Текст книги "Военное дело (СИ)"

Автор книги: Рустем Кадырбаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Кадырбаев Рустем Владимирович

Кадырбаев Рустем Владимирович

Военное дело

Ник Лоррой, клерк из оффшорной компании «Ducc and Worren», даже не успел понять, в чем дело. Две пули, с сердцевиной из обедненного урана, легко пробили переднюю левую дверь его новенького «Ford Explorer». Имея огромную кинетическую энергию, прошили грудную клетку с обоими легкими навылет, разворотив по два ребра с каждой стороны, пробили правую дверцу автомобиля и, отколов солидные куски гранита от постамента памятника Джорджу Вашингтону, срекошитировали в сторону, подняв фонтаны земли и травы, на газоне противоположной стороны дороги. Он только успел в последнюю секунду жизни нечетко разглядеть стрелявшего мужчину в джинсовой куртке, стоявшего к нему правым боком с вытянутой рукой, в которой был зажат пистолет......

С самого утра противно ныла голова, из-за чего никаких веселых нот в грядущем настроении не предвиделось. " Это все вчерашнее виски, – с долей досады подумал я: "Черт меня заставил столько употребить!! Как будто не мог отказаться – слабохарактерность!!" Открыв холодильник, достал леденящую руку бутылку минеральной воды и, свинтив с силой синюю пластмассовую пробку, приложился к горлышку. Пожар в пищеводе и желудке начал понемножечку стихать, но не прошел. Откинувшись на спинку кресла, достал кончиком пальца кнопку включения "вентилятора-подхалима". Тот громко зашуршал своими лопастями, разгоняя застоявшийся в комнате воздух.

– Ну, ты даешь!! – вместо приветствия, с порога "рявкнул" подполковник: – Хрен, до тебя достучишься! Дверь нараспашку...

Увидев мою кислую физиономию, он понимающе кивнул и, раскрыв, принесенную с собой папку, выложил на стол лист бумаги: – Шеф с ума сходит. Заставил прямо к тебе ехать. Демократия, твою дивизию!!

Я придвинул лист – это был официальный запрос из штатов. Местное отделение ФБР города Лос-Анджелес убедительно просило оказать содействие и посильную помощь в обнаружении источника боеприпасов, а точнее пистолетных патронов самого распространенного калибра, но с невероятной разрушительной силой и бронебойным эффектом, утечка которых, вероятно, произошла у нас. Последние не имели аналогов в мире и не были зарегистрированы ни в одном каталоге. На обнаруженных гильзах стояло клеймо министерства обороны СССР и кодовый шифр завода производителя. При помощи последних на территории штатов было совершено ряд тяжких преступлений – убийств. Более того, характер данных боеприпасов попадал под запрет международной конвенции из-за варварского воздействия на человеческий организм. " Ор-га-низм, – повторил я про себя: – Вот, уроды!". Далее прилагалась справка нашего архива, подтверждающая о наличии секретных пистолетных патронов огромной разрушительной силы, изобретенных советскими оружейниками в 1986 году, произведенными на заводе ╧3 литер. Сердцевина пули изготавливалась из обедненного урана. Предназначались данные патроны только для проведения спецопераций на территории стран СНГ и местах неподконтрольных инспекторам ООН.

– Ни фига себе!! – присвистнул я: – Суперсекретное оружие спецподразделений используется в Америке простыми уголовниками. Или не уголовниками? – Я посмотрел на подполковника.

– Уголовниками, уголовниками... Наши тут не при чем, – подполковник пожал плечами и, придвинув стул, уселся на него верхом.

–Отсюда следует вывод..., – я стал выдерживать паузу.

– Отсюда следует вывод, что тебе поручается пробить все возможные каналы утечки этих замечательных патронов, при этом существует еще один маленький нюанс – в ФБР уже отправлен ответ....

– Погоди – погоди, дай догадаюсь... Точно! У нас таких патронов никогда не изобреталось и не производилось. Клеймо сделали завистники...

