Текст книги "Лесной кавалер"

Автор книги: Рой Фланнеган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Индеец растянулся на земле, не подавая признаков жизни, а остальные ретировались под прикрытие деревьев. Ланс спешился, быстро перезарядил ружье и, снова вскочив в седло, помчался вперед.

Губернатору вряд ли понравилась бы вся эта история. Курьерам строжайше запрещалось останавливаться и ввязываться в драки, и уж тем более с саскеханноками. Зато теперь, думал Ланс, встреченные им воины дважды подумают, прежде чем нападать на курьера.

Еще неоднократно пришлось юноше избегать встреч с отрядами дикарей. Иногда об опасности его предупреждал конь, иногда птицы. Лансу не требовалось тщательно всматриваться в лес в поисках примет надвигающейся беды: он слишком много времени прожил в нем, и всем телом чувствовал малейшую перемену.

Проезжая через брошенные плантации, он не раз видел останки замученных и оскальпированных, по северной индейской традиции, чернокожих рабов. Если бы их хозяева были более осторожны, этого могло бы и не произойти.

Мысли Ланса вернулись к губернатору. Когда-то он высоко ценил смельчаков, возделывавших свои участки на далекой западной окраине колонии, поскольку, подобно казакам в Московии, они принимали на себя первый удар в войнах с дикарями, защищая восточные селения от разрушения. Теперь же он видел в них только источник неприятностей для себя и своей власти. Губернатор старел и стремился лишь к богатству и титулу герцога.

Ланс нашел Вашингтона в форте Потомак. С ним были Ингрем и Крю, приведший из Энрико полсотни замерзших до полусмерти ополченцев, гревшихся теперь у костров.

Вашингтон подбросил на ладони привезенный Лансом пакет так, словно он жег ему руки, и, позвав юношу за собой, удалился в сложенный из березовых бревен сруб, служивший чем-то вроде штаба.

Здесь, при свете пламени очага, он прочитал послание губернатора.

– Спасибо, Клейборн, – сказал наконец Вашингтон. – Берите стул и садитесь ближе к огню, да смотрите, не сожгите сапоги…

Он нагнулся и бросил письмо прямо в очаг, а затем кочергой поправил вспыхнувшую бумагу и не отрываясь смотрел на нее, пока она не превратилась в кучку серого пепла.

– Мы опасались, что вам не удастся прорваться к нам, Ланс. Не менее четырех отрядов саскеханноков проскочило мимо нас за последние полмесяца. Главные силы дикарей сосредоточились в шести милях к западу отсюда, на том берегу реки. Лед пока что непрочен, но когда он схватится, они перейдут, как бы мы ни пытались их остановить…

Командующий задумчиво посмотрел на огонь, затем спросил:

– Вы добрались без приключений?

– Я столкнулся с одним из этих отрядов, – ответил Ланс

– Что?!

– Я не пострадал, сэр. Там было двадцать индейцев. Теперь – девятнадцать.

– Хорошо, хорошо… Что нового в Джеймстауне?

– Там полным ходом идут приготовления к войне. Сэр Генри муштрует новобранцев.

– Но губернатор ничего не пишет о…

– Не думаю, чтобы войско сэра Генри Чичерли отважилось войти в западные леса, сэр, – вяло улыбнулся Ланс. – У Лоренса все даже держат пари на то, что оно и шага не сделает из Джеймстауна. По их мнению, губернатор просто решил устроить парад, дабы успокоить население и заткнуть рот крикунам.

Вашингтон нахмурился и поскреб давно не бритый подбородок.

– Понятно.

– Зреет большое недовольство, сэр. Многие семьи потеряли сыновей в ту печальную кампанию. Они не понимают, как и почему мы потерпели поражение.

– Этого и я не могу понять, – заметил Вашингтон.

Он пошевелил угли кочергой и испытующе взглянул на Ланса.

– Клейборн, вы умны не по годам, так скажите, что бы вы стали делать на месте командира этого форта?

Ланс поколебался с ответом, затем неуверенно произнес:

– Не знаю, могу ли я давать вам советы, сэр…

– Глупости, молодой человек. Так что бы вы сделали? Наше положение вам известно.

– Но у вас есть и свои соображения на этот счет, сэр, – ответил Ланс, покосившись на кучку пепла, еще недавно бывшую письмом губернатора.

