Текст книги "Любовные игры"
Автор книги: Розмари Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 11
«Счастливо загореть!» Надо же! Нет, но как он это сказал! Словно с огромным удовольствием послал бы ее ко всем чертям!
«Он был бы рад, если бы я заснула и сгорела на солнце», – подумала Сара, представляя себе, с каким презрением герцог взирал бы свысока на ее бренные останки. Она ненадолго забылась, а когда, проснувшись, приподнялась на локтях и оглядела окрестность – его нигде не было видно.
Она поплелась в свою комнату, мечтая растянуться на свежей постели и заснуть безо всяких кошмаров – хватит с нее! Но дядя Тео еще не вернулся, и мысль о ночлеге под одной крышей с Риккардо бросила ее в дрожь. Лучше уехать от греха подальше. Не давая себе труда хорошенько поразмыслить, Сара наскоро приняла душ, оделась и вызвала корейца, одного из слуг дядюшки Тео.
Широко улыбаясь, тот подтвердил, что у парадного подъезда ждет машина.
Сара пошла вместе с корейцем к выходу. И в самом деле, там стоял новенький, только что с конвейера, автомобиль с предусмотрительно откинутым верхом.
«Мерседес-бенц» давнишних сариных грез…
Это, конечно, сюрприз дяди Тео. Откуда только он узнал ее любимую марку?
И почему…
– Это для вас, – пояснил кореец. – Подарок.
Дилайт так и запрыгала бы вниз по ступенькам! Сара нахмурилась и спросила:
– От дяди… От мистера Колера?
Слуга покачал головой.
– Нет, мисс, от другого джентльмена. Он просил передать, что ключи внутри машины.
Сара бросила на сверкающий автомобиль грустный взгляд и повернулась спиной к нему.
– Я не могу принимать такие подарки. Передайте это джентльмену вместе с моей признательностью. И вызовите, пожалуйста, такси.
– Прошу прощения, мисс, такси здесь не ходят.
Сара вспомнила массивные чугунные ворота и снова нахмурилась. Он, разумеется, знал насчет такси. Все рассчитал и уверен, что загнал ее в угол.
Она вдруг просияла.
– Конечно, как же я забыла? Значит, у меня нет выбора. Придется воспользоваться тем, что под рукой, но, разумеется, я беру автомобиль напрокат. Так и передайте герцогу.
Он наверняка придет в ярость, особенно когда ему вернут автомобиль с ее коротенькой запиской, что-нибудь вроде: «Благодарю за приятную поездку».
Пусть убирается с его уверенностью, будто ее можно купить!
Злость двигала Сарой всю дорогу домой, когда она бесшабашно лавировала в потоке машин. «Мерседес» идеально слушался, но это не повлияет на ее решение. Герцогу Кавальери почему-то вздумалось преследовать ее, причем он выбрал странный способ ухаживания: оскорбляя и провоцируя. Очевидно, он запомнил слова о машине ее мечты. Также очевидно, что у него денег куры не клюют.
Он уже считает ее своей добычей! От злости Сара крепко вцепилась в руль.
Что это ему вдруг приспичило овладеть ею? И с какой стати она вздумала удирать? Говорят, нападение – лучший способ защиты. И уж, конечно, ее сестра, привыкшая иметь дело с кем угодно, бесстрашно встретила бы врага лицом к лицу.
По мере приближения к своему жилью Сара сбавила скорость. На лбу у нее залегла крохотная морщинка. Теперь она сердилась на себя за необдуманное бегство. Надо было остаться и показать этому подонку, что ей нет до него никакого дела. И не идти на поводу у эмоций. У него хватит наглости вообразить, будто она хочет сыграть на его инстинкте охотника. О черт!
Если у Сары еще оставались какие-то сомнения, духота в маленькой квартирке Дилайт определила ее дальнейшие шаги. Здесь, среди разбросанных вещей сестры, ей было легче вжиться в образ и снова превратиться в дерзкую, уверенную в себе Дилайт, которая ничего не боялась и ни от чего не отказывалась – хотя бы ради опыта или развлечения. Дилайт ни за что не обратилась бы в позорное бегство! Что он из себя строит, этот декадентствующий герцог?
