Текст книги "Семейный круг"
Автор книги: Рустам Ибрагимбеков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Ибрагимбеков Рустам
Семейный круг
Рустам Ибрагимбеков
СЕМЕЙНЫЙ КРУГ
Драма в двух действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Старик – 65 лет.
Теймур – 35 лет.
Рена – 18 лет.
Софья Михаиловна – 45 лет.
Игорь Самедович – 26 лет.
Гарий Вартанович – 60 лет
Руфат – 30 лет.
Эльмира – 35 лет.
Яя (Ягуб Гасанович) – 45 лет
Аля – 30 лет.
Соседка.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Ночь. Слабый свет дальнего ночника. Слышны осторожные крадущиеся шаги, сдавленный шепот. Появляются два силуэта, мужской и женский, это Теймур и Аля.
Теймур (деловито, не торопясь, выдерживая паузы). Выше... ниже... Вот так... Вот так... Вот так... Еще... Хорошо... Повернись лицом... Не надо... Ближе... Не надо... Крепче... Отлично... все... все... все!.. Спим!
Женщина смеется.
Тише.
А л я. Как это называется?
Теймур. "Наш человек в постели"... или что-то в этом роде... Я не все запомнил... У него гораздо смешнее.
Аля. Представляю.
Теймур. Там все дело в нюансах.
Аля. Все равно очень похоже.
Теймур. На кого?
Аля (смеется). Не на тебя же.
Теймур. Слава богу.
А л я. Ты у меня самец.
Т е и м у р. В каком смысле?
А л я. Я же тебе рассказывала.
Теймур. Ты рассказывала кому-то другому.
А л я. Опять начинаешь?
Теймур. Почему я самец?
Аля. Это анекдот такой, грузинский.
Теймур. А при чем тут я?
Аля. Просто вспомнила; в зверинце у экскурсовода спрашивают то про тигра, то про бегемота, то про льва: это мужчина? Это мужчина?.. А он отвечает: это самец; мужчина – это тот у кого есть деньги, все остальные – самцы. (Смеется.) Что ты молчишь?
Теймур не отвечает.
Страшная темень.
Молчание.
Зажечь свечу, что ли?
Теймур. А где ее взять?
Аля. У меня есть. Взяла на всякий случай.
Теймур. Зачем?
Аля. Чтобы видеть твое лицо.
Теймур. Зачем?
Аля. Соскучилась.
Теймур. Спички на кухне.
А л я. У меня есть.
Теймур. Все-то у тебя есть.
Аля. Жизнь среди самцов научила. Шампанское хочешь? (Зажигает спичку, передает ему, роется в сумке, достает свечу, бутылку шампанского.) Еще холодное.
Теймур. Скоро ты и кровать будешь с собой носить.
Аля (смеется). Надеюсь, до этого не дойдет.
Загорается свеча; в ее скудном свете видны лица Теймура и Али. Она очень хороша собой. Теймур хмурится, безуспешно пытается бороться со своей улыбкой.
А л я. Сюда могут войти?
Теймур. Могут.
Аля. Тогда лучше ее потушить. (Показывает на свечу.)
Теймур. А как же мое лицо?
Аля (задувает свечу). На ощупь оно приятнее. Иди ко мне. Как там у Жванецкого? Ближе... крепче... Боже, как я тебя люблю...
Теймур. Поговорим о чем-нибудь другом.
Аля. О чем?
Теймур. О мужчинах.
Аля (смеется). Самцы очень любят ругать мужчин.
Теимур. А они?
Аля. Предпочитают делать вид, что вас нет.
Теимур. Даже когда ты не ночуешь дома?
Аля. Мало ли где я могу быть?
Т е и м у р. Вот именно.
Аля. Но я здесь.
Т е и м у р. Спасибо. (Зажигает свечу.)
А л я. Зачем?
Т е и м у р. Хочу видеть твое лицо.
А л я. Соскучился?
Т е и м у р. Самцам неведомо это чувство.
Аля. Ты все-таки обиделся.
Т е и м у р. Ну, если уж и ты начала говорить мне такое...
Аля, А кто еще?
Т е и м у р. Все.
А л я. Это что-то новое.
Т е и м у р. Если и не говорят, то думают.
Аля. Ты стал мнительным.
Т е и м у р. Может быть.
А л я. Ты устал.
Т е и м у р. Надоело.
Аля. Хочется славы и денег?
Т е и м у р. Чуть-чуть.
Аля. Придется потерпеть.
Т е и м у р. Самцы не сдаются.
А л я. Умница моя.
Пауза.
Т е й м у р. Пойдем ко мне.
А л я. А звукопроницаемые стены?
