Текст книги "Крестовый дранг"

Автор книги: Руслан Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 2

Пан Освальд закончил рассказ. Бурцев занялся изучением содержимого седельных сумок вестфальца и его оруженосца. Хорошо бы найти там какой-нибудь «громомет», о котором упомянул добжинец. Увы, ни автоматов, ни пистолетов в захваченном багаже не оказалось. Видимо, оружие следовало искать раньше – в доме мельника, где устроил засаду фон Берберг. Походную рацию штандартенфюрера, кстати, тоже. С трофейными же лошадьми им достались лишь пара теплых одеял, сухпай, бинокль и карта – приличных размеров, но компактно свернутая. На необычайно прочной влагостойкой бумаге. Подробная, весьма подробная, чрезвычайно подробная карта отображала мельчайшие детали. Такие карты не рисовали в Средние века…

Освальд лишь бросил на пестрый рисунок беглый любопытствующий взгляд. Отвернулся – неинтересно. Ядвига и Сыма Цзян оказались более жадными до чужих диковинок: оба так и вперились взглядами в развернутую бумагу. Схематичное изображение оказалось испещрено частой мелкой латиницей. Но надписи не мешали. Ничуть. Здесь было видно все. Морское побережье Балтики, степные просторы Задонья, леса, болота, города и замки в сетке меридианов и параллелей, в путаном пунктире частых границ. Государства, княжества, земли, крупные феоды… В центре – Русь! Бывшая шпионка и китаец изучали рисунок, едва не вырывая карту друг у друга из рук. Вырвал Бурцев. Присмотрелся…

Было в ней, в этой карте, что-то особенное. Жирные красные точки – вот что! Не города, не веси, но и явно не случайные символы. Вот одна – в дремучих куявских лесах. Взгужевежа! Вот еще – возле Кульмского замка на изгибе Вислы. Старая заброшенная мельница… И вот здесь в глухомани у самых Наревских болот краснеет третья точка. Бурцев прикинул: да, именно там должен находиться Священный лес пруссов кунинга Глянды. А вот, кстати, и алая отметина на востоке Силезского княжества, неподалеку от Малопольской границы. Отсюда год назад начал свой путь в прошлом бывший омоновец.

Вне всякого сомнения, красным обозначены арийские платц-башни. Гитлеровские эзотерики, эти живые сканеры, здорово поработали, отыскивая следы былой мощи в астрале и нанося их на карту цайткоманды… Вероятно, в центральном хронобункере СС имеются и другие подобные карты, с обозначением мест средоточия древней магической силы восточнее и западнее Руси. Но сейчас фашиков интересует этот клочок суши, а остальное… Ну, не возить же с собой фон Бербергу всю карту мира. Когда придет время, командование расширит вестфальцу поле деятельности. А пока, вот вам, хэр штандартенфюрер, Русь-матушка на растерзание.

И ведь есть что терзать: немало красных точек усыпало землицу от Днестра до Волги и дальше веселыми конопушками. Только вот счастья эта арийская сыпь русичам не принесет. Лишь навлечет беду – совместный фашистско-тевтонский крестовый поход.

Бурцев продолжал изучать карту. Вот пара точек – за Новгородом, у Ильмень-озера. Одна – в непролазных лесах южнее Пскова. Самая же жирная клякса сливалась кровавым пятном с Дерптом – на самом русско-ливонском приграничье. Мало того – точка дважды обведена. Что бы это значило?

Дыхание перехватило. Да ясно же что! Фон Берберг говорил о некоем плацдарме – о главной базе Цайткоманды, откуда начнется натиск на восток. Говорил, но не открыл, где именно она находится. Теперь известно где. Дерпт! И ведь в разговоре, подслушанном Освальдом во Взгужевеже, тоже речь шла о Дерите! Ну, а если это такая важная точка на карте, не там ли штандартенфюрер прячет Аделаиду? Вообще-то, все здорово смахивало на то: телепортировать пленницу при помощи магических платц-башен со старой кульмской мельницы в Дерпт для фон Берберга – секундное дело.

