Текст книги "Космический вампир (ЛП)"
Автор книги: Руби Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Руби Диксон
Космический вампир
Серия: вне серии
Автор: Руби Диксон
Название: Космический вампир
Серия: вне серии
Перевод: Женя
Редактор: Eva_Ber
Обложка: Кира
Оформление: Eva_Ber
Глава 1
Дана
На станции тишина. Обычно она наполнена шумом – лязгом механизмов, жужжанием атмосферных генераторов, которые стараются не отставать от населения, гулом множества голосов на заднем плане, звуком шагов в ботинках по полу. Сейчас все очень тихо. Даже атмосферные приборы отключаются, удовлетворяясь температурой и уровнем кислорода на космической станции.
Я поднимаю металлическую решетку и вылезаю из шахты для белья, в которой пряталась. Сначала я думала, что смогу побыть несколько часов наедине с собой. Как только в лаборатории сработала сигнализация, оповещая о сбежавшем испытуемом, я помчалась по коридору, подальше от своего инопланетного хозяина, и забралась в один из желобов. Иногда я прихожу сюда, когда хочу, чтобы меня ненадолго оставили в покое. Со мной, как с домашним животным инопланетянина, обращаются неохотно, хочу я того или нет. Приятно побыть несколько часов наедине с собой, когда я свернулась калачиком среди груды униформы… и, по-видимому, заснула.
Я не знаю, как долго меня не было, но все слишком тихо.
Неужели все просто… ушли?
Где все?
Может они просто на совещании? Угроза нейтрализована, и все возвращается на круги своя? Я уже год живу на этой станции в качестве жалкого домашнего животного главного ученого Насита са'Воста, и было несколько случаев, когда их «эксперименты» выходили за рамки дозволенного. Такое случается, когда имеешь дело с живыми существами. Тишина, однако, действует на нервы, и это начинает меня раздражать.
Наверное все-таки совещание. Я не настолько везучая.
– Компьютер, – зову я. – Какой сегодня день? Где Назит са'Вост?
Он меня не признает. Конечно, не признает. Я для него не человек, что чертовски раздражает.
Отлично. Я снимаю с головы дурацкий бант с оборками, а второй – с талии и бросаю их на пол. Назит скоро начнет меня искать, и я хочу хоть на минутку перестать быть чьим-то ручным пуделем. Я потягиваюсь, зевая, и провожу пальцами по волосам, радуясь, что избавилась от дурацких украшений, которые нацепил на меня инопланетянин. Назит любит яркие банты и еще более яркие платья для меня. Клянусь, каждый день здесь как на Хэллоуин.
Я оглядываю холл. Ни охранников, ни ученых. Все тихо.
Это значит, что у меня есть еще несколько минут для себя. Я могу наслаждаться свободой, пока она у меня есть.
Я не теряю времени даром и направляюсь в кафетерий. Если мы хотим создать атмосферу Хэллоуина, то самое время раздать сладости. В частности, побаловать себя. У меня слюнки текут при мысли о том, чтобы съесть что-нибудь, кроме твердого питательного батончика без вкуса. Назит не дает мне ничего, кроме этого, и даже на это он скупится, потому что ему нравятся «худые питомцы», а не «пухлые». Придурок. Я решаю, что съем по меньшей мере шесть тарелок лапши, прежде чем они вернутся.
Однако, когда я добираюсь до кафетерия, раздвижные двери плотно закрыты.
Нахмурившись, я кладу руку на панель дверного замка. Он не реагирует, поэтому я нажимаю на него еще раз. И снова.
– Нет! Ну давай же! Отвечай мне!
Двери даже не сдвинулись с места. Конечно, они бы и не сдвинулись. Они открываются только для тех, кто живет на этом корабле, а я считаюсь домашним животным. С яростным рычанием я снова хлопаю по панели. Игра окончена. Я пытаюсь получить к нему доступ с помощью кода переопределения на панели, но станция игнорирует мои попытки.
«Аварийный режим. Нарушение правил безопасности. Требуется сохранение образца».
Фу. Дурацкая станция. Может быть, мне удастся открыть дверь вручную. Я пытаюсь просунуть пальцы в тугие дверные швы, по крайней мере, минут десять, прежде чем сдаюсь.
