Текст книги "Змеиное озеро"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

С. Алесько
ЗМЕИНОЕ ОЗЕРО

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Рассказ написан для женской аудитории. Даже, пожалуй, только для той ее части, которая «любит погорячее» и лишена ханжества;)))

Лучи восходящего солнца проникают сквозь утренний туман, прогоняют его, будто плавят. Обидно. В тумане купаться было бы гораздо интереснее. Зато холоднее. А при солнышке тепло, но уж очень обычно, как днем. Так, платье, рубашку и сапожки сюда, в тайничок под ежевичным кустом. Пробираться домой, прикрывшись ладошками, желания не имеется. Вор-то на неказистую одежку служанки вряд ли позарится, а вот шутников кругом хватает. Я и сама это дело люблю. Пошутить, в смысле. Ну вот, спрятала, даже не поцарапалась, теперь поплаваю вволю! Повезло мне узнать про этот ход под стеной. А всего-то не поленилась проследить, куда Мика Рябой однажды ночью отправился. Чуть не наткнулась тогда на доблестного стражника, сама с кухни возвращалась с утащенными втихаря сладостями. А он, оказалось, по ночам к знакомой селяночке бегает по потайному ходу! Ну и пускай развлекается, мне-то что? Зато я теперь преспокойно могу из замка выбираться, когда моя душенька пожелает. А желает она этого в самое неподходящее для прогулок молодой графини время. Вот как сегодня, спозаранку.

Ух, а вода-то холодная! Ну, ничего, пара гребков, и уже легче. Вчера такая духота стояла, и ночь теплая была, а к утру озеро все равно остыло. Зато я одна, без надоевших до дрожи служанок и стражников. И чего муж обо мне так печется? Отца моего побаивается? Возможно. Как-никак, единственная дочь герцога Экбера, родича короля, хоть и дальнего. А еще больше, пожалуй, беспокоится, что его титул и земли ублюдок унаследует. И правильно беспокоится. Нельзя же настолько супружеским долгом пренебрегать! Впрочем, граф не в моем вкусе. Ни в одежде, ни без оной. Хорошо, мне есть с чем сравнивать, а не то считала б, что у всех так. А с другой стороны, спокойнее спала б…

И зачем я на это замужество согласилась? Позволила отцу себя уговорить. Интересы короны, честь рода… Какое мне до них дело? Была б мама жива, никогда б такого брака не допустила. Я-то думала, мой граф просто зануда. Женится на мне и предоставит полную свободу. Многие так и живут, все довольны. Так нет, муженьку требуется наследник его крови! Ладно. Если это выкуп за относительную свободу, я согласна. Но ведь такими темпами, как у графа, наследник и через десять лет не появится…

К чему я опять об этом? Называется, пришла насладиться покоем и одиночеством. Вот и думала б о чем-нибудь приятном, а не о своем породистом супруге.

Красиво здесь на озере… В такую рань никто не забредет. В глубине леса есть еще одно, побольше, там и днем людей не бывает, но слишком уж долго туда идти, в замке хватятся. И сейчас-то уже пора из воды вылезать и назад торопиться. Иначе муженек про мои отлучки узнает и в покоях запрет или в город отправит. Под домашний арест.

Ладно, еще немного на спине поплаваю и на берег. Уф, чуть не врезалась в пятно кувшинок. Вовремя перевернулась, ничего не скажешь. Не люблю путаться в их листьях, жутко становится. Будто попадаешь в холодную склизкую сеть, утягивающую вглубь, на дно, в ил, где живет чудовище… Как поэтично! Баллада об утопленнице. В сеть я уже попалась, и чудовище меня в замке дожидается. Эх, если б чудовище… Хоть какой-то интерес. На самом деле всего лишь чудовищный зануда. Ледышка.

