Текст книги "Волка - убить"

Автор книги: Рут Ренделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

10

Он постучал, и дверь открылась почти мгновенно. Яркий солнечный луч упал на черно-фиолетовый халат без рукавов и костлявое красное лицо.

– Только этого и не хватало, – сказала миссис Пенистан. Бэрден захлопал глазами, не понимая, к чему относится это замечание: то ли к его приходу, то ли к её собственному появлению в доме. Впрочем, она тотчас внесла ясность, визгливо рассмеявшись и добавив: – Я увидела объявление мистера Марголиса, и мне стало жаль его. Я сказала, что приду и помогу ему, пока она не объявится. – Подавшись к Бэрдену и держа свою метлу, как копье, миссис Пенистан доверительно прошептала: – Если вообще объявится.

После чего посторонилась и пропустила инспектора в дом.

– Осторожнее, ведро! Тут все вверх дном. Слава богу, мои мальчики не знают, чем я вынуждена заниматься. Кабы они увидели этот дом, тотчас забрали бы отсюда свою мамочку.

Бэрден вспомнил двух бугаев, не выказывавших большой сыновней почтительности, и улыбнулся ничего не выражавшей улыбкой. Миссис Пенистан приблизилась к нему вплотную и весело, почти ликующе рассмеялась.

– Не удивлюсь, если в этих стенах водятся клопы!

Он отправился в студию, сопровождаемый её визгливым хихиканьем.

Тут царил бардак, и самоотверженные усилия миссис Пенистан пока не очень поправили дело. Возможно, она только что пришла. Пыль по-прежнему лежала повсюду, никакой влажной уборки тут явно не было, а к обычному зловонию добавился мерзкий запах, вероятно, источаемый кофейной гущей, гнившей в десятке чашек, которые стояли на столах и валялись на полу. Нет, здесь требовались расторопность и энергия Руби Брэнч.

Марголис творил. Вокруг него валялись тюбики с масляными красками и стояли склянки с какими-то непонятными веществами. В одной, кажется, был песок, в другой – железные опилки. Когда Бэрден вошел, художник поднял глаза.

– Я решил на все плюнуть и уйти в работу, – почти твердо заявил он. И добавил, словно кладя конец спору: – Энн вернется. Миссис Пенистан того же мнения.

У Бэрдена не создалось такого впечатления, когда он входил в дом. Не желая расстраивать Марголиса, инспектор молча протянул ему зажигалку.

– Вы когда-нибудь видели ее?

– Это зажигалка, – глубокомысленно заключил Марголис, словно археолог, выносящий суждение о некой загадочной находке из древнего кургана.

– Да, но меня интересует, принадлежит ли она вашей сестре.

– Не знаю. Впервые вижу. Ей вечно что-нибудь дарят, – он повертел зажигалку в руках. – Глядите, тут её имя.

– Здесь написано «Энн», – уточнил Бэрден.

В студии появилась метла, а потом и миссис Пенистан. Похоже, её забавляли не столько речи работодателя, сколько само его существование. Она подошла к нему сзади и многозначительно подмигнула Бэрдену.

– Дайте-ка мне посмотреть.

Ей оказалось достаточно одного беглого взгляда.

– Нет, – сказала она. – Нет.

По-видимому, на сей раз она смеялась над доверчивостью Бэрдена, посчитавшего, что Марголис вообще способен опознать какую-либо вещь. Инспектор позавидовал её неведению. Она не испытывала трудностей, общаясь с гениями. Для неё Марголис был всего-навсего бестолковым и беспомощным человеком с невнятной речью. А значит, малость чокнутым, достойным насмешки и грубоватого сострадания.

– У неё никогда не было такой штуки, – твердо заявила миссис Пенистан. – Мы с ней пили кофе по утрам, и она непременно курила. Я видела, какую чертову уйму спичек она при этом тратит, и советовала ей обзавестись зажигалкой. Намекала, что, мол, пусть какой-нибудь молодой дружок подарит. Это было под Рождество, а день рождения у неё в январе.