– Не станем пока о них говорить. Кроме того, нам до сих пор не до конца ясна позиция сэра Беркли… В 1656 году по этой земле уже прокатилась волна пришедших с севера дикарей. Они разметали нашу милицию… а затем ушли. Его превосходительство, похоже, надеется на подобный исход и теперь.

– А что если саскеханноки захотят остаться в Виргинии навсегда?

– Вряд ли. Это самая населенная колония из всех.

– Тем больше славы для Блума, их вождя, – заметил Ланс. – Саскеханноки ни с кем не торгуют, они – воины… На месте командира форта, сэр, я бы создал маленькие мобильные отряды и прошелся бы рейдом по их тылам, уничтожая лагеря и стойбища.

Вашингтон не торопился с ответом, и, сжав кулаки, Ланс продолжил:

– Черт возьми, сэр, индейцы ничуть не лучшие воины, чем мы! Среди наших ополченцев много сильных опытных людей, знающих эти места, как свои пять пальцев. Бэкон и Ингрем стоят сотни индейцев каждый. Крю, Фонлеруа и Блэнд – даже больше чем сотни. И они будут сражаться, сэр, что бы там ни удумал губернатор. Если сэр Вильям откажет им в снаряжении, они вооружатся на собственные деньги. Они никогда не отдадут свои плантации без боя.

Лоб Вашингтона прорезала глубокая морщина.

– Губернатор полагает, – сказал он, – что цепь наших фортов вдоль реки способна остановить индейцев. Его стратегия – сдерживать их здесь и выжидать.

Ланс нахмурился.

Вашингтон поднял указательный палец:

– Так-то, юноша! Приграничные фермеры хотят отбросить индейцев назад, сколько бы золота и жизней им это ни стоило. А губернатор считает, что ждать – дешевле. Мы не можем создавать маленькие отряды. Мы вынуждены подчиняться приказам.

Но, несмотря на почти что издевательский тон полковника, Ланс понял: его никто не собирается поучать, просто этот сильный и мужественный плантатор страдает не меньше его, всей душой стремясь встретиться с индейцами в решающем поединке.

– Есть выход еще дешевле, – зло ответил Ланс. – Пусть губернатор выберет пятьдесят фермеров, закует их в железо и отведет, как баранов, к вождю саскеханноков. А фермерам он пусть скажет: «Терпение, друзья мои! Вы – цена мира. Индейцы ничего вам не сделают, только поджарят на медленном огне, а перед смертью отрежут языки».

– И вы туда же, Клейборн? – негромко сказал Вашингтон, не отрывая глаз от пылающих углей. – Вы, сын придворного, возведенного в рыцари за доблесть и отвагу на поле боя, призываете к бунту?

– Ни к чему я не призываю, – устало ответил Ланс. – Но разве я, свободный англичанин, не имею право открыто критиковать представителя власти? Эта земля принадлежит Беркли не более, чем нам.

– Эта земля и вправду странно действует на людей, – вздохнул Вашингтон.

– И бобровые шкурки тоже, – не удержался Ланс.

– Фу, юноша! – воскликнул Вашингтон, встал и закрыл дверь. – Вы повторяете опасные сплетни.

– Буду рад, если это окажется просто сплетнями, сэр. Но я жил среди индейцев и…

– Что, что?

– Я много месяцев прожил как дикарь, сэр. У потомаков – голландские мушкеты. У доэгов и пискатавов – тоже. Монаканы и окканичи, а также их северные союзники – ноттоваи, тутелы и сапони неплохо стреляют из английских ружей, проданных им губернатором Беркли в обмен на пресловутые шкурки. И все эти племена, равно как и многие другие, присоединятся к саскеханнокам, если только мы не двинемся на север. Вам это известно не хуже, чем мне. Вся пограничная торговля губернатора ведется посредством пороха, пуль и мушкетов. А на шкурках можно быстро сделать целое состояние, недаром они его монополия.

– Фу, юноша…

– Я говорю лишь то, что и так известно. Всего-навсего досужие сплетни…

– После оленины вы почувствуете себя значительно лучше, – заметил Вашингтон, вышел и дал указания часовому.

Ланс подбросил дров в огонь. Комната ярко осветилась.

– У вас ведь плантации недалеко от Шоккоэза, Ланс? – спросил его Вашингтон.

– Да, сэр.

