Текст книги "Недоразумение (СИ)"
Автор книги: С. Нечипоренко
Жанры:
Эротика и секс
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
За разговором они подошли к кафе, Андрей открыл дверь, пропуская Ирину вперед. Вошли внутрь и сразу растворились в воздухе, как два незадачливых призрака, попавших в поток яркого света.
Окинув взглядом кафе, Андрей заметил, как двери открылись, и внутрь вошла молодая пара – парень и девушка, они стояли, осматривались в поисках мест, и с их мокрых зонтов стекала вода. Андрей снова взглянул в окно.
Почему такое могло случиться? В голове звучал как колокол один и тот же вопрос. Почему?
Андрей почувствовал, как тело стало ватным и тяжелым. Такая, казалось, счастливая личная жизнь вдруг превратилась в ворох всевозможных мыслей, воспоминаний и картинок, в смятые кадры на кинопленке. Они вспыхивали в его голове яркими пятнами и улетали в никуда, гонимые нахлынувшим ветром печали и грусти прямо сквозь самые минорные струны души. Огромная черная дыра образовалась прямо в середине груди. Андрей медленно закрыл глаза, и кафе, и улица за окном, дождь и целый город, казалось, пропали для него навсегда.
Глава 3
Может, она меня околдовала? Абсурд. Андрей печально улыбнулся. Неудачник, слабак, щенок, которого просто выбросили на улицу так неожиданно и хладнокровно. Чем больше он думал о ней, тем сильней ощущал тоску, печаль и одиночество.
Чашка с остывшим кофе, ворох фантиков от конфет, листки бумаги с записями, стопки книг и разная непонятная мелочь завалили компьютерный стол. Андрей сидел перед монитором, и на автомате листал без разбора страницы людей в "контакте": фото, лица, цитаты. Иногда бесцельное занятие помогало на время уйти от жутко навязчивых мыслей и тягостных переживаний о прошлом.
Самое удивительное, и чему он сам никак не мог найти объяснения было то, что именно разрыв с Ириной принес столь продолжительную внутреннюю боль. Да, у него были и раньше женщины, кто-то бросал его, кого-то он, но никогда не становилось это предметом особых страданий и переживаний. Он всегда считал себя человеком уверенным, в меру практичным и самодостаточным. Но, именно Ирина каким-то мистическим образом смогла в одночасье проникнуть в самое сердце. Ее уход создал обширную зияющую пробоину в сердце, и её требовалось залечить.
Зазвонил телефон. Андрей потянулся к мобильнику. Разговаривать не хотелось.
– Здарова, Андрюха, чего делаешь? – послышался бодрый голос приятеля в трубке.
Дима в отличии от Андрея часто бывал в разъездах, как говориться, работал в регионах, продвигая фирму и ее услуги. Андрей не считал их отношения дружбой. Выпить пива после работы, перемыть кости начальству и обсудить новые романтические приключения Димы – для Андрея это не достаточный аргумент для настоящей дружбы. Скорее Дима стремился дружить, чем наоборот.
– Сижу. – не зная, что ответить, выдавил из себя Андрей.
– Хорош сидеть не запретишь. Хочешь, приезжай ко мне. Я своих отправил на неделю в деревню к родне. Так что квартира наша. Можешь с ночевкой. Заодно поможешь мне.
Эх, Димасик, простоты у тебя не занимать, подумал Андрей, поняв, что тот его зовет не просто так. Ехать не хотелось, но веселое настроение коллеги казалось сильнее серых мыслей.
– Чего делать будем? – изобразил интерес Андрей.
– Пока жена с детьми в деревне, хотел кое-какой хлам разобрать. Одному не справиться. Приезжай! Посидим. Давай, Андрюха!
На одной чаше весов лежало унылое и тупое сидение перед компом, а на другой возможность развеяться. Андрей представил, как снова Дима будет с бравадой рассказывать о своих «подвигах» где-нибудь в Подольске или Солнечногорске. Половину, конечно, соврет. Если бы все, что он рассказывает было правдой, то его жена давно бы уже просчитала. Уж, слишком она ревнивая у него, чтобы не почуять запах чужой женщины. Скорее врет он больше, чем есть на самом деле. Дима – тот ещё парниша. Парниша! Андрей вспомнил день, когда Ирина сказала, что все кончено, вспомнил парня на стремянке и свою рефлекторную ревность. А Дима чем-то напоминал того парня в синей робе. Андрей усмехнулся. А интересно, к Ире он подкатывал или нет? Тут же, подогревая шальную мысль, в памяти стали вспыхивать яркие картинки из прошлого. Он же первый ее увидел тогда. Эльф! Да, он ее так назвал.
