Текст книги "Истина и наука"

Автор книги: Рудольф Штайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

40 S. W. I. P. 94.

41 S. W. I. Р. 98.

42 S. W. I. P. 422.

Оглянемся еще раз на ход мыслей Фихте. При более пристальном рассмотрении выясняется, что в нем есть скачок, и притом такой, что он делает сомнительной правильность воззрения относительно первоначального действия. Что же, собственно, действительно абсолютного в положении "я"? Высказывается суждение: если а есть, то есть а; а полагается "я". Относительно этого полагания не может быть, таким образом, никакого сомнения. Но хотя и будучи безусловным, как деятельность, "я" все же может полагать только что-нибудь. Оно не может полагать действительности самой по себе, но лишь определенную деятельность. Короче, полагание должно иметь содержание, но оно не может взять его из себя самого, так как иначе оно не могло бы делать ничего другого, как вечно полагать полагание. Таким образом, для полагания, для абсолютной деятельности "я", должно существовать нечто, что через эту деятельность реализуется. Без обращений к чему-либо данному, которое оно полагает, "я" вообще ничего не может, следовательно, ничего не может и полагать. Это показывает и фихтевское положение: "я" полагает свое бытие. Это бытие есть категория. Мы снова приходим к нашему положению: деятельность "я" основывается на том, что "я" из свободного решения полагает понятия ii идеи данного. Только благодаря тому, что Фихте бессознательно решается представить "я" как сущее, приходит он к своему результату. Если бы он развил понятие познавания, он пришел бы к истинной исходной точке теории познания: "я" полагает познавание. Так как Фихте не выяснил себе, чем определяется деятельность "я", то он просто обозначил полагание бытия как характер этой деятельности. Но этим он ограничил и абсолютную деятельность "я", так как, если безусловно только "полагание бытия" нашим "я", то условно все прочее, исходящее из "я". Но отрезан и всякий-другой путь от безусловного к обусловленному. Если "я" безусловно только в указанном направлении, тогда сейчас же для него прекращается возможность полагания через первоначальный акт чего-либо другого, кроме своего собственного бытия. Вместе с тем возникает необходимость указать основание всякой другой деятельности "я". Фихте тщетно искал таковое, как мы уже это видели выше.

Поэтому для вывода "я" он обратился к другому из указанных выше путей. Уже в 1797 году, в "Первом Введении в Наукоучение", он рекомендует самонаблюдение, как правильный путь для познания "я" в изначально присущем ему характере. "Наблюдай за собой, отвращай твой взор от всего, что тебя окружает, направляй его внутрь себя, – вот первое требование, которое ставит своему ученику философия. Речь не идет ни о чем, что вне себя, но исключительно о тебе самом"42. Этот род введения в Наукоучение, конечно, имеет большое преимущество перед другими. Ибо самонаблюдение производит деятельность "я" действительно не односторонне, в одном определенном направлении; оно являет его не только бытие-полагающим, но являет в его всестороннем раскрытии, как оно пытается мыслительно понять непосредственно данное содержание мира. Самонаблюдению "я" является таким, как оно строит себе образ мира из сочетания данного и. понятия. Но для того, кто не проделал вместе с нами нашего вышеуказанного рассмотрения, кто, таким образом, не знает, что "я" приходит к полному содержанию действительности, только когда оно приступает со своими формами мышления к данному, для того процесс познания представляется, как создание мира из "я"'. Для Фихте поэтому образ мира все более становится построением "я". Он все сильнее подчеркивает, что в Наукоучении дело идет о том, чтобы пробудить то разумное, которое было бы в состоянии подслушать "я" при этом построении мира. Тот, кто это может, кажется ему стоящим на более высокой ступени знания, чем тот, кто видит только построенное, готовое бытие. Кто наблюдает только мир объектов, тот не познает, что "я" их еще только творит. Но кто рассматривает "я" в его акте построения, тот видит основание готового образа мира; он знает, благодаря чему этот образ возник; он является для него следствием, к которому ему даны предпосылки. Обыкновенное сознание видит только то, что положено, что так или иначе определено. Ему недостает понимания первоположений, основ: почему положено именно так. а не иначе. Добыть знание об" этих первых положениях – в этом задача совершенно нового чувства. Яснее всего выраженным я это нахожу во "Вступительных лекциях в Наукоучение, читанных осенью 1813 года в Берлинском университете"43: "Это учение предполагает совершенно новое внутреннее орудие чувства, дающее новый мир, которого для обыкновенного человека совершенно не существует". Или: "Пока ясно определен мир нового чувства и через него – оно само; он есть видение первоположений, на которых основывается суждение: нечто есть; основание бытия, которое потому именно, что оно таково, не есть снова само и есть бытие"44. По ясное понимание содержания выполненной "я" деятельности отсутствует у Фихте и здесь; он никогда не достиг ее. Поэтому его Наукоучение не могло стать тем. чем оно иначе должно было бы стать по всему своему предрасположению – теорией познания как основной философской наукой. Действительно, если однажды было познано, что деятельность "я" должна полагаться им самим, то легко было прийти к мысли о том, что она получает свое определение от "я". Но как может это происходить иначе, как через наделение чисто формального делания "я" содержанием?