Подполковник натянуто усмехнулся: – Догадливый ты, даже противно. Сроки сжаты, наверху нервничают. На заводе тебя, естественно, встретят. Кстати, там же находится и склад обеспечения боеприпасами спецподразделений. Утечка, в принципе, могла случиться только там, завод, не смотря на нынешний бардак, все же серьезное режимное учреждение, хотя и склад... Связь напрямую со мной. Да. Вылет через два часа – собирайся и с богом! Постарайся управиться за недельку. Работаешь один и на результат. Вся информация сугубо конфиденциальная. Усек?

Я кивнул. Мерзко ныла голова.

Владлен Викторович Гамов стал директором завода два года назад. Он, как учил отец, все делал основательно и добросовестно, за что и рост по линии военной карьеры ему удавался во всех местах службы. Так в свои сорок он стал полковником, а в сорок два занял генеральскую должность. А тут как гром среди ясного неба – перестройка, распад державы. Всем нормальным людям казалось, что это очередные трудности и главное, что не навсегда.

Завод он изучил досконально, как принято говорить, узнал все закавыки. Справедливый, но строгий начальник сразу же заслужил к себе уважение. И вот теперь этот факт с боеприпасами выбил его из привычной колеи. Гамов не мог взять в толк, каким образом и кто с его засекреченного завода с почти учетверенным поясом охраны и видеонаблюдения мог незаметным образом выносить эти штучные патроны. На заводе появился враг. Именно поэтому сегодня в четырнадцать тридцать на завод пребывает какой-то ушлый майор из комитета. Для того, чтобы быть во всеоружии, Гамов затребовал себе всю документацию по цеху, в котором производились сверхсекретные бронебойные патроны для легкого стрелкового оружия из обедненного урана, имеющие повышенную разрушительную силу, личные дела на всех сотрудников и стал вновь внимательно, в который уже раз, изучать подробно описанные биографические данные, пытаясь разглядеть какой-нибудь подвох. Через полчаса, после доклада секретаря, в кабинет вошел начальник охраны и службы безопасности завода полковник Суров. Гамов, молча, указал глазами на стул, и придвинул факс из Москвы. Особист прочитал приказ, нервно усмехнулся и потеребил мочку правого уха.

– Садитесь, Василий Митрофанович. Что скажете?

– Кажется, нам пришел финиш. За такое дело – разбираться особо не будут. Всегда нужен козел отпущения.

Гамов встал и прошел к окну. Небо затянутое свинцово-сизыми тучами вот-вот должно было разразиться дождем. " Прямо как в плохой пьесе, – подумал он.

–Разрешите? – спросил Суров, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

–Да, курите, – Гамов махнул рукой. Особист быстро извлек сигарету и, через секунду, уже затянулся табачным дымом, запахло дорогим табаком. "Импортные",– понял директор.

– Москвич прибудет через восемь часов, – констатировал Суров: – До его прибытия, чтобы было все на "ять" мы сами должны найти все концы или...

–Я понял, – Гамов прикрыл веки: – Делайте все возможное, Василий Митрофанович. Привлеките всех своих. Если нужна помощь – говорите! Докладывайте каждый час.

Суров поднялся, затушил сигарету, так и не докурив ее до конца: – Тут, как говориться, или грудь в крестах...

Как только Суров ушел, Гамов вызвал к себе в кабинет капитана Малыша. Его он хорошо еще знал по службе в Венгрии. Вот уж истинно – Земля круглая. Там Малыш был еще неопытным лейтенантом и только начинал работу в особом отделе. Тогда же он и проявил свои неординарные способности в деле по расследованию хищений в особо крупных размерах начальником тыла армии. Гамов уже тогда обратил внимание на порядочность и цепкость молодого офицера, а встретив его здесь, обрадовался в душе, как родному человеку. Вошел Малыш, козырнул и доложил о своем прибытии по уставу.

– Садись, комендант.

Капитан снял фуражку, пристроил ее на столе и сел недалеко от Гамова.

–У меня к тебе особое поручение, капитан. Знаю твой опыт по юридической части, как военного следователя, что-ли...Хочу дать тебе серьезное задание.. Тут вот такое дело.. О секретности тебе не говорю...

Гамов придвинул к нему приказ из центра. Малыш поднял ее правой рукой и прочитал содержимое.

