Текст книги "Неизвестный Сталин"

Автор книги: Рой Медведев

Соавторы: Жорес Медведев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Главный критик и главный цензор страны

После войны Сталин стал читать и работать меньше, и о большой пачке книг за день или за ночь уже не могло быть и речи. Сократился и поток документов, которые ежедневно ложились на стол Сталина. Вскоре после Потсдамской конференции Сталин уехал на юг для отдыха и лечения – впервые с 1936 года. Он провел в Сочи и Крыму несколько месяцев. Под многими постановлениями Совета Министров СССР ставилась подпись Сталина. Но это была не личная подпись, а факсимиле. В 1920—1930-е годы это было бы невозможного, сейчас Сталин разрешил пользоваться его факсимиле нескольким своим заместителям.

Сталин, конечно, получал сводки основных новостей, следил за газетами и журналами, но он также выписывал для себя все новинки художественной литературы и все новые книги по общественно-политической тематике. Еще в рукописи Сталин прочел с карандашом в руках книгу своего заместителя по Совету Министров, члена ГКО и председателя Госплана СССР Н. А. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» [681]681
  Шепилов Д.Непримкнувший. М., 2001. С. 141–142.


[Закрыть]. Сталин лично сделал в рукописи несколько вставок и поправок. Книга вышла в свет в 1947 году и получила Сталинскую премию первой степени. Это не помешало Сталину через два года санкционировать не только арест, но и расстрел Вознесенского.

По свидетельству Дмитрия Шепилова, еще через год при рассмотрении вопроса о присуждении сталинских премий новым лауреатам Сталин заявил: «Здесь вносится предложение дать премию профессору Лященко за его книгу „История народного хозяйства“. Я согласен. Его книга куда богаче и интереснее, чем книга этого… как его…» (Сталин несколько раз щелкнул большим и средним пальцами.) Возгласы: «Вознесенского». «Да, да, Вознесенского».

Более внимателен был Сталин к работам известного советского экономиста Евгения Варги. Сталин читал его работы 1930-х годов, отдельные аналитические записки и доклады начала 1940-х годов. Прочел Сталин и книгу Е. С. Варги «Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны», которая вышла в свет осенью 1946 года. Эта книга вызвала весьма неодобрительную и опасную для автора дискуссию. Варга написал письмо Сталину, но Сталин передал это письмо А. А. Жданову и не стал открыто вмешиваться в дискуссию [682]682
  Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 10. С. 28.


[Закрыть].

Еще до Отечественной войны было начато издание многотомной «Истории философии». Первый том вышел в свет в 1940 году, второй том появился в продаже осенью 1941 года. Общее руководство этим изданием осуществлялось заведующим одного из отделов ЦК ВКП(б) Георгием Александровым. В первом томе речь шла главным образом об античной философии, во втором – о философии XV–XVIII веков.

В 1943 году вышел в свет третий том, который был почти полностью посвящен немецкой классической философии первой половины XIX века. Вскоре после окончания войны вышла в свет книга Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии». Я учился в послевоенные годы на философском факультете ЛГУ, и для нас все эти книги были тогда главными учебными пособиями. Сталин прочел или просмотрел эти книги в 1946 году и похвалил их. И книга Г. Александрова, и «История философии» получили Сталинские премии, что было бы невозможно без одобрения самого Сталина. Неожиданно третий том «Истории философии» был забракован. Нам, студентам, велели не пользоваться этой книгой как учебником. С 16 по 25 июня в Москве была проведена поспешная дискуссия по книге Г. Александрова. Главный доклад на этой дискуссии был сделан Ждановым. Однако не только преподавателям, но и студентам философского факультета сообщили в неофициальном порядке, что основные тезисы доклада Жданова одобрил лично Сталин. Речь шла в первую очередь о том, что как Александров, так и авторы третьего тома «Истории философии» преувеличивают значение Канта и Гегеля в становлении марксизма. Вся история философии должна рассматриваться как борьба прогрессивных идей материализма с реакционными идеями идеализма. После дискуссии в Москве стал издаваться журнал «Вопросы философии», который Сталин внимательно читал.