Однажды они шли втроем на обед, и Дима долго допытывался, как ей больше нравиться, чтобы ее называли.
– Я реально кайфую, когда меня называют Иринкой. Честное слово. Не знаю почему, но я просто в экстазе.
Андрей тогда впервые сильно приревновал ее. Следующая: кабинет начальника, длинный стол, планерка. Андрей чуть-чуть опоздал, и ему пришлось сидеть на диване. Он хорошо видел Иру и с удовольствием, в основном, смотрел на неё, чем слушал начальника. Она, как обычно, сосредоточено и собрано, практически не поднимая глаз, делала записи в своем блокноте. Напротив нее сидел Дима. Андрей увидел, или ему показалось, что она смотрит на то, что пишет Дима. А может, она смотрела на его руки. Андрей скользнул взглядом вниз и обратил внимание, что ее ноги под столом широко расставлены, как у мужчины. Обычно, так женщины не сидят. Следующая мысль ударила камнем в висок. Она его хочет.
А что если я узнаю что-нибудь о ней?
– Хорошо, приеду – ответил Андрей – буду через час.
– Давай, Андрюха, жду. Договорились. – так же бодро ответил Дима и отключился.
Продолжая скользить по страницам людей, Андрей остановился на забавной картинке-аватарке – человеческой фигуре, завернутой в черный кожаный плащ, с широко расставленными ногами, в черной шляпе и с птичьей головой. Из слепых рукавов торчали стволы пистолетов. Андрей улыбнулся и прочитал имя: «Белая ласточка». Ниже шли посты о любви, о неразделенной любви. Андрей вчитывался и ощущал, насколько похожа жизнь автора с его собственной жизнью. Поставил несколько лайков. Пока собирался, услышал щелчок. Улыбнулся криво – «Ласточка» постучалась в друзья. Ладно, пусть будет. Андрей выключил компьютер и представил себя секретным агентом, собирающимся на задание. Правда, черного плаща, шляпы и черных очков не нашлось. С грустной ухмылкой накинул кожаную куртку, бегом спустился по лестнице подъезда и выскочил на улицу прямо в объятья прохладного вечера.
Полпервого ночи за мутным окном кухни ветер раскачивал одинокий фонарь. Дима перебирал струны гитары и аукал из Розенбаума. Получалось не очень похоже, но душевно. После трех рюмок водки под собранную на скорую руку закуску Андрей расслабился. С косой улыбкой смотрел на приятеля, и за пустыми глазами у него, в голове, образовалась серая, как запоздалая весна, непроходимая пустота. Ватная пустота. Веки медленно наливались тяжестью, клонило ко сну. Гитара стонала, стонала и вздрогнула всеми ладами разом – песня осталась недопетой. Дима с шумом опустил ладонь на струнный ряд.
– Андрюха, тебе просто нужна женщина. И жизнь станет веселее. Я скажу тебе честно. Я не смог бы, хоть что со мной делай, не смог. А ты. – Он налил себе и Андрею. Отложил гитару. – Ты, молодец! Мужик! Их знаешь, как держать надо? Вот так! – Он сжал кулак и показал его кому-то в пустую табуретку в углу кухни. – И я держу. Потому что. Даже. Если бы она и загуляла с кем-то, то я, наверное, простил бы, убил бы, но простил. – Он запрокинул голову и выпил. Поставил рюмку на край стола и начал намазывать на черный хлеб печеночный паштет.
– Ты о ком? – буркнул Андрей и выпил свои пятьдесят грам.
– О жене о своей, конечно. О ком еще? Я бы не смог из-за этого взять и развестись, понимаешь. Может, я и тряпка! Может! – Дима сделал многозначительную паузу, вытаращив глаза. Казалось, кивни сейчас Андрей, шевельни мизинцем, вздохни даже, и всё, всё будет ясно, как дважды два – кто есть кто. Откровенность за откровенность. Но Андрей сидел неподвижно, как памятник – Святой Апостол Петр. Сидел и слушал. Нужно, чтобы Дима разговорился. – Да, я тряпка. Но считаю, что загулять может каждый. А понять и простить – это дорого стоит. – Он откинулся на спинку стула. – Понимаешь?
