Текст книги "Теософия (Введение в сверхчувственное познание мира и назначение человека)"

Автор книги: Рудольф Штайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

На основании всего этого можно дать также и следующее деление человека:

1) Физическое тело. 2) Жизненное тело. 3) Астральное тело. 4) "Я" как зерно души. 5) Само-дух как измененное астральное тело. 6) Жизне-дух как измененное жизненное тело. 7) Духо-человек как измененное физическое тело.

ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ ДУХА И СУДЬБА (Реинкарнация и карма)

В середине, между телом и духом, живет душа. Впечатления, доходящие до нее через тело, преходящи. Они остаются лишь до тех пор, пока тело открывает свои органы предметам внешнего мира. Мой глаз ощущает цвет розы лишь до тех пор, пока роза находится перед ним, и пока сам он открыт. Необходимо присутствие предмета во внешнем мире так же, как и существование телесного органа для того, чтобы возникло впечатление, ощущение или восприятие.

Но то, что я познал в духе, как истину о розе, то не исчезает вместе с настоящим. И в своей истине это совершенно не зависит от меня. Это оставалось бы истиной, если бы даже мне никогда не приходилось видеть розы. То, что я познаю духом, то вневременно или вечно.

Между настоящим временем и вечностью стоит душа, как нечто среднее между телом и духом. Но она является также посредником между настоящим временем и вечностью. Она сохраняет настоящее для воспоминания. Этим она вырывает настоящее у преходящего и приближает его к вечности духовного. Она также запечатлевает вечное во временно преходящем, когда она, в своей жизни, не отдается только мимолетным возбуждениям, но из самой себя определяет вещи, внедряет свое существо в действия, совершаемые ею. При помощи воспоминания душа сохраняет вчерашний день, своими действиями она приготовляет себе завтрашний день. Моя душа должна была бы постоянно снова воспринимать красный цвет розы, если бы она не могла удержать сев воспоминании. То, что остается от внешнего впечатления, что может быть удержано душой, это есть представление. Благодаря дару представления душа так претворяет телесный мир в свой собственный внутренний, что может потом посредством памяти удержать его для воспоминания и затем далее продолжать свою собственную жизнь с этим воспоминанием, независимо от приобретенных впечатлений, таким образом душевная жизнь становится длительным следствием преходящих впечатлений внешнего мира.

Но и действие получает длительность, раз оно запечатлелось во внешнем мире. Если я отрезаю ветку с дерева, то, благодаря моей душе, произошло нечто, совершенно изменившее течение событий во внешнем мире. С этой ветвью на дереве произошло бы нечто совсем иное, если бы я не вмешался своим действием. Я вызвал в жизни ряд следствий, которых не было бы без меня. То, что сделал сегодня, остается на завтра. Оно получает длительность благодаря поступку, подобно тому, как мои впечатления от вчерашнего дня получают длительность для моей души благодаря памяти.

Прежде всего рассмотрим теперь память. Каким образом создается она? Очевидно, совсем иным путем, чем ощущение или восприятие. Ибо восприятие обусловливается телесностью. Без глаза я не могу иметь ощущение "синего цвета". Но, благодаря глазу, я еще не могу иметь воспоминание о "синем цвете". Если мой глаз теперь дает это ощущение, для этого он должен встретиться с синим предметом. Телесность постоянно сводила бы в ничто все впечатления, если бы она существовала бы только одна.

Я вспоминаю, это значит: я переживаю нечто, чего уже больше нет. Я связываю прошедшее переживание с моей настоящей жизнью. Так бывает при каждом воспоминании. Предположим, я встречаю человека и вновь узнаю его, потому что я вчера встречался с ним. Он был бы для меня совершенно незнакомым, если бы тот образ, который я создал себе вчера, путем восприятия, я не мог связать с моим сегодняшним впечатлением. Сегодняшний образ дает мне восприятие, т.е. моя телесность. Но кто же словно каким-то колдовством заключил вчерашнее в мою душу? То же самое существо во мне, которое присутствовало вчера при моем переживании, и присутствует опять при сегодняшнем переживании. В предыдущем оно было названо душой. Без этой верной хранительницы прошлого каждое внешнее впечатление было бы для человека всегда новым. Несомненно, что душа как бы посредством оттиска запечатлевает в теле представление, которое затем становится воспоминанием, но именно душа должна оттиснуть это и затем ею же самой оттиснутое воспринять как нечто внешнее... Таким образом, она является хранительницей воспоминаний.