Еще раньше – в 1946 году в августе было опубликовано разгромное постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», которое оказалось началом новой послевоенной волны разоблачений и преследований, захватившей и области кино, театра, музыки, театральной критики, а затем и многие отрасли науки. Инициатива и здесь принадлежала Сталину, который, возобновив чтение всех советских литературных журналов, с раздражением и гневом прочел некоторые новые произведения Михаила Зощенко и Анны Ахматовой. Постановлению ЦК предшествовало заседание Оргбюро ЦК ВКП(б), на котором председательствовал Жданов, но присутствовал и бросал реплики Сталин. Высшие руководители партии в присутствии группы писателей и редакторов журналов более часа обсуждали небольшой рассказ М. Зощенко об обезьянке. «Это пустейшая штука, не дающая ничего ни уму, ни сердцу, – сказал здесь Сталин, прервав покаяния редактора журнала „Звезда“ В. Саянова. – Это рассказ с похмелья. Балаганная штука» [683]683
  Известия. 1988. 20 мая.


[Закрыть]. Ахматову Сталин обвинил в «безыдейности», «упадочничестве», в «тоске по прошлому». И Ахматову, и Зощенко исключили из Союза писателей, перестали публиковать, даже лишили продовольственных карточек. Михаил Зощенко был вынужден подрабатывать в сапожной артели. Этот выдающийся и популярнейший писатель провел остаток жизни в нищете и одиночестве. Он умер в 1956 году в Сестрорецке, и его родные не получили разрешения на похороны в Ленинграде. Ахматова была восстановлена в Союзе писателей в начале 1950-х годов и дожила до мирового признания в начале 1960-х годов. Об ее отношениях со Сталиным опубликовано несколько очерков [684]684
  Колодный Л.Поэт и секретарь // Московская правда. 1989. 27–29 авг.


[Закрыть].

Художественная литература занимала в общественно-политической жизни страны в послевоенные годы очень важное место, и мы, студенты философского факультета, получали на этот счет нередко прямые рекомендации, причем со ссылкой на мнение Сталина. Так, например, нам говорили, что повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» и роман Василия Ажаева «Далеко от Москвы» получили Сталинские премии по предложению самого Сталина. Конечно же, и мы должны были прочесть теперь эти книги. По книге «Далеко от Москвы» была даже поставлена опера; эта книга переводилась на многие языки как образцовое произведение социалистического реализма. Нам было известно, что Сталин хвалил книги Ванды Василевской и Веры Пановой. Именно Сталин настоял на присуждении Александру Твардовскому Сталинской премии первой степени за «Василия Теркина», хотя в этой «Книге про бойца» не было никаких похвал в адрес самого Сталина и в адрес партии. В предложениях Комитета по премиям Твардовскому намечалось дать премию лишь второй степени, а некоторые члены Комитета возражали против любой премии за «Теркина». Отмечал Сталин и книги Ильи Эренбурга. Еще весной 1941 года Сталин поддержал издание романа И. Эренбурга «Падение Парижа». После войны был опубликован еще один большой роман этого писателя «Буря». Комитет по премиям намечал и в данном случае только премию второй степени. По свидетельству И. Эренбурга, А. Фадеев заявлял, что в романе «Буря» есть серьезные ошибки, в частности, то, что один из главных героев влюбляется во француженку. Но Сталин с недовольством спросил: «Почему вторая премия? А мне эта француженка нравится. Хорошая девушка! И потом, так в жизни бывает». Эренбург получил премию первой степени. Но он был крайне удивлен, когда через несколько месяцев узнал, что Сталин лично одобрил закон, который запрещал браки между гражданами СССР и иностранцами, даже если речь шла о гражданах социалистических стран.