– Так, может, кто-то и подарил ей зажигалку на день рождения?

– Если и так, Энн никогда мне её не показывала. И зажигалки для конфорок у неё тоже не было. Я говорила, что мой мальчик может достать ей по оптовой цене, он работает в торговле, но она…

– Я найду выход, – перебил её Бэрден, со страхом ожидая, что вслед за окончанием этой совсем не смешной истории опять услышит скрипучее хихиканье миссис Пенистан.

– Осторожней, ведро! – весело крикнула она.

Инспектор вышел из дома и очутился среди нарциссов. Нынче утром все вокруг сияло золотом – и солнце, и яркие весенние цветы, и маленькая вещица у него в кармане.

Машина Кэркпатрика стояла на подъездной дорожке. Бэрден протиснулся мимо нее, задев полой пальто надпись и лиловые цветы.

– Он говорит, что болен, – громко и грубо сообщила миссис Кэркпатрик.

Бэрден показал свое удостоверение. Хозяйка взглянула на него, будто на рекламный буклет.

– Он говорит, что простудился. – В этом высказывании сквозили нотки насмешки, как будто простуда была самой редкой и самой страшной из всех болезней. Впустив Бэрдена в дом, женщина добавила: – Садитесь, что ли. Я скажу ему, что вы пришли.

И оставила его в обществе двоих молчаливых ребятишек с большими глазами.

Кэркпатрик спустился вниз через две или три минуты. Поверх домашней одежды он накинул шелковый халат. Бэрден вспомнил комедии тридцатых годов, постельные фарсы, в которых фигурировали персонажи в таких же костюмах, но гораздо более веселые и жизнерадостные. Эти комедии и сейчас напропалую ставили в местном драмкружке, на представления которого инспектора иногда вытаскивала жена. Обитые шелком кресла и выкрашенные под дерево стены ещё более усугубляли это впечатление. А вот взгляд у Кэркпатрика был печальный. Кабы действие и впрямь разворачивалось на сцене, зрители подумали бы, что он забыл свои репризы. Хозяин явно нуждался в бритье. Он вымученно улыбнулся детям и коснулся длинных белокурых волос девочки.

– Пойду постелю им, – сказала миссис Кэркпатрик. Бэрдену подумалось, что такое заявление трудно истолковать как угрозу, но этой женщине удалось придать ему зловещее звучание. Кэркпатрик одобрительно кивнул жене и улыбнулся ей как человек, поощряющий какие-то необычные научные изыскания супруги.

– Жаль, что вы нездоровы.

– Полагаю, это из-за нервов, – ответил Кэркпатрик. – Вчера я был очень расстроен.

Психическая простуда, подумал Бэрден. Это что-то новенькое.

– Очень жаль, – повторил он. – Потому что, боюсь, вас ждут новые испытания. Как вы думаете, может, лучше перестать ломать комедию и делать вид, будто Энн Марголис интересует вас лишь потому, что она – сестра великого художника?

Кэркпатрик поднял глаза к потолку. Со второго этажа доносился неистовый грохот, словно его благоверная не стелила постель, а ломала кровати.

– Мы оба знаем, что вы были её любовником, – грубовато сказал Бэрден. – Вы угрожали ей убийством. По вашему собственному признанию, вы были в Стауэртоне во вторник вечером.

– Тише! – с болью в голосе воскликнул Кэркпатрик. – Ладно, все верно. Я постоянно думаю, что мне придется рассказать вам правду. Вот почему я так погано себя чувствую. Дело не в ней, – он посмотрел на мальчика и девочку. – Дело в них, в детишках. В случае развода детей всегда отдают матери, и никого не волнует, что это за мать.

Бэрден раздраженно передернул плечами.

– Вы когда-нибудь видели эту вещь?

Кэркпатрик залился краской. Это явно свидетельствовало о сильных переживаниях, но инспектор не мог понять, какие чувства обуревают торговца. Вина? Стыд? Ужас? Он молча ждал.

– Это зажигалка Энн.

– Вы уверены?

