Текст книги "Клуб разбитых сердец"
Автор книги: Рут Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)
Глава 25
Лениво поигрывая бокалом вина, Шанель сидела на темно-бордовом диване эпохи Людовика XIV. Диван был не имитация какая-то, настоящий, только что обивку сделали новую, да пух подложили, чтобы сидеть удобнее.
Правда, с такой задницей, как у хозяйки, никакой пух не нужен. Нэнси Дэйтон, впрочем, ныне Нэнси Андерсон, была одной из тех, кто безжалостно преследовал Шанель в школьные годы. А обид она никогда не забывала и не прощала. В данный момент Шанель, скептически улыбаясь, смотрела, как давняя ее врагиня пытается играть роль гостеприимной хозяйки, кружащей по просторному залу, останавливающейся то у одной группы гостей, то у другой. Ужин кончился, и теперь все ждали начала музыкальной части вечера.
– Смотрю, вы хорошо знакомы с хозяйкой, – произнес мужчина, сидевший на другом конце дивана. Шанель вздрогнула, она и не заметила, как у нее появился сосед.
Это был крупный мужчина – не толстый, а именно крупный, сплошные мышцы. На вид ему лет пятьдесят пять. Волосы угольно-черные, густые, а глубокие морщины под глазами оттеняли загар, свидетельствующий о том, что человек этот много времени проводит на воздухе, под палящим солнцем.
Привлекательным его не назовешь – с таким-то длинным носом и большим ртом, – но в светло-карих глазах угадываются ум и проницательность, а от всего большого, мускулистого тела исходит такая жизненная энергия, что о правильных чертах лица уж не думаешь Сексуальный мужчина, подумала Шанель. Как, интересно, он попал сюда? Ведь в конюшне он наверняка чувствует себя увереннее, чем на музыкальном вечере.
Ну а она, уж коль скоро о том пошел разговор, как сюда попала? То есть как попала, ясно – по приглашению. Однако же за все годы, прошедшие после окончания школы, никто из бывших соучениц не звал ее к себе. А уж Нэнси – предводительница всей этой компании снобов – тем более.
Вопрос, следовательно, состоит в том, что изменилось?
Может, Нэнси, которая явно стремится стать ключевой фигурой в избранном дамском обществе Сан-Франциско, просто не хочет рисковать? В последние четыре месяца Шанель так часто видели с Лэйрдом, что у всех наверняка зародилось подозрение, что дело идет к женитьбе. Да, наверное, так. Но с другой стороны, Лэйрд сейчас в отъезде, чего же ее одну-то приглашать? Загадка, право. На самом-то деле только из любопытства и пришла сюда Шанель без кавалера – Хауи ей отыскать не удалось Правда, помимо того, она решила проявить осмотрительность. Можно сколько угодно ненавидеть Нэнси, но пренебрегать ее приглашением нельзя.
– Так как, хорошо вы знакомы с хозяйкой? – повторил сосед, и на сей раз Шанель заметила, что говорит он, растягивая слова, – так говорят только в Техасе.
– Мы вместе учились в Бэрлингтонской академии, – вежливо улыбнулась она.
– А, знаю, – питомник снобов.
– Точно, – развеселилась Шанель. Нельзя сказать, чтобы речь его была чрезмерно изысканна, но говорит, надо отдать должное, без обиняков. И к тому же он прав: Бэрлингтон – это действительно фабрика по производству снобов.
Потому папа туда ее и отдал, а она отдала Ферн.
– Пытаетесь угадать, как я здесь оказался?
Шанель пристально посмотрела на него Интересно, он просто поддерживает светскую беседу или хочет прямого ответа? Шанель решила не кривить душой.
– Среди этой публики вы не смотритесь.
– Моя жена тоже. – Он указал на толстушку в тесно облегающем платье, которая уплетала у стойки бутерброд с семгой. Платье от Галанос, мгновенно определила Шанель.
Только оно ей совершенно не подходит, наверняка ее просто убедили в магазине, что оно скрадывает недостатки фигуры.