– Понятно. Все рано или поздно решают где-нибудь осесть. И девушка есть?

Ланс промолчал, но его покрасневшие уши являли собой весьма недвусмысленный ответ.

– Ясно… Успокойтесь, юноша. Лучшие люди колонии должны быть сейчас вместе с Беркли. Нам не следует прислушиваться ко всяким там слухам, могущим принести только вред. Не время выворачивать руки губернатору, Клейборн. Он сам скоро во всем разберется и примет правильное решение. Виргинии не хватало только гражданской войны!

– «Виргинии не хватало только гражданской войны!» – сказал сэр Вильям Беркли в Джеймстауне нервозным членам совета.

Но протест ширился и набирал силу, как торнадо. В каждой таверне плелись интриги. Фермеры перестали снимать шляпы, когда мимо проезжал джентльмен. Новобранцев сэра Генри Чичерли оскорбляли на улицах. Люди отказывались платить пошлины и налоги, требуя фискальной проверки казны палаты общин. Все индейцы покинули город, после того как двое из них были убиты пьяными фермерами.

Верховный шериф Вильям Кервер смотрел на все сквозь пальцы. Поговаривали даже, что он симпатизирует бунтовщикам. Окружной шериф Бертон нанял плотников, строивших теперь виселицы, на которых предполагалось вздернуть бродяг, кричавших повсюду, что губернатор – жалкая копия Карла I и кончит так же.

Сэр Вильям разослал агентов, пытаясь обнаружить источник зреющего бунта. От их отчетов кровь стыла в жилах: все фермеры в шести восточных округах поддерживали своих западных собратьев в требовании созвать новую ассамблею. Стараясь, как умели, смягчить удар, они сообщали, что губернатор потерял последние крупицы своей былой популярности. В округе Уорвик был даже обнаружен станок, на котором тайно печатали воззвания крайне оскорбительного для сэра Вильяма характера.

Губернатор был уверен, что во главе заговора стоит Ричард Лоренс, но так и не смог найти улик. Драммонд также попал под подозрение.

Решив задушить бунт в зародыше, губернатор мог лишь набивать тюрьмы людьми. Он был не в силах найти голову змеи: за это время у нее их отросло уже не меньше дюжины.

Прежде чем отправиться на юг, к Пео, Ланс два дня отдыхал в форте Потомак.

Дела на новой плантации шли неплохо: Пео укрепил бревенчатый дом, обнес его с трех сторон рвом с водой и хорошо вооружил слуг. Когда Ланс рассказал ему о том, что творится на северной границе, и о том, что следующей жертвой индейцев могут стать фермеры в Джеймс-ривер, лицо честного слуги вытянулось.

– Надо закопать инструменты и прочее добро, – добавил Ланс, – и вести людей в замок Клейборна. В этом году всем живущим к западу от Терки-Айленда, придется забыть про урожай.

Пео гневно сжал кулаки.

– Тридцать плантаций уже оставлено.

– Губернатор думает посылать войска на запад? – спросил Пео.

Ланс покачал головой.

Пео отложил трубку и сказал:

– Тогда ему конец. Будет бунт.

– Что?!

– Я знаю, сэр, – нахмурился Пео. – Я знаю настроение фермеров. Даже честные торговцы вроде полковника Байерда в полной растерянности. Он и мастер Бэкон отправили своих жен на восток, в безопасное место. Люди же с южного берега хотят скинуть губернатора за то, что он бросил их на произвол судьбы. Со времен Кромвеля я не слышал столько призывов к бунту. А теперь, когда и нам приходится бежать, бросив все, достигнутое с таким трудом, я готов присоединить к ним свой голос. Губернатор забыл… о Кромвеле.

– Похоже на то.

Пео перешел на шепот, чтобы слуги за дверью не могли слышать его:

– В среду в Джорданс-Поинт будет собрание, сэр. Полковник Крю просил вас приехать во что бы то ни стало. Поговаривают о новой петиции губернатору, а если она не поможет, – о письме самому королю.

– Ты уверен, Пео?

– Да, сэр. Встречу собирают люди из округа Чарльз-Сити. Полковник Крю говорит, что они пошли на открытый бунт и необходимо дать им дельный совет. В качестве вождя он предлагает Бэкона.