В качестве хранительницы прошлого душа постоянно соберет сокровища для духа. То, что я могу отличить верное от неверного, зависит от того, что я, как человек, представляю собой мыслящее существо, которое в состоянии охватить истину в духе. Истина вечна, и она могла бы мне снова и снова открываться в вещах, даже если бы я постоянно терял из виду прошедшее и каждое впечатление было бы для меня новым. Но дух, который во мне. не ограничивается только впечатлениями настоящего, душа охватывает своим кругозором и прошедшее. И чем больше она может прибавить к нему из прошлого, тем богаче она делает этот кругозор. Таким образом, душа передает дальше духу то, что она получила от тела.

Вследствие этого дух человека в каждый момент своей жизни содержит в себе двоякое. Во-первых, вечные законы истины и добра, и во-вторых, воспоминание о переживаниях прошедшего. Все, что человек делает, совершается под влиянием обоих этих факторов. И, если мы хотим уразуметь человеческих дух, мы должны также знать о нем две вещи: во-первых, насколько раскрылось в нем вечное, и во-вторых, какие сокровища прошлого лежат в нем.

Эти сокровища отнюдь не пребывают для духа в неизменном виде. Те представления, которые человек черпает из переживаний, понемногу исчезают из памяти. Но не плоды их. Мы не помним все переживания, через которые мы прошли в детстве, пока усваивали себе искусство чтения и письма. Но мы не могли бы ни читать, ни писать, если бы мы не прошита через эти переживания, и если бы их плоды не сохранились в нас в форме способностей. Это и есть то превращение, которое производит дух с сокровищами памяти. Он предоставляет картины отдельных переживаний их судьбе, и берет из них лишь силу для возвышения своих способностей. Таким образом, несомненно, что ни одно переживание не проходит бесплодным: душа сохраняет его как воспоминание, а дух извлекает из него то, что может обогатить его способности, содержание его жизни. Человеческий дух растет благодаря переработанным переживаниям.

И поэтому, хотя и нельзя искать прошлые переживания в духе, как если бы они были сложены в кладовой, но мы находим их воздействие в свойствах, приобретенных человеком.

До сих пор мы рассматривали дух и душу лишь в тех границах, которые поставлены рождением и смертью. Нельзя ограничиться этим, кто ограничился бы лишь этим, походил бы на того, кто и человеческое тело захотел бы рассматривать лишь в этих границах. Безусловно, в этих границах можно найти очень многое. Но никак нельзя объяснить себе человеческий облик на основании того, что лежит между рождением и смертью. Этот человеческий облик не может быть построен непосредственно из одних только физических веществ и сил. Он происходит от подобного его облика, который путем воспроизведения был передан ему по наследству. Физические вещества и силы строят тело в течение жизни, силы воспроизведения дают возможность рождения от него другого тела, которое наследует его облик, следовательно, такого, которое может стать носителем того же жизненного тела.

Каждое жизненное тело – есть повторение своего предка. Только потому, что оно является таковым, оно не принимает любой облик, а лишь тот, что передан ему по наследству. Те силы, которые дали мне человеческий облик, лежали в моих предках. Но и дух человека является в определенном облике (причем слово "облик", конечно, употребляется в духовном смысле). И облики духа бывают самые различные у отдельных людей. Нет двух людей с одинаковым духовным обликом. Надо лишь так же спокойно и точно наблюдать в этой области, как и в физической. Нельзя сказать, что различия Людей в духовном отношении происходят только от различия окружающей их обстановки, их воспитания и т.д. Вовсе нет, ибо два человека развиваются в одинаковых условиях среды, воспитания и т.д. совершенно различным образом. Поэтому необходимо признать, что они вступили на жизненный путь с совершенно различными задатками.

Здесь мы стоим перед важным фактом, бросающим свет на сущность человека, если только мы вполне признаем его значение.

