Текст книги "Весенней гулкой ранью..."

Автор книги: С. Кошечкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

"отчалившая Русь" являлась ему в ином свете:

Дождиком в нивы златые

Нас посетил Авраам...

11

Что дождик! – грозовые ветры пронеслись над родною землей.

Словно тройка коней оголтелая

Прокатилась во всю страну.

Напылили кругом. Накопытили.

И пропали под дьявольский свист.

А теперь вот в лесной обители

Даже слышно, как падает лист.

Это – из стихотворения "Несказанное, синее, нежное..." Оно появилось в

печати почти одновременно с "Анной Снегиной". Бешеная скачка во времени и

пространстве – и "стой, душа...".

Разберемся во всем, что видели,

Что случилось, что сталось в стране...

Спокойный и вдумчивый взгляд назад – через расстояние прожитых лет.

То, что тогда, вблизи, представлялось туманным "новым гостем", идущим

"вынуть выржавленный гвоздь", обернулось простым русским мужиком, замахнувшимся дрекольем на вчерашних господ: "Теперь мы всех р-раз – и

квас!"

То, что тогда, вблизи, представлялось "чудом", "глаголом судьбы",

"пришествием", теперь обернулось смертельной схваткой между старым и новым -

и "солдатская крепкая мать", и скрежет топоров, и свист казацкой плети, и

залп белогвардейских винтовок, и кровь, кровь...

Вот "что случилось, что сталось в стране...".

И все это было рядом с теми самыми "голубой дорожкой", жасмином и милой

сердцу калиткой...

Правда жизни открывается поэту во всей своей сложности, где доброе

зачастую идет рука об руку с дурным, возвышенное соседствует с низким,

красота – с безобразным. Автор "Анны Снегиной" хорошо знает психологию

крестьянина. Тот самый мужик, что толкует о "новых законах", о вольном

житье, "за пару измызганных "катек"... даст себя выдрать кнутом", сжимает

"от прибыли руки" и ругается "на всякий налог". Поэт не умолчал и о том, как:

...чумазый сброд

Играл по дворам на роялях

Коровам тамбовский фокстрот.

И в том же самом "чумазом сброде", "сермяжной рати" Есенин увидел силу, способную утвердить в жизни справедливость, добиться того, чтобы человек не

был игрушкой в руках "прохвостов и дармоедов", а стал хозяином своей судьбы.

"...Скоро в старый хлев он будет загнан палкой, народ, не уважающий

святынь", – злобствовала после Октября Зинаида Гиппиус.

К маленькой частице этого народа – революционно настроенным крестьянам

села Криуши – идет поэт Сергей "поклониться, как старый знакомый и гость".

К одному из миллионов тех, кому истерические кликуши тщетно готовили

место в "старом хлеву", он обращается просто и сердечно: "Зачем ты позвал

меня, Проша?" Ибо видит в нем человека. Человека, достойного счастья на

благодатной и прекрасной земле.

12

Она поистине прекрасна, политая потом и кровью народной родная земля: и

"равнинная тихая звень", деревенская даль под золотою порошею луны; и

ельник, усыпанный "свечьими светляков"...

Природа живая, трепещущая. В первоначальной свежести, с неповторимыми

красками, звуками, запахами, она вплетена в самую ткань повествования. Ее

дыхание чувствуется во всей лирико-романтической атмосфере поэмы. Есенину

чуждо бездумное умиление пейзажем; через него поэт как бы ощущает – каждый

раз заново – свою связь с миром. Все безобразное чуждо гармонии природы,

оскорбляет ее и потому не может не быть отвергнутым. Так говорит поэт.

И он же говорит, что прекрасна родная земля, ее вечно обновляющаяся

природа, прекрасна целомудренная, в чистом сердце рожденная любовь,

прекрасен человек, который борется за счастье людей, за свободу.

Не этой ли поэтической мыслью одухотворена есенинская "Анна Снегина", поэма, вставшая рядом с "Двенадцатью" Блока, "Главной Улицей" Демьяна

Бедного, "Хорошо!" Маяковского...

