Текст книги "За гранью реальности"

Автор книги: С. Кочнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

3.

Улица «Ветродуй» на самом деле оказалась переулком «Мирный», который в начале шел параллельно улице «Главная», а затем резко сворачивал к реке, поднимаясь на заросший березами холм. Место это было высокое, открытое и, как следовало из народного названия, продувалось всеми ветрами. В переулке было полтора десятка домов и, почти все они, после неплохого современного ремонта. С симпатичными, новыми крышами, с упрятанными в яркий сайдинг стенами.

Петрович, оказавшийся бойким, плюгавеньким мужичком роста ниже среднего и с внушительным пивным животом, был дома. С его слов, он с ночи еще маялся высоким давлением, однако, сильный запах перегара говорил о наличии совсем другой болезни.

Бензин у болезного имелся. Правда вот "совсем немного" и "для себя берег на черный день". В итоге сторговались на тысячу триста за чуть неполную двадцатилитровую канистру.

Канистра была мятая, испачканная в какой-то желтой краске. Она, почему-то, шла в нагрузку к топливу и этот вопрос даже не обсуждался. Однако, Влад брать ее наотрез отказался, но оплатил сумму полностью и Петрович с радостью помог залить бензин в бензобак "дастера", а канистру шустро уволок обратно к себе во двор.

Костик укатил сразу, как только Петрович дал добро на продажу бензина. Укатил, даже не попрощавшись, резво набирая скорость, пугая вылезших на дорогу кур и гусей.

– Чего он какой нервный? – поинтересовался Саня, провожая взглядом дымный след.

– Не понравился я ему.

– Это почему?

– А мне его девушка приглянулась. И он это понял.

Влад протянул деньги Петровичу, сел в машину, завел двигатель.

– Будем надеяться, что керосин у дяди не бодяжный, – тихо произнес он, прислушиваясь к работе мотора. Пока все шло штатно.

Дом, где по рассказу уборщицы жила бабушка Фекла, они нашли быстро. Так уж вышло, что на "ветродуе" из всего современного разноцветия только один дом был с зеленой крышей.

На стук в дверь из дома вышла худенькая старушка. Маленькая, седая как лунь и невероятно благообразная. Она была в синем, давно вылиневшем платке и когда-то ярком фланелевом халате. На ногах у бабушки были большие черные валенки, а в правой руке она держала старую металлическую трость с темной, сильно потертой рукояткой и с большой резиновой блямбой наконечника. Бабушка, подслеповато щурясь, поинтересовалась кто они такие и что им, собственно надо. Влад, в очередной раз взяв инициативу на себя, представился и в вкратце объяснил цель визита.

– Ага! – сделала вывод старушка и пригласила молодых людей в дом.

Там стала суетиться, шустро для своего возраста перемещаясь между маленькой кухонькой, комнатой и мостом, где стоял вполне современный, пусть и совсем небольших размеров двухкамерный холодильник. В итоге всего через несколько минут Фекла усадила братьев за стол и очень вкусно и очень по-домашнему накормила.

И все то время, пока она собирала на стол и пока кормила гостей, она ни на минуту не замолкала. Она говорила и говорила, рассказывая про всю свою долгую и не легкую жизнь, вспоминая разных людей, легко, почти не задумываясь, называя их имена и фамилии. Влад и Саня узнали и кто был первым председателем в колхозе и какая семья в сорок первом первая получила похоронку и почему, на самом деле и при чьей помощи утоп в реке агроном Василий. Рассказывала бабушка складно. Все было в ее повествовании – и житейская мудрость и юмор и интригующая детективная составляющая.

– Ну что, ребятки, наелись? – под конец спросила старушка.

– Да, бабушка, спасибо – ответил Саня.

Влад кивнул.

– Не сочтите за грубость бабушка, но чем мы можем вас отблагодарить? – спросил он.

– Да Бог с вами! – всплеснула руками Фекла. – Вы с дороги, голодные, уставшие. Как вас не накормить? А мне и в радость с людьми живыми побалакать.