В помещении склада царил обычный полумрак, и было зябко. С Малышом на склад пришли еще два представителя штаба завода: подполковник Дудник – начальник транспортного обеспечения и майор Ступинцев – начальник охраны четвертого периметра. В складском помещении горело только аварийное освещение – три синих лампы. Их тусклый и неестественный для человеческого глаза свет освещал стеллажи с ящиками, стоявшими вдоль стен в несколько рядов. Начальник склада перекинул рубильник и в туже секунду вспыхнул слепящий яркий дневной свет. От резкого перехода Малыш зажмурился. Они подошли к стеллажам.

– Где? – спросил он, рассматривая опломбированные просвинцованные ящики. Начальник склада закашлялся, но подойдя к капитану, уверенно показал на вторую полку. Ящики второй полки отличались наличием кодового замка на каждом, ничем больше, ни цветом, ни формой, разве что, содержанием. Замок был сделан прямо на крышке.

– Когда последний раз проводили досмотр? – вновь спросил Малыш.

–На той неделе, в четверг, быстро ответил начальник склада: – Вот протокол. Он подхватил со стола журнал.

– Небось, не вскрывали? – осклабился подозрительно Малыш: – Откройте все!

Майор привычным движением сорвал пломбы, и стал набирать код. " Код один для всех" – отметил про себя проверяющий. Когда все замки были открыты, майор по очереди поднял крышки ящиков. Желтовато-оранжевым отблеском замерцали на свету латунные гильзы секретных патронов.

–Сколько в каждом? – вновь спросил Малыш.

–Пятьсот. Стандарт, – ответил майор. Малыш подошел вплотную и наклонился, разглядывая гильзы-близнецы. " На кой черт штамповали СССР? – подосадовал он и извлек один патрон из гнезда. Латунная гильза с красноватым капсюлем заканчивалась тупорылым титановым шаром, внутри которого где-то был обедненный уран. Капитан подержал его в руке, прикинул на вес и опустил его обратно в свое гнездо.

–Вроде действительно все на месте, – подал голос подполковник Дудник, пройдя вдоль всех открытых ящиков. Малыш кивнул в ответ и почти автоматически извлек из своих гнезд еще два патрона. Первый был абсолютно идентичен стандарту, но второй. От нехорошего предчувствия в комочек сжалось сердце. Второй был обычным патроном со свинцовой сердцевиной. Только одинаковые гильзы из латуни делали их похожими и, конечно же, по весу он был легче. Малыш автоматически рванул ящик на себя. Продукция завода посыпалась ему под ноги с характерным металлическим шумом.

–Боже мой! – театрально всплеснул руками Дудник, разглядев на полу несколько десятков обычных патронов. Начальник склада сделался серым и стал судорожно тереть виски. Только в трех ящиках боекомплект соответствовал накладным документам. В нижних рядах остальных секретные патроны были заменены на обычные: от двадцати до пятидесяти штук. Общая цифра была внушительной. Малыш набрал по телефону кабинет Гамова.

–Кто проводил проверку последний раз?! – пророкотало на другом конце телефона. Малыш поднес к глазам протоколы проверок.

–Подполковник Зубов, – прочитал он уверенно: – Последние три месяца он, в соответствии с приказом.

–Хорошо, – спокойно, но уже как-то зловеще произнес Гамов: – Возвращайтесь ко мне, только не забудьте прихватить начальника склада...

– Может мне сразу же и Зубова прихватить? – неуверенно поинтересовался Малыш, предчувствуя, что появляется какая-то пока еще неуловимая нить в расследовании.

–Отставить, – перебил его Гамов: – К Зубову поедут люди Сурова.

Малыш повесил трубку.

–Опечатывайте склад, – обратился он к Дуднику:– Выставьте охрану, мы едем к начальству.

Начальник склада был белее полотна, уголок его рта начинал подергиваться.

– Я надеюсь все скоро выясниться, – попытался его приободрить Малыш. Майор Ступинцев грубовато подтолкнул того к выходу.

Гамов оставил в своем кабинете только начальника склада и движением головы задержал Малыша.