Т е й м у р. Будем вести себя тихо.
А л я. Как ты там спишь, бедняга?
Т е й м у р. Привык.
Аля. Поменял бы комнату.
Т е й м у р. Ни за что. Слишком много с ней связано.
Аля. Как ты привязчив!
Т е й м у р. Ты тому самый убедительный пример! Ну пошли?
Аля. Еще пару слов и пойдем.
Т е й м у р. Ты хочешь мне что-то сообщить?
Аля. Хочется поболтать, пока есть возможность. У тебя же придется молчать?
Т е й м у р. Желательно и не дышать.
А л я. А они не дышат?
Т е й м у р. Дыхание в одиночку не возбраняется.
А л я. А мы по очереди. То ты, то я... И они подумают, что это один человек.
Т е й м у р. А ты можешь дышать как мужчина?
Аля (смеется). Я уже давно это делаю.
Т е й м у р. Ну пошли?
Аля. Боже, каждый раз у меня такое ощущение, что мы лежим, а вокруг нас толпа.
Т е й м у р. А так оно и есть. Пора бы привыкнуть.
Аля. Что-то не хочется.
Т е й м у р (с усмешкой). Ни в чем ты не любишь себя ограничивать.
Аля. Да, не люблю. И тебе не советую.
Т е й м у р (все так же с иронией). Не у каждого это получается.
А л я. И слава богу. На таких, как я, мир держится.
Т е й м у р. Интересная мысль. Может, объяснишь подробнее?
Аля. Как-нибудь в следующий раз. Ты меня любишь?
Т е й м у р. Любил.
А л я. А сейчас?
Т е й м у р. У тебя совесть есть?
Аля. Нет. Ты меня любишь?
Т е й м у р. Не знаю... (Не выдержав.) Как ты можешь после всего?!
Аля (перебивает). Могу. Давай сойдемся.
Молчание.
Ты меня слышишь?
Он молчит.
Я не шучу. Я уже все решила.
Теймур. В который раз?
А л я. В последний. Вчера окончательно поняла, что больше не могу без тебя...
Теймур. А что вчера произошло?
Аля. Неважно. Жизнь проходит. И я хочу, чтобы мы наконец жили вместе, я готовила бы тебе обед, стирала твои рубашки, спала с тобой, не думая о том, что за стеной подслушивают.
Теймур. Стены есть везде.
Аля. Но не такие тонкие. Не перебивай. Я тебе тоже нужна. С тобой рядом должен быть любящий человек, каждое утро внушающий тебе, что ты гений.
Т е и му р. Зачем?
Аля. Это нужно каждому пишущему человеку. Особенно, когда его не очень печатают... Ты должен ежедневно получать свою порцию признания и ласки. Иначе зачахнешь.
Т е и м у р. Я не цветок.
Аля. Писателей тоже надо регулярно поливать.
Т е и м у р. Поздно ты это поняла.
Аля. Ну что делать? Поумнела.
Т е и м у р. Поздно.
Аля. Умолкни. Я сделаю все, что ты хотел: разведусь, пойду работать, снимем комнату и заживем вместе. Я принесу тебе удачу. Поверь.
Т е и м у р. В это-то я верю.
Аля. Поцелуй меня... Крепче... Ближе... Еще (Голос слабеет прерывается).
Т е и м у р. Пошли ко мне.
Уходят.
Светлеет. Возникает лабиринт комнат, соединенных нешироким коридором, их семь. В центре, довольно большая гостиная, обставленная смешанной мебелью разных времен и стилей – от дореволюционного шкафа и послевоенного полированного серванта до современной "стенки". Стулья тоже "всех времен и народов". Есть ковры. За длинным столом сидит семья Старика.
Старик просматривает какие-то бумаги, одну за другой их подает ему активно жующая Эльмира. Рена ест равнодушно, думая о своем... Гарии Вартанович что-то нашептывает Софье Михайловне, которая бдительно следит за тем, чтобы Игорек, ее сын, съел все, что она ему подкладывает. Щуплый и грустный Яя сидит напротив пышущего здоровьем и силой Руфата, только что закончившего утреннюю гимнастику. Теймура нет, его стул пустует...
Руфат (Яе). Неля шагает рядом, ни о чем не догадывается. На улице ни души. Смотрю. Из – за угла появляется какой-то тип и идет прямо навстречу.
Софья Михайловна. Руфатик, дай мне, пожалуйста, сыр. (Протягивает руку.)
Руфат (увлеченный рассказом). Шагает как ни в чем не бывало, вроде бы просто себе идет. Но я-то понимаю, чем это может кончиться. Я старый собаковод. Меня не проведешь.