Своим физическим обликом люди отличаются от своих животных собратьев на земле. Но в известных границах, по отношению к этому облику, они сходны между собой. Есть лишь один человеческий род. Как бы ни были велики различия рас, поколений, народов и личностей в физическом отношении, сходства между человеком и человеком больше, чем между человеком и какой-либо породой животных. Все, что запечатлено в человеческом роде, переходит по наследству от предков к потомкам. И человеческий облик связан с этой наследственностью. Как лев может унаследовать свой облик лишь от львиных предков, так и человек лишь от человеческих предков наследует свой физический облик.

Насколько очевидно физическое сходство между людьми, настолько для беспристрастного духовного взора несомненно различие их духовных обликов.

Существует один очевидный факт, посредством которого обнаруживается это. Это – наличность биографии человека. Если бы человек был просто существом, принадлежащим к известному роду, не могло бы быть биографии. Лев, голубь возбуждают интерес лишь поскольку они принадлежат к львиной и голубиной породе. Мы поймем каждого из них в отдельности, во всем существенном, если мы опишем породу. Почти безразлично, имеем ли мы тут дело с отцом, сыном или внуком. То, что нас в них интересует, одинаково общим имеют и отец, и сын, и внук. Значение же человека начинается лишь там, где он является не только существом известного рода или вида, но отдельным существом. Я еще вовсе не понял существа господина Шульце из Крэвинкеля, если я опишу его сына или его отца. Я должен узнать его собственную биографию. Тот, кто правильно поразмыслит над сущностью биографии, тот заметит, что в духовном отношении каждый человек сам по себе есть отдельный род.

Тот, кто понимает биографию лишь как чисто внешний перечень событий жизни, тот, конечно, может утверждать, что он совершенно в том же смысле мог бы отписать собачью биографию, как и человеческую. Но тот, кто в биографии изображает истинную, самобытную природу человека, тот понимает, что в биографии одного человека есть нечто, соответствующее описанию целого вида в животном царстве. Дело не в том, что как это само собою понятно о животном, особенно об умном, можно рассказать нечто, подобное биографии, дело в том, что человеческая биография соответствует не этой биографии, но описанию животного вида.

Как вид или род в физическом смысле нам понятны, лишь когда мы их принимаем, как явление наследственности, точно также и духовное существо может быть понято лишь путем подобной же духовной наследственности. Мой физический облик я получил от своих человеческих предков. Откуда же у меня явилось то, что выражается в моей биографии? Как физический человек, я повторяю облик моих предков. Но что же я повторяю как духовный человек? Тот, кто будет утверждать, что никакого дальнейшего разъяснения не требуется для того, что заключается в моей биографии, что все это должно, просто принять, тот мог бы с таким же правом утверждать, что он где-то видел земляной пригорок, на котором комки земли сами собой складывались, образовывая живого человека.

Как физический человек, я происхожу от других физических людей, потому что я имею тот же облик, как и весь человеческий род. Таким образом, свойства рода могли быть унаследованы мной в пределах рода. Как духовный человек я обладаю своим собственным обликом так же, как и своей собственной биографией. Следовательно, этот облик я не могу получить ни от кого другого, кроме себя самого. И так как я вошел в мир не с неопределенными, а с определенными задатками, так как эти задатки определяют мой жизненный путь, как он отражается в моей биографии, то моя работа над самим собой не могла начаться лишь с моего рождения. Как духовный человек, я должен был существовать до моего рождения. В моих предках я очевидно не существовал раньше, потому что, как духовные люди, они отличны от меня. Моя биография не разъясняется их биографиями. Как духовное существо, я должен быть скорее повторением кого-то, чьей биографией уясняется моя.

Физический облик, который носил Шиллер, он унаследовал от своих предков. Но так же, как этот физический облик не мог вырасти из земли, так не могла этого и духовная сущность Шиллера. Он должен быть повторением другого духовного существа, биография которого выясняет его биографию так же, как физический облик Шиллера объясняется человеческим воспроизведением.

Итак, подобно тому, как физический облик человека есть постоянное повторение, перевоплощение родовой человеческой сущности, так и духовный человек должен быть перевоплощением этого же самого духовного человека, потому что в качестве духовного человека каждый составляет свой особый род.

