управляющий наружным люком. Тяжелая плита из перекристаллизованной стали медленно откинулась, открывая вход в шлюзовую камеру «Черной Пирайи». Мээс, топорща кожистые крылья, поднялся по трапу, торжественно неся перед собой брезентовый мешок с гонораром. Фиолетовые титаны гуськом последовали за ним. Арамис в два неслышных прыжка пересек рубку и затаился у двери. В мертвой тишине было слышно, как по рубчатому полу шлюзовой камеры сначала заклацали когтистые лапы Мээса, затем бухнули шаги первого шестирукого, второго, третьего, четвертого…
– Люк! – зашипел Арамис.
Двуглавый Юл, весь трясясь от возбуждения, рванул рычаг в обратную сторону. Стальная плита люка с глухим лязгом снова встала на место. В ту же секунду дверь в рубку отворилась, и на пороге появился Мээс.
– Га-га-га, вот и я! – начал он и не окончил.
Молниеносным движением Арамис ухватил его за хобот и изо всех сил рванул на себя. Мээс влетел в рубку и покатился под ноги Двуглавому Юлу, а Арамис одним пинком захлопнул дверь перед самым носом первого шестирукого.
– Давай, Атос! – крикнул он, привалившись к двери спиной.
Грозный вибрирующий гул наполнил бригантину. Мелко-мелко задребезжали какие-то незакрепленные металлические части, зазвенели неплотно прилаженные стекла, по стенам побежали мурашки, а гул все усиливался, становился выше и перешел в оглушительный скрежещущий визг, и у всех мучительно заныли зубы, и волосы у всех встали дыбом, и на кончиках волосков заплясали, потрескивая, жуткие лиловые огоньки, а с вороненого ствола бластера в руке флагмана Макомбера стали срываться и с громом лопаться маленькие шаровые молнии. Запахло грозовой свежестью. И вдруг все кончилось, и железный голос Атоса раздался под потолком:
– Все четверо готовы.
Флагман Макомбер провел ладонью по мокрому от пота лицу и осмотрелся. Двуглавый Юл сжался в комок в своем кресле, стиснув обе головы между коленями и прикрывшись сверху обеими руками. У ног его, откинув в сторону морщинистый хобот, в беспамятстве валялся Мээс. Арамис стоял у двери на коленях и озабоченно ощупывал свою спину. Дверь была перекошена и смята от страшного удара снаружи. Флагман Макомбер поглядел в иллюминатор. Там по-прежнему кишела, копошилась и пучилась толпа носителей разума, словно бы сбежавшихся сюда из самых древних и темных миров человечества. Флагман Макомбер сунул бластер в карман и спросил, ни к кому не обращаясь, скорее просто так, чтобы опробовать голос:
– Что, собственно, произошло?
В рубку мягко спрыгнул Атос, помог Арамису подняться на ноги и стал стягивать с него куртку и майку.
– Ничего особенного, флагман, – отозвался он. – Мы с Арамисом сразу поняли, что эти шестирукие – не живые существа, а роботы. Ну, а иметь дело с роботами мы привыкли…
Ловко обрабатывая огромный багровый синяк на спине Арамиса мазью из походной аптечки, он объяснил, что, пока Двуглавый Юл препирался с Мээсом, он поднял из машинного отделения ходовые соленоиды и расположил их вокруг шлюзовой камеры. Когда шестирукие вступили в камеру, он создал в ее объеме переменное электромагнитное поле сверхвысокой частоты, не очень сильное, всего в одну стомиллионную долю рабочей мощности, но с избытком достаточное для полной демобилизации самой совершенной и самой защищенной кибернетической машины. Шестирукие обработаны на славу, можно не сомневаться.
– Один все-таки успел ударить в дверь, – с трудом переводя дух, заметил Арамис. – Ребра целы?
– Целы, – сказал Атос. – Ты дешево отделался, мушкетер. С чего это тебе вздумалось подпереть дверь спиной?
– Почему же именно вздумалось? – сердито возразил Арамис, натягивая майку. – Это получилось у меня чисто рефлекторно.
Флагман Макомбер подошел к изуродованной двери и попробовал открыть ее. Дверь была прочно заклинена. Тогда он заглянул в щель. Фиолетовые титаны в нелепых позах валялись на ребристом полу, похожие теперь на исполинских тряпичных кукол.
– Чистая работа, – пробормотал флагман Макомбер.
– Я протестую!.. – проскрежетал позади него противный голос Мээса.
Он обернулся. Клеврет и исполнитель самых тонких поручений Великого Спрута ощупывал себя с головы до ног трясущимися руками и судорожно трепетал кожистыми крыльями. Хобот его уныло обвис.
