сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Теперь, когда передо мной открылись новые возможности, я решил, что настало время изучить эти загадочные и увлекательные миры. Однако, несмотря на мое воодушевление, я понимал, что путь будет нелегким.
Когда Марио предложил отправиться в Рим на его старой машине, я сразу почувствовал, что это плохая идея. Но, как всегда, его энтузиазм был заразителен, и я, в конечном счете, поддался его уговором. С самого начала эта поездка была сомнительной, но теперь, сидя на жестком сиденье его потрепанного Fiat, я просто злюсь на себя за то, что согласился.
Машина скрипела и гремела на каждом километре. Мы едва выехали из родного города, а я уже мечтал о комфорте поезда. Марио, сидя за рулем, не выглядел ни капельки обеспокоенным. Он болтал без умолку, рассказывая какие-то анекдоты и истории из своей юности, пытаясь меня развеселить. Но я был слишком зол, чтобы улыбнуться.
- Марио, почему мы не могли просто поехать на поезде? Это было бы быстрее и удобнее! - возмущался Я, глядя на него с раздражением.
Он бросил на меня быстрый взгляд и пожал плечами. - Дэус, мы так редко выбираемся на такие приключения! Я думал, это будет весело.
Весело? Он думал, что это будет весело. Моя спина уже болела от жестких сидений, и мы даже не добрались до половины пути. Дорога впереди казалась бесконечной, и каждый час в этой машине становился пыткой. Я почувствовал, как раздражение постепенно перерастает в ярость.
- Ты понимаешь, что эта поездка может закончиться тем, что мы останемся где-то посреди дороги с поломанной машиной? Эта развалюха давно должна была отправиться на свалку. - я не мог сдержать своих эмоций.
Марио тихо вздохнул и на мгновение замолчал. Мы ехали в тишине, прерываемой только стуком колес по неровной дороге. Вдалеке начали маячить холмы, и я вспомнил, что это было одно из тех мест, которые мы посещали в детстве. Воспоминания нахлынули волной, и на мгновение я ощутил некую ностальгию. Но это быстро прошло, когда машина снова заскрипела, заставив меня выругаться про себя.
- Послушай, Дэус. - наконец заговорил Марио, - я понимаю, что ты злишься. Но иногда нужно отпустить контроль и просто наслаждаться моментом. Может, эта поездка научит нас чему-то новому, покажет что-то важное. Мы же друзья, в конце концов."
Я посмотрел на него и увидел в его глазах искренность. Несмотря на раздражение и усталость, я понял, что, возможно, он прав. Мы так долго не виделись, и это было наше время побыть вместе, вспомнить старое и, возможно, создать новые воспоминания.
Дорога в Рим оказалась длинной и трудной. Мы ругались и смеялись, спорили и молчали.
Мы остановились на трассе перед небольшой закусочной, и я, честно говоря, был раздражён. Старик Марио, какого-то черта захотел покушать, причём непременно лазанью. Он был убеждён, что в этом заведении она будет лучше, чем где-либо ещё. Я же был против остановок — хотел поскорее добраться до Рима. Но против Марио трудно спорить. И я тоже на самом деле проголодался.
Когда мы вошли в закусочную, нас встретила добродушная официантка. Она улыбнулась, словно знала нас всю жизнь, и сразу начала хвалить местную стряпню.
- Добро пожаловать! У нас самая вкусная лазанья в округе, вам повезло!" — весело заявила она, принимая наш заказ.
Марио уже сиял от предвкушения, а я лишь вздохнул и сел за ближайший свободный столик. Когда я огляделся, моё внимание привлекла фигура напротив. За столом сидел католический священник.
Он был в чёрной сутане с белым воротничком, подчёркивающим его принадлежность к церкви. На голове священника была небольшая чёрная ермолка, а глаза светились мудростью и спокойствием. Лицо его было слегка загорелым, с мягкими чертами, покрытое сетью мелких морщин, говорящих о годах, прожитых с глубокими размышлениями и молитвами. В руках он держал небольшую книгу, вероятно, молитвенник, и время от времени, отрываясь от чтения, деликатно улыбался проходящим мимо людям.