Против вышесказанного можно возразить, что это чистейшие измышления ума, и можно потребовать здесь внешних доказательств, к которым привыкла обычная наука естествознания. Но на эта должно сказать, что перевоплощение духовного человека есть явление, не принадлежащее к области физических фактов, но проходящее всецело в духовной области. И к этой области не имеют доступа ни одна из наших обыкновенных духовных сил, кроме мышления. Тот, кто не хочет доверять силе мышления, тот и не может уяснить себе высшие духовные факты.

Для того, чьи духовные очи открылись, вышеуказанные течения мысли действуют с точно, такой же силой, как действует какое-нибудь явление, происходящее перед его физическими глазами. Кто признает за так называемыми "доказательствами", построенными по методу обыкновенном науки естествоведения, больше силы и убедительности, чем за вышеприведенными доводами о значении биографии, тот может быть великим ученым, в обычном значении этого слова, но от путей истинно духовного исследования он еще очень далек.

Одним из самых дурных предрассудков является то, когда духовные свойства человека стараются объяснить унаследованием от отца, матери или иных предков. Тот, кто, например, придерживается предрассудка, что Гете унаследовал от матери и отца то, что является его главной сутью, с таким человеком навряд ли что поделаешь доводами, ибо в нем лежит глубокая антипатия к беспристрастному наблюдению. Материалистический гипноз мешает ему увидеть соотношения явлений в их настоящем свете.

В подобных разъяснениях даны указания, позволяющие проследить человеческое существо за пределами рождения и смерти. В границах, определенных рождением и смертью, человек принадлежит к трем мирам: телесности, душевному и духовному. Душа образует посредствующий член между телом и духом, пронизывая третий член тела, душевное тело, способностью к ощущениям, и, проникая в первый член духа. Само-дух, как душа сознательная. Поэтому в течение жизни душа сопричастна как телу, так и духу. Эта сопричастность выражается во всем ее бытии. От организации душевного тела будет зависеть, как сможет развернуть душа ощущающая свои качества. И с другой стороны, от жизни души сознательной будет зависеть, насколько сможет развиться в ней Само-дух. Чем лучше строение душевного тела, тем совершеннее становятся сношения души ощущающей с внешним миром. И тем богаче и сильнее становится Само-дух, чем больше пищи доставляет ему душа сознательная. Мы уже указали на то, что в течение жизни через переработанные переживания и через плоды этих переживаний Само-дух получает эту пищу. Ибо указанное взаимодействие между душой и духом может быть лишь там, где душа и дух заключены друг в друге, проникнуты друг другом, значит, в пределах объединения "Само-духа" с душой "сознательной".

Прежде всего, рассмотрим взаимодействие душевного тела и души ощущающей. Правда, душевное тело, как выяснилось, есть тончайшее преобразование телесности, но все же оно принадлежит к телесности и зависит от нее. Тело физическое, эфирное тело и тело душевное в известном отношении образуют одно целое. Поэтому и душевное тело подчинено законам физической наследственности, через которую тело получает свой облик. И так как оно есть наиболее подвижная, как бы самая преходящая форма телесности, то оно и выказывает самые подвижные и преходящие явления наследственности. И оттого, в то время как физическое тело менее всего разнится в расах, народах, поколениях, и в эфирном теле, хотя оно и являет собой большие отклонения, для отдельных людей все же преобладает несомненное сходство – это различие очень велико в отношении тела душевного. В нем выражается то, что мы уже ощущаем как внешнюю, личную особенность человека. Поэтому, оно есть также носитель того, что из этих личных особенностей унаследовано потомками от родителей, дедов и т.д.

Правда, душа, как таковая, как это уже разъяснялось, ведет собственную, вполне обособленную жизнь: она замыкается в себе самой, со своими склонностями и отвращениями, со своими чувствами и страстями. Но все же она действует, как целое, и поэтому это целое выражается и в душе ощущающей. И так как душа ощущающая проникает душевное тело, как бы наполняет его, то оно строится сообразно природе души, и, таким образам, как носитель наследственностью может передавать склонности, страсти и т.д. от предков к потомкам. На этом факте основано то, что говорит Гете: "От отца у меня осанка, строгий строй жизни, от матери веселость нрава и охота к сочинительству". Но, конечно, его гениальность не от них. Таким образом, нам выясняется, что именно из своих душевных свойств может передать человек полиции физической наследственности.

