Текст книги "Завещание таежного охотника"

Автор книги: Рудольф Лускач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

После непродолжительного наблюдения мы установили, что звуки исходят из небольших пустот в скале, которые соединялись с туннелем. Тут было не что иное, как известное нам явление: после восхода солнца скалы нагревались и возникали воздушные течения, которые заставляли звучать каменные органы.

За завтраком не было Олега. Он ушёл ещё до рассвета. Тамара сказала, чтобы мы о нём не беспокоились, он осматривает пещеру и проверяет правильность своих вчерашних предположений.

Чижов взял ружьё.

– Не сидится мне тут без дела, пойду похожу по долинке.

После ухода Чижова я подсел к Тамаре и, движимый любопытством, начал выведывать, что именно искал Олег в пещере.

– Вовсе не клад! – сухо ответила девушка.

– Прекрасное объяснение! Однако меня бы интересовали подробности, то ли дело касается золота, то ли платины, серебра или же в конце концов драгоценных камней?

Она укоризненно посмотрела на меня и нахмурила брови, с большим трудом скрывая своё веселье.

– Вы спрашиваете меня, словно я вещунья. Чтобы вас успокоить, скажу, что знаю не больше вашего. Олег не сказал мне, какая находка его интересует, чтобы в случае неудачи я не была разочарована сильнее, чем вы и все остальные. Советую вам пойти на озеро порыбачить…

– Рыбка из Чёртова глаза, пожалуй, вам по вкусу не придётся, – проворчал я.

Что мне оставалось делать? Тамара, по-видимому, говорила правду, но для рыбалки у меня не было ни настроения, ни соответствующей удочки, и поэтому я решил заняться другим: поискать Олега в лабиринте подземных ходов.

Хотя Еменка отговаривал меня, я не находил себе места и наконец, перебросив ружьё через плечо и обмотав вокруг пояса кусок верёвки, полез в отверстие скальных гротов.

В проходе в лицо мне повеяло холодом. Здесь царила тишина. Я зажёг фонарь и пошёл вперёд, придерживаясь за оставленную нами верёвку, и вскоре очутился около шахты. Подъем представлял большие трудности, чем я ожидал. Добравшись до половины крутого хода, я почувствовал, что ветер дует из тёмной впадины. Из любопытства я осветил стену и увидел узкий вход; в глаза мне бросилась вытесанная светлая стрелка. Осторожно перебрался на низкий выступ стены и, приблизившись вплотную, осветил указатель направления. Он мог быть выдолблен только Олегом, так как под стеной лежали свежие каменные осколки, которые при выдалбливании стрелки упали на значительно более тёмную почву.

Поэтому я начал кричать, ожидая услышать ответ. Мой голос отражался от стен, раздавался эхом и терялся где-то в подземных ходах.

В нерешительности я переминался с ноги на ногу, пока, наконец, не отважился осмотреть ход, обозначенный стрелкой. Тесный проход постепенно расширялся, ход шёл с наклоном вниз, и я, наученный опытом, пробирался крайне осторожно…

Не было исключено, что этот каменный туннель мог быть где-нибудь прерван шахтой, которую когда-то просверлила вода. Моя осторожность оправдалась. Свет фонаря вдруг косо упал на скат. Я поднял фонарь вверх и тут увидел перед собой глубокую трещину, которая достигала неизвестно каких глубин.

Я осторожно переступил эту каменную ловушку и очутился в большой пещере. Землю покрывали обломки породы. Ниши, освещённые снопом света, бросали чёрные тени, так что создавалось впечатление, будто повсюду зияли отверстия в недрах скал. Одна из стен образовала как бы перегородку.

Осветив её, я остановился как вкопанный и закричал от ужаса.

Перед собой я увидел… человеческие ноги, одетые в белые носки! Так обувают людей для погребения.

Должен признаться, что подобное открытие в неизвестной пещере, погружённой в вечную тьму, настолько меня поразило, что по коже пробежал мороз.

Однако минуту спустя я собрался с духом, сделал шаг вперёд и хорошенько осветил перегородку.

И снова был изумлён: на земле лежал… Олег! Моё оцепенение длилось всего несколько секунд, затем я с криком бросился к нему.

– Олег, Олег, что с вами?

Геолог открыл глаза, вскрикнул и, прежде чем я успел опомниться, быстро ударил по фонарю. Тот погас и покатился куда-то во тьму. Вслед за тем Олег вскочил и закричал:

– В чём дело!? Кто тут!?

– Это я…

– Ух, – вздохнул геолог, – ну и напугали же вы меня!..

– А вы меня. Я вас принял за мертвеца.

