Текст книги "Гарем стервозных мажорок 2 (СИ)"
Автор книги: Руслан Аристов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 2
Виктор был шагах в двадцати от входа в здание, когда один из типов, шедших посередине троицы, начал махать ему рукой и что-то орать, но они были метрах в ста и слышно было не очень. Он и они шли друг к другу под углом примерно в сорок пять градусов, и Виктор узнал всех троих – это была троица довольно гоповатых парней родом из пригорода, которые учились с ним на одном курсе, любили хорошо прибухнуть и поиграть на игровых автоматах, которые в этом мире были ещё механические и регулировались специальным законодательством. Виктор сейчас постарался об этом не думать, поскольку ему надо было сосредоточиться на разговоре – речь явно должна была пойти о долге. Через минуту он пересекся с этими парнями.
– Ну что ты, ботаниковед, как делишки? – оскалился в улыбочке Степан, худощавый, плюгавенький парень с вечно помятым от употребления лошадиных доз пива лицом и с кривыми, прокуренными передними зубами, по прозвищу Кентавр. Он любил дразнить Виктора ботаником за занятия спортом и почти полное равнодушие к крепкому алкоголю.
«Вообще-то за такие кликухи надо сразу было бить в рыло, но поскольку момент давно упущен, то смысла именно сейчас дергаться нет ни малейшего – тем более, мне на них в принципе похер, на этих ушлепков».
– Херовенько, Степка, – ответил Виктор, здороваясь с ним и остальными двумя спутниками Степы – кадрами примерно такого же низкого культурного уровня, плохого внешнего вида и пагубных увлечений.
– Бабки есть? Ты мне полторы сотни еще с прошлого месяца должен, – Кентавр дышал на Виктора смесью сигаретно-пивного перегара и давно не чищенных зубов.
«Да уж, он мне, вернее не мне, а тому – короче, бывшему мне, таки занимал, пока они у него ещё были до первого автомата – и это само по себе было чудом», – вспомнил Виктор подобный факт из делов прошлой личности, немного левее отходя от собеседника. – «А вообще, он тогда – это я сейчас, поэтому надо так привыкать думать, иначе спалюсь на какой-то мелочи или кукуха поедет от подобной двойственности. Есть ситуация здесь и сейчас и есть память, которая, видимо, работает после этой магической таблетки по принципу – конкретно увидел и что-то припомнил, поэтому надо принимать нового себя таким, как есть», – решил сейчас для себя Виктор подспудно беспокоившую его дилемму разных личностей – ему как-то легче стало на душе и позволило принимать всплывающие воспоминания с гораздо меньшим чувством неприятия.
– Братан, не поверишь – все вложил в игру, хороший шмот там закупил, инет оплатил и кредит за планшет, уже и на пожрать почти не осталось, – Виктор решил ответить именно так.
– Слышь, не задрачивай – найди себе пару телок побогаче и нас потом подтянешь.
«Обязательно, как же мне без вас обойтись, красавцев таких?»
– Так сам себе найди, кто тебе доктор? – пожал плечами Виктор.
– Нам не до этого, у нас новая стратегия на автоматах, – солидно промычал Жора, болезненно-жирный тип с жиденькими русыми волосами и одетый крайне неряшливо. – Пусть шлюхи сами к нам подкатывают – такие пацаны, как мы, скоро будем нарасхват, потому что хороших мужиков сейчас – дефицит!
«Ебать-колотить, чучело – подкатов он ждёт, половой стратег», – поразился Виктор, но виду не подал и согласно кивнул. – «Так, есть идея».
– Есть сигареты? – спросил Степан, который морщил лицо и переминался с ноги на ногу – очевидно, с похмелья.
– Не, я ж не курю, – ответил он и увидев, как все трое скривились, добавил: – Кентавр, короче, такое дело – немного бабок утром у меня ещё было, но у меня их отобрали ебучие черные, и взамен дали вот эту херню, – Виктор потряс перед тремя парнями недавно полученными ценными бумагами, которые он так и держал в левой руке.
– Да, черные вообще охерели, – вяло согласился Стёпа.