Платье и без того очень дорогое, а учитывая размер – как минимум четырнадцатый, – вообще тянет на небольшое состояние.
– Ну а вы-то сами как считаете, почему вас сюда пригласили? – с любопытством спросила Шанель.
– Денег много. Я прилично заработал на нефти, и моя старушка решила, что пора ей проникнуть в высшее общество.
Боюсь только, ее ждет разочарование.
Слова эти прозвучали так неожиданно, что Шанель против воли сочувственно заулыбалась.
– Мой отец тоже сделал деньги на нефти, – неожиданно разоткровенничалась она. – Он был, как необработанный алмаз, но его принимали. – Шанель обвела зал рукой – Эти люди принимали его, потому что он был богат и еще потому, что с ним было весело. Но когда он потерял состояние, все от него отвернулись.
– Знаю, – кивнул сосед. – Его звали Тинкан О'Хара.
Первая скважина – в 1954 году. Надо бы и дальше ему нефтью заниматься. А он вместо того на биржу кинулся, ну а там ребята крепкие, они его в два счета обчистили.
Шанель резко выпрямилась:
– Смотрю, вы изучали биографию моего отца. С чего бы это, мистер… как вас там?
– До вашего старика мне нет никакого дела. А вот вы меня интересуете. Хотите знать, почему?
– Ну, – бросила она.
– Это все из-за Элси. Как я уже сказал вам, у нее появился пунктик – высшее общество. Да не в Техасе, где проблем нет, а именно в Сан-Франциско. Она считает, что раз есть деньги, то больше ничего и не надо, но я-то знаю, что это не так. Сейчас она то и дело попадает в глупые положения, просто дурочкой какой-то выглядит, потому что водится не с тем, с кем нужно. На мой-то взгляд, все это вообще бредовая затея, но все эти годы, пока я вкалывал на нефтяных вышках, она не жаловалась, на сторону не бегала Если уж ей так приспичило попасть в этот гадюшник, что ж, пускай, отговаривать не буду, наоборот, хочу помочь.
– Не такой уж это гадюшник, – возразила Шанель.
– Верно. Некоторые ребята вполне ничего, особенно те, кто принадлежит к этому обществу по рождению. Но в этот круг у Элси попасть примерно столько же шансов, сколько крылья отрастить. Она всегда будет на задворках. Иное дело, что, к счастью, разницы и не почувствует.
– Ну а ко мне-то какое это отношение имеет? Должно быть, вы знаете, что после развода все свои позиции я растеряла, так что жене вашей ничем полезна быть не смогу.
– Вы можете научить Элси одеваться как нужно, как вести себя с этими людьми, вообще как притереться к этой публике, ну, там опера, выставки и все такое прочее. А то сейчас ее музыкальные пристрастия ограничиваются Джонни Кэшем и Уилли Нельсоном.
– И все-таки не понимаю…
– Я хочу, чтобы вы взяли ее под свое крыло, научили всему тому, что нужно знать. А я буду оплачивать счета, ну и, конечно, платить вам…
Шанель вскочила столь стремительно, что вино едва не расплескала.
– Таких оскорбительных предложений я еще в жизни не выслушивала.
– Сядьте.
Шанель послушалась, и не потому, пожалуй, что не хотела устраивать сцену, хотя себя уверяла, что дело именно в этом, а потому, что такой уж у него был голос.
– Повторяю, миссис Деверю, мне кое-что о вас известно.
Вы на мели или почти на мели, пока остаются драгоценности и другие подобные штуки. Наверное, скоро вам придется продать машину. На вырученные деньги вы оплатите аренду дома и продержитесь еще какое-то время. Два месяца назад вы рассчитали служанку и теперь сами занимаетесь домом. Вы отказались от подписки на газеты и едите суп из кубиков. Следующий шаг – ломбард, а это уж совсем беда, потому что стекляшки нужны, чтобы выходить в свет с Лэйрдом Ферментом.
Он замолчал, вытащил тонкую сигару и, к удивлению Шанель, попросил разрешения закурить.
