Текст книги "Превращение (СИ)"

Автор книги: Руслана Подчашинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

ПРЕВРАЩЕНИЕ

Она летела по ночному городу, заглядывая в окна, в которых горел свет. Ничего нового там нельзя было увидеть, – ничего нового за последние триста лет. Все те же эмоции, те же страсти. Правда, речь стала слишком простой и непритязательной.  То ли дело восемнадцатый век, с его витиеватыми фразами  и скрытым смыслом в каждом слове! Ее любимое время…

   Свернув на углу в маленький переулочек с мощеной дорогой, она бессознательно оглянулась. Это был странный жест, потому что ее все равно никто бы не увидел, ведь она была невидима для человеческих глаз (правда, если сама хотела этого). Чисто человеческий жест. Сестры говорят, что в ней слишком много человеческого и  всячески  высмеивают  за это.  Но она совсем не обижается, просто старается бродить больше в одиночестве. Так вот, оглянувшись, и посмотрев на пустую улицу, она подлетела к ступенькам черного хода, которые вели в подвал театра. Там находилась настоящая сокровищница – костюмерная.  Любимое место ее игр и забав. Платья и костюмы  семнадцатого, восемнадцатого веков. Плащи, шляпы, перчатки, парики, корсеты – чего тут только не было! Ну, конечно, все это было бутафорское, не настоящее.  В 17-м  веке главной выразительной линией женского костюма  была линия двойной юбки. К лифу пришивали обычно две юбки: фрипон (нижняя) и модест (верхняя). Излюбленными материалами для модеста были тяжелые безузорчатые бархат, парча, атлас. Для фрипона – легкие и тонкие: тафта, муар, камлот. Серена все это очень хорошо помнила. Модест спереди был разрезной. Его полы драпировали, подкалывали к лифу с помощью шнурков и бус, отворачивали подкладкой вверх. По краям, разрезу и подолу модест украшали рюшами, кружевом, мехом. Вся открытая часть фрипона, т. е. линия низа и переда, пышно и манерно отделывалась воланами, оборками в несколько рядов, кружевом, бахромой, кисточками. Это было настоящее произведение искусства, над которым трудились больше десяти людей, и шились они не один месяц! А тут – что? Модест (верхняя юбка) еще ничего, пусть и украшена искусственным мехом и дешевыми стекляшками. А фрипон – просто ужас! Из какого-то самого дешевого тюля, да и сшит не юбкой, а просто пришит к верхней юбке, как волан!  А эти панталоны, да разве такие панталоны носили тогда барышни! А корсаж, а фижмы!

    Но все равно, не смотря ни на что, она очень любила это место. Любила ночью, когда уже никого в здании не было, кроме глуховатого сторожа на первом этаже, приходить сюда, перевоплощаться и наряжаться, любоваться в зеркало, бродить в таком виде по зданию, заглядывая в окна и представляя себя высокородной дамой 17-го или 18-го века.  Иногда случайные прохожие видели ее в окно и, пугаясь, убегали стремглав. Конечно, они думали, что увидели привидение,– бледное лицо со странной древней прической. Это было так смешно…. Со временем среди служащих театра и его актеров пошли слухи, что в театре живет привидение – некая дама, которой даже дали имя – Леди в голубом. И стали оставлять ей сладости в гримерной – странное суеверие… Она не ела конфет, но ей понравился запах шоколада. Она даже несколько конфет унесла с собой, чем вызвала бурную радость у всего коллектива театра.

   Но в эту ночь ей не хотелось наряжаться, ей было грустно. Тихо побродив между рядами с одеждой и поиграв с котом, она вылетела в окно, тут же наткнувшись на свою старшую сестру.

–   Серена! Что ты опять здесь делаешь!– зашипела сестра на нее, чем подняла ветер. Он, кружа, понес сухие листья по переулку.

–   Роза, милая, не сердись,– Серена попыталась обнять сестру, но та увернулась.

–   Ты что же, опять воображаешь себя человеком? – не унималась Роза.

Серена понуро молчала.

–  Ты не человек! Ты – эльф, фея, не человек!

–   Я знаю это,– виновато произнесла Серена.

–   Ты должна помнить об этом всегда!

–   Хорошо.

Ей было сложно спорить с Розой, – сестра почти вдвое старше ее, умнее и правильнее. Вот, Лилия – другое дело. Она старше всего на сто лет, и у нее совсем другой склад характера, она больше ее понимает, а иногда и покрывает от Розы.  Нет, Серена и подумать не могла, что боится старшую сестру, просто она не любила никого огорчать…. А бедная Роза и так  переживает, что Серена не такая, как все.

   Да и они все трое не такие, как все. Нормальные феи живут в лесах, в горах, на болотах, в конце концов. Словом, подальше от людей. А они живут в городе, уходя в лес только на зиму. Им троим нравился город, с его суетой, с его людьми, автомобилями, кинотеатрами, рабочими днями, выходными, пикниками и всем – всем, что только есть в городе.  И они жили здесь, сколько себя помнили.