– Ух ты, тут на двести рублей этой бумаги, – присвистнул Жора. – Моей сеструхе в кулинарном училище в мае такую одну дали и сказали хранить год.
– Давай так, Стёпка – я тебе их отдаю и мы в расчёте, идёт? – предложил Виктор.
– Ботаничек, ты прикалываешься, ебать? Чё я с ними делать буду, хранить год? – вытаращился на него Кентавр.
– Ну тут на полтинник больше, чем я тебе должен – посмотри вот сам, а ещё проценты положены, – Виктор ткнул пальцем в цифру «сто» на обеих бумагах и увидел, как парни алчно на них смотрят.
– И чё? – промычал Степа, у которого на лице проявилось непонимание таких сложностей.
– Ты на приколе? Сплавь их в «автоматной», – Виктор вспомнил, что так на жаргоне назывались игровые залы, – Таньке или той толстой кобыле на подмене, двадцатку ей скинь и у тебя будет сто восемьдесят на руках. Ты Таньке нравишься, вот и договорись!
Стёпа-Кентавр при этих словах приободрился.
– Я слышал, что нам такие вместо степухи будут осенью давать, типа денег скоро не будет в бюджете, – произнес третий из парней, самый относительно приличный на вид.
– Ну вот, тем более, – сделал умное лицо Виктор. – Кентавр, так что, берешь две сотни?
На лице и Степы, и его спутников отражалась гамма сомнений и алчности, но Виктор точно понимал, что они ещё не имели дел с такими бумагами и всех нюансов не знали в принципе, а если бы и знали – то забили бы крепкий болт на запреты, а потому конкретно эту проблемку можно закрыть таким вот образом.
«Можно ли считать, что я их подставляю? Абсолютно – видимо, такие облигации скоро будут ходить по полной – раз их юнкерам даже раздают, и сформируют обычный для таких дел черный рынок, когда власти вроде бы и запрещают, но что-то студентам и людям жрать надо, и стены ими не обклеишь», – прикидывал Виктор перспективы.
– Ну лады, Витюха, один хер с тебя сейчас ничего не возьмешь, кроме планшета, – при этих словах все трое неприятно заржали, – так что давай эти бумажульки, и мы еще успеем на недельный турнир в Старых Химках. Там хороший банк накопился, – мечтательно вздохнул Стёпа.
– Лады, – Виктор протянул Кентавру облигации, которые тот чуть ли не вырвал у него – его лицо светилось предвкушением чего-то для него приятного. – Мы в расчете?
– Ага, братан, – покивал Степа, жадно глядя на облигации. – Покатишь с нами?
– Не, жрать хочу и качать уровень надо, да и зачёты на носу, – помотал головой Виктор.
– Да и хер с ними – вот сегодня возьмем недельный приз и выставим преподам по литрухе хорошей конины, и поставят нам зачеты! – с уверенностью заявил Жора.
– Удачи, парни, – Виктор попрощался за руки со всеми тремя, они развернулись и очень быстро пошли в ту сторону, откуда пришли, что-то бурно обсуждая.
«Вот это жизнь – спускать всё в автоматы. Если их не отчислят сейчас, то в следующем семестре – однозначно, и поедут они в армию», – с некоторым сожалением смотрел Виктор на удаляющихся парней, которые все свои небольшие деньги тратили на пиво, сигареты и игровые автоматы. – «Таких здесь – добрая половина универа, и многие девочки недалеко ушли», – память начала подсказывать общую ситуацию о том неблагополучном окружении, в котором он находился после семейного ритуала.
Виктор зашел внутрь здания, мимоходом показал полудремлющей тетке-вахтерше паспорт и бодренько поднялся по лестнице на четвертый этаж, где он жил в тесной комнате без санитарных удобств с ещё одним парнем, чуть более вменяемым, чем основная масса здешних студентов и студенток.
Шарага, в которой учился Виктор и называющаяся «Московским Университетом Транспорта и Логистики», десятилетие назад была создана на базе профильного училища – в рамках предвыборного обещания правящей партии о доступности высшего образования для всех слоёв граждан, и делала ставку на привлечение подобного контингента в свои стены, потому что никто другой желание поступать сюда особо не изъявлял.