Вещества пеплы физического тела, как таковые, находятся во всем круге внешней физической природы. Они постоянно берутся из нее и снова отдаются ей обратно. В течение нескольких лет совершенно обновляется состав вещества, образующего наше физическое тело. Что этот состав вещества принимает форму человеческого тела и что он внутри этого тела постоянно обновляется, – это зависит от того, что он сдерживается телом эфирным. И форма эфирного тела определяется не только событиями между рождением или зачатием и смертью, но находится в зависимости от законов наследственности, переходящих за грани рождения и смерти. То обстоятельство, что путем наследственности могут передаваться также и душевные свойства, т.е., что при своем продолжении физическая наследственность получает душевный вклад, это имеет свою основу в том, что душевное тело может находиться под влиянием души ощущающей.

Каким же образом складывается взаимодействие между душой и духом? Влечение жизни дух связан с душой вышеуказанным образом. Душа получает от лука дар жить в истине и добре и этим выявляет самый дух в своей собственной жизни, в своих склонностях, стремлениях и страстях. Само-дух приносит для "Я" из мира духа вечные законы истины и добра. Эти законы через душу сознательную связуются с переживанием собственной душевной жизни. Сами эти переживания преходящи. Но плоды их остаются. И то, что Само-дух, был связан с ними, кладет на него неизгладимый отпечаток. Когда человеческий дух подходит к такому переживанию, которое сходно с другим, с которым он уже однажды был связан, то он видит в этом переживании нечто уже знакомое и относится к нему иначе, чем, если бы он встретился с ним впервые. На этом ведь основано всякое обучение. И плодами обучения являются усвоенные способности. Таким образом, в вечный дух запечатлеваются плоды преходящей жизни.

И разве мы не видим эти плоды? На чем основаны задатки, которые изложены выше, как отличительные черты духовного человека? Что такое они, как не способности к тому или другому, которые приносит с собой человек, когда он начинает свой земной путь. В известных отношениях эти способности вполне подобны тем, которые мы можем усвоить себе также и в течение жизни. Возьмем гений человека. О Моцарте известно, что он ребенком мог написать по памяти всего раз услышанное им длинное музыкальное произведение. Он мог это лишь потому, что был в состоянии сразу окинуть взором все произведение целиком. И в течение жизни человек, в известных пределах, увеличивает способность все охватывать взором, улавливать связи так, что этим он приобретает новые способности. Ведь говорит же о себе Лессинг, что, благодаря своему дару критического наблюдения, он приобрел себе нечто, близкое к гениальности. Если такие способности, основанные на известных задатках, мы не хотим принимать за чудеса, мы должны их считать плодами переживаний, которые имел Само-дух через душу. Они запечатлелись в Само духе. И так как это случилось не в этой жизни, то значит в какой-либо прежней. Человеческий дух – есть свой собственный особый род. И подобно тому, как человек, как физическое существо известного рода, наследует свои свойства в пределах этого рода, так же и дух в пределах своего рода, т.е. в пределах себя самого. В жизни человеческий Дух является повторением самого себя, с плодами своих прежних переживаний в прошлых жизнях. Таким образом, эта жизнь есть повторение других, и приносит с собой то, что Само-дух выработал для себя в прошлой жизни. Когда Само-дух принимает в себя нечто, что может стать плодом, то он проникается Жизне-духом. Подобно тому, как жизненное тело из вида в вид повторяет форму, так же точно Жизне-дух переносит душу от одного личного бытия в другое.

Таким образом, душевные переживания сохраняются не только в границах рождения и смерти, но и после смерти. Но не только в духе, который вспыхивает в ней, запечатлевает душа свои переживания, а, как это было указано выше, также и во внешнем мире путем поступка. То, что совершил человек вчера, еще существует сегодня в своем следствии. Изображение такой связи между причиной и следствием дает в этом отношении аналогия смерти и сна.