От кувшинок держимся подальше, вот так. Пара гребков и встать можно, воды едва по пояс. Из озера выходишь, будто цепи тяжеленные на себя надеваешь. В каком-то смысле так и есть, но не хочется сейчас об этом. Так хорошо кругом! Птицы щебечут, солнышко утреннее, яркое пригревает. День сегодня опять будет жаркий…

Стоп, а это еще что такое? Сидит на коряге, пялится и… шкурку гоняет? Ну и наглец! Или дурачок из деревни забрел? По лицу сейчас не определишь, у мужчин за этим делом физиономии отблесками разума не обезображены. Этот вообще-то слюней не пускает. А если б и пускал? Может, некоторые так себя и ведут. У меня не слишком большой опыт. В отцовском замке подглядывала пару-тройку раз за мальчишками на конюшне. Забавно было. Только те глаза зажмуривали, а этот, бесстыжий, на меня пялится. Сейчас узнает, кто здесь на самом деле излишней застенчивостью не страдает. Да-да, милый, попка у меня тоже очень даже, не только грудь. Рассмотрел? Угу, вижу, что рассмотрел. А теперь и я на тебя полюбуюсь. Мне очень интересно, чего ты там в кулачке сжимаешь. Ой, неужто засмущался? Ого, признаки разумной жизни на лице появились. В виде неописуемого удивления. Не ожидал, разлюбезный мой, что голая девица станет к тебе приближаться да еще пристально разглядывать? Не ожидал. Мне тебя бояться нечего. Оружия не видно, кстати, как и одежды, а с голым мужиком я справлюсь. А и не справлюсь, так ничего не потеряю, тем более что ты, милый, вовсе даже недурен. Особливо когда смотришь осмысленно.

– Ты меня видишь?

Разговаривать умеем, уже хорошо. Только с головой, увы, как я и предполагала, не все в порядке. С чего бы, скажите на милость, мне его не видеть? О, а это мысль!

– Ой, свят-свят, кто здесь говорит? – стыдливо прикрываюсь ладошками и начинаю озираться с выражением тупого испуга на хорошеньком личике. Надо бы еще присесть, как делают в таких случаях деревенские девки, но выглядят они при этом настолько глупо, что примерять на себя их позу не хочется. – Не пугай меня, добрый человек!

«Добрый человек», похоже, клюнул на мою удочку и несколько пришел в себя, даже начал что-то там поглаживать у себя пониже живота. Наглец. Наглец удивительный. Или все же дурачок? А чего я гадаю? Возьму и спрошу.

– Парень, ты чокнутый или просто бесстыжий?

Ох, батюшки, давно так не смеялась. Хорошо, тут не глубоко, а то б захлебнулась: ноги-то совсем не держат от смеха. Как его от моего вопроса перекорежило! В воду свалился, бедняга. Пойти, помочь? Нет, сам выбрался, отфыркивается. Кстати, ниже пояса выглядит тоже весьма неплохо. От боевой готовности, конечно, и следа не осталось, но, судя по имеющемуся, стыдиться парню нечего.

– Ты видишь меня!

Какое удивление на физиономии!

– Конечно, вижу. С чего бы мне очередного похотливого… кхм, юношу… не увидеть? Пошутил, что ли, над тобой кто? Шапку-невидимку продал, которую ни увидеть, ни пощупать нельзя? За девками в бане подглядывать. Или, на худой конец, на озере.

И чего ж ты так лыбишься, разлюбезный мой? Остроумие оценил или внешность понравилась? Эй, а вот приближаться не надо! И мне вовсе не интересно, как там у тебя все выглядит, когда ты на хорошенькую девушку пялишься. Ага, и куда ж я в таком случае смотрю? Как-то само собой получилось. Хотела скромно потупиться, а глаза зацепились… Ибо есть за что. М-м, очень даже. Так, руки за спину и пальцы в замок, милая. Муж, конечно, тебя не балует, но на первого встречного кидаться не след. Так неизвестно до чего докатиться можно.

– Парень, ты что? Иди себе откуда пришел. Я даже могу еще немного поплескаться. Ты на коряге своей посидишь, закончишь, что начал. – Пара шагов назад… Становится глубже… Зачем я пячусь? Если у него дурное на уме, в воде он меня утопить может. Лучше уж на берег… – За мной сейчас служанки придут. И пара стражников. Шел бы ты отсюда, а? – Ф-фу-у, вовремя сообразила, чем его напугать.

– А чего на корягу отправляла? Раз сейчас свита твоя сюда заявится?

И ухмыляется, паршивец, как ухмыляется… Сообразительный. А я его за дурачка приняла…

– Ну, не знаю… Позабыла про них. Потеряла счет времени! Ты меня очаровал.

– Зачем тогда пятишься?

– Уже не пячусь. Стою на месте. И ты остановись.

– Да не бойся, я сейчас не стану до тебя дотрагиваться.

Как это не станет?! Э, а чего ты так расстроилась?

– Я и не боюсь, – и, дабы у него сомнений не осталось, ткнула его пальцем в покрытую аккуратной шерсткой грудь.