– Я видел её у Энн в руках, – ответил Кэркпатрик, а потом, оставив притворство, добавил: – Энн швырнула эту штуку мне в лицо.

В кабинете было тепло, но Кэркпатрик не снял плащ. Как сказал Уэксфорду Бэрден, торговец пришел по собственной воле, чтобы спокойно поговорить, пока жены нет рядом.

– Вы подарили эту зажигалку мисс Марголис? – спросил Уэксфорд.

– Я? Разве я могу позволить себе такое?

– Откуда же вы знаете, что это её зажигалка?

Кэркпатрик сложил руки и склонил голову.

– Это случилось около месяца назад, – начал он чуть ли не шепотом. – Я заехал за Энн, но её не оказалось дома. Марголис, похоже, не желал со мной общаться, и я сидел в машине, дожидаясь её возвращения. – Он болезненно поморщился. – Но не в этой дурацкой машине. Тогда у меня была другая, черная. – Кэркпатрик вздохнул и продолжал ещё тише, чем прежде: – Спустя полчаса Энн вернулась со станции техобслуживания. Я пересел в её машину. Эта самая зажигалка лежала на приборном щитке. Прежде её там не было. А когда я увидел надпись: «Энн, огоньку моей жизни», то понял, в каких она отношениях с человеком, который подарил ей зажигалку. Я ведь знаю Энн. – В его голос закрались истерические нотки. – Я пришел в ярость. Тогда я был готов убить её. Господи, да что я такое говорю? – Он провел рукой по губам, будто хотел поймать эти неосторожные слова. – Я имел в виду совсем другое, вы же знаете.

– Я мало что знаю о вас, мистер Кэркпатрик, – тихо ответил Уэксфорд. – Похоже, вы страдаете раздвоением личности. То вы говорите, что мисс Марголис была только ключом к картинной галерее её брата. На другой день вы безумно ревнуете её. Какая же из этих двух личностей сильнее?

– Я любил её, – ответил Кэркпатрик с каменным лицом. – Любил и ревновал.

– Еще бы не ревновать, – насмешливо бросил Уэксфорд.

– Расскажите о зажигалке, – попросил Бэрден.

Но Кэркпатрик плаксиво завел такую песню:

– Моя жена не должна ничего знать. Боже, я был дураком, сумасшедшим. Мне следовало держаться подальше от этой девки! – Вероятно, он заметил, что Уэксфорд не обещает ему сохранить тайну, и понял, чем это грозит. А поняв, пылко воскликнул: – Я не убивал ее! Я ничего об этом не знаю!

– Что-то вы не очень скорбите, мистер Кэркпатрик. Тоже мне влюбленный! Давайте, пожалуй, вернемся к зажигалке.

Кэркпатрика била дрожь.

– Я чертовски ревновал, – сказал он. – Энн взяла у меня из рук зажигалку и странно посмотрела на нее.

– Что значит, «странно»?

– Как будто все это было смешно! – злобно ответил он. – Словно речь шла о какой-то веселой шутке. – Кэркпатрик провел рукой по лбу. – Она стоит у меня перед глазами в этом своем пятнистом меховом полушубке. Прекрасная, свободная… Сам я никогда не был так свободен. Она держала в руках этот кусочек золота, читала вслух надпись и хохотала. Я спросил: «Кто её тебе подарил?» И она сказала: «А мой щедрый друг неплохо строит фразы, правда? Ты никогда не додумался бы до такого. У тебя два плюс два – шестнадцать». Не знаю, что она имела в виду, – он впился пальцами в ладонь другой руки, и кожа побелела. – Вот вы тут говорили о скорби. Я любил её, или думал, что любил. Вроде, по умершим любимым положено скорбеть, верно? Но если я не мог безраздельно владеть ею, пусть бы она лучше умерла!

– Что вы делали в Стауэртоне во вторник вечером? – перебил его Уэксфорд.

– Я не обязан отчитываться перед вами, – вяло и совсем не вызывающе ответил Кэркпатрик, расстегивая плащ, как будто ему вдруг стало жарко.