Яя, внимательно слушая, подает тарелку с сыром Софье Михайловне, которая, получив желаемое, почему-то довольно долго не сводит с Руфата осуждающий взгляд. Гарий Вартанович продолжает ей что-то нашептывать.
(Все более увлеченно.) Через пару шагов оборачиваюсь и вижу...
Софья Михайловна (Гарию Вартановичу, громко). Чушь.
Гарий Вартанович обиженно пожимает плечами, утыкается в тарелку.
Старик (Эльмире). А это что?
Эльмира (бодро). Стиральный порошок и лампочки – семь рублей сорок восемь копеек.
Старик поднимается и идет к шкафу.
Да ешьте вы, потом проверите.
Старик. Я поел.
Руфат (Яе). Вижу, как сзади из ворот появляется еще один...
Яя (возбужденно). А ты их знаешь?
Руфат. Откуда? Я же говорю, идем из кино, я ее провожаю и вдруг: на тебе! Откуда я могу их знать?
Игорь Самедович (Софье Михайловне). Некоторые позволяют себе все, что им захочется. (Показывает на пустой стул.)
Софья Михайловна. Тише.
Игорь Самедович. Время завтрака для всех обязательно. Почему должны быть исключения?
Гарий Вартанович (воровато усмехнувшись). Любимчики пользовались особыми привилегиями везде и во все времена. Это в человеческой натуре. (Заискивающе смотрит на Софью Михайловну, она отвернулась.)
Старик возвращается к столу с толстенной тетрадкой, усаживается, начинает
ее листать.
Я я (Руфату, нетерпеливо). И что дальше?!
Руфат (жуя). Сейчас... На чем я остановился?
Я я. Как сзади второй появился.
Руфат. Да. И тоже вроде бы так, между прочим вышел, без всякой цели. Но идет за ними. Тут я окончательно понимаю, что дело плохо: двенадцать часов ночи, неизвестно, чем они вооружены. Я сжимаю в кармане ключи, всю связку, собираюсь... (стиснув челюсти, выразительно напрягает мышцы своего крепкого тела) и продолжаю идти вперед...
К его рассказу начинают прислушиваться все сидящие за столом. Отношение разное: Старик не отрывается от книги, Эльмира слушает неодобрительно, Рена с едва заметной улыбкой, Игорь Самедович с тщетно скрываемой завистью, Софья Михайловна, забыв об обиде из-за сыра, любуясь, Гарий Вартанович с любопытством, Яя с восторженным возбуждением.
Старик (бормочет под нос). Так... статья восемнадцатая, электрооборудование...
Руфат. Неля, конечно, ни о чем не догадывается. Я готов ко всему, а она хоть бы что! Тут на другой стороне улицы, чуть впереди по ходу движения, появляется третий. Вышел из ворот и стоит, вроде воздухом дышит.
Я я. Неля не испугалась?
Р у ф а т. Она же наивная, идет себе, что-то рассказывает. А мне ясно все, выхода нет, надо нападать!
Игорь Самедович (не выдержав). Как?!
Руфат (снисходительно, Яе). В таких ситуациях выход один – нападать первым.
Я я. Точно.
Старик (Эльмире). Ничем не могу помочь, запланированные на лампочки деньги полностью израсходованы. Даже перерасход...
Э л ь м и р а. Ну что поделать, если они перегорают каждый день?
Старик. Придется потерпеть.
Э л ь м и р а. Что же, месяц сидеть без света?
Я я (Эльмире). Тише.
Эльмира. Я что, для себя стараюсь?
С т а р и к. А вот на постельное белье деньги не использованы. С начала года ни одной покупки.
Эльмира. Я же вам объяснила!
Старик. Перенесем на следующий год.
Эльмира. А на стиральный порошок с этих денег взять нельзя?
Старик. Я же тебе объяснил: это совершенно разные статьи расходов.
Э л ь м и р а. Что же делать?
Старик. Надо подумать. (Погружается в изучение своей тетради.)
Руфат (Эльмире, язвительно). Можно продолжать?
Эльмира (зло). Я для вас стараюсь!
Руфат. Спасибо. (Яе.) На чем я остановился?
Я я. Как третий появился. На другой стороне.
Руфат. Да. Нельке я, конечно, ничего не говорю – бессмысленно, все равно ничего не поймет, но сам в полной готовности, ускоряю шаг! Расчет железный пораньше поравняться с первым, с тем, который навстречу идет, и уложить его первым ударом. (Неожиданно резким движением выбрасывает из-под стола крепко сжатый кулак.) Вот так, чтобы сразу лег... Потом бросаюсь на второго, который сзади, укладываю его... Ну, а дальше... (победно улыбается) остается третий. Один... Тут уж можно не торопиться.
