Текст книги "Мужья и любовники"

Автор книги: Рут Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Был День труда – ясный и солнечный день.

– Мне бы хотелось жить вместе с тобой, – сказал он, лаская ее и словами, и прикосновениями. – Очень хотелось.

– Вместе – да. Но не в шкафу, – Джейд все еще держалась за свою независимость. Ее гигантских размеров гардероб всегда служил у них предметом шуток.

– Даже в шкафу, – серьезно сказал он. – Пожалуйста, Джейд. Наверное, мы ошибались, говоря, что не хотим связывать себя. На самом-то деле мы имели в виду, что не хотим домашнего рабства. А жить вместе вовсе не означает потерять свободу.

Наступила осень. С арестом Джона де Лорина американская мечта дала сильную трещину, погибла в автомобильной катастрофе Грейс Келли.

– Ты слишком много значения придаешь одному неудачному опыту, – теперь Джордж сменил тактику, перейдя от своих чувств к ее недостаткам. – А ведь ты должна бы хотеть избавиться от прошлого.

– Это верно, – задумчиво кивнула Джейд. – Я не хочу быть пленницей прошлого.

– Я не Барри и не собираюсь вести себя, как Барри, – нажимал Джордж, чувствуя, что кое-что меняется. – Я самостоятельный, в отличие от него. Я не боюсь отца и не прячусь под юбкой у жены. Я – другой, Джейд, не путай нас. Ты ошибаешься, если думаешь, что мы одинаковы.

– Ты же знаешь, что я этого вовсе не думаю! – Его аргументы начали оказывать свое действие. Джордж почувствовал это и начал готовиться к решающему удару.

Той зимой, зимой надежды, зимой, когда Барни Кларку вживили искусственное сердце, зимой, когда кончился, наконец, экономический спад, Джейд начала колебаться, а Джордж позволил себе даже прибегнуть к угрозам.

– Если ты откажешься жить со мной, не знаю, что может случиться. – Его янтарные глаза были серьезны. Он не хотел изменять ей. Он хотел, чтобы она помогла ему быть мужчиной.

– Что ты хочешь сказать? – с неожиданной тревогой спросила Джейд. Ни с кем ей не было так хорошо, как с Джорджем. Ей казалось, что и ему тоже хорошо. Да он это и сам не раз говорил. – Разве ты меня не любишь?

– Ты же знаешь, что люблю, – нежно сказал он, целуя ее. После любовного экстаза они лежали расслабленные, держа друг друга за руки. – Но ведь я человек. Как можно долго оставаться верным женщине, которая держит тебя на дистанции?

– А разве это так? – потрясенно спросила она. Впервые он так откровенно сказал ей, что верен. Вообще-то она чувствовала, что так оно и есть, но поскольку они решили не накидывать друг на друга узду и не предъявлять претензии, она никогда не спрашивала Джорджа, никогда не заговаривала об этом. Единственное, что задевало ее, так это измены Джорджа жене и измена ей с женой. Теперь она была уверена, что больше у него никого нет и, по его словам, не будет, пока он уверен, что и она любит его. – Разве я держу тебя на дистанции?

– Да. – Он обожал ее независимость и вместе с тем хотел, чтобы она принадлежала ему. – Я хочу, чтобы мы были ближе, чтобы стали друг для друга всем. Ты упорно говоришь «нет». Ты повторяешь, что все прекрасно. Но не для меня. Ведь я хочу жить с тобой, а ты отказываешься. Я схожу по тебе с ума, а ты холодна, как лед.

– Неужели ты и вправду так думаешь? – Ее сильно задело обвинение в холодности. Она-то всегда считала себя горячей и даже гордилась, что не уступает ему в страстности.

– А как еще я могу думать? Я люблю тебя и хочу жить с тобой, а ты отказываешься, – повторил Джордж, добавив, что дела у нее сильно расходятся со словами.

– Но ты же знаешь, что я тебя люблю. – Он промолчал. – Знаешь ведь, правда? – настойчиво спросила она.

– Я знаю, что ты говоришь, что любишь.

– Хорошо, я подумаю, – сказала она, смягчаясь. – Я имею в виду, подумаю о том, чтобы жить вместе.

– Не надо думать, – сказал он, целуя ее. Джордж хотел, чтобы она все решила сию минуту и положила конец сомнениям. – Не надо думать. Делать надо. Просто скажи: да.

Он ласкал, целовал ее, стараясь возбудить, как вдруг она со страхом в голосе спросила:

– Допустим, я скажу «да». Это тебя не отпугнет? Ты не оставишь меня?

