Текст книги "Кто вы, рудокопы Росси?"
Автор книги: Рудольф Баландин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Рудольф Баландин
Кто вы, рудокопы Росси?
К читателям
XX век щедр на ошеломляющие научные идеи и грандиозные технические свершения. Происходит невиданная технизация труда, быта, умственной деятельности, окружающей природной среды. Все это определяет повышенный интерес к проблемам физико-химических, биологических, экологических, технических наук.
Мы стремимся познать мир вокруг нас и преобразить его по своему разумению. Для этого создаем сложнейшие технические системы, чуткие приборы, мощнейшие экспериментальные установки. Но вот все чаще слышатся слова, на разные лады повторяющие давно высказанную мысль: «Что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить или повредить себе?»
Чтобы ответить на этот вопрос – не словом, но делом, – необходимо вспомнить не менее древний завет: «Познай самого себя». Для его осуществления совершенно недостаточно выяснить физические и психические возможности личности. Нам надо познать замысел Природы, сотворившей загадочный вид Homo sapiens. А еще надо как можно надежнее и внимательнее изучать свои исторические корни: близкое и далекое прошлое народов и рас. Одни из давних, интересных и чрезвычайно запутанных вопросов такого рода – откуда пошла Русская земля? Как начиналось, складывалось племя россов (руссов)?
На эти вопросы нет до сих пор окончательных или даже достаточно обоснованных ответов. Данная работа тоже, конечно, не претендует на это. Однако в ней проблема рассматривается в новом ракурсе, в свете новых фактов, добытых археологами, этнографами, палеогеографами, лингвистами, историками.
Момент истины?
А осознанность народом своего бытия есть, быть может, самая большая сила, которая движет жизнь.
В. И. Вернадский
Есть такая игра: из разрозненных мелких деталей надо сложить законченную фигуру. Обычно замыкается конструкция каким-то скрепляющим элементом. Без него она рассыпается.
В сложных научных проблемах тоже бывают узловые вопросы, не ответив на которые, можно на разные лады складывать теоретические конструкции, так и не умея завершить их. Поэтому и сохраняется в науках множество гипотез, а споры специалистов нередко длятся веками. Но вот появляется недостающее звено…
Впрочем, и в этом случае может возникнуть более или менее новая теория, которая вовсе не обязательно должна «отменить» прежние, но по крайней мере она может сохраняться и развиваться наравне с ними. Последующие их судьбы определят новые факты и идеи. Вот и я должен сразу же оговориться: пытаясь восстановить загадочную историю рудокопов с берегов Росси, не приходится претендовать на полное и окончательное решение запутанных проблем древнейшей истории Русской земли и племени россов. Не вдаваясь в научные споры и опровержения, мы проведем собственное расследование. Говоря точнее – научно-популярное исследование. Будем переходить от века в век, от науки к науке, от идеи к идее, не претендуя на полноту охвата материала, но стараясь не упускать важных деталей, выдерживая главное направление поисков.
А еще хотелось хотя бы частично передать ощущение «момента истины», стройности логической конструкции, составленной из разнородных фактов. Спору нет, чувство это обманчиво, и со временем появляются новые сомнения. Но затем, если посчастливится, удастся добыть новые факты, а там настанет черед более стройным теориям. В этом непрерывном круговороте поисков, находок, сомнений, открытий, новых поисков и заключена неизбывная жизнь науки, великое счастье научного творчества.
Наконец, еще одно, сугубо личное переживание. Лет пять назад мне довелось недолго работать на берегах реки Росси, притока Немана, на крайнем западе Белоруссии. Это уникальный геологический и археологический район с множеством шахт каменного века. Был я здесь со своим давним другом и коллегой белорусским геологом Эрнстом Аркадьевичем Левковым. Помимо многих других, обсудили мы тему, давно меня занимавшую: древнейшие истоки Руси, племена россов, или руссов.
Существующие гипотезы многочисленны и обоснованы не очень убедительно. С кем только не связывают происхождение племени россов: с племенами северных и юго-восточных славян, скифов, балтов, скандинавов; росомонов и роксаланов юга Русской равнины, рутенов и даже этрусков Северной Италии. В то же время практически ничего не известно о существовании этого племени в первых веках нашей эры и тем более еще раньше.