В своих высказываниях и на пленарных заседаниях Комитета по Сталинским премиям, и на других совещаниях по культуре Сталин в 1946–1953 гг. не обошел вниманием почти ни одно из появившихся в те годы художественных произведений. О многих эпизодах, которые происходили на заседаниях Комитета по Сталинским премиям и на заседаниях Политбюро, принимавшего по этим премиям окончательное решение, можно прочесть и в книге Дмитрия Шепилова «Непримкнувший», и особенно в книге Константина Симонова «Глазами человека моего поколения». Сталину нравилось почти все, что писал Симонов, и еще во время войны Симонову были присуждены две Сталинские премии – за пьесы «Парень из нашего города» и «Русские люди». В 1946 году Сталинская премия была присуждена Симонову за повесть «Дни и ночи», и это была инициатива самого Сталина, так как повесть на премию никто не представлял.

Сталин приходил на заседания Комитета с пачкой книг и журналов и удивлял всех присутствующих прекрасным знанием всех обсуждавшихся произведений. Даже через 30 лет после этих заседаний Симонов писал: «Скажу в скобках, что по всем вопросам литературы, даже самым незначительным, Сталин проявлял совершенно потрясшую меня осведомленность» [685]685
  Симонов К.Глазами человека моего поколения. М., 1988. С. 164.


[Закрыть]. Академик П. Ф. Юдин, который так же как Симонов, Шепилов, Фадеев, был членом Комитета по Сталинским премиям, как-то спросил с удивлением: «Товарищ Сталин, когда вы успеваете прочитать столько литературы?» Сталин усмехнулся и ответил: «У меня есть контрольная цифра на каждый день: прочитывать ежедневно художественной и иной литературы примерно 300 страниц» [686]686
  Шепилов Д.Указ. соч. С. 109.


[Закрыть]. До войны, как я писал выше, Сталин говорил о 500 страницах в день.

Сталин был щедр на премии «своим» советским писателям, так же, как был щедр и на репрессии против писателей, которых он считал «чуждыми». Премии получили Степан Злобин за роман «Степан Разин», Константин Седых за роман «Даурия», Василий Ян за романы «Чингисхан» и «Батый», Вилис Лацис за роман «К новому берегу», Эммануил Казакевич за роман «Весна на Одере» и повесть «Звезда», Сергей Бородин за роман «Дмитрий Донской», Александр Степанов за роман «Порт-Артур». Этот список можно продолжить на 2–3 страницы. За роман «Молодая гвардия» Сталинскую премию получил Александр Фадеев. Еще одну премию за пьесу «Русский вопрос» получил Константин Симонов. Сталин лично давал советы Симонову по поводу фабулы и концовки этой пьесы.

Сталину нравилось удивлять присутствующих на заседании своей осведомленностью. Однажды он спросил членов Политбюро и Комитета по премиям: «Кто читал пьесу „Вороний камень“, авторы Груздев и Четвериков?» Все молчали, так как никто этой пьесы не читал. «Она была напечатана в сорок четвертом году в журнале „Звезда“, – сказал Сталин. – Я думаю, что это хорошая пьеса. В свое время на нее не обратили внимания, но я думаю, следует дать премию товарищам Груздеву и Четверикову за эту хорошую пьесу. Какие будут еще мнения?» Выяснилось, однако, что Четвериков находится в заключении. Сталин помолчал, повертел в руках журнал «Звезда», но не стал настаивать на своем предложении [687]687
  Симонов К.Указ. соч. С. 168–169.


[Закрыть]. Были случаи, когда Сталин критически оценивал тот или иной роман, но все же предлагал дать за него премию, отмечая: «Это очень актуальная книга», «Это революционная вещь», «Это нужная тема». С такими оговорками получил премию Константин Федин за роман «Необыкновенное лето», в котором восхвалялся сам Сталин. Чрезмерное пристрастие проявил Сталин и к роману Семена Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды», который даже в то время оценивался как образец «лакировочной литературы». Но иногда сам Сталин снимал с обсуждения то или иное произведение, не слишком заботясь о мотивировках. Однажды Сталин обратился к министру высшего образования С. В. Кафтанову: «Вы как считаете, какая премия выше: Нобелевская или Сталинская?» «Конечно, Сталинская», – поспешил ответить Кафтанов. «Тогда, – сказал Сталин, – надо представлять на премию обоснованно. Мы ведь здесь не милостыню раздаем, мы оцениваем по заслугам» [688]688
  Шепилов Д.Указ. соч. С. 121.