– Давайте по дому что-нибудь поможем. Воды натаскать, дров наколоть…

– А справитесь ли с дровами? – хитро улыбнулась бабушка. – Чай, в городе дровами не топят?

– Не топят, – кивнул Влад. – Но мы старательные и хорошо обучаемые. Так что, если надо – справимся.

– Не надо, сынок. Дрова мне осенью, али в конце лета готовят. Председатель поручает Ваньке с Лешкой. Они и привозят и рубят и прибирают. Молодцы, одним словом. Хотя и пьяницы! А вот двор подправить, пару дощечек прибить – было бы хорошо. А то с зимы двор заваливаться начал…

– Конечно подправим, – Влад кивнул. – Вы нам только в начале расскажите – знаете ли вы Анну Самахину?

– А как же, знаю. Ее многие знают. Красивая женщина была.

– Умерла?

– Давно уже. Лет десять назад.

– Постойте, – опешил Саня. – Как лет десять? Сколько же ей лет тогда было?

– Ну откуда же мне известно? В возрасте она уже была. Лет за сорок – это точно. Хорошая актриса. Мне ее Мариэтта в "дон Базаре" очень нравится.

– Упс! – только и смог сказать Саня, с недоумением посмотрев на Влада.

– Да, актриса была классная, – согласился тот. – А у вас правнучка есть? Тоже Анна?

– У меня правнуки, милок. Пятеро, – не без гордости сообщила старушка. – Ну так что насчет двора? Мне сходить за инструментом?

– Конечно, бабушка. Сделаем все в лучшем виде.

4.

Двумя дощечками дело конечно же не обошлось. Получив на руки топор, ножовку, молоток и гвозди, а также указание где и какой стройматериал припрятан, Влад и Саня взялись за дело.

Двор не заваливался – бабушка Фекла слегка преувеличила. Углы деревенской постройки были выложены из кирпича, а вот крепившиеся к этим столбам деревянные брусья подгнили, и стена с одной стороны осела. Брусья нужно было заменить. А для этого необходимо было разобрать всю стену.

Работу закончили только часа через четыре. Усталые, но довольные парни осмотрели получившуюся у них почти новую стену. Опыта в таких делах не у кого из них не было, но, на удивление справились они вполне себе не плохо. Было видно, что в таком виде двор теперь сможет простоять достаточно долго.

А потом была баня, которую неведомо когда и как успела натопить хозяйка и от которой ребята, конечно же, отказаться не смогли… И еще один обед, скорее даже ужин, после которого вдруг стало сильно клонить в сон. И как-то вовсе подзабылись все, казавшиеся такими важными дела, проблемы и заботы…

– Оставайтесь, ребятки, у меня ночевать. Время уже к вечеру, куда же вы на ночь глядя? – предложила старушка. – Я вам в доме постелю, а сама у Нюры – соседки переночую. С утра, как выспитесь, так и поедете.

– Спасибо, вам бабушка, мы и так у вас сильно задержались, – вдруг сообразив, чем может обернуться предстоящая ночь этому чужому, но таком гостеприимному дому, сказал Влад. Парня аж холодный пот прошиб!

– Вы нам подскажите, живет ли у вас в деревне такая женщина – Дарья?

– Дарьев у нас нет, вроде, – задумалась старушка. – В соседней Ольховке, в Нижней есть одна. Дарья Кузнецова. У нее сестра родная в нашем селе живет. Маша. К ней сходите, спросите. У сельсовета ее дом, второй, справа.

– А по соседству с той Дарьей бабушка старенькая жила? Тоже Феклой звали?

– Так от куда же я знаю, ребятки? Я про Дарью то слышала, потому как сестра у нее здесь. А больше я никого от туда и не знаю…

***

От дома бабушки Феклы отъехали без четверти семь. Тепло попрощались с радушной хозяйкой, с большим трудом отказавшись от ее гостинцев и выехали на улицу Главная. Постояли там несколько минут, подумали и решили все-таки не заезжать к сестре, а сразу ехать в Нижнею Ольховку. Рассудили так, что заход солнца примерно через час, а до деревни всего лишь чуть больше двадцати километров. Даже с поправкой на плохую дорогу – до темноты должны были успеть. А вот смогут ли они в той деревне найти место, где смогут безопасно переночевать – это уже другое дело.