«Да, ну и клоака – до наших общаг этой, как раком до Таганрога», – Виктор с ностальгией вспомнил собственную общагу. – «Социальное расслоение тут явно покруче, чем в моей России – хотя куда уж круче, а ещё плюс магорасслоение, что только цементирует ситуацию».
Виктор шёл по полутемному коридору, оклеенному обшарпанными, выцветшими, разрисованными за годы разной похабщиной, обоями – его комната была на противоположном краю от лестницы. Общежитие было смешанным, но женские этажи были первые два и последние три почему-то. В нескольких метрах спереди открылась дверь и из комнаты его одногруппника Саши, любителя расширителей сознания и автоматных игровух, выскочила девушка в накинутом на свою пухлую фигуру халатике. Несмотря на плохой свет, Виктор её узнал – это была его же одногруппница Маринка, довольно упитанная девица со вздорным характером, вообще неспособная к учёбе, родом откуда-то из-под Калуги, которая периодически подбивала к нему клинья, но безуспешно.
– О, привет, а где это ты пропадал? – улыбнулась она ему, вздохнув полной грудью.
«Какая стрёмная девка, с ума сойти. А я ещё харчами перебираю», – поразился Виктор своей ситуации и только сейчас осознал, что ему очень повезло со вчерашним знакомством: хотя Анжелика была во многом и не подарок, но на фоне общажных девиц – просто куколка во всех отношениях.
– Да такое, а ты что, к зачету готовишься? – промычал Виктор без малейшей охоты – девка явно была какая-то вспотевшая и запах от неё шёл соответствующий.
– Может, пригласишь меня зайти? Будем вместе учить историю, – улыбнулась она, демонстрируя плохенькие зубы.
– Не, я скоро по делам ухожу, – Виктор уныло улыбнулся и протиснулся мимо её крупного туловища, постаравшись не прикасаться к ней.
– Вот ты раздолбай, девушку развлечь не способен, – услышал он сзади её обиженный голос – обычно их разговоры примерно так и заканчивались.
«Ну и жируха стрёмная, охереть просто! Не-не, надо с этой клоаки перекатываться к Анжелике незамедлительно – меньшее зло здесь однозначно она. А со своей семейки вот этой новой я рано или поздно спрошу по полной за такие вот ритуалы беспамятства и методы воспитания родного дитятки», – совершенно определённо решил парень, подходя к своей комнате.
Достав ключик и открыв комнату, он вошёл – внутри никого не было, но стоял тяжелый запах прокисшего пива – его коллега по учёбе и комнате явно был на парах, поскольку любил утром обильно опохмелиться самым дешевым пивом, а реально – гнуснейшим пойлом «Крепкое веселье 7,9 %». Виктор огляделся – две пружинные кровати с нечасто стиранным постельным бельём, пара старых шкафов, большой и старый письменный стол с лампой, заваленный учебниками, тетрадями и бумагами – они его делили на двоих и частенько ссорились по этому поводу. Кухня и санузел были отдельно на этаже и были общими – конкретно сейчас Виктор удивился такой планировке здания, поскольку это было свойственно советскому времени, а здесь этого периода не было, а вот планировка – была.
«Надо будет изучить вопрос, откуда здесь взялся подобный тип коммунальных, в сущности, квартир», – пометил он себе вопрос на будущее, открывая свою прикроватную тумбочку – там должно было лежать заявление на получение заграничного паспорта с отметкой районного отдела милиции и пограничной службы – его двойник недавно потратил неделю времени на всё это дело, и теперь оставалось только уплатить пошлину и получить сам загранпаспорт в городском управлении милиции.