– Но ведь Бэкон…

– Да, сэр, – слабо улыбнулся Пео, – Бэкон из новых, но успел хорошо изучить дела в Потомаке. Кроме того, он член совета и значительно влиятельнее любого приграничного фермера.

– Понятно. Политика не менее важна, чем война.

– Политика и война всегда идут рука об руку.

Ланс встал и подошел к узкому окну-бойнице. На дальнем конце вырубки он увидел часового с мушкетом в руках, напряженно всматривающегося в край леса. Вдруг он напрягся, словно почувствовал приближение опасности:

– Взгляни-ка, Пео. Часовой что-то заметил…

Пео одним прыжком оказался рядом. Слуга приложил мушкет к плечу. Взвилась струйка дымка. Еще раз взглянув на опушку, часовой перезарядил ружье, снял с пояса томагавк и бегом бросился к дому.

С ружьями в руках Ланс и Пео выбежали ему навстречу. Пео крикнул, предупреждая остальных слуг об опасности.

Неужели индейцы? Так скоро!

Дикари не стали преследовать часового. Он целым и невредимым добежал до крыльца.

– Четыре индейца, сэр! На их лицах черная боевая раскраска!

Все собрались вместе с оружием в руках. Перекидной мост через ров подняли, ворота заложили дополнительными брусьями. Но на опушке, в сорока ярдах от дома, все было тихо.

Ланс крепче сжал ружье.

– Надо предупредить Бэкона, – сказал он. – К утру они будут у него.

Не теряя ни минуты, Ланс взял лучшую лошадь и поскакал на восток. Постепенно сгущались сумерки. Он без приключений миновал торговый пост Байерда и ехал еще три часа, не видя нигде признаков присутствия индейцев. Между Чикагомини и Джеймс-ривер он заметил далеко на севере огоньки костров. Затем он почувствовал запах дыма, и ему пришлось потерять несколько драгоценных минут и ехать в обход… К полуночи Ланс достиг ворот плантации на Керлз-Нек.

Крепко сложенный фермер в сильно поношенном испанском плаще окликнул его:

– Стой!

Ланс выехал на свет.

– Стой, или я буду стрелять! – предупредил часовой.

– Разве тебе не известно, что дикари не ездят верхом? – крикнул Ланс. – Открывай ворота!

– Можно подумать, что они летают на помеле, – огрызнулся фермер. – Стой, где стоишь! у

Он снял с гвоздя коровий рог и хрипло протрубил сигнал, на который вышел сам Бэкон.

Он с радостным удивлением приветствовал Ланса, и они вместе направились к дому.

– Вижу, вас уже предупредили, – заметил Ланс.

Бэкон мрачно усмехнулся:

– Да, и довольно жутким образом. Они убили моего надсмотрщика и одного раба. Я только что вернулся из Джеймстауна. Смотрите!

На крыльце дома, накрытые оленьей шкурой, лежали два трупа.

– Дик Поттс? – спросил Ланс.

– Да, Поттс. Они скальпировали его. Это не виргинские индейцы, Ланс. Саскеханноки.

При свете пламени камина в большой зале дома Ланс заметил, что руки Бэкона дрожат от гнева.

Они молча сели к столу.

– Я приехал предупредить вас, сэр, – наконец сказал Ланс. – Мне жаль, что я явился слишком поздно и не успел спасти старину Дика.

– Они поймали Поттса и слугу в поле у реки. Там была еще женщина, но ей позволили убежать. И не сожгли склад. Я ничего не понимаю.

– Кровная месть, – объяснил Ланс. – Они убивают только здоровых мужчин. Блум поклялся уничтожить пятьдесят бледнолицых, а затем послать Беркли предложение о мире.

– Мир? Теперь?! – вскричал Бэкон.

Ланс взглянул ему прямо в глаза:

– Вы едете в Джорданс-Поинт?

– Да! – запальчиво ответил Бэкон.

Слуга принес мясо и вино.

– Брошено тридцать плантаций, – заметил Ланс. – Мы уже не можем защищаться поодиночке, дикари продвинулись слишком далеко. Необходимо создать маленькие подвижные отряды и пройтись по лагерям индейцев.

– А что думает губернатор?

– Он носится со своими фортами.

– Форты! – Бэкон так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. – Форты! Пытаться сдержать поток дикарей с помощью этих жалких постов, поставленных через целых пятьдесят миль друг от друга!

Бэкон встал и зажег трубку. В его глазах плясали язычки пламени.