Об этом стоило подумать. Сара быстро побросала в чемодан самые необходимые вещи. «Декадентствующий герцог» – хорошо сказано, Сара! Давняя привычка вести с собой воображаемый диалог и на этот раз помогла ей собраться с мыслями. Она захлопнула за собой дверь квартиры. Отныне она и впрямь будет вести себя, как Дилайт. Вот он увидит!..
Сара припарковала «мерседес» возле самого дома. Что если его «увели»? Но если только он там, она вернет машину герцогу – с улыбкой и лицемерными словами признательности. Переполненная мстительными чувствами, Сара вышла на улицу.
Слава Богу, автомобиль оставался на месте. Рядом шнырял какой-то тип с фотоаппаратом на шее.
– Привет! Это ваша белоснежная красавица? Просто конфетка! Только что с конвейера, да?
На улице все еще было полно машин и, как ни странно, даже прохожих: обычно в Лос-Анджелесе мало кто передвигается на своих двоих. Иначе Сара сказала бы этому субъекту! Но она до поры до времени подавила в себе это желание.
– Хелло. Да, неплохая машина. – Одарив незнакомца туманной улыбкой, Сара принялась шарить в сумочке. Ключи должны быть где-то здесь.
– Вы Дилайт Адаме, я угадал? Сегодня Бренда Роуэн рассказывала о вас в своей телевизионной программе. Не возражаете, если я щелкну вас на фоне автомобиля? Наверное, это подарок итальянского герцога?
Сара так и ахнула: он уже снимал ее с проворством профессионального фотографа.
– Прошу вас…
Он не дал ей закончить фразу.
– Вот моя визитная карточка. Большое спасибо. Меня зовут Гордо Рэпп. А вы славная девушка! Представляю, как вам осточертела эта популярность!
Откуда, черт побери, взялся этот тип и что ему надо?
Сзади послышался визг тормозов. Хлопнула дверца автомобиля.
– Вы пристаете к даме?
Ох, нет! Только не это! Только не сейчас!
Сара произнесла с хорошо разыгранным безразличием:
– Я искала ключи. – И тут же почувствовала холодок ключей, вкладываемых в руку.
– Я привез запасную связку. Ты что, надумала вернуться или догадалась, что я приеду, и вышла навстречу? – В черных глазах сверкнули искры, и он добавил, обращаясь к фотографу:
– На вашем месте я бы убрался.
– Как прикажете, герцог. Только позвольте еще один, последний кадр. Я пришлю вам отпечатки… Бегу, бегу!..
Когда он скрылся за углом, крепко прижимая к себе камеру, Сара раздраженно повернулась к своему мучителю.
– Ты отдаешь себе отчет, что этот тип… Завтра во всех газетах появится этот снимок, и пойдут пересуды. Как ты мог позволить ему думать, будто…
Он все еще удерживал в своей ее руку. Если бы не это, с каким наслаждением она запустила бы ключи в его наглую рожу сатира!
– По-твоему, я должен был броситься в погоню? Разбить камеру? Тогда тебе уж точно был бы обеспечен грандиозный скандал в прессе. – Прозвучавшая в его голосе ирония довела Сару до белого каления. – Вряд ли ты могла всерьез хотеть, чтобы я применил к нашему приятелю физическую силу. Кроме того, позировать явно доставило тебе удовольствие.
Наконец Саре удалось вырвать руку, и она с трудом подавила в себе желание ударить его. Ее удержали лишь многолетняя привычка к дисциплине и умение владеть собой.
– Ты… Что ты себе позволяешь! Смеешь клеветать, будто я… Сейчас мне меньше всего нужно, чтобы обо мне распускали сплетни. Пусти сейчас же!
Он не обращал ни малейшего внимания на любопытствующих прохожих, будто они были одни на улице, держался с ней так, словно она – трудный подросток.
– Если ты действительно стремишься избежать скандала и горишь желанием снова встретиться с нашим другом-фотографом, я, разумеется, отпущу тебя. И, будь добра, прекрати притворную истерику. Маленькая змея, разве ты не собиралась вернуться ко мне?
Этот человек считает себя прямо центром Вселенной! Но она не пойдет у него на поводу!
– Я всего-навсего хотела вернуть тебе машину, – сквозь зубы процедила Сара. – И провести еще немного времени с дядей Тео – без посторонних! – У него сузились глаза, и это доставило Саре ни с чем не сравнимое удовольствие. – А теперь… – Она взглянула на свою руку, которую он все еще держал в своей.
