Текст книги "Диего Родригес де Сильва Веласкес"

Автор книги: С. Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

С. Королева
Диего Родригес де Сильва Веласкес 1599-1660

Диего Родригес де Сильва Веласкес является одним из символов художественной эпохи своего времени. Он сделал блестящую карьеру дипломата при дворе испанского короля Филиппа IV и прославился как величайший живописец. Картины художника – искренние и «холодные», жизненные и таинственные, но всегда удивительно талантливые, как и сама жизнь гениального мастера.

Портрет Хуана де Пареха. 1650

Портрет инфанты Марии Австрийской. 1630

Начало пути

Диего Веласкес родился в испанской Севилье в семье дворян, выходцев из Португалии. Точная дата рождения неизвестна, но в церковных документах сохранилась запись о его крестинах, которые состоялись 6 июня 1599.

Отец будущего художника довольно рано обнаружил у мальчика склонность к рисованию и в 1609 определил его в мастерскую одного из самых известных севильских живописцев – Франсиско де Эрреры Старшего (1576–1656). В то время Севилья представляла собой процветающий портовый город Испании, который славился не только привозимыми товарами, производством шелка и многочисленными монастырями, но и своими поэтами, писателями и особенно живописной школой.

Веласкес был прилежным учеником и, по утверждению ранних биографов, все схватывал буквально «на лету». Однако учитель обладал тяжелым характером, уже через год юный Диего оставил его и перешел в мастерскую Франсиско Пачеко (1564–1645). Являясь художником академического направления и экспертом Инквизиции по церковной живописи, Пачеко увлекался идеями гуманизма и представлял собой образец воспитанности и отзывчивости. Многосторонне образованный педагог не только помог юноше как можно полнее раскрыть свои художественные способности, но и войти в высшие круги общества, а в дальнейшем устроил ему протекцию. Именно в его мастерской Веласкес познакомился с будущим крупным архитектором и скульптором Алонсо Кано и знаменитым художником Франсиско де Сурбараном.

В 17 лет Веласкес вступил в корпорацию севильских художников и начал свой самостоятельный творческий путь. В 1618 он женился на пятнадцатилетней дочери своего учителя – Хуане Миранде. Пачеко верил, что его ученику и зятю уготована славная и добродетельная жизнь. Вскоре у Диего и Хуаны родились две дочери: Франсиска и Игнасия, однако последняя умерла в младенчестве.

Портрет поэта Луиса де Гонгора-и-Арготе. 1622

Внизу: Двое юношей у стола. Около 1618

Молодого художника, кроме благосостояния семьи, заботила собственная карьера. Стремясь стать придворным живописцем самого короля, в 1622 Веласкес отправился в Мадрид, где написал «Портрет поэта Луиса де Гонгора-и-Арготе» (1622, Музей Изящных искусств, Бостон). Автор картины привлек к себе внимание важных персон при дворе, но, к сожалению, встреча с монархом Филиппом IV так и не состоялась. Раздосадованный, он вернулся в Севилью, где продолжил совершенствовать свое мастерство.

Бодегонес

Веласкес как наблюдательный художник еще с самого начала своей творческой деятельности увлекся жанровыми картинами. В те годы в Севилье было множество самых разных трактиров, а улицы изобиловали мастеровыми и нищими. Первые известные произведения живописца отображали обыденную жизнь многочисленных ремесленников, подмастерьев и кухарок, занятых разговорами, уборкой или приготовлением нищи. Этот жанр получил название «бодегонес» (от испанского «bodegon», что означает «трактир, харчевня»). Для подобных полотен характерен темный, чаще всего условный фон; трапеза простолюдинов изображалась расставленными кувшинами, тарелками, стаканами и скудной провизией, разложенной на белой скатерти или прямо на досках стола.

Примером такой композиции является полотно «Старая кухарка» (около 1618, Национальная галерея Шотландии, Эдинбург). Усталая пожилая женщина в темной кухне готовит завтрак из яиц. Стряпни дожидается мальчишка, видимо, ученик какого-то ремесленника или прислуга героини. Юноша уже держит в руке склянку с вином и прижимает к себе спелую дыню, очевидно, собираясь подать все это на стол. О скудном интерьере харчевни можно судить по грубому чурбану, на ко тором стоит глиняная тарелка, развешанным за спиной кухарки коротким черпакам и старой плетеной корзинке. Все изображенное является глубоко личным миром пожилой женщины, где проходят ее дни, ничем не отличающиеся друг от друга.