Джордж расхохотался. Она была положительно невозможна.

– Как ты вообще можешь меня отпугнуть? Это просто немыслимо. Скажи «да», – он немного отстранился от нее, так, чтобы можно было говорить. – Ты никогда не пожалеешь об этом. Ведь я только одного хочу: быть с тобой и чтобы тебе было хорошо.

– Тогда да, – горячо и немного испуганно сказала она; неожиданно ее охватило головокружительное чувство, уже испытанное ею однажды в детстве, когда она с высокой скалы нырнула в черную холодную воду мельничного пруда. – Идет! Заметано! Да!

Теперь, когда мосты были сожжены, она не переставала удивляться не только тому, как ей хорошо, но и тому, отчего же она раньше отказывалась от такого счастья. Впервые в жизни она осознала себя свободной. Свободной от невидимых цепей, которые приковывали к постоянно обижавшему ее отцу, к мужу, который был копией отца, человека, говорившего одно и делающего другое, человека, постоянно нарушающего обещания. Она поняла, что слишком долго гонялась за независимостью. Да только то, что она называла независимостью, было на самом деле страхом – страхом, который остался в несчастном прошлом, подтверждающем правоту матери: мужчинам нельзя доверять. Но будущее станет иным. Джордж – это другой человек. Наконец, она теперь другая!

Что же дурного в том, что хочешь жить с тем, кого любишь? Любящие, естественно, стремятся соединиться. Джейд чувствовала, что сделала последний шаг, который оставлял позади все, что мучило и угнетало ее в жизни. Приняв на себя обязательства, она обрела свободу.

– Как это прекрасно – жить вместе, – сказала она Джорджу, когда они начали подыскивать квартиру. – У такой жизни есть все преимущества любви и нет недостатков семейного существования.

– Любовь без уздечки, – согласился он и поцеловал ее так, что теперь-то ей уж точно никуда не уйти.

Они выпили друг за друга, счастливые и уверенные в своих новых представлениях о любви и о взаимоотношениях мужчин и женщин. Для Джорджа это было новое начало. Для Джейд – конец кошмара.

Для Кэрлис – случайная встреча с привлекательным мужчиной.

Часть III
ЛЮБОВНИК

Любовь? Я всегда влюблен. Впрочем, нет, было время, когда я не был влюблен. Мне было пятнадцать. Это худшие десять минут в моей жизни.

Джордж Курас

Глава I

Джордж и Джейд, Джейд и Джордж. Процветающие одинокие люди – типичные ньюйоркцы. Каждому удается жить максимально полной жизнью и на минимально возможном пространстве. Пожалуй, только кровати в обеих квартирах были достаточно велики для двоих. Все же двухэтажная квартира Джорджа была побольше, и теперь, когда Джейд согласилась жить вместе, ему не терпелось съехаться.

– Собирайся! – У него буквально голова закружилась от восторга. Своими отказами Джейд долго сводила его с ума, и вот, наконец, она полностью принадлежит ему. – Сегодня! Сейчас! Сию же минуту!

– Ты не думаешь, что лучше подождать, пока найдем квартиру? – улыбаясь, спросила Джейд. Она была польщена, взволнована, и все же настороженность не до конца оставила ее. К тому же она плохо представляла себе, как натолкать в одну квартиру вещи двоих людей.

– Черта с два! – Глаза у Джорджа светились радостью и лукавством. – Мне столько сил стоило уговорить тебя жить вместе, что я вовсе не собираюсь давать тебе время, чтобы передумать. Пока не найдем нового места, будем жить у меня, – повелительно заявил он. – Это же только на время.

Быть так страстно желанной – лестно, и Джейд, которая хотела жить вместе не меньше, чем Джордж, позволила ему уговорить себя отказаться от квартиры, сдать мебель на хранение и переехать на Шестьдесят вторую улицу. В первый же день она нашла новую уборщицу, новый магазин, новую булочную и новое отделение банка. Хуже было то, что на работу пешком она теперь ходить не могла, как не могла найти достаточно места в шкафу. У Джорджа был единственный шкаф – и тот забит его вещами; а ее платья пришлось развесить на вешалках в гостиной, что поначалу вызывало у них смех.

– Словно в выставочном зале, – заметила Джейд. Ей показался забавным резкий контраст ярких цветов ее гардероба со сдержанным стилем гостиной Джорджа.

– Выставочный зал? Ну уж нет, – проговорил Джордж, передвигая свое любимое кресло почти в центр комнаты, чтобы освободить место для вешалок, которых понадобилось гораздо больше, чем он предполагал. – Скорее «Мэйсиз».