Я я. Здорово!
Руфат (огорченно). Не получилось. Вовремя чухнули.
Я я. Как?!
Руфат. Первый, который навстречу шел, вдруг раз – сворачивает в ворота, прямо перед носом. Оборачиваюсь, смотрю: и второго нет – исчез. Как не было. То ли назад побежал, то ли -тоже куда-то нырнул. А этот, третий, стоит, курит себе как ни в чем не бывало. Ну, думаю, ничего, я тебе сейчас покажу. Провожаю Нельку, прибегаю домой (переходит на шепот), хватаю топорик для мяса – и назад. Думаю, хоть с одним справлюсь. Прибегаю – никого! И этот смылся!
Гарий Вартанович (Софье Михайловне, негромко.) Будете еще чаю?
Софья Михайловна (сухо). Нет.
Гарий Вартанович. Напрасно вы обижаетесь.
Софья Михайловна. Ваши претензии беспочвенны. (Сыну.) Налить тебе чаю? (Не дожидаясь ответа тянется к чай-пику.)
Гарий Вартанович, опередив ее, сам наполняет стакан Игоря Самедовича.
Игорь Самедович. Благодарю. Я мог бы это сделать и сам.
Софья Михайловна. Какая разница, Игорек. Это просто знак внимания.
Руфат. Главное напасть первым!
Я я. Точно! Со мной тоже было такое!
Руфат (удивленно вскинув брови). Что?
Я я (торопится). Такой же случай. Очень похоже.
Старик (Эльмире). Только за счет питания. Деньги на ремонт тронуть я не могу.
Эльмира кивает головой..
Пятьдесят рублей пойдет на педагога.
Р е н а. Не нужен мне педагог. Я же просила...
Старик. Умница моя... Ты стараешься, это все знают. Но занятия с педагогом не повредят, как говорится... (Эльмире.) А если ящик с табличками не найдется – весь резерв уйдет на дополнительный заказ.
Эльмира. Найдется. Куда он мог деться?
Старик. Не знаю. (Поднимается.) Я бы хотел воспользоваться тем, что все сейчас здесь...
Игорь Самедович (негромко). Не все.
Старик. Что?
Софья Михайловна. Игорь Самедович хочет сказать, что за столом сидят не все члены нашей семьи.
Старик. Я знаю.
Игорь Самедович (тихо). Тогда зачем говорить: все?
Старик. Я хочу высказать свое мнение по поводу случившегося. Я всю ночь не спал. Произошла страшная вещь! Может быть, я опережаю события и пропажа табличек объяснится какой-то случайностью. Я молю бога, чтобы так и произошло. Но пока налицо факт, свидетельствующий о... У меня даже язык не поворачивается произнести эти слова.
Р у ф а т. И не надо.
Старик. Я бы рад, Руфат, дорогой... Обиднее всего то, что решение заказать эти таблички принято всей семьей. Как и, впрочем, все остальные решения, касающиеся семейного бюджета. Если кто-то не хотел, чтобы их заказывали, то почему он не сказал об этом сразу?
Игорь Самедович (тихо). А какой смысл?
Старик. Мы обсудили бы это все вместе. И если точка зрения этого человека возобладала бы, мы отказались бы от заказа. Хотя я поверить не могу, что кому-то в голову может прийти мысль выступить против такого благородного дела. Я не хочу ничего плохого говорить о людях, которых служебный долг давно обязывал выполнить это решение городского Совета. Но что делать, если сталкиваешься с таким равнодушием? И к кому? К человеку, которого мы все обязаны чтить! Вы же знаете, куда только я не писал! Но сейчас уже ждать невозможно. Есть решение горисполкома о переименовании улицы, и завтра мы должны выполнить свой долг, чего бы это нам ни стоило.
Руфат. Да ясное дело, стоит ли об этом говорить. Не такие уж деньги...
Гарий Вартанович (вдруг вспыхнув). Я попрошу.. триста семьдесят пять рублей – не деньги?!. Всему есть предел? в конце концов!
Софья Михайловна. Гарий, успокойтесь.
Старик. Вы что-то хотите сказать, Гарий Вартанович?
Гарий Вартанович (Руфату). Это уже слишком. Вы специально меня нервируете!
Руфат (улыбаясь). И не думал.
Гарий Вартанович. Я вас просил много раз!
Руфат. Да случайно вырвалось.
Софья Михайловна (Гарию Вартановичу, тихо). Возьмите себя в руки. Одно упоминание о деньгах сводит вас с ума.
Старик. Гарий, ты что-то хотел сказать?