– Так что давайте говорить начистоту, – продолжал он. – Дело ваше, прямо скажем, труба. Девчонка ходит в шикарную школу, но только потому, что ваш бывший муж оплатил обучение до конца года. По разводу вы получили так мало, что хватило только, чтобы рассчитаться с самыми срочными долгами. Это помогло сохранить банковский кредит, но вся штука в том, что муж ваш ликвидировал все кредитные карты и закрыл все счета, так что без собственного дохода вам на свое имя их не перевести.
Шанель открыла было рот, но он властным жестом остановил ее:
– Деверю отказался оплачивать содержание дочкиной лошади, и вам пришлось ее продать. Вы попытались было получить назад деньги, выплаченные за обучение Ферн, но администрация школы даже и слушать не захотела. Словом, дело ваше, повторяю, швах. Ну а поскольку вы можете быть мне полезны, я готов платить за услуги, только чтобы не было этих разговоров об оскорблении и все такое прочее. Вы крепко уважаете его величество доллар, вы поставили себе неплохую цель, но допустили одну ошибку: недооценили своего бывшего, а он вас обштопал. Ну так как же, обговорим условия?
Шанель, боясь пошевелиться, не сводила с него взгляда.
Странно, но этот человек напоминал ей отца, хотя внешне они совершенно не были похожи.
Папа был здоров, как буйвол. От него исходила какая-то незримая сила, но при этом он умел улыбаться, как ребенок. А этот деятель, похоже, вообще не улыбается. Дорогой костюм сидит на нем, как мешок, и все же, надо признать, впечатление он производит. Жаль, что не его надо воспитывать, а дурочку-жену.
– О какой сумме идет речь? – спросила Шанель.
– Вот это другое дело. Умница. Речь идет о том, что я буду оплачивать все ваши карманные расходы, необходимые, чтобы продолжать роман с этим Ферментом, ну и еще что-то вроде премии, если Элси будет довольна. Сэкономите что-нибудь на парикмахере и магазинах, где будете покупать с ней, что нужно, – все ваше. Лишь бы толк был.
Шанель почувствовала, что кровь прихлынула к ее щекам.
Никакой подковырки в его словах не слышалось, и все же унизительно было осознавать, что этому незнакомцу все известно о ее хитроумных комбинациях с Адольфо и в некоторых магазинах.
– Не понимаю, о чем это вы, – холодно сказала Шанель.
– Знаете что, выслушайте-ка меня, и выслушайте хорошенько. Если хотите иметь со мной дело, не надо финтить. Вы ловите богатого мужа, и если принять во внимание, что с детства вас приучали стремиться ко всему самому лучшему, это меня не удивляет. Я лично ни у кого из тех, кто собрался здесь, и подержанной машины не купил бы, но из этого не следует, будто мне наплевать на капризы Элси. Пусть имеет то, что хочет иметь. И еще. Если мы заключаем сделку, игра должна быть честной. Согласны?
Шанель почувствовала, что слова эти больше ее не оскорбляют. Будь у нее деньги, она действовала бы точно так же – наняла бы кого-нибудь раскопать всю подноготную тех, с кем собирается иметь дело. И к тому же разве плохо говорить откровенно и не напяливать на себя разные маски?
– Согласна. Да, деньги Лэйрда для меня важны. Да, когда разгорелся этот скандал на бирже, после которого у папы случился инфаркт и он умер, я оказалась в скверном положении. Так называемые друзья прямо-таки в грязь меня втаптывали, и поделать с этим я ничего не могла в ту пору. Так что еще раз: да, мне нужны деньги и нужна власть – та власть, что есть у вас. Она открывает все двери. У Лэйрда она тоже есть. Она досталась ему по рождению. Стоит ему хоть на пару минут появиться, и скучнейший прием чудесным образом оживает. Так что это замужество, быть может, для меня последний шанс. Я ведь уже далеко не девочка.
– Женщина вы что надо, и это не просто слова.
– Спасибо.
– Конечно, и у вас мозги набекрень, хотя и на свой лад.
Но мне до этого нет дела. Да и понятно, что вам хочется поквитаться с этой публикой за все, что свалилось на вас, включая и замужество.