– Я бы не стал этого делать, – сказал Бэрден. – Ведь вы собираетесь на улицу. Как вы верно заметили вчера, у нас нет причин задерживать вас в участке.

Кэркпатрик поднялся. Он выглядел вконец измученным.

– Я могу идти? – спросил торговец, нащупывая дрожащими руками пояс плаща. – Все равно мне больше нечего вам сказать.

– Может быть, что-то вспомните, – ответил Уэксфорд. – Пожалуй, мы ещё заглянем к вам сегодня.

– Когда дети уснут, – добавил Бэрден. – Может, ваша супруга знает, что вы делали в Стауэртоне.

– Если вы так поступите, – яростно вскричал Кэркпатрик, – я лишусь своих детей!

Он отвернулся к стене и громко засопел.

– Пускай поостынет в обществе Дрейтона, – сказал Уэксфорд за чашкой кофе в «Карусели». Кафе было расположено напротив полицейского участка, и Уэксфорд предпочитал ходить туда, а не в столовую. Благодаря ему кафе покинули некоторые нежелательные посетители, и сейчас Уэксфорд и Бэрден были одни, не считая кофейного и музыкального автоматов да резиновых растений в горшках. В зале звучала мелодия Мантовани.

– Странно, что Руби узнала его, – сказал Бэрден. – Тем не менее, она не уверена, что это – Джефф Смит.

– Уж и не знаю, что делать, Майк. По вашему, да и моему нравственному кодексу, он вел себя не совсем красиво, но отнюдь не подозрительно. Она не обратила бы на него особого внимания.

– Но разглядела, что он был маленький, молодой и смуглый. А Кэркпатрик не так уж мал ростом. Должно быть, пять футов восемь дюймов. Что меня озадачивает, так это вымышленное имя. Смит – понятно. Но почему Джефф? Почему не Джон или Уильям?

– Может, отца Кэркпатрика звали Джеффри? Надо будет спросить его.

Уэксфорд отодвинул свое кресло с прохода. В кафе вошла худенькая светловолосая девушка в юбке и направилась к столику за загородкой.

– Молодая мисс Гровер, – шепнул Уэксфорд. – В кои-то веки забыла про дела. Будь её отец здоров, она не покинула бы лавку и на пять минут.

– Я слышал, он малость самодур, – сказал Бэрден, наблюдая за девушкой. Казалось, она замечталась и мысленно была далеко отсюда. – Интересно, как это у него сместился диск? Ведь Гровер не вкалывает на тяжелой работе.

– Не беритесь расследовать дела, за которые вам не платят, – с ухмылкой сказал Уэксфорд.

Линда Гровер заказала малиновый молочный коктейль. Бэрден видел, как она потягивала его через соломинку. Когда в стакане ничего не осталось, и раздалось тихое бульканье, Линда в легком смущении оглянулась по сторонам. К её верхней губе прилипла розовая пена. Мягкие, шелковистые, как у ребенка, волосы девушки добавляли золотого сияния к золотистой гамме погожего дня.

– Кэркпатрик – их завсегдатай, – вспомнил Бэрден. – Покупает вечерние газеты. Интересно, там ли он приобрел нож?

– Давайте вернемся на службу и узнаем, – предложил Уэксфорд.

В такой теплый солнечный день прогулка от кафе до участка показалась им слишком короткой.

– Как же погода меняет окружающий мир, – заметил Уэксфорд, когда они поднялись на крыльцо и очутились среди холодных каменных стен полицейского участка.

Дрейтон сидел в одном углу кабинета, Кэркпатрик – в другом. Они были похожи на двух ждущих поезда незнакомцев, безразличных и даже немного враждебных друг другу. Кэркпатрик поднял глаза и скривил губы.

– Я уж думал, вы никогда не придете, – с отчаянием в голосе сказал он Уэксфорду. – Если я поведаю, что делал в Стауэртоне, вы сочтете меня сумасшедшим.

Лучше сумасшедшим, чем убийцей, подумал Уэксфорд, пододвигая себе стул.