43Nachgelassene Werke I. P. 4.

44Nachgelassene Werke I. Р. 16.

Но для того, чтобы через "я" действительно вложено было содержание в его иначе совершенно неопределенную деятельность, оно должно быть определено и в отношении его природы. Иначе оно могло бы быть .осуществлено самое большее через заложенную в "я" "вещь в себе", орудием которой служит "я", а не через само "я". Если бы Фихте попытался сделать это определение, он пришел бы к понятию познания, которое должно быть осуществлено через "я". Наукоучение Фихте есть довод в пользу того, что даже самому остроумному мышлению не удается действовать плодотворно на каком-нибудь поприще, не придя к правильной мысленной форме (категории, идее), которая, будучи восполнена данным, дает действительность. С таким наблюдением происходит то же, что и с человеком, которому предлагают прекраснейшие мелодии, но он их вовсе не слышит, так как не имеет никакой восприимчивости к мелодии. Сознание, как данное, может характеризовать только тот, кто умеет овладеть "идеей сознания".

Однажды Фихте был даже совсем близок к правильному воззрению. В 1797 году во "Введениях к Наукоучению" он находит, что существуют две теоретические системы: догматизм, определяющий "я" через вещи, и идеализм, определяющий вещи через "я". Обе, по его взгляду, являются в качестве вполне возможных мировоззрений. Как тот, так и другой, допускают последовательное проведение их. Но если мы отдадимся догматизму, то мы должны отказаться от самостоятельности "я" и сделать его зависимым от "вещи в себе". В обратном положении находимся мы, когда склоняемся к идеализму. Какую из систем хочет избрать тот или другой философ, это Фихте всецело предоставляет желанию "я". Но если оно хочет сохранить свою самостоятельность, то пусть откажется от веры в вещи вне нас и отдастся идеализму.

Теперь не хватает еще только соображения, что "я" не может вовсе прийти к действительному, обоснованному решению и определению, если оно не предположит нечто, что ему в этом поможет. Всякое определение, исходящее из "я", останется пустым и бессодержательным, если "я" не найдет чего-то содержательного, до конца определенного, что сделает ему возможным определение данного и через это позволит произвести выбор между идеализмом и догматизмом. Но это до конца содержательное есть мир мышления. И определять данное через мышление называется познавать. Мы можем раскрыть Фихте, где захотим: всюду мы найдем, что ход мыслей сейчас же приобретает твердую почву, лишь только мы помыслим совсем сырую, пустую у него деятельность "я" наполненной и упорядоченной тем, что мы назвали процессом познания.