Он опять отчего-то изумился, отшатнулся, оступился и бухнулся в воду. Ой, не могу, живот уже от смеха болит. Ну и парень! Поныть, чтоб граф его шутом взял? Мужа я за пару дней точно уломаю, а вот согласится ли «невидимка»?

– Ты до меня дотронулась!

Опять отфыркивается, а ниже пояса что деется, ой-ёй! Руки за спину, пальцы в замок!

– Синяка не будет, успокойся. И царапины нет.

Глядит непонимающе.

– Ты вроде рассердился, что я до тебя дотронулась. Больше не буду. А от тычка никаких следов не останется.

– Трогай сколько хочешь.

Шагнул ко мне, встал почти вплотную. Хотела потрогать, а руку протянуть не могу, будто держит что-то. Тьфу, я ж сама пальцы в замок за спиной сцепила! Совсем голову потеряла, противно даже.

– Не хочешь? – спрашивает, а сам осторожно пальцами по моей руке проводит от плеча к локтю. Мурашки побежали…

– Сюда правда прийти могут, – с трудом расплела кисти и погладила его по боку от талии к бедру.

Парень вздрогнул, как ошпаренный. Вроде и не дурачок, а странный какой-то… Да отпусти меня, бешеный! На сей раз мы уже вдвоем в воде барахтались и отфыркивались.

– Чего вырываешься? Я ж чую, что хочешь. Вон, как твой пушок зарумянился.

Какой пушок? Нет, парень все же ненормальный… Ну и что? Мне за него замуж не идти. Ой, милая, совсем плоха стала… Найди-ка срочно любовника в замке, хватит привередничать. Этот, видишь ли, болтлив, тот недостаточно голубых кровей. Да наплевать! Пусть супруг узнает и просит у короля развода. Получишь вожделенную свободу, если, конечно, батюшка в монастырь не запрет… Ох, миленький, что ж ты со мной делаешь… Это я не об отце, конечно. И уж тем более не о муже.

– Дааа… Да, сама хочу, но если кто-то увидит… Посадят меня под замок, и мы больше не увидимся…

– О-о, так я тебе понравился?

Понравился-понравился. Пушок-то, небось, просто так румяниться не станет. И что за пушок?

– Давай повременим. Я смогу улизнуть после полуночи. Приходи сюда, ладно?

– Ты откуда? Из замка? Не служанка, раз свитой меня стращала.

Ага, служанка! Служанки у нас в замке мужским вниманием не обделены и на чокнутых голых парней не бросаются.

– Тебе-то что? По сословному признаку девиц цепляешь? – Опять ухмыляется и головой мотает. – Так придешь?

– Сама приходи. Я здесь буду. Как только в воду войдешь, почую.

И исчез! Свят-свят, неужто сама головой повредилась? Некогда сейчас об этом, быстрей на берег, доставать одежду, на себя напяливать и в замок бегом. Ай! Рассадила-таки в спешке руку ежевичной колючкой, от локтя до запястья. И что теперь мужу говорить, если увидит? А ты постарайся, чтоб не увидел. Или на кошачка вали, на Брысика. Негодяй полосатый иногда позволяет себе когти выпускать. Ага, и вот так аккуратненько одним коготком тебе по белой ручке провел. Провались все, ну точно чокнулась, больно-то как! Зачем всю руку по локоть в куст совать? Можно было лист оторвать и провести колючим черешком рядом с одинокой царапиной. Ф-фу, даже слезы выступили. Ну, парень, попробуй обмануть мои ожидания. Тогда ты мне за эти царапины ответишь!

* * *

И где же мой разлюбезный? На берегу у коряги его точно нет, тот пятачок луной неплохо освещен. Так тебе и надо, милая. Совсем голову потеряла. Мужа в спальню не пустила. А граф тоже хорош: будто почувствовал. Притащился супружеский долг исполнять, да еще настаивал! Причем явно не ожидал, что я возражать стану. Видеть его разочарованную физиономию было приятно до невозможности. За одно это моего нового знакомца благодарить можно. Кабы не он, я вряд ли нашла в себе силы с постным лицом выставить муженька. Ах, я очень устала, голова раскалывается и вообще ваша супруга сегодня не в форме, мой лорд. Вот так! Пусть хоть раз побывает в моей шкуре. Граф, правда, вряд ли будет долго страдать. Ежели его и впрямь припекло, пойдет, служаночку оприходует. Ладно-ладно, не злись. Тебе-то что? Он же не в твоем вкусе. Так? Так. А вот придурковатый парень вполне в моем. Только где он? Не аукать же… Погоди, он что-то говорил насчет зайти в воду, и он почует. Святые небеса, он наверняка просто дурачил меня. Сейчас сидит в кабаке с друзьями и рассказывает про ненормальную девицу на озере. Ну, иди, побейся головой об корягу, может, полегчает. Сама виновата. Сделала б вид, что никакого голого мужика не заметила, и топала в замок. Нет, повеселиться ей захотелось, остроумием блеснуть. Вот и получаешься ты, милая моя, дура дурой. Поделом.