–Колись, майор, – вместо предисловия начал он. Начальник склада вздрогнул и исподлобья посмотрел на Гамова.

– Я не виноват, – еле выдавил он из себя.

–Хочешь сказать – не ты подменил патроны ?!– вновь насел на него Гамов: – Ты что же это, золотой мой, из меня дурака делаешь? Кроме меня, да тебя шифр замков никто не знает!

Майор потупился, под кожей челюстей "заходили" желваки.

– Ну?! Вынести патроны тоже мог только ты, – опять крикнул Гамов: – Честь офицера испоганил, так хоть ответ достойно держи! Сколько тебе за них дали?! Кто?!

В это время на пороге кабинета, распахнув дверь настежь, появился полковник Суров. Вместо оправдания на свой дерзкий визит, он сходу выпалил: – Зубов застрелился!

– Ах, твою дивизию! – Гамов по инерции рубанул перед собой воздух рукой и вывел Сурова за собой в приемную, оставив Малыша с начальником склада. Малыш сидел неподвижно, пытаясь переварить последние события, под портретом очередного лидера правительства и наблюдал за начальником склада. Тот, услышав страшную новость, сначала вздрогнул, но затем успокоился и только продолжал часто моргать. Через две минуты Гамов вошел в кабинет.

– Допроси майора, потом закроешь его в изоляторе под охраной. Я еду к Зубову. Все, что выяснишь – немедленно доложишь мне лично, – приказал он Малышу, прихватил фуражку и быстро ушел.

– Есть, капитан кивнул и сел за стол Гамова. Так они просидели, молча минут двадцать. Малыш повертел в руках шариковую ручку, даже нарисовал в блокноте незатейливые вензеля.

– Ну, если нечего сказать – пойдем в изолятор.

– Все скоро выясниться, – начал начальник склада: – Я просто уверен.

Малыш не стал его разубеждать, но для себя четко решил, что тот знает каким образом исчезли со склада особо секретные патроны, вернее кто и как их ловко подменил на обычные, пользуясь абсолютно сходными внешним видом латунных гильз. Они прошли через два этажа и спустились к изолятору – комнате для чрезвычайных ситуаций, которая герметично закрывалась, имела свою изолированную приточно-вытяжную вентиляцию, запас воды, генератор, диван и несколько стульев. Одним словом что-то вроде бомбоубежища. Малыш внимательно осмотрел комнату, жестом пригласил внутрь начальника склада. Тот, молча, прошествовал до ее середины, потом резко повернулся к капитану:

– Гамов же тоже должен быть в курсе...

– Не понял, – насторожился Малыш. Майор устало махнул рукой и сел на диван.

– В курсе чего? – попытался "разговорить" подозреваемого Малыш.

– Мне надо подумать, зайди ко мне, капитан, попозже, – вдруг попросил начальник склада.

– Юра, не дури, – впервые обратился к нему по имени Малыш: – Что ты знаешь?

Начальник склада опустил голову, давая понять, что разговор окончен. Позади себя Малыш услышал шаги – кто-то спускался по лестнице. Капитан быстро прикрыл дверь и щелкнул тумблером электрического замка. Дверь намертво сомкнулась с тяжелой стальной рамой. К нему подошли два сотрудника особого отдела. Капитана Крымского он знал около года, второго блондина, в звании старшего лейтенанта, с широко посаженными глазами голубого цвета видел второй раз. Крымский первым протянул руку, они поздоровались.

– Шеф отправил присмотреть,– объяснил он свое появление.

– Здесь все как в швейцарском банке, – усмехнулся Малыш, похлопав по двери: – Тогда я пошел.

– Валяй,– согласился Крымский, а потом уже вслед спросил: – Какой код? На всякий случай...

– Да, я, мужики, и не знаю, соврал он: – Его ведь сам Гамов запечатал.

"Особисты" промолчали в ответ, про себя ругая Малыша матерными словами. Он быстро поднялся в приемную. Дежурный по части – старший лейтенант участливо придвинул ему стакан с горячим чаем и блюдце с печеньем "Курабье".