То обстоятельство, что "я" через свободу может перейти к деятельности, делает для него возможным осуществить из себя, через самоопределение, категорию познания, между тем как в остальном мире категории оказываются связанными через объективную необходимость с соответствующим им данным. Исследование существа свободного самоопределения станет задачей основанных на нашей теории познания этики и метафизики. Им придется также исследовать вопрос, может ли "я" осуществить еще другие идеи, кроме познания. Но что осуществление познания происходит через свободу – это ясно следует уже из сделанных выше замечаний. Так как, когда непосредственно данное и присущая ему форма мышления соединяются через "я" в процессе познания, то соединение остающихся иначе всегда разделенными в сознании двух элементов действительности может происходить только через акт свободы.

Но наши рассуждения бросают еще совершенно иной свет на критический идеализм. Для того, кто подробно занимался системой Фихте, как бы задушенным желанием этого философа является сохранение положения, что в "я" ничто не может войти извне и что в нем не встречается ничего такого, что не было бы положено первоначально им самим. Между тем бесспорно, что никакой идеализм никогда не будет в состоянии вывести из "я" ту форму содержания мира, которую мы обозначили как непосредственно данную. Эта форма может быть именно только дана, а никогда не построена из мышления. Взвесим только, что мы не были бы в состоянии, даже если бы нам была дана вся остальная шкала цветов, дополнить исходя из "я" хотя бы один недостающий цветовой оттенок. Мы можем составить себе картину самых отдаленных, никогда не виданных нами стран, если мы однажды индивидуально пережили соответствующие элементы как данные. Мы комбинируем себе тогда образ, сообразно данным указаниям из пережитых нами отдельных фактов. Но напрасно будем мы стремиться к тому, чтобы сочинить из себя хотя бы один только элемент восприятия, никогда не бывший в области нам данного. Но одно дело – простое знание данного мира; другое дело – познание его существа. Это существо не станет для нас ясным, несмотря на то, что оно тесно связано с содержанием мира, пока мы сами не построим действительности из данного и мышления. Настоящее "что" данного полагается для "я" только самим этим последним. У "я" не было бы никакого повода полагать сущность данного в себе, если бы оно не видело сначала перед собою вещь в совершенно лишенном определения образе. Итак, то, что полагается этим "я" как существо мира, полагается не без "я", а через это последнее.

Истинный образ действительности – это не тот первый, в котором она появляется перед "я", а последний, который "я" создает из первого. Тот первый образ вообще не имеет значения для объективного мира и имеет таковое только как основа для процесса познания. Итак, не тот образ мира, который дается его теорией, субъективен, но скорее тот, который сначала дан этому "я". Если называть этот данный мир опытом, как это делает Фолькельт и другие, то нужно сказать: наука восполняет образ мира, являющийся, вследствие устройства нашего сознания, в субъективной форме как опыт, до того, что он есть по существу.

Наша теория познания дает основу для в истинном смысле этого слова понимающего себя идеализма. Она обосновывает убеждение, что в мышлении становится доступной нам сущность мира. Только через мышление может быть раскрыто отношение частей содержания мира, будет ли то отношение солнечной теплоты к нагретому камню или нашего "я" – к внешнему миру. Только в мышлении дан элемент, определяющий все вещи в их взаимных отношениях.

Возражение, которое еще могло бы сделать кантианство, заключается в том, что охарактеризованное выше определение существа данного будет таковым только для "я". На это мы должны возразить в духе нашего основного понимания, что и расщепление "я" и внешнего мира постоянно также лишь в пределах данного, что, таким образом, это "для я" не имеет никакого значения по отношению к мыслительному рассмотрению, соединяющему все противоречия. "Я", как нечто отделенное от внешнего мира, всецело тонет в мыслительном рассмотрении мира; таким образом, нет более никакого смысла говорить об определениях только для "я".