Сюжет с удручающей обстановкой трактира обыгран также в картине «Двое юношей у стола» (около 1618, Музей Веллингтона, Лондон). Мы видим, как сохнут на переднем плане стопка чистых тарелок, перевернутая железная чашка, глиняный кувшин и деревянная толокушка. Рядом лежит скомканная тряпка, видимо, служившая полотенцем. Юноши, один из которых допивает свой напиток, склонились над столом и о чем-то тихо беседуют. Сюжет здесь обыденный, спокойный и простой. Именно поэтому ценителями живописи в Севилье были встречены с презрением работы молодого Веласкеса, «низменный сюжет» которых не вызывал у публики восхищения.

Старая кухарка. Около 1618

Христос в доме Марии и Марфы. Около 1620

Продавец воды из Севильи. 1622

Завтрак. Около 1618

В полотне «Завтрак» (около 1618, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург) художник изобразил двух веселых молодых людей и солидного пожилого человека. По меньшей мере, один из этой пирующей в харчевне троицы имеет благородное происхождение. Об этом свидетельствуют висящие в центре стены отнюдь не белоснежный воротник, короткополая шляпа и шпага. И, хотя на столе лежит довольно скудная еда, молодые люди явно довольны происходящим. Один из них, улыбаясь, поднял большой палец вверх, а второй со счастливым видом демонстрирует еще полную склянку вина. И только пожилой мужчина с бородой смотрит на своих приятелей с усмешкой. Эта реалистичная картина, наверное, единственная среди «бодегонес» Веласкеса, которая, несмотря на бедность изображаемой обстановки и унылый фон, излучает молодость и оптимизм.

В произведении «Христос в доме Марии и Марфы» (около 1620, Национальная галерея, Лондон) чувствуется совсем другая атмосфера. Молодая кухарка что-то толчет в ступке. Перед ней на столе лежат головки чеснока, рыба в чашке и два яйца на тарелке. Она готовит пищу (рыбы – символ Христа), а старая умудренная женщина указывает на картину, повествующую о евангельском сюжете. По композиционному строю перед нами «картина в картине», и обе они перекликаются по смыслу. Христос, пришедший в дом сестер Марфы и Марии, учит их, а они, оставив домашние дела, слушают Его речь. Благословляющий жест Божьего Сына распространяется не только на них, но и на всю скудную трапезу, изображенную в сюжете основной картины. Так проводится параллель между библейским приготовлением пищи, оставленным ради слов Учителя, и современной Веласкесу бытовой сценой, так же приостановленной старой женщиной напоминанием о вечном.

Другое полотно «Продавец воды из Севильи» (1622, Собрание Уоллеса, Лондон) призвано представить зрителю совсем иную жизненную аллегорию. Простолюдин с загорелым морщинистым лицом подает бокал с водой задумчивому мальчугану. Художник специально выделил светотенью округлые контуры рядом стоящего кувшина и четко прорисовал изящность прозрачного сосуда, на дне которого заметен плод инжира, который не только придает воде особый вкус, но и является эротическим символом. Таким образом, пожилой мужчина небрежно предлагает испробовать «чашу любви» ничего не подозревающему мальчику. На заднем плане с наслаждением допивает свой бокал крепкий юноша.

Портрет Гаспара де Гусмана, герцога Оливареса. 1624

Во всех этих картинах темный фон лишен глубины и словно безвоздушен. Построение любого натюрморта лаконично, но значительно и торжественно. Все образы жизненны и выразительны, а композиции уравновешены. Однако молодого художника интересовали не только характеры простых горожан, но и известных светских личностей.

Придворный художник

Летом 1623 Веласкес предпринял вторую поездку в Мадрид. Ему удалось установить прочные контакты при дворе Филиппа IV. По протекции королевского капеллана дона Хуана де Фонсеки, старинного друга художника Пачеко, молодого живописца пригласил к себе граф Оливарес, чтобы тот написал его портрет. Дворянское происхождение, удивительная работоспособность и нужные связи помогли Веласкесу не только обрести в лице графа друга и покровителя, но и вскоре подарили благоволение монарха. Образованный молодой полиглот и любитель красивых женщин, король Филипп IV, во всем доверявший Оливаресу, согласился познакомиться с новым художником.