– Я протестую! – повторил он. – Во имя гуманизма, во имя всего святого в обозримой Вселенной. Я готов предложить любой выкуп. За мою смерть отомстят страшной местью. Я предлагаю любые гарантии.
– Попался, крылатый боров! – просипел Двуглавый Юл, выпрастывая головы из-под правого колена. – Ну, теперь отольются кошке мышкины слезки. Говори, где чудо-доктор Итай-итай? Живо говори, а то хобот оторву!
Мээс поспешно отполз от него на середину рубки и кряхтя поднялся на ноги. Его маленькие выпученные глазки живо оглядели Атоса, Арамиса и флагмана Макомбера, задержавшись на секунду на рукояти бластера, торчавшей из кармана прославленного космолетчика.
– Ага! – проскрежетал он. – Все понятно. Вы – земляне, не пытайтесь отрицать это. Но позволю себе заметить, что Планета Негодяев не находится в состоянии войны с вашей планетой. Таким образом, грубый выпад против меня, достаточно важного должностного лица Планеты Негодяев, может рассматриваться лишь как беспрецедентное нарушение…
– Нет, вы подумайте, какая скотина! – в гневном изумлении воскликнула левая голова Двуглавого Юла.
А правая еле слышно простонала:
– Удавить подлеца!
– Послушайте, Мээс, – строго сказал флагман Макомбер, – ваши претензии на дипломатический тон просто смешны. Планета Негодяев является базой космического пиратства, находится в состоянии необъявленной войны со всеми цивилизациями обозримой Вселенной и подлежит разгрому и уничтожению. И как важное лицо в вашей пиратской иерархии вы можете рассчитывать лишь на скорую и верную казнь. Но вы еще можете спасти свою жизнь…
– Он сам все это прекрасно понимает, флагман Макомбер, – нетерпеливо перебил его Арамис. – К делу.
– Правильно! – отозвался Двуглавый Юл. – Он время тянет, а вы с ним миндальничаете, объясняетесь с ним! Вы его по хоботу!
– Не мешай, пират, – сказал Арамис. – Продолжайте, флагман Макомбер.
– Итак, – произнес флагман Макомбер, – ситуация теперь резко изменилась. В результате второй роковой ошибки так называемого Великого Спрута в наши руки попал самый превосходный «язык», какого только можно пожелать в критическом положении…
– А что было его первой ошибкой? – наивно осведомился Двуглавый Юл.
– Первой его ошибкой было то, что он послал тебя к нам на Землю, – ответил Арамис. – Но если ты будешь перебивать…
– Молчу, молчу, – поспешно пробормотал Двуглавый Юл.
– Очевидно, что наша первоначальная стратегема, – продолжал флагман Макомбер, – тайно проникнуть через абордажный экран в пределы резиденции Великого Спрута и искать чудо-доктора наудачу чревата всякого рода опасными и утомительными неожиданностями. Многочисленная стража, всевозможные ловушки на каждом шагу… Плана резиденции у нас нет. Ни Двуглавый Юл, ни Ятуркенженсирхив в резиденции никогда не были… Кстати, а где Ятуркенженсирхив?
Арамис шагнул к холодильнику и распахнул дверцу. Повалил морозный пар.
– Вылезай, маленький прохвост, – сказал Арамис.
Ятуркенженсирхив вылез. Он трясся от холода, под глазами намерзли слезы, пушистая шкурка была покрыта толстым слоем инея. Он чихнул и опасливо закрутил побелевшим носом. Взгляд его остановился на понуром Мээсе.
– Ч-ч-что? – тоненько продребезжал он. – Уж-ж-же все?
– Все, все, – сказал Арамис и закрыл холодильник. – Прошу прощения, флагман Макомбер.
– Короче говоря, успех нашего предприятия по первоначальной стратегеме весьма неочевиден. Другое дело – теперь. Теперь мы можем рассчитывать попасть к доктору Итай-итай прямо через абордажную камеру.
– Так, – сказал Арамис.
– Так! – железным голосом лязгнул Атос.
– Это невозможно, – проскрежетал Мээс. – В палатах чудо-доктора нет приемного экрана.
– В таком случае, Мээс, – строго произнес флагман Макомбер, – вы дадите нам шифр любого приемного экрана в пределах резиденции и сами проводите нас к чудо-доктору.
– Это невозможно! – каркнул Мээс, приседая на подгибающихся лапах. – Меня умертвят! Я не могу!..
Арамис положил ему на затылок крепкую ладонь.
– Сможешь, – ласково произнес он, заглядывая в помертвевшие от ужаса выпученные глазки. – Все сможешь. И шифр ты нам дашь, и проводишь к доктору Итай-итай.