7 Теоретико-познавательное заключение

Мы обосновали теорию познания как науку о значении всякого человеческого знания. Только через нее получаем мы разъяснение об отношении содержания отдельных наук к миру. Она делает для нас возможным с помощью наук прийти к миросозерцанию. Положительное знание приобретаем мы через отдельные познания; ценность же знания для действительности мы узнаем через теорию познания. Благодаря тому, что мы строго придерживались этого основного положения и не воспользовались в наших рассуждениях никакими обособленными знаниями, мы преодолели все односторонние мировоззрения. Односторонность появляется обыкновенно потому, что исследование, вместо того, чтобы заниматься самим процессом познания, сейчас же приступает к каким-нибудь объектам этого процесса. После наших разъяснений догматизм должен отказаться, как от основного принципа, от своей "вещи в себе", а субъективный идеализм – от своего "я", так как они по своему взаимоотношению существенно определяются лишь в мышлении. "Вещь в себе" и "я" нельзя определить путем вывода одного из другого, но оба должны быть определены из мышления сообразно их характеру и отношению. Скептицизм должен оставить свое сомнение в возможности познания мира, так как относительно "данного" не в чем сомневаться, ибо оно еще не затронуто никакими дарованными через познание предикатами. Но если бы скептицизм захотел утверждать, что мыслительное познавание никогда не может подойти к вещам, то он мог бы это сделать только через само мыслительное соображение, чем он, однако, и опровергает сам себя. Ибо кто хочет через мышление обосновать сомнение, тот implicite признает за мышлением достаточную силу убеждения. Наконец, наша теория познания преодолевает односторонний эмпиризм, и односторонний рационализм тем, что соединяет оба на более высокой ступени. Таким образом, она отдает должное обоим. Эмпирику мы отдаем должное, показывая, что по содержанию все познания о данном могут быть достигнуты только в непосредственном соприкосновении с самим данным. Рационалист также находит должное себе в наших разъяснениях, так как мы объявляем мышление необходимым и единственным посредником познания.

Ближе всего наше мировоззрение, как мы его теоретико-познавательно обосновали, соприкасается с мировоззрением А. Е. Бидер-мана45. Но Бидерман пользуется для обоснования своей точки зрения утверждениями, совершенно неуместными в теории познания. Так, он оперирует понятиями бытия, субстанции, пространства, времени и т. д., не исследовав предварительно самый процесс познания. Вместо того, чтобы установить, что в процессе познания находятся прежде всего только два элемента: данное и мышление, он говорит об образах бытия действительности. Так, например, он говорит в 15: "Во всяком содержании сознания содержатся два основных факта: 1. Нам дано в нем двоякое бытие, каковую противоположность бытия мы обозначаем как чувственное и духовное, вещественное и идеальное бытие". И в 19: "То, что имеет пространственно-"временное бытие, существует, как нечто материальное; то, что есть основа всего процесса бытия и субъект жизни, существует идеально, оно реально, как идеально-сущее". Такие соображения неуместны в теории познания, они уместны в метафизике, которая только еще может быть обоснована с помощью теории познания.

45 Смотри A. E. Biedermann, Christliche Dogmatik. 2 Aufl. Berlin 1884/5. Теоретико-познавательные исследования в I томе. Исчерпывающее разъяснение об этой точке зрения дал Эдуард фон Гартман (смотри "Kritische Wanderungen durch die Philosophie der Gegenwart" P. 200 fT).

Необходимо признать, что утверждения Бидермана во многом сходны с нашими; но наш метод совершенно не соприкасается с его. Поэтому мы нигде не нашли повода непосредственно ссылаться на него. Бидер-ман пытается с помощью некоторых метафизических аксиом добыть теоретико-познавательную точку зрения; мы пытаемся через рассмотрение процесса познания прийти к воззрению на действительность.

И мы думаем, что мы действительно показали, что все споры мировоззрений происходят от того, что люди стремятся приобрести знание об объективном (вещь, "я", сознание и т. д.) без предварительного точного знания о том, что единственно может дать разъяснение о всяком другом знании: о природе самого знания.

8 Практическое заключение

Положение нашей познающей личности по отношению к объективному существу мира – вот что мы стремились выяснить посредством предыдущих соображений. Что означает для нас обладание познанием и наукою? Вот тот вопрос, ответа на который мы искали.

Мы видели, что в нашем знании изживает себя самое внутреннее ядро мира. Закономерная гармония, которою управляется вселенная, выявляется в человеческом познании.