[Закрыть].

Сталину присылали на отзыв не только художественные книги или тексты пьес. В январе 1946 года академик Петр Капица прислал Сталину рукопись книги историка техники Л. И. Гумилевского «Русские инженеры», которая была написана при поддержке и по инициативе Капицы. В письме Сталину Капица отмечал: «Из этой книги ясно: 1. Большое число крупнейших инженерных начинаний зарождалось у нас. 2. Мы сами почти не умели их развивать. 3. Часто причина неиспользования новаторства была в том, что мы обычно недооценивали свое и переоценивали иностранное. Сейчас нам надо усиленным образом поднимать нашу собственную технику… Успешно мы можем делать это только тогда, когда мы, наконец, поймем, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других, и на него можно смело положиться» [689]689
  Наш современник. 2000. № 7. С. 209.


[Закрыть]. Сталин не только с интересом прочел книгу Л. И. Гумилевского, но и распорядился немедленно издать ее.

Еще в 1930-е годы Сталин читал книги по психологии, и еще до войны он прочел учебник Г. И. Челпанова об основах психологии. После войны Сталин не только выписывал для себя новые книги об этой науке, но и велел включить популярные курсы логики и психологии в школьные программы.

Психология и логика считались в те годы частью философии, и идеологи марксизма-ленинизма были уверены, что эти науки должны находиться под их пристальным вниманием. Отдельной частью философии считалась и диалектика природы, или философия естествознания. Отсюда было недалеко и до прямого вмешательства в естественные науки, даже в медицину и физиологию. Так, например, в 1947 году Сталин пришел на одно из заседаний Политбюро с книгой Н. Г. Клюевой и Г. И. Роскина «Биотерапия злокачественных опухолей». В книге было много пометок и закладок самого Сталина, и, положив эту книгу на стол, Сталин сказал: «Бесценный труд!» Потом добавил, что по методу Роскина и Клюевой надо лечить не только неизлечимых смертников, но и обычных больных. На этом заседании присутствовали авторы книги, которые обсуждали здесь с Ждановым и Берией свои еще только начатые экспериментальные исследования. Все это дело кончилось несколькими скандалами, арестом ряда видных медиков, «судом чести» над авторами книги. Окончательная судьба и книги, и экспериментов Клюевой и Роскина решалась уже без Сталина специальной комиссией, которую возглавлял К. Ворошилов [690]690
  Наука и жизнь. 1988. № 1. С. 103–105.


[Закрыть].

В 1948 году Сталин просмотрел или прочел несколько книг по биологии, в том числе книгу Т. Д. Лысенко «Агробиология». Как известно, именно поддержка Сталина помогла Трофиму Лысенко и его «соратникам» устроить настоящий погром в биологических и сельскохозяйственных науках в СССР. Десятки известных ученых были арестованы, сотни остались без работы. Сталин прочел и одобрил книгу старой большевички Ольги Борисовны Лепешинской «У истоков жизни» – о «живом веществе» и «самозарождении» клеток. Эта книга появилась на свет еще в 1945 году, а затем несколько раз переиздавалась, в том числе и для школьников. Именно Сталин настоял на присуждении О. Лепешинской Сталинской премии первой степени, она была принята в действительные члены Академии медицинских наук. На Лепешинскую в 1949–1950 годы обрушился поток безудержного восхваления – в печати, на радио, на телевидении, даже в театре. Профессорам медицинских вузов было предписано чуть ли в каждой лекции упоминать об «учении» Лепешинской. 80-летие Лепешинской было отмечено торжественным собранием ученых в Колонном зале Дома Союзов в Москве. Когда Лепешинская появилась в президиуме этого собрания, более тысячи ученых встали и устроили ей овацию. Некоторые из оппонентов Лепешинской были арестованы, другие были вынуждены публично каяться.

В 1950 году Сталин в течение нескольких месяцев читал книги по языкознанию. Он прочел или просмотрел десятки книг разных авторов и разных направлений в этой новой для него науке. Сталин принял, как известно, участие в публичной дискуссии по языкознанию, которую он сам организовал и которая кончилась после выступления в печати Сталина с его «трудами» по языкознанию.