Нередко сон именуется младшим братом смерти. Я встаю утром. Ночь прервала мою постоянную деятельность. При обыкновенных условиях для меня невозможно утром приняться вновь за свою деятельность каким мне вздумается способом. Чтобы в моей жизни царили порядок и связанность, я должен связать ее с моей, вчерашней деятельностью. Мои дела вчерашнего дня обусловливают собой, те, которые мне предстоят сегодня. Тем, что я сделал вчера, я создал свою судьбу на сегодня. На время я отделился от своей деятельности, но она принадлежит мне и она снова влечет меня к себе после того, как я на время отдалился от нее. Мое прошедшее связано со мной, оно продолжает жить в моем настоящем и последует за мной и в мое будущее. Не проснуться сегодня утром должен был бы я, а быть заново сотворенным из ничего, если бы последствия моих вчерашних дел не являлись моей судьбой для сегодня. Ведь было бы нелепо, если бы при нормальных условиях жизни, я не поселился в доме, который я построил для себя.

Так же, как человек не творится утром заново, так и человеческий дух не создается вновь при начале своего земного жизненного пути. Попытаемся объяснить себе, что происходит при вступлении на этот жизненный путь. Возникает физическое тело, которое получает свой облик благодаря законам наследственности. Это тело становится носителем духа, который повторяет прежнюю жизнь в новом образе. Между обоими находится душа, ведущая замкнутую в себе, свою собственную жизнь. Ее склонности и антипатии, ее желания и вожделения служат ей, она пользуется услугами мышления. Как душа ощущающая, она воспринимает впечатления внешнего мира, и передает их духу, чтобы он извлек из них плоды для вечности. Она как бы играет роль посредника, и ее задача исполнена, если она удовлетворяет этой роли. Тело формирует ей впечатления, она преобразует их в ощущения, сохраняет их в памяти как представления и передает их духу, чтобы он пронес их через вечность. Собственно говоря, душа – есть то, чем человек принадлежит своей земной жизни. Своим телом он принадлежит к физическому человеческому роду. Через него он является членом этого рода. Своим духом он живет в высшем мире. Душа временно связует вместе оба эти мира.

Но физический мир, куда вступает человеческий дух, не является для него чуждой областью. В ней запечатлены следы его дела. Из этой области нечто уже принадлежит ему, оно несет на себе отпечаток его существа. Оно родственно ему. Как некогда душа передала ему впечатления внешнего мира, чтобы они длительно пребыли в нем, так же точно, как его орган, она претворила получаемые ею от него способности в поступки, которые также длительны в своих следствиях. Через это душа действительно влилась в эти поступки. В следствиях своих поступков душа человека продолжает жить второй самостоятельной жизнью. И человеческий дух неизбежно должен снова встретиться с последствиями этих поступков. Ибо во внешнем мире находится лишь одна часть моего поступка, другая часть во мне самом. Это можно пояснить простым сравнением из естествознания. Животные, которые некогда пришли в пещеры Кентукки зрячими, утратили свою способность видеть благодаря жизни в этих пещерах. Пребывание в темноте лишило глаза деятельности. Благодаря ему в этих глазах более не происходит та физическая и химическая деятельность, которая совершается во время зрения. Поток питания, который раньше шел на эту деятельность, теперь притекает к другим органам. Теперь эти животные могут жить лишь в этих пещерах. Своим поступком, своим переселением они создали условия своей дальнейшей жизни. Это переселение сделалось частью их судьбы. Существо, которое некогда было деятельным, связало себя с последствиями своих поступков. Так и с человеческим духом. Душа могла передать ему известные способности лишь благодаря тому, что она была деятельна. И эти способности соответствуют поступкам. Благодаря совершенному душой поступку, в ней живет проникнутый силой задаток к возможности другого поступка, являющегося плодом предыдущего. Пока последний не совершится, душа несет в себе это как необходимость. Можно сказать также, благодаря поступку, в душу заложена необходимость свершить последствия этого поступка.

Итак, своими поступками человеческий дух действительно построил свою судьбу. В своей новой жизни он связан с тем, что он творил в прошлой.