– А вы попробуйте.

– Она не поехала со мной, – пробормотал Кэркпатрик. – Из-за этой проклятой машины. Я не верил, что она идет на вечеринку. – Его голос зазвучал вызывающе. – Я поехал в Стауэртон, чтобы убедиться. Я был там в восемь и прождал несколько часов. Она так и не появилась. Господи, я сидел там и ждал, а когда она не приехала, понял, что меня обманывают. Энн нашла кого-то другого, моложе, богаче и круче, чем я. О, черт возьми! – Он надрывно закашлялся. – Вот и все, что я делал. Ждал. – Кэркпатрик посмотрел на Бэрдена. – Когда вчера утром вы застали меня в коттедже, я собирался выяснить отношения, спросить, что она о себе возомнила и как смеет обманывать меня.

Дрейтон стоял спиной к свету, будто черная скала, и всем своим обликом выражал презрение.

Интересно, о чем он думает? – спросил себя Уэксфорд. О том, что, благодаря своей мужественности, сейчас почти оскорбительной, он никогда не падет так низко?

– Стемнело, – продолжал Кэркпатрик. – Я поставил свою машину у гаража Которна, под деревом. В доме стоял страшный шум. Крики, музыка. Энн не было. Из дома вышел какой-то пьяный, декламируя Омара Хайяма. Я ждал больше трех часов…

Уэксфорд подвинулся поближе к столу и, сцепив пальцы, положил на него руки.

– Мистер Кэркпатрик, – серьезно сказал он, – возможно, это и правдивый рассказ, но вы должны понимать, что на мой слух он несколько легковесен. Может ли кто-нибудь подтвердить его?

– Ага! – разозлился Кэркпатрик. – Хотите взвалить это на меня? Вы-то свое дело сделали. Сроду не слыхал, чтобы полиция искала свидетелей, способных опровергнуть её версию.

– В таком случае, вы ещё многого не знаете. Наша задача – устанавливать истину, а не стряпать дела, – Уэксфорд помолчал. Три часа, думал он. За это время они прибыли в дом Руби. Тогда же соседка услышала грохот и увидела, как два человека, спотыкаясь, выходят из дома. – Должно быть, вы видели, как собирались гости. А они вас заметили?

– Я поставил машину за развилкой, у стены прачечной, и ждал, пока не стемнеет, – он помрачнел и добавил: – Та девушка видела меня.

– Какая девушка?

– Из лавки Гровера.

– Вы видели её в семь часов, когда покупали вечернюю газету, – сказал Уэксфорд, стараясь сохранять терпение. – Нас не интересует, что вы делали в семь часов.

Лицо Кэркпатрика покрылось нездоровым румянцем.

– Я видел её ещё раз, в Стауэртоне.

– Вы не говорили об этом раньше, – терпение Уэксфорда иссякло, и теперь в его речи сквозило раздражение.

– Хватит делать из меня дурачка, сыт по горло! – возмутился Кэркпатрик. – Если я выберусь отсюда, брошу работу. Пусть другие сбывают пудру и мыло, а с меня хватит. Лучше уж вовсе сидеть без дела. – Он сжал кулаки и повторил: – Если я отсюда выберусь.

– А где вы видели девушку? – спросил Уэксфорд.

– Я был в проулке на задах пречечной. Она ехала мимо и остановилась перед светофором. Я стоял возле машины. Не спрашивайте меня, в котором часу это было, я не знаю. – Он с шумом втянул воздух. – Девица взглянула на меня и захихикала. Едва ли она это помнит. Я ничего для неё не значу. Просто покупатель, который приходит поздно. Она увидела меня возле машины и рассмеялась. «Роса для губ»! Полагаю, она вспоминает меня и смеется всякий раз, когда стирает свои…

Дрейтон побледнел и шагнул вперед, сжав кулаки. Уэксфорд проворно вмешался, не дав Кэркпатрику произнести последнее слово, которое могло прозвучать и вполне невинно, и непристойно.