«Откуда он, то есть я, знал, что попаду на бета-тест новой игры? В условиях прохождения этой игры была только поездка за границу для нескольких призёров – неужели он делал ставку только на это, вваливая в игру все бабки? Он и мою квартиру так быстро оприходует за год, с таким мышлением», – недоумевал и переживал Виктор, найдя бумагу и сложив её в свою сумочку-чехол. Его студенческий билет почему-то лежал под этой бумагой, и он тоже забрал его. – «Чудо вообще, что у меня не спионерили ни этот планшет, ни этот чехол – видимо, местная пропитая гопота не рисковала связываться с каким-никаким, но спортсменом, который мог и в ёблочко зарядить, если его конкретно достать», – понемногу вспоминал он печальные реалии этой общаги, где ценные вещи лучше было не оставлять надолго без присмотра – хотя он был здесь далеко не один, кто увлекался не автоматами, а он-лайн играми. Контингент делился на примерно равные пропорции, соответственно, круг общения складывался по этим признакам – студенты, которые имели весьма недешевые по местным меркам игровые планшеты, не без оснований считали себя более благополучными и продвинутыми, хотя на общем окружающем фоне об этом смешно было говорить.
Оглядев комнату и понимая, что больше он толком ничего не вспомнит, Виктор несколько секунд постоял и принял принципиальное решение – сегодня же перекатиться жить к Анжелике, а потом сразу же заняться получением загранпаспорта и вплотную решать вопрос с бета-тестом. Ничего ценного в комнате не было – старенький спортивный костюм, пару ношеных футболок, нижнее белье и зимнюю одежду он решил пока что оставить здесь.
Планшет завибрировал – пришла смска. Виктор достал и прочёл: «Уважаемый пользователь Виктор Иволгин, компания „Game Sports Quantum“ приглашает вас 28 мая 2020 года в 15–00 на предварительное собрание – участникам будущего бета-теста будет предоставлена возможность проголосовать по вопросам повестки собрания. Воспользуйтесь именным QR-кодом для входа в закрытую зону на двенадцатом этаже „Москва-Марков-Плаза“», – как и вчера, ниже был код и небольшая карта.
«Уже без десяти два – поторапливаться надо, это ни за что нельзя пропустить», – Виктор быстренько взял два своих блокнота со стола, пару ручек и карандашей и сложил их в сумочку.
Потом он набросал записку своему соседу по комнате: «Андрюха, я познакомился с одной прикольной подругой – могу не ночевать дома ближайшие дни, не парься», и положил её на видное место. Ещё раз внимательно осмотрев комнату, он понял, что больше ничего ценного или конкретно сейчас ему нужного здесь нет, он достал планшет и по карте посмотрел оптимальный путь до «Марков-Плаза». После этого он вышел, запер комнату на ключ и пошёл обратно к лестнице – очень ощущался запах пыли и какой-то затхлости, будто полы здесь моют раз в неделю или две.
«Унылое место, практически социальное дно. Нашла моя семейка просто замечательное учебное заведение и место жительства для меня, их отпрыска. Сволочи! Они мне за это ответят, но сейчас моя цель – это бета-тест, полное возвращение памяти, всестороннее обучение и разобраться с магопотенциалом, а уже потом я выберу тот путь, который позволит мне подняться из этой клоаки, а дальше будет видно по ситуации. В этом мне поможет Анжелика – теперь мне придется связать с ней свою судьбу как минимум на то время, пока я смогу предпринять попытку возвращения в свой мир. А если не с ней, то с Марковой – они одного поля ягодки в плане характеров, наверно. Да и за Лизой надо присматривать – я думаю, что ей не слишком нравится то положение, в котором она оказалась», – раздумывал Виктор о своих краткосрочных целях.
Вышел он, никого не встретив – основная масса обитателей была на парах, на гульках или в залах игровых автоматов – обычно оживление в общаге наступало после восьми вечера, когда особо одаренные врубали музыку под окнами – с другой стороны здания был небольшой скверик со скамейками и очень старыми мангалами, пеньками и наполовину закопанными в землю шинами, отделенный от остального парка стальным, давно не крашенным решетчатым заборчиком. Туда частенько приходили патрули марковцев и поэтому случались потасовки, иногда с синяками и даже выбитыми зубами – особо упоротых музыкантов забирали в ближайшее отделение милиции до утра, а некоторых даже штрафовали, но почему-то очень редко. Администрации университета вообще было плевать, да и жаловаться особо никто не рисковал. Виктор по имеющимся воспоминаниям предположил, что это было какое-то неписанное правило – юнкеры таким образом тренировались и выполняли какие-то свои планы, а местные любители громкой музыки, костра и песен – отделывались не просто легким испугом, а дальше продолжали выдрачивать всю общагу – у них была отдельная тусовка, в которую не так легко было попасть. Все эти дела и порядки тянулись годами, чуть ли не со времён постройки самих марковских казарм в этом районе. Естественно, качество учебы и выполнения домашних заданий это никак не повышало, поэтому все вменяемые студенты, которым позволяло материальное положение родителей, старались переехать на съемные квартиры.