– Ланс, мне плевать на планы губернатора. Нам придется действовать самим. Надо снова выступить против индейцев, независимо от того, даст нам Беркли снаряжение или нет. Нельзя ждать. Это вопрос жизни и смерти. Если не хватит пороха, будем драться топорами. Но драться мы обязаны.

– Больше ничего не остается, – кивнул Ланс, ставя свой кубок на стол.

Он пересказал Бэкону сообщение Пео о готовящемся бунте, о том, что даже стали вспоминать Кромвеля…

– Это не бунт, – ответил Бэкон. – Это правое дело. Это восстание с целью защитить свои жизни и свое имущество. Раз уж губернатор не может или не хочет сделать все сам, ему придется уйти… Ланс, сейчас в виргинских лесах рождается великая нация. И независимо от Беркли и его пушной торговли, король скажет нам спасибо, если мы сможем отстоять ее.

Плантация Мершантс-Хоуп на Джорданс-Поинт напоминала военный лагерь. Со всей округи в радиусе пятидесяти миль сюда съехались фермеры. Беженцы с севера привезли с собой семьи, другие, подобно Бэкону и Лансу, – слуг.

Здесь были Вильям Байерд, Крю, Вильям Вест, Джон Тернер, Доминик Райс, Джон Бегвелл и многие другие крупные плантаторы с южного берега. Приехали плантаторы из Вест-Поинт и предгорий Раппаханнока. Полковник Томас Гудрич спасся от индейцев лишь в том, что на нем было надето, а Питер Гордон страдал от боли в пробитой стрелой руке.

Все радостно приветствовали прибытие Бэкона и Клейборна. Крю провел их в дом, где собрались представители шести округов.

Полковник Байерд был очень серьезен. Он стукнул по столу эфесом шпаги, призывая к тишине, и все разом замолчали.

По их усталым бородатым лицам Ланс видел, что некоторые не верят Байерду и даже прячут глаза, встречаясь с ним взглядом. Полковник заговорил, но его тут же прервал Генри Айшем.

– Подождите, Байерд, – сказал он и обратился к Бэкону: – Рады видеть вас здесь, сэр. Мы проспорили все утро, но так и не пришли к согласию. И вы, единственный член совета среди присутствующих, можете нам помочь.

– Что слышно из Джеймстауна? – спросил Бэкон.

– Ничего, – ответил Айшем.

– Вы отправляли запросы губернатору?

– С каждой лодкой, идущей вниз по реке. Но прошел уже месяц, и индейцы у Джеймс-ривер.

– Знаю, – сказал Бэкон. – Вчера днем они убили двух моих людей.

Новость вызвала бурю возмущения. Бэкон сильно побледнел.

– Мы должны выступить, – заявил Айшем, вцепившись в рукоять своей шпаги. – Соединимся с Вашингтоном и перекроем им дорогу через Потомак-ривер. Иначе, перейдя по первому крепкому льду, они обрушатся на нас.

– Действовать без приказа и полномочий губернатора? – возразил Вильям Байерд.

– Да, без приказа и полномочий! – рявкнул Айшем, звякнув шпагой в ножнах. – Мы не можем ждать!

Раздались одобрительные возгласы.

Поднялся Вильям Вест, высокий седобородый плантатор, и, перекрывая общий гам, крикнул:

– Если мы будем бездействовать, наши фермы сожгут! Снег саскеханноков не остановит.

Крю рассказал Бэкону, что люди из Чарльз-Сити конфисковали весь казенный порох и поделили между собой. Так же поступили и с запасом свинца Тэма Макферлэйна. Сам Тэм и все его люди сбежали.

Байерд облокотился на стол.

– Это бунт, – негромко сказал он Бэкону. – Я ничего сделать не могу. Может быть, вам, сэр, удастся вернуть их на путь истинный. Беркли взорвется, узнав об этом заговоре. Поговорите с ними, сэр, успокойте их, объясните, что мы не можем начинать кампанию без позволения губернатора и совета.

– Но почему? – так же негромко осведомился Бэкон. – Вчера убили моего надсмотрщика. А завтра убьют всех нас, если мы не будем действовать вместе. Давайте ждать вестей из Джеймстауна, и нас сметут вместе с границей и нашими плантациями, – закончил он, непроизвольно повысив голос.