– Только не «Мэйсиз», – шутливо погрозила пальцем Джейд. – «Савенн».

Они посмеялись над такого рода патриотизмом, и поскольку Джордж сказал, что квартиру нельзя считать своей, пока они не займутся любовью во всех комнатах, в первую же ночь они отдались этому занятию в спальне, гостиной и крохотной кухне, где пришлось заниматься любовью стоя. Теперь, когда Джордж добился, наконец, своей цели и переезд состоялся, можно было заняться поисками новой квартиры. Джордж считал, что проблем здесь не будет. Ему так же казалось само собой разумеющимся, что все хлопоты возьмет на себя Джейд.

– С маклерами иметь дело будешь ты, – сказал он. – Выбирай по своему вкусу – что тебе понравится, то и для меня хорошо.

Джейд буквально влюбилась в квартиру неподалеку от Сентрал-парка, в массивном здании довоенной постройки. В ней было пять комнат и большой холл. Из затемненной гостиной и просторной спальни открывался великолепный вид на парк. Остальные комнаты не представляли собой ничего особенного, но Нью-Йорку по части недвижимости, как и по части самой жизни, до совершенства было далеко.

– Тебе она наверняка понравится, – сказала Джейд, договариваясь с Джорджем, когда лучше посмотреть квартиру. – Там и места и света как раз на двоих.

– Ну что же, милая квартирка, – равнодушно сказал он, когда осмотр закончился. – Но я привык жить в доме, где помещается и моя контора. Мне бы чего-нибудь поближе к работе. Так хорошо, когда в кабинет к себе просто спускаешься по лестнице.

– Почему же ты раньше не сказал мне, что хочешь жить рядом с работой? – спросила Джейд, когда они вернулись домой. Она уже три недели прожила в его темной, маленькой квартире, пока маклер не нашел этот дом рядом с Сентрал-парком.

– Я думал, ты и так знаешь.

– Я не ясновидящая.

Винить его Джейд не могла, но ей хотелось, чтобы он предупреждал о своих вкусах заранее, избавляя ее от напрасной беготни по городу. Но это была их первая квартира, и она решила не затевать ссору. Поиски продолжались.

Поначалу казалось, что они были совершенно правы: жизнь под одной крышей это не обязательно брачная жизнь – скорее, интересное приключение. Джейд развлекалась, сочиняя обеды, в кухоньке, где даже духовки не было. Джордж обещал найти место для косметики в своем медицинском шкафчике, полностью забитом зубными щетками и пастой, бритвой, лезвиями, мыльным кремом, пластырем, аспирином и бутылочками с «Алка-Зельтцер».

Вдвоем они жили точно так же, как привыкли жить поодиночке. Когда они оказывались вместе, все выглядело очень романтично. Когда один уезжал, другой был предоставлен сам себе. Джейд привыкла к светской жизни и после переезда не изменила своим привычкам. Она ходила на премьеры, ужины, коктейли, презентации, которые были частью ее работы. Когда Джорджа не было, Джейд встречалась с друзьями, которых он недолюбливал, – посплетничать о событиях в мире моды. Джордж от этих разговоров всегда скучал. С другими мужчинами она не встречалась. Не из моральных соображений, не из пуританизма, а просто потому, что настолько была влюблена в Джорджа, что никто ей был не нужен. Джейд была просто недоступна.

Джордж, со своей стороны, скорее был домоседом. Когда Джейд уезжала, он, пообедав наскоро в ресторане «Джина» и обговорив дела с Уиллом, с удовольствием усаживался в кресло, читал газеты, слушал стерео, смотрел программу новостей. Он ходил на хоккейные матчи, к которым Джейд не испытывала никакого интереса, а потом за рюмкой вина в баре болтал с приятелями о спортивных новостях. Порой кто-нибудь предлагал подцепить девушку, манекенщицу или актрису – так, поразвлечься, – но Джордж всегда отказывался.

Приятно было, что такие предложения даже не соблазняли его. Этот зуд прошел, с облегчением думал он.

А когда они оба оказывались в городе, чудесно было проводить время под одной крышей.

– Слава Богу, не надо больше ездить на такси, – заявил Джордж с комическим вздохом облегчения. За время их романа он достаточно потратился на это удовольствие.

– Слава Богу, не надо больше мчаться утром домой переодеваться к работе, – Джейд вовсе не тосковала по тем временам, когда на рассвете приходилось торопливо накидывать одежду, выскакивать на улицу и ловить такси.