– Дима, ты не тряпка!
– А ты – мужик! – Перебил приятель. – Знаешь почему? Потому что не стал терпеть, взял и всё решил. Вот за это я тебя уважаю.
Андрей улыбнулся. Скорее не этому неожиданному признанию, а той крылатой фразе, которая обычно всегда, рано или поздно, звучит в любой компании мужчин: «Ты меня уважаешь?». Это означает одно – вечер дошел до своей кондиции, и если он будет продолжаться без контроля, то может перерасти в обычную попойку. Андрей решил, что пора начинать секретную операцию под кодовым названием «Ирина». Он улыбнулся.
– Дима, спасибо, конечно! Но проблема в другом. Это она решила скорее уйти, чем я. Это я загулял, как ты выражаешься, а она не смогла взять и простить. – Андрей взял бутылку и начал разливать водку.
Друзья почти синхронно выпили, и пока Дима хрустел маринованным огурчиком, Андрей продолжил:
– Да, я потом узнал, что у неё там кто-то был, понимаешь. Я тут, а она постоянно в командировках. Я ее понимаю. Но вопрос не в ней, а во мне.
– Что? – Дима замотал головой, – Ты же говорил, что у нее там мужик завелся, вот вы и развелись, мол.
– Да, все правильно, я просто не говорил основного. Ты не знаешь, но сначала закрутилось тут у меня с одной, когда жена была в отъезде. Потом узнала. Понеслось.
– С кем? Я ее знаю?
– Помнишь, девочка у нас такая светленькая работала. Ты ее еще эльфом прозвал.
– Иришка что ли? Конечно, помню. И у тебя с ней…
– Угу, – Андрей кивнул, – само как-то всё закрутилось, даже не помню уже, с чего началось. Но, в общем, встречались одно время, смс-ками обменивались. Короче, Таня моя дома была тогда. Приехала на неделю. Конец августа. Вроде все нормально. А утром просыпаюсь – ее нет рядом. Рано еще, около семи утра где-то было. Суббота. Выхожу на кухню, а там она сидит, вся в телефоне. В моем. Короче, Ирина мне сообщение прислала ночью или вечером, мол, желаю всего хорошего, отличного вечера, и кучу признаний в своих чувствах, какой я замечательный мужчина, лучше меня нет и все такое… Таня все увидела, и сидит вся в слезах, глаз не поднимает.
– Прикольно, а ты чего? Сказал бы, что попутала она, не тебе это. Придумал бы чего-нибудь.
– Да, может и можно было бы что-то придумать, но ты знаешь, Таня, – если ее понесёт, то на скаку не остановить. Вроде и да, безобидная смс-ка, но там она не одна была, там и мои исходящие выплыли тоже. Была у нас с Ирой такая игра вечерняя. Она мне напишет, какой я классный и замечательный. Я ей в ответ, как она прекрасна и обворожительна. Чуть ли не секс по телефону устраивали. Таня всё это и увидала. Слезы ручьем. Я к ней, она от меня. Не подходи. А затем и выпалила, что давно у неё мужчина есть, год целый вместе, и в отличие от меня – настоящий мужчина. У меня аж дар речи пропал. И что, говорю, у тебя серьезно? Да! И во всех красках мне рассказала, как у нее с ним было и в каких позах. Не выдержал я тогда, ударил ее! Наговорили друг другу море всякого. Тогда я и сказал ей, что может у нас ничего и не было, никакой любви? Может и не было, – сквозь слезы только и ответила она. Разрыдалась. Я оделся и ушел на улицу. Весь день тогда бродил, а вечером уже спокойно сели, и она предложила разойтись. Вот, как бывает, Дима. Простая смс-ка. – Андрей натужно улыбнулся, почувствовав, как в груди начал зарождаться смерч воспоминаний.
– Да ну, Анрюха! – деловито воскликнул Дима – может, еще все образуется. Вернется она, вот увидишь. Еще заново поженитесь. Просто у вас недоразумение вышло и все. Фигня какая-то. Смс-ки.