Ладно, берусь за ум. С одинокими прогулками заканчиваю, буду книжки читать, манеры оттачивать. А то одичала совсем в деревне, разговариваю почти как селяне. Надо уговорить мужа в город уехать, там не так скучно. Завтра и начну новую жизнь, а сейчас искупаюсь на прощание, не зря же сюда прибежала. А вода-то какая теплая!

– Я уж думал, ты не появишься, и я зря озеро грел. Чуть уха не получилась.

Ох, еле на ногах устояла! Нельзя ж так пугать! Откуда он взялся? Стоит на берегу и ухмыляется. Опять голый. И опять какую-то чушь несет. Озеро грел…

– Ты откуда взялся?

– Из озера. Мы ж договорились.

– Из озера?

– Ну да. Живу я сейчас тут.

– В озере?

– М-да, красавица, похоже, ты все-таки не в себе.

– Это кто тут не в себе? На себя посмотри! Голышом разгуливаешь, рукоблудием прилюдно занимаешься.

– Хм-м, разговоры придется отложить на потом. Я-то думал, только мужики при виде голых баб дуреют, но, видать, и наоборот случается.

И потащил меня на берег, под кусты, на мягкую травку…

А после в голове действительно прояснилось.

– Ты не человек?

– Что, так хорошо было?

Остроумный… Почти как я.

– Угу. А тебе понравилось?

Ухмыляется и снова начинает руками везде шарить…

Потом говорить долго не хотелось, но любопытство все же пересилило.

– Кто же ты? Леший?

– Сама ты кикимора!

Обиделся, что ли? Или шутит?

– Я… – и череда каких-то невообразимых звуков: шипение, свист, щелканье. Человеческое горло на такое точно не способно… Мамочки, с кем я связалась?! – По-вашему, наверное, водяным можно назвать. Хотя я и не сижу на дне под корягой и не утаскиваю купающихся на дно.

– Ну да, ты сидишь на берегу на коряге и…

Засмеялся.

– Только когда хорошенькие девушки на озеро приходят. С других на рукоблудие не тянет.

– А что ты про какой-то пушок болтал? Мол, он зарумянился.

Посмотрел на меня задумчиво, провел рукой над самой моей спиной, я будто даже тепло ладони почувствовала, но не прикосновение.

– Да как тебе объяснить? У вас, людей, от тела исходит сияние, много-много тонких лучиков, будто шерстка или пушок. У женщин обычно розовое или золотистое, у мужчин поярче – красное или лиловое. Если поближе подобраться и потрогать, очень приятно.

– Как кошку погладить?

– Не знаю, кошек гладить не пробовал. Похоже, наверное. Камышового кота я как-то видал, шкурка у него мягкой кажется.

– Как-то видал? Ты недавно здесь? Я этого кота через день вижу.

– Ну, да… Недавно.

– А раньше где жил?

– Дома, в море.

Вон оно как. Водяной в наше озерцо из моря пожаловал. Интересно, надолго ли? Спрошу.

– Надолго, – ухмыляется. – Мне два здешних озера во владение передали.

Приятно слышать. Значит, милый, мы с тобой далеко не в последний раз видимся. Так, а про пушок-то я еще не все спросила.

– Значит, я покрыта розовой шерсткой?

– Нет, у тебя пушок необычный. Мне такой раньше не попадался. Очень красивый, абрикосовый.

– Бри… что?

– Ну, оранжевый, только более нежный, с розоватым оттенком.

– Оранжевый?

– Ты никогда абрикосов и апельсинов не видела?

– А ты никогда кошку не гладил!

– Я зато знаешь сколько девиц перегладил.

– Догадываюсь! Продолжай и дальше, мешать не стану.