В 1951–1952 годах Сталин прочел и просмотрел много книг, статей и рукописей по политической экономии: шла подготовка к созданию и изданию советских учебников по политэкономии капитализма и социализма. Обходиться в этой области только трудами Маркса, Энгельса и Ленина было уже невозможно – мир слишком сильно изменился по сравнению с концом XIX и началом XX веков. Первые макеты таких учебников были подготовлены еще в 1938 году, но Сталин был ими недоволен. Работа возобновилась в 1947 году, но шла медленно и с большими перерывами. Она была ускорена после встречи авторского коллектива со Сталиным 22 февраля 1950 года. Через год – в апреле 1951 года – на стол Сталина лег новый большой макет учебника политической экономии. Обо всем этом подробно писал в своей книге Дмитрий Шепилов. Дело кончилось тогда, как известно, не учебником, а публикацией работы самого Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР». В библиотеке Сталина, как уже я писал выше, было больше всего книг по истории. Второе место занимали книги по политэкономии и экономическим проблемам.

Сталин несколько раз прочел книгу А. Сегала «Краткий курс политической экономии» и книгу А. А. Богданова «Краткий курс экономической науки». В своей библиотеке Сталин имел даже самое первое издание книги А. Богданова, которое вышло в свет в 1897 году.

В послевоенный период Сталин продолжал читать книги по истории, в том числе по истории Грузии, по истории дипломатии, по истории войн и военного искусства, даже по античной истории. Он прочел несколько книг и брошюр по истории Китая, а также переводы главных статей и выступлений Мао Цзэдуна. В Советском Союзе велась подготовка к изданию избранных сочинений китайского лидера. Как известно, первый том Сочинений Мао Цзэдуна вышел в свет в 1952 году, остальные три тома были изданы уже после смерти Сталина.

Сталин продолжал и в начале 1950-х годов выписывать из библиотек для временного пользования десятки книг. Но если раньше он возвращал полученные книги через несколько дней или недель, то теперь он задерживал библиотечные книги на многие месяцы или даже на годы. Путая часто собственные и библиотечные книги, Сталин и на книгах из библиотек делал разные пометки и надписи, подчеркивая многие абзацы цветными карандашами. Только через несколько лет после смерти Сталина в Библиотеку им. Ленина были возвращены около ста книг, которые брались из нее по абонементу для Сталина в 1949–1952 годах. Здесь было много книг по истории – от Геродота до Карамзина и С. М. Соловьева. Но были здесь также мемуары Бисмарка, книга А. Богданова «Краткий курс экономической науки» и книга Г. Леонадзе «Сталин. Детство и отрочество», изданная в Тбилиси на грузинском языке. На шестидесяти двух библиотечных книгах имелись пометки Сталина. Эти книги было решено отправить в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, возместив их ГБЛ аналогичными экземплярами из библиотеки института [691]691
  Новая и новейшая история. 2000. № 3. С. 204.


[Закрыть].

Едва ли не самыми важными для Сталина книгами, которые он читал в послевоенные годы, были его собственные сочинения прежних лет. В 1946 году было принято постановление ЦК КПСС об издании Собрания сочинений Сталина в шестнадцати томах. Этот важнейший для автора проект включал перевод и издание на русском языке тех работ молодого Сталина, которые выходили и свет в начале века только в грузинских газетах и журналах. Готовились к изданию и работы Сталина за 1907–1913 годы, статьи и выступления времен революции и Гражданской войны, а также 1920—1930-х годов. Сталин лично осуществлял не только отбор всех тех произведений, которые должны были войти в Собрание сочинений, но и проводил их тщательное редактирование. Для подготовительной работы в Институте марксизма-ленинизма была создана специальная группа редакторов и историков, но все главные решения принимал лично Сталин. Через несколько лет началась подготовка к изданию одной из самых важных послевоенных книг – краткой биографии самого Сталина. О том, какое участие принимал в этой работе сам Сталин, хорошо известно. Восхваления Сталина, переходящие в культ личности, начались еще с конца 1920-х годов. Но теперь – в конце 1940-х годов – этот культ нужно было превратить в особый вид светской религии, даже отделив в какой-то мере миф о Сталине от него самого. Сталин это понимал и поощрял. Во время одной из ссор с сыном Василием Сталин воскликнул: «Ты думаешь, что ты Сталин? Ты думаешь, что я – Сталин? Вот он – Сталин!» И Сталин показал рукой на висевший на стене портрет Генералиссимуса.