Поэтому призванием человека является водворение основных мировых законов, которые вообще управляют всяким существованием, но никогда бы сами не достигли существования, в область являющейся действительности. В том и заключается сущность знания, что в нем проявляется никогда не находимое в объективной реальности основание мира. Наше познание, выражаясь образно, есть постоянное вживание в основание мира.

Такое убеждение должно также бросать свет на паше практическое жизнеописание.

Наш образ жизни по всему своему характеру обусловлен нашими нравственными идеалами. Это идеи, которые мы имеем в жизни о наших задачах, или, другими словами, которые мы создаем о том, что мы должны совершать через нашу деятельность.

Наша деятельность есть часть общего мирового процесса. Тем самым она также подчинена общей закономерности этого процесса.

Когда где-нибудь во вселенной возникает процесс, то в нем нужно различать двоякое: внешнее течение его в пространстве и времени и внутреннюю закономерность этого течения.

Познание этой закономерности для человеческой деятельности есть только особый случай познания. Выведенные нами воззрения о природе познания должны быть, таким образом, применимы и здесь. Итак, познать себя как действующую личность – значит обладать для своей деятельности соответствующими законами, то есть нравственными понятиями и идеалами как знанием. Когда мы познали эту закономерность, тогда и наша деятельность становится нашим делом. Закономерность тогда не дана нам как нечто, что лежит вне объекта, над чем совершается процесс, но как содержание самого занятого живым деланием объекта. Объект в данном случае есть наше собственное "я". Если это последнее действительно проникло свою деятельность, согласно ее сущности, познанием, тогда оно в то же время чувствует себя и ее властелином. До тех пор, пока этого не происходит, законы деятельности представляются нам как нечто чуждое; они владеют нами; то, что мы совершаем, мы совершаем под принуждением, которое они на нас оказывают. Когда они превращены из такого чуждого существа в изначально собственное делание нашего "я", тогда это принуждение прекращается. Принуждающее стало нашей собственной сущностью. Закономерность властвует уже более не над нами, но б нас, над исходящей из нашего "я" деятельностью. Осуществление какой-нибудь деятельности при помощи стоящей вне осуществителя закономерности есть акт несвободы, а то же осуществление через самого осуществителя – акт свободы. Познавать законы своей деятельности значит сознавать свою свободу. Процесс познания, согласно нашим рассуждениям, есть процесс развития к свободе.

Не вся человеческая деятельность носит этот характер. Во многих случаях мы обладаем законами нашей деятельности не как знанием. Это есть несвободная часть нашей деятельности. Как противоположность ей стоит та часть, где мы вполне сживаемся с этими законами. Это – свободная область. Лишь поскольку наша жизнь принадлежит ей, можно называть ее нравственной. Превращение первой области в таковую же с характером второй есть задача всякого индивидуального развития, как и всего человечества.

Самая важная проблема всякого человеческого мышления следующая: понять человека как основанную на себе самой свободную личность.

Приложение 1

РУДОЛЬФ ШТЕЙНЕР (биографические данные)

1861 25 февраля Рудольф Штейнер родился в Кральевиче, Австро-Венгрия (ныне -Югославия), в семье железнодорожного служащего. Его родители происхождением из Нижней Австрии. Детство и юношество Рудольфа Штейнера прошли в различных местах Австрии.

1872 Учеба в реальном училище в Винер-Нойштадте до выпускного экзамена в 1879 г.

1879 Поступление в Венский Политехнический институт (изучение Математики, естественных наук, а также литературы, истории, философии). Работа над трудами Гете.

1882 Начало писательской деятельности.

1882 – 1897 Издание естественнонаучных трудов Гете (5 томов) в серии "Немецкая национальная литература" (издатель Крюшнер).

1884 – 1890 Работает как частный учитель в Вене.

1886 Работает в числе сотрудников большого собрания сочинений Гете ("Издание Софии"). Опубликован Очерк теории познания, основанной на мировоззрении Гете,

1888 Издает "Немецкий еженедельник" в Вене. Делает доклад в Венском Обществе Гете: "Гете как родоначальник новой эстетики".