– В таком случае, она вспомнит вас, – сказал старший инспектор.

11

Солнце – великий целитель, особенно первое, весеннее, нежное. Как это ни странно, оно охладило гневный пыл Дрейтона. Переходя улицу, он уже вполне владел собой и мог думать о Кэркпатрике спокойно, даже посмеиваться над ним. Взрослый человек, а ведет себя как ребенок, жалкий, выхолощенный, осмеянный женщиной, делающий бабью работу. Катается на лилово-розовой машине и сбывает косметику. Когда-нибудь плутократы от парфюмерии напялят на него костюм Арлекина, водрузят на макушку пуховку для пудры и заставят ходить по дворам, горланя рекламные песнопения и раздавая мыло домохозяйкам, у которых есть купоны. Этот Кэркпатрик – раб и марионетка.

В лавке никого не было. Наверное, сейчас затишье, обеденное время. Колокольчик звякнул очень громко, потому что Дрейтон не сразу закрыл дверь. При свете солнца лавчонка выглядела ещё более неряшливо. Повсюду качались ошметки пыли, сверкавшие в ярких лучах. Дрейтон стоял, вслушиваясь в шум наверху, вызванный его приходом: топот ног, лязг кастрюль, сердитый бас: «Линда, ради бога, спустись в лавку».

Линда сбежала вниз с кухонным полотенцем в руках. При виде Дрейтона тревога на её лице сменилась раздражением.

– Ты слишком рано, – сказала девушка, а потом улыбнулась, и в её глазах мелькнул блеск, который не очень понравился Дрейтону. Самодовольный взгляд победительницы. Похоже, она считала, что ему не терпится вновь увидеть её. Встреча была назначена на вечер, а он заявился в половине второго. Вот чего они все добиваются. Чтобы в их хрупких руках ты стал слабым и податливым. А потом выбросят за ненадобностью. Достаточно посмотреть на Кэркпатрика.

– Я не могу выйти, – сказала Линда. – Мне надо присматривать за лавкой.

– Сможешь, – резко сказал Дрейтон. – Туда, куда я тебя поведу, вполне сможешь.

Он уже забыл свой гнев, вызванный словами Кэркпатрика, забыл вчерашнюю страсть и зародившуюся нежность. Кто она такая, в конце концов? Торговка из жалкой лавки, боящаяся своего отца. Служанка с посудным полотенцем.

– Мы отправляемся в полицейский участок, – сообщил он.

Линда сделала большие глаза.

– Что? Ты шутишь?

Он слышал сплетни о Гровере. О том, чем он торгует из-под полы.

– Это не имеет никакого отношения к твоему отцу, – сказал Дрейтон.

– Чего они от меня хотят? Это из-за объявления?

– В известном смысле. Послушай, это просто формальность, ничего особенного.

– Марк, – сказала она. – Марк, ты хочешь меня напугать.

Она стояла в потоке солнечных лучей, а Дрейтон думал: это всего лишь плоть. Вожделение. Гораздо более острое, чем обычно. Побольше таких ночей, как вчерашняя, и все пройдет.

Улыбаясь и немного нервничая, Линда подошла к нему.

– Я знаю, ты не хотел, но все равно негоже так пугать меня.

Ее улыбка дразнила. Он стоял без движения. Солнечный луч, разделявший их, был похож на лезвие меча. Дрейтон так жаждал её, что был вынужден пустить в ход все свое самообладание, чтобы повернуться и сказать:

– Пошли. Скажи родителям, что ты скоро вернешься.

Ее не было минуты две. Она оставила после себя свежесть, которая чуть-чуть разбавляла противный дух лежавшего вокруг старья… Дрейтон слонялся по лавке, напрасно стараясь отыскать хоть одну вещь, которая не была бы дешевой, безвкусной и убогой. Линда вернулась. Она не стала наряжаться и наводить марафет, чем и обрадовала, и разозлила констебля. Создавалось впечатление, что она смотрит свысока и совершенно глуха к чужому мнению о себе. В этом она была под стать самому Дрейтону, а ему не хотелось, чтобы у них были схожие черты. Достаточно того, что они жаждут и полностью удовлетворяют друг друга.