Маргиналии Сталина

Заметки читателей на полях книг библиофилы, книговеды, историки и литературоведы называют обычно «маргиналиями» – от латинского «margo» – край, то есть «на краю». Когда такие заметки принадлежат перу Пушкина или Толстого, Наполеона или Ленина, они служат предметом исследования не только биографов, но и историков. Читатель пишет обычно лишь на полях книг из собственной библиотеки, и эти заметки или выражения чувств не предназначены для других. Еще Эдгар По замечал, что в маргиналиях «мы беседуем только сами с собой, а следовательно, смело, оригинально, непринужденно, не тщеславясь». Сотни книг, из тех, что были прочитаны Сталиным, содержат на своих полях тысячи его пометок и заметок. Только около 400 таких книг сохранились в бывшей библиотеке бывшего Института марксизма-ленинизма. Остальные разошлись – и после XX съезда КПСС, и после распада самой КПСС – по частным коллекциям. Некоторые из книг с пометками Сталина находятся в архивах издательств. Сталину присылали верстки и сигнальные экземпляры книг, и он мог отправить их обратно в издательство или автору со своими пометками на полях.

Большинство заметок Сталина весьма кратки: «Ха-ха!», «Да-да», «Это что?», «Болтовня!», «Вздор!», «Чушь!», «Так его!», «Хорошо!», «Ишь ты!» и т. п. На полях книг и брошюр К. Каутского с критикой большевиков и Советской власти Сталин писал оскорбления: «Дурак», «Сволочь», «Подлец и сволочь!». На полях сочинений Маркса и Ленина Сталин не делал критических замечаний, но только отчеркивал или подчеркивал разными карандашами некоторые фразы. На обложке книги Ленина «Государство и революция», изданной в 1923 году, Сталин написал: «Теория изживания (государства) есть гиблая теория!». Но при чтении книг Энгельса Сталин был менее почтителен. Здесь на полях можно встретить надписи: «Смутновато», «Не только», «Теперь это уже неверно», «Нет, это неверно». Не так уж много негативных пометок Сталина стоит на полях книг и статей лидеров оппозиции. Мы видим, что Сталин очень внимательно прочел книгу Троцкого «Терроризм и коммунизм», вышедшую в 1920 году. Сталин прочитал эту брошюру, вероятно, в 1921 или в 1922 году, и она ему явно понравилась. На полях книги много пометок: «Так», «Метко», «В этом вся суть». Жирной линией обвел Сталин слова Троцкого о том, что революционное господство пролетариата немыслимо без партии с непререкаемой внутренней дисциплиной, которая не может идти на блоки ни с какими другими «социалистическими» организациями. Слова о безраздельном господстве и непререкаемой дисциплине одинаково ласкали тогда слух как Троцкого, так и Сталина. Но рядом с фразой Троцкого о том, что диктатура Советов держится в России только «посредством диктатуры партии», Сталин написал: «„Диктатура партии“ – не точно». Сталин внимательно прочел брошюру Карла Радека «Развитие мировой революции и тактика коммунистических партий в борьбе за диктатуру пролетариата», изданную в 1920 году, и также сделал на полях этой брошюры несколько одобрительных замечаний.

Прочитав статью П. Лафарга «На следующий день после революции», опубликованную в журнале «Под знаменем марксизма» за 1924 год, Сталин особо выделил слова французского революционера Огюста Бланки, на которые сослался Лафарг: «Кто имеет оружие, тот имеет хлеб». Понятие и принципы гуманизма не входили в те годы ни в мораль, ни в риторику большевиков, а Сталин даже демонстративно отвергал само это понятие. На форзаце книги Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» Сталин оставил очень выразительную запись, не имеющую к содержанию книги Ленина прямого отношения: «1) слабость, 2) лень, 3) глупость – это единственное, что может быть названо пороками. Все остальное – при отсутствии вышеуказанного – составляют несомненно добродетель!» [692]692
  Симонов Н.Размышления о пометках Сталина на полях марксистской литературы // Коммунист. 1990. № 18. С. 77.