Гарий Вартанович (притихший так же сразу, как и вспылил). Я просто уточнил сумму: .триста семьдесят пять рублей ушло на эти таблички.
Старик. Совершенно верно. Эту значительную сумму из нашего общего семейного бюджета мы выделили, чтобы достойно встретить восьмидесятипятилетие дорогого всем, нам человека. Если уж мы, прямые его потомки, не будем чтить его память, то что говорить обо всех остальных?
Руфат. Понятное дело.
Софья Михайловна. Стыдно даже говорить на эту тему.
Гарий Вартанович (негромко). Триста семьдесят пять рублей – это не шутка.
Эльмира. Я уверена, что таблички найдутся.
Старик. Мой отец всю свою жизнь боролся за счастье будущих поколений, то есть за наше с вами счастье, и я никогда не могу поверить, что кто-то из членов нашей семьи имеет отношение к тому, что произошло.
Я я. Это недоразумение.
Гарий Вартанович. Только не надо спешить с новым заказом.
Софья Михайловна. Неужели мы сами будем это делать?
Старик. Что?
Софья Михайловна. Развешивать таблички на каждом углу.
Старик. Если понадобится, то и сами.
Софья Михайловна. Есть решение Горсовета, пусть они и вешают... Я хочу заранее предупредить, чтобы потом не было разговоров...
Игорь Самедович. Прекрати, мама!
Софья Михайловна. Игорь не сможет принять участие.
Старик. Почему?
Игорь Самедович (резко поднявшись со своего места). Это преждевременный разговор. В свое время я выскажусь!..
Старик. Я надеюсь, что общественность поможет нам... Есть договоренность с техникумом... Но в любом случае завтра; таблички должны быть развешаны.
Софья Михайловна. Вот это я и имела в виду. Игорь чтит память своего деда не меньше других, но...
Игорь Самедович. Мама, прекрати, я тебе сказал!
Софья Михайловна. Но лезть среди бела дня на стенку и прибивать таблички ему просто неудобно.
Р у ф а т. А нам удобно?
Софья Михайловна. Руфатик, у тебя что – тоже на носу защита?
Р у ф а т. Подумаешь... Вон Яя – сто лет кандидат наук и то молчит.
Игорь Самедович. Ягуб Гасанович всегда молчит.
Я я. Прошу меня не впутывать.
Старик (поражен, с искренним недоумением вглядывается в лица членов своей семьи). Софья Михайловна, я не понимаю... что предосудительного... в том, что внук прибьет к стене табличку с названием улицы имени своего деда? Неужели это может кого-то унизить?!
Софья Михайловна (смутившись). Вы не знаете его сотрудников...
Р у ф а т (подмигивает Игорю). Сачкануть хочется, Игорек?
Игорь Самедович. Не в этом дело.
Р у ф а т (подмигивая Яе). А в чем?
Игорь Самедович. В принципе, если на то пошло.
Старик. В каком принципе?
Игорь Самедович (решительно). А то, что раз все в семье пользуются, как говорится, равными правами, то исключений быть не должно!
Старик. Ты так считаешь?
Игорь Самедович. Да. (Показывает на пустующий стул Теймура.) Кое-кто пользуется у нас особыми привилегиями, устанавливает свой режим, живет как хочет... И в результате, я убежден, от развешивания этих табличек тоже увильнет.
Р у ф а т. Не думаю.
Игорь Самедович. А я думаю!
Старик (усмехнувшись). У каждого свои минусы. Кто-то не приходит к завтраку, а кто-то припрятывает премиальные.
Игорь Самедович (растерянно). Какие премиальные?
Старик (хитро улыбаясь). Квартальные, в размере оклада.
Софья Михайловна. Это правда, Игорь?
Игорь Самедович (смутившись). Я считаю, что премию не обязательно отдавать в общий котел.
Старик. Другие отдают.
Игорь Самедович. Это неправильно.
Старик. А разве кто-то их у тебя требует?.. Не хочешь – не давай. Гарий Вартанович вообще снизил свою долю до минимума,
Гарий Вартанович. Тридцать шесть рублей, это мало?
Эльмира. Да, мало. Только питание на каждого в среднем обходится в пятьдесят рублей. А свет, а газ, а вода, а расходы по квартире, а все остальное?
Софья,Михайловна. Это бесполезный разговор, Эльмира, он ни копейки не прибавит.
Гарий Вартанович. Я ем меньше всех.
Старик (Игорю Самедовичу). Мы все знаем, сколько денег накопил наш дорогой Гарий Вартанович за свою долгую трудовую жизнь. Еще покойная моя сестра говорила, я помню: "Мой Гарий, если захочет, может из золотой посуды есть".