Что ж, путь на Дерпт карта цайткоманды укажет им лучше любого проводника…

О своих планах Бурцев рассказал, когда все снова сидели в седлах. Говорить о предстоящей дороге лучше всего в дороге – меньше соблазна остаться на месте.

– Дерптское епископство? – Глаза пана Освальда не по-доброму блеснули. Дернулся длинный ус… – Почему бы и нет? Если фон Берберг там, я – за. Вестфалец должен ответить за Взгужевежу.

Сыма Цзян и Ядвига тоже возражать не стали. Обоим нечего было возразить. И обоим некуда было податься.

– Только вот боюсь, Вацлав, подобру-поздорову нас епископ в свою крепость не пустит, – как бы между прочим, заметил добжинец. – Придется пробиваться с боем.

– Не придется!

Ядвига уверенно вклинила коня между ними. Девушка держала ушки на макушке, прислушиваясь к разговору рыцарей. И вот дождалась момента – вставила свое веское словечко.

Освальд глянул на нее с любопытством. Ядвига Кульмская в ответ одарила добжиньца очаровательной улыбкой. Да, по сердцу пришелся ветреной девчонке хозяин Взгужевежи.

– Я проведу вас за ворота Дерпта.

Добжинец недоверчиво качнул головой:

– Ты говоришь так, дорогая Ядвига, будто там тебе будут рады.

– Будут. Епископ Дерптский Герман фон Крайземан присутствовал на открытии кульмского турнира. Он встречался с Вильгельмом Моденским я Дитрихом фон Грюнингеном. А я встречалась с ним. Фон Балке посылал меня… Пару раз… С некоторыми поручениями… Так что его преосвященство лично знаком со мной. Хорошо знаком.

– Отлично!

Освальд радостно хлопнул себя по бедру.

Ядвига потупила взор.

Бурцев ошеломленно покачал головой:

– Так ты что же, Ядвига, и с дерптским епископом… э-э-э…

Укоризненный взгляд оборвал его на полуслове. Красноречивый взгляд и недвусмысленный. Экс-шпионка коротко стрельнула глазками в сторону добжиньского рыцаря. Мольба промелькнула в лукавых очах… Понятно. Девочка не желает, чтобы благородный пан Освальд догадался об ее похождениях. Ну-ну… Польский рыцарь и не догадался. Не заметил молчаливой просьбы, не разглядел чуть заметного ответного кивка Бурцева. Бедный пан Освальд Добжиньский, похоже, ты попал…

– Значит, с дерптским епископом ты тоже… общалась?

Ядвига мило покраснела:

– Общалась. Он оказался слабым грешным человеком. Любит хорошо поесть и попить. Подраться тоже любит. Куда больше ему к лицу булава, нежели епископский жезл. О ней, кстати, ходят легенды. Я как-то видела ту ужасную боевую дубинку… Не каждый рыцарь поднимет ее двумя руками, а его преосвященство управляется одной.

– Поесть, попить и подраться, говоришь, любит? – усмехнулся Бурцев.

– Ну, и все остальное тоже, – длинные ресницы Ядвиги захлопали как крылья. – И главное, уста на замке держать не умеет.

– И что же ты от него узнала?

– Епископ Герман давно состоит в сговоре с ливонским ландмейстером Дитрихом и тоже точит зуб на новгородские земли. С самого начала его преосвященство поддерживал идею фон Грюнингена о крестовом походе на Русь. А с Вильгельмом Моденским дерптский епископ встречался, чтобы узнать мнение папского легата о некоем небесном воинстве, обосновавшемся в его владениях.

– Обосновавшемся?

– Да. Герман говорил, будто прямо в Дерите строится невиданный лагерь. И там, якобы, происходят настоящие чудеса.

Бурцев кивнул. Похоже, его догадка о месторасположении главной ударной базы цайткоманды верна.

– И что же ответил Вильгельм Герману?

– Приказал во всем подчиняться небесному воинству. Сказал – такова воля Святого Рима.