– Дело не в смс-ках, пойми. Запал я на неё, на Иру эту. Ущучил?
– О, как! – вскинулся Дима.
– Тупо запал. И самое главное, Тане сказал, что с Ирой у меня всё серьёзно. Короче, жирнющую я точку поставил на своей семейной жизни после этих слов. – Андрей грустно улыбнулся и налил водку.
– Было у вас чего?
– Было, в том-то и дело, что было! Она потрясающая! Знаешь, я помолодел рядом с ней. Мы вместе, прямо, на всех уровнях дополняли друг друга везде.
– Когда вы успели на всех уровнях, Андрюха? – Дима выдержал паузу и уставился с серьезным видом, как следователь на пойманного с поличным карманника. – Сколько тебе лет?
– Много.
– Ну, сколько? – не унимался приятель, явно желая, чтобы его друг раз уж начал, так уж, чтобы подыгрывал до конца.
– Сорок. И что?
– Сорок! А мне сорок два! – повысил голос Дима – Теперь послушай меня, дружище, как старшего товарища, что я тебе скажу. Эта девочка, Ира, она молодая еще. Сколько ей? Двадцать пять? Так вот, ваша ситуация и яйца выеденного не стоит. Это знаешь, как называется, это называется кризис среднего возраста. У нас у мужиков, это сплошь и рядом. Возраст! – Дима артистично скорчил гримасу обреченности, сразу состарив себя лет на двадцать. – Хочется еще себя почувствовать молодым, желанным, почувствовать, что ты еще можешь. И это нормально! А когда в твоей жизни появляется молоденькая девочка, да еще отвечает, как тебе кажется, взаимностью, то, естественно, ты начинаешь думать, что вы созданы друг для друга. Понимаешь?
– Что значит, «кажется отвечает взаимностью»? и что не так? – Андрей внутренне напрягся.
– А то и значит, что никогда, слышишь, никогда девочка, которой двадцать лет не будет на полном серьезе строить отношения с мужчиной старше себя чуть ли ни в два раза. Никогда! Только по расчету и больше никак! Поверь мне, как старшему другу. – Дима криво улыбнулся, изображая снисходительность. – Ты, как старый пердун, можешь себе что-то там представлять, что она к тебе испытывает чувства, но это только кажется, потому что реально – это надо тебе, и ты запал. У нее знаешь, сколько мужиков может быть? И гораздо моложе тебя. И ты даже знать не знаешь, возможно, об этом. А с тобой да, – интересно, – можно душу отвести, поплакаться в жилетку, опыта набраться. Но по факту, никогда она с тобой не замутит, брат. Так что, если повезло, то лови момент, пользуйся, но не западай. Это закон! – Дима выдохнул и откинулся на спинку стула. На лбу выступила испарина. Он достал вилкой из открытой банки маринованный огурец и положил себе в тарелку. – Не западай и пользуйся!
– Не такие уж мы и старые еще. Слишком ты сгущаешь.
– Не старые? А знаешь, как меня одна девочка называла? Не поверишь – Стрик!
– Как? Что это значит? И что за девочка?
– Это не важно. Была у меня одна. Давно. Лет пять назад. Ездил я тогда в один город по делам фирмы, так сказать, и замутил. Долго мутил потом с ней. Имел её, как хотел и где хотел. И тоже подумал, что всё на всех уровнях у нас – , душа в душу. Была моложе меня лет…Короче, как Иришке твоей… Однажды утром лежим в кровати. Я говорю, может, кто-нибудь кофе принесет в постель? А она обнимает меня так нежно, целует в ушко и на это же ушко нежно шепчет, конечно, зайчик, и добавляет, ты у меня самый прикольный стрик. Она на кухню, а я лежу и думаю, что сие означает. И до меня допёрло. Она меня стариком считает на самом деле! Старик я для нее, представляешь? А мне и сороковника еще не было. Понял о чем я? Это мы с тобой думаем, что еще могём, можем, а для них, двадцатилетних мы уже старичеллы. Так, что понял я тогда, что нефига не светит нам уже. Лови момент, брат, тупо трахайся и досвидос к жене. А разводить все эти уси-масюси ни к чему хорошему не приведут.
– Расчёт в чем? Не уловил я пока. – Андрей и тоже достал огурец из банки.