– Я ненавижу тебя, Назит, – печально произношу я, прижимаясь лбом к холодному металлу.
Значит, меня не только бросили, но я даже не могу радоваться этому. Я снова легонько ударяюсь головой о дверь, а затем поворачиваюсь и смотрю в коридор. Никто меня даже не заметил. Никто не видит, как я пытаюсь взломать запасы еды.
Хм. «Аварийный режим», – сообщил компьютер на панели управления. Аварийный режим изменяет функции корабля, но без доступа к операционной системе я не буду знать, что именно это влечет за собой. Мне нужен доступ, каким-то образом… А это значит, что мне нужен дружелюбный инопланетянин, который помог бы мне с этим.
Поскольку все они считают меня эквивалентом тявкающей домашней собачки? Это чертовски маловероятно.
– Компьютер? – я пытаюсь еще раз. – Где все?
По-прежнему нет ответа от искусственного интеллекта, управляющего кораблем.
Я покидаю кафетерий и на цыпочках иду по другому коридору, мои ноги мерзнут на полу (потому что Назит не любит, когда его питомцы носят обувь, а он придурок). В этом коридоре есть окно, из которого открывается вид на одну часть станции и дальний космос. Я уже несколько раз наслаждалась здешними достопримечательностями, так как можно увидеть большую часть самой станции, а также очень красивую туманность вдалеке.
Космическая станция здесь имеет форму буквы «Н» с двумя длинными стержнями, соединенными в центре. На внешней стороне одного стержня всегда есть ряд маленьких квадратиков, которые выглядят как зубы на челюсти. Однажды я спросила о них на запинающемся языке инопланетян, и мне сказали, что это эвакуационные капсулы для экстренных случаев. Затем Назит погладил меня по голове и прикрепил еще один бант к моим волосам.
Когда я нахожу окно, у меня пересыхает во рту. Конечно же, все эвакуационные капсулы исчезли. Все, кроме одной, которая торчит, как последняя крупинка на кукурузном початке.
Сукин сын.
На станции тихо, потому что все удрали отсюда, а я осталась одна. Я протираю глаза, на случай, если мне что-то мерещится. Я здесь одна, на лабораторной станции «Супериор Стейблз». Возможно, мне следовало бы запаниковать, но вместо этого я испытываю лишь затаенное ликование. Я свободна. Я могу взять последнюю капсулу и придумать, как выбраться отсюда и, возможно, найти дорогу обратно на Землю…
Откуда-то из глубины станции доносится отдаленный лязг металла. Лаборатории.
Поправка. Я не одна.
«Нарушение правил безопасности. Требуется сохранение образца».
Кто бы это ни был, от кого бы они ни убегали, он все еще здесь, со мной.
Глава 2
Дана
Еще один грохот в недрах лабораторий заставляет меня напрячься. Какого бы монстра они ни создали, он все еще здесь, на станции… со мной.
Это нехорошо.
Я видела здесь некоторых существ, созданных в лабораториях. Насит – мастер так называемого «сплайсинга». Он берет генетические профили нескольких рас инопланетян и создает специально разработанного клона, используя все лучшие черты. Эти клоны – сплайсеры – будут использоваться в качестве гладиаторов для любых варварских видов спорта, которыми увлекаются пришельцы-месакки. Высокие, рогатые синие инопланетяне одеваются в элегантные одежды и задирают носы, когда речь заходит о других инопланетных расах, и гордятся тем, какие они образованные и цивилизованные, и все же они любят рабство и гладиаторов.
Предупреждение о спойлере: Вся вселенная полна придурков.
Мне нужно добраться до этого модуля. Я не знаю, как им управлять, но чего бы они здесь ни избегали, это означает, что мне также следует избегать этого. Однако, чтобы добраться до капсулы, мне придется пересечь среднюю полосу буквы «Н» и перейти на противоположную сторону станции.
А лаборатории находятся в центре станции.
Я подумываю о том, чтобы вернуться к вентиляционным отверстиям, но по опыту знаю, что участки прачечной, достаточно большие, чтобы через них можно было пролезть, расположены в основном над жилыми помещениями станции, а желоб для медицинских отходов есть только возле лабораторий.
Мне придется пройти прямо через самую опасную зону, чтобы добраться до спасательной капсулы.
Фу.