[Закрыть]

Пометки и замечания Сталина на текстах романа Горького «Мать», на полях книг Анатоля Франса, Леонида Леонова, Михаила Шолохова и десятках других были при жизни Сталина никому не известны. Однако в некоторых случаях Сталин делал свои надписи почти демонстративно.

На тексте юношеской поэмы-сказки М. Горького «Девушка и смерть» Сталин написал 11 октября 1931 года: «Эта штука сильнее чем „Фауст“ Гете (Любовь побеждает смерть)». Современные комментаторы склонны были усматривать в этой записи плохое понимание Сталиным великой поэмы Гете. Но, вероятнее всего, Сталин просто хотел очень сильно польстить Горькому, которого он тогда всячески обхаживал.

За несколько месяцев до войны Сталин прочел комедию А. Корнейчука «В степях Украины». Сталин не только сделал несколько пометок на полях, но и предложил несколько вставок в текст пьесы и отправил ее автору с небольшим сопроводительным письмом. Конечно же, Корнейчук вставил в свою пьесу все эти фразы «от Сталина».

Пьесу Н. Эрдмана «Самоубийца» Сталин отправил со своими пометками и замечаниями в МХАТ К. Станиславскому. Это был еще 1931 год, и Сталин воздерживался от грубых слов в переписке с такими людьми, как Станиславский. Сталин написал: «Многоуважаемый Константин Сергеевич! Я не очень высокого мнения о пьесе. Ближайшие мои товарищи считают, что она пустовата и даже вредна. Не исключаю, что театру удастся добиться цели. Я в этом деле дилетант. Привет! Сталин» [693]693
  Волкогонов Д.Триумф и трагедия Сталина. Кн. 1. С. 398.


[Закрыть].

Однако в том же 1931 году, прочитав в журнале «Красная новь» повесть Андрея Платонова «Усомнившийся Макар», Сталин написал на журнальной странице: «Талантливый писатель, но сволочь». Номер журнала с этими словами Сталина был передан члену редакционной коллегии «Красной нови» Александру Фадееву. Платонов не был арестован даже в конце 1930-х годов, как Пильняк, Бабель или Мандельштам, удостоившиеся примерно тех же эпитетов от Сталина. Но все главные романы и повести Платонова начали издаваться только через 40–50 лет.

«Дурак. Глупо», – написал Сталин на полях романа Вс. Иванова «Пархоменко». Но этот роман и после такой оценки вождя выдержал несколько изданий. «Дурак» или «Глупец» звучало в устах Сталина совсем не так, как «Сволочь!». А. Афиногенов отправил Сталину свою пьесу «Ложь» с письмом, в котором говорилось: «Буду счастлив каждой Вашей пометке на полях». Получив пьесу обратно, драматург не обрадовался. Сталин сделал на полях пьесы более 60 пометок типа: «К чему эта унылая и нудная тарабарщина?» Отзыв Сталина был резко отрицательным. «Пускать пьесы, – заключил Сталин, – в таком виде нельзя. Привет! И. Сталин» [694]694
  Громов Е.Указ. соч. С. 140–141.


[Закрыть].

Интересны пометки Сталина на полях книг по истории. Так в книге С. Г. Лозинского «История древнего мира» (Пг., 1923) Сталин крайне внимательно прочел главу о диктатуре Суллы, подчеркнув определение слова «проскрипции» – «это списки лиц, приговоренных к смерти без суда и следствия и без указания мотивов: этих людей мог убить каждый, они объявлялись вне закона и их имущество отбиралось в казну». На полях учебника по истории для начальных классов Сталин написал: «Все нападают на русских славян: скифы, печенеги, половцы – а на кого нападают русские, или не на кого?» [695]695
  Волобуев О., Кулешов С.История по-сталински // Суровая драма народа. М. 1989. С. 315.