– Да ты, никак, обиделась? Лежи, не дергайся, пошутил я.

Ну каков наглец! Шутник… Впрочем, дергаюсь я зря. Руки у него мягкие, нежные… Оно и понятно, в воде живет, работы никакой не делает. М-м, а гладить мой водяной умеет. Так бы и пролежала всю ночь, наслаждаясь, как кошка. Жаль, мурлыкать не получается.

– Оранжевый – это как рыжий. Только очень яркий и чистый.

– Угу, понятно. Почему ты так удивился, что я тебя вижу?

– Вы, люди, без нашего желания видеть и осязать нас не можете. А я не собирался тебе сразу показываться. На первых встречных не бросаюсь, знаешь ли.

Я шпильку мимо ушей пропустила, уж очень водяной гладит приятно, и спрашиваю:

– Получается, я тебя против твоего желания увидела и потрогала?

– Точно. Вот я и удивился. Без примеси нашей крови такое невозможно.

Ну и новости! Родители у меня – люди, а водяного на коряге я разглядела прекрасно, о последующем осязании и вовсе помолчу. Кстати, и с обонянием полный порядок. Пахнет от моего разлюбезного какой-то болотной травой сладковато-пряной. Не то багульник, не то аир. Странно…

– Это что же получается? Я, по-твоему, не человек?

– Скорее, не совсем человек. У тетки надо спрашивать.

А я-то решила, все у меня наладилось! Ага, как же. Парень – не человек, я тоже неизвестно кто, и еще тетка какая-то нарисовалась. Я села и за голову схватилась.

– Ты чего, огорчилась?

Огорчишься тут. А вдруг все мои странности тем и объясняются, что я не человек? Была б нормальной женщиной, счастливо с графом жила. Может, уже двоих наследников ему родить успела. А мне все неймется, все в лес тянет, купаться по ночам в одиночку или побродить в глуши…

– В тебе если и есть нелюдская кровь, то очень немного. По пушку совсем не заметно.

Дался ему этот пушок. Так и продолжает его гладить. Водит рукой над телом, а к коже не прикасается. Интересно, он сам всегда так выглядит, как сейчас, со мной, или у него подлинный облик имеется? Пушистый какой-нибудь? Приятно было б… Спрошу, авось не обидится.

– Ты от человека только тем и отличаешься, что под водой жить можешь?

Опять смеется.

– Моего водного облика ты, пожалуй, испугаешься.

– Навряд ли. Мне нравятся лягушечки, жабки. Покажи, а? И, будь добр, скажи, как тебя зовут.

– Мое имя тебе не выговорить, – и просвистел что-то. – А облик показать могу, только не бойся. Я тебе худого не сделаю, скажешь – сразу назад перекинусь.

Я закивала. И чего зубы заговаривает? Видно, впечатление произвести хочет. А парень тем временем встал и вдруг вытянулся, кожа потемнела. Глядь, а вместо моего любезного огромный змей появился. Тело неохватное кольцами сложено, плоская голова на длинной шее поднимается, глаза двумя черными жемчужинами мерцают. И зря он думал, что я бояться стану. У меня даже дух от такой красоты захватило. Гадов ползучих вообще-то не люблю, но передо мной и не змея была, а Змей. Чешуя на спине и боках лазурная, блестящая, на брюхе посветлей, зеленовато-голубая. Странно, что я это при лунном свете различала, но Змей будто светился, вдоль хребта и по бокам у него радуги бирюзово-сверкающие трепетали. А как начал он кольца расплетать и перекатывать, я и дышать забыла. Протянула руку и прикоснулась к сверкающему боку. Мой Змей оказался вовсе не холодным. Зшипел довольно, а в голове у меня смех раздался и голос:

«Ты точно не совсем человек, лапушка. К тетке не ходи.»

– Человек я, только пристрастия у меня… кхм, необычные.

«О-о, ты меня и в таком виде хочешь?»

– Неужто пушок опять зарумянился?

Засмеялся снова, и не успела я глазом моргнуть, как оказалась обвитой теплыми кольцами. Приятно-то как! Ага, и название для этой приятности имеется: скотоложство. Тут по моей шее и щеке скользнул упругий гибкий змеиный язык, и все глупые слова из головы вылетели.

«С-с-сладкая…»

Кольца ослабли, я уже лежала, раскинувшись в огромных петлях, и раздвоенный язык принялся гулять по моему телу, сначала снаружи, а потом… Когда я наконец смогла осознать себя, рядом снова был человек.