К сожалению, первые портреты герцога Оливареса и Филиппа IV, принадлежащие кисти Веласкеса, не сохранились: в 1734 королевский дворец сгорел вместе с огромной коллекцией произведений искусства. Достоверно известно, что за свои работы Веласкес удостоился от короля наивысшей похвалы, какая только могла быть. Уже 6 октября 1623 он был назначен придворным художником испанского монарха. В мастерской, которая располагалась в одном из крыльев дворца, было установлено специальное кресло для Его Величества, и Филипп IV, имевший личный ключ от этой комнаты, приходил сюда, когда ему было угодно.

Безусловно, у придворного живописца появилось много недоброжелателей. Талант Веласкеса постоянно подвергался сомнениям, а вельможи часто высказывались о его высокомерии и заносчивости. Но у художника имелся несокрушимый покровитель. В «Портрете Гаспара де Гусмана, герцога Оливареса» (1624, Музей искусств, Сан-Паулу) он выглядит мощным и грозным кавалером, положившим руку на стол, покрытый красной бархатной скатертью. Здесь – аллегория власти, основанной на крови людей и повсеместной роскоши.

Получив благосклонность двух самых влиятельных людей Испании, Веласкес, в отличие от других придворных живописцев своего времени, не смог полностью отдаться искусству, так как был не только художником, но и придворным вельможей.

Между ним и молодым монархом, несмотря на жесточайшие правила королевского этикета и постоянные дворцовые интриги, сложились дружеские отношения. Филипп IV во время отъезда любимого живописца никому не желал позировать. Веласкес пользовался у него особым расположением, о чем свидетельствует работа «Портрет Филиппа IV» (1631–1632, Национальная галерея, Лондон). На холсте король изображен в вышитом серебром одеянии. Одна его рука лежит на эфесе шпаги, что является традиционным символом власти и могущества, а в другой монарх держит документ, на котором заметна подпись Веласкеса. Королевская шляпа находится в глубине картины, на столе, словно Филипп IV только что снял ее перед важной аудиенцией.

Портрет Гаспара де Гусмана герцога Оливареса. 1632–1633

Портрет Филиппа IV с командным жезлом. 1627 – 1628

Портрет королевы Изабеллы Бурбонской. 1631–1632

Жизнь в королевском дворце с его сложным лабиринтом многочисленных сумрачных комнат, роскошно украшенных великолепными произведениями искусства, чрезвычайно расширила художественный кругозор живописца. Познакомившись с картинами Тициана и Рубенса, которые произвели на него глубочайшее впечатление, Веласкес по заказу короля и его супруги написал их конные портреты. Однако, в отличие от Филиппа IV, королева Изабелла не любила позировать, и поэтому до наших дней дошли всего лишь несколько ее изображений.

В «Конном портрете королевы Изабеллы Бурбонской» (1634–1635, Прадо, Мадрид) дочь Марии Медичи изображена сидящей в царственной позе на белоснежной лошади, украшенной расшитой дорогой попоной. Так же, как и другие аналогичные портреты, этот, видимо, был написан в мастерской на фоне специально подготовленного «задника», изображающего природу Испании. В безвоздушном плоском пространстве королева изящно держит узду лошади, готовая вот-вот хлестнуть ею животное.

В создании парадных портретов Веласкес придерживался традиций своих предшественников. Однако постепенно холодный и чопорный облик его персонажей менялся. С голами характеристика пор третируемых усложнялась, и особенно это проявилось не в заказных портретах монарших персон и вельмож, а в образах шутов, которых, очевидно, было при дворе немало.

Портрет инфанта дона Фернандо Австрийского. 1632–1633

Инфант Балтасар Карлос на охоте. 1635–1636

Конный портрет королевы Изабеллы Бурбонской. 1634–1635

Шуты и карлики

При дворе Филиппа IV, по некоторым сведениям, имелось более ста уродцев, карликов и шутов. Гримасы, которые они строили, а также разного рода физические недостатки были любимым развлечением в тоскливой жизни обитателей королевского дворца. Шуты являлись неотъемлемой частью установленного монаршего уклада, им не подобало выказывать сочувствие или жалость, над ними можно и нужно было смеяться, правда, в пределах, дозволенных этикетом.