– А хрен их знает, Андрей. Если ты её не поимеешь сразу, то в деньгах, в тряпках, в душевных разговорах… Так что мой совет, если клюнула, тащи сразу в койку, а там разберёшься.
– Какой с меня расчет, Дима?. Что я, олигарх?
– Значит был, раз говоришь «на всех уровнях». А когда по расчету, Андрей, то тут ни о каких чувствах речи нет, пойми это и прими. И тебе легче станет и, глядишь, Танька вернется. Ты – погулял, она – отомстила. Оттает, опомниться. Простишь. И все будет хорошо снова. Главное, пойми, твоё вот оно —
рядом сопит, бубнит иногда, дуется, обижается, но рядом, но родное. А там, там кризис среднего возраста. Не западай и будет тебе счастье.
– Я люблю ее, на полном серьезе.
Дима выпил свою водку, поморщился и, хрустнув огурчиком, авторитетно заявил:
– Ты заболел, Андрюха! И ничего не понял.
– Я понял. Понял, что я один, совсэм одын.
Дима насупился и стал молча ковыряться в тарелке, думал; губы его шевелились, брови сдвинулись. Слышался скрип вилки. Вдох. Продолжительный выдох. Дима выпрямился, вздернул голову и выпалил:
– Так бери Иринку! В чём дело?.
– Как я ее возьму? – Андрей грустно улыбнулся. – Она меня бортанула, когда у нас случилось с Таней. Где-то через неделю. И уволилась сразу. Сказала, что к Ване возвращается. В общем, мы с ней больше не пара, общение только по делу и все такое. Красиво я влетел в ситуацию, да? – Андрею стало грустно, и даже сквозь алкогольный туман просочилась струйка тоски и одиночества.
– К Ваньке? К тому дрыщу, что приходил за ней? – Дима скорчил гримасу, словно съел лимон. – Возьми и отбей! Позвони ей, скажи, что встретиться надо.
– Встретились уже. Бесполезно. Ваня – ее вторая половинка! Судьба и все такое. А мы так, погулять вышли. И ничего у нас не было.
– Тогда я ничего не понимаю, – в Андрея уперся удивленный взгляд приятеля, – было – не было. Ты сам разберись, чего хочешь.
– Скажи, Дима, вот тебе самому Ирина, как женщина, как?
– Неее, она не в моем вкусе, Андрюха. Мне нравятся фактурные. А у неё ни фигуры, ни груди.
Андрею показалось, что Дима лукавил. Как-то подозрительно уверенно и быстро он ответил. Хотелось ему верить, но не получалось.
– Послушай, Дима, а может, взять и сказать правду Ване про Иру, а? Напишу ему, что она не верна ему была, пока у нас работала. Что скажешь? – И тут же почувствовал, что сморозил что-то несусветное, как будто что-то внутри говорило – плохая идея. И тут же ревность с огоньком отмщения начали разрывать его изнутри.
Глава 4
– Зачем, Андрей? Не мучай ты себя! Лучше всё оставь как есть. Пусть она живет, как считает лучше для себя. Будь сильным. – Дима поставил пустую бутылку на пол. – Давай, баиньки! Завтра доделаем, что не успели сегодня, и все будет хорошо! – Последние слова он произнёс оптимистично и громко, как бы подводя итог сегодняшнему дню. На часах уже было половина второго ночи.
Они разошлись по разным комнатам, не убирая со стола посуду. Дима положил Андрея в гостиной, разложив ему мягкий диван, а сам лег в спальне. Андрей лежал и смотрел в серый потолок комнаты, тускло освещаемый ночным фонарем. По потолку ползали тени шатающихся ветвей деревьев. С улицы слышался шум ветра. В голове занозой застряла последняя мысль Димы: «А ты отбей!». Оставить как есть – самое трудное. Вспомнил Таню. Ждала ли она от него сожаления, слов прощения, слов о том, что все это помутнение, что он любит ее? Возможно, да. Он ничего не сказал. Слезы на её щеках. Слезы в глазах во время прощального вечера в ресторане. Ему было жалко ее. Он не мог сказать, что больше не любит, потому что это было не правдой. Но в то же время в сердце, как будто проросла Ирина, пустила корни, высасывая соки и все тепло для себя. А все, что касалось Тани, безжалостно стало превращаться в ледяную пустыню, и холод от этой пустыни остужал его. Андрей перевернулся с боку на бок.