Выйдя обратно на улицу, Виктор несколько раз вдохнул полной грудью – хотелось выветрить из легких затхлый воздух общаги. Потом он огляделся – напротив другого угла здания виднелась небольшая компания девиц, которые сидели на скамейке, что-то пили из бутылок и громко ржали. Парень двинулся обратно по той же аллее, откуда он и пришёл сюда – если идти неспешным шагом, но и не тормозить, можно было дойти минут за сорок или даже чуть меньше – сам парк был огромный по площади.
По пути, двигаясь бодрым шагом и наслаждаясь легким солнышком, теплым ветерком и запахами сирени, он более-менее привёл в порядок основополагающие знания об этом мире, которые стали доступны ему после принятия таблетки возвращения.
«Значит, всё абсолютно иначе развивалось, чем в моём мире, и это абсолютно закономерно. Что мы имеем:
Первое – переворот большевиков в октябре 1917 года, зарождение Белого Движения, но генерал Корнилов не погиб под Екатеринодаром, а продолжил свой боевой путь, что радикальным образом сказалось на успехах белых войск на юге России. Потом случился мятеж чехословацкого корпуса – главный фактор дальнейшего сопротивления, переворот Колчака, и красных разгромили уже к весне 1920 года. Верхушка красных частично бежала, частично была уничтожена, но многих деятелей гуманитарной и технической направленности впоследствии амнистировали, того же Семашко, например. А вот с царскими высокопоставленными военными, служившими у красных до самого конца, обошлись жёстко, хотя перебежчиков во время войны было много и они восстанавливались в правах. Много было и прямых белогвардейских агентов, служивших на самых высоких должностях в красных штабах и сыгравших свою роль в поражении РККА. Чекистов и всех заподозренных в сотрудничестве с этим ведомством уничтожали по упрощенной процедуре военно-полевых судов, в конечном итоге это вылилось в такие формы сведения счётов и передела собственности на территории бывшей Совдепии, что адмирал Колчак был вынужден упразднить эти суды в принципе, хотя права одиозной на тот момент „контрразведки“ оставались ещё долгое время чрезвычайно широкими – изредка в газетах её называли „белым ЧК“. Основную массу красноармейцев и младшего комсостава тоже в итоге амнистировали – кроме иностранных граждан, отправив под надзор местных милицейских властей на пятилетний срок по месту проживания и запретив работать в некоторых сферах.
Второе – после мировой и гражданской войны Россия лежала в руинах – и экономических, и финансовых, поэтому военная администрация естественным образом трансформировалась в военную диктатуру – вернее, так ею и осталась по сути. Примерно через год после окончания гражданки было созвано довольно ручное Учредительное Собрание, провозгласившее Россию Конституционно-Демократической Республикой, на президентских выборах был триумфально избран адмирал Колчак, на тот момент Верховный Правитель – но этого и следовало ожидать, поскольку был введён жесткий избирательный ценз, а партии социалистического толка были запрещены. Важная уступка, которую добились „ижевцы“[2]2
Ижевская Бригада, впоследствии Дивизия: в реальной истории – одно из лучших соединений армии Колчака, состоявшее из квалифицированных рабочих Ижевска и Воткинска, которые восстали против большевиков в августе 1918 года. Воевали под лозунгом „За Советскую власть без коммунистов“.