[Закрыть]В книге «Курс русской истории» (Пг., 1916) Сталин подчеркнул слова о том, что Чингисхан перебил много людей, говоря: «Смерть побежденным нужна для спокойствия победителей».

Известный историк Михаил Гефтер показал мне еще в 1966 году одну из книг с пометками Сталина, которая хранилась в его (Гефтера) личной библиотеке. Это был первый том Собрания сочинений Бисмарка, подготовленный к изданию в 1940 году, когда у Советского Союза был период «дружбы» с фашистской Германией. Предисловие к этим сочинениям было испещрено пометками Сталина. Так, например, Сталин подчеркнул слова редактора о том, что Бисмарк всегда настаивал: Германия не должна никогда воевать на два фронта и предостерегал немецких лидеров от войны с Россией. Синим карандашом на полях Сталин написал: «Не надо пугать Гитлера». То обстоятельство, что эта надпись сделана в 1940 году, придает ей особый смысл. Конечно же, получив от Сталина сигнальный экземпляр, попавший затем в руки Гефтера, в издательстве тотчас переделали предисловие.

Есть много определений псевдосоциализма. Маркс и Энгельс писали о феодальном социализме, о социализме мелкобуржуазном или казарменном. Наткнувшись при чтении пьесы Афиногенова «Ложь» на слова о «магометанском социализме», Сталин зачеркнул слово «магометанский» и написал на полях «приказной». Это определение вполне подходит к тому социализму, который собирались построить в СССР большевики.

Но были и такие пометки Сталина, которые трудно объяснять и комментировать. Один из подобных примеров приводил в своей статье историк Б. Илизаров. Всем нам известна книга «История ВКП(б). Краткий курс». Нет необходимости доказывать и фактическое авторство Сталина, хотя над созданием книги работало еще много людей – они были только помощниками. Книга выходила в свет миллионами экземпляров в разных странах и в разном полиграфическом исполнении.

В экземпляре, подаренном сыну Василию, Сталин подчеркнул красным карандашом и все то, что касалось Ленина. Относящееся к Мартову и меньшевикам, а также к прочим оппозиционерам, было подчеркнуто темно-сиреневым карандашом. Другие части текста были подчеркнуты соответственно фиолетовым, синим, зеленым и простым карандашами. В тексте книги Сталин нарисовал также много значков, линий и кружков. Он не поленился разрисовать разными карандашами все 300 страниц книги до самого конца, потратив на эту работу много часов. Б. Илизаров называет это рисование «странноватым» [696]696
  Новая и новейшая история. М., 2000. С. 163.


[Закрыть].

Любопытны пометки Сталина на страницах тех книг, где речь идет о Боге, о Христе, о религии. Еще до войны в СССР была издана неоконченная книга А. Франса «Последние страницы». На странице 32 у Франса есть такая запись о Боге: «Мысли, которые мы приписываем ему, исходят от нас самих; мы бы их имели, если бы и не приписывали их ему. И не стали бы от этого лучше. Люди подчиняются своим собственным выдумкам. Они сами создают богов и повинуются им». Сталин синим карандашом подчеркнул этот текст и рядом написал: «Известная истина!» Сталин был атеистом. Но он не был равнодушен к проблемам жизни и смерти, к вопросу о душе. В книге А. Франса Сталин особо выделил слова о верованиях Наполеона: «Душа, по взгляду Наполеона, состоит из флюидов, которые после смерти возвращаются в эфир и поглощаются другими мозгами. Если бы ему нужно было выбрать себе религию, Наполеон избрал бы обожание солнца, которое все оплодотворяет и является настоящим богом Земли». Сталин подчеркнул эту цитату, обвел карандашом слово «солнце» и написал на полях: «Хорошо». Подчеркнул Сталин и слова А. Франса о старости: «Старость, по-моему, есть худшее из зол: она отнимает у человека мужественность, силу, способность к наслаждениям, все блага жизни вплоть до любопытства, которое для большинства людей есть единственное основание и оправдание их жизни». Старости Сталин очень боялся.