– А Герман?

– Герман принял это к сведению и уехал. Меня с собой звал – посмотреть на небесное воинство и творимые им чудеса. Я обещала приехать, но позже. Так что меня в Дерпт пустят без проблем. Да и спутников моих, думаю, тоже, если они не станут кричать, кем являются на самом деле.

Она тронула коня, отъезжая. Все: тема закрыта. Удаляясь, жеребец Ядвиги махнул хвостом.

Глава 3

Освальд восхищенно прицокнул:

– Ай, да девка! Бедняга Вольфганг знал толк в женщинах, даром что мальчишка совсем. Слушай, а правду молвят, будто она от княжича Земовита сбежала.

– Ну, сбежала…

Глаза добжиньского рыцаря плотоядно блеснули. Усы встопорщились.

– Здорово! Клянусь своими шпорами, покусает еще мазовецкая семейка локти. Это ж какой позор для старика Конрада и всей его родни будет, когда я с Ядвигой… Х-ха!

Вот так так! Кажется, месть в любом из ее проявлений давно стала навязчивой идеей этого злопамятного пана. В свое время он ведь и Аделаиду сцапал, лишь бы досадить своим тевтонско-мазовецко-куявским недругам. Переспать с несостоявшейся пассией сына Конрада Мазовецкого для Освальда – тоже часть возмездия. Причем добжинец и не думал скрывать своих намерений.

– А ты сам не желал бы разделить с Ядвижкой ложе, а?

Поляк весело подмигнул. Бурцев даже не улыбнулся в ответ. Не смешно. Он уже один раз разделил… Хватит, на всю жизнь наделился.

– Э-э-э, да ты, я смотрю, совсем смурной, Вацлав. Не кручинься, Бог даст – найдем и твою Агделайду. И можешь быть спокоен – я между вами больше не встану. Истинный крест! Зачем мне, с этакой-то кульмской красоткой!

Освальд пришпорил коня, погнал по глубокому снегу наперерез девушке. Лихо скакал – дерзко – почти не держась за повод. Красавец, ничего не скажешь! Благородная осанка. Окольчуженная грудь – колесом. Подбородок – выше крыши. Распушенные усы веером. Пена из пасти вздернутого на дыбы коняги – пузырями. Освальд что-то проговорил. Ядвига прыснула. Да, любезничать с дамами польские вояки умеют.

Звонкий смех девушки Бурцев слушал с тяжелым сердцем. Аделаида – вот что было в том сердце. Уж он бы тоже вволю погарцевал сейчас вокруг дочери Лешко Белого. Да только кто ж теперь позволит!

– Жалко девка теряться? – сзади тихонько подъехал Сыма Цзян. – Грустно такой девка упускаться?

Всем своим понурым видом бывший советник Кхайду-хана выражал сочувствие.

– Дурасек ты, Сема! – передразнил китайца Бурцев.

Не о той, совсем не о той наезднице, что флиртует с добжиньцем, думал он сейчас.

– Это твоя дурасек, – беззлобно огрызнулся желтолицый старик. – Ядавига – хороший девка! Красивый, рыжий девка! Женихаться надо, Васлав. Имей твоя два жена – Ядавига и Адалайда, и не будь грустной. Такой дела не плохо, такой дела хорошо. Можно три жена, можно четыре, можно десять. Только помещайся в дом или юрта. Сразу забывайся вся беда.

Бурцев сплюнул. Ему теперь и сотня любвеобильных красавиц не заменит Аделаиду. Восточные рецепты тут не годятся.

– Ай-ай-ай, Васлав, твоя себя погубит!

– Слышь, отвали, а, отец? Без тебя тошно.

Сыма Цзян понял. Сыма Цзян не обиделся. Сыма Цзян отвалил.

Под вечер – перед самой ночевкой – Ядвига Кульмская вновь подъехала к задумчивому Бурцеву. Как бы невзначай – чтобы Освальд не заметил – тронула стременем стремя:

– Вацлав, умоляю, не говори пану Освальду ничего.