Грунтовка началась сразу, как закончилась крайняя улица Верхней Ольховки. Шла дорога прямо через поле, весело петляя и часто внезапно меняя направление. Луж было много, но были они не глубокими, а местами, где погрязнее и глубже колея, имелись объезды. Впереди черной стеной стоял голый еще и мрачный после зимы лес.

При въезде в него сразу стало темнее, словно время ускорилось и уже наступила ночь. Пришлось включить ближний свет и сбавить скорость. Дорога пошла немного вверх, затем сделала плавный поворот и обратно вниз. Вскоре луж стало больше, они стали глубже, а возможность объехать уменьшилась – мешали деревья и кустарник, которые подбирались к дороге почти вплотную.

Влад еще сбавил скорость, с трудом удерживая машину, чтобы не свалиться в колею. Серая земляная жижа щедро облепила колеса, затрудняя ход и ухудшая управляемость автомобиля. Влад чертыхнулся вполголоса, уже жалея, что поехал в эту Нижнюю. Да еще и на ночь глядя!

Но машина не подвела и, наконец, грязевой участок был пройден. Дорога пошла чуть вверх, так сильно больше не петляя. Деревья расступились. Стало чуть светлее. Судя по навигатору, до деревни оставалось не более пяти километров.

Как он сумел въехать в самую разбитую часть ямы, наполненную зеленой мутной жижей – Влад и сам не понял. Машину туда просто затянуло.

Глубокая колея уходила влево, а парень, соответственно, тут же принял правее. "Дастер" повело и он, что называется, сел. Сел основательно, на самое брюхо. После нескольких тщетных попыток выбраться Влад понял – приплыли. Выбраться самостоятельно шансов не было. К тому же, все больше сгущающаяся темнота делу совсем не способствовала.

– Вот тебе и полный привод, – с горьким разочарованием в голосе произнес Саня.

Он, последние несколько минут все больше нервничал. Беспокойно ерзал на своем месте, крутил головой по сторонам и зачем-то расстегнул и скинул ремень безопасности.

– Здесь только на "КАМАЗе" пролезешь! Да и то в светлое время суток.

– Что делать будем? – в голосе брата уже отчетливо слышался неприкрытый страх. – Наверное надо подмогу звать. Трактора́ в деревне должны быть. Без трактора не выберемся!

– В Нижней Ольховке – может быть и нет, – неуверенно произнес Влад. – Надо в Верхнюю возвращаться. Но сейчас ночь на дворе, никто не поедет. Да и далеко мы уже от деревни забрались – пешком до утра прошлепаешь!

Влад заглушил двигатель, посидел немного в полной темноте, давая глазам привыкнуть. Затем приоткрыл водительскую дверь. С большим трудом, но разглядел что от поверхности лужи до салона лишь пара сантиметров.

– Однако, нырять придется! Косой, ты нырять умеешь?– пошутил он фразой из известной советской комедии.

Саня достал из грудного кармана свой телефон, включил на нем фонарик и, посветив за борт, присвистнул: – М-м-да! И как мы выбираться будем? Здесь же глубоко, сразу увязнешь по самые "не балуйся"!

Влад перебрался на заднее сиденье, затем в багажное отделение, где зашуршал пакетами, отодвигая их в сторону, а часть убирая из багажника в салон. Затем, не без труда, но открыл заднюю дверь. Подсветил себе своим телефоном и, через секунду уверенно выпрыгнул наружу.

– Нормально! – сообщил он. – Воды нет, только грязь. Перелезай в багажник и, заодно, прихвати пакет с продуктами. Устроим с тобой пикник на обочине.

В недрах бардачка нашлась старая зажигалка. Подсвечивая себе телефонами, братья собрали у дороги кое-какой валежник и заприметив неподалеку подходящую поляну, развели там костер. Огонь, весело потрескивая, разогнал тьму, а затем и холод. Друзья расположились возле костра, разогрели гречневую кашу с мясом в консервных банках и, почти не разговаривая, быстро перекусили. Сидели, некоторое время молча, смотрели на костер.