– Горячая ты штучка.

– Ты для змея тоже на удивление не холодный. Наверное, жалеешь, что я не могу облик тебе под стать принимать?

– О чем тут жалеть? Мне больше нравится в человеческом обличье этим делом заниматься. Змею-то ни за что не пощупаешь, да и нечем, – и опять руки распускает.

– Жениться тебе все равно на змее придется.

– У тебя настолько скверный норов?

Лыбится, гаденыш. Шутник. Да, характер у меня не ангельский, но змеей еще никто не называл.

– Я уже замужем и тебе не по зубам.

– Зачем мне тебя грызть? Другим возьму. Вряд ли устоишь.

Я не выдержала и на него набросилась, но с таким, пожалуй, справишься. Быстренько под себя подмял.

– Я, – говорит, – молодой еще жениться. А когда в возраст войду, ты совсем старушкой станешь.

Мне вдруг непонятно почему обидно стало, даже в носу защипало. Попыталась его сбросить, куда там! По человеческим меркам он не сильно меня крупнее, а тяжеленный, будто из камня сделан.

– Чего вырываешься? Тебе ж все нравилось.

– Ничего. Иди, птенчик, найди себе змею или девицу помоложе.

Он вдруг надулся и отпустил меня.

– Ну и пойду. Только ты это… Если яйцо снесешь, сюда принеси. Поняла? Разобьешь – узнаю, плохо будет.

Я чуть не завизжала от злости. Какой папаша заботливый! Да я твоего змееныша… С трудом сдержалась и спокойно спрашиваю:

– Какое такое яйцо? Я не курица.

– Такое такое. Знаешь ведь, что иной раз после жарких ночей случается?

– Откуда ж мне? Эта у меня первая, – яду в голос добавила, не скупясь.

– Если понесешь от меня, человеческого ребенка не получится. Будет яйцо, как у змеи, – не удержался от пакостной улыбочки. – Ты радуйся: не разнесет и опростаешься быстро. Отдашь яйцо мне и рожай мужу поросят.

Ну, гаденыш… Гад натуральный! Какая же я дура! Хоть в озере со стыда топись. Нет, я тебе такого удовольствия не доставлю.

– Ты его высиживать что ли будешь? Как наседка? И где твой выводок от бессчетных поглаженных девиц? Не те ли червяки, что деревенские мальчишки из-под камней выковыривают, когда рыбу ловить приходят? Уж больно на тебя все смахивают.

Водяной от моих слов стал синеть и чешуей покрываться. Глаза полностью почернели, меж губ раздвоенный язык показался. Да, есть у меня такой дар: мужиков доводить. Но просыпается он, только когда они меня допекут. А так я девушка милая, тихая и спокойная. Так что шипи, Змей, пока не лопнешь. Я всегда найду, что ответить. И не боюсь тебя ни капельки. Да еще интересно: почему ты о яйце забеспокоился? Может, я тебе для того и нужна? Как графу. Наследника произвести.

– Убирайс-с-ся, дура! И чтоб я тебя больш-ш-ше на моем озере не видел!

Пф, да что мне в этой луже делать? Детишек для тебя, червяк мелкий? Можно было б и вслух сказать, да лень. Думаю, у меня все на лице написано. Да-а, милая, похоже, с мужиками пора завязывать. Если даже среди нелюдей приличных нет…

* * *

Вернулась я в замок благополучно, выкинула мерзкого червяка из головы и завалилась спать. Давно так сладко не почивала. Все-таки для здоровья горячие ночи очень пользительны.

Наутро граф опять пожаловал. Проснулась ли его душенька, как отдыхала, как себя чувствует? Святые небеса, ну что за бред? Муженька будто подменили. И как раз сейчас мне эта перемена совсем не нужна: на мужиков смотреть не могу. Сослалась на нездоровье и отправила благоверного подальше. Длинная физиономия супруга вытянулась еще больше и приняла весьма озабоченное выражение. Безусловно странно, что пылкая жена превратилась в капризную ледышку. А кто в этом виноват, дорогой мой?