– Чего не говорить-то? – Он не сразу и сообразил, о чем речь.

– Ну, что мы с тобой… И что я с другими… Пан Освальд… ну… он… не знает… И он…

Странное, совсем не свойственное Ядвиге смущение отразилось на покрасневшем лице. Стесняется?

Ну и ну!

– Хочет сделать тебя дамой сердца, что ли?

– Он только что предложил мне руку и сердце. А я, в общем-то, не против. Пан Освальд по нраву мне пришелся.

Ого! Бурцеву стало даже немного веселей. Тут уже не только месть замешана. Тут, блин, взаимной любовью попахивает. Большой и чистой. Похоже, бывшая пассия Земовита окончательно охмурила добжиньца. Или это просто кратковременная безбашенная страсть? Хотя какая разница. В любом случае не ему топтать чужие чувства.

– Не расскажешь, Вацлав?

– Да ладно, Ядвижка, какие проблемы – ничего не скажу. Но раз такое дело, то и ты, будь добра, держи язык за зубами. А то… Пан Освальд – человек, знаешь ли, вспыльчивый и вроде как мой сюзерен. Это он ведь меня в рыцари посвящал, а я с его невестой на старой мельнице… Непорядок! Это ж право первой ночи наоборот получается. За такое, наверное, башку снимают.

Ядвига улыбнулась:

– Я – могила. А тебе спасибо. При случае отблагодарю – не пожалеешь.

Она лукаво подмигнула, давая понять, о какой именно благодарности идет речь. Бурцев содрогнулся. Нет, не то чтобы неприятно… Собственно, ту ночь в домишке кульмского мельника они провели очень даже ничего, но… Но Аделаида! И потом, делать подобные намеки сразу после помолвки… Ядвига Кульмская как всегда была несравненна в своей непосредственности.

Девушка чмокнула губами. Не столько понукая коня, сколько изображая прощальный и такой многообещающий поцелуй… Ишь, не нацеловалась еще! Ох, несчастный Освальд, угораздило же тебя! Хотя с другой стороны… Пан разбойник тоже ведь не подарочек. Оба они друг друга стоят. Может, потому и спелись так быстро эти двое?

На ночь остановились в лесной глуши – то ли на заброшенной летней стоянке прусских бортников и охотников, то ли в тайном разбойничьем схроне. Две шалашеобразные хижины издали напоминали погребенные под снегом берлоги. Однако сугробы над рукотворным буреломом надежно защищали от ветра и холода. Да и огонек, разведенный меж ними для согрева дозорного, скрывали от чужих глаз. Ядвига ночевала с Освальдом. Вторую хижину заняли Бурцев и Сыма Цзян. Мужчины договорились дежурить по очереди. Сначала Бурцев, потом – старик-китаец, последним – Освальд. Но первую вахту спал только бывший советник Кхайду-хана. Бурцев на своем посту хорошо слышал приглушенные звуки из соседнего сугроба. Сомневаться, чем вызвана эта возня в лежбище молодого мужчины и молодой женщины, не приходилось.

Он вздохнул. Ох, и хреново же было слушать такое, сидя в одиночестве у костра. Нет, вовсе не запоздалая ревность к Ядвиге мучила его сейчас. Иная печаль терзала душу. Опять! В язычках пламени чудился милый сердцу образ. Княжна Агделайда Краковская, гордая дочь Лешко Белого, улыбалась из огня приветливо, ласково. Совсем как прежде – так, как, наверное, никогда уж улыбаться не будет. Ему – не будет. Аделаида извивалась, изгибалась, как бывало порой, когда он ласкал ее юное стройное тело.

Внезапный порыв ветра качнул пламя. Огненная Аделаида будто вскочила с разогретого ложа любви, будто протянула к нему руки, взывая о помощи. Ища защиты. И тут же сникла… Зашипел на углях павший с ветки снег.