– Как твой отец? – спросил он и тотчас же понял, насколько глуп этот пустой вопрос. Линда засмеялась.

– Тебе и впрямь интересно, или ты дурачишься?

– Интересно.

Черт бы побрал этот её телепатический дар!

– С ним все в порядке. А впрочем, нет. Он говорит, что у него жуткие боли. При его недуге поди разбери, что там. Все ведь внутри.

– По мне, так он просто рабовладелец.

– Все мужчины такие. Лучше уж родной отец, чем кто-нибудь другой, – выйдя за дверь, она блаженно потянулась, будто стройное высокое животное, радующееся солнцу. – Ты будешь присутствовать при разговоре?

– Конечно, буду, – он закрыл дверь. – Больше так не делай, а то захочу повторить вчерашнее.

Боже, ну что за девушка! – подумал Дрейтон. Рядом с ней можно терзаться желанием и одновременно умирать со смеху. Боже мой! Боже!

Между ними что-то есть, думал Уэксфорд. Это несомненно. Дрейтон дружелюбно болтал с ней по дороге, да и сейчас, прежде чем сесть, она взглядом попросила у него разрешения. Все ясно. Ну что ж, Уэксфорд всегда подозревал, что Дрейтон слишком влюбчив. А девушка очень хороша собой. Он знал её ещё ребенком, но, кажется, никогда прежде не замечал прелестной формы её головы, чистоты и изящества движений.

– Итак, мисс Гровер, – сказал он, – я хочу задать вам несколько формальных вопросов.

Она тускло улыбнулась ему. Нельзя позволять им так выглядеть, с досадой подумал Уэксфорд. Нельзя, чтобы они казались неприступными и безупречными скромницами.

– Полагаю, вы знаете мистера Кэркпатрика? Он ваш постоянный покупатель.

– Да?

Дрейтон стоял за её спиной, и Линда взглянула на него. Возможно, хотела, чтобы он ободрил её. Уэксфорд почувствовал легкое раздражение. Неужели Дрейтон мнит себя её поверенным?

– Может быть, вы не знаете его имени, но уж машину-то, наверное, видели. Она ещё недавно стояла у входа.

– Смешная такая, розовая в цветочек?

Уэксфорд кивнул.

– Да, конечно, я знаю этого парня.

– Очень хорошо. А теперь попытайтесь вспомнить вечер прошлого вторника. Вы ездили в Стауэртон?

– Да, – тотчас ответила она. – Я всегда езжу туда по вторникам. Вожу белье в стирку на отцовской машине. – Она умолкла. Юное свежее лицо её вдруг сделалось усталым. – Отец болен, а мама почти каждый вечер ходит играть в вист.

Почему она норовит заручиться моим расположением? – спросил себя Уэксфорд. Намек на домашнюю тиранию, похоже, оказал воздействие на Дрейтона. На смуглом лице появилось сердитое выражение, губы сжались.

– Вот что, Дрейтон, – недовольно буркнул Уэксфорд, – пожалуй, вы мне больше не нужны. Можете идти.

Они остались одни, и Линда, не дожидаясь, пока он задаст вопрос, сказала:

– Этот мистер как его там видел меня? Я его заметила.

– Вы уверены?

– Конечно. Я же его знаю. Незадолго до того он купил у меня вечернюю газету.

– Вы узнали не только машину, мисс Гровер?

Линда провела рукой по гладко зачесанным волосам, собранным в пучок на затылке.

– Машину я вообще не узнала. У него раньше была другая, – она нервно хихикнула. – Но, когда я поняла, что теперь он раскатывает на этой, я расхохоталась. Понимаете, он так важничает, и вдруг – эта чудная тачка.

Уэксфорд внимательно наблюдал за ней. Линде явно было не по себе. От её ответа на следующий вопрос, главный вопрос, зависело очень многое. Судьба Кэркпатрика. Если он лжет…

– Который был час? – спросил старший инспектор.