В испанской живописи XVI века сложилась традиция изображения карликов и уродцев. Над подобным типом портретов, называемых «dos truhanes», в разное время работали все придворные художники. Нередко они рисовали шутов и на парадных портретах вместе с хозяевами. У Веласкеса тоже имеется подобная работа. В «Портрете инфанта Валтасара Карлоса с карликом» (1631, Музей изящных искусств, Бостон) изображен маленький принц в красивом, расшитом золотом костюмчике и перекинутой через плечо ливрее. Рядом с ним в белом фартучке стоит карлик, в левой руке держащий погремушку, а правой прижимающий к себе яблоко. Конечно, он – всего лишь игрушка, принадлежащая наследнику престола, но только почему предметы в его руках так напоминают скипетр и державу? Из двух малышей одинакового роста принц, безусловно, красив, но только вот шут больше напоминает ребенка, чем сам Балтасар Карлос, который выглядит пустой куклой.

Все карлики у Веласкеса выразительны и интересны. Если вглядеться в «Портрет карлика Эль Примо» (1644, Прадо, Мадрид), то нельзя не отметить его мудрое и печальное лицо. Обычно карликов не изображали в одежде дворянина и то, что он облачен в костюм вельможи, говорит о его благородном происхождении. Известно, что Эль Примо был образован и, помимо своих шутовских обязанностей, нес службу в королевской канцелярии, поэтому Веласкес изобразил его с книгами. Всех шутов и уродцев художник писал очень правдиво, без прикрас и с глубокой симпатией.

Портрет инфанта Балтазара Карлоса с карликом. 1631

Дама с веером. 1640–1642

Портрет дона Хуана Калабасаса. Около 1637–1639

Портрет дона Себастьяна дель Морра. Около 1643–1644

Портрет Франсисо Лескано. 1643–1645

Портрет карлика Эль Примо. 1644

Вилла Медичи в Риме. Фасад Гротто-Лоджии. 1630

Вилла Медичи в Риме. Павильон Ариадны. 1630

Таков, например, «Портрет Франсисо Лескано» (1643–1645, Прадо, Мадрид). Для написания этой работы Веласкес использовал традиционную композицию парадного портрета. Шут у него в картине хоть и выглядит недалеким умом, но таким добрым и непосредственным, как ребенок.

«Портрет дона Хуана Калабасаса» (около 1643–1644, Прадо, Мадрид) неоднозначен. Горбун изображен с высохшими тыквами-погремушками, по-испански они называются «калабасасами» и традиционно являются атрибутами глупости. Отсюда шут и получил свое прозвище. Другое название картины – «Эль бобо», что означает «дурак». Однако художник рисует не умственно отсталого человека, а артиста, так сказать, профессионального шута, который только изображает глупца на потеху своим хозяевам.

«Портрет дона Себастьяна дель Морра» (1645, Прадо, Мадрид) производит особенно сильное впечатление. Безрукий карлик с большой головой и короткими ножками смотрит на зрителя умным и проницательным взглядом образованного, властного и ироничного человека. На его узкие плечи накинута королевская накидка.

Очевидно, художник по долгу службы очень много общался со всеми обитателями двора Филиппа IV и хорошо знал их характеры. За время, в которое Веласкес проделал путь от придворного живописца до гофмейстера, а затем от гардеробмейстера до администратора королевского дворца, он многое повидал. Один траур сменялся другим: не стало королевы Изабеллы и сестры Филиппа IV – Марии, умер наследник престола Балтасар Карлос. Художник решил покинуть дворец и, получив королевское благоволение, исполненный решимости поработать над пейзажами, уехал в Италию.

Пейзажи

Известно несколько самостоятельных пейзажных этюдов Веласкеса, изображающих живописные уголки парка Медичи в предместьях Рима. Например, «Вилла Медичи в Риме. Фасад Гротто-Лоджии» и «Вилла Медичи в Риме. Павильон Ариадны» (обе 1630, Прадо, Мадрид). Их отличает непосредственное восприятие жизни, свободная манера письма и ясность форм. Полотна имеют свою неповторимую атмосферу заброшенности мест и отличаются стаффажностью людских фигур, которые мастер словно специально вписал в сюжет, чтобы оживить унылый парк. Резкие мазки светотени в обоих этюдах навевают легкую романтичную грусть. Испанские искусствоведы долгое время датировали эти работы Веласкеса 1650–1651, то есть временем второго визита художника в Италию. Однако новейшие исследования показали, что они были написаны мастером гораздо раньше, во время первого путешествия.

Пейзаж Веласкес часто использовал в портретах в качестве фона. Например, в «Конном портрете Филиппа IV» (около 1634–1635, Прадо, Мадрид), в отличие от некоторых других аналогичных работ, очень четко и реалистично написан холодный вечерний пейзаж.