Альтернативой может быть просто… не ходить? Я могла бы спрятаться в комнате Назита, пока не вернутся ученые. Рано или поздно Назит вернется. Он вплетет бантик мне в волосы и погладит по голове, и я буду ненавидеть каждое мгновение, но я буду в безопасности. В безопасности, с бантиками, питательными батончиками и сном в клетке, и я никогда больше не увижу Землю.
Может быть, они вернутся на станцию, чтобы спасти меня, прежде чем я умру от голода.
Может быть, они вернутся до того, как монстр поймет, что я здесь, и съест меня.
Может быть.
А может, и нет.
В животе у меня урчит, и я отправляюсь на поиски оружия.
***
Оружие не так уж сложно раздобыть на космической станции, построенной для клонирования чудовищных гладиаторов. Когда я приближаюсь к средней части корабля, где находятся лаборатории, я натыкаюсь на тренировочные площадки. Там я ищу что-нибудь, что можно использовать для самозащиты. Надеяться на какое-то оружие – это слишком, но даже ручное оружие ценное приобретение. Люди – это маленькие закуски по сравнению с полноценными обедами большинства инопланетян. Я беру дубинку…
…и тут же падаю.
– Весит, должно быть, фунтов пятьдесят, – бормочу я. – Где-то здесь должно быть что-то размером поменьше.
Я пробую размахивать кувалдой, мечом, который выше моего роста, и чем-то похожим на перчатки с когтями, только размером они с бейсбольные рукавицы. У меня больше шансов пораниться этим предметом, чем чем-либо другим. Пока я размышляю, как мне защититься, мимо проходит один из роботов, которые убирают корабль, и направляется по коридору. Я следую за ним. Длинная рука протягивается и начинает водить по стеклу, очищая его.
Я отламываю скребок, игнорируя пронзительные сигналы, издаваемые роботом, и тренируюсь взмахивать своим новым оружием. Оно гибкое и длинное и немного напоминает мне нечто среднее между хлыстом и фехтовальным клинком. Защитит ли оно меня от того, что бродит по кораблю?
Нет. Но это хоть что-то.
Неподалеку раздается еще один сбой и звуковой сигнал о выходе системы из строя. На этот раз звуки намного, намного ближе, и у меня мурашки бегут по коже.
Дальше по коридору. Должно быть.
Мой меч-хлыст поднят в воздух, и я иду навстречу врагу.
Глава 3
Проект ва'Дорв8.3
Кровь.
Этот аромат пробуждает мои чувства. Я чувствую его совсем рядом, вместе с терпким запахом остатков моющего средства, которым роботы пользуются по всей станции. Я перевернул всю лабораторию в поисках других пакетов с запасенной кровью, но все отделения пусты. Я выпил все содержимое за день, просто чтобы избавиться от сильной жажды крови, которая затуманивала мои мысли.
Теперь это прошло, как и вся моя еда.
Но должно же что-то остаться. Я разбиваю стеклянные дверцы и ломаю металлический каркас, чтобы добраться до флаконов внутри, и испытываю облегчение, когда нахожу последний, наполовину полный пакет с кровью, упакованный в эластичный пластик.
Я даже не утруждаю себя надрыванием пакета. Я просто запихиваю все это в рот и жую. Холодная кровь стекает по моим клыкам, наполняя меня облегчением и отвращением одновременно. Вкусно, но какой-то неправильный вкус. Не важно.
Желание поесть на данный момент удовлетворено, туман в моем сознании рассеялся. Я в изнеможении падаю на пол, прижимая руку ко лбу.
Движение заставляет меня насторожиться.
Кто-то идет по одному из близлежащих коридоров. Звуки, которые он издает, тихие, но хорошо воспринимаются тонко настроенными органами чувств, как мои. Я сажусь, прислушиваясь к легким шагам, которые эхом отдаются в моем направлении.
И я снова чувствую запах крови, но на этот раз это кровь живого существа, а не из стерильного пакета.
Пахнет восхитительно. У меня слюнки текут, хотя я только что поел. Я выплевываю пустой пластиковый пакет, опустошив его содержимое, и встаю на ноги.