13

"Песнь о великом походе", "Персидские мотивы", "Анна Снегина"...

Даже если бы в 1924-1925 годах Есенин написал только эти произведения,

и то мы могли бы говорить о новом взлете его таланта. Но к ним надо

прибавить 20 "маленьких поэм" (среди которых "Возвращение на родину", "Русь

советская", "Поэтам Грузии", "Баллада о двадцати шести", "Письмо к женщине",

"Мой путь"), более шестидесяти лирических стихотворений, "Сказку о

пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве", "Поэму о 36"...

"Так много и легко пишется в жизни очень редко", – слова из его

батумского письма от 20 декабря 1924 года.

Когда думаешь о последних годах Есенина, его пребывании в Азербайджане

и Грузии, вспоминаешь самое удачливое время в жизни Лермонтова, Некрасова,

"болдинскую осень" Пушкина...

"И РАСЦВЕТАЮТ ЗВЕЗДЫ СЛОВ..."

1

В одной из статей Есенин писал: "У каждого поэта есть свой общий тон

красок, свой ларец слов и образов". Есенинский "ларец" полон этих "своих"

слов и образов. Но каждое слово, каждый образ живут не сами по себе, а в

неразрывном единстве с другими словами и образами, со всеми элементами

стихотворной речи. Изъять их из единой живой ткани стиха невозможно, ибо они

сразу тускнеют и теряют силу.

Помня об этом, откроем есенинский "ларец" и, не претендуя на оценку

всего его содержимого, попытаемся рассмотреть только эпитеты и сравнения -

наиболее распространенные изобразительно-выразительные средства поэтического

языка.

2

Эпитет – это художественное определение, усиливающее выразительность

предмета путем подчеркивания объективно присущего ему или субъективно

привносимого в него качества в соответствии с идейно-художественной задачей.

Эпитетам Есенина, как и всем образным средствам его языка, свойственна

прежде всего исключительная эмоциональность. Характер этой эмоциональности

зависит от содержания стихотворения и может быть то проникновенно-нежным, то

патетическим, то гневным, то радостным, то грустным и т. д.

Вот поэт, устав от долгих странствий и многих переживаний, вернулся в

родимый дом и снова, как в былые годы, видит за родительским ужином свою

мать. Она

Смотрит, а очи слезятся, слезятся,

Тихо, безмолвно, как будто без мук.

Хочет за чайную чашку взяться,

Чайная чашка скользит из рук.

И это глубокое материнское волнение, не высказанное словами, но

выдаваемое каждым ее движением, рождает в душе сына прилив сердечной

теплоты, безграничной нежности, неисчерпаемой любви к родному человеку.

Милая, добрая, старая, нежная,

С думами грустными ты не дружись.

Слушай – под эту гармонику снежную

Я расскажу про свою тебе жизнь.

Четыре, казалось бы, самых обыкновенных, незатейливых эпитета...

Связанные углубляющейся, проникновенной интонацией, плавной ритмикой, они

точно и полно выражают чувство поэта. Включенное в единый эмоциональный

поток, слово "старая", само по себе не имеющее эмоционального оттенка, здесь

окрашено большим человеческим чувством.

В стихотворении "Мой путь" эпитет во взаимодействии с другими образными

средствами выражает патетическую эмоцию:

Еще прошли года,

В годах такое было,

О чем в словах

Всего не рассказать:

На смену царщине

С величественной силой

Рабочая предстала рать.

Последние строки звучат широко и свободно. Сочетание эпитета "рабочая"

с архаическим словом "рать", эпический глагол "предстала", патетический

эпитет "величественная сила", приподнятая интонация – все это придает стихам

особую торжественность, и мы вместе с поэтом восхищаемся непобедимой мощью

пролетариата, свергнувшего ненавистный царизм.

В том же стихотворении, характеризуя "непроглядный ужас жизни" (Блок) в

дореволюционной России, Есенин пишет:

Россия... Царщина...

Тоска...

И снисходительность дворянства.

Ну что ж!

Так принимай, Москва,

Отчаянное хулиганство.

Посмотрим -

Кто кого возьмет!