– И чего мы только ждали так долго, – сказал Джордж, тесно прижимаясь к ней. Завтра он будет в Чикаго, она – в Филадельфии. Пожалуй, до выходных они не увидятся. У него было ощущение свободы, у нее – защищенности. Он чувствовал себя уверенным, он хотел быть с нею вместе всегда.

– Мы просто боялись, – произнесла Джейд, улыбаясь в темноте.

Следующая квартира, которая приглянулась Джейд, была на Шестьдесят первой, между Лексингтон и Парк-авеню, недалеко от работы Джорджа. Кирпичное здание было увито плющом, сама квартира – большая и просторная, в классическом стиле. Маклеры такие любят. Стены в ванной были покрыты алым кафелем, а кухня, с рваным линолеумом и старомодным холодильником, была последним криком моды двадцатых годов. Но что отличало эту квартиру и что привлекло к ней внимание Джейд – так это красивая, вся в цветах терраса, которая начиналась сразу за застекленными дверями. Джейд казалось, что в этой квартире загадочная романтическая атмосфера, в какую попадаешь, оказываясь во Французском квартале Нового Орлеана.

– Она немного запущена, – предупредила она Джорджа, – но поскольку ты сказал, что так или иначе будешь все переделывать, вряд ли это имеет значение. Там полно места и полно романтики. Только представь себе, летом можно будет обедать на террасе.

Он сразу же возненавидел эту квартиру. Ее мрачность подавляла. Джордж едва ли не физически ощутил, как плющ и ветви деревьев обвиваются вокруг его шеи и начинают душить. Он постоял на пороге, держась за ручку двери, пока агент перечислял достоинства и недостатки квартиры. Главным образом, достоинства.

– Да это же помойка! – сказал он, когда они с Джейд остались одни. Джордж понять не мог, как это ей пришло в голову тащить его в эту мрачную пещеру. – С Лексингтон слышен шум автобусов. Не говоря уже о том, что вокруг «Блумингдейла» шьются торговцы наркотиками, пройти невозможно.

Джейд ничего не хотела слышать. Она уже представляла, как они набивают плетеную корзину всякой снедью и в августе устраивают на веранде нечто вроде пикника, а в воздухе разливается запах горящих поленьев.

– Да что тебе эти торговцы наркотиками у «Блумингдейла», – нетерпеливо сказала она и в шутку добавила – К тому же подумай только, утром я встаю, и до галантереи «Ракель» мне идти ровно две минуты.

Но Джордж не расположен был шутить.

– Джейд, забудь об этом, – коротко сказал он. Ему не терпелось уйти отсюда и вернуться домой. Только дом, как его внезапно озарило, уже не его дом. Быть может, Джейд была права, предлагая подождать, пока они не найдут квартиру? Но признаваться в этом он не хотел. Чувствуя, что злится все больше и больше, и стыдясь своей несдержанности, Джордж мучительно искал, что бы такое сказать:

– Не к лицу тебе жить в этой помойке, вот и все! Джейд сдалась, не желая портить отношения всякими пререканиями.

Маклер предложил еще две квартиры на выбор. Джейд поправилась и та, и другая. Но Джордж всякий раз находил недостатки. Одна из квартир была в Верхнем Ист-Сайде, на тридцать втором этаже. Высокие потолки, много света – редкое достоинство для Манхэттена. Джорджу квартира показалась безликой. «Банальщина», – заявил он, не желая даже обсуждать этот вариант. Другая квартира – новенькая, свежевыкрашенная, двухэтажная – привлекла Джейд своим видом. «Модерн в миланском стиле», – иронически фыркнул Джордж.

– Подыскать квартиру, которая понравилась бы художнику, то же самое, что покупать шоколад диабетику, – пожаловалась Джейд при встрече с Мэри Лу. – Немыслимо!

И все же она терпеливо выслушивала возражения Джорджа и продолжала названивать маклерам, которым все это уже начинало надоедать. Жилье в Манхэттене было на вес золота, и им не очень хотелось считаться со всякими капризами. Джейд понадобилось все ее обаяние, чтобы уговорить их связаться с ней, как только будут новые предложения.

Прошло полгода, чувство новизны притупилось, и Джейд стали раздражать всякие неудобства. Ей надоело готовить без духовки. Макароны и омлет, омлет и макароны, иногда – цыплята-соте, вот и вся их еда. Все это замечательно, но готовка на одиннадцати квадратных дюймах и мытье посуды в маленькой мойке превращали каждую трапезу в кошмарное испытание. Холостяцкая кухонька Джорджа, подумала Джейд, хороша для фотографий в журналах мод. Но вообще-то в ней можно лишь на бегу выпить чашку растворимого кофе.