– Что делать будем, если она сюда припрется? – наконец спросил о том, что больше всего беспокоило Саня, нервно теребя в руках ленточку помощей. – От нее ведь не убежишь, в лесу не спрячешься и на дерево не залезешь…

– Под елку можно заныкаться, – посоветовал Влад.

– Не смешно, – обиделся брат, уставившись немигающим взглядом в огонь.

– Извини. Просто пытаюсь тебя взбодрить. Скорее всего нет ее сейчас поблизости. Посуди сам – вчера она объявилась у меня на квартире, а сегодня мы с тобой укатили на триста с лишним километров. Не могла она за нами так быстро… Даже если на автобусе поедет…

Влад подкинул в костер пару крупных сучьев березы. Огонь весело перекинулся на них. Затрещало. Ветви были сухие, с крупными завитушками отслоившейся коры.

Ночной лес, вокруг жил своей жизнью. И была эта жизнь шумной, неспокойной, словно находились друзья не в апрельском лесу средней полосы России, где только вчера сошел снег и стала просыпаться после зимы всевозможная живность, а в субтропических джунглях. Кричала и шумела крыльями какая-то птица, потом заухал филин. В кустах, на границе света и тьмы что-то шуршало и ворочалось. Апогеем всего этого стал жуткий волчий вой. Далекий, судя по всему, но отчетливо слышимый.

– "В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах. Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх! – процитировал Высоцкого Влад.

Саня поежился.

– Страшно! – признался он.

– Звери к огню не полезут, – предположил Влад.

– А не звери? То, что пострашнее обычных животных?..

– Не знаю, – Влад с минуту молчал, обдумывая ситуацию. Действительно, а что если вдруг?.. Они же ничего не знают о возможностях Упырицы.

К тому же, если так вышло, что на свете существуют упыри, значит вполне возможно есть вероятность, что реальна и какая-нибудь другая экзотическая живность? Нечисть, если называть вещи своими именами. Об этом, честно говоря, не хотелось даже думать. Тем более сейчас…

– Давай, Саня, топай спать в машину! – наконец решил Влад. – закроешься в ней – никто тебя не потревожит. А я посижу здесь, покараулю. Светать когда начнет – разбужу. Тогда и решим, что дальше делать. Если все будет нормально – сходишь в деревню за трактором, а я в это время посплю. Как тебе такой план?

***

Лес затихал. Влад вновь подбросил в костер несколько веток и непроизвольно зевнул. Спать вроде бы и не хотелось, но расслабляться лучше не стоит. Он походил вокруг костра, дошел до машины, посветив фонариком, убедился, что все в порядке. Вернулся на поляну и, устроившись поудобнее прямо на земле, стал смотреть на огонь.

Мысли текли медленно, лениво. Страх пропал. Совершенно. Влад откуда-то знал – покойница Анна их сегодня не побеспокоит. Нет у нее на это ни сил, ни возможности.

Большая и толстая ветка перегорела и с треском переломилась. Дружное облако искр взметнулось в ночное небо, быстро растаяло. Влад прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как тепло от костра ласково обволакивает тело. На душе вдруг стало совсем хорошо и покойно…

5.

Он вышел на широкий каменный балкон второго этажа большого, старинного дома. Встал возле невысокой балюстрады, положив ладони, затянутые в черные замшевые перчатки на перила. Бросил взгляд вниз, где в почтительном, почти благоговейном страхе замерла толпа одетых в грязно-серые хламиды оборванцев. Мужчины и женщины. Дети. Старики.

В толпе много больных и калечных. Кто опирается на костыли, кто на руку соседа. У многих на грязных лицах ужасные язвы. Люди смотрят на Влада. Смотрят задравши головы и открыв рты. И мощные волны страха идут от этой толпы, питая и наполняя мужчину силой.