   Подлетела Лилия, от нее исходило красивое сиреневатое свечение. Она обняла сестер, положив голову Серены себе на плечо, почувствовав, что та расстроена. Серена зарылась лицом в ее длинные прекрасные волосы и шепнула, что хочет кое-что рассказать.

–   Так что же у тебя стряслось? – начала расспрашивать Лилия сестру уже утром, когда они сидели на крыше дома и наблюдали рассвет.

–   Ах, сестренка, я не знаю, как мне сказать тебе об этом,– ответила Серена, сжав руку Лилии своими двумя руками.

–   Ты можешь обо всем мне рассказать,– Лилия с тревогой глядела на Серену, заметив, как дрожит у нее голос.

–   Мне кажется, что я влюбилась…. Молчи, ничего не говори, послушай меня. Я увидела его случайно, утром, когда он шел в университет. Ах, Лилия, каким он был красивым! Я не смогла не обратить на него внимания. У него светлые волосы цвета спелой пшеницы, и самые красивые, самые голубые глаза в мире! А его улыбка…. Может ли быть другая такая улыбка на свете, от нее звенят колокольчики в сердце моем, и… мне хочется плакать.

  – Отчего?

–   Оттого, что он так красив, и не горд этим…. И так великодушен, так добр к людям. Как он заботлив и нежен со своими родителями, со своей сестренкой…. У него, право, золотое сердце.

–  Как же долго ты уже за ним наблюдаешь?– не выдержала Лилия.

–  Уже очень долго – две недели… Сначала я думала просто сопроводить его и полюбоваться ним. Я превратилась в солнечного зайчика и щекотала его нос, сидела у него на щеке. А он совсем не раздражался этому и даже несколько раз меня погладил. Как трепыхнуло мое сердце при этом – не забыть мне никогда. И я не смогла его оставить….

    Я стараюсь пожелать ему хорошего дня утром и заглянуть в его глаза – не приснилось ли ему что-то плохое ночью? Вечером я прихожу пожелать ему спокойной ночи и тихонько глажу его волосы, пока он не уснет, мечтая присниться ему хотя бы во сне.

–   А ты не показывалась ему?– тревожно, но с нежностью спросила Лилия.

–   Один раз,– сразу созналась сестра,– один раз, когда он пришел на день рожденья к другу. Праздник происходил в саду, был пикник. Гостей было много, и я показалась ему в толпе гостей. Мне было интересно – понравлюсь ли я ему?

–   И что же?

–  Он  сразу попытался ко мне подойти, и долго бродил среди гостей, разыскивая меня. Даже спросил у именинника – есть ли среди его гостей девушка со светлыми кудрями, красивая, как ангел. Я была так счастлива, он сравнил меня с ангелом…

–   Как же зовут его?

–  У него прекрасное имя – Александр.

–  Что же ты хочешь делать? – Лилия погладила Серену по голове.

–  Я  хочу попросить Розу…Я хочу стать человеком…

–   Нет, что ты говоришь! Даже не думай об этом!

–   Но почему? Почему я не могу!?

–   Как ты не понимаешь, если ты сделаешь этот выбор, ты ничего уже не сможешь изменить, ничего, никогда! Ты станешь смертной, и неизвестно, доживешь ли до старости….  Даже если доживешь, что такое 70 – 80 лет с вечностью?

–  Мне не нужна вечность без него,– твердо качнула головой Серена.

–  А мы? Разве ты нас не любишь? Как можешь ты хотеть нас бросить?

–   Не хочу! Не хочу!– расплакалась Серена и бросилась на шею сестре,–  но я люблю его, что же мне делать?

–  Ты можешь любить его дальше…

–   Но я хочу, что бы он любил меня тоже. Мне казалось, что моя любовь сама по себе столь же объемна, как вся Вселенная, и ее мне будет достаточно. Но, чем больше проходит времени, тем больше я осознаю, что  не могу жить вне его мира. Или он должен быть в моем, или я – в его. В моем он быть не сможет, значит, я буду человеком, лишь бы быть с ним….  Разве это большая плата за счастье?

–  А если он не полюбит тебя? Ты думала об этом?

–  Полюбит, я знаю это. Я уверена в этом, как уверена, что сегодня на небе вновь будут звезды, и месяц будет полным. Иначе просто не может быть.

–   Серена, послушай меня….  Я понимаю тебя, правда, понимаю. У меня тоже все это было….  Давно уже, и никто об этом не знал. Ни ты, ни Роза.

–   Я знала, я чувствовала это, милая сестренка. Это было тогда, когда ты отказалась покидать тот большой дуб, в дупле которого мы провели зиму?

–  Да, это было в том году, когда он женился. Я не хотела весны, не хотела лета, я не хотела ничего. Но я преодолела это! И я жива, и я здесь, с вами, и я так же радуюсь каждому дню, и каждой весне!

–  Но как же ты смогла забыть его?– возмутилась Серена, отстраняясь от Лилии.

–   Я не забыла. И навещала его иногда. Мне было интересно, как он живет. Я играла с его детьми, с внуками. Я была у его постели, когда он умирал… И я посадила дикую розу у него на могиле. Каждое лето она расцветает, напоминая мне о нем.

Сестры вновь обнялись, убаюкивая друг друга и жалея.