– Спасибо,– поблагодарил его капитан, закидывая ногу на ногу, располагаясь за столиком приемной. Чай был обжигающе горяч, и Малыш чертыхнулся, сделав большой глоток, почувствовал, как быстро скручивается слизистая верхнего неба. Он с досадой пощупал ее кончиком языка. В туже самую секунду на столе дежурного противно задребезжал телефон.

– Старший лейтенант Луцкий, – отчеканил в трубку дежурный: – Да, он здесь.

С этими словами он протянул телефонную трубку Малышу.

– Капитан, ты меня хорошо слышишь?

–Да,– ответил Малыш.

– Бери дежурку и, как можно, быстрее приезжай сюда,– приказал хрипловатым голосом Гамов: – Начальника склада закрыл?

– Так точно, в изоляторе.

– Лады, – в трубке послышались сигналы отбоя в виде коротких частых гудков.

Гамов сам встретил их на улице. Малыш удивился этому факту, но вида не подал. Выскочив из кабины "УАЗа", он козырнул. Гамов подхватил его за плечо и отвел в сторону от подъезда пятиэтажки. Таких домов было десятка два, блекло-серые, даже какие-то бесформенные. В них уже многие годы проживали офицерские семьи. Большая часть гарнизона жила в семейных общежитиях, а холостые офицеры – в казармах, вместе со своими подопечными. Поэтому обладатели этих квартир считались счастливчиками. Дома были построены одновременно с заводом лет двадцать назад. Одним словом, типичный военный городок советского времени.

– Ты быстренько взгляни, потом изложишь свое мнение, – заторопился Гамов: – Особисты весь мозг уже съели...

Из подъезда вышел Суров, следом за ним еще один сотрудник его отдела. Увидев Малыша, Суров поморщился, но при Гамове ничего не решился сказать вслух.. Он медленно закурил, отдавая какое-то распоряжение своему помощнику. Тот быстро исчез в стоящей рядом машине, и вновь появился, ведя за собой двух солдат с носилками. Малыш опередил их на несколько минут, мигом взлетев на третий этаж. Дверь квартиры Зубова была открыта. Капитан вошел в коридор. Следом неожиданно появился Суров:

– Слушай, капитан, не порть ты своей карьеры. Положено тебе отвечать за свое – будь добр, трудись! За чем лезть туда, куда не надо. Каждый должен заниматься своим делом, – быстро выложил он: – Это дело наше! Нам государство за это зарплату платит.

Малыш с любопытством посмотрел на Сурова, тот все это выговорил, даже не повернув головы в его сторону.

– Разрешите идти? – обратился к нему Малыш.

– Если все понял – иди,– бросил ему Суров. Малыш развернулся и тут же увидел тело Зубова. Тот лежал навзничь, запрокинув голову, вернее, то, что от нее осталось. Кровавые брызги заляпали обои на стене и замерли застывшими потеками. В правой руке задеревеневшими пальцами он сжимал пистолет. Взгляд Малыша задержался на его голых волосатых ногах. Из всей одежды на Зубове были только трусы и синяя линялая майка, которая задралась на животе. На одной ноге был домашний тапок без задника, второй лежал почти у самой двери. Малыш спустился вниз, пропустив солдат с носилками.

– Надо же такое... Только семью к родителям отправил, – причитала какая-то женщина из кучки соседей, которые толпились внизу, у подъезда. Тут завыла сирена, сначала где-то далеко, за тем совсем рядом. Во двор, сверкая своей синей "мигалкой", вкатился милицейский "УАЗ". Притормозив почти у самого подъезда, из него вышли молоденький лейтенант и сержант. Лейтенант еще в новенькой форме гордо держал в руках коричневую кожаную папку с бумагами. Увидев военных, он заметно стушевался, а тут еще к нему пулей подскочил один из "особистов" с раскрытым удостоверением.

– Это сугубо наше дело..., – услышал Малыщ обрывки фраз.

– ....послушайте, это же убийство или самоубийство.... Дело МВД, прокуратуры, – пробовал ответить что-то лейтенант.

– Какое впечатление? – начал торопить его Гамов.

– Честно говоря, плохое, товарищ полковник, – неожиданно вспомнив покойника, сознался Малыш.