Впрочем, не только кухня, но и вся квартира Джорджа начала действовать ей на нервы. Она стала понимать: нельзя было уезжать из своего дома, Ей не хватало кресла у окна, в котором она любила читать и просто сидеть; не хватало кухни, где можно печь, варить, жарить, когда есть настроение. Постоянная беготня из спальни в гостиную, чтобы переодеться, больше не увлекала необычностью. Трудно было без своего телефона, потому что ей часто надо было вести деловые переговоры в не рабочее время, до девяти и после пяти. Она стала раздражительной, и Джордж, судя по всему, тоже.

– Тебе что, обязательно держать эту чертову косметику в раковине! – недовольно крикнул он, в двадцатый, должно быть, раз вытаскивая оттуда палочку маскары. Джордж так и не сделал специального ящика, а гладкие, из нержавеющей стали, края раковины были такие узкие, что косметика постоянно соскальзывала вниз.

– А что мне прикажешь с нею делать? – в том же тоне откликнулась Джейд. – Держать на кончике носа?

Джордж не ответил. Он молча удалился вниз, к себе в кабинет, оставив ее одну дома. Этой ночью впервые, после того как съехались, они не занимались любовью.

Джейд продолжала перезваниваться с маклерами. На. Шестьдесят третьей, между Лексингтон и Третьей авеню, подвернулась квартира, которую Джордж назвал слишком дорогой железнодорожной будкой. А большая квартира на Парк-авеню показалась ему слишком темной. Все это, не уставал доказывать он, не годится для Джейд. При этом, повторяя эти слова вновь и вновь, и вновь уверяя в своей любви, и говоря, как замечательно, что она согласилась жить вместе, он постоянно был не в духе.

– Что с нами происходит? – спросила Джейд после очередной стычки, вызванной тем, что она оставила свои бумаги на кофейном столике. Ему нравилось, когда на нем ничего не лежало, ей тоже, – но другого места не было. У нее было беспомощное ощущение, будто все рушится: то, что раньше казалось едва ли не совершенством – превращалось в кошмар. – Ты стал другим. Мы оба стали другими.

– Это я во всем виноват, это во мне все дело, – сказал он, беря всю ответственность на себя. Ведь это он настаивал, чтобы они жили вместе, – настаивал, нажимал, едва ли не шантажировал, угрожал изменами. А теперь, когда они живут вместе, он испытывает разочарование. Он-то мечтал о любви, а не о спорах куда что положить. И уж менее всего он ожидал, что у него возникнет давящее чувство, будто в его гостиную вторглись чужие люди. – Меня все стало раздражать – контора, клиенты. Даже Уилл.

– А я? – спросила она, желая снять с него часть вины. – Я тоже тебя раздражаю?

Лгать ему не хотелось, и он ушел от прямого ответа:

– Я люблю тебя. Все дело в этой жизни, – ведь мы живем на голове друг у друга. И это раздражает.

– Может, мне стоит уехать? – сказала Джейд. Совместная жизнь явно не получалась. Надо уехать, пока не стало еще хуже. Нового душевного потрясения она вовсе не хотела. – Давай жить, как жили. Вместе, но порознь!

– Нет. Ни в коем случае! – мгновенно откликнулся он. Он хотел ее. Он обожал ее. Он слишком долго и трудно искал ее. Ему было так плохо без нее. – Скоро мы найдем что-нибудь подходящее, – сказал он, привлекая ее к себе и удерживая – лишь бы не ушла. – И тогда все будет хорошо.

Этой ночью они снова любили друг друга, а на следующее утро, когда Джордж улетал в Бостон, они поцеловались так страстно, будто расстаются навеки.

– Как только вернусь, – пообещал он, – все отставим, будем только искать квартиру. Из-за этого чертова шкафа я не намерен отказываться от лучшего, что есть у меня в жизни.

Он хотел Джейд; он хотел, чтобы все у них было хорошо. Он устал от случайных связей. Он устал гоняться за женщинами и работой, за счастьем и довольством. Но насмешка судьбы состояла в том, что он не выносил однообразия. Он жаждал иметь близкого человека, но панически боялся любых уз и поэтому постоянно находился в состоянии войны с самим собой. Выход из этой войны был один – ему нужна была новая женщина, о которой он мог мечтать и которой мог снова добиваться. На сей раз этой женщиной стала Кэрлис Арнольд.