Его присутствие каким-то образом придавало этому месту особую атмосферу спокойствия и умиротворения. Я на мгновение задумался о том, что, может быть, не стоит так торопиться и гнаться за пунктами назначения, забывая наслаждаться моментами. Возможно, Марио был прав, настояв на этой остановке. Иногда важно просто остановиться, оглянуться вокруг и позволить жизни течь своим чередом.
Официантка принесла нашу лазанью, и её аромат моментально разбудил во мне аппетит. Марио, видя мою реакцию, улыбнулся. Мы начали есть, и я должен признать — лазанья действительно была превосходной. Вкус насыщенный, с богатым ароматом трав и специй, она напомнила мне о детстве и домашних ужинах.
Священник заметил мой взгляд и кивнул мне, приветливо улыбнувшись. Я кивнул в ответ, чувствуя, как внутри что-то меняется. Может быть, не стоит всегда торопиться. Иногда стоит остановиться, насладиться моментом и позволить себе немного отдыха и размышлений.
- Проклятый пес Ватикана! Не пялься на нас!
- Марио ты чего творишь?!
- Извините пожалуйста, у старика Деменция, не понимает что он говорит и кого видит, он болен, прошу простить нас. - Едва оправдался Я.
Сидя за столом, я наблюдал за Марио, который с видимым удовольствием поедал лазанью. Его глаза светились радостью, и каждое движение было наполнено неспешной уверенностью. Марио всегда умел наслаждаться простыми вещами, и сейчас он казался абсолютно счастливым.
Марио аккуратно отрезал кусочек лазаньи, поднося его к губам с той же осторожностью и вниманием, с какой кто-то мог бы обращаться с дорогим вином. Я видел, как он закрыл глаза, наслаждаясь вкусом, а затем быстро отправлял кусочек в рот. Его челюсти двигались ритмично и уверенно, словно это был какой-то ритуал, которому он следовал годами.
Я заметил, как на его лице появилась лёгкая улыбка. Он явно наслаждался каждой секундой. Лазанья быстро исчезала с тарелки, и я был поражён его скоростью. Казалось, только что была полная тарелка, а теперь там оставались лишь крошки и следы соуса.
Марио посмотрел на меня и подмигнул, протягивая руку к последнему кусочку лазаньи.
- Дэус, жизнь слишком коротка, чтобы не наслаждаться хорошей едой. Особенно такой лазаньей! — ответил он с довольным видом, отправляя в рот последний кусок.
Наблюдая за ним, я понял, что Марио всегда умел находить радость в простых вещах. Может быть, мне стоило учиться у него этому искусству. Ведь в конечном итоге, именно такие моменты делают нашу жизнь ярче и наполненнее.
После того как мы закончили есть, я поднял руку, чтобы позвать официантку и оплатить счёт. Она подошла с улыбкой, и я заметил, как её глаза сияли добротой. Марио всё ещё сиял от удовольствия, когда я выложил деньги и поблагодарил её за замечательную еду.
- Спасибо вам, господа. Приезжайте к нам ещё. — сказала она, забирая деньги и направляясь к кассе.
Мы встали и направились к выходу. Но вдруг что-то произошло. Марио остановился и резко повернулся к сидящему неподалёку священнику. Его лицо изменилось, и он с яростью выкрикнул: "Пёс Ватикана! Будь ты проклят! Вы исказили учение Иисуса!"
Время словно замедлилось. Священник поднял глаза, и в них отразилось удивление и обида. Люди в закусочной замерли, глядя на нас. Я почувствовал, как по моему телу прокатилась волна стыда. Марио всегда был прямолинейным человеком, но я не ожидал такого всплеска эмоций от него.
- Марио, прекрати! Что ты делаешь? — попытался я его урезонить, хватая его за руку и подтягивая к выходу.
Он лишь недовольно хмыкнул и, вырываясь, вышел на улицу. Я извинился перед священником, который всё ещё сидел с потрясённым выражением лица, и поспешил за Марио.
Когда мы вернулись к машине, я был в ярости. Марио сел на водительское сиденье, а я хлопнул дверью пассажирского места, стараясь унять своё раздражение.
- Марио, что это было? Почему ты оскорбил того священника? — спросил я, пытаясь не повышать голос.