Софья Михайловна. А что толку!
Гарий Вартанович (испуганно). Это неправда, клянусь вам. Покойная Сона шутила.
Руфат (ухмыляясь). Ладно, ладно, нечего прибедняться. Никто на ваше золотишко не покушается.
Гарий Вартанович. Какое золото, помилуйте, я получаю семьдесят два рубля!
Софья Михайловна. А пенсия?
Гарий Вартанович (вскакивает). Пенсию я не позволю тронуть!
Старик. Успокойся, Гарий. Тебя упомянули к слову. Копи свою пенсию, никто не собирается ее у тебя отнимать.
Гарий Вартанович (волнуясь). Я, как все, даю в дом половину своей зарплаты. Получается меньше, чем у других, но я и ем меньше. Вот Софья Михайловна может подтвердить.
Софья Михайловна. Садитесь, Гарий, стыдно.
Эльмира. Кстати, едите вы, как все, нормально.
Гарий Вартанович (всплеснув руками). Это не так! Эльмира, вы же справедливая девушка.
Старик. Садись, Гарий, речь не о тебе. (Игорю Самедовичу.) Как видишь, Игорь, мы никого не принуждаем делать что-то против своего желания. Голое администрирование, волюнтаризм давно отошли в прошлое. И я как глава семьи обращаюсь к тебе, своему племяннику, сыну своего любимого младшего брата Самеда, не с приказом, а с просьбой: бог с ними, с твоими премиальными, хочешь прячь их, как Гарий Вартанович свою пенсию, но не надо голословно осуждать других и ставить под сомнение общий порядок дома. Мы все любим друг друга, и память о великом человеке, твоем деде и моем отце, который заложил основы нашей семьи, хранится в сердце каждого из нас и обязывает больше, чем о себе, печься об интересах семьи в целом. Ты прав, Теймур действительно не всегда бывает за утренним завтраком, но он писатель и работает по ночам. Разве мы можем этого не учитывать и не идти на какие-то скидки? Или предположим Рена (гладит сидящую рядом с ним Рену по волосам), наша общая любимица, мы не требуем, чтобы она пошла работать, раз не попала в институт. Наоборот, мы выделили из достаточно скромного семейного бюджета деньги на репетиторов, чтобы в будущем году она обязательно поступила в вуз. Я, может быть, повторюсь, вы все уже не раз слышали то, что я сейчас говорю. Но я не устаю повторять: мы одна семья, у нас одни общие интересы, мы стремимся, чтобы каждый имел максимально лучшие условия для жизни и работы, но надо, чтобы от этого не страдали, как говорится, семейные традиции. Мы не имеем права уронить имя человека, которому мы обязаны всем, включая наши жизни.
Р у ф а т. Понял, Игорек?
Я г у б (чуть заикаясь от волнения, Старику). Вот у меня такой вопрос: что будет со мной, если она вернется?
Старик. Мы поговорим об этом, Ягуб.
Я г у б. Спасибо. Но я должен знать...
Старик. Мы поговорим.
Софья Михайловна (Старику). Я с вами абсолютно согласна. Я хоть и не кровный родственник, но мой сын – единственный продолжатель рода, только его дети будут носить фамилию нашего дедушки, и я хочу сказать, что я горжусь этим.
Р у ф а т. У нас тоже будут дети.
Я я. Мои дети тоже внучки своего деда, и хоть у них моя фамилия, а не ваша, я прошу их оградить...
Старик. Мы поговорим, Ягуб.
Я я. Чужой человек никогда не заменит им отца.
Р у ф а т. Да успокойся ты! Даже если она вернется, то без этого типа.
Софья Михайловна. У меня другие сведения.
Старик (Яе). Я же просил тебя...
Эльмира. Я лично считаю, что Яя для своих детей и отец и мать, и раз она могла бросить своих детей, то сюда ей возврата нет.
Старик. Это не простой вопрос, Эльмира. Речь идет о мосй сестре и вашей тете. И о твоей жене, Ягуб.
Я я (почему-то заикаясь). Ка-ка-кая она жена после того, что сделала?..
Старик. Закон в таких случаях на стороне матери.
Я я. Ка-ка-кая она мать, если го-го-год не видела своих детей?
Р у ф а т (ухмыльнувшись). Любовь сильнее детей! Я я. Если она вернется с ним, где буду спать я? Старик. Не волнуйся, Ягуб. Я же сказал, мы все обдумаем и примем справедливое решение.
Софья Михайловна (Игорю, тихо). Почему ты ничего не говорил о премиальных?
Руфат (улыбаясь). А вам не понятно? (Яе.) Ничего, Яя, Если примут решение принять тетку с новым мужем назад...