И вот в стихах моих

Забила

В салонный вылощенный

Сброд

Мочой рязанская кобыла.

Противопоставление "снисходительности" дворян и "отчаянного

хулиганства", эпитеты "салонный вылощенный" убедительно выражают презрение, гнев, сарказм поэта, которые вызывали в нем господа буржуазного общества.

Торжественная лексика и интонация в строках, говорящих о "рабочей

рати", находятся в резком эмоциональном контрасте со строками о "салонном

вылощенном сброде", как бы отметают чуждый поэту мир изощренных эстетов.

3

При исключительной эмоциональности эпитет Есенина живописен, красочен,

смел. Он, как солнечный луч, озаряет предметы и явления, вскрывая в них

новые грани, вызывая неожиданные ассоциации.

Когда мы читаем строки стихотворения "Я красивых таких не видел...": Что поет теперь мать за куделью?

Я навеки покинул село,

Только знаю – багряной метелью

Нам листвы на крыльцо намело, -

картина поздней осени встает перед нами во всей жизненной конкретности. Мы

воочию видим эту "багряную метель" – красноватые листья, подхваченные

порывами ветра, беспорядочно кружащиеся над уже похолодевшей землей и

бессильно опускающиеся на крыльцо. "Багряная метель" невольно ассоциируется

с другой снежной метелью, которая скоро завьюжит по деревенской улице,

наметет на крыльцо белые груды первого снега. Это есенинское словосочетание,

как и многие другие, лишний раз подтверждает мысль о том, что эпитет -

прежде всего образ, картина.

Для усиления выразительности образа Есенин, как уже отмечалось, широко

и оригинально использует цветопись.

"Цветовые" эпитеты органично входят в ткань стиха, поскольку несут

соответствующую смысловую нагрузку. Приведем отдельные строфы из

произведений, где есть, скажем, слово "белый":

Этой грусти теперь не рассыпать

Звонким смехом далеких лет.

Отцвела моя белая липа,

Отзвенел соловьиный рассвет.

–

Когда-то у той вон калитки

Мне было шестнадцать лет,

И девушка в белой накидке

Сказала мне ласково: "Нет!"

–

Да, мне нравилась девушка в белом,

Но теперь я люблю в голубом.

В стихотворениях, откуда взяты эти строки, белый цвет обозначает

чистоту, невинность, девственность. И это не случайно. С аналогичным

явлением мы встречаемся в русских свадебных обрядах (белое одеяние невесты),

в народно-поэтической речи (белая лебедушка, белая березонька), а также в

классических произведениях, созданных под влиянием фольклора (у Пушкина:

"Как весенней теплою порою, из-под утренней белой зорюшки..." – "Сказка о

медведихе").

Золотой цвет в стихах Есенина нередко символизирует увядание:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

"Золото увяданья"... Нет, это не "философия тлена", не могильная

меланхолия, не угрюмый пессимизм, а ясная и трезвая дума о неумолимом

движении потока жизни, о неизбежном. И в эпитете нетрудно увидеть его

жизненную основу: она – в природе, где цвет осенних листьев и трав

напоминает цвет золота. Вспомним Пушкина:

Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса -

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса.

("Осень")

–

Настала осень золотая.

Природа трепетна, бледна.

Как жертва, пышна убрана.

("Евгений Онегин", гл. 7, XXIX)

4

Эпитетам Есенина свойственна многозначность. Например, тот же эпитет

"золотой" в ряде стихов выступает в значении "бесценный". При этом, в

зависимости от характера переживания, на первый план выдвигается то

эмоциональный, то изобразительный оттенок. В стихотворении "Спит ковыль.

Равнина дорогая..." в строфе:

И теперь, когда вот новым светом

И моей коснулась жизнь судьбы,

Все равно остался я поэтом

Золотой бревенчатой избы, -

эпитет "золотая" главным образом передает эмоциональное отношение поэта к

"бревенчатой избе", дорогой его сердцу. В данном случае ему было нужно

подчеркнуть любовь к старой, уходящей Руси, что он и сделал емким эпитетом.