– Слушайте, слушайте! – крикнул Вест. – Давайте послушаем молодого кембриджского петушка!

– Тише, тише! – поддержали его другие голоса.

Бэкон подошел к столу.

– Я не могу согласиться с моим другом и соседом, – начал он, обращаясь сначала к Байерду, – что защита западных плантаций является бунтом против власти его величества короля. Нет закона, запрещающего мужчине защищать свой дом. Как адвокат и как человек, не так давно приплывший в Виргинию, я хочу сказать: будь мы в Англии, я поступил бы точно так же. Кроме того, как член совета колонии, обязан заметить, что не существует закона, по которому нам могут связать руки и оставить на милость свирепых дикарей. Бог и само человеческое естество призывают нас драться. Верю, что губернатор еще успеет, если захочет, снабдить нас необходимым снаряжением и фуражом. Но пока следует действовать самим, снарядив за свой счет отряды, часть которых отправится на помощь Вашингтону, а часть пройдет рейдом по тылам саскеханноков, уничтожая их лагеря. Ждать нам нельзя. Я предлагаю избрать полковника Байерда командиром экспедиции и известить обо всем губернатора.

Раздался одобрительный рев.

Бэкон повернулся к Байерду:

– Вы поведете нас, полковник?

Глаза Байерда погасли, он отрицательно покачал головой.

Вильям Вест истерично рассмеялся:

– Похоже, среди нас есть люди, которые боятся губернатора больше, чем индейцев.

– Верно, – спокойно ответил полковник. – Пусть среди вас будет хоть один, кто уважает власть и закон. Мы вполне можем помочь солдатам в форте, но не имеем права снаряжать самостоятельную экспедицию, не получив на то разрешения его превосходительства.

Вест подошел к Бэкону и положил свою тяжелую руку ему на плечо:

– А почему, собственно, не вы, кембриджский петушок? Вы ведь не боитесь ни губернатора, ни индейцев.

Не снимая руки с его плеча, он повернулся к кругу собравшихся и крикнул:

– Давайте изберем Бэкона! Он не замазан в пушной торговле. Он плантатор, а не владелец грошовой фактории. Он член совета. Он прекрасно сражался в Потомаке! Изберем Бэкона!

– Бэкона! Бэкона! – раздалось отовсюду. Полковник Байерд цинично усмехнулся. Крю стоял, не поднимая головы, заложив большие пальцы рук за пояс.

– Так принимайте командование, Бэкон! – воскликнул Айшем. – Хватит этой неразберихи. Разбейте лагерь. Позвольте нам поделить привезенные с собой запасы и – задело!

Той же ночью у большого лагерного костра Бэкон созвал на совет всех добровольцев. Три сотни человек собрались вокруг огня. Когда их молодой командир вышел вперед и поднял руку, наступила мертвая тишина.

Какое-то время он молча всматривался в лица своих воинов, в их глаза, в которых плясало пламя костра, а затем негромко заговорил:

– Вас здесь много. Но лишь некоторые принесли с собой оружие. Запомните, отныне и навсегда каждый в этом лагере обязан не расставаться со своим оружием ни на секунду. Даже во сне. Понятно? Даже на совет вы будете приходить с ружьями. Даже на мессу. Везде, куда бы вы ни шли, они должны быть с вами! Ружья всегда надлежит держать вычищенными и заряженными, а ножи и топоры – остро наточенными. Бой может начаться в любую минуту. Вам понятно?

По рядам прошел одобрительный гул. Твердым голосом Бэкон зачитал приказ о назначении командиров отрядов. Каждое имя списка встречалось согласными кивками, а когда черед дошел до Джозефа Ингрема – возгласами удовлетворения.

Бэкон снова поднял руку, призывая к вниманию:

– Мы выступаем против индейцев, и мне нужно дисциплинированное войско, а не толпа. Майор Ингрем будем муштровать вас до полусмерти. Ваши капитаны обязаны не давать вам ни минуты покоя. Долгие недели, а может и месяцы, вы не увидите своих семей. Если кто-нибудь хочет уйти, пусть уходит сейчас. Мы не в состоянии позволить себе ни малейшей слабости в походе…

Ланс был назначен адъютантом Бэкона и до поздней ночи провозился со списком личного состава.

Список получился внушительным: он состоял сплошь из опытных воинов, закаленных в схватках с индейцами, виртуозно владевших мушкетом и томагавком.