Эльмира. Каким мужем? Ягуб ей развода не давал, по-моему.
Руфат. Ну неважно, с этим, к кому она сбежала. (Яе.) Будешь жить в моей комнате.
Эльмира. Не говори глупости. У тебя и так тесно.
Руфат (Эльмире). Ты-то чего волнуешься? Комната моя -" как хочу, так и решаю.
Старик. Нет, Руфат, ты не прав. Это вопрос коллективный. Мы должны исходить из интересов всей семьи в целом.
Эльмира. Так каждый начнет распоряжаться своей комнатой...
Руфат. А почему бы нет?
Софья Михайловна. Игорю Самедовичу давно полагается отдельная комната.
Руфат. За какие заслуги?
Софья Михайловна. У ученых есть право на дополнительную площадь.
Руфат. Ок пока еще не ученый. И вообще...
Игорь Самедович. Что – вообще?
Руфат (насмешливо). Право ты можешь иметь, а вот с площадью тебе придется подождать.
Игорь Самедович. Это мы еще посмотрим.
Руфат. И смотреть нечего. Пока здесь кто-нибудь не умрет, ничего не получишь.
Софья Михайловна. Руфатик, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но это уж слишком.
Гарий Вартанович (одновременно с Софьей Михайловной). Он на меня намекает.
Руфат. Ни на кого я не намекаю, живите все хоть сто лет. Но комнату он не получит.
Софья Михайловна. Как не стыдно, Руфат!
Эльмира. А на что вы рассчитываете?
Софья М их а и л о в н а. На справедливость.
Старик. Я прошу прекратить эти унижающие всех нас споры. Нам предстоит ремонт, и так или иначе придется обсудить вопрос жилплощади. Возможно, кое-какие перемещения и будут, но пока об этом говорить рано.
Все кричат: "Какие перемещения?", "Почему мы не знаем?", "Я против!.,",
"Давно пора!.. Я же говорил!..", "Я никуда не перейду!..", "Перейдешь как миленький!..", "Это новость!.."
Общий гомон прерывается громким стуком в наружную дверь. Слышны крики: "Откройте!.. Рена! Ты слышишь меня?.. Почему молчишь?! Откройте!" Крики сменяются ударами ноги по двери.
Руфат вскакивает со своего места, но Старик останавливает его движением руки.
Руфат. Я ему все кости переломаю.
Софья Михайловна. Просто с ума сошел, мальчишка? Э л ь м и р а (осуждающе смотрит на Рену). Не надо было давать повод.
Гарий Вартанович. Дверь еле держится.
Игорь Самедович демонстративно уходит в свою комнату, Софья Михайловна идет за ним...
Руфат. Совсем обнаглел. Я ему сейчас...
Старик. Не надо. Меры приняты. Сейчас все прекратится. Стук и крики продолжаются.
Я я. Это любовь!
Гарий Вартанович. Но .зачем дверь ломать?! Я я. Истинное чувство неуправляемо! Э л ь м и р а. Твоя жена это продемонстрировала. Руфат (Старику). Я вчера его предупредил! А он опять... Гарий Вартанович. Дикий человек. Ру ф а т. Мальчишка. Сопляк. Я его одним ударом... Гарий Вартанович. Почему родители не вмешиваются, не понимаю...
Э л ь м и р а. Отец его одобряет, я с ним говорила.
Шум за дверью внезапно прекращается. Слышны удаляющиеся голоса.
Старик (встает). Больше это не повторится... (Рене.) Спасибо, доченька, все было очень вкусно...
Все поднимаются из-за стола. Рена начинает убирать посуду.
Эльм ир а (Рене). Видишь, чем кончилось? Довела парня.
Руфат (Старику). Его забрали, что ли?
Старик. Наверное. Я вынужден был пожаловаться участковому.
Гарий Вартанович. А возмещение материального ущерба? Пусть починит дверь!
Руфат. А заодно унитаз. Крышка опять треснула.
Я я. Что ни говорите – это любовь! (Уходит.)
Старик (Рене). Не переживай, доченька. Ты знаешь, как я тебя люблю. Но от этой семьи надо держаться подальше...
Эльмира. Я давно предупреждала. Там вся семейка такая,
Рена. Какая?
Эльмира. А ты не знаешь?
Рена. Нет.
Старик. Доченька, я же тебе все объяснил.
Эльмира. Да она лучше нас с вами все понимает.
Старик. Подожди, Эльмира.
Рена (Старику). Налить вам чаю?
Старик. Спасибо, пожалуй, еще стаканчик выпью.
Эльмира. Нельзя вам столько жидкости.