А что было раньше? Вот, скажем, белорусская Россь. Откуда такое название? Здесь обитали племена еще в каменном веке. Не тогда ли они стали звать себя россами? Возможно ли такое? И не в этих ли прекрасных местах – крутые холмы, перелески, озера – истоки, начало Русской земли?
Предположение показалось нам правдоподобным. Предварительное обсуждение, с доводами «за» и «против», подтверждало реальность идеи. Имело смысл всерьез заняться ее обоснованием (или опровержением, если этого потребуют факты).
…В те дни, осматривая стенки современных карьеров со следами древних шахт, бродя среди холмов, я старался вообразить былую жизнь в этих местах, дремучие леса, группы рудокопов, работающих в шахтах, тогдашние охоты на диких вепрей, медведей, туров… И на недолгое время слились для меня воедино личное самосознание, чувство причастности к «сверхличности» своего рода и одновременно – к родной своей природе.
Странности истории
Начав научные исследования древнейших корней племени россов и начала Русской земли, сразу же обнаруживаешь решительные противоречия данных, полученных с помощью разных наук.
Историки обсуждают появление России, исходя из двух вариантов: северного (новгородского) и южного (киевского). Действительно, начало государственности на Руси тяготеет к этим двум центрам и относится к средневековью. Но ведь соответствующее племя или группа племен должны были сформироваться значительно раньше. Когда и где?
Языковеды в отличие от историков прослеживают корни русского языка примерно на 2 тысячелетия в прошлое. Более древние языковые пласты нисходят ко времени общеславянского единства и отстоят, по-видимому, примерно на четыре тысячелетия от современности. Однако археологи высказывают весьма разноречивые мнения о праславянских древностях.
Судя по письменным сведениям, хроникам, русские (россы) появились на исторической арене сравнительно поздно – около VIII в. А уже в X в. византийский император Константин Багрянородный говорит о них, как о грозной силе. Царьградский патриарх Фотий писал: «Русы себе бесчисленных народов покорили и, ради того вознесясь, против Римской империи восстали» (имеется в виду поход киевлян к Царьграду). Приведя эти слова, М. В. Ломоносов сделал точный вывод: «Таких дел и столь великою славою в краткое время учинить было невозможно. Следовательно, российский народ был за многое время до Рюрика».
А что по этому поводу думают наши ученые? Удалось ли им решить все загадки происхождения россов? Вот мнение известного советского историка Б. А. Рыбакова: «К началу IX в. из отдельных славянских племенных союзов, возглавляющихся „светлыми князьями“ („князьями князей“), создается огромный суперсоюз, государство Русь, или, как его справедливо называют ученые, Киевская Русь. Основой этого государства были лесостепные земли полян, руссий и северян; возможно, до середины X в. в этот союз входили и уличи, отошедшие позднее к морю и к Дунаю. Примерно к началу IX в. относится перечень всех славянских племенных союзов, которые вошли в состав государства Русь: поляне-русь, северяне, древляне, дреговичи (может быть, волыняне?) и полочане».
Вдобавок ниже Киева правый приток Днепра – Рось. Примерно в тех же краях или чуть восточнее обитало племя роксаланов. По мнению некоторых ученых, оно называлось по соединению двух племен: россов и аланов.
Другой древний центр Русского государства – район Великого Новгорода, Верхняя Русь. По мнению Нестора, древнерусского историка, с ней связано создание Киевской Руси. С севера пришли варяги, возглавляемые Рюриком, чтобы дать восточным славянам сильную власть, объединить их с помощью весьма убедительного довода: храброй дружины. А поляне, о которых Нестор отзывается как «о мужах мудрых и смысленных», стали с той поры зваться Русью.
Б. А. Рыбаков распутывает этот узел так: «Вокруг Полянского Киева и реки Роси (где обитали руссы или россы) складывается уже в VI в. могучий союз славянских племен, охвативший и левобережную лесостепь до земли северян включительно». Правда, не совсем ясно, почему ядро союза было полянско-киевское, а название какое-то чуждое, невесть откуда взятое?