Но не только портреты и пейзажи занимали великого художника. Веласкес создал много картин на исторические и мифологические темы, которые стремился трактовать по-своему, не оглядываясь на традиции и достижения других известных живописцев.

Конный портрет Филиппа IV Около 1634–1635

Христианские картины

Еще в начале своего творческого пути Веласкес, следуя господствовавшей в то время традиции, нередко обращался к религиозным сюжетам. Он трактовал их как самостоятельные произведения – «Поклонение волхвов» (1819, Прадо, Мадрид), «Непорочное зачатие» (1618, Национальная галерея, Лондон) или помещал библейский сюжет внутри обыденной жанровой сцены – «Христос в доме Марии и Марфы» (около 1620, Национальная галерея, Лондон). Однако после переезда в Мадрид Веласкес практически не обращался к этому жанру, создавая преимущественно портреты.

Окровавленный плащ Иосифа приносят Иакову. 1630

В разные годы по заказу своего монарха живописец создал несколько произведений на религиозные темы. По легенде, Филипп IV однажды воспылал страстью к одной молодой монахине столичного монастыря бенедиктинок Сан Пласидо. Чтобы искупить этот кощунственный грех, король пообещал представить в монастырь прекрасные произведения искусства, принадлежащие кисти прославленного Веласкеса.

Самым известным полотном, написанным мастером для монастыря, является «Распятый Христос» (около 1632, Прадо, Мадрид), в котором художник намеренно придал образу Иисуса максимально реалистическую и психологическую окраску. Спаситель изображен на кресте в спокойной, лишенной надрыва позе. Очевидно, Веласкес стремился избежать выражения каких-либо страданий, поэтому половина лица Христа скрыта свисающей прядью волос. Все его тело словно излучает теплое сияние, контрастируя с темным прозрачным фоном. Таким образом, фигура Иисуса воспринимается как стена, отделяющая мир от тьмы.

Несколько иную интонацию имеет картина «Коронование Марии» (1645, Прадо, Мадрид). Здесь Веласкес изобразил новозаветную Троицу, возлагающую на голову Марии корону, увитую прекрасными цветами. Лицо восседающего Иисуса сосредоточено и торжественно. Умудренный опытом и властью седовласый Бог-отец одной рукой прижимает к себе хрустальную магическую сферу. Между ними в сияющем ореоле застыл взмахнувший крыльями голубь, от которого на голову Марии льются золотые лучи света. Композиционное построение и продуманное колористическое решение группы по своей форме напоминают человеческое сердце, наполненное божественным духом и кровью.

Несмотря на то, что Веласкес достаточно редко обращался к религиозной живописи, эти полотна по праву являются украшением лучших мировых музеев.

Коронование Марии. 1645

Распятый Христос. Около 1632

Мифологические сюжеты

Во всех картинах этого жанра Веласкеса, похоже, вовсе не интересовала непосредственно мифологическая сторона замысла. Боги и исторические личности решены у него не героически и возвышенно, а приземленно. Например, на полотне «Триумф Вакха» (другое название – «Пьяницы», 1629, Прадо, Мадрид) изображена пирушка испанских бродяг, расположившихся в поле. Среди них – античный бог Вакх со своим фавном. Он уже наградил одного из приятелей венком из виноградных листьев и теперь рассеянно венчает склонившегося перед ним солдата. Однако центром композиции является вовсе не он, а смеющийся нищий в черной долгополой шляпе, держащий в руках чашу, наполненную вином. При всем кажущемся общем довольстве и веселье у него грустный и усталый взгляд. Бродяга, склонившийся над его плечом, выглядит хмельным и суровым. Все образы взяты из самой реальности, и даже у Вакха очерчен живот и блестят влажные чувственные губы. Но, все-таки, эти герои лишены оттенка вульгарности. Гениальный художник сумел сбалансировать сюжет таким образом, чтобы отобразить привычную бытовую картину, окутанную в вакхическую стихию.