Есенин при посредстве эпитета умел "малому вдохнуть душу большого" (М.

Пришвин).

В стихотворении "Я красивых таких не видел..." поэт обращается к своей

сестре:

Я красивых таких не видел,

Только, знаешь, в душе затаю

Не в плохой, а в хорошей обиде -

Повторяешь ты юность мою.

Ты – мое васильковое слово,

Я навеки люблю тебя.

Как живет теперь наша корова,

Грусть соломенную теребя?

Это стихотворение, две начальные строфы из которого приведены, дышит

непосредственностью, неисчерпаемой искренностью.

Ты – мое васильковое слово... -

Так мог сказать только Есенин. Будущие поэты, быть может, скажут лучше, но

так не скажет никто, потому что Есенин, как каждый большой поэт,

неповторим. Этот метафорический эпитет "васильковое слово" рождает в нашем

сознании целую гамму разнообразных дальних ассоциаций, связанных с образом

скромного василька. Цветок этот бесконечно дорог поэту как частица его

родных полей, родной природы. Голубой василек напоминает о чем-то хорошем,

чистом, нежном. "Васильковое слово" – самое задушевное, самое заветное, идущее из глубин сердца, пропитанное беспредельной нежностью слово.

Мопассан как-то сказал, что "у слов есть душа... Она появляется при

соприкосновении слова с другими словами, вспыхивает и освещает некоторые

книги неведомым светом, но нелегко высечь из слова этот огонь. Есть

писатели, которые путем сближения и сочетания слов вызывают в воображении

целый мир поэзии...". Есенин принадлежит к таким писателям. Он хорошо знал, что только мысль и чувство делают слово молодым и ярким, сильным и красивым.

Без них в поэтическом произведении не живет ни одно слово.

Кажется, трудно допустить, чтобы в задушевном лирическом стихотворении

на равных правах с сердечнейшими словами находилось далеко "не изящное"

слово "корова". У Есенина это слово не только не выпадает из стиля, но

является самым нужным, единственно уместным, незаменимым. Тепло большого

человеческого чувства, выражающееся в ритмике, интонации, тропах, в том

числе в метафорических эпитетах "васильковое слово" и "грусть соломенная", делает это слово мягким, ласковым, душевным.

5

Одним из непременных элементов выразительности эпитета является его

точность, меткость, четкость. Известно, какое важное значение придавали

этому качеству эпитета выдающиеся мастера литературы.

Черновые рукописи Лермонтова и Некрасова наглядно показывают, как

настойчиво и кропотливо искали они наиболее четкий, соответствующий замыслу

эпитет.

"...Слова необходимо употреблять с точностью самой строгой", -

неоднократно подчеркивал в своих статьях и письмах Горький.

Забота о точном, метком эпитете весьма характерна для творческого

процесса Есенина. Так, в строках стихотворения "Возвращение на родину"

(сцена встречи поэта со своим дедом):

"Добро, мой внук,

Добро, что не узнал ты деда!.."

"Ах, дедушка, ужели это ты?"

И полилась печальная беседа

Слезами теплыми на пыльные цветы -

сначала вместо "теплыми" было "крупными". Эпитет "крупные слезы", как мне

кажется, менее подходил к характеру изображаемой ситуации, чем слово

"теплые". В данном контексте эпитет "теплые слезы" имеет глубокую внутреннюю

связь с переживаниями и поэта и его собеседника – деда. В этом слове

просвечивает и тихая радость встречи, и нежная грусть, и светлые

воспоминания о далеких, незабываемых днях. Думается, именно поэтому Есенин

предпочел эпитет "теплые" определению "крупные".

Или "тайная тишина" в стихотворении "Мой путь":

Тогда в мозгу,

Влеченьем к музе сжатом,

Текли мечтанья

В тайной тишине,

Что буду я

Известным и богатым

И будет памятник

Стоять в Рязани мне.

Сельский паренек, еще совсем юный и наивный, написавший, быть может,

всего несколько первых стихотворений, как, в какой обстановке мог он мечтать

о будущей славе и богатстве, чтобы не быть осмеянным? Только уединясь от

своих друзей, где-то в тихом укромном уголке, в "тайной тишине".