Вспомним свидетельство Константина Багрянородного: россы «спускаются рекою Днепр (автор перечисляет северные города, в частности, Смоленск, Новгород. – Р. Б.) и сходятся в крепости Киоава (Киеве)… Славяне же, их пактиоты (данники)… рубят в своих горах моноксилы (ладьи)…».
Выходит, славяне – данники россов, выходцев с более северных, чем киевская, земель (а ведь река Рось находится южнее Киева!). Более того, судя по хроникам тех – лет, у послов российских имена преимущественно скандинавские. Франкский император на этот счет провел надлежащее тайное расследование и выяснил, что послы по национальности шведы и, по-видимому, действительно представляют народ россов, царь которых зовется хаканом.
Если столь могущественное племя возникло на контакте славянских и тюркских, ираноязычных племен, то почему оно сделало своими данниками славян, а послами скандинавов? Подобные замысловатые вопросы привели ряд ученых к определенному выводу: идея южной прародины россов (руссов) не очень убедительна.
В книге Г. С. Лебедева «Эпоха викингов в Северной Европе» решительно опровергается идея первичной Южной России: «Обоснованно отвергнуты как несостоятельные любые попытки возвести летописное „Русь“ непосредственно к росомонам, роксоланам, библейско-византийскому Rhos (рос, или рош. – Р. Б.), а также к реке Рось в Среднем Приднепровье. Бытование на юге древних форм „рос“, после ее появления. Но возникнуть она могла только там, где для этого имелись необходимые лингвистические предпосылки. Они имелись прежде всего в северных новгородских землях, где сохранилась богатейшая древняя топонимика (Руса, Порусье, Околорусье в южном Приильменье; Руса на Волхове, Русыня – на Луге, Русська – на Воложбе и Рускиево – в низовьях Свири, в Приладожье), полностью отсутствующая на юге».
Действительно, на севере финские племена издавна употребляли слово «рутси», «руотси», «руосса». Правда, так называли… шведов. Но нередко тем же словом называли и русских. На это обстоятельство давно обратил внимание советский ученый В. А. Брим, который выводил «руотси» от слова «дротс», означающее «дружина». Соглашаясь с этой гипотезой, Г. С. Лебедев делает вывод: «Верхняя Русь является единственной областью, где имелись все предпосылки для такого преобразования в виде длительных и устойчивых славянофинско-скандинавских контактов».
Так-то оно так, да сомнения остаются, и немалые.
Если судить по «языку земли» – географическим названиям, то нетрудно переместиться в поисках прародины руссов далеко на юго-запад от Северной Руси. В среднем течении Дуная имеется целая группа топонимов, производных от «рос» или «рус». Кстати, дружины шведов стали вторгаться в районы, прилегающие к Скандинавии, Балтийскому морю приблизительно с середины первого тысячелетия нашей эры. Для северной и центральной частей Восточной Европы это знаменовало переход к государственности. Для племени россов это – поздние времена.
В книге Г. С. Лебедева приведены карты, из которых следует, что славяне расселялись в северо-восточные районы из предполагаемого центра, расположенного где-то в Северном Полесье. К этому центру ближе Киевская Русь, чем, скажем, Старая Русса (кстати, этот город находится южнее Новгорода, так что и тут названия, вроде бы стареют в направлении к югу). Лингвисты говорят, что славянский язык формировался вдали от высоких гор и морей, в местности болотистой, холмистой, расположенной в зоне смешанных, отчасти широколиственных лесов Европы. А в «Повести временных лет», общерусском летописном своде, подчеркивается, что русский язык относится к славянским.
Все подобные отчасти противоречивые сведения и факты следовало бы учесть, если мы желаем корректно решить поставленную проблему.
Существенно, между прочим, и такое соображение. Почему-то название финское, да еще имеющее, как полагают специалисты, бранный оттенок, закрепилось за могущественным племенем, которое приняло его и со славой пронесло в веках. Что за странное пристрастие к чужому языку? Почему пришлые дружинники (а раз дружина, то уж непременно захват власти силой) решили прозываться не собственным родовым именем, а местным, да еще бранным? К тому же само по себе появление дружин, а значит, князей, привилегированных групп, относится к сравнительно поздним временам начала классового расслоения, государственности. Нас интересуют значительно более древние события в истории племен и народов.