– Да я не об этом! – в сердцах взорвался Гамов: – Неужели ты ничего не почувствовал, капитан?!

– Надо все обдумать, – ответил ему Малыш и Гамов сразу же как-то обмяк.

– У нас уже просто нет времени, – он посмотрел на часы, сдвинув обшлаг кителя: – Через три часа прибывает гость из Москвы.

Гамов тяжело вздохнул, сдвинул фуражку набекрень и протер вспотевший лоб носовым платком: – Думал – успеем. Через полчаса – все в моем кабинете. Прикинем, что у нас тут выходит.

Подошедший Суров, молча, кивнул. Малыш пошел к машине и, проходя мимо милиционеров, остановился: – Лейтенант, ты соседей пораспрашивай, мой тебе совет. Сам видишь, какой кавардак вокруг... Может, что и накопаешь, а я появлюсь попозже – обменяемся информацией. Перед "особистами" сильно не светись – объект все-таки режимный.

Лейтенант покраснел, хотел было что-то возразить, но посмотрев в глаза Малышу, еле заметно кивнул и отошел к дому. " Хорошо хоть этот сообразительный", – про себя похвалил его капитан. Гамов сидел на переднем сиденье, рядом с водителем.

– На завод, – коротко приказал он шоферу.

– Владлен Николаевич, шифр замка изолятора – 912, – обратился к Гамову Малыш: – Особистам я сказал, что начальника склада закрыли лично вы.

Гамов повернулся к нему на полкорпуса и пристально посмотрел в глаза. Озорные искорки засветились в его глазах.

– Значит, уже интересовались, орелики, – имея в виду "особистов", подытожил Гамов: – И чего их все так не любят?

До начала совещания Суров настоял на повторном допросе начальника склада. Гамов дал разрешение. Совещание из-за этого началось с опозданием на сорок минут. За это время Малыш успел съездить в городское УВД и переговорить с лейтенантом, тот коротко изложил полученные сведения. Было над, чем задуматься. Суров начал доклад с видом победителя:

– Все еще не окончательно, но основная канва вырисовывается. Сейчас письменные показания дает майор Кононенко, он же начальник "секретки". В нашей беседе он четко сообщил, что на последние три-четыре проверки подполковник Зубов являлся с солидным портфелем. В нарушении всех инструкций, пользуясь своим положением, отправлял начальника склада под любым предлогом из помещения. Затем при досмотре самих ящиков, вероятно, изымал два-три десятка патронов из обедненного урана, заменяя их обычными. Кроме этого, третьего члена комиссии он оставлял на КПП, как разводящего. Таким образом, прямых свидетелей его деятельности нет. Из каких соображений он шел на такой риск, сейчас остается только догадываться. Скорее всего – большие деньги, не дай бог, конечно, не только за образцы патронов, но и за продажу технологии. Впрочем, это нами будет прорабатываться очень тщательным образом. Одним словом, когда мои ребята прибыли за ним, он все сразу понял и пустил себе пулю в лоб...

– И сразу обрезал все нити, – вставил Гамов, стукнув кулаком по крышке своего полированного стола.

– Да, – согласился Суров: – Но при этом до приезда московского товарища мы оперативно раскрыли дело, нашли того кто занимался хищением, можем уверенно доказать, что это был единственный на секретном объекте отморозок. Вот его связями пусть теперь занимаются товарищи из Москвы. Самое главное остальные офицеры сейчас вне подозрения. На мой взгляд, это немаловажно!

– Факт хищения на режимном объекте остается фактом, – укоризненно констатировал подполковник Дудник: – Все равно плохо.

– Согласен. С самоубийством Зубова мы многое потеряли, – начал Гамов: – Кому и как сбывались сверхсекретные боеприпасы? Вот что могло бы нам помочь в создавшейся ситуации, а сейчас..., – Гамов вновь с сожалением махнул рукой. В зале воцарилось молчание. Суров сел на свое место.

– Надеюсь, все необходимые бумаги уже готовы? – обратился в никуда Гамов.

– Конечно, – подтвердил Суров и похлопал рукой по лежащей на столе увесистой папке. Гамов поднял голову и задержал свой взгляд на Малыше.