Он завёл машину и, не глядя на меня, ответил: - Дэус, ты не понимаешь. Католики всё время вмешиваются в нашу жизнь, контролируют, осуждают. Я просто не мог сдержаться. Проклятые Католики они исказили. учение Иисуса Христа! Библию, столько раз опорочили, её переписывали, редактировали, удаляли или добавляли! Одним из наиболее загадочных вопросов для меня всегда была судьба Книги Еноха. Эта древняя книга, наполненная мистическими откровениями и пророчествами, была исключена из канона. Почему? Католическая церковь, обладая огромной властью, решила, что Книга Еноха не должна быть частью Священного Писания. Возможно, её содержание слишком явно противоречило официальной доктрине, подрывая авторитет и устои церкви. Или же, возможно, её мистические откровения могли пробудить у людей вопросы, на которые церковь не хотела отвечать. Также меня беспокоило отношение церкви к апокрифам — текстам, которые не вошли в каноническую Библию. Эти книги были объявлены ересью, подделкой, а те, кто осмеливался их читать или, что ещё хуже, распространять, подвергались жестоким преследованиям. Почему? Что такого опасного содержалось в этих текстах, что церковь была готова пойти на такие меры?
- Ты хочешь сказать что истинная цель церкви не только спасти души, но и удерживать власть над людьми? Ведь легче управлять теми, кто верит в установленный порядок и не задает лишних вопросов. Церковь создавала догмы, а всё, что им противоречило, было жестоко подавлено. Апокрифы, с их альтернативными версиями событий и учений, могли разрушить тот образ веры, который церковь строила веками.
- Эти мысли приводят меня к выводу, что религиозная история намного сложнее и многограннее, чем нам хотелось бы верить. Важно помнить, что вера это не только то, что написано в священных книгах. Вера это личное переживание, путь к истине, который каждый из нас должен пройти сам. И, возможно, в поисках этой истины стоит обращать внимание не только на канонические тексты, но и на те, которые были отвергнуты и объявлены ересью. В них может скрываться часть той великой истины, которую мы все так жаждем найти.
- Эту тему за апокрифы я в университете проходил, Библиотека Наг-Хаммади, найденная в Египте в 1945 году, открыла перед исследователями и широкой общественностью богатство древних текстов, известных как апокрифы. Эти рукописи, спрятанные в кувшинах в песках Египта, представляли собой собрание гностических евангелий и других раннехристианских текстов, которые, возможно, могли бы кардинально изменить наше понимание раннего христианства. К слову говоря еще в 1945 году, Атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, эти исключительные в истории человечества случая боевого применения ядерного оружия. Осуществлены Вооружёнными силами США на завершающем этапе Второй мировой войны против Японии. Ну это я так просто вспомнил.
- Я изучал апокрифы, это не какая-то тайна, все пятьдесят Евангелие переведены на все языки мира! Первое, что бросилось в глаза при изучении этих текстов, это их необычное содержание. Евангелия из Наг-Хаммади, такие как Евангелие от Фомы, Евангелие от Марии и многие другие, предлагают совершенно иной взгляд на учение Иисуса Христа. Они содержат философские и мистические элементы, которые заметно отличаются от тех, что были включены в каноническую Библию. Церковь, обладающая огромной властью в Средние века, активно боролась с тем, что она называла ересью. Апокрифические тексты часто объявлялись опасными и запрещенными, а те, кто их распространял, подвергались преследованиям. Почему? Что такого опасного содержалось в этих текстах? Ответ на этот вопрос, возможно, кроется в содержании самих апокрифов. Они предлагают более индивидуализированный и внутренний путь к Богу, без необходимости посредничества церкви. Гностические тексты подчеркивают важность личного знания и духовного опыта, что подрывает авторитет институциональной церкви как единственного пути к спасению. Такие идеи могли подорвать власть церкви и её монополию на религиозное знание и истину. Канонические тексты Евангелия, утвержденные церковью, формируют структуру, в которой верующие должны следовать установленным правилам и догмам. В этом контексте, апокрифы, которые предлагают иной взгляд на природу божественного и человеческого, представляют собой угрозу этой структуре. Церковь, чтобы сохранить свою власть и контроль, предпочла исключить эти тексты из официального канона, объявив их ересью. Размышляя об этом, нельзя не задаться вопросом: насколько полна и истинна наша нынешняя картина раннего христианства? Если важные тексты и учения были сознательно исключены и подавлены, можем ли мы утверждать, что знаем полную истину о жизни и учениях Иисуса Христа? История Библиотеки Наг-Хаммади поднимает важные вопросы о природе религиозной истины и власти. Она напоминает нам о том, что история пишется победителями, и что многие важные аспекты человеческой духовности могут быть забыты или скрыты ради сохранения власти и контроля.