Бурцев сжал кулаки. Он вытащит ее. Вырвет из цепких лап штандартенфюрера Фридриха фон Берберга, чего бы это не стоило. Вырвет, даже если сама княжна будет тому противиться. Ну, а потом… Раз им суждено расстаться – расстанутся. Но сначала пусть фон Берберг умрет. А Аделаида окажется вне досягаемости для эсэсовских хроно-диверсантов.

Еще один – особенно громкий и звонкий – стон страсти нарушил тишину. Ядвига… А теперь вот – зычнее, глуше – Освальд. Бурцев глянул на луну. Впору взвыть.

Глядел долго, пока не решил: время! Пора будить Сыма Цзяна и ложиться спать… Заставить себя уснуть, пока совсем не рехнулся.

Глава 4

Вот и все. Долгий, почти бесконечный путь позади. В трофейный бинокль из густого подлеска, служившего им укрытием, местность просматривалась великолепно. Сюда они добирались, сторонясь трактов, дорог и явных троп и теперь могли наблюдать за городом спокойно, не опасаясь преследования.

Резиденция дерптского епископа Германа фон Крайземана – бывший русский городок, основанный еще в одиннадцатом веке Ярославом Мудрым и именовавшийся до захвата немцами Юрьевом, возвышался над замерзшей речушкой Эмайыгой. Онемеченный Дерпт не выглядел гостеприимным местом. Каменные стены и башни внутреннего замка были здесь, конечно, поменьше Кульмских. И над островерхими крышами внутренней цитадели не реяли грозные орденские стяги – только топорщились католические кресты да развевался одинокий флаг с гербом его преосвященства.

Благодаря мощной оптике Бурцев смог различить геральдические цвета епископа: красный, серебряный и золотисто-желтый. На красном поле огромный серебряный ключ перекрещивается с серебряным же клинком. В головке ключа вырезано крестообразное отверстие. Бородка – непроста, не примитивна. Для сложного замочка, видать, выкован ключик. Рукоять геральдического меча позолочена. Такой же золотой крест изображен сверху – над ключом и клинком.

Епископский замок, как и положено доброй крепости, построен на возвышении, окружен рвом и валом с обледеневшими склонами. К холму с каменной цитаделью со всех сторон жмутся домишки горожан, а внизу – уже на равнине – Дерпт опоясывает вторая стена – деревянная и невысокая.

Опытный глаз сразу различил бы, что хозяйство в Дерите ведет человек, умеющий не только творить молитвы. Подступы к городу и замку хорошо просматривались и простреливались. Посад под стенами – небольшой, но поставленный добротно и с толком, чтобы в случае штурма разбить, рассеять, задержать противника. Такой посад нетрудно и поджечь при спешном отступлении к крепости.

Фортификации содержались в идеальном состоянии. У городских и замковых ворот собрано достаточно стражи, чтобы отбить неожиданный наскок передового вражеского дозора и даже на время сдержать натиск более крупного отряда неприятеля. Причем сразу видно: воины не отбывают время, не маются от безделья. Все – при полном вооружении, все собранны, подтянуты. Ни одна повозка, ни одни сани мимо таких не проедут недосмотренными, ни один путник не пройдет нерасспрошенным.

На внешних и внутренних стенах тоже поблескивали шлемы и наконечники копий. Меньше, чем требуется для отражения штурма, но больше, чем нужно для простого наблюдения. Дымились костры под котлами с варом – стража согревается, не покидая постов. Видимо, близость к новгородским землям и вечное полувоенное положение приграничья держало епископскую рать в надлежащем боевом тонусе.