Просидела весь день в своих покоях и заскучала. С удовольствием прогулялась бы на озеро. Не ради червяка, конечно, а чтоб развеяться. И водяного я вовсе не боюсь, просто видеть его не хочется. Может, придется еще с ним встречаться, яйцо отдавать… Тьфу, дурь какая! Даже помыслить противно: я снесу яйцо. Лицемеришь, милая. Утехам с нелюдем предаваться было не противно? Ладно б просто с нелюдем, еще и со Змеем, свивающимся в тугие кольца, ласкающим сильным гибким языком… Все-все, выкидываю из головы. Немедленно и бесповоротно. А то вдруг в жар бросило… Святые небеса, я просто ненормальная! Пошлю служанку за графом, может, в голове немного прояснится.

Ага, как же! Муженек, оказывается, срочно уехал в какую-то дальнюю деревушку. Случилось там что-то серьезное. Ко мне не зашел, думал, отдыхаю. Записку оставил. «Дорогая, выздоравливай, не скучай, я скоро вернусь. Твой…» Ох, как же на душе муторно! Ладно, надо спать ложиться. Утро вечера мудренее.

* * *

Зачем поднялась в такую рань? Еще солнце не взошло, хотя птицы уже заливаются. Ах, как чудно выводят! Приоткрою-ка окно, чтобы лучше слышать. А это что за корзинка на подоконнике? Плоды какие-то… Никогда таких не видела. Помельче и покрупнее, одни желто-рыжие, другие по цвету на морковку смахивают. О-о-о, только не это! Неужели червяк притащил свои бри… косы и оранжи? Самого нигде не видно, а жаль. Я б ему в физиономию запустила. Подожду, вдруг появится. Хм, пахнут фрукты хорошо, что одни, что другие. Маленькие даже на ощупь приятные, бархатистые, так и хочется по губам провести. Что мне мешает? Прелесть какая! Нежнее бархата. Попробую-ка я по штучке. Сначала пушистые. М-м, вкусно! В середине косточка, на сливу похоже. Цвет у мякоти и правда красивый. Мне такой пойдет. Посмотреть бы со стороны, как я в этом пушке выгляжу. Тьфу, опять не о том думаешь. Как бы в нем ни выглядела, для птенчика ты, матушка, стара. Пусть ищет себе молоденькую. А я второй фрукт кусну. Ой, ну и дрянь! Едкий и горький, даже язык защипало. Понятно, зачем он их притащил. Шутит. А у меня нет желания веселиться.

И куда эту корзинку девать? Ведь если кто-нибудь из слуг увидит, спрашивать начнут, дойдет до мужа. Червяк проклятый…

Отвернулась от окна комнату оглядеть, место для захоронки найти. А у двери водяной стоит, спиной привалился и усмехается. Голый. У меня реакция неплохая и глаз верный. Я надкусаный плод из корзинки – хвать и гостю дорогому в физиономию. Он определенно такого пылкого приема не ожидал и уклониться не успел. Высказываться не стал, видно, опасался челядь перебудить, но лицо его надо было видеть. Чего только я там не разглядела! Все оттенки, от ярости до… восхищения? Тут злость моя на червячишку внезапно испарилась, я рухнула на кровать и ну хохотать. Услышать меня никто не мог: в комнатах по соседству слуги не спят. Водяной теряться не стал, сразу рядышком оказался и на меня навалился. Я ничего поделать не могла, так смешно было. Оттолкнула пару раз еле двигающейся рукой, ему, конечно, хоть бы что. Делает, что хочет. Обо мне, впрочем, тоже не забывает. И на том спасибо.

– Что, помоложе пока никто не подвернулся? – спрашиваю, когда мы оба в себя пришли.

– Дура ты, – отвечает. – Я и не собирался никого искать. Чего тогда взъелась?

Я, понятное дело, этот вопрос прояснять не стала. Пусть думает, что дура. В каком-то смысле так и есть.

– А зачем ты мне такую гадость притащил? Нарочно?

– Какую гадость? – не понял водяной. – Хорошие фрукты, спелые. Я сам пробовал.

– При мне не попробуешь? – и ярко-рыжий плод ему пихаю.

Он посмотрел непонимающе, потом ладонью себя по лбу хлопнул.

– Ты прямо так кусала?

Киваю.

– Да ты и впрямь небольшого ума.

– Ну, куда уж нам, простым смертным, старым курицам до юных Змеев красоты неописанной.

– Чего ты к моему возрасту прицепилась? Я уже не мальчишка, мне целых два озера во владение передали, – и вроде как опять надуться норовит.