– У вас что-то есть, капитан?– спросил он с некоторой неохотой.

– Так точно, – Малыш поднялся из-за стола, уловив на себе уже чисто враждебный взгляд Сурова. Гамов кивнул, давая разрешение на доклад.

– Прежде чем высказать свое предположение я успел переговорить с милицией. Учитывая всю значимость последних событий, они тоже работают в чрезвычайном режиме...

– Дальше, – перебил его Гамов.

– Зубов не покончил с собой...

– Что?! – взревел с места Суров: – Да ты отдаешь себе отчет, капитан?! Заявлять здесь такое?!

Малыш вопросительно посмотрел на Гамова. Тот расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и потеребил головку галстука, пытаясь придать ему удобное положение.

– Продолжай, – приказал он хрипловатым голосом.

– Зубов не покончил с собой, а был убит у себя в квартире. Только представьте себе – человек, решившийся на такой крайний шаг, раздевается до трусов и майки и идет в прихожую, чтобы пустить себе пулю в лоб. Я не оговорился – именно в лоб!! Да еще с расстояния полтора – два метра, да еще не из табельного оружия...

– Будет вам фантазировать, капитан, – перебил его Суров: – Вы представьте командованию факты, а не пустое "разглагольствование". Ишь ты, Пинкертон нашелся!!

– Факты обязательно будут, твердо заверил Малыш: – Через час – полтора, я думаю, можно будет запросить заключение суд-мед экспертизы.

– Бред какой-то,– покачал головой Суров: – Владлен Николаевич, я прошу вас конкретно решить – кто занимается расследованием: мы или капитан Малыш?

– Мы все должны работать на результат! Я просил капитана Малыша дополнительно подключиться к делу. Сейчас вижу, что не ошибся, – твердо сказал Гамов: – Не все так гладко выходит, как нам бы хотелось, особенно перед визитом "москвича"...

На последней фразе Гамов сделал ударение, обратившись к Сурову. Тот пожал плечами, окинул всех раздраженным взглядом и, в знак возмущения, неодобрительно покачал головой.

– Самолет прибывает через час,– продолжил Гамов:– Василий Митрофанович, организуйте встречу. Капитан малыш – в УВД, заключение экспертизы мне на стол! О следующем совещании оповещу позже. Все.

Офицеры поднялись из-за стола и, молча, последовали к выходу. Задержался в кабинете только Суров.

– Разрешите пару слов?

– Да, конечно, – Гамов пригласил его жестом руки остаться за столом.

-2-

Военный аэродром встретил прибывший самолет колючим и холодным по-осеннему проливным дождем. Вглядываясь в боковой иллюминатор, мне захотелось разглядеть здание аэропорта, но такового здесь просто не было. Виднелись только коробки передвижных радиолокационных станций с медленновращающимися, словно сделанными из сетки-рабица, изогнутыми локаторами. Впрочем, за пеленой воды, мне удалось разглядеть еще и железобетонную вышку пункта управления полетами со светящимися в сумерках окнами наверху и мигающими синими тревожными лампами.

– Ну, вот, бог миловал, прибыли значит, из кабины вышел широкоскулый летчик с ржаными густыми усами, как у Буденова и, хитроватыми серыми глазами. Из-за того что он был одет в комбинезон, я не смог определить его звания.

– Спасибо за отличный полет, – я, с удовольствием пожал протянутую руку, и двинулся к хвосту, где уже опускался откидной люк, обнажающий чрево "Антея". Подъехавший из темноты и дождя к самолету "УАЗ" "пофарил" и остановился почти у самой кромки трапа. Я подхватил свою брезентовую спортивную сумку, наполовину заполненную личными вещами, и двинулся к выходу, приятно осознавая, что воздушная болтанка, какой бы она не была, наконец, закончилась.

–Начальник службы безопасности завода – полковник Суров, – представился мне слегка полноватый мужчина, завернутый в плащ-палатку с ног до головы: Рад встрече.

" Не верю, – съехидничал я про себя, а вслух произнес: – Майор Кротков.