Можно, конечно, спросить: как возможно это, ведь при своем новом воплощении человеческий дух переносится в совсем иной мир, чем тот, который однажды он покинул? Такой вопрос указывает на очень поверхностное понимание сцеплений судьбы. Если свое поле действия я перенесу из Европы в Америку, я тоже окажусь в совершенно новой обстановке. И все же моя жизнь в Америк будет вполне зависеть отмеси предшествующей жизни в Европе. Если в Европе я был механиком, то моя жизнь в Америке устроится совсем иначе, чем если бы я служил в банке чиновником. В одном случае, в Америке я, по всей вероятности, буду иметь дело с машинами, в другом случае – с банковскими делами. Во всяком случае моя предыдущая жизнь определяет окружающую обстановку, она как бы притягивает к себе из окружающего мира те вещи, которые родственны ей. То же самое и с Само-духом. В своей новой жизни он необходимо окружает себя тем, с чем он сроднился в прошедших жизнях. И оттого сон – есть верный образ смерти, потому что во время, сна человек отрывается от того места, где ждет его судьба. Пока человек спит, события на месте его жизни идут дальше. Некоторое время человек не имеет никакого влияния на это течение. Все же жизнь каждого нового дня зависит от последствий дел прежних дней. Наша личность действительно каждое утро воплощается вновь в мире наших действий. То, что в течение ночи было отделено от нас, днем снова находится вокруг нас.

То же и с делами прежних воплощений человека. Они связаны с ним, как его судьба, так же, как жизнь в темных пещерах остается уделом животных, которые путем своего переселения в эти пещеры потеряли способность зрения. Как эти животные могут жить лишь в той среде, в которую они себя сами ввели, так и человеческий дух может жить лишь в той обстановке, которую он сам создал себе своими делами. Нельзя найти лучшей аналогии для этого, чем аналогия сна и смерти. То, что утром я вновь нахожусь в том самом положении, которое я сам создал себе, накануне, об этом позаботилось непосредственное течение событий. То, что при своем новом воплощении я нахожу вокруг себя мир, соответствующий результатам моих действий в прошлой жизни, об этом позаботилось сродство моего вновь воплощенного духа с вещами окружающего его мира. Отсюда понятно, каким образом вычленена душа в существе человека. Физическое тело подлежит законам наследственности. Человеческий же дух должен все вновь и вновь воплощаться, и его закон в том, что он переносит плоды прежних жизней в последующие. Душа живет в настоящем. Но эта жизнь в настоящем не независима от предыдущих жизней. Ведь воплощающийся дух несет с собою свою судьбу из своих прежних воплощений. И эта судьба определяет жизнь. Какие впечатления сможет иметь душа, какие желания смогут быть удовлетворены, какие радости и печали выпадут на ее долю, с какими людьми она встретится – все это зависит от того, каковы были ее действия в предыдущих воплощениях духа. Людей, с которыми душа была связана в одной жизни, она должна будет снова найти в одной из последующих, потому что произошедшие между ними действия должны иметь, свои последствия. Как одна эта душа, так же должны будут, в одно время с нею, стараться снова воплотиться и те, которые с нею связаны. Таким образом, жизнь души – есть последствие судьбы, созданной самим же человеческим духом. Так трояко обусловлено течение жизни человека в пределах между рождением и смертью. И трояким образом зависит оно от факторов, которые лежат по ту сторону рождения и смерти. Тело подлежит закону наследственности, душа подлежит судьбе, созданной ею самой. Эту самим человеком созданную судьбу называют его кармой. Дух же подлежит закону перевоплощения или реинкарнации. В соответствии с этим соотношение между духом, душой и телом можно еще выразить так: дух вечен, смерть и рождение, согласно законам физического мира, господствуют над телесностью, душевная жизнь, определяемая судьбой, является посредником между обоими в течение земной жизни. Всем дальнейшим указаниям о существе человека должно предшествовать знакомство с "тремя мирами", к которым он принадлежит. Об этом мы будем говорить дальше. Мышление, которое беспристрастно относится к явлениям жизни и не боится проследить до конца цепь умозаключений, может, путем просто) логики, придти к сознанию необходимости закона кармы и перевоплощения. Насколько правда то, что перед видящим, обладающим открытым "духовным оком", прошедшие жизни лежат, как раскрытая книга, как переживание, столь же верно, что истинность всего вышеизложенного очевидна для беспристрастного разума.