Но…

Но до чего же дико и нелепо смотрелись в крепости, полностью готовой к обороне, два солидных – в полпролета стены – пролома. Первый открывал нутро епископского замка. Второй зиял во внешних укреплениях, неподалеку от привратных башен. От одной дыры к другой – по разрытому валу, по засыпанному рву, по оборванным, рассеченным улочкам через весь Дерпт и далее – выступая за пределы городской стены – тянулся не частокол даже – а так себе, невысокий – в рост человека – дощатый забор с бойницами. Укрытие от стрел, и только. А вот перед забором…

Три ряда колючей проволоки. И еще один – четвертый, поменьше, поплоше – на удалении. Этот – не для врага. Этот просто оберегает от неразумных дерптцев и тупой домашней скотины припорошенную свежим снежком полоску земли. Дураком надо быть или средневековым невеждой, чтобы не распознать между рядами «колючки» минные заграждения. И пулеметные вышки по периметру, с боевыми площадками, укрытыми деревянными щитами.

Беспрепятственно попасть за колючую проволоку тут можно только через вынесенные далеко… очень далеко за черту города ворота. Впрочем, настоящие ворота вешают там, где есть мощные стены. Хлипкий забор и столбы с «колючкой» плохо подходят для этой цели. Нет, то были не ворота, а скорее мощный шлагбаум. Обитый щитами-павезами с бойницами. Укрепленный приваренными стальными подпорками – прочными, надежными – вроде противотанковых ежей. Оплетенный спиралями колючей проволоки. Шлагбаум поднят – хоть пешком иди, хоть на коне проезжай, хоть на санях. Опущен – не пройдешь, не перелезешь, тараном не взломаешь.

За шлагбаумом – караульная будка. Над шлагбаумом – еще одна пулеметная вышка. На вышке – полотнище со свастикой. Справа – окопчик огнеметчика. Слева – окопчик гранатометчика. Трубу ранцевого фламменверфера и коническую болванку фаустпатрона нетрудно разглядеть на заснеженном бруствере. Так что, хоть подступы к шлагбаумным воротам и не заминированы, ни пехоте, ни коннице, ни осадной технике противника легко они не дадутся.

На огороженной территории сновали несколько человек в шинелях. В касках. С автоматами. За «колючкой» вообще все было не так, как на тесных улицах Дерпта. Если когда-то там и располагались дома горожан, то ныне от них не осталось и фундаментов. Впечатление такое, будто в цитадели его преосвященства стоял необычайно высокий, тяжелый и узкий шкаф-небоскреб, который случайно уронили на город. Шкаф рухнул, сминая все на своем пути. Шкаф проломил стены, расплющил вал, утрамбовал ров, разнес узкие зловонные улочки. А когда упавшую мебель подняли и унесли грузчики-великаны, по всему Дерпту протянулась выдавленная пустая полоса: длинный-предлинный прямоугольник снесенных на фиг построек.

Образовавшийся пустырь огородили забором, колючей проволокой и минными полями. Поставили мощный шлагбаум с караулкой. Да пулеметные вышки. Да длинные казармы по одну сторону и просторные бревенчато-дощатые строения непонятного предназначения – по другую. Да штабной домик с антенной на крыше.

Но больше всего воображение поражала ровная… ровнехонькая площадка, расчищенная от снега. Не площадка даже, а площадь, площадище целая… Узкая и длинная. Тянется посреди огороженного пространства от подножия замкового холма и почти до самого шлагбаума. Будто заманивает потенциального противника к дерптской цитадели скатертью-дорожкой. Хм, интересно, что бы это значило? Место под новое грандиозное строительство? А вон там что?

В глубине дерптского замка, за засыпанным и утрамбованным рвом, за смятым валом, за порушенными стенами – там, где покоилось до поры до времени основание рухнувшего супершкафа, возвышается наскоро сбитое куполообразное сооружение. Хлипкое, временное, но необъятное, словно дом великана. Словно храм великана. Словно гигантский колпак, закрывший от непогоды и чужих взоров целый городской квартал… Что ж такого ценного в этом квартале-то?

А ведь ясно что! Платц-башня! Цайт-прыжки тут, похоже, уже начались. И гости из будущего подгоняют под привычные стандарты окружающий мир. Вот и возник чудовищный симбиоз средневекового замка и секретной базы Третьего рейха. Вот и наложились друг на друга два разновременных военных объекта. Вот и поднялось неподалеку от флага дерптского епископства знамя, украшенное свастикой.