Краткий разговор развеял обоюдное заблуждение.

Накануне, когда Олег осматривал узкий проход в шахте, он нашёл несколько обломков породы, которые из-за врождённой пытливости или просто любопытства положил к себе в сумку. Когда же потом такую же породу нашёл около разрушенного сруба, понял, что она-то и была предметом исследований его деда. Обнаружив её, он решил с самого утра исследовать подземный ход. Добравшись, наконец, до большой пещеры, он тщательно осмотрел стены и в конце концов пришёл к выводу, что не ошибся. Им овладела невыразимая радость, но затем наступила реакция: появилась усталость. С наслаждением, которое человек ощущает после удачкого завершения дела, он прилёг отдохнуть, снял сапоги, положил их под голову вместо подушки и заснул…

– Больше всего меня напугали ваши белые шерстяные носки, – признался я, едва удерживаясь от искреннего смеха… – Так, а теперь выкладывайте правду, – потребовал я, – что вы, собственно, нашли?

Олег осветил кусок породы, заблестевшей при свете фонаря, как тёмное серебро, взвесил его в руке и затем чётко произнёс:

– Молибден!

– Молибден? – повторил я, охваченный удивлением.

– Да! Металл молибден или, вернее говоря, минерал молибденит, из которого добывается молибден и который почти нигде на свете не встречается в таких количествах. Мой покойный дед был чрезвычайно дальновидным человеком. Ещё тогда он понял, какое колоссальное значение имеет этот редкий минерал. Поэтому так бережно хранил свою находку, чтобы она не попала в руки ненавистных царских тиранов. Почти невероятно, как вообще он смог найти это настоящее сокровище. Какой сообразительностью, стойкостью и какими специальными знаниями должен был он обладать, чтобы один, в тяжёлых условиях, шаг за шагом в этом лабиринте каменных пещер, подземных ходов и шахт обнаружить этот редкий минерал.

Олег стоял во весь рост и фонарём освещал пещеру. От стен, ниш и выступов повсюду отражался свет. Было видно, что пещера возникла в результате процесса горообразования. В ней было много отверстий, через которые засасывался воздух.

– Я думаю, что эта часть горы состоит из молибденита. Будущие изыскания выявят, на какие запасы этого минерала следует рассчитывать, – рассуждал Олег вслух.

– Пожалуй, сейчас следовало бы вернуться к товарищам. Они сидят там и, наверное, нетерпеливо ждут окончательных результатов нашего утомительного путешествия.

Олег спустился вниз первым и чуть ли не упал Тамаре в объятья.

– Олег, Олежек, ну что там нашли, нетерпеливо спрашивала она.

Все смотрели на Олега.

– Двадцать лет назад, – начал он, – в этот таинственный каменный мир проникли мой дед и его верный друг и помощник Хатангин. Дед был геологом и, обладая редкой выносливостью, после длительных и изнурительных исканий нашёл здесь действительно бесценное сокровище. Все были убеждены, что это золото. Вчера я нашёл в подземном ходе очень редкий минерал, который сразу не узнал. Положил небольшой кусок в сумку, а когда мы оказались около этого разрушенного сруба, я увидел на земле большое количество осколков того же минерала. В течение многих лет куски выветрились, и, только расколов один из них, я убедился, что они тождественны с обломком, найденным в туннеле. Признаюсь, мне далеко не сразу удалось определить с полной уверенностью, что это за минерал…

Золотоносные формации, как известно, заполнены жилами кремния. Но здесь природа сделала какое-то исключение: пустой породы очень мало – почти один молибденит!

– Молибденит, молибденит, – твердил Чижов, – смутно припоминаю, кажется я что-то читал…

– Молибденит был известен ещё в древности. Тогда возникло и его название. Античные естествоведы Диоскорид и Плиний принимали его за графит и назвали молибдеаном, то есть графитом. Другие называли его водным свинцом. Только в 1778 году Шееле твёрдо доказал его отличие от графита, а швед Гельм впервые из минерала молибденит выделил металл молибден.

Молибден, как и золото, растворим лишь в царской водке, хрупок и плавится только при 2250 градусах Цельсия. Его применяют главным образом для изготовления высококачественных сортов стали, для особо важных деталей самолётов и т. д. При этом достаточно в десять раз меньших количеств молибдена, чем никеля, чтобы достичь таких же и даже лучших свойств, чем имеют хромоникелевые стали. Этот минерал может также применяться вместо вольфрама при производстве электрических и электронных ламп. Как видите, здесь находится сокровище, значение и стоимость которого невозможно оценить, потому что, насколько мне известно, этот металл нигде на земном шаре в таких огромных количествах не встречается.