– А теперь, если я отпущу тебя, в каком направлении ты помчишься? Кстати, ты уверена, что хочешь бежать от меня? – Он фамильярно, словно старый друг или возлюбленный, свел обе ее руки у нее за спиной и резко притянул Сару к себе.
– Оставь!
– Чего ты боишься? Или это твой способ вести интригу?
– Я тебе все сказала. Я помолвлена и люблю своего жениха. Всем сердцем. А что касается вас, герцог Кавальери, то я намерена избегать вашего общества.
Не принимайте близко к сердцу. Если бы я не встретила и не полюбила Карло, возможно, у вас был бы шанс.
– Ах, значит Карло? – на этот раз его голос был холоден, как лед. Он резко отпустил ее, так что она чуть не упала. – Это итальянское имя.
Предупреждаю, милая Дилайт: если он и вправду мой соотечественник, то он неимоверно ревнив и ожидает от своей невесты чистоты. Итальянские мужчины женятся исключительно на девственницах. Я правильно понял – речь шла о замужестве?
– Естественно. И очень скором. Как только закончатся съемки, я немедленно отправлюсь к нему.
Ключи от машины, вдавленные в ее ладонь, нестерпимо жгли руку. Сара неуклюже протянула их герцогу.
– Пожалуйста!
Непостижимый человек! От его злости не осталось и следа. Он почти равнодушно пожал плечами.
– Раз уж ты все равно решила навестить Теодора Колера, можешь отправиться туда на «мерседесе». Не могу же я вести обе машины одновременно.
Он меняется, точно хамелеон! Сара с подозрением уставилась на герцога, но он уже садился в свой «ламборини».
– Найдешь дорогу или мне ехать помедленнее?
Как ей хотелось швырнуть ему ключи, захлопнуть за собой дверь подъезда и пусть ломает голову, как быть с автомобилем! Но разве Дилайт оставила бы поле боя? Никогда!
– Спасибо, я последую за тобой.
Сидя в машине, раздираемая противоречиями, Сара не отважилась анализировать происшедшее. Хорошо, что он не знает, в каком она смятении. И еще хорошо, что она не бросилась наутек!
Глава 12
На следующий день сплетня разошлась по всем газетам. Слуга дяди Тео принес их Саре сложенными аккуратной стопкой на медном подносе. Его лицо оставалось невозмутимым, даже когда он информировал ее, что Бренда Роуэн упомянула о ней в своей утренней программе. И что, как только она проснется, ей нужно позвонить мистеру Гэрону Ханту.
Гэрон! Сара залилась краской. О Господи, что он мог подумать о ней? А теперь еще эти смехотворные слухи!
– Привет! – сухо произнес Гэрон. – Кажется, я должен тебя поздравить?
Собственно, я позвонил, чтобы сообщить, что ты можешь быть свободна еще несколько дней, во всяком случае до конца этой недели. У нас проблемы с погодой.
Дальше было еще труднее. Сара приготовилась с жаром опровергать слухи, но Гэрон и не собирался ни о чем спрашивать. И она не могла намекнуть, что хотела бы снова встретиться с ним, ведь у нее больше не было уверенности. Да и захочет ли он – после того, как ее вырвало у него на глазах? Так или иначе – в какой-то мере даже к ее облегчению – Гэрон держался вполне дружески и по-деловому.
– Передай нашему другу Риккардо, что я как-нибудь заеду к нему. Приятно тебе повеселиться, беби.
Прежде чем положить трубку, Сара несколько секунд как бы в прострации смотрела на нее. Потом взяла газету и вздрогнула при виде безобразной фотографии, на которой она рылась в сумочке, в своих огромных солнечных очках смахивая на участницу ограбления банка. А вот еще один снимок: она с обожанием уставилась на повернутое в профиль лицо Риккардо, который нежно держит ее за руку.
Это невозможно! Может быть, дядя Тео что-нибудь придумает? Может, ей следует подать в суд – особенно на гнусного доносчика Гордо Рэппа?