– А… это-то откуда вам известно?
– Знаете что, милая дама, когда есть деньги, узнать можно все что угодно. Кстати, и вам советую осмотреться, прежде чем заключать со мной сделку. А то как бы потом пожалеть не пришлось.
Шанель, если и не застыла, то, во всяком случае, внутренне содрогнулась. Было что-то в этом человеке, при всем его внешнем техасском добродушии, безжалостное.
– Это не вы, часом, устроили мне сегодняшнее приглашение? – вдруг спросила она.
– Нет. В этом доме у меня блата нет. – Он почесал нос и с любопытством посмотрел на Шанель:
– А отчего вы не спросите, как мне с женой удалось попасть сюда?
– Ну и как же? Одними деньгами тут не обойдешься.
Нэнси – сноб из снобов. Всегда была такой и навсегда останется. А как вышла за Ларса Андерсона, вообще сладу не стало, – Меня пригласили сюда за тем же, за чем и вас. По-моему, она начинает благотворительную кампанию в защиту домашних животных. Сейчас сами увидите. Только у вас-то ей, насколько я понимаю, ничего не обломится?
Шанель вся так и похолодела. Ну разумеется, как это раньше ей не пришло в голову? Никакой это не музыкальный вечер, как сказано в приглашении. Сейчас деньги начнут собирать, только почему об этом заранее не предупредили? Может, поэтому и приглашение написано от руки? Чтобы застать врасплох?
– Теперь все ясно? Вас пригласили сюда, потому что каждый должен внести по крайней мере тысячу долларов. Вам как – личное приглашение прислали? У меня со старушкой все честь по чести – билет отпечатан типографским способом. Не внесешь денег, сразу прослывешь халявщиком. Не позднее чем завтра утром всем будет известно, что Шанель Деверю не смогла наскрести тысячи долларов на благотворительные цели, но приглашение все равно приняла. И как это она дозналась, что вы будете одна и ваш приятель Лэйрд заплатить за вас не сможет?
– Он в отъезде. – Шанель встала и разгладила платье. – Что-то у меня голова разболелась. Пожалуй, поеду домой.
– Рыбка сама в сеть плывет? Завтра вечером этот гаденыш Добби Робинс обо всем поведает в своей колонке.
Я видел, как он тут шныряет. И за клевету не притянешь. Так, милая светская сплетня.
Шанель снова уселась на диван.
– Вы правы. Я и сама могла бы написать такую заметку:
«На благотворительном музыкальном вечере у Ларса Андерсона и его супруги где собралось все высшее общество Сан-Франциско, у Шанель Деверю, бывшей жены Жака Деверю, именно в тот момент, когда пришедшие начали выписывать чеки, разболелась голова». Знаете, а мое приглашение было написано от руки. И про благотворительный взнос там не было ни слова. Я решила, что… а, не важно.
– Вы решили, что закадычная подружка школьных лет ищет вашего общества, потому что вас последнее время видят с Лэйрдом Ферментом?
Невозможный человек – он всегда прав. Именно эта мысль ей и пришла в голову, когда было получено приглашение.
– Что ж, приходится признать, что гнусный план Нэнси сработал, – сказала она. – Что уйти, что остаться – все одно: либо за идиотку примут, либо за скупердяйку. Ну нет у меня тысячи долларов в банке. Интересно только, откуда Нэнси это прознала. От своего, что ли, отца-банкира? – Шанель жалко улыбнулась. – Завтра же переведу свой счет в другой банк.
– Смотрю, вы не потеряли чувства юмора, – рассмеялся он. – Это хорошо. Что ж, готов вас выручить. А взамен вы сделаете из моей жены светскую даму. Вообще-то Элси сама не знает, чего хочет. Пару раз окажется на таких посиделках, которые, признайтесь, бывают довольно скучными, и успокоится, потеряет интерес и вернется в Хьюстон, где ей и место.