Следом на балкон выходит высокая, статная и очень красивая женщина. Она встает по правую руку от Влада, влюблено смотрит на него и улыбается краешками губ. Ее безупречно красивое, благородное лицо с чувственно красными губами очень бледное, почти бескровное. И на этом бледном, белом лице контрастно выделяются подведенные черным глаза – зеленые, огромные и сияющие как звезды. Они хранят в себе одновременно пылкую страсть и ледяной холод равнодушия ко всему живому.

Кроме него. И Влад это знает, он это чувствует.

Иссиня-черные волосы женщины собраны в сложную прическу. В нее искусно вплетена толстая темно-красная нить, очень похожая на артерию, по которой, если внимательно присмотреться, величаво-медленно струится густая кровь. И на эту живую, слабо пульсирующею нить, через равное расстояние, насажены бусины крупного антрацитого-черного жемчуга.

На женщине атласный, темно-синий в пол плащ с алой внутренней подкладкой и большим, ниспадающим на спину капюшоном. В неярком свете пасмурного дня плащ искрит и переливается серебром. Эти блестящие нити создают какой-то сложный, непонятный узор, который, если на него долго и пристально смотреть завораживает и, одновременно, вызывает смутную, необъяснимую тревогу.

Влад смотрит в глаза женщине. Тонет в ее взгляде, понимая, что эта женщина, похожая на сказочную королеву, отныне и навсегда принадлежит ему. Что она готова для него на все, что он только пожелает.

Влад осматривает себя. Видит, что он тоже в чем-то темном и неприлично богатом. А на его груди тяжелым грузом возлегает загадочный амулет из чистого золота, который мерцает и ощутимо излучает тепло.

– Давай, любимый, сделай это! – мягкий, грудной голос женщины очень приятен. Он возбуждает, заставляет подчиниться…

Она поднимает руку и показывает на толпу оборванцев внизу.

– Они ждут.

После ее слов и жеста толпа вздрагивает, тяжелой, неуклюжей волной подается назад. Флюиды страха, исходящие от них многократно усиливаются.

Влад смотрит на чернь. Медленно поднимает руку. Внизу тут же раздается, нарастая, многоголосый вой.

Как же Влад презирает и ненавидит их! Он чувствует, как черная злоба, словно смертельный вирус бежит по его крови заполняя и отравляя каждую клеточку организма. Ладони его рук самопроизвольно сжались в кулаки…

Внизу растет, становясь невыносимо громким человеческий скулеж. К нему, вплетаясь в общую какофонию, добавляется детский плач. Люди повсеместно валятся на колени. Прямо в жидкую, вонючую грязь, что у них под ногами. Они корчатся в ней и в ужасе пытаются прикрыть свои головы руками…

Влад вдруг ясно осознает, что при желании может уничтожить их в одно мгновение. Вот прямо сейчас! И всех разом! Это не составит для него особого труда – надо лишь немного сосредоточиться и произнести нужные слова. Эти заветные слова уже у него на языке. Такие непонятные, но, в тоже время, простые и хорошо знакомые.

– Сделай это, любимый, – повторила женщина.

Ее лицо приблизилось и Влад уловил тонкий, пряный аромат неизвестных ему трав.

Она говорит почти в самое ухо Влада:

– Они боятся тебя, но безропотно принимают твою власть над ними. Они прекрасно знают, что заслужили эту участь. Все до единого. Сделай это!

Влад вдруг начинает сомневаться. Почти раздавленные страхом люди внизу перестают раздражать и вызывать ненависть. Они жалкие – да! Ущербные – да! Но стоит ли убивать их за это?

Влад очень медленно опускает враз потяжелевшую руку, поворачивается к спутнице и видит, как стремительно и радикально меняется выражение ее лица. От непонимания до раздражения, а потом и злости. Все это происходит очень быстро. Она с видимым усилием берет себя в руки и вот, будто по мановению волшебной палочки, в ее огромных глазах снова трепет и обожание.

– Ты должен сделать это, Влад! – громко шепчет она. – Если ты не сделаешь – мы никогда не сможем быть вместе!

Она подвигается еще ближе и ее горячее дыхание обжигает щеку молодого человека

– Ты же хочешь, чтобы я была с тобой?