1890-1897 Веймар. Сотрудник Архива Гете и Шиллера.

1891 Защита докторской диссертации по философии в университете в Ростоке (в 1892 г. диссертация опубликована в расширенном варианте под названием Истина и наука).

1894 Философия свободы.

1895 Фридрих Ницше, борец против своего времени.

1897 Мировоззрение Гете. Переезд в Берлин. Издание "Литературного журнала" и "Драматического листка". Участие в работе различных творческих и литературных обществ.

1899 – 1904 Преподавательская работа в Берлинской рабочей школе В. Либкнехта.

1900 – 1901 Миро– и жизневоззрения XIX столетия (в 1914 г. эта книга издана в расширенном виде как Загадки философии). Начало антропософской лекционной деятельности по приглашению Теософского Общества в Берлине. Мистика на заре духовной жизни Нового времени.

1902 – 1912 Развитие антропософии. Постоянные лекции в Берлине и в разных городах Европы. Мария фон Сивере (с 1914 – Мария Штейнер) становится постоянным сотрудником Рудольфа Штейнера.

1902 Христианство как мистический факт и мистерии древности.

1904 – 1905 Теософия, Как достигнуть познания высших миров? Из летописи мира, Ступени высшего познания.

1910 Очерк тайноведения.

1910 – 1913 В Мюнхене – постановка четырех драм-мистерий.

1911 Духовное водительство человека и человечества.

1912 Антропософский календарь души: недельные изречения, Путь самопознания человека.

1913 Отделение от Теософского Общества и основание Антропософского Общества. Порог духовного мира.

1913 – 1923 Строительство здания первого Гетеанума в Дорнахе (Швейцария).

1914 – 1923 Работа в Дорнахе и Берлине. Курсы в разных городах Европы по искусству, педагогике, естествознанию, социальным вопросам, медицине, теологии. В 1912 г. создано новое искусство движения – эвритмия.

1914 Загадки философии.

1916 – 1918 О загадке человека, О загадках души, Духовный облик Гете.

1919 Разработка идей о трехчленности социального организма. Основные черты социального вопроса. Осенью в Штутгарте основана Свободная вальдорфская школа, которой Р. Штейнер руководил до своих последних дней.

1920 Начало первых курсов Антропософской Высшей школы в еще недостроенном Гетеануме.

1921 Основание еженедельника "Das Goetheanum".

1922 Космология, религия и философия. В Новогоднюю ночь

1922/23 гг. деревянное здание первого Гетеанума полностью сгорело при пожаре.

1923 Непрерывная лекционная деятельность, в разъездах. На

Рождество 1923 г. – новооснование Всеобщего Антропософского Общества под руководством Р. Штейнера.

1923 – 1925 В еженедельных выпусках начата публикация неоконченной автобиографии Мой жизненный путь, а также Антропософских ведущих положений. В соавторстве с Итой Вегман: Основы для расширения искусства врачевания.

1924 Пик лекционной деятельности. Многочисленные доклады по различным направлениям. 28 сентября – последнее обращение к аудитории членов Антропософского Общества. Начало заболевания.

1925 30 марта Рудольф Штейнер скончался в Дорнахе.

Приложение 2

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ РУДОЛЬФА ШТЕЙНЕРА

Полное собрание сочинений Р. Штейнера издается с 1956 г. на немецком языке в Дорнахе (Швейцария). Издание осуществляет "Управление наследием Рудольфа Штейнера" ("Rudolf Steiner – Nachlassvervvaltung"). Всего запланировано 354 тома, более 300 томов уже издано.

Около 50 томов составляют написанные Р. Штейнером труды. Около 300 томов – стенограммы прочитанных лекций. Р. Штейнер прочитал около шести тысяч лекций, большая часть которых была стенографирована. Приводимый далее библиографический обзор соответствует каталогу "Rudolf Steiner – Das literarische und k nstlerische Werk. Eine bibliographische bersicht", Rudolf Steiner Verlag, Dornach/Schweiz, 1984. В скобках курсивом приводятся номера томов, как они даны в этом издании. Такая нумерация является в настоящее время общепринятой. В разделе Книги для каждой работы указан год ее первой публикации.

А. ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ

I. Книги

Естественнонаучные труды Гете с введениями и комментариями Рудольфа Штейнера, 5 томов, 1883/97, новое издание 1975, (1a-е); отдельное издание Введений, 1925 (1)

Очерк теории познания, основанной на мировоззрении Гете, 1886 (2) Истина и наука, 1892 (3) Философия свободы, 1894 (4)

Фридрих Ницше, борец против своего времени, 1895 (5) Мировоззрение Гете, 1897 (6)

Мистика на заре духовной жизни нового времени и ее отношение к современным мировоззрениям, 1901 (7)

Христианство как мистический факт и мистерии древности, 1902 (8) Теософия. Введение в сверхчувственное познание мира и назначение человека, 1904 (9) (На русском языке эта книга выходила также под названием "Духоведение" )

Как достигнуть познания высших миров? 1904/05 (10) Из летописи мира, 1904/08 (11) Ступени высшего познания, 1905/08 (12) Очерк Тайноведения, 1910 (13)

Четыре Драмы-Мистерии, 1910/13 (Ц)

Духовное водительство человека и человечества, 1911 (15) Антропософский календарь души, 1912 (40) Путь к самопознанию человека, 1912 (16) Порог духовного мира, 1913 (17) Загадки философии, 1914 (18) О загадке человека, 1916 (20) О загадках души, 1917 (21) Духовный облик Гете в его "Фаусте" и "Сказке о Змее и Лилии", 1918 (22) Основные черты социального вопроса, 1919 (23) Статьи о трехчленности социального организма, 1915-1921 (24) Космология, религия и философия, 1922 (25) Антропософские руководящие положения, 1924/25 (26) Основы для расширения искусства врачевания (совместно с Итой Вегман), 1925 (27) Мой жизненный путь, 1923/25 (28)

II. Собрание статей

Статьи по драматургии 1889-1901 (29)

Методические основы Антропософии 1884-1901 (30)

Статьи по истории культуры и современности 1887-1901 (31)

Статьи по литературе 1886-1902 (32)

Биографии и биографические очерки 1894-1905 (33)

Статьи в журнале "Lucifer-Gnosis" 1903-1908 (34)

Статьи по философии и антропософии 1904-1918 (35)

Статьи в журнале "Das Goetheanum" 1921-1925 (36)

II. Публикации из наследия

Письма– Изречения – Наброски сценических работ – Записные книжки

и др. (38-47)

В. ЛЕКЦИИ

I. Открытые лекции

Берлинские лекции 1903/04-l917/l 8 (51-67)

Открытые лекции, циклы и курсы в разных городах Европы 1906-1924

(68-84)

II. Лекции для членов Антропософского Общества

Лекции и циклы лекций общеантропософского содержания – Христология и рассмотрение Евангелий – Духовно-научное познание человека – Космическая и человеческая история – Духовные основы социального вопроса – Человек в своей связи с космосом – Кармические рассмотрения (91-244)

Труды и лекции к истории антропософского движения и Антропософского Общества (251-263)

III. Лекции и курсы по отдельным областям

Лекции по искусству: Эстетика – Эвритмия – Рецитация (Sprachgestaltung) и драматическое искусство – Архитектура – Изобразительное искусство Музыка – История искусств (271-292) Лекции по педагогике (293-311) Лекции по медицине (312-319) Лекции по естествознанию (320-327) Лекции, посвященные общественной жизни и трехчленности социального организма (328-341)

Лекции для рабочих, работавших на строительстве здания Гетеанума (347-354)

С. РЕПРОДУКЦИИ И ПУБЛИКАЦИИ ИЗ ХУДОЖЕСТВЕННОГО НАСЛЕДИЯ

Эскизы для живописных, пластических, архитектурных работ в первом Гетеануме – Учебные эскизы для художников – Эскизы оформления эвритмических постановок – Эвритмнческие формы – Наброски для эвритмических фигур и др.