   Когда вечером Серена влетела в комнату к любимому, он сидел у стола и что-то писал, наверное, делал домашнее задание. Серена присела на подоконнике, любуясь его склоненным профилем. Словно почувствовав что-то, Александр вздрогнул и резко развернулся к окну. Серена замерла от неожиданности. Неужели он ее почувствовал? Он встал, и подошел к окну, засунув руки в карманы, и рассеяно уставившись на покрытое облаками небо. Серене хотелось разгладить его нахмуренный лоб и расслабить эти упрямо сжатый рот. Она прикоснулась неслышно рукой к его губам, он тяжело вздохнул и приоткрыл их. Серена стала водить рукой по его губам, щекам и векам, он же, словно наслаждаясь этим, закрыл глаза и откинул слегка голову назад.

– Ну где же ты…,– выдохнул он устало, не открывая глаз.

– Я здесь, я рядом, и скоро мы навсегда будем вместе,– пела она, он же слышал, как ветер развевает занавески и гуляет по комнате.

– Серена, подумай хорошо, назад дороги не будет,– строго говорила ей Роза.

–  Я все решила.

–  Ты будешь помнить только свое имя, остальное забудешь. Забудешь, кем ты была, всю свою жизнь до этого, забудешь меня, Лилию. Ты знаешь это?

– Да,– еле слышно выговорила Серена.

–  Ну, что ж, иди сюда, девочка моя, я обниму тебя,– и Роза прижала к сердцу свою странную, непутевую сестру.

Проснувшись, Серена тихонько выскользнула из объятий мужа, и, накинув шелковый халат, прошла в детскую. Близнецы тихо спали, сопя в своих кроватках. Под утро стало прохладнее. Она прикрыла окно и теплее укутала сыновей.

   Приготовив завтрак и сварив кофе, Серена отправилась будить мужа. Она любила делать это сама и не признавала никаких будильников. Сама же просыпалась в любое время без проблем, как будто у нее был внутри встроенный будильник.

–   Милый, просыпайся, тебе пора вставать,– мурлыкала она, целуя в веки.

–   Не хочу,– упрямо говорил он каждое утро одно и тоже, прижимая ее к себе и поглаживая.

–   Надо, дорогой. Я сварила тебе кофе.

–   Звездочка моя,– он открыл глаза и посмотрел на нее сонным, но влюбленным взглядом.

  Каждый раз, когда он готовился к выходу, она стояла рядом и любовалась им. Какой он стройный и красивый! Как идет ему галстук, и этот портфель!

–   Пока, милая,– он целует ее иногда в нос, иногда в губы, и выходит на крылечко дома.

–   Пока, дорогой, – она встает на цыпочки, что бы ответить на поцелуй и смотрит ему вслед. Потом ее взгляд останавливается на въезде в маленький переулок с мощеной дорогой. Отчасти из-за него Серена и настояла на покупке этого дома. Когда она гуляла по этому переулку, ей все казалось, что она здесь уже когда-то была, но все никак не могла вспомнить…. Однажды даже муж это заметил.

–   Почему ты всегда останавливаешься у этой двери и так пристально ее рассматриваешь?– спросил он, когда они гуляли там.

–   А куда ведет эта дверь?

–   Это здание принадлежит театру. Это, вроде, костюмерная, или что-то в это роде. Странное место. Говорят, что в этом здании живет привидение….  Леди в голубом.  Некая дама в старинных одеждах, бродящая здесь по ночам… Что случилось? Ты дрожишь?

–   Странно, мне кажется, что я здесь когда-то была…

–  В театре?

–   Нет, именно здесь…

–   Вряд ли… Может, к тебе возвращается память?– с тревогой спросил тогда муж, всматриваясь в ее лицо.

–  Не знаю….

Александр  встретил Серену на улице пять лет назад, и привел в дом. Она не смогла рассказать ничего о себе – кто она, откуда, кто ее родители, – ничего.

– Потеря памяти, – сказал доктор,– возможно, как следствие перенесенного шока или сильного потрясения. Нужно ждать. Но память может и не вернуться никогда…

   Серена знала, как ее зовут,  умела читать, писать, очень хорошо разбиралась в литературе, в истории. Откуда она это знала, вспомнить не могла. Первое время она почти ничего не говорила, подпуская к себе только Александра. Ходила за ним, как собачонка, приводя мать и отца Александра просто в отчаянье. Они хорошо к ней относились, и сразу приютили у себя, хотя этой странной привязанности понять не могли…. Но Александр добровольно взвалил на себя всю заботу об этой странной девушке, причем делал это с удовольствием. Вскоре они уже не разлучались ни на минуту…. Родители вынуждены были согласиться на столь ранний брак сына.

   Серена поднялась наверх, в детскую. Дети уже не спали, вовсю дергали ножками, и заливисто смеялись, как будто их кто-то веселил. Как странно, иногда Серене казалось, что они провожают кого-то взглядом, и начинают плакать при этом. Иногда она могла поклясться, что, кроме нее, в комнате еще кто-то находится….

–  Просто развитое воображение,– отмахнулась от своих мыслей Серена и склонилась над кроваткой.