Да, он очень этого хочет. Желание обладать ею настолько велико, что заветные слова чуть не срываются у него с языка. Пришлось ему даже сжать покрепче свои челюсти. Аж до скрипа в зубах.

– Сделай это! – она уже почти кричит. – Немедленно!!!

Осознание того, что им пытаются манипулировать, нагло и беззастенчиво, вдруг пришло в настолько ясно, что он на мгновение растерялся.

А затем его отпустило, в голове прояснилось и он вдруг легко и непринужденно улыбнулся…

Женщина явно к этому была не готова. С испугом на лице она отшатнулась от Влада. Выставила перед собой руки, словно защищаясь. Она сделалась такая растерянная и напуганная… Все еще ослепительно красивая, но уже больше не похожая на королеву. И даже блеск узора на ее плаще потускнел, а спустя всего мгновение и вовсе пропал…

– Запомни, – твердо произносит Влад и сам удивляется как жестко и угрожающе тяжело звучит его голос. – Я буду все и всегда решать сам! Все и всегда!..

***

– Это весьма похвально, конечно, но зачем костер в лесу без присмотра оставлять? – грубым и хриплым мужским голосом произнесла женщина и вдруг задрожала как разогретое желе и без следа растаяла…

Влад вскинулся, понимая, что уснул и проспал появление незнакомца. Он вскочил на ноги, готовый к любому повороту событий.

У костра, спиной к нему на каком-то пеньке сидел невысокий, очень широкоплечий мужик и держал над огнем ветку с насаженным на нее большим куском черного хлеба. С боку, у его ног лежал открытый белый пакет. Тот самый, в котором были купленные в городе и в деревне продукты.

– Я тут угостился слегка, – странный голос незнакомца почему-то вызвал у Влада ассоциацию скрипа большого старого дуба под сильными порывами ветра. – Хлебца одолжил. Надеюсь, ты не против?

– Да на здоровье! – выдохнул Влад.

Он чуть расслабился. Мужик не проявлял агрессию и, следовательно, не вызывал опасений. Ну захотелось человеку хлебушка. Не жалко.

Влад подошел ближе, присел на свое место, осторожно, краем глаза рассматривая странного незнакомца. Был он, действительно весьма приземист, и очень широкоплеч (отчего казался чуть ли не квадратным), бородат и одет странно, даже для местного жителя. Драную, с торчащими тут и там кусками пожелтевшей от времени ваты фуфайку, брезентовые, до неприличия сильно заношенные штаны и огромные, размера наверное пятидесятого кирзовые сапоги. На голове у мужика имелась не менее драная шапка-ушанка, одно ухо у которой почти строго вертикально торчало вверх, а второе висело наполовину оторванным. Из под шапки у незнакомца выбивались длинные, курчавые, давно не мытые космы темных с редкой сединой волос. Мужик был бородат, а его густые как у известного генерального секретаря брови наглухо срослись над переносицей. Лицо незнакомец имел широкое, по крестьянске простое, с большим, чуть приплюснутым носом.

Мужчина поднес поджаренный кусок к своему лицу, с шумом обнюхал его и хрустнув корочкой, откусил. С большим аппетитом, не спеша и, видимо по настоящему наслаждаясь вкусом, принялся жевать.

– Меня Влад зовут, – решил представиться юноша.

– Да я знаю, – спокойно ответил незнакомец.

– Откуда? – опешил парень.

– У тебя на лбу написано, – хмыкнул мужик и откусил еще кусок. – Просто знаю и все! Живу давно.

Влад усмехнулся.

– А как ваше имя?

Незнакомец тщательно и не спеша прожевал хлеб, затем ответил:

– Митричем зови. Подходящее имечко. И давай, не "выкай" мне – чай, не на собрании!

– Хорошо… Митрич. А ты из Нижней Ольховки? Или из Верхней?

– Не-а, – помотал головой Митрич.

Он доел остатки хлеба, как-то очень ловко смахнул крошки с бороды и пристально посмотрел на Влада.

Скорее всего из-за освещения, но его зрачки, вместе с глазными яблоками показались Владу абсолютно черными и пустыми. И лишь две подрагивающие красные точки – отблески огня, выдавали факт наличия в этих глазах жизни. Владу вдруг стало неуютно и даже как-то жутковато, но взгляд мужика он выдержал.