Шанель почувствовала укол зависти. У этой дурочки с крашеными волосами и славной улыбкой есть все, чего не хватает ей самой, – богатый муж, готовый потакать любым ее капризам. Будучи всегда честной сама с собою – с другими-то нет, – Шанель прекрасно понимала, что у нее с Лэйрдом будет по-другому. Если он на ней и женится, всегда можно рассчитывать на уважение, а поначалу даже на страсть, но в душу свою Лэйрд ее не допустит.
Ну и ничего страшного. Ей нужно только одно – деньги и социальное положение, а значит, власть.
– Хорошо, когда начинаем, мистер?.. Как все же вас зовут?
– Уильям Стетсон. Друзья называют меня Стетом. Если угодно, и вы меня можете называть так же. – Он протянул Шанель длинную мускулистую руку.
Шанель совершенно забыла, что обещала Глори поводить ее по магазинам, так что звонок, последовавший недели через две после встречи с Уильямом Стетсоном, застал ее совершен но врасплох.
– Я сбросила еще двенадцать фунтов. – Глори сразу взяла быка за рога. – Когда можно будет заняться моим гардеробом?
Шанель сделала гримасу. В последнее время она только и знает что выкачивает деньга из мужа Элси Стетсон – минутки свободной нет. К ее удивлению, с женщиной этой, такой на вид размазней, оказалось довольно трудно иметь дело.
Услышав совет немного смягчить цвет черных, как смоль, волос и сесть на диету, она оскорбилась и пошла жаловаться мужу. Кое-как ему удалось ее успокоить, однако же Шанель он поддержал, что никак не улучшило ее отношений с Элси.
Они становились все более и более натянутыми.
Когда имеешь дело с такой женщиной, как Элси, приходится призывать на помощь все свои дипломатические способности. Но уж больно нужны ей деньги. Стетсон с самого начала выказывает необыкновенную щедрость. Он не только сделал за нее благотворительный взнос на вечере у Нэнси Андерсон, но выписал чек на сумму, которой хватило, чтобы расплатиться за аренду и по другим текущим счетам. И даже кое-что осталось.
Короче, времени на то, чтобы ходить с Глори по магазинам, у нее не было. С другой стороны, обещание было дано. Ладно, что-нибудь придумаем. Вообще-то, как ни странно – уж больно разные они, – Шанель нравилось бывать с Глори. Может, дело просто в том, что ей льстит поклонение этой девчонки?
– Так. В ближайшие три дня я страшно занята. Как насчет пятницы?
– Отлично. Поменяюсь на этот день с кем-нибудь из девушек, чтобы работой себе голову не забивать. Когда и где встретимся?
– Лучше бы пораньше. На десять я запишу вас к своему парикмахеру. Там и увидимся, это на Мейден-лейн. А потом отправимся по магазинам. Вы сколько можете потратить?
– Я скопила около пяти сотен, но хотела бы кое-что оставить, на случай…
– Ладно, посмотрим, что можно купить на эту сумму.
На том конце провода помолчали.
– Хорошо, спасибо большое.
– Не за что… Хотя, сказать по правде, я действительно очень занята в последнее время, – на всякий случай добавила Шанель. – Не уверена даже, что приду в субботу на нашу очередную встречу.
Шанель и сама не до конца понимала, что ее до сих пор удерживает в этой группе поддержки. Уж точно не Ариэль.
Эта карта уже отыграна, хотя время от времени она ей позванивала, просто, чтобы можно было сказать Лэйрду: вот, мол, только что разговаривала с вашей кузиной.
Что же до самого Лэйрда, они пока даже любовниками не стали. Положим, пару раз дело к этому приближалось, и все же дальше интимного поглаживания – дыхание у него при этом становилось тяжелым и прерывистым – он не заходил.
Видно, что она ему нравится – так в чем же проблема? Ладно, в конце концов в постели они окажутся, а дальше, при умелой тактике, последует приглашение под венец. Ибо у Лэйрда есть одно слабое место – он в высшей степени приличный человек.
Только тут до Шанель дошло, что Глори о чем-то ее спрашивает.
– Извините, в трубке что-то затрещало. Так что там?
– Я спрашиваю, сколько берет парикмахер, – сказала Глори.