Мы пожали друг другу руки и я, почувствовал, что начинаю мокнуть, быстро юркнул на заднее сидение "УАЗа". Рядом со мной взгромоздился Суров. Он откинул с головы капюшон и толкнул водителя-сержанта в правое плечо: – В комендатуру!

Потом повернулся ко мне и, натянуто улыбнувшись, пояснил:– Там у нас что-то вроде офицерской гостиницы, а самое главное, совсем недалеко от объекта.

Я, молча, кивнул. Очень хотелось сейчас попасть в уютное теплое помещение, пусть хоть казенное, но сухое. Дождь зачастил. Машина заворчала мотором и лихо взяла с места, понесла нас с взлетной полосы к дороге, а затем, миновав КПП, прямиком к военному городку.

– Во сколько назначить встречу с директором завода?– поинтересовался Суров, внимательно разглядывая мой профиль.

– Забросим вещи и, пожалуй, сразу начнем, – повернулся к нему я: – Если полковник Гамов, конечно, не занят.

Суров удовлетворенно хмыкнул и, нахохлившись, извлек из-под полы своего плаща тонкую папку коричневого цвета. Я вопросительно посмотрел на него.

– Мы тут кое-что к вашему приезду уже отработали своими силами, так сказать. Очень хотелось, чтобы вы не с пустого места начали, – с этими словами он похлопал ладонью по папке.

– Очень хорошо, – согласился я, чувствуя, как начинают мерзнуть кончики пальцев стоп в мокрых носках.

– Я думаю, что должен вас информировать обо всем, что нам известно еще до встречи с Владленом Николаевичем.

– Хорошо, Василий Митрофанович, – опять согласился я, при этом показывая свою некоторую осведомленность. Суров чуть заметно вздрогнул, но затем, прокрутив что-то у себя в голове, успокоился, оценив по-своему мои познания.

– Давайте прибудем в гостиницу, я быстренько переоденусь и ознакомлюсь со всеми бумагами, а вы по ходу дела прокомментируете все непонятные моменты. Вот после этого мы с вами отправимся на встречу с Гамовым. Идет?

Суров откинулся на спинку сиденья, продолжая держать папку на коленях.

Комната в офицерской гостинице, раньше бы она называлась общежитием, на удивление, оказалась весьма сносной. " Может генеральский номер? – подумал я и не ошибся. Для инспектирующих секретные заводы, было оборудовано два таких номера, о чем мне и поведал Суров. Я не без удовлетворения вымыл руки горячей водой с мылом и, разложив вещи, в стенном шкафу, быстро переоделся, сменив заодно и носки. За это время Суров вкратце изложил мне всю череду событий, так и не дождавшись, когда же я ознакомлюсь с его бумагами. Тем не менее, я сел за удобный двухтумбовый стол. Открыв папку, разложил перед собой официальные бумаги и углубился в их прочтение, собственно говоря, подтверждая все, о чем мне и говорил Суров.

–Ну, что? – поинтересовался он, когда я перевернул последнюю страницу.

– Вы же понимаете, Василий Митрофанович, что для меня этого маловато, хотя и за это спасибо.

– Ну, да, конечно, – быстро согласился он:– Но ведь без Зубова, вроде, как бы след затерялся.

–Без Зубова, конечно, плохо, – в такт ему протянул я: – Ну, ничего, будем искать...

Гамов выглядел несколько растерянным. Я представился, мы обменялись рукопожатием, и он пригласил нас с Суровым сесть за стол.

– Такая вот неприятность, – посетовал он, разведя руками: – Я уже написал рапорт командованию, но при этом готов понести...

– Не поторопились? – перебил его я, прекрасно помня его неплохую биографию и отзывы сослуживцев:– Ведь хищение могло произойти и до вашего назначения.

– Тем хуже для меня, – отрезал он: – Принял объект черте как!

Я обратил внимание на какую-то отрешенность в его взгляде, так смотрят люди, решившиеся на крайние меры, и разубедить их, по сути дела, обычно не удается. Мне очень захотелось ободрить его. Бывает же такое, когда человек располагает к себе с первых минут общения, с первой встречи. Большая редкость, конечно, но Гамов был мне симпатичен. Однако, дело есть дело.