Саре попался на глаза кусочек газетного текста, и она чуть не задохнулась от ярости, когда прочла весь столбец:
«Похоже, Пол и Моника Друри выступили в роли Купидона, познакомив мультимиллионера герцога Кавальери с восходящей звездой Дилайт Адаме. Это была любовь с первого взгляда: с ужином в элегантнейшем „Каферюсс“ и интимным ланчем тет-а-тет не где-нибудь, а в служебном кабинете Пола Друри.
Так что теперь счастливая Дилайт разъезжает в новеньком «мерседесе», который ей преподнес в подарок один поклонник. Как вы думаете, кто?»
Зазвонил телефон, и Сара схватила трубку, но тут же скорчила гримасу, узнав скрипучий, насмешливый голос:
– Ты уже видела газеты? Кажется, здесь это называется первоклассной рекламой? Мне же разнузданность прессы кажется просто возмутительной.
Неужели он в самом деле считает… Сару бросило в жар.
– Это все из-за тебя! Ты сам настаивал на встрече, и уж во всяком случае, я не нуждаюсь в рекламе такого рода. – Она вспомнила о взятой на себя роли и постаралась успокоиться. – Послушай, у меня ревнивый жених, если он поверит этой гнусной сплетне, он убьет нас обоих.
– Ах, пресловутый Карло! Постараюсь привести его в чувство, как здесь выражаются, пусть только обратится ко мне! Возможно, я дам ему совет не покидать надолго столь очаровательную невесту.
Его голос, даже сильно смягченный, резал ей слух, но она вновь взяла себя в руки.
– Тебя это не касается. А если ты не в восторге от газетной пачкотни, почему бы тебе не послать опровержение? Ты просто международный плейбой и не можешь понять, насколько мне претят подобного рода игры.
Последовало долгое молчание. Не зашла ли она слишком далеко? Сара услышала, как ее кольца выбивают нервную дрожь на телефонной трубке. Он что, так ничего и не скажет?
К ее изумлению, герцог ответил мягким, приятным мурлыканьем – словно огромная дикая кошка. Она так и подпрыгнула.
– Потому что не ты устанавливаешь правила, да? Ничего, Дилайт, иногда нужно рискнуть.
– Я и так постоянно рискую. Но в данном случае… Я не потерплю, чтобы на меня клеветали!
– Вот как! – неожиданно усталым голосом произнес герцог. – Да, кстати, я больше не пользуюсь гостеприимством мистера Колера: я вернулся в свой отель.
Предлагаю встретиться, чтобы обсудить, как положить конец всем этим слухам.
Может, ты позвонишь и скажешь, когда тебе удобно?
Почему она согласилась принять его приглашение, пошла навстречу просьбе, больше похожей на приказ? У нее И в мыслях не было снова встречаться с этим человеком и вновь открывать в себе пугающую слабость. Дилайт не позволила бы себя запугать, однако Сара умирала от страха. Он и отталкивал, и притягивал ее – как бы она ни отрицала.
Мотылек летит на огонь свечи и гибнет, опалив крылышки. Как бы она ни корчила из себя Дилайт, в душе она оставалась Сарой, и все это происходило с Сарой, было ее собственным приключением. Никто, кроме нее самой, не позаботится о том, чтобы она не сгорела в этом огне.
Поездка к дяде Тео дала Саре возможность все обдумать. Во что это она снова собирается вляпаться? Однако, судя по обращению охранников, она все еще была желанной гостьей и находилась в полной безопасности, даже если дядя Тео и заблуждается насчет характера ее отношений с герцогом.
– Почему бы вам не встретиться здесь? Вам никто не помешает. Полагаю, ты знаешь, что делаешь: ты провела уже достаточно времени в этом городе. Жаль, что раньше не обратилась ко мне.
Дядюшка Тео был ворчлив, но надежен, и Сара порывисто обняла его.
– Прости, дядя Тео, я хотела сама. И потом, я же понятия не имела, что ты живешь поблизости.
– Теперь имеешь. Так что на будущее у тебя нет никаких отговорок.
Нет, дядя Тео – просто прелесть! А как ей охарактеризовать Риккардо, герцога Кавальери?