Дверь открывается, и свет из коридора заливает комнату. Я автоматически отодвигаюсь в сторону, чтобы не попасть на свет, и прикрываю глаза рукой. В дверном проеме стоит существо, и я удивленно щурюсь на него. Ничего подобного я раньше не видел. Оно невысокого роста, с ярко-оранжево-рыжими волосами, которые волнами обрамляют его безрогую голову. Кожа у него неприятно бледная, как у животного. На нем желтая рубашка до колен, а ноги голые.
Здесь пахнет женщиной. Я никогда раньше не видел женщин, но обучающие имплантаты, встроенные в мой мозг, заполняют пробелы. Женщина. Взрослая. Привлекательная.
И полна свежей крови.
Она размахивает тонким, колеблющимся куском металла в воздухе, как оружием, вглядываясь в темноту. Убедившись, что на нее никто не нападет, она отходит в сторону и прижимается спиной к стене. Слишком поздно я понимаю, что она нажимает на выключатель, чтобы включить его.
Боль застилает мне глаза. Моя кожа загорается, как будто она в огне, и я издаю вопль агонии.
– Выключи свет!
– Черт! Извините! – проскрипел женский голос, и она быстро ударила по панели, чтобы выключить свет. Она говорит на иностранном языке, но переводчик делает ее слова понятными. Через мгновение она говорит на языке Родного мира месакк, хотя ее речь сбивчива и не совсем удобна. – Я не знала, что здесь кто-то есть.
Ее слова звучат как извинение и во многом смягчают мой гнев. Я слегка присаживаюсь на корточки на полу, вытирая слезящиеся глаза.
– Перестань, – хрипло говорю я. – У меня режет глаза.
Наступает пауза.
– Ох. Хорошо. Конечно. Это… поэтому они бросили тебя здесь?
– Бросил меня? – Я поднимаюсь на ноги, и моя кожа горит там, куда попадает свет. В лаборатории есть система приглушенного освещения, которая не даст мне обжечься, но я не знаю, что это такое, и, очевидно, эта незнакомка тоже не знает.
– Да, я думаю, они все удрали отсюда, чтобы избежать встречи с монстром. – Ее голос падает до шепота, и она оглядывается в темноте, сжимая оружие в руке. – Ты его видел?
Мои глаза, наконец, перестают слезиться, и я могу рассмотреть ее получше.
– Что за монстр?
– Тот, из-за которого все эвакуировали, спасаясь бегством? Только не говори мне, что ты не знал? Эта станция пустынна, приятель. Меня бросили, потому что я пудель, а тебя, я думаю, оставили на съедение из-за аллергии на свет. Но для тебя плохие новости. – Ее голос понижается до драматического шепота. – Если мы наткнемся на монстра, я подставлю тебе подножку, чтобы он съел тебя первым.
Я фыркаю на ее смелое заявление. Монстр. Они сбежали от монстра. Я думал, что ученые перегруппировались в более безопасной части станции, чтобы попытаться выяснить, как меня сдержать. Я устал от их тычков и понуканий и сорвал с себя путы, когда они попытались провести еще одно из своих «экспериментальных процедур», от которых у меня все внутри горело и болело, и я страдал целыми днями.
Они пытались подавить меня электрошокерами, а когда я не захотел возвращаться в свою клетку, включили электрический ток. Однако это не сработало. Они раздраженно зажужжали, но не замедлили моего движения. Усовершенствованное лечение, с помощью которого они изменили меня, позаботилось об этом. Затем они попытались отравить меня газом, но благодаря их модификациям я могу задерживать дыхание на час, так что это тоже не сработало.
После этого они убежали, а я пошел поискать немного крови, чтобы попить. Они упомянули что-то о недостатке железа, когда вполголоса обсуждали меня, и мне хотелось есть каждый раз, когда кто-нибудь наклонялся ко мне так близко, что я чувствовал запах крови, пульсирующей у них под кожей.
Как только они бросили меня, я воспользовался пакетами с кровью, которые хранились в лаборатории.
Они полностью покинули станцию? Это что-то новенькое. Трусливо и неудивительно, но что-то новенькое.
И они также оставили это хрупкое, умное создание тут.
– Ты уверена, что они ушли?
– Да. Обычно я так долго не остаюсь одна. Я проверила спасательные капсулы, они все исчезли. Мы остались наедине с тем, кто терроризирует это место. Я удивлена, что ты с ним не столкнулся.