– Лесовик я, – сообщил Митрич. – здесь живу. В лесу…

Он обвел своей большой рукой по кругу, после чего как-то быстро несколько раз моргнул и Влад увидел что глаза у него обычные, темно-карие и даже, как будто, слегка пьяные.

– Лесник что ли?

– Пусть буду лесник, – пожав огромными плечами, согласился Митрич. – А вы с товарищем на кой сюда заперлись? На такой телеге, да в такую грязь?

– Почему телеге? – даже немного обиделся Влад. – Нормальная машина. Не полноценный внедорожник, конечно, но тоже – полный привод. И дорожный просвет к тому же…

– Это все понятно, – махнул ручищей мужик и пьяненько хихикнул: – Хотя и не понятно! Телега, она и есть телега! Четыре колеса и сидение для задницы.

Влад понял, что Митрич действительно пьян. Хотя спиртным от него и не пахнет. И, кстати, от него совсем ничем не пахло, учитывая его внешний вид и степень изношенности одежды. Влад ощущал лишь запах леса – травяной и грибной ароматы. Впрочем, еще душисто сильно пахло дымом от костра, а это вполне могло скрывать и забивать остальные запахи.

– Митрич, ты поешь еще. Там в пакете колбаса, консервы. Угощайся, на здоровье! – как-то вдруг неожиданно, даже для себя, предложил Влад.

– Вот спасибочки! – мужик тут же полез в пакет и извлек из него оставшиеся полбуханки ржаного. – Я хлебушком еще угощусь. Уж больно он у вас вкусный и свежий. Люблю, грешным делом…

Он вновь приспособил прутик и стал поджаривать большой кусок хлеба в пламени костра.

– А насчет телеги – ты не обижайся. Не разбираюсь я в этих современных штуках. Тут, анадысь, лет с двадцать назад, тоже по весне, мужички на куда большей телеге пожаловали. И колес больше и сверху железная крюка приделана. Это, значит, чтобы деревья из земли выдергивать. Так и они здеся увязли. А после, как выбрались, свернули ни туда и сгинули напрочь.

– То есть как – сгинули?

– А так! На болото они вперлись, сдуру. Их Болотник и прибрал к рукам. Вместе с этой их… машиной.

– И что, так и не нашли? – удивился Влад.

– А как найдешь? Болотник – тот еще жучара! К нему что попадет – во век не вернется. Да и дна у болота нет. Сколько угодно туда таких телег впихнуть можно. Все примет пучина зловонная.

Митрич поднес хлеб к лицу, понюхал, удовлетворенно хмыкнул и принялся есть. Аккуратно, стараясь не обронить ни крошки.

– Да и поделом им, сволочам этим. Они же лес собирались рубить. Они эти,.. как их?.. Браконьеры были!

Вместе с пеньком Митрич отодвинулся подальше от костра и Влад вдруг увидел, что его ночной собеседник как-то странно, словно по-детски боится огня. И если бы не желание жарить хлеб, то он так бы и держался от него подальше.

"Хотя, чему тут удивляться. Что для леса самое страшное? Конечно пожар." – сделал для себя вывод Влад.

– А волки в твоем лесу водятся? – вдруг решил узнать он.

– Нет. Извели всех давно,– в голосе Митрича появилась горечь. – Есть медведи, кабаны, сохатый. Даже рысей семья. За дальней дубравой, возле Схрон-горы они поселились. Скрытные, заразы. По первому времени даже от меня прятались.

– А мне показалось – я волчий вой слышал.

– Это я шутковал, – рассмеялся Митрич. – Решил пужануть вас слегка. Жаль не вышло как хотелось.

– Почему не вышло? Товарищ мой в машине вон закрылся.

– А за волками я недосмотрел, – голос Митрича вновь стал серьезен, с заметными нотками грусти. – Болел я тогда сильно… Лето жарким было. И сухим очень… Горело много где… А волки – гордые и глупые в этой своей гордости. Поранили сильно матку у них пастухи, вот они и стали мстить. Вырезали скота много. Не для еды… В отместку, стало быть…

Митрич помолчал с минуту, потом спросил.