Другая композиция на мифологическую тему – «Кузница Вулкана» (1630, Прадо, Мадрид) также имеет оригинальное авторское истолкование. Смысл античного эпизода состоит в том, что к богу кузнечного дела Вулкану, в подмастерьях у которого значились циклопы, явился Аполлон и сообщил неприятную весть о том, что жена Вулкана, красавица Венера, изменила ему. Можно представить бурю негодования мощного бога огня и железа. Однако сюжет Веласкесом трактован совершенно иначе. В средневековой кузнице вместо циклопов работают крепкие мужчины в набедренных повязках. Кузнецы с недоумением смотрят на неожиданно появившегося в золотом ореоле рыжеволосого Аполлона в античной тоге и с лавровым венком на голове. Никакого негодования и возмущения на его лице нет – только удивление и сомнение. Казалось бы, что перед нами типичная бытовая картина, если бы не присутствие античного бога в сияющем одеянии. И есть в пыльной кузнице один аллегорический предмет: на полке над пылающим горном стоит белоснежный блестящий кувшин. Безусловно, это белое вертикальное пятно понадобилось художнику для уравновешивания цветовой композиции полотна. Слева напротив стоит белокожий Аполлон, а под кувшином вниз устремлена мускулистая, лоснящаяся от пота рука кузнеца. Но кувшин несет в себе и смысловую нагрузку. Этот идеально белый сосуд, как и Венера, принадлежит Вулкану и даже, располагаясь над горном рядом с закопченным железом и в окружении потных мужских тел, он остается чистым. Все любящие мужчины верят, что их жены преданны им и безупречны.

Триумф Вакха. 1629

Картины «Бог войны Марс» и «Эзоп» (обе – около 1640, Прадо, Мадрид) вошли в серию работ, предназначенных для украшения королевского охотничьего замка Торре де ла Парада, расположенного поблизости от Мадрида. Эти известные персонажи выполнены не пафосно, а обыденно, в излюбленной манере художника. Если бог войны похож на усталого задумчивого солдата, то Эзоп и вовсе выглядит опустившимся человеком. Героев окутывает скрытая грусть, которая, видимо, была свойственна и автору во время выполнения заказа. Испания находилась в упадке, и это не могло не отражаться на подданных Филиппа IV.

Бог войны Марс. Около 1640

Кузница Вулкана. 1630

Несмотря на полученное католическое образование и родство с чиновником Святой Инквизиции, после второго посещения Италии Веласкес увлекся изображением обнаженной натуры. Известно, что он создал целый ряд подобных образов, что совсем не было характерно для испанской живописи того времени. Однако художник долго находился под впечатлением от работ итальянской школы и, видимо, его интерес разделял также монарх. Все эти картины вскоре украсили стены дворца. К сожалению, до настоящего времени работы не сохранились, за исключением одной.

«Венера перед зеркалом» (около 1648, Национальная галерея, Лондон) – образец чувственного женского портрета, являющийся, по задумке автора, жанровым полотном с элементами бытовой картины. Обнаженная Венера лежит на шелковых простынях, обращенная спиной к зрителю. Она смотрит на свое отражение в зеркале, которое поддерживает крылатый купидон; фоном для них служит красный бархатный занавес. Все идеально выписанные складки шелковой постели богини, ее бархатистая кожа, плавные изгибы тела, витиевато наброшенная на зеркало ленточка и направление отдернутой красной драпировки выстраивают композиционное построение полотна, заставляя каждый раз по-новому любоваться его красотой.

Эзоп. Около 1640

Однако божественного и мифологического в картине очень мало. Серые неестественные крылья купидона контрастируют с его упитанным загорелым тельцем, а черная рама мутноватого зеркала призвана лишь усилить зрительскую интригу: какой же лик у прекрасной Венеры? Если же вглядеться в отражение, то можно увидеть одутловатое лицо уже немолодой усталой женщины. И здесь мастер остался верен себе. С некоторой долей иронии он в очередной раз изобразил вместо ожидаемого божественного образа простого человека. Существует легенда, что для этой работы ему позировала итальянская художница Фламиния Тривио. В те времена женщины достаточно редко занимались живописью. Очевидно, между Тривио и Веласкесом вспыхнул роман, и после его возвращения из Рима на родину художница родила от него сына.

Именно поэтому «Венера перед зеркалом» очень необычна. Фактически живописец создал себе на память портрет возлюбленной. Картина сменила за два с половиной века несколько владельцев, а в 1914 на нее было совершенно нападение. Одна из активных поборниц прав женщин Мэри Ричардсон в знак протеста изрубила холст тяпкой, после чего он долго находился на реставрации. Почти все работы Веласкеса имеют непростую судьбу.

Меркурий и Аргус. Около 1659

Белая лошадь. Около 1634–1635

Венера перед зеркалом. Около 1648

Конный портрет инфанта Балтазара Карлоса. 1634–1635

Портрет инфанты Маргариты. Окало 1659

Сдача Бреды. 1634–1635