Даже много лет спустя Ланс Клейборн не переставал удивляться, как Бэкон, один из самых молодых из собравшихся тогда в Мершантс-Хоуп, так быстро сумел подчинить себе целую толпу отнюдь не склонных к послушанию людей. Командирами отрядов он назначил тех, кто разделял его взгляды и кого он знал лично. Среди них были и бывшие слуги, и джентльмены, но большинство составляли фермеры.

Через неделю лагерь в Джорданс-Поинт был надежно укреплен и обнесен высоким частоколом. Склад забили снаряжением и продовольствием. Женщин и детей отправили вниз по реке на восточные плантации. Все работали не покладая рук. Ланс часто ездил на север проверять пикеты.

От Пео, отправленного на разведку, Ланс узнал, что больше ста индейских семей пересекли Потомак-ривер по окрепшему льду. Бэкон немедленно усилил отряд разведчиков. А через пять дней в верховьях Джеймс-ривер вспыхнула яростная схватка с индейцами. Дикари отступали, но разведчики Пео каждый раз выслеживали их. В тылу, в Мершантс-Хоуп, Ингрем усиленно муштровал новобранцев.

От губернатора стали поступать письма, но ни одно из них не было адресовано Бэкону. Беркли требовал от Вильяма Байерда отчета о совете фермеров.

Байерд явился к Бэкону с письмом губернатора в руках и мрачно спросил:

– Что мне сказать ему?

Бэкон лишь пожал плечами.

Крю также получил послание с вопросом, все ли в порядке в форте Шоккоэз. В ответ было отправлено письмо, в котором честно сообщалось, что полковник Хилл, командир гарнизона форта, получил подкрепление в виде большого отряда волонтеров.

Бэкон получил пакет лишь три недели спустя. Прекрасно понимая, что, кроме приказа немедленно распустить войско, в нем ничего нет, он так и оставил его невскрытым, приказав трубачу трубить общий сбор. Через два часа лагерь частично был перенесен на запад, к истокам Аппоматтокс-ривер. В тот же день пришло известие о том, что индейцы все-таки перешли Джеймс и движутся на юг.

Бэкон собрал командиров и изложил им свой план.

– Я полагаю выступить против главного отряда саскеханноков и атаковать его до тех пор, пока он не покинет Виргинию. Мы не в состоянии взять с собой много провианта и корма для лошадей, а посему должны напасть неожиданно и закончить кампанию быстро. Пойдут лишь самые сильные. Слабых и больных отправить назад в Джорданс-Поинт. Мы выступаем на рассвете. Вопросы есть?

У командиров отрядов их не было.

Той ночью Бэкон позвал Ланса и стал его расспрашивать об индейцах окканичах. Ланс объяснил, что это племя старается больше торговать, чем воевать, и что оно обосновалось на большом острове посреди Роанок-ривер, используя его как торговый пост. Окканичи были скорее союзниками, чем подопечными виргинского совета. Сейчас на острове, в ожидании торговых агентов Беркли, скопился полугодовой «урожай» бобровых шкурок.

– Саскеханноки смогут захватить остров? – спросил Бэкон.

– Вряд ли, – покачал головой Ланс. – У них там мощный форт. Четыре года назад большой отряд шауни уже пытался сделать это, но был разбит наголову. Затем – чероки, и с тем же результатом.

– Так вы говорите, они торгуют? – задумчиво переспросил Бэкон. – А есть ли у них запасы зерна?

– Вполне вероятно. Они держат скот.

Бэкон задул стоявшую перед ним на столе свечу, устало подпер подбородок рукой и неожиданно сменил тему.

– Я думаю отослать вас в Джеймстаун, Ланс.

Клейборн даже вскрикнул от удивления.

– Мне хотелось бы, чтобы вы уехали, потому что… потому что…

– Но почему, сэр?

Мгновение поколебавшись, Бэкон взглянул ему прямо в глаза и сказал:

– Вместе с Чичерли приедет ваш отец, Ланс. Сегодня Лоренс и Драммонд прислали мне весточку… Чичерли со своими кавалеристами скоро будет здесь, чтобы арестовать меня. Вам не следует быть рядом, когда это произойдет. Мы с ними будем смотреть друг на друга сквозь прорезь мушкетного прицела.