- Ладно ты мне надоел, я же говорил, что я тоже все это знаю и читал! Садись в тачку и рули в проклятый Рим, а я спать!
Откинув сиденья я улегся, но было очень не удобно, эти мысли об апокрифов, меня завела, я еще в молодости знал что христианство это фейк, но все в жизни фейк, даже карьера, семья, друзья, демократия, жизнь.
Я часто задумываюсь о прошлом, особенно о тех годах, которые провёл в колледже. Эти воспоминания всегда вызывают у меня смесь ностальгии и легкой грусти. Время, когда всё казалось возможным, когда каждый новый день приносил с собой новые открытия и вызовы.
Тогда я был студентом, полным амбиций и жажды знаний. Меня всегда интересовали человеческий разум и душа, поэтому я выбрал психологию в качестве основной дисциплины. Однако, параллельно я увлекался греческой философией, которая манила меня своими глубокими размышлениями о природе бытия, этике и познании.
Я помню, как часами сидел в библиотеке, окружённый стопками книг по психологии и философии. Меня завораживали труды Платона, Аристотеля и Сократа. Их идеи о человеческой природе, разуме и добродетели казались мне неотъемлемой частью понимания того, как и почему мы мыслим и поступаем. Греческие философы были первыми психологами, исследующими глубины человеческой души и разума. В то же время, я всё больше углублялся в изучение психологии. Меня привлекали работы Фрейда, Юнга и Роджерса. Они предложили научные методы и теории, объясняющие человеческое поведение и внутренние конфликты. Я находил в психологии ответы на многие вопросы, которые ставила передо мной философия.
Однако наступил момент, когда мне пришлось сделать выбор. Сочетание этих двух дисциплин оказалось слишком трудоемким, и я понял, что не смогу полноценно развиваться в обеих одновременно. Я выбрал психологию, хотя философия всегда оставалась частью моего мышления и подхода к работе.
Этот выбор определил мою дальнейшую жизнь. Став психологом, я смог применять свои знания и помогать людям находить ответы на свои внутренние вопросы, справляться с трудностями и находить гармонию в себе. Но я никогда не забывал о греческой философии. Её идеи и принципы всегда находили отражение в моём подходе к терапии.
Например, идея Аристотеля о золотой середине, стремлении к балансу и умеренности, помогала мне в поиске подходящих решений для моих клиентов. Платоновские размышления о душе и её бессмертии давали мне глубину понимания человеческих страданий и стремлений и желания счастья, блага.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что сочетание этих двух великих областей знаний — психологии и греческой философии — сделало меня тем, кто я есть. Они дополняли друг друга, создавая целостную картину человеческого опыта и понимания. И хотя я выбрал путь психологии, философия всегда оставалась моим верным спутником, помогая мне видеть мир и людей во всей их сложности и многогранности.
Эти воспоминания о колледже напоминают мне, как важно сохранять любопытство и открытость к новым знаниям. Ведь именно они делают нашу жизнь богаче и интереснее.
- Проснись! Подымай задницу! Вот он! Рим! -Прокричал Марио.
Когда наконец перед нами открылись величественные виды Рима, я почувствовал, как внутри что-то изменилось. Да, мы могли бы добраться сюда гораздо быстрее и комфортнее на поезде. Но я также понял, что иногда нужно выходить из зоны комфорта и принимать жизнь такой, какая она есть. Ведь именно такие моменты делают нашу дружбу крепче и значимее.
Марио улыбнулся мне, когда мы въезжали в город.
Я с Марио подъезжали к огромному зданию, окруженному высоким забором и густыми деревьями. Подъезжая к клинике я прочитал надпись "Психиатрическая клиника Neomesia". Психиатрическая больница внушала мне смешанные чувства. С одной стороны, она вызывала волнение и интерес, с другой — лёгкий страх. Марио настоял на этой встрече со своим старым другом, который когда-то был его врагом, а теперь стал главным врачом этой клиники.