Я делаю шаг вперед в темноте, затем еще один к ней. Под ее кожей пульсирует кровь, и я чувствую ее слабый запах. Я кладу руку на панель освещения, и она быстро отодвигается в сторону, ее пульс учащается, а запах крови становится сильнее.
Когтями я вырываю панель освещения из стены, чтобы она не могла ею пользоваться.
– Плохие новости, – рычу я, повторяя ее слова.
– О? – ее голос звучит немного неуверенно, и она дрожит, даже когда запрокидывает голову, как будто хочет посмотреть на меня.
Я наклоняюсь ближе, и у меня снова слюнки текут от ее восхитительного запаха.
– Малышка, я тот монстр, от которого они сбежали.
Глава 4
Дана
Я сильнее прижимаюсь к стене.
Он… монстр? Из-за него все сбежали со станции? В моей груди вспыхивает паника, и я подавляю желание убежать. Будь хладнокровной, – напоминаю я себе. – Если вы ведете обычный разговор, он не такой уж и монстр, как ты думаешь. Он говорит это просто для того, чтобы вывести тебя из себя.
– Ты что, издеваешься надо мной, да?
– Я не понимаю. – Его слова звучат размеренно и спокойно. Я не вижу его лица в темноте. Все, что я слышу, – это его движения… И я чувствую тепло, исходящее от его тела. Кажется, что он тяжело дышит, но он также инопланетянин. Откуда мне знать, насколько тяжело или насколько легко он дышит в норме? Но тот факт, что его низкий голос ровный, я думаю, хороший знак. – О чем ты?
– Ты дразнишь меня, – уточняю я, жалея, что не могу включить свет. Он только что выдернул панель из стены, так что это говорит против его хладнокровия и спокойствия. Я дрожу, по моей коже пробегают мурашки. – На самом деле они ушли не из-за тебя, не так ли?
– Я сбежал, – просто говорит незнакомец. – Их яды и электрошокеры не смогли меня удержать. Поэтому они ушли, чтобы спастись, потому что я сказал, что поймаю и выпью их кровь.
Он говорит все это так буднично, как будто два десятка хорошо вооруженных инопланетян и горстка ученых покидают корабль каждый день. Я поднимаю взгляд, потому что не вижу его в темноте, но чувствую, как он надвигается. Он выше меня, и его близость начинает меня нервировать.
– Вот почему я здесь, – продолжает он своим чересчур спокойным голосом. – А почему ты здесь?
– Потому что я пудель.
– Пухль…? – Он повторяет это слово, коверкая его. – Я все еще не понимаю.
Мне вдруг пришло в голову, что то, что меня считают пуделем, пойдет мне на пользу.
– Я домашнее животное, – объясняю я. – Инопланетяне – большие синие парни – украли меня с моей родной планеты несколько лет назад. Парень, которому я принадлежу, заставляет меня спать в клетке и обращается со мной так, будто у меня нет функционирующих клеток мозга.
Он фыркает.
В его ответе слышится легкое удивление, поэтому я продолжаю. Разве я все это время не училась, как обращаться с теми, кто больше и сильнее меня? Я справлюсь еще с одним. Если он не на их стороне, он на моей. Если они думают, что он монстр, он может стать моим монстром.
– Так ты действительно тот самый большой злодей, из-за которого они все разбежались в страхе?
– Большой злодей… что?
Я игнорирую это и притворяюсь уверенной, чего на самом деле не чувствую. Я отталкиваюсь от стены, как будто каждый день оказываюсь в ловушке на заброшенной космической станции – в темноте – с незнакомцем.
– Похоже, мы двое здесь остались последние. Как тебя зовут?
– У меня нет имени. Как тебя зовут?
– Я Дана. Почему у тебя нет имени?
– У меня есть номер партии. А у тебя он есть?
– Я не клон. – Я делаю шаг вперед и тут же ударяюсь носком обо что-то металлическое. Громкий лязг эхом разносится по комнате, и я вздрагиваю. – Ой.
– Здесь беспорядок, – говорит мне клон капитана Очевидность. – На тебе нет обуви.
– Они не дают мне обувь. Пудель, помнишь? Я держу свои милые маленькие пальчики на холодном полу, потому что мой хозяин – большой мудак и считает, что это мило.
– …что?