– Адольфо – мастер дорогой, но работает – высший класс, а за класс приходится платить.
– Вот я и спрашиваю, сколько? – упрямо повторила Глори.
Шанель невольно почувствовала к ней уважение. Может, она и вышла из ночлежки, но, что почем, знает и сбить себя с толку не дает. Пожалуй, на сей раз стоит сделать исключение и попросить у Адольфо скидку, когда она приводит к нему достойных клиентов.
– Вообще-то примерно сотню, но я постараюсь, чтобы вам это обошлось дешевле. Я у Адольфо с тех самых пор, как он открыл свой салон, и посылаю к нему много своих знакомых. Так что он мне кое-чем обязан.
Одеваясь к свиданию с Лэйрдом, с которым собиралась сначала в Музей искусства стран Азии на выставку рисунков тушью XIV века, а потом на ужин в «Этуаль» с друзьями, Шанель припоминала свой разговор с Глори. Даже удивительно, до чего ей не терпится пройтись с ней по магазинам. Забавная бродяжка, практичная такая.
Впрочем, ни с Лэйрдом, ни с кем-либо еще она ее знакомить, конечно, не собиралась.
Шанель на несколько минут запоздала к Адольфо. Глори была уже на месте и о чем-то говорила с регистраторшей. На ней было то же платье, что и во время второй встречи в университетском клубе, но теперь оно висело, как на вешалке, – так она похудела. Если как следует приодеться, сделать подходящую прическу, сменить косметику, настоящая красотка будет. Даже не верится.
Адольфо – толстый коротышка, типичный итальянец на вид, что только подчеркивалось акцентом. Он всегда задирал нос, и в прошлом это стоило ему потери кучи клиентов. Он бросил всего один взгляд на Глори, и в темных его глазах загорелся огонек. От Шанель это не укрылось, и она вздохнула с облегчением. Стало быть, Адольфо заинтересовался этой девушкой, и он сам займется ею, а не перебросит кому-нибудь из подручных.
– Эти уродливые завитки – долой Мягкие локоны – вот что подойдет такому славному личику. – Адольфо обращался не к Глори, на которую ему было совершенно наплевать, но к Шанель, чьим мнением он дорожил. – И цвет невозможный, и его тоже прочь, прочь, прочь. Сделаем каштановый, тут приглушим немного…
– Черта с два, – прервала его Глори. – Слишком трудно дались мне эти рыжие волосы, чтобы от них отказываться.
И наплевать мне, нравятся они кому или нет, мистер Адольф.
– Адольфо! Адольфо! – прорычал он и изумленно воззрился на Шанель. – Кого вы привели ко мне? Она что, думает, что умнее всех?
Глори не дала ей возможности ответить:
– Что это вы обращаетесь к Шанель, словно меня и нет здесь? Плачу я, и извольте со мной и говорить.
– Не девчонка, а порох, – пробормотал Адольфо, и хорошо знавшая его Шанель, поняла, что он ничуть не обиделся. – Ну что ж, госпожа Умница, я такое из вас сделаю, что все закачаются. А для начала – уложим волосы так, чтобы не скрывали лица, а наоборот, подчеркивали его линии. Хотите сделаю под мальчишку, понимаете, о чем я?
– Вы что, за дуру меня принимаете?
– Нет, вы отнюдь не дура. Просто неграмотная. Впрочем, это не мое дело. А вот то, как выглядите, выходя из салона Адольфо, – мое.
Шанель и глазом моргнуть не успела, как Адольфо схватил ножницы, яростно защелкал ими и с угрожающим блеском в глазах подступил к Глори. Он был одним из лучших мастеров своего дела в Сан-Франциско, но характером наделен тяжелым. Нравились ему немногие, а уж если клиентка чем-то вызвала его раздражение, то независимо от занимаемого в обществе положения рассчитывать такой даме было не на что. Но Глори задела его за живое, из чего следовало, что он постарается продемонстрировать все, на что способен.
Шанель взяла у одного из помощников Адольфо флакон с шампунем. Теперь, когда у нее снова появились деньги, она возобновила свои регулярные, раз в две недели, визиты в этот салон. Обычно ее обслуживал сам Адольфо, но на сей раз он занялся Глори.