Старик (любуясь Реной, наливающей ему чай). Не могу моей доченьке отказать. Чай из ее рук для меня – мед.
Эльмира. Сами балуете ее, а потом переживаете.
Рена. Гарий Вартанович, вам налить?
Гарий Вартанович. Я вот думаю... Пожалуй, налей... Спасибо. (Лезет в карман, вытаскивает моток узкой бумажной ленты.) На тебе билетиков... (Отматывает и отрывает длинную полоску.)
Рена. Спасибо. У меня есть...
Гарий Вартанович. Ничего, ничего, подаришь кому-нибудь... Сейчас все любят кататься по морю. Каждый спасибо скажет... Эльмира,чтебе дать билетиков?
Эльмира. Мои уже все перекатались... Ну ладно, дайте несколько штук.
Гарий Вартанович (отрывая билеты). Прекрасный, отдых. Очень полезно...
Рена уходит.
С'т а р и к. Смотри, Гарий, попадешься ты с этими билетиками.
Гарий Вартанович. Ну, что вы? Это же как премия. Всем дают. Каждый контролер получает,свою долю.
Старик. Так ты ничему и не научился, Гарий. Времена переменились. А ты все такой же...
Гарий Вартанович (вдруг довольно агрессивно). Что-вы имеете в виду?
Старик. Пора бы тебе успокоиться.
Гарий Вартанович. Вы всю жизнь мне это говорите.
Старик. Да.
Гарий Вартанович. Ая могу вам то же самое сказать.
Эльмира (смотрит на часы). Вы на работу опаздываете.
Гарий Вартанович. Вы тоже.
Эльмира. За мной заедут.
Старик. Едешь по вызовам?
Эльмира. Да. (Уходит.)
Старик (тяжело). Ну, что ты можешь мне сказать, Гарий?
Г арий Вартанович. Я?
Старик. Да, ты.
Гарий Вартанович. То же самое, что и вы мне.
Старик. Как это понять, Гарий?
Гарий Вартанович. Понимайте как хотите.
Старик. Ты что, с ума сошел, Гарий?!
Гарий Вартанович. И не подумал.
Ст а р и к. Как ты смеешь вообще вести со мной подобные разговоры? Да еще при детях. Что ты можешь мне сказать?! Ты, втершийся в нашу семью, обманув мою покойную сестру! Вспомни, кто ты есть и с кем ты разговариваешь!
Гарий Вартанович. Я все помню.
Старик (свирепея). Гарий, не выводи меня из себя. Всю жизнь я тебя терпел, не доводи меня до крайностей.
Гарий Вартанович. А что вы все время м:не угрожаете? Хватит, надоело.
Старик. Надоело? Вот как ты заговорил! А когда в ногах у меня ползал, чтобы жизнь свою спасти, тогда я тебе не надоел? Люди кровь на фронтах проливали, а ты золото скупал.
Гарий Вартанович. Нашли о чем вспоминать.
Стари к. Могу еще кое о чем тебе напомнить.
Гарий Вартанович. А что толку?
С т а р и к. А то, что, прожив такую жизнь, надо помалкивать...
Гарий Вартанович. Какая разница, кто какую жизнь .прожил? Какое это имеет сейчас значение?
Старик. ...и хотя бы на старости лет успокоиться.
Гарий Вартанович. Вот именно.
Старик. Всю жизнь я боролся с такими, как ты.
Гарий Вартанович. Зачем?
Старик. А затем, что, если с вами не бороться и не уничтожать вас, как клопов и мышей, вы все сожрете. Всю жизнь ты хапал! И до войны, и во время войны, и после войны. И какой смысл? Непонятно.
Гарий Вартанович. А вы всю жизнь боролись с людьми, и я могу тоже спросить, а какой смысл? Чего вы этим добились?
Старик. Яс людьми не боролся, а за людей боролся, ты не путай. И до конца жизни буду это делать!
Гарий Вартанович. А может, хватит,?.. Может, лучше отдохнуть немного? Ведь совсем мало осталось, совсем чуть-чуть... Там ведь, дальше, уже не имеет значения, кем ты был и. назовут улицу твоим именем или не назовут, там все равно...
Старик. Между прочим, останутся после тебя деньги или не останутся, тоже никакого значения не имеет. Гарий Вартанович. Точно. Старик. Что же ты до сих пор их копишь? Гарий Вартанович. Приятно. Старик (с усмешкой). Несчастный ты человек, Гарий. Гарий Вартанович. А вы счастливый? Стар и к. Да.
Пауза.
Гарий Вартанович (тихо). Вам нравится бороться, мне копить деньги, но очень скоро мы оба умрем, неужели не чувствуете?