– Не бери в голову. Я ненавижу быть домашним животным и часто несу чушь.
Он ворчит.
Я делаю еще один шаг вперед, но чья-то огромная теплая рука сжимает мою руку.
– Не надо. Ты наступишь на стекло.
– Ой. – Я остаюсь там, где нахожусь, потому что это было любезно с его стороны. Прикосновение его кожи к моей приятно, как прикосновение грелки, и я вспоминаю, что мне всегда холодно, потому что воздух на станции холодный и подходит для пришельцев месакки, а не для людей. Хотя этот парень теплый. Он нависает надо мной в темноте, и я подозреваю, что если бы я подняла руку над головой, то нашла бы его лицо.
Мне действительно интересно его лицо.
Мне также кажется, что на руке у меня могут быть его когти сейчас, но я боюсь проверять. Мое сердце бешено колотится. Несмотря на свой страх, я сохраняю беззаботную улыбку на лице, потому что в темноте все еще можно услышать улыбку.
– Так это ты тот проект, над которым они работали? Это ты издавал все эти звуки? Я все время слышала, как бьется стекло.
– Ммм. Я пытался добраться до пакетов с кровью, которые они хранят здесь.
– Зачем?
– Чтобы выпить.
Это заставляет меня остановиться. По моим рукам снова бегут мурашки.
– Тебя не кормят питательными батончиками? Этими дерьмовыми, безвкусными квадратными штучками? Такое ощущение, что ты жуешь дерево?
Он не отпускает меня. Его рука скользит по моей обнаженной руке, как будто гладит меня. Мне следовало бы бояться больше. Это чудовище, верно? Но со мной он не ведет себя так уж чудовищно. Он просто проводит когтем по моей руке, словно проверяя, настоящая ли я.
– Нет, у меня такого не было.
У меня урчит в животе, и это напоминает мне о том, что нас все бросили, и в ближайшее время меня вряд ли кто-нибудь накормит.
– Я бы не советовала их есть. Это дерьмо. Но когда ты достаточно голоден, у тебя нет выбора. И двери здесь заперты. Я не думаю, что у тебя есть доступ в закрытые помещения станции?
– Не знаю, есть ли он у меня. Не пробовал. Я был… здесь. В лаборатории.
– В темноте, – замечаю я.
– От света у меня болят глаза и горит кожа.
Я принимаю это к сведению. Действительно принимаю. Он ненавидит свет. Он пьет кровь. Это начинает походить на розыгрыш. Мой страх улетучивается.
– Ты… пытаешься сказать мне, что ты вампир?
Чувак, атмосфера Хэллоуина на этом корабле безупречна.
– Что это?
– Монстр, который убивает людей. Ненавидит чеснок, солнечный свет и кресты. Пьет кровь.
– Я не знаю, что это за две вещи, и я никогда не стоял на солнце. Я знаю, что здешний свет причиняет мне боль, и я пью кровь. Я никого не убивал… пока. Но я нападал на некоторых ученых, да.
Я не могу сказать, серьезно он говорит или нет.
– Почему?
– Потому что я был голоден.
Я вдруг почувствовала себя кроликом, который ведет непринужденную беседу с волком.
– И… ты сейчас голоден?
– Зверски проголодался.
Ах милый.
Его большой палец скользит по моей руке, а затем он опускает ее.
– Мне больше интересно поговорить с тобой, чем выпить до дна, как бы вкусно ты ни пахла. Ты не убежала, хотя и боишься. Я чувствую, как учащается твой пульс.
– Куда бы я пошла? Я домашнее животное, помнишь? И я не убегаю, потому что, если ты их враг, ты автоматически становишься моим другом.
– Даже если я и есть этот чесночный монстр?
Несмотря на мое беспокойство, это заставляет меня улыбнуться.
– На самом деле правильно – вампир.
– Как бы ты это ни называла, это все равно одно и то же. Я ненормальный. Они что-то изменили во мне. И теперь я… голоден.
Что ж, значит, нас двое, только я хочу есть лапшу, а он хочет выпить меня, как будто я ходячий говорящий пакетик сока.
– Так какой у нас план?
– План?
– Да, ты напал на ученых, заставил их убежать, и теперь ты здесь король станции. Поздравляю. Хорошая работа. Итак, каков твой план?