– Поздний, – твердо ответила она. Губы, как лепестки миндаля, безупречные зубы. Жаль, что она так редко их показывает. – Я возвращалась из прачечной. Должно быть, около четверти десятого.

Уэксфорд мысленно вздохнул. Кто бы ни приходил к Руби, это наверняка было в четверть десятого.

– Я остановилась перед светофором, – добавила законопослушная Линда.

Боже, она как ребенок, подумал Уэксфорд. Полагает, что я из дорожной полиции. Может, ждет от меня похвалы?

– Он поставил свою машину поодаль, возле гаража…

– Которна?

Она энергично кивнула.

– Я видела его в машине и узнала.

– Вы уверены, что это было в четверть десятого?

Уэксфорд заметил, что на тонком запястье девушки нет часов.

– Я только вышла из прачечной. Там на стене часы.

Уэксфорд сделал все, что мог. А вдруг это правда? Тела нет, улик против Кэркпатрика тоже больше нет. Старший инспектор по-отечески улыбнулся девушке.

– Все в порядке, мисс Гровер, вы можете идти. Мистеру Кэркпатрику следовало бы поблагодарить вас.

На миг он подумал, что попал в цель, но потом понял: это не так. Трудно было прочесть что-либо по её большим серым глазам. Может, она просто радуется окончанию их беседы. После ухода Линды в комнате сделалось темнее, хотя солнце по-прежнему припекало. В воздухе витал аромат её духов, слишком густой для такой непорочной девушки.

– Ее подкупили, – сердито буркнул Бэрден.

– Возможно, вы правы.

– Не надо было нам отпускать Кэркпатрика.

Уэксфорд вздохнул.

– А на каком основании мы могли задержать его, Майк? Я согласен, за вчерашний день и сегодняшнее утро он сумел бы устроить себе алиби. Я даже думаю, что он отправился к Гроверу, выйдя от нас. Судя по всему, девушка волновалась.

– Покажите мне хоть одного Гровера, который за деньги не готов на что угодно. Дочка вся в отца.

– Бедное дитя. Не очень-то радостная у неё жизнь. Сидит день-деньской в грязной дыре, а по вечерам ездит стирать белье, потому что маменька играет в вист.

Бэрден с тревогой взглянул на старшего инспектора. На лице Уэксфорда появилось смиренное, почти нежное выражение, которое озадачило Бэрдена. Кабы он не знал, что Уэксфорд – такой же примерный муж, как и сам Бэрден, то подумал бы… Но нет, это невозможно.

– Если в половине десятого Кэркпатрик был возле дома Которна, то он чист, и мы зря тратим на него время, сэр, – сказал Бэрден. – Но если девица врет, и он убил Аниту, то мог выбросить труп, где угодно, хоть на шотландской границе. И теперь покойница лежит себе в канаве в одном из шести графств.

– Где тело, там и оружие.

– А может, он поехал домой, в знакомые места, и спрятал тело в чаще Черитонского леса.

– Но, пока мы не узнаем больше, Майк, бессмысленно приступать к поискам трупа. Только зря потратим время.

– Я бы с удовольствием потолковал об этом с Кэркпатриком, – свирепо сказал Бэрден. – Прямо в присутствии его жены.

– Нет, оставим его в покое на время. Главный вопрос сейчас заключается в том, подкуплена девушка или нет, – Уэксфорд задумчиво ухмыльнулся. – Надеюсь, с Дрейтоном она разоткровенничается.

– С Дрейтоном?

– Он нравится женщинам, вы не находите? Его мрачная физиономия просто неотразима, – Уэксфорд сердито сверкнул глазами. – Или, может, вы видите в этой роли себя? Ой, извините, я забыл. Ваша супруга не одобрила бы такого шага. А мы с Мартином будем выглядеть нелепо, если распустим хвосты перед распутной нимфой…

– Пойду, пожалуй, проинструктирую Дрейтона.

– Нет нужды. Или я очень ошибаюсь, или мы можем смело довериться матушке-природе.