Обращаясь к своей сестре, поэт говорит:

Ты мне пой, ну, а я припомню

И не буду забывчиво хмур:

Так приятно и так легко мне

Видеть мать и тоскующих кур.

Эти "тоскующие куры" органично входят в образную систему стихотворения.

Песня, которую когда-то любила напевать старая мать, рождает в душе поэта

воспоминание о родном доме, о незабываемых годах детства. Он снова видит "и

калитку осеннего сада, и опавшие листья с рябин", березку с ее "золотистыми

косами" и "холщовым сарафаном". И здесь же – "тоскующие куры", какими они и

бывают осенью. Сказано точно и незамысловато, просто, а "простое – самое

трудное и мудрое" (Горький).

6

Читая стихи Есенина, видишь, что поэт использовал эпитет весьма широко.

Но всегда ли в его стихах появление этого тропа вызывалось необходимостью?

Может быть, Есенин употреблял эпитет произвольно, ради соблюдения размера

стиха? Посмотрим, так ли это.

В некоторых стихах 1925 года среди других образов встречается образ

луны. Например, в стихотворении "Листья падают, листья падают...":

Листья падают, листья падают.

Стонет ветер,

Протяжен и глух.

Кто же сердце порадует?

Кто его успокоит, мой друг?

С отягченными веками

Я смотрю и смотрю на луну.

Вот опять петухи кукарекнули

В обосененную тишину.

Начало стихотворения "Собаке Качалова":

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Читая стихотворение "Синий май. Заревая теплынь...", снова встречаем

луну:

Синий май. Заревая теплынь.

Не прозвякнет кольцо у калитки.

Липким запахом веет полынь.

Спит черемуха в белой накидке.

В деревянные крылья окна

Вместе с рамами в тонкие шторы

Вяжет взбалмошная луна

На полу кружевные узоры.

И наконец, первая строфа еще одного стихотворения:

Снежная замять дробится и колется,

Сверху озябшая светит луна.

Снова я вижу родную околицу,

Через метель – огонек у окна.

В первых двух отрывках луна только названа, в двух других она

сопровождается эпитетами. Чем же это обусловлено?

В начале стихотворения "Листья падают, листья падают..." – переживание

поэта, связанное с его думами о неудачно сложившейся жизни. С его

настроением гармонирует грустная картина осенней природы. Погруженный в

нерадостные мысли, он смотрит на луну безразлично. Здесь важен не объект, а

сам процесс созерцания, и это подчеркнуто двукратным глаголом "смотрю". Луна

– второстепенная деталь, хотя и необходимая для полноты картины.

Поставленная в конце строки, она не теряется среди других деталей. Выделять

ее еще и эпитетом нет никакой необходимости.

Образ луны во втором отрывке также не имеет существенного значения в

обшей образной системе стихотворения, поэтому, естественно, луна только

названа.

Иную роль играет образ луны в стихотворениях "Синий май. Заревая

теплынь..." и "Снежная замять дробится и колется...". В первом из этих

произведений луна выступает в качестве, если так можно сказать, активно

действующего персонажа. Недаром ей посвящена целая строфа. Автору нужно было

как-то конкретизировать этот образ, сделать его предельно выразительным,

выделить в общей системе образов. Так появился эпитет "взбалмошная луна", в

котором слились живописный и эмоциональный элементы. Сквозь

добродушно-укоризненное слово "взбалмошная" проглядывает светлое душевное

состояние поэта, находящегося "с собой на досуге", с нежной любовью

вспоминающего прожитые годы.