Тут до меня потихоньку доходить начинает, что разлюбезному моему на ихний нелюдский манер лет совсем немного. Наверное, меньше, чем мне. Так что если я не хочу с ним окончательно разругаться, нужно шутки на время оставить.

– А я не старушка, – говорю серьезно.

– Я ж пошутил тогда…

– Я тоже. Объясни, что я не так с рыжим плодом сделала.

– Его чистить надо, – вздохнул водяной. – Дай, покажу.

Апельсин оказался ничуть не хуже бархатистого абрикоса. А мой Змей, пользуясь отсутствием графа, так и застрял в замке. Совсем обнаглел, ходит за мной везде, рожи строит, молоденьких служанок поглаживает. Никто его не видит, он этим и пользуется. Я к концу дня чуть не взвыла. То сдерживаться приходится, чтоб не рассмеяться, то – чтоб в охальника чем-нибудь не запустить.

Вечером, когда я в огромной лохани купалась, водяной туда же залез и давай щекотать. Я чуть не захлебнулась, ну, и позволила себе лишнего. Наорала на него. А в комнате служанка была. Бедняжка, на меня глядючи, рот раскрыла и глаза вытаращила. Понятное дело, со стороны зрелище наверняка было впечатляющее. Водяной под водой от смеха булькает, прислуга бочком-бочком к двери продвигается. Девицу я с трудом успокоила. Не помню даже, что плела. По-моему, что спала плохо, обед не впрок пошел, и, мол, никому не нужно ничего рассказывать.

– Ты совсем дурной или прикидываешься? – спрашиваю у Змея (так я его звать стала, настоящее-то имя мне не выговорить), когда с купанием закончила, и мы вдвоем в спальне остались. – Все решат, что я в уме повредилась.

– Ну и что? – хихикает. – Выгонят тебя из замка, на озеро прибежишь. Мне здесь не нравится: камень кругом, воды нет, только колодец, узкий, темный.

– Никто меня не выгонит. Запрут в башне, где решетки на окнах, еще и на цепь посадят, если буйной сочтут.

– Правда, что ль? – не поверил водяной.

– Да зачем мне врать, скажи на милость? Конечно, правда. Ты уж веди себя прилично, а? И почему все время голышом разгуливаешь? Хоть бы штаны надел.

– Зачем? Меня ж никто не видит, кроме тебя. А от своей лапушки мне прятать нечего, – ухмыляется. – Да к тому же, вдруг обернуться срочно потребуется? А я буду время терять, штаны стягивать.

– Оборачивайся в штанах.

– Ага, и потом в змеином облике в этой дурацкой тряпке путайся! Это в ваших сказках оборотни в одежде перекидываются. Бред полнейший.

– Ну, как знаешь, – сдалась я. И правда, чего к парню цепляюсь? Мне, пожалуй, без одежды его видеть приятнее.

Как стемнело, мы из замка улизнули, и Змей потащил меня к своей тетке. Мол, очень ему любопытно, есть ли у меня нелюдская кровь или нет. Меня этот вопрос тоже занимал, и я согласилась, хоть с родственницей водяного встречаться не слишком хотелось. Если б это дядя был… А от женщины не знаешь, чего и ожидать.

Пришли мы в самую глубь леса, на скалу над дальним озером. Разлюбезный мой пошипел-посвистел, голову к луне задравши, потом в змея обратился, вниз пополз и в воду скользнул. Я на пенек присела, жду, лунной дорожкой любуюсь. Немного времени прошло, и послышался в воздухе шум, будто целая стая птиц крыльями хлопает. Оглядываюсь, а это не стая, а одна огромная птица невиданная. Перья огнем горят, шея длинная, головка изящная с хохолком-короной и хвост роскошный, в ночи пылающий. Села рядом со мной на землю, встряхнулась, перья сияющим облаком взвились и осели, подобно платью, на плечи прекрасной женщины.

– Здравствуй, девочка, – говорит и руки ко мне протягивает.

И тут я узнаю матушку.

– Мама? – на всякий случай спрашиваю, она кивает.

– Я, доченька.

Обнялись мы, я всплакнула немного, матушка меня успокаивает. Вот и объяснение всем моим странностям. Не капля во мне нелюдской крови, а целая половина. Впрочем, глупо расстраиваться. Упрошу маму научить меня такой же огненной птицей оборачиваться. И Змею я теперь, считай, ровня. Вот только если матушка – его тетка, я, выходит, двоюродная сестра?