– Почему тебя так волнует, что я сделаю?
– Потому что у меня есть план, и мне нужно посмотреть, совпадает ли он с твоим, или ты собираешься просто убить меня.
Он издает еще один удивленный звук.
– Зачем мне убивать тебя, если с тобой так интересно разговаривать? И ты, кажется, знаешь, кто я такой, что делает тебя умнее тех ученых, которые убежали отсюда. Поэтому я хочу знать больше.
– И ты не собираешься меня убивать?
– Нет.
– Даже если от меня чертовски хорошо пахнет?
Он наклоняется ко мне, и теплое дыхание с медным привкусом наполняет темноту вокруг меня.
– Создание, ты потрясающе пахнешь, и я слышу, как бьется твое сердце, и я еще не напал на тебя, не так ли?
От этого у меня не должно пульсировать между бедер.
– Меня зовут не Создание. Меня зовут Дана. И если мы собираемся стать друзьями, тебе нужно имя. Я не буду называть тебя Дракулой. Кстати, это еще один вампир.
– Я же сказал тебе, что у меня есть только идентификационный номер партии. Проект ва'Дорв8.3.
– Что ж, это уже чересчур. Знаешь что? Даже Дракула – более подходящее имя. А как насчет Влада? Влад Цепеш?
– Я буду использовать это имя. Звучит устрашающе.
Да, я должна была догадаться, что он выберет это.
– Хорошо, Влад, если мы друзья, могу я попросить тебя пообещать, что ты не убьешь меня? – Когда он замолкает дольше, чем я бы хотела, я обращаю на это внимание. – Немедленный ответ был бы лучше, чем тот, над которым тебе нужно подумать. Просто говорю.
Он фыркает, забавляясь.
– Я не хочу тебя убивать. Ты первая, кто разговаривает со мной как с нормальным человеком, а не как с ошибкой.
Тогда я заговорю ему все уши, как Шехерезада в «Тысяче и одной ночи».
– Я рада, что мы пришли к соглашению. И, кстати, о соглашениях… – я обвожу рукой окрестности. – У меня плохое зрение. Можем ли мы включить хотя бы один источник света, или тебе обязательно нужна полная темнота?
– Я знаю, что в прошлом у них было определенное освещение, которое не причиняло мне вреда, но то, которое использовала ты, было болезненным. – Он останавливается и похлопывает меня по руке. – Ты эксперт по чесночному монстру. Ты мне скажи.
– Вампир, – снова поправляю я. – И, насколько я знаю, на вампиров влиял только солнечный свет. Естественный солнечный свет.
– Я никогда не видел солнца. Я был только на этой станции.
Это кажется мне грустным.
– Ты никогда не был на планете? Тебе бы там понравилось. Погода каждый день разная, и дует легкий ветерок. Воздух свежий и не пахнет старыми носками, как здесь, на станции. А ночное небо просто великолепное. – На меня накатывает волна тоски по дому. Я не видела солнца и не чувствовала дуновения ветерка с тех пор, как меня приобрел Насит.
– На станции действительно плохо пахнет, – признает он. – Я думал, что это мой запах.
Я усмехаюсь.
– Нет, я тоже чувствую этот запах. Это из-за рециркуляторов воздуха или чего-то в этом роде. От них всегда пахнет плесенью. И я хочу взглянуть на тебя, Влад. Посмотрим, есть ли у тебя другие типичные вампирские черты. – Посмотрим, с чем я имею дело. Посмотрим, есть ли у тебя выражение лица хладнокровного убийцы. Посмотрим, смотришь ли ты на меня как на человека или как на гамбургер. – Давай.
– Куда мы идем? – Если он и возражает против того, что я беру ситуацию под свой контроль, он этого не показывает.
– В другую комнату, где есть освещение, потому что ты выключил его тут. Все в порядке, я тебя не осуждаю.
– Похоже, что так оно и есть. – Его забавляет мой тон, и я испытываю облегчение от того, что он по-прежнему довольно сдержанно относится ко всей этой ситуации. Он не ведет себя как сумасшедший кровососущий монстр, так что это хороший знак.
– Пойдем в холл, – говорю я и протягиваю руку, потому что там кромешная тьма и я окружена битым стеклом и искореженным металлом. – Ты можешь вести меня.