Когда же у нас пошло все не так? Её затяжные командировки? Она стала ездить, а он грустить. И жили тоже, – комната в коммуналке – столько лет, ни детей, ни совместного отдыха, все время убили на эту квартиру. Гребаная карьера.
Андрей почувствовал себя глубоко одиноким и опустошенным. Смотрел в черную стену. По ней время от времени бежали огни от фар, урчащих за окном автомобилей.
Закрыл глаза и тут же оказался в парке, где гуляли с Ириной. Держались за руки. Август. Первые вечерние заморозки. Первая хрустящая корочка льда под ногами, скамейка на детской площадке. Они стояли, Андрей говорил по мобильному телефону с Таней. Она далеко, в Москве или в Сочи, сейчас не вспомнить. Он слышал голос, ей интересно, где он, что он, он отвечает и, одновременно, чувствует, как нежно целует его ладонь, сжимающую мобильник, Ира. Еще минута, – разговор закончен.
– Тебе понравилось? – шепчет она. Целует в шею.
– Да.
Андрей притягивает ее к себе, гладит волнистые локоны золотых волос. Она прижимается, обволакивает его, оплетает собой, как молодая лиана крепкий ствол могучего дерева.
– Я люблю вас, Андрей, очень, очень…
– Почему на вы?
– Мне так нравиться больше. Закройте глаза.
Андрей закрывает и ощущает касание губ. Она губами касается век, щек и шеи. Он обнимает её и в соседней комнате начинает захрапывать Дима.
– Сволочь, какая я все-таки сволочь. – Андрей зажмурился до боли в глазах. Все видения исчезли, уступив место одинокой, медленно сползающей по щеке слезе.
Утро било сквозь веки солнечным светом.
– Андрюха, вставай! – «прокукарекал» Дима из глубины квартиры. Андрей потянулся и выбрался из кровати. Хотелось попить воды и принять душ, а лучше сделать и то, и другое сразу.
Натянув брюки, он вышел в прихожую. С кухни тянуло ароматом яичницы.
– Ну, ты даешь! – воскликнул лукаво Дима, выглянув из-за угла. – Ну, ты и спать. Почти двенадцать. Давай, перекусим, и вчера мы чуть-чуть не доделали. Как ты, нормально?
– Не вопрос. Только, хорошо бы пива.
– Вынесем пару коробок и заодно за пивом…
Дима как будто не пил вчера, выглядел бодрым, деловитым и даже веселым. Андрей удивился своей разбитости и вялости. Давно так не употреблял. А может, все эти мысли отбирают силы и энергию?
Примерно через час с небольшим они стояли у метро и поправлялись из жестянок «Невским».
– Дима, у меня из головы не выходит мысль, чтобы рассказать Ивану про Ирину. Как ты сказал вчера? Отбей?
– Крамольная мысль, Андрюха! Ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше отпусти, и все, что не твое само уйдет, а что твое, то останется. Так что не парься.
Что-то здравомыслящее было в его словах, но заноза вернуть Ирину не давала покоя. Перекинувшись еще несколькими незначительными фразами, друзья попрощались. Андрей спустился в метро. Поезда еще не было. Рекламный щит на противоположной от платформы стене вещал: «Я знаю точно, невозможно возможно…». В голове заиграла мелодия песни. Она показалась в тему его крамольных размышлений. Он смотрел на рекламный щит, и эта фраза проникала всё глубже и глубже в размякшее, после вчерашнего, сознание. «Я знаю точно невозможное возможно» – мысленно стал про себя напевать Андрей. Из черного тоннеля метро одиноким горящим глазом вперед стал уверенно прибывать поезд. На платформе прибавилось народу. Андрей подумал, что хорошо бы сразу присесть, потому что ехать минут двадцать, хотелось вздремнуть… И все же, пропустив вперед суетливую старушку, маму с двумя детьми и еще несколько наиболее активно желающий попасть в вагон людей, он вошел следом и встал у двери. Краем глаза заметил чьё-то знакомое очертание. Оно плавно переросло в ощущение. Двери закрылись и поезд тронулся. Андрей оглянулся по сторонам. Чуть правее, прямо в центре вагона сидела Ирина. Он не верил своим глазам. Это была она. В черной своей осенней курточке-пуховичке, в длинной серой юбке и черных сапогах на высоком каблуке. Что это? Невозможное возможно? Ирина читала книгу и казалось ничего вокруг себя не замечала, даже более того, похоже ей было не важно, что происходит рядом с ней, настолько она была увлечена чтением. Она внимательно, и даже слишком серьезно смотрела в книгу, одновременно, то и дело подчеркивая что-то из прочитанного. Андрей подошел и встал напротив. Она продолжала читать и подчеркивать, и вверх подняла глаза лишь тогда, когда ее сапога коснулся острый нос мужского ботинка. Ее глаза распахнулись от удивления.