Думая об этом, Сара готовилась к встрече и сама не понимала, чего ради она так старается. Немного туши для ресниц, малость румян и блеска для губ, чтобы подчеркнуть их форму…
Сара взглянула в зеркало. Определенно, ей нечего стыдиться! И все-таки у нее не было полной уверенности. Однако она начала входить во вкус; двусмысленность ситуации приятно щекотала нервы. Пусть он считает, что она Дилайт, а все-таки бешеную страсть в нем вызвала именно Сара – эта мысль доставила ей массу удовольствия!
Она надела шелковое платье, облегавшее ее, точно вторая кожа. Корсаж запахивался спереди таким образом, что видна была выемка между грудей. Это было ее собственное платье, и она задним числом хвалила себя за то, что перед поездкой в Нью-Йорк совершила коммерческое турне по модным магазинам Европы. Сара влезла в туфли на высоченных каблуках, с ремешками из тонкой кожи, которые подчеркивали высокий подъем, и позолоченными пряжками. В эту минуту она больше, чем когда-либо, походила на Мону. Сделанный недавно перманент слегка развился. Она не то чтобы представляла из себя Дилайт, но не была уже и полностью Сарой – правильной, благовоспитанной особой, девственницей до мозга костей.
«Будь осторожна, Сара!» – с этим напутствием самой себе она покинула комнату и, пройдя по галерее с колоннами, сплошь увитыми виноградными лозами, очутилась в небольшом испанском дворике, откуда можно было выйти к бассейну. Именно здесь должна была состояться встреча – благодаря романтической натуре дядюшки Тео.
На столе, покрытом белоснежной, без единого пятнышка скатертью, горели свечи в хрустальных подсвечниках; в хрустальной вазе благоухали розы. Пламя свечей отражалось в столовом серебре, и это очень гармонировало с великолепным фарфором и хрустальными бокалами. На заднем фоне бесшумно суетились официанты в белых куртках; мягко наигрывал на гитаре заезжий музыкант.
Сара подавила в себе желание разразиться истерическим хохотом. Что замыслил дядюшка Тео? Это напомнило ей эпизод с участием Одри Хепберн; сможет ли она, Сара, так же успешно справиться с ролью?
Она, конечно же, намеренно опоздала. Риккардо уже видел ее и не показал виду, что сердится, а встал, приветствуя ее. Вздернув, по привычке, одну бровь, он поднял свой бокал.
– За Радость! Дилайт, вы сегодня просто обворожительны!
– Спасибо.
Она предпочла проигнорировать его дерзкий, раздевающий взгляд, напомнив себе, что должна следить за собой. Если она и приняла его приглашение, так только затем, чтобы доказать, что ему не удалось вывести ее из душевного равновесия.
Официант отодвинул для нее кресло, и она попросила окал «перье». Гитарист тихонько подпевал в такт мелодии: это была старинная, сентиментальная итальянская песенка. Пожалуй, дядя Тео перебрал. Или он просто не мог вспомнить ничего более современного?
– Ее противник сидел, откинувшись на спинку кресла и мечтательно прикрыл глаза.
– Тебе нравится эта музыка? Хотя, помнится, я где-то читал, что ты признаешь только рок-н-ролл… панк-рок.
– Не следует верить всему, что пишут. – Сара подняла свой бокал и пригубила вино. Затем продолжила, ободренная его задумчивым молчанием:
– Мы ведь собирались обсудить, как заставить клеветников замолчать. Может, тебе и вправду обратиться в суд? Тебе это удобнее, чем мне.
Он пожал могучими плечами под облегающей курткой.
– Это лишь подогреет слухи, и нам не избежать новой огласки, – он говорил нарочито безразличным тоном, но его цепкий взгляд не отпускал Сару, и это вызвало румянец у нее на щеках.
Она осторожно поставила бокал на стол.
– Что же ты предлагаешь?
– Ты в самом деле хочешь знать? Так вот, я скажу тебе. С какой стати обращать внимание на сплетни? Отрицать – только усиливать подозрения. В конце концов, мы-то знаем, как обстоят дела. Если жених тебе доверяет, то, я убежден, не возникнет никаких проблем. Он тебе доверяет?
– Естественно. Мы очень любим друг друга.
– Ах, да. Любовь. Вы обожаете друг друга, он тебе верит, но… где же он?
Почему не спешит защищать тебя от клеветников?
– Ему пришлось уехать по делам. Но он скоро вернется. Вернее, я сама поеду к нему, и мы обвенчаемся.