[Закрыть], ставшие весьма серьёзной группировкой в новой армии и подстрекаемые частью эсэровских деятелей – адмирал гарантировал восьмичасовой рабочий день, и это было записано даже в новой Конституции, которую принимали отдельным плебисцитом, что позволило несколько снизить напряжение в обществе. За основу на тот момент была взята французская модель государственного устройства, хотя белогвардейцы из ВСЮР настаивали на государстве парламентского типа, как в Англии, но проиграли подковёрную борьбу. Англия, Франция, США, Бельгия и Япония получили колоссальные торговые преференции – на долгие годы установилась гегемония иностранного капитала, однако уцелевшая и национально-ориентированная русская буржуазия времени тоже даром не теряла. Ещё был проведён плебисцит по вопросам „трёх столиц“, земельной реформе, сохранению старой орфографии и судьбе остатков царской семьи – неожиданно победил вариант большевистской реформы орфографии, которую со скрипом так и оставили в силе параллельно старой, как де-факто и некоторые другие акты большевистского правительства, которые просто переиздали президентскими указами под другой редакцией; царскую семью было решено навсегда лишить каких бы то ни было династических прав и сделать персонами нон-грата.
Третье – Колчак долго оттягивал парламентские выборы, и только под нажимом стран Антанты и интриг верхушки бывшего ВСЮР был вынужден в 1924 году провести выборы по широкому цензу – права голоса были предоставлены всем мужчинам от двадцати одного года, кроме осужденных за преступления большевизма. За основу идеологии новой правящей партии „Единая и Неделимая Россия“, которую наскоро слепили из части кадетов и бывших правых эсэров, а также военной, государственной, областной бюрократии и крупной буржуазии, была взята модная на тот момент в Европе идеология „корпоративного государства“ недавно пришедшего к власти в Италии Бенито Муссолини. Впоследствии это привело совсем не к тому, чего ждали широкие слои общественности.
Четвертое – внешняя политика в 1920-е годы знаменовалась борьбой новых властей за ослабление долговой удавки со стороны союзников, а также постепенно складывающейся осью „Токио – Москва – Прага – Рим“ – во всех странах сложились политические режимы похожего типа, а ещё их объединяло стремление дипломатически противостоять как могущественной Антанте, так и балансировать нового европейского хищника – Польшу, а кроме того – и страны потерпевшего поражение в войне Центрального Блока, с которыми постепенно и вынужденно устанавливались тесные торговые отношения».
Виктор настолько увлекся всеми этими размышлениями, что только краем глаза наблюдал за окружающей действительностью – он на автомате уже практически подходил к «Марков-Плаза», здание которого виднелось за парковой растительностью – он шёл таким путём, что Сиреневый Яр оставался довольно далеко по левую руку от него, и скоро он вышёл на уже знакомую улочку новостроек с её дальней стороны.
«Меня даже не тронули пара марковских патрулей – видимо, выражение лица было слишком задумчивым или злым», – иронично улыбнулся он – его настроение начало немного подниматься, поскольку сам по себе Виктор был склонен к строгой систематизации и аналитической работе.
Подойдя к «Марков-Плаза», Виктор обратил внимание на громко играющую музыку, а ещё на такое же большое скопление людей, как и вчера – в небольшом сквере были развернуты точки по продаже напитков и мороженого, и много людей там гуляли и сидели на скамейках, уткнувшись в планшеты. Откуда-то из-за густых кустов и палатки, стоящей возле пересечения главной и боковых аллей, появилась и прошла в сторону входа в здание девушка – Виктор на секунду даже вздрогнул, потому что посчитал её Лизой. Однако, пока несколько секунд она была в зоне видимости, он рассмотрел её – рост и фигура практически как у Лизы, но эта – блондинка и тоже с косичками, в обтягивающих её красивые, загорелые бёдра и хорошенькую попку шортиках и в такого же цвета футболке, с небольшой сумочкой на плече.
Виктор глубоко вздохнул и ускорил шаг – хотелось холодненькой минералки или кваса, а ещё было интересно не упустить из виду эту девушку, которая его заинтересовала – ему нравился типаж таких спортивных, невысоких лапочек с крепкой попкой, хорошей талией и не слишком большой, но и не маленькой, грудью. Войдя в сквер, на центральную аллею, он уже не увидел эту девушку, которая явно скрылась внутри здания, поэтому подошел к ближайшей торговой точке и за рубль купил себе стакан кваса, который с наслаждением выпил.
«Пора и поторопиться, народ уже двигается внутрь и все лифты опять будут заняты», – повеселевший после вкусного кваса Виктор почувствовал себя более уверенно и двинулся к зданию.