– О, какие люди! Андрей!
– Привет, Ириша! Не ожидал тебя увидеть. Как дела?
– Нормально. Рада тебя видеть. – Кротко улыбнулась и вновь уставилась в книгу, но казалось, что она не читает – смотрит на раскрытые страницы и сидит, боясь пошевелиться. Стоило подумать об этом, Ирина тут же сделала несколько резких мазков под строчками книги и перевернула страницу…
– Куда едешь?
Она не ответила. Поезд остановился и сидящая рядом с ней женщина поднялась. Её место занял Андрей.
– Ира?
Она повернула голову. В глазах читались эмоции, говорящие, что бы он ни сказал – будет бессмысленно.
– Куда едешь? Что читаешь?
На корешке прочёл: «Психологическая подготовка к родам».
– Ух, ты! Как интересно! Где выходишь?
– Мне надо в поликлинику съездить, выхожу на следующей…
– Провожу, не против?
Она продолжила чтение, а Андрей ощутил, как вновь заработал внутри эпицентр грусти и обиды. Да, обиды, пока не прочитал название книги. «Почему не я? – прогремел немой вопрос, – почему этот?»
Снова качнулся вагон. Люди потянулись к дверям. Ирина встала, Антон последовал за ней. Вышли из метро, молча дошли до автобусной остановки. Пауза затягивалась. Надо было сказать чего-нибудь, показать беспечность, улыбнуться. Он улыбнулся. Глупо. В горле вырос комок размером с пробку из-под шампанского.
– Готовитесь стать мамой? – выдавил из себя Андрей с улыбкой. – Случайно заметил что вы читаете…
– Да. Хочу Ване родить ребенка. Дочь или сына.
– Уже в декрет?
– Нет, конечно. Пока решила подготовиться. Я только начала работать на новом месте, зарекомендовала себя, надо встать на ноги. Но это не важно. Антон, хотелось бы верить, что ты не нарочно подстроил эту встречу, и если она произошла случайно, скажу еще раз, – пойми, мы с тобой уже никогда не будем вместе. Я люблю Ваню и хочу от него ребенка. А тебе, тебе надо найти свое счастье. Своего любимого пупсика. И давай на этом поставим жирную и позитивную точку. – Приближался автобус, Ирина повернула голову в его направлении, и Андрею показалось на долю мгновения, что в ее глазах сверкнула слезинка.
Он ухватил ее за локоть и, развернув к себе, обхватил руками. Она не успела ничего сказать или сделать. Его губы накрыли ее рот. Она рванулась несколько раз, пытаясь освободиться от его жестких объятий, но мужская сила взяла верх. Автобус медленно и солидно подкатывался к остановке.
Андрей почувствовал, как ослабло сопротивление, вновь почувствовал мягкость губ и податливость тела. Он провел по ее волосам ладонью. Из автобуса выходили люди.
«Сладкая парочка!» – послышался детский голос. Вслед за ним раздался звонкий смех выпрыгивающей из автобуса детворы. Ирина нажала ладонями, отодвигая Андрея, и потянулась в сторону автобуса…
– Ира!
Она, уходя, оглянулась, и в ее глазах, действительно, блеснула слеза.
– Когда-нибудь ты так поцелуешь свою настоящую любовь, и она будет самой счастливой на свете! Пока! Я ни о чем не жалею. Но так нельзя.
Взмахнула рукой, зашла в автобус, и двери закрылись. Андрей остался, и в его груди стальными тисками сжалось сердце. Да, что же это такое? Отбить! Отбить! Он оглянулся по сторонам. В пятидесяти метрах от автобусной остановки скромным и ярким пятном на фоне городского квартала выделялась надпись «Норман», Антон направился в магазин.