– Так куда вы с приятелем направлялись на ночь глядя?

– В Нижнюю Ольховку. Мне казалось эта дорога только туда ведет?

– Дорога много куда ведет. А деревня эта, куда вы путь держали, плохая. Не надо вам туда, – вдруг сказал Митрич. – Телегу твою я вытащить помогу. Дорогу короткую укажу – езжайте себе с миром!

– Никак нельзя, Митрич, – вздохнул Влад.

Эх! Как бы он и сам был рад плюнуть на все и вернуться домой, в родной город, к нормальной жизни.

– Ищем мы человека одного. Девушку. Умерла она… Не так давно.. Нам бы убедиться…

– Ну как знаешь, паря. – кивнул Митрич и поднялся на ноги.

Он действительно оказался очень невысок. Не выше полутора метров.

На удивление легкой и совершенно бесшумной походкой Митрич пошел к дороге, там где стоял застрявший "дастер". Влад, включивший фонарик в смартфоне, осветил машину, показывая Лесовику масштаб трагедии. Но Митрич отмахнулся – и так все ясно, все понятно.

– Дело швах? – Влад с надеждой посмотрел на Лесовика.

А дальше произошло все странно и очень… невероятно.

Влад продолжал освещать машину, когда Митрич, поплевав на руки, смело шагнул прямо в мутно-черную жижу. Наклонился, ухватился за фаркоп и, задорно кхекнув, потянул вверх. Скрипнули рессоры, по поверхности потревоженной лужи пошли волны и с неприятным чмоканьем задние колеса вышли из грязи. Машина сильно накренилась.

– Тащи сюда вон ту лесину, – приказал Митрич кивком головы показывая где именно лежит та лесина.

Голос его был обычен, словно и не держал он сейчас в руках такой непомерно тяжелый груз.

…А всего через несколько минут машина уже стояла на относительно чистом участке дороги. С нее ручьями текла черная вода и отваливались большие куски грязи.

Митрич деловито обошел автомобиль по кругу, громко цокая языком и что-то невнятно бормоча себе под нос. После подошел к Владу.

– До утренней зорьки время еще есть. Ложись, поспи на полянке где мы с тобой беседу вели. Я там уже все приготовил, – помолчал секунду и добавил: – Не тронет вас здесь никто. И ее я не пускаю. Нечего ей делать в моем лесу.

– Кого, Митрич?

– Сам знаешь, паря. В деревню если все же попретесь – будь осторожен. Не хорошо там! За хлеб благодарю – уважил старика. Если дело ко мне какое будет – заходи. На сто шагов с любой стороны вглубь леса зайдешь – зови. Три раза имя мое крикни и я приду. Если, конечно, не занят буду. Все, мне пора.

И сделав шаг в сторону, Митрич тихо, так что не треснула не одна веточка и даже не зашуршала высокая и сухая прошлогодняя трава, растворился в темноте. Влад даже рта раскрыть не успел. Опомнившись через секунду, крикнул вслед:

– Спасибо тебе, Митрич!

– Костер потушить не забудь! – прилетело откуда-то уже очень издалека.

Влад вернулся к догорающему костру, где, к своему невероятному удивлению обнаружил шикарную лежанку из хвойных веток и сухих листьев папоротника.

– Однако, – пробормотал Влад.

Ему уже больше ничего не оставалось, как окончательно принять факт странности и загадочности Митрича. Но поверить в то, что тот действительно Леший или, как он сам себя назвал Лесовик, все еще было непросто. Хотя, после встречи у себя на квартире с Упырицей, свободно парящей в воздухе и, словно сигаретный дым просачивающейся через малюсенькую щель в окне, какие еще могут быть вопросы? Как бы это не страшило и не претило здравому смыслу, но Потусторонний, Сказочный, Другой мир существует. Черт возьми, он реален и Влад, совершенно не стремясь к этому, оказался очень к нему близок. Настолько близок, что от паники и ужаса начинали волосы на голове шевелиться.