Пока у нас речь идет (вслед за историками) о районах, расположенных по окраинам древнеславянского центра. И приднепровская река Рось, и новгородские земли, и придунайская группа топонимов более всего напоминают форпосты, которые закреплялись пришельцами, дававшими имена поселкам и рекам.
Судя по историческим свидетельствам, и для полян, и для финнов, и для жителей Среднего Дуная россы были пришельцами, а не давними близкими соседями. Но все-таки откуда они взялись?
Странное племя: появилось невесть откуда, имело неопределенное этнографическое и антропологическое положение (вроде бы славяне, а вроде бы и нет) и вдруг в кратчайшие исторические сроки, почти мгновенно исчезнув как племенная общность, вошло в мировую историю и навеки сохранило память о себе в таких понятиях, как русский народ, русская культура, Россия. Одно уж это заставляет нас пристальнее вглядываться в прошлое, разгадывая истоки этих понятий, давнее прошлое русского народа. В чем-то нам придется вернуться к уже упомянутым сведениям, идеям, мнениям, дополняя и уточняя их.
Вопреки обыкновению?
В древней истории человечества есть одна закономерность. Обычно великая цивилизация зарождается в предгорных районах, а достигает величия и мощи, переходя в крупную речную долину или на морское побережье.
Можно вспомнить, как немногим более ста лет назад Л. И. Мечников в своей замечательной книге «Цивилизация и великие исторические реки» сделал обобщение: «Четыре древнейшие великие культуры все расцвели и развились в среде великих речных стран». Действительно так было в Египте, Китае, Двуречье, Индии. Позже археологи убедительно доказали, что колонизация великих речных долин, где складывались могущественные государства древности, начиналась с верховьев крупных рек.
Теперь, когда факт установлен, именно такое направление культурных завоеваний представляется совершенно естественным. Для того чтобы преодолевать сопротивление природной среды в сравнительно небольших, относительно изолированных горных районах или на предгорных равнинах, требуются усилия небольших групп людей. Племена, роды могут мирно жить на своих территориях сотни, а то и тысячи лет. У них, можно сказать, имеются свои привычные «экологические ниши».
Крупная речная долина, богатая растениями, птицами, рыбами, зверями, прекрасно «приспособлена» для обитания племен охотников, собирателей, рыболовов. Но от земледельцев и скотоводов она требует огромных трудовых затрат. Надолго обосноваться там, где беспрепятственно кочуют разные племена, могут только крупные, сплоченные общности людей, которые способны не только «побеждать» могучую дикую природу долин, но и противостоять пришельцам.
Как речки, сбегая с предгорьев, сливаются в мощную речную артерию, так и племена, спускаясь в долины из верховьев рек, должны сплачиваться: поначалу добровольно, а затем уж «притягиваясь» к крупным объединениям, встающим на путь государственности и обретающим стремление к расширению сфер своего влияния, к порабощению соседних племен. Поэтому широкие открытые пространства крупных речных долин или морских побережий становились на определенном этапе развития общества важным фактом формирования классовых структур, выдвижения незаурядных личностей, перехода к рабовладельческим деспотиям, созданию городов…
Сейчас нам нет нужды вдаваться в теоретические изыскания и пытаться сформулировать законченную концепцию эволюции цивилизаций во взаимодействии с окружающей природной средой. Мне довелось примерно четверть века собирать и обобщать подобные сведения (сошлюсь на свою книгу «Природа и цивилизация». М., 1988). Не утомляя читателя ссылками, цитатами и разрозненными фактами, постараюсь ограничиться некоторыми замечаниями.
Для «завоевания», освоения крупных долин племена должны были обрести достаточно развитую культуру, сознавать себя единой и могучей общностью, быть достаточно многочисленными. Не менее важны и экологические предпосылки. Пока неолитические племена, овладевшие земледелием и скотоводством, продолжающие заниматься охотой и собирательством, благоденствуют на своих исконных территориях, о каких-то великих переселениях речи быть не может. Должна возникнуть необходимость покинуть родные места.