Дождь оставлял косые полосы на лобовом стекле автомобиля. Когда их становилось много, включались в работу дворники. Раз, два и на отполированной поверхности появлялись новые линии. Андрей ждал. Было достаточно поздно. Что за наваждение? После последней встречи мысли об Ире невидимым фоном постоянно крутились в сознании. Стойкое желание увидеть ее снова не давало покоя, лишало сна уже несколько дней. И теперь автомобиль стоял сбоку от мусорных баков возле многоэтажки так, что когда бы они появились, то вряд ли увидели бы его.
Прошло уже около часа, как он сидел в машине. Рядом лежала не допитая бутылка «Белой лошади». Понятно, что обратно я уже не доехать. Черт с ним! Есть метро. Мазохист! Андрей сделал очередной глоток.
– Андрей, как вы думайте, почему мы вместе? – прозвучал вопрос, словно они опять сидели в тенистом парке, на скамейке, в те летние дни их зарождающихся отношений.
– То есть?
– Понимаете, я уже вам говорила, что я человек не очень общительный, хоть и работаю в продажах… Для меня важны две вещи в жизни, это семья и любимый человек. Это честно. Мне по большому счету больше ничего и не надо. И когда с человеком, которого я выбрала своей второй половинкой отношения совсем уж не стали складываться, меня это сильно стало расстраивать. Но с вами мне легко и даже комфортно. Удивительно, что я вообще вам рассказываю о своей личной жизни. Даже со своей единственной и лучшей подругой я не делюсь так своими переживаниями. У вас какая-то способность вызывать доверие…
– Мне тоже с вами хорошо, Ирина.
Они встали со скамейки, и пошли вдоль аллеи. Андрей осторожно взял ее за мизинец. Она не сопротивлялась. Через мгновение ее ладонь была в его ладони.
– А что сейчас делает Ваня, как думайте? – спросил Андрей.
– Наверное, лежит баклажанчиком на диване или перед компьютером – смотрит свои циферки. Ему все равно, когда я приду домой. Лишь бы еда готова была и все. Вот сейчас, уже почти восемь, хоть бы позвонил. Где я? С кем я? Нет, зачем? Его все устраивает.
– Но, Ирина, он деньги зарабатывает. Обеспечивает вам совместное комфортное существование. Верно? – стал невольно защищать Ивана Антон. – Может, он, действительно, устает на своей работе, и компьютер – это своего рода отдушина, чтобы отвлечься, придти в себя. Дайте ему время, может, не все так страшно…
Ирина молчала. Ее эмоциональный порыв угас, словно в ее сознании произошло прояснение. Или так показалось?
На освещенном перед подъездом пяточке появились два человека – Ирина и высокий молодой человек. Она держала его под руку, затем искала ключ от двери, а Андрей смотрел на нее, как спрятавшийся хищник смотрит на свою добычу. С жаждой и желанием. Но только в отличие от хищника у него не было ни малейшего шанса приблизиться. Она была под надежной защитой. Ее молодой человек был высок и широкоплеч. Хоть только мельком удалось разглядеть в профиль лицо, все же было заметно, что он суров и угрюм. Они исчезли в подъезде. Андрей ощущал себя маленьким мальчиком.
– Идиот! Дурак! Придурок! – ругал себя Андрей. Держа в одной руке бутылку, в другой телефон, он шел какими-то дворами к метро, рассекал лужи, а длинные струи дождя полосовали его кожаный плащ. – Нафига я это делаю? Ползаю как попрошайка за ней. Хочу увидеть в то время когда ей уже на меня наплевать давно. Где гордость? И как, как такое может быть? Так быстро забыть все, что было и переключиться на другого!!! Что? Подойти надо было и вдарить ему? И что бы стало? Она бы все равно за ним ушла, все равно…Его разрывали негодование и злость на себя. Появились предательские мысли о том, что хорошо бы сейчас забыться и забыться навсегда. Он сделал глубокий глоток виски и сел прямо на мокрую скамейку, очутившуюся на пути. Но нет.
Телефон. Не долго думая, он быстро набрал смс. Отправил. Набрал еще. Отправил. Будь что будет, будь что будет. Отбить! Сделав последний глоток, он забросил бутыль в кусты и широким шагом пошел на большую светящуюся букву «М» впереди.