В стихотворении "Снежная замять дробится и колется..." раскрывается

переживание человека, много странствовавшего, любившего, страдавшего и вновь

вернувшегося в родительский дом. Вот он поздним вечером подходит к околице

родного села. Метет метель, дует пронизывающий ветер. Путнику холодно. Это

состояние героя Есенин показывает через одну деталь: "озябшая луна". Только

такой и мог увидеть ее продрогший человек. Здесь нельзя не вспомнить слова

из статьи А. Н. Толстого "Как мы пишем": "Пример: степь, закат, грязная

дорога. Едут – счастливый, несчастный и пьяный. Три восприятия, значит – три

описания, совершенно различных по словарю, по ритмике, по размеру. Вот

задача: объективизировать жест. Пусть предметы говорят сами за себя. Пусть

вы, читатель, глядите не моими глазами на дорогу и трех людей, а идете по

ней и с пьяным, и со счастливым, и с несчастным".

В этих словах выдающегося советского писателя очень верно отмечены

изобразительно-выразительные возможности "говорящих" предметов. Сам А. Н.

Толстой с большим мастерством использовал этот прием. Вспомним хотя бы

эпизод пребывания Рощина – белого офицера – в екатеринославской гостинице

("Хождение по мукам"). Психологическое состояние Рощина художник не

описывает своими словами, а передает его через восприятие окружающей

обстановки самим героем: "дрянной" гостиничной комнаты с "грязным окном", занавешенным "пожелтевшей газетой". Всего несколько эмоционально-оценочных

эпитетов – и мы уже чувствуем, что в душе Рощина что-то произошло, ему

становится отвратительна затхлая атмосфера быта обреченной на гибель

контрреволюции.

Этот же прием применил М. Шолохов для передачи внутреннего состояния

Григория Мелехова, только что похоронившего самое дорогое, что было в его

жизни, – Аксинью: "Словно пробудившись от тяжкого сна, он поднял голову и

увидел над собой черное небо и ослепительно сияющий черный диск солнца".

Обратившись к произведениям писателей прошлого, мы и у них найдем

немало аналогичных примеров.

Появление в есенинском стихотворении эпитета "озябшая луна" лишний раз

свидетельствует об умении поэта при минимальной затрате художественных

средств ярко передавать душевное состояние человека. Особое значение этого

эпитета в строфе и стихотворении поэт подчеркивает инверсией. Недаром образ

"озябшей луны" невольно возникает в нашем сознании, когда мы читаем

предпоследнюю строфу:

Вот и опять у лежанки я греюсь,

Сбросил ботинки, пиджак свой раздел.

Снова я ожил и снова надеюсь

Так же, как в детстве, на лучший удел.

"Эпитет, – говорил А. Н. Толстой, – надо употреблять с большим страхом,

тогда только, когда он нужен, когда без него нельзя обойтись, когда он дает

какую-то интенсивность слову, когда, вернее, слово настолько заезжено или

настолько обще, что нужно подчеркнуть его эпитетом".

В лучших стихах Есенина эпитет всегда оправдан смыслом, всегда

необходим, всегда "работает" точно, без промаха. У него не найдешь слов, которые стоят где-то рядом со смыслом, но не включают его, как это нередко

было в произведениях поэтов – современников Есенина.

Например, в стихотворении поэта И. Доронина "Я видел утром" читаем:

По дороге

В степь широкую

Пробежал

Мотор белокопытый...

Что это за "мотор белокопытый"? Читателю остается только догадываться, что речь идет, по всей вероятности, о тракторе. Но почему он "белокопытый"?

Может быть, потому, что у него белые колеса? Но вряд ли белые колеса могут

находиться в ассоциативной связи с белыми копытами. Так что даже при самом

богатом воображении невозможно представить себе этот "мотор".

Ни друга, ни денег, ни крепкого сна.

Одна мне утеха – ночная луна, -

начинает свое стихотворение современник Есенина поэт Е. Эркин, не замечая,

что эпитет "ночная" здесь совершенно излишен. "Ночная луна"... Как это

далеко от есенинского эпитета – глубоко осмысленного, выразительного,

необходимого, освещающего предмет с наиболее существенной для описываемой

ситуации стороны! Недаром А. С. Серафимович писал, что Есенину свойственна

"огромная, все ломающая смелость эпитетов, сравнений, выражений, поэтических

построений. Сам. Ни у кого не спрашивал, никому не подражал. За ним косолапо

тащились другие, бездарно и убого".