– Ты слишком властная для домашнего животного, – бормочет он. Однако вместо того, чтобы взять меня за руку и вывести из комнаты, он подхватывает меня за талию и несет. Я сдерживаю вскрик, мои руки автоматически обхватывают его плечи.
На нем нет рубашки. Мои руки касаются густых волос на груди, скользят по твердым, как камень, мышцам рук и ощущают тепло. От него пахнет кровью и чем-то еще, и мне интересно, что же он за инопланетянин. Пришельцы месакки, которые управляют этой станцией, все голубые, высокие и худощавые, и я не думаю, что у них есть волосы на груди, как у него. Большинство клонов, которых создает Насит, представляют собой смесь нескольких типов инопланетян – он называет их сплайсами – и все они перемешаны в каком-то ДНК-бульоне. Мне любопытно посмотреть, насколько по-человечески – или нечеловечески – выглядит этот Влад.
Мгновение спустя он опускает меня на землю.
– Ты стоишь перед дверью в лабораторию. Она закрылась за тобой, когда я выдернул панель. Ты можешь пройти в коридор и изменить настройки освещения.
Я протягиваю руку и касаюсь холодного металла, кивая, когда нащупываю шов двери передо мной. Верно. Я уже бывала тут раньше.
– Мне неприятно сообщать плохие новости, но я не могу открыть эту дверь вручную, и у меня нет личного кабинета, чтобы получить доступ к системе.
Влад фыркает.
– У вас, пуделей, такие маленькие ручки. – Он делает шаг вперед, отодвигает меня в сторону – это что, хвост? – и слегка приоткрывает дверь. Свет очерчивает линию на его лице, подчеркивая темно-синюю кожу, крупный нос и угловатые черты. Его глаза потрясающе красные, цвета крови. Затем он снова отступает в тень, лишая меня большего.
Не совсем человек, но и не совсем месакка. Хм.
– Тебе не было больно от этого света? – спрашиваю я, раздвигая двери чуть шире. Теперь, когда он вручную сорвал с них пломбу, я могу распахнуть двери настолько, чтобы протиснуться в коридор. Я выхожу, отряхиваю пыль с платья и поворачиваюсь к дверям лаборатории. Я ничего не вижу внутри. Там просто темнота.
– Было неудобно, но не жгло. – Темнота немного расступается, и я представляю себе инопланетного вампира, расхаживающего с другой стороны.
Я подхожу к дверной панели со своей стороны.
– Тогда это хорошее начало. Давай посмотрим, смогу ли я что-то еще отрегулировать. – Я пытаюсь, но сообщение «Нет персонального доступа» продолжает мигать. – Я не могу. Система не распознает меня.
– Тогда как же нам попасть внутрь?
– Если только у тебя где-нибудь нет отрубленной руки, мы не сможем.
Он делает паузу.
– Я думаю, что, возможно, оторвал палец, когда напал на них. Это подойдет?
Он серьезно? Я не знаю, в ужасе я или в восторге.
– Твой палец?
Он усмехается.
– Как будто я настолько слаб. Это один из них.
– Давай его.
Пять минут спустя я держу в руках окровавленный, отрубленный палец с посиневшей кожей и, стараясь не испытывать отвращения, прижимаю его кончик к экрану. На экране появляется имя и анкета одного из ассистентов Назита, и я приступаю к работе.
– Ты знаешь, что делаешь? – спрашивает он из соседней комнаты.
– Да, знаю. Несмотря на мой нынешний статус пуделя, до этого у меня была приличная хозяйка. Это была пожилая дама из месакк, у которой было плохое зрение, и она поручала мне заниматься всеми ее приборами, а также научила читать и писать. Я неплохо разбираюсь в их оборудовании… до тех пор, пока у меня есть профиль для доступа к вещам, – я осторожно откладываю палец в сторону на случай, если он мне понадобится позже, и рассматриваю панель передо мной. Появляется мигающее красным сообщение об ошибке, но я не обращаю на это внимания и просматриваю меню опций в поисках команд для освещения. Я нахожу элементы управления окружающей средой, прокручивая список опций. В самом низу списка настроек яркости есть пользовательская настройка, и я выбираю ее. Освещение в зале немедленно меняется, становясь неестественным и слегка розоватым.