Олег кончил, наступила тишина. На лицах всех присутствующих появились удивление и восхищение.

Дорога до лагеря прошла быстро, и ещё издали радостным лаем нас приветствовали собаки. Старобор, всё ещё прихрамывая, бежал навстречу и упрекал нас, что мы заставили его беспокоиться.

От радости в связи с успешным завершением нашей экспедиции заядлый медвежатник не знал, за что взяться. Затем принял важную позу и произнёс с сияющим лицом:

– Суеверный человек сказал бы, что я испытывал судьбу, заранее приготовив хорошее угощение. Но я человек здравых суждений и был уверен, что внук славного предка – прекрасный изыскатель и что он доведёт его дело до конца и исполнит его последнюю волю.

Вскоре вся наша компания уселась за заслуженное пиршество в тени скал, так долго хранивших свои тайны.

* * *

На следующий день трое из нас решили возвращаться в Вертловку: Чижов, Старобор и я, так как мой отпуск подходил к концу, а до Ленинграда было далеко…

В горах для проведения дальнейших изысканий остались Олег и Тамара, которая будет ему помогать, и Еменка. Он будет снабжать их свежей дичью, рыбой и позаботится о безопасности.

Сборы заняли целых два дня. На третий я отправился с Олегом в горную котловину, чтобы ещё раз побывать в этом каменном мире, с которого теперь уже была снята пелена таинственности.

Минуту я постоял около Чёртова глаза, а затем нерешительно погрузился в его освежающую воду. Олег и Еменка стояли на берегу, готовые бросить мне верёвку, если бы строптивые воды опять пытались меня поглотить.

Но ничего не произошло. Поверхность оставалась гладкой, как зеркало, и даже легчайший ветерок не нарушал спокойствия окрестной каменной сокровищницы.

Я запечатлел у себя в памяти этот далёкий мир – скрытый, таинственный и неисследованный, в котором было найдено последнее звено длинной цепи.

Когда-то древние предки Еменки преклонялись перед таинственными силами природы и приписывали явления, происходившие в озёрах, подобных Чёртову глазу, действиям злых духов и шайтанов.

По-видимому, с тех пор, когда пещеры служили здесь жильём для людей каменного века, до прихода деда Олега и Хатангина в эти места не ступала нога человека. Иначе бы в стойбищах эвенков эта долина прославилась бы как обиталище водяного дьявола.

Я сам, когда чуть не утонул во время первого купания в озере, был недалёк от того, чтобы поверить в какое-то допотопное чудовище, спрятавшееся в предательских водах.

Теперь же я стоял на берегу, освежившись купанием, и сожалел, что не испытал здесь рыбачьего счастья. Что, если бы мне вдруг удалось поймать какую-нибудь необыкновенную рыбу? Еменка смеялся и обещал, что он займётся рыболовством и о результатах напишет мне в Ленинград…

На следующий день мы отправились в обратный путь, в Вертловку.

Прощание было задушевным и коротким. Олег обнял меня и сказал:

– Я вам благодарен за многое, и кто знает, был бы ли я без вас сейчас так счастлив… До встречи в Ленинграде. Тамара согласна с тем, что наша свадьба состоится там.

Тамара утвердительно кивнула головой и молча подала мне руку. В глазах у девушки блестели слёзы.

– Тамара, – удивился я, – почему вы плачете?

Девушка провела рукой по лицу и с улыбкой ответила:

– От счастья…

До Вертловки оставалось два дня пути. Мы заночевали на берегу безымянной речки. Целые дни мы проводили в седле, отдыхая только ночью, и поэтому были порядком утомлены.

Перед отъездом в Ленинград я ещё раз зашёл к старому охотнику Орлову. Он пожал руку, обнял меня и несколько дрожащим голосом сказал:

– Не забывайте о нас. Мы живём в тайге, далеко от Ленинграда, но разве расстояние что-нибудь значит? Когда соскучитесь по нашему зелёному морю, приезжайте… Мы всегда будем рады. Э, да что я говорю, вы должны сюда приехать… ведь там, около Сурунганских гор, растёт женьшень, ваш корень жизни. Когда он вырастет, никто, кроме вас, не смеет его выкопать.

– До скорой встречи, Родион Родионович!

Перед домом стояли лошади и нетерпеливо фыркали. Я сел на телегу рядом с Петром Андреевичем Чижовым, кони весело заржали и пошли рысью.

Въезжая под зелёный свод тайги, я оглянулся. Перед домом стоял старый охотник Орлов и Тит Андреевич. Оба махали руками и издали ещё доносилось:

– Счастливого пути!