7

Серафимович не случайно, наряду с другими элементами поэтического языка

Есенина, высоко оценивает его сравнения. Как и в эпитетах, в сравнениях

Есенина ярко проявилось тонкое мастерство, присущее только истинным

художникам. В есенинских стихах – применим его же выражение – "расцветают

звезды слов".

Сравнение – один из самых распространенных поэтических оборотов речи,

основанный на сближении двух предметов или явлений для пояснения одного

другим. Вместе с тем, как совершенно справедливо замечал Л. И. Тимофеев,

"характер сравнений никаким образом не сводится к примитивному пояснению.

Сравнение стремится внести в отражение действительности то общее ее

понимание, которое присуще писателю".

Прежде всего с помощью сравнения отвлеченное понятие, "невидимый

предмет" Есенин делает конкретным, видимым, почти физически ощутимым.

Снова выплыли годы из мрака

И шумят, как ромашковый луг... -

начинает поэт стихотворение "Сукин сын", и его юные годы предстают перед

читателем во всем своем поэтическом обаянии, оживают, пахнут цветами, веют

весной, молодостью. И дальше:

Нынче юность моя отшумела,

Как подгнивший под окнами клен...

Сравнение прошедшей юности с подгнившим кленом дает нам возможность как

бы воочию увидеть молодость поэта. И для сравнения поэт берет не вообще

клен, а вот этот, стоящий под окном, чем достигается предельное

овеществление образа. В то же время этим сравнением дана самооценка рано

постаревшего поэта, его душевного состояния.

Ему, понявшему, что такое царская Россия и что такое слава,

В душу грусть

Вошла, как горькая отрава.

Для него бессмертный Пушкин

Такой прекрасный и такой далекий,

Но все же близкий,

Как цветущий сад!

"Чувство наше, – говорил Н. А. Добролюбов, – возбуждается всегда живыми

предметами, а не общими понятиями". Воздействие на читателей приведенных

выше сравнений лишний раз подтверждает правильность этого положения великого

русского критика, свидетельствует о большом эмоциональном заряде образных

средств Есенина, за которыми всегда стоят волнение, напряжение чувств,

мысли.

Есенинскому сравнению присущи живописность, "пластика", верность

действительности. Несколькими тонко подмеченными деталями поэт умеет создать

впечатляющую картину.

Вот, например, зарисовка летнего вечера в деревне:

Уж вечер. Жидкой позолотой

Закат обрызгал серые поля.

И ноги босые, как телки под ворота,

Уткнули по канавам тополя.

Казалось бы, для создания зрительного образа можно было ограничиться

одной метафорой – "ноги босые уткнули по канавам тополя". Но в этом случае

образ был бы менее живым, менее эмоциональным, не обладал бы временной

конкретностью, так как мог быть отнесен к любому времени суток. Но то, что

тополя уткнули ноги по канавам, "как телки под ворота", оживляя всю картину, говорит: дело происходит не только в деревне, но и вечером, когда

возвратившиеся с пастбища и не встреченные хозяевами телки тычутся под

ворота, безуспешно пытаясь попасть во двор. Эта картина знакома каждому

бывавшему в деревне человеку.

Или изображение весеннего цветущего сада:

Сад полышет, как пенный пожар...

Наряду с другими образными средствами сравнение широко применяется

Есениным для наиболее полной, выразительной передачи психологического

состояния:

Любимая!

Меня вы не любили,

Не знали вы, что в сонмище людском

Я был, как лошадь, загнанная в мыле,

Пришпоренная смелым ездоком.

Автору "Письма к женщине", откуда взята эта строфа, нужно было

рассказать о своих переживаниях в бурные революционные годы, о неумении

разобраться в сложной, противоречивой обстановке того времени, показать

драматичность своего тогдашнего положения. Этому служит, в частности,

сравнение с загнанной лошадью. Динамичность сравнения способствует созданию

общего колорита напряженности переживания, раскрывает мятущуюся душу

человека, ищущего свое место в "развороченной бурей" жизни.

В стихотворении "Несказанное, синее, нежное..." мы встречаемся с

переживаниями иного характера. Бури прошли, страсти успокоились.