– Ты уже говорила.
На стол поставили тарелки с едой, и Сара приступила к салату, деликатно нанизывая на вилку кусочки овощей. На этот раз ему не одержать над ней верх.
Он преследует ее, потому что она являет собой вызов его типу наглого, заносчивого самца, никак не могущего смириться с фактом существования женщины, которая устояла бы перед его мужской неотразимостью. Ха!
– Прошу прощения?
Неужели она произнесла это вслух?
Сара широко распахнула глаза и продолжила нанизывать на вилку кусочки еды.
– Я ничего не говорила. Правда, салат восхитителен?
– Ты же ничего не пробовала, кроме вина.
– Это делает честь твоей наблюдательности. Может, перестанешь глазеть?
– На тебя или на салат?
– И на то, и на другое. – Она поднесла вилку ко рту. Кажется, ей удалось поставить его на место. Главное, не обращать внимания.
В этот момент к ним подошел гитарист. Судя по рыданиям в голосе и полуприкрытым глазам, он исполнял душещипательную любовную песенку. Сара из вежливости сделала вид, будто поглощена музыкой. Однако уголком глаза она зорко следила за Риккардо. Во всем его облике угадывалось напряжение. Он теребил пальцами серебряное кольцо для салфетки, и Сара во второй раз обратила внимание на золотой перстень с печаткой, геральдическим знаком из рубинов и бриллиантов. Если не считать золотого браслета, других украшений не было. Это подчеркивало его мужественность.
Она на какое-то мгновение встретилась с ним взглядом, и ей показалось, будто Риккардо неслышно выругался. Потом он что-то сказал гитаристу, и тот отошел в тень. «Чем только это кончится?» – бесшабашно подумала Сара, но уже в следующее мгновение беспечность покинула ее.
– Мы только зря теряем время! – Риккардо внезапно схватил ее за руку и без малейших усилий притянул к себе. На другом конце бассейна горел камин, искры отражались в кафеле, которым был выложен испанский дворик. Сара в немой растерянности посмотрела вокруг. Куда все подевались? Исчезли официанты в белых куртках, последним испарился гитарист. Сама же она оказалась там, где и хотела: в тесном кольце сильных рук, крепко прижавших ее к упругому мужскому телу. Его длинные пальцы запутались в густой массе ее волос. Он немного оттянул назад голову девушки и накрыл ее рот своим, безжалостно пресекая любую попытку крикнуть в знак протеста.
Это было похоже на ускоренную съемку. Сара потеряла контроль над собой и вопреки собственной воле вцепилась в Риккардо руками – возможно, затем, чтобы не упасть. Его поцелуи были одновременно и грубы, и нежны, а руки, после того как он убедился, что она прекратила сопротивление, скользнули вдоль ее позвоночника, погладили бедра и ягодицы.
Никогда прежде Сара не испытывала ничего подобного.
Она как будто таяла, растворялась в его объятиях. Даже когда его пальцы, расстегнув платье, обожгли ей грудь и она почувствовала, как шероховатость его кожи пришла в соприкосновение с ее собственной, нежной и чувствительной плотью, она так и не смогла выдавить из себя ни звука.
– Идем! – властно приказал он.
Одно-единственное слово. А как же ужин? Но что такое ужин или еще что-то по сравнению с этим блаженством? Сара пошатнулась на непривычно высоких каблуках, и Риккардо, совсем как в кино, подхватил ее на руки и понес в спальню.
Он плечом отворил дверь. В комнате было темно, только горел ночник. Он опустил ее на кровать.
Что же дальше? Теперь, когда Риккардо больше не держал ее, Сара почувствовала себя не в своей тарелке. Она инстинктивно поправила юбку и сдвинула колени. Что он собирается делать? Риккардо запер дверь и, стоя в изножии кровати, начал расстегивать галстук, сбросил пиджак. Черные непроницаемые глаза рассеянно блуждали по ее телу. Потом он заговорил таким небрежным тоном, словно и не было никаких поцелуев:
– Почему бы тебе не раздеться и не нырнуть под простыню? Я скоро присоединюсь к тебе.