Ланс нервно рассмеялся:

– Чушь, сэр! Они не станут воевать с нами. Кроме того, если мы выступим завтра, они никогда нас не найдут. Я видел эскадрон Чичерли: он не выдержит и недели похода без целой баржи продовольствия и фуража. По воде им нас также не догнать: там, куда мы идем, река не судоходна.

– У вас нет ощущения, что вы участвуете в незаконной экспедиции?

– Ни в коем случае, сэр!

– Его превосходительство может счесть вас бунтовщиком. Байерд и Крю выжидали, чья возьмет в нашем споре с губернатором. Возможно, вам стоит поступить так же.

– И бросить вас среди дикого леса?

– Да.

– Если это приказ, мастер Бэкон, то я отказываюсь ему подчиняться. А если вы выгоните меня из колонны, я все равно буду следовать за ней!

Бэкон молча подошел к Лансу, взял его за плечи и крепко обнял.

В тот день в лагере Бэкона появился моряк. Когда Ланс услышал его резкий хриплый голос, он выбежал из бревенчатого домика, служившего штабом, и радостно приветствовал его.

Это был Ник Джамп, старый знакомый с «Красотки Мэри». Стоя между двумя часовыми, которые вели его в штаб для опознания, он, открыв рот, уставился на крепкого рослого юношу. Они не виделись одиннадцать лет!

Ланс провел его в дом, усадил на лавку и приказал принести вина. Грея руки у огня, Ник поглядывал на Ланса, то узнавая, то не узнавая его.

– Ну, здравствуй, старый пират! – воскликнул тот. – Каким ветром занесло тебя в Виргинию?

– Хм-м… – ответил Ник. – Не знаю даже, вы это или нет… Черт меня побери, в этих мехах вы настоящий лесной кот. – И он подозрительно оглядел его.

Ланс кивнул часовым, приведшим Ника с пристани, и они удалились.

Старый моряк похлопал юношу по колену и с чувством сказал:

– Рад, что банши, лесные духи, не слопали тебя, парень. Я очень этого опасался. Кэп Кервер толковал о том, как ты вымахал, но, лопни мои глаза, это стоит увидеть самому! А я-то все переживал… Не нравятся мне эти ваши леса…

Ник достал из внутреннего кармана парусиновой робы письмо, обернутое в промасленную бумагу.

– Весточка от твоего отца, парень, – объявил он. – Прочти-ка прямо сейчас. Сэр Мэтью, он страшно злился. Разрази меня гром, если я когда видел трезвого человека в таком буйстве! Он в Джеймстауне вместе с конниками сэра Вильяма.

– Они едут сюда?

Ник поскреб в затылке:

– Они так говорят, парень, но…

– Но они не готовы?

– Во-во, именно не готовы. Слишком холодно, а тут еще и реки по пути… Одна Чикагомини чего стоит! Я бы сказал, что молодые джентльмены из эскадрона не очень-то желают идти в поход.

Ланс усмехнулся и спросил:

– Может быть, они собирались подняться верх по реке на лодках?

– Упаси Бог! Да их снаряжение не войдет ни в один корабль! Им придется двигаться своим ходом. Без своих лошадок им грош цена… Так что с письмом-то?

Ланс вскрыл пакет и прочитал:

«Дорогой сын!

Берусь за перо, дабы сообщить, что Алан Уокер, хозяин Голл-Коув, отказал мне, а в моем лице и тебе, в руке своей дочери мисс Истер. Почти у всех наших чернокожих бездельников сифилис.

Его Превосходительство говорит, что скоро мы выступим против дикарей, и я скоро присоединюсь к тебе в верховьях, как только установится сносная погода.

С Барбадоса нет вестей.

Помнишь нашу серо-коричневую корову? Третьего дня околела.

Всегда твои,

Мэтью Клейборн, рыцарь»

Ланс снова и снова перечитывал письмо. Ник Джамп, видя, что юноше сейчас не до него, поднялся, чтобы уйти. Ланс даже не поднял головы. Старый моряк похлопал его по плечу и вышел.

Она любила виргинца Усака, а не щеголя Клейборна…

Постепенно весь комизм ситуации начал доходить до возбужденного сознания Ланса. Да тут еще отец со своим сифилисом и серой коровой! Хохот, в котором любой врач немедленно заподозрил бы истерику, поднимался от желудка и уже булькал в горле, когда в комнату вошел Бэкон.