Несказанное, синее, нежное...

Тих мой край после бурь, после гроз,

И душа моя – поле безбрежное -

Дышит запахом меда и роз.

Я утих. Годы сделали дело,

Но того, что прошло, не кляну.

Словно тройка коней оголтелая

Прокатилась во всю страну.

Сравнение души с безбрежным тихим полем, дышащим запахом меда и роз,

хорошо передает спокойное внутреннее состояние поэта. Это в первой строфе.

Первая фраза второй строфы как бы обобщает мысли первой строфы: "Я утих". И

движение стиха приостановилось. Поэт словно на мгновение задумался и затем

так же просто и спокойно объясняет причину своего душевного состояния: "Годы

сделали дело". В следующих строфах – быстрый взлет чувства, находящий свое

выражение в широком и приподнятом сравнении промчавшихся лет с оголтелой

тройкой. Очередная строфа начинается на той же приподнятой интонации,

сравнение развертывается, еще более конкретизируется:

Напылили кругом. Накопытили.

И пропали под дьявольский свист...

На коротком, как удар, слове "свист" стих как будто обрывается. Чувство

достигло высшей точки. Потом – резкий спад:

А теперь вот в лесной обители

Даже слышно, как падает лист.

Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?

Все спокойно впивает грудь.

Стой, душа, мы с тобой проехали

Через бурный положенный путь.

В двух последних строках легко заметить внутреннее сравнение: поэт и

его "душа" проехали через бурный путь, как тройка. Во второй строфе, как мы

знаем, с тройкой сравнивались минувшие годы, здесь – поэт и его "душа".

Однако замену одного предмета сравнения другим мы не замечаем, поскольку при

развертывании сравнения прошедшие годы были отодвинуты на второй план

образом тройки. Так сравнение у Есенина не только убедительно и наглядно

передает душевное состояние, но и способствует развитию лирической темы, ее

движению.

Душевная боль поэта находит выход в словах, обращенных к матери:

Родимая!

Ну как заснуть в метель?

В трубе так жалобно

И так протяжно стонет.

Захочешь лечь,

Но видишь не постель,

А узкий гроб

И – что тебя хоронят.

Как будто тысяча

Гнусавейших дьячков,

Поет она плакидой -

Сволочь-вьюга!

И снег ложится

Вроде пятачков,

И нет за гробом

Ни жены, ни друга!

Все сравнения в этом отрывке едины по своему драматическому колориту

("узкий гроб", "тысяча гнусавейших дьячков", "пятачки", что кладутся на

глаза покойников). Без этого вряд ли было бы возможно так ощутимо выразить в

нескольких словах подавленное настроение поэта. Наиболее точной передаче

непосредственности и остроты индивидуального переживания способствует

отрицательно-оценочный элемент в сравнениях, усиливающий эмоциональную

окраску.

Поэт понимает, что отстал от новой жизни и безуспешно пытается догнать

"стальную рать". Сознавая свою внутреннюю раздвоенность, он завидует натурам

цельным, чуждым душевному разладу, тем,

Кто жизнь провел в бою,

Кто защищал великую идею.

В то же время он знает: при всем драматизме своего положения он еще не

самый несчастный, конченый человек. Он говорит:

... есть иные люди.

Те

Еще несчастней и забытей.

Они как отрубь в решете

Средь непонятных им событий.

Я знаю их

И подсмотрел:

Глаза печальнее коровьих.

Средь человечьих мирных дел,

Как пруд, заплесневела кровь их.

Кто бросит камень в этот пруд?

Не троньте!

Будет запах смрада.

Они в самих себе умрут,

Истлеют падью листопада.

С помощью четырех сравнений Есенин дает убедительную характеристику

духовного облика определенной группы людей, выражает свою антипатию к ним,

жалким, безвольным, внутренне опустошенным, заживо разлагающимся.

8

Разумеется, было бы опрометчиво сводить работу Есенина к поискам

простых, но ярких, точных эпитетов и сравнений. Замечательное мастерство

автора "Руси советской", "Руси уходящей", "Персидских мотивов", "Анны