Ученые, а тем более неученые издавна спорят о причинах, вызывающих миграции племен и народов. Часто полагают, что виной всему климатические перемены. Делались (и делаются) попытки выделять по эпохам массовых миграций племен и народов климатические ритмы и даже связывать эти ритмы с колебаниями солнечной активности. В одних случаях говорят о чередовании теплых и холодных периодов, в других – сухих и влажных.
Не вдаваясь в детали и споры, согласимся, что хотя и бывали в истории эпохи великих перемещений народов, но при освоении крупных речных долин и формировании первых классовых государств никакой синхронности не было, да и ритмичности этих процессов не наблюдается. Данные палеографии показывают, что после окончания ледниковой эпохи какие-либо значительные всепланетные климатические колебания не происходили; если и отмечаются некоторые периоды относительного похолодания или потепления (спорные), то для предгорных районов они не могли иметь существенного значения.
Предполагается, что племена-переселенцы изгонялись с родных земель воинственными пришельцами. Но ведь в нашем случае, в неолитическое время, при колонизации крупных речных долин именно наиболее могучие и развитые в культурном отношении племена являлись завоевателями, покидая места своих прежних поселений. Так что гипотеза насильственного вытеснения тут не подходит.
Остается предположить, что привычный хозяйственный уклад процветающих неолитических племен был подорван прежде всего ухудшением окружающей природной среды, вызванным самой хозяйственной деятельностью (истребление лесов, деградация почв, эрозия земель, истребление диких животных). Сказывался и переход от каменного века к веку металлов – меди, бронзы, золота, железа. Это переходное время называется энеолитическим (энеус – медь, литос – камень).
Так уже получилось, что освоение крупных речных долин племенами земледельцев и скотоводов, создание здесь первых крупных государственных систем было сопряжено с целым рядом социальных, культурных, природных явлений. И не случайно, конечно, в соседстве с этими долинами расширялись опустыненные заброшенные земли, а то и великие пустыни…
Теперь пора вернуться на Русскую равнину. Могло ли здесь, вопреки обычной исторической закономерности, происходить попятное движение племени россов (руссов) от низовьев долины Днепра к ее верховьям?
Так могло быть только в том случае, если бы племена древних земледельцев так называемой трипольской энеолитической культуры были прямыми предками россов. Но такое не допускают вроде бы все существующие научные сведения о трипольцах, славянах и россах. Так что Южная Русь, приуроченная к району реки Рось в Приднепровье, по праву может считаться первоначальным центром российской государственности, очагом зарождения и расцвета великой русской культуры, с этого рубежа начавшей свое распространение преимущественно на север и северо-восток. Однако нет, в сущности, никаких ни общих, ни частных оснований полагать, будто здесь же находилась изначальная земля, на которой сформировалось и окрепло, обрело силу и получило импульс к последующему расцвету загадочное племя россов.
Необходимее отступление
Надо оговориться: перед нами проблема настолько сложная, запутанная, неоднозначная, что было бы наивно рассчитывать на ее окончательное решение. Тут не совсем ясна уже сама постановка вопроса: с чего начинается племя? Как можно четко определить место и дату его появления?
Проще всего найти ответы на эти вопросы, если данное общество долгое время находилось в изоляции. Так было, например, с аборигенами Австралии, Тасмании, Гренландии, с первым населением Северной и Южной Америки. Но даже в этих случаях ситуация оказывается неоднозначной. До сих пор продолжаются споры ученых о датах освоения человеком разных материков (или островов) и о людях, первыми вторгшихся на новые земли. Последующая изоляция позволила некоторым из этих племен сохранить «первобытные» черты в облике, обычаях, материальной культуре. И все-таки далеко не всегда ясно, каким образом развивались общественные системы: прогрессивно, регрессивно, периодическими волнами подъема и упадка? Или они сохраняли стабильность, как бы застыв на определенном уровне?
В истории человечества реализовывались, по-видимому, все эти варианты в зависимости от конкретных исторических и природных условий, изменчивости экологической среды.
Люди изобретают технические средства для охоты, строительства, выделки одежды, приручения животных, обработки почвы, орошения, рыбной ловли. И каждое новое изобретение позволяет активнее использовать природные ресурсы, одновременно содействуя их истощению.
Например, охотники позднего каменного века с помощью копий, булав, загонов, ловчих ям, благодаря взаимопомощи, а также силе, ловкости и смелости успешно охотились на крупнейших наземных млекопитающих: мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов, зубров, лошадей, оленей, лосей и т. д. Постепенно снижалось поголовье этих животных. Пришлось добывать более мелкую дичь, в частности птиц. Изобретение лука позволило преуспеть и в этом деле. Общее, оскудение охотничьих ресурсов заставило – при увеличении населения – уделять больше внимания собирательству, а в конце концов изобретать земледелие и скотоводство, перейти к производящему хозяйству.
Надо еще учесть периодические колебания климатических условий, естественные изменения ресурсов фауны и флоры, эпидемии, преобразования ландшафтов в результате использования огня (а этот фактор очень существенный). Вот и получается, что даже изолированные племена могут поначалу благоденствовать, затем переживать кризис и находиться в упадке (недостаток пищи вызывает болезни, повышенную смертность, распри). Преодоление кризиса благодаря изобретению новых орудий труда или приемов позволяет быстро улучшить свое положение, испытать подъем хозяйства, культуры – до нового экологического кризиса…
Такова схема. Она не очень проста даже для изолированных племен. Но в подавляющем большинстве случаев племена постоянно или периодически взаимодействуют между собой, перемещаются на новые территории, порой расширяя ареал обитания, а иногда вытесняясь более сильными конкурентами в резервации. Нередко могучие процветающие племена распадаются и сходят на нет, а какая-то мелкая, безвестная группа становится центром объединения нескольких племен, превращаясь в грозную силу для окружающих общественных систем.
В последнем случае можно заранее предполагать, что синтез культур и племен должен быть плодотворным. Как утверждают генетики, близкородственное скрещивание ведет к вырождению, накоплению преимущественно физических и психических дефектов. В этом смысле понятие «расовая чистота» вызывает немалые сомнения, тем более что существует одно очень важное и ценное качество каждой культуры, каждого сообщества: разнообразие. Скажем, чем более разнообразны орудия труда, тем лучше выполнять отдельные операции. Конечно, хороший мастер с помощью одного лишь топора способен сделать немало разнообразных изделий: от ложки до избы. И все-таки если у него есть сверло, рубанок, молот, долото, пила и другие приспособления, возможности и производительность труда значительно возрастают.
Или, предположим, в одном племени преобладают люди крупные, сильные, но не очень ловкие и выносливые; в другом – наоборот; в третьем – и тех, и других примерно поровну. Понятно, что в одних ситуациях преимущества будут на стороне «великанов» (при охоте на крупных животных, например). В других ситуациях выгадают «лилипуты» (лазание по деревьям, жизнь в дремучих лесах, охота на мелкого зверя). Но у смешанной группы положение в целом будет предпочтительнее. В ней всегда найдут применение своим возможностям люди, обладающие теми или иными способностями, талантами, наследственными особенностями. То же относится и к объединению племен, имеющих разные культурные традиции.
Разнообразие личностей, составляющих сообщество, определяет разнообразие идей, способностей, свойств, талантов, возможностей. Разнообразие племен, входящих в объединение, определяет возможности наиболее рационального комплексного хозяйствования и духовного развития личности.
Таким образом, при объединении, содружестве разных племен, при взаимном обогащении культур должны, по-видимому, создаваться наиболее благоприятные условия для технического, социального прогресса, для появления новых форм общественных отношений и процветания населения в данном регионе. Иначе говоря, процветание того или иного племени обычно определяется благоприятной природ– ной обстановкой, уровнем технического развития и разнообразием форм ведения хозяйства, контактами с окружающими племенами. Если же данное общество долгое время пребывает в изоляции, то оно в лучшем случае сохранит достигнутый культурный уровень, а в худшем – понизит его.
Вот и получается, что наиболее трудно восстановить происхождение самых славных, процветавших племен, расширявших сферу своего влияния. У них попросту может отсутствовать изначальное единое ядро, некий исходный этнос, особенности и традиции которого будут сохраняться долгие века. Постоянные межплеменные контакты, синтез культур, генетическое смешение различных человеческих популяций, обострение биологического и социального отбора в исключительно мобильной и разнообразной среде – все это, безусловно, чрезвычайно усложняет поиски «первоплемени» или «первокультуры». Тем более что до сих пор ученые не выяснили, как влияет природная среда (климат, ландшафт, химический состав воды, биохимические особенности растений и животных, радиационный фон) на формирование человеческих рас, племен, популяций.
Особенно трудно разобраться с происхождением названий подобных «комплексных» племен и племенных союзов. Во-первых, сами себя они могли именовать совсем не так, как соседи. Во-вторых, закрепиться в памяти поколений мог один вариант названия по каким-либо случайным причинам. В-третьих, невозможно догадаться, что при этом сыграло определяющую роль: признаки антропологические, географические, языковые, религиозные, хозяйственные?
Например, Нестор, в «Повести временных лет» отмечает, что славяне, обитавшие по среднему течению Днепра, прозывались поляне, а в верховьях – древляне (по ландшафтным признакам: поле, лес); по реке Полоти – половчане, в районе Ильмень-озера «своим именем» – словене. Средневековый историк VI в. Иордан подчеркивал, что названия венедов (славянских племен) меняются в зависимости не только от племенных особенностей, но и от местностей. А географ Баварский примерно за два столетия до Нестора-летописца (около середины IX в.) привел множество названий славянских племен – значительно больше, чем в «Повести временных лет». Возможно, • действительно со временем происходило объединение мелких племен, и общее их число уменьшилось. Но, может быть, географ Баварский, собирая сведения о славянах из разных источников, привел несколько разных названий одних и тех же племен, родов. Не исключено, что наряду с крупными племенными союзами он перечислил мелкие роды, на которые Нестор не обратил внимания.
Или такое замечание Нестора: поляне «ныне зовомые Русь». Выходит, это имя они получили поздно. Откуда оно пришло к ним? Почему привилось? Что заставило полян, по словам летописца мужей мудрых и смышленых, отказаться от собственного имени? Или они не отказывались от него, а по-новому стали звать их другие? Чем объяснить такую перемену? Слиянием двух разных племен или подчинением одного другому?
Вопросов возникает много, а ответов можно предложить еще больше.
О западных соседях полян и древлян – дулебах – сказано: они «живяку по Бугу», потому стали именоваться «бужане», а «послеже волыняне». Как объяснить такое тройное имя? По мнению известного историка В. В. Мавродна: «Дулебы – древнее название славянского населения края, название еще племенное. Бужане – новое наименование того же славянского населения, обусловленное территорией, им занимаемой, по реке Бугу. А волыняне – наименование политическое, происходящее от города Волыня…»
Однако даже принимая такое объяснение, приходится задумываться над новыми вопросами: откуда взялись названия «дулебы», «Буг», «Волынь»? Почему их приняло данное племя? Или его называли соседи по-разному?
В довершение ко всем предыдущим загадкам, проблемам, противоречиям следует добавить следующее. Нередко бывает так, что племя, скажем, славянское, балтское или тюркское заимствует у соседей некоторые приемы хозяйничания, верования и обычаи, а отчасти и язык. В таком случае именоваться оно может по-старому, в материальной культуре перейти на новый уровень, а в духовной – совершенно преобразиться. То есть, сохраняясь в биологическом отношении, оно приобретет некоторые совершенно новые черты в плане социальном, техническом, религиозном, экологическом. Так, после крещения Руси здесь появились новые типы храмов, захоронений, памятников искусств, социальные прослойки, формы письменности, ремесла… А язык и племенные биологические особенности вряд ли существенно изменились. Люди эти по-прежнему могут считать себя полянами или руссами, однако во многом они теперь коренным образом отличаются от своих не очень отдаленных предков по характеру духовной и материальной культуры.
…После всех этих оговорок остается только спросить: а имеют ли какой-то смысл попытки искать истоки племен, тем более европейских, таких, как руссов (россов)? Уж слишком активно взаимодействовали в Европе многочисленные племена и народы, нередко находившиеся на разных уровнях общественного развития. Как тут рассчитывать на окончательный бесспорный ответ?