Этот обыденный тон подействовал на Сару, как ушат холодной воды. Риккардо заранее торжествовал победу, обращаясь с ней так же трезво и расчетливо, как, наверное, привык обращаться с женщинами. Ей стало ясно: каждое его движение в этот вечер было рассчитано, может быть, даже прохронометрировано.
Он был так холоден, так уверен в себе и своей победе!
В изумлении Сара наблюдала за тем, как он расстегивает рубашку. Она свалилась с облаков на землю.
– Дилайт! – нетерпеливо бросил он. – Ты что, ждешь, чтобы я помог тебе раздеться? Или привыкла отдаваться в одежде?
Сара смотрела на его обнаженный торс; под смуглой кожей перекатывались тугие, упругие мышцы. Он был похож на дикого зверя, этот человек, не привыкший считаться с кем бы то ни было: он просто и цинично брал все, что ему хотелось. Если она будет противиться, он изнасилует ее. Поэтому Сара лежала, не шевелясь, беспомощно глядя в его черные глаза.
«Придумай что-нибудь! – молил внутренний голос. – И как можно скорее! Он явно не страдает избытком терпения».
Риккардо приблизился к ней; на его губах змеилась плотоядная усмешка.
Сара старалась не смотреть вниз.
– Я… я думаю, что нам не следует…
– В чем дело? Ты что, никак не можешь забыть своего Карло? Я думаю, он поймет. В конце концов, ты – не обыкновенная женщина. Наверняка он знает о твоих порнографических фильмах?
– Конечно. У нас нет секретов друг от друга. Хорошо, что ты вспомнил о нем, потому что… Я передумала. Извини, я не хотела вводить тебя в заблуждение, но… ты сбил меня с толку… все эти слухи… Прошу тебя…
Риккардо в недоумении смотрел на нее, похожий на большую черную пантеру перед прыжком. Сара с трудом поднялась на колени и уползла в дальний угол кровати. Господи, неужели он изнасилует ее? Неужели он на это способен?
Подстегиваемая необходимостью остудить его пыл, она без передышки выплевывала слова:
– Понимаешь, мне расхотелось. Я не могу… с кем-то еще, когда я так влюблена в Карло! Мне бесконечно жаль. Наверное, мне нужно было проверить себя, убедиться… Ну вот и все.
Он хрипло рассмеялся, и она содрогнулась.
– Проверить себя? Как это по-американски! А ты уверена, что итальянец может это понять? Ты расскажешь Карло об этом маленьком инциденте? Может, мне самому это сделать?
– Что ты хочешь сказать? Ты… ты угрожаешь? Это настоящий шантаж!
Риккардо задумался. Потом сказал, словно не слышал ее последних слов:
– Если бы я следовал своим инстинктам… и твоим… я сию минуту взял бы тебя – и это даже нельзя было бы назвать изнасилованием. Тебя нетрудно соблазнить, моя Дилайт… моя Радость… и Радость многих, многих до меня включая Карло! Но у меня также пропал аппетит. Я люблю честную борьбу, поэтому обещаю тебе не прибегать к насилию. Ведь, приложив определенные усилия, тобой может обладать всякий, кому не лень. Так в чем все-таки дело?
Я слишком мало предложил тебе? Нужен был не «мерседес», а, скажем, «роллс-корних»? Шикарные туалеты и драгоценности? Я поскупился? Предложил слишком низкую цену?
Его слова кинжалами вонзались ей в грудь. Инстинкт самосохранения приказывал Саре молчать.
– Я предложил слишком низкую цену? – настаивал он.
Она глубоко вздохнула, радуясь, что тусклый свет ночника не позволял ему увидеть ее лицо.
– Да. Но не в том смысле, что ты думаешь. А теперь, если не возражаешь…
Еще долго после того, как герцог ушел, предусмотрительно захлопнув за собой дверь, Сара неподвижно лежала на кровати. Напряжение никак не отпускало ее. Она вперила взгляд в дверь, будто ожидала, что Риккардо предпримет новую атаку. Но этого не случилось. Мало-помалу к ней вернулось прежнее здравомыслие, и она вдруг разрыдалась, что вообще-то за ней не водилось. «Это от злости, – убеждала она себя. – И от изнеможения». Риккардо добивался милостей Дилайт, а не Сары! Рыдания становились все громче, все безотраднее. Она горела ненавистью к нему и к себе. К обоим!