Час спустя Шанель с интересом разглядывала преобразившуюся Глори. Лицо ее, которое прежде было почти полностью скрыто волосами, теперь предстало в истинном своем виде: почти безупречный овал, высокие скулы, мягкий, круглый подбородок. Глаза выделялись по-прежнему, но теперь уже видно было не только их. Адольфо, который никогда не довольствовался малым, бесплатно занялся косметикой и наложил Глори на веки тени, эффектно подчеркивающие фиалковый цвет глаз. Прическа, в которой выделялись мягкие локоны, немного вышла из моды, но Глори она подходила идеально.
– Ну как? – Судя по самодовольному тону, Адольфо ожидал только одного ответа.
– Нет слов, – искренне сказала Шанель.
Глори промолчала. Широко раскрыв глаза, она не отрывала взгляда от зеркала.
– Что бы мне давно так сделать, – сказала она наконец.
– Да вы б и порог этого салона не переступили, если б не рекомендация миссис Деверю, – фыркнул Адольфо.
– Это уж точно. В спортивном клубе то же самое – сноб на снобе сидит и снобом погоняет.
– Эй, попридержите-ка язычок, а то возьму с вас за косметику, и совсем на бобах останетесь. – Впрочем, Адольфо по-прежнему улыбался. – Надеюсь, вы все запомнили? Второй раз задаром делать не буду.
– Запомнила, запомнила. Боюсь, вы за одну прическу сдерете с меня три шкуры.
– С вас возьму только за материалы. A гонорар я уже получил: забавно было с вами поработать, – добавил он, к немалому удивлению Шанель. Прежде в альтруизме Адольфо замечен не был. Наоборот, дрожал над каждым центом даже больше, чем она. Шанель задумчиво посмотрела на Глори И чем же она его так взяла? Секс тут, во всяком случае, ни при чем, у Адольфо другие вкусы.
– Да, не забудьте про маникюр, – снова заговорил Адольфо. – У вас не ногти, а когти.
– За ногтями я ухаживаю, – окрысилась Глори.
– Слишком длинные, это во-первых. Далее, совсем не тот цвет. Знаете что: приходите на той неделе, и Марио научит вас, как действительно надо ухаживать за ногтями. – Глори открыла было рот, но Адольфо вскинул руку. – Пятидесятипроцентная скидка, если будете держать рот на замке – Договорились, – ухмыльнулась Глори.
Оказавшись на улице, Шанель сказала.
– Похоже, вы двое нашли общий язык.
– Ничего удивительного Адольфо рос в том же районе, что и я. Так что мы вроде как родственники.
– Да, мир тесен, – присвистнула Шанель.
– Акцент он нарочно подчеркивает. Говорит, это хорошо для бизнеса. – Глори задумчиво помолчала. – Что ж, если ему удалось выбраться из грязи, то почему мне не должно повезти? Конечно, для этого придется носом землю рыть.
– Слушайте, а чего вы вообще хотите от жизни? – с любопытством спросила Шанель. – Богатого мужа?
– Что ж, не отказалась бы. Только, конечно, не какого-нибудь похотливого старого козла с потными руками. Я хочу, чтобы у меня было много красивых платьев, хочу всегда быть сытой и жить в своем доме, откуда меня никто не выгонит.
В ночлежку я не вернусь, это уж точно. А когда состарюсь, не хочу оказаться у разбитого корыта – шляться по улицам и ночевать в какой-нибудь дыре. Если найдется малый, который будет со мной прилично обращаться, да при этом еще и мешок с деньгами, то…
Шанель не нашлась что ответить. Они молча пошли вниз по Мейден-лейн к машине, оставленной в каком-то переулке, чтобы не платить бешеные деньги за стоянку.
– Так, теперь – гардероб, – заговорила Шанель. – Сначала заглянем на распродажу платьев от Анны Кляйн, может, найдем, что-нибудь подходящее, а потом поищем туфли, а то в этих